Натали Р.
Враг моего врага. «Песец»
Зигленку было не по себе. Так разговаривать с противником – верный способ, попав в плен, угодить в ад. У гъдеанина еще были основания глядеть свысока при его превосходстве в силе, но не у «Райского сияния».
– Хирра Василиса, вы не на крейсере, – напомнил он на тот случай, если она забыла.
Она покосилась на него, не отрывая одного глаза от пульта, по которому бегали ее пальцы.
– Неважно, какой у тебя корабль, Зиг. Важно, что у тебя здесь, – она на краткий миг коснулась своей груди и снова вернула руку на пульт.
«Сияние» сделало головокружительный вираж, уклоняясь от попаданий.
Она не намерена сдаваться, понял Зигленк. Ни при каких обстоятельствах. Либо победить, либо нанести врагу максимальный урон высшей ценой. Не рассуждая, не жалея. Это пугало и одновременно захватывало, побуждая поддержать ставку и испытать прежде непознанное переживание, захлебнувшись адреналином в предстоящей игре со смертью.
– Понеслась по трубам масса, – процедила Василиса.
Орудия «Сияния» забили по вражеским кораблям. Пока – безрезультатно.
Покинутый дворец лежал в руинах. Крейсеры утюжили небо, расстреливая с низкой орбиты замеченные вооруженные формирования, заводы, энергетические станции. Внизу полыхали пожары, клубы черного дыма рвались ввысь. Метались туда-сюда обезумевшие от ужаса люди, пытаясь куда-нибудь бежать. Пробки из электрокарет выстроились из городов и в города, наглядно демонстрируя отсутствие всякого смысла и системы в повальном бегстве. Но все это было сущим весельем в сравнении с тем, что творилось в полярных широтах, где небо держали мересанцы. Линкоры не мелочились, лупя ракетами прямо по городам, без разбора.
– Алекс, твои чересчур увлеклись, – сделал замечание Йозеф. – Успокой их.
– Ребят можно понять, – возразил т’Лехин. Ему не хотелось сдерживать капитанов. Гъдеане полностью заслужили все, что сейчас с ними происходит, и в дюжину раз больше.
– Пусть не ждут от меня понимания, – отрезал Гржельчик. – Я им не психотерапевт, я командующий. И я желаю высадить десант на пригодную к жизни планету, где можно ходить без респиратора и костюма полной радиационной защиты! Ясно?
– А они что с нашей планетой сделали? – т’Лехин заартачился. Он жаждал полноценной мести и действия подчиненных одобрял.
– Мне насрать! – рявкнул Йозеф. – Либо твои капитаны сию минуту прекращают ядерную бомбардировку, либо я их расстреляю – а тех, кто останется жив, сожгу как предавшихся дьяволу!
Т’Лехин сглотнул.
– Ну и скотина же ты, Йозеф, – и добавил в сердцах: – Хуже Шварца.
Это было сумасшествие, которое закружило Зигленка и понесло. Линкор плясал в пространстве в рваном ритме, гравикомпенсаторы отставали от чудовищных маневров на самом пределе. Василиса выжимала из машины все – иначе не выйти из этого неравного противостояния, кроме как проигравшими и мертвыми. На бортах эсминцев один за другим распускались огненные цветки – попадания орудий «Сияния». Вася не питала иллюзий: линкор со стороны смотрится так же «красиво». Эсминцы пытались взять «Сияние» в клещи, зажать, но юркий линкор не поддавался, ускользая, как форель из рук. Как это достигалось – все, находящиеся на «Сиянии», чувствовали на своей шкуре. Все незакрепленное разбилось и пролилось; недостаточно тренированные желудки расстались со съеденным и продолжали периодически взбрыкивать. Конструкции трещали и стонали от перегрузок.
– Уходит, падла!
Гъдеане, поняв, что бой не будет скоротечным, разделились. Два эсминца покинули схватку и двинулись прочь от планеты. Торопятся, гады!
– Две ракеты по ним, – приказала Вася. – Быстро, пока в прокол не ушли!
Один из оставшихся эсминцев вспыхнул большим костром. Есть! Линкор метнулся от перекрестного огня, потолок и пол вновь поменялись местами. Вася надеялась, что расчет сможет запустить ракеты.
Удар.
– Повреждены ускорители по левому борту. Пожар в топливохранилище.
Зигленк нажал кнопку сброса, не дожидаясь команды.
– Ракеты стартовали.
Стрелы раскаленной плазмы, волны зеленого огня. Гибельная фантасмагория. Эсминцы ловят «Сияние» в прицелы, новый удар. Линкор закрутило вокруг оси; он поворачивается прямо в лоб врагу, гася вращение. Ускорители съедают мегаметры, как крошки, Зигленк зажмуривается… Эсминец не выдержал, отвернул в панике, подставил брюхо под орудия «Сияния». Короткий облегченный смешок; капли пота со лба, смахнутые ладонью, летят на пол. Зигленк и не сомневался, что землянка окажется крепче нервами, чем гъдеанин, но он-то вовсе не так крепок. Герра промокла на спине.
– Черт!
Один из уходящих эсминцев сбил-таки преследующую его ракету. Второй вильнул за него, прикрылся чужим корпусом, и ракета, адресованная ему, впилась в борт первого.
– Сто червей могильных!
Взрывающийся эсминец оказался совсем рядом, и ускорители «Сияния» не вытянули. Чужие осколки пропороли борта линкора и колпак рубки.
– Мама!
И чего я в проститутки не пошла, запоздало пожалела Василиса. Жила бы да жила себе…
– Полярные области, – промолвил Луи Карден, глядя на медленно вращающийся шар, как прачка на грязное белье. – Вся планета в пятнах тьмы, но полярные области просто тонут в инфернальном мраке.
Епископ с «Джеймса Кирка» отчитывался перед адмиралом по видеосвязи. Дьёрдь Галаци стоял в стороне и молчал. Карден видел, а он был слеп. Тем не менее Гржельчик повернулся именно к нему. Не оттого, что привык, что воспринимал, как духовника. Уезжая, кардинал возложил духовное водительство операцией на Галаци. Карден и Кортес-и-Тобаго не могли понять, почему во главе поставлен тот, кто одарен менее всех. Но подчинились: субординация в Церкви еще серьезнее, чем в армии.
– Что вы порекомендуете, брат Луи? – спросил Дьёрдь. Быть главным – не значит ни с кем не советоваться.
– Нужно подробно изучить распределение тьмы на Гъде, – сказал епископ. – Составить карту, поделить планету на сектора.
Дьёрдь кивнул.
– Вы этим займетесь. Но мы не можем позволить себе бездействовать в ожидании. Раз вы говорите, что полюса во тьме, то в этих областях мы не промахнемся.
– Мересанцы уже выжгли там все, что можно, – поморщился Йозеф. Он запретил бить по городам и использовать ядерное оружие – лучше поздно, чем никогда. Но капитаны отводили душу, заливая лазерным огнем все, что не запрещено.
– Значит, тьма не на поверхности, – сделал вывод Дьёрдь. – Под землей, в пещерах, в катакомбах. Придется высаживать десант. Бойцы будут расчищать дорогу, а следом пойдут монахи.
– Рискованно и трудоемко, – проворчал Кортес-и-Тобаго.
– У вас есть другие предложения, брат Себастьян? – Дьёрдь с интересом посмотрел на него. Ему и самому хотелось бы как-нибудь обойтись малой кровью.
– Нет, – буркнул епископ с «Джона Шепарда».
– Всем кораблям – подготовиться к высадке десанта, – приказал Йозеф, словно подводя черту. – Карден, черновой вариант карты передайте в аналитический отдел. Пусть аналитики поделят зоны высадки между кораблями.
– Принял, – откликнулся «Джеймс Кирк».
– Слушаюсь, – пришло с «Джона Шепарда».
– Понял, – отозвался т’Лехин. – Мои все слышали.
Мрланк почему-то отмалчивался.
– «Молния»? – позвал Йозеф, не слыша подтверждения. – «Молния», вы где?
– Мы-то здесь, – донесся озабоченный голос шитанн. – Только у нас проблемы. «Сияние» пропало.
– Добей гада, – прохрипела Василиса. – Уйдет ведь.
Холодеющие пальцы вяло шарили по груди, пытаясь нащупать крестик, скользкий от крови. Зигленк выругался под нос и сунул проклятый знак капитану в ладонь. Плевать ему было на уходящего врага. Все равно он не сможет ничего сделать. Без ее опыта, целеустремленности, владения собой он мало стоит. Вся его сила воли уходила на то, чтобы не нырнуть с головой в дурманящий запах ее крови, толчками бьющей из раны. И жгут не наложишь, место уж больно неудачное. Закусив губу до боли и чуть не плача, он придавил ее ключицу коленом. Кровь все равно текла, но хоть не таким фонтаном.
Оба они пострадали от декомпрессии, но он успел, в доли секунды войдя в священное безумие, отстегнуться от кресла, уйти от удара осколка гъдеанского эсминца. Рваный край, пробивший купол, потерял на этом кинетическую энергию, и все же ее хватило, чтобы вспороть грудь землянки – от плеча до середины. Пульт почти не повредился, Зигленк мог бы продолжить бой, но не стал. Пусть последний гъдеанский мерзавец убирается, пусть пилоты в резервной рубке уводят потрепанный линкор. Он не мог оставить Василису. Даже отнести ее в медблок не мог: ослабит давление на рану – она истечет кровью.
Примчавшийся корабельный доктор был зеленоват лицом. Сумасшедшие маневры ни для кого не прошли даром. Он склонился над Василисой, пощупал пульс, приоткрыл пальцами глаз и всмотрелся в зрачки.
– Зовите монахов.
– Что? – испугался Зигленк. Он знал, что у землян церковники проводят ритуалы перехода на иной план бытия. – Она умирает?
– Быстрее, хирра Зигленк. Может быть, среди них есть кто-то с ее группой крови.
– А какая у нее?
Доктор потянул носом.
– Первая, резус отрицательный. Сотня червей могильных, я даже нюхать это не могу спокойно. Ну почему земляне такие?
Зигленк сам с трудом держал себя в руках. Он до скрежета зубовного боялся за Василису. Как он без нее? И в то же время изнемогал от желания приникнуть к ее ране и пить взахлеб…
В проеме появился брат Питер. И схватился за четки, словно за пистолет, увидев двух вампиров над окровавленным телом.
– Что тут происходит, а?
– Кровь нужна.
– Вам вечно кровь нужна! Что вы себе…
– Не нам, – перебил Зигленк. – Капитану. Первая группа, резус отрицательный. Есть у вас кто-нибудь?
– А… это… – монах сглотнул. – Сейчас узнаю, – и скрылся за дверью.
– Зиг… кто за пультом? – едва слышно прошептала Василиса.
– Резервная вахта, – он успокаивающе сжал ее пальцы, необычно холодные для землянки. – Все хорошо.
– Молчите, хирра Василиса, – проворчал доктор. – Не тратьте силы на разговор.
Он повернулся к двери, вопросительно взглянул на монаха. Тот сокрушенно развел руками и покачал головой.
– Сто червей могильных! Надо связаться с крейсерами. У землян всегда с собой консервированная кровь.
– Связь же не работает, – упавшим голосом проговорил Зигленк.
– Тогда не выживет, – честно и безжалостно предупредил доктор. – Заниматься раной, промывать, зашивать сосуды имеет смысл, если есть чему в них течь. Если нет – только мучить зря.
– И совсем-совсем ничего нельзя сделать? – Зигленк выталкивал слова через силу, и прозвучали они жалко, словно из уст страдающего кетреййи.
Врач аккуратно опустился на колено на залитый кровью пол, выбрав сухое место, обмакнул палец в ползущую к подмышке алую струйку, попробовал на вкус, задумчиво смакуя, ища нюансы букета, которые могли бы дать подсказку.
– Цигтвенали или Аллейр, – наконец он вынес вердикт. – У нас есть кетреййи из Цигтвенали. Если они любезно согласятся…
– А куда они денутся? – нервно фыркнул Зигленк, вновь берясь за переговорник. – Что, кровь Цигтвенали подойдет?
– Коли не убьет ее, то подойдет, – с мрачноватым оптимизмом пожал плечами доктор – Хуже уж точно не будет. Все мы когда-нибудь перейдем на иной план бытия. А некоторые – очень и очень скоро, если ничего не делать.
Дерьмо! Трижды дерьмо!
Ен Пиран скрежетал зубами. Это были последние эсминцы гъдеанского ГС-флота. Пять кораблей, надежный задел для любой операции. И вот четырех из них уже нет. Они бездарно сгинули в бессмысленной стычке с какой-то райской бабой. Чтоб стерву одолела пожизненная фригидность вкупе с острым поносом! Он не понимал: как? Откуда вылезло на свет это блондинистое дарование, утони оно в собственных испражнениях? Что это вообще было?
Невыносимее всего то, что он не может позволить себе вернуться и добить этот погрязший во грехах линкор. Не время рисковать. У него на борту король Имит и монаршая семья. Он и так едва ушел, подставив под удар ракеты другой эсминец.
Проклятье, что он скажет теперь Имиту? С чем он явится на Чфе Вар? Пять кораблей – неоспоримый козырь; один вызывает лишь брезгливую жалость и вряд ли будет воспринят всерьез.
С другой стороны, паскудная «Райская молния» и в одиночку таких дел наворотила… Нет, на это лучше не ссылаться – король вмиг припомнит все былые промашки адмирала, в том числе с погрязшей во грехе «Молнией». Но иметь в виду стоит. Один ГС-эсминец – это ни много, ни мало ГС-эсминец. Надо лишь решить, как использовать его наиболее эффективно и где найти корабли ему в помощь.
– Ни хрена себе мересанцы тут прошлись, – вымолвил Бен Райт сквозь рифленое забрало шлема.
К белесому небу поднимался черный дым. Подплавленные и кое-где треснувшие скалы, отвратительно кипящая грязь, копоть…
Аддарекх скептически хмыкнул.
– По-моему, почти так оно и было. У гъдеан на полюсах отродясь ничего путного не водилось, одни вулканы и дрянь.
Шитанн, как обычно, не надел броню. Темные очки дополнял респиратор – формально воздух Гъде пригоден для дыхания, только не при таком количестве пыли, копоти и мерзких испарений, как здесь. Высокие сапоги, кожаные перчатки, свитер под горло. Немногочисленные участки открытой кожи густо намазаны Клариным солнцезащитным кремом. Местное солнце еще хуже, чем земное. Если бы у Клары в косметичке не нашлось такой полезной штуки, пришлось бы лицо шарфом заматывать, а это никуда не годится: ухудшает обзор.
Подошел епископ; полы его черного одеяния развевались на рваном ветру. Пробубнил сквозь респиратор:
– Надо прочесать местность. Искать входы в подземелья, пещеры, колодцы. Монахи говорят – тьма вокруг нас, под нашими ногами.
– На поверхности ничего нет? – уточнил Бен.
– Носители зла не выползают на свет. Похоже, боятся ультрафиолета, что характерно для тварей сатаны, – он кинул взгляд на Аддарекха и спохватился: – Извини, вампир.
Тот лишь скривился. Бен кивнул и приказал:
– Рассыпаться по двое. По трое, – поправился он, взглянув на монахов. Святые отцы лишними не будут.
Монахи достались не каждой паре: их было не так много. Но если Вилис был слегка обижен на несправедливое распределение и немного нервничал, то Аддарекх не переживал.
– Кончай нудить, – отмахнулся он от блондина. – С нами зато кот – все больше толку, чем от попа.
Мрланк тревожно топорщил короткие усы, двигаясь параллельно людям небольшими перебежками. Он ощущал зло, разлитое в этой местности, не хуже какого-нибудь священника. Это не его территория, она ему неинтересна, он не обязан драться за нее. Но будет, потому что он – с двуногими, которые собираются уничтожить зло. Кошкочеловек спросил его сегодня: пойдешь со мной? Мне нужен надежный боец, способный прикрыть спину, сказал он. Коты независимы и не подчиняются приказам, коты сами решают, что для них важно, а что нет. Но как откажешь в просьбе?
– Знаешь анекдот? – видя, что его страдания не вызывают сочувствия, Вилис оседлал любимого конька. – Попали в ад землянин, тсетианин и шитанн…
Аддарекх слушал напарника вполуха. Периферия сознания фиксировала россказни о находчивых землянах, барахтающихся в сетях собственной логики тсетианах и шитанн, интеллектом больше смахивающих на кетреййи. То ли в земном народном творчестве недооценивали шитанн, то ли принижали их нарочно, из идеологических соображений. Но болтовню сержанта не стоило принимать всерьез. Парень таким образом отвлекается от неприятных ощущений, которые вызывает эта планета. Пускай бубнит. Острые уши вампира подергивались, ловя подозрительные звуки, выбивающиеся из этого фона.
Мрланк выгнул спину и зашипел. В тот же миг Аддарекх, прянув ухом, замер, прислушиваясь.
– …А землянин и отвечает черту… – по инерции проговорил Вилис и вдруг запнулся, перейдя на шепот. – Держите меня десять человек!
Меж скал открылся проход куда-то в темноту, нетронутую здешним бешеным солнцем, носящимся низкими кругами в южной стороне неба. Из тьмы тянуло холодом, разглядеть что-либо было невозможно.
– Пойдем туда? – неуверенно предложил Вилис.
– Тихо, – Аддарекх несуетливо поднял руку. – Сперва вызовем подкрепление, – он снял с ремня рацию, потыкал пальцем. – Сотня червей могильных, сигнала нет. Я чуть-чуть отойду, Вилис. Стереги, чтоб ни одна мышь…
Боец с готовностью кивнул и активировал пистолет. А то мало ли… Вампир, сделав несколько шагов, вышел из-под скального козырька. Видимо, ему удалось связаться с командиром, он заговорил в рацию.
– Кто из вас жертва? – раздался скрипучий голос.
Казалось, он звучал прямо в голове. Вилис так и не понял, на каком языке он спрашивал. Десантник резко обернулся и оказался лицом к лицу со странного вида парнем. Полностью обнаженный, худой до костлявости, похожий телом на голодающего подростка. Но глаза были взрослыми, принадлежащими скорее старику, злому и насмешливому, и ухмылка на тонких белесых губах усиливала это впечатление.
Первая реакция Вилиса была абсолютно верной: он выстрелил. Но оружие оказалось неудачным. Пуля, ударившая обитателя пещер в грудь, отбросила его назад, однако не убила, словно поглотившись телом. Полуюноша-полустарик, почесав сероватый след в том месте, где она вошла, стремительно поднялся на ноги.
– Играть со мной вздумал, щенок?
В глазах его, темных и запавших, загорелся нехороший огонь. Помимо воли он привлек внимание землянина. В эти глаза было невозможно не смотреть. Они проникли в самую душу молодого человека, и он не успел больше ничего: ни сменить пистолет на лазер, ни даже перекреститься.
– Жертва – ты? – глаза впились в него требовательно, ломая и подчиняя.
– Н-нет, – прохрипел Вилис, не в силах оторвать взгляд. Пальцы десантника вяло шевелились у горла, будто пытаясь разжать чужую хватку.
– Значит, он, – усмехнулся нагой колдун. – Говори имя. Как его зовут?
– К-кого?
– Того, кто пришел с тобой, смертный. Ну? Или скажи свое имя, мне все равно.
Невидимые пальцы потрогали сердце, словно покупатель – хлеб в булочной. Еще не как хозяин, но уже примериваясь. Вилис покрылся испариной.
– Говори, смертный.
Этого голоса, разрывающего мозг, нельзя не послушаться. Он предполагает полную покорность своей воле, и даже подумать об ином не выходит.
– М-меня зовут Вилис, – прошептал он, задыхаясь. – Вилис К-калныньш.
– Вилис Калныньш, – свистяще повторил колдун, смакуя. – Хорошо-о. Но мало. Ты слаб, смертный. Тот, кто пришел с тобой – добыча полакомее. Как его имя?
– Аддарекх Кенцца, – сопротивление умерло. Невидимые щупы колдуна хозяйничали в его сознании, заставляя делать то, что нужно.
– А теперь сдохни, – велел колдун.
Холодные когти впились в сердце, сжимая, вытягивая жизненную силу. Вилис засипел, опускаясь в черный снег, забился в конвульсиях.
Яростный мяв огласил окрестности, эхо заметалось между скал. Мрланк, ушедший было за Аддарекхом, почуял неладное. Будто белая молния сверкнула в воздухе, настолько стремителен был прыжок. Кот отважно бросился на колдуна, расцарапывая лицо и шею, стараясь добраться до глаз.
Нечистый замешкался лишь на полмига. Контакт с жертвой утратился, мужчина в бесполезной броне безжизненно затих. Но, пока жертва корчилась, он успел зачерпнуть от нее силу, которую теперь швырнул во врага. По белой шкурке с шипением и треском зазмеились электрические разряды, тело рухнуло вниз, под ноги, и колдун пинком отправил его в сторону, встречая очередную жертву, еще не знающую, не смирившуюся с тем, что она – жертва.
– Аддарекх Кенцца…
– Откуда ты меня знаешь, тварь?
Колдун захохотал, принимая пули, одну за другой. Выругавшись, Аддарекх отбросил пистолет, выхватил лазер. Жалящий луч чиркнул по холодной плоти, оставляя лишь полоску легкого ожога. А глаза колдуна поймали глаза жертвы в сладострастном предвкушении. Глаза, сочащиеся кровью, а в глубине этих кровавых озер клокотало бешенство, разворачивались стянутые жгуты силы… Его передернуло, и он с ужасом и отвращением разорвал телепатическую связь. Он ударил накопленной энергией, куртка на жертве вспыхнула и задымилась, но глупый человек этого вроде как и не заметил. Колдун снова сунулся было к сладкой душе и снова потерпел неудачу: огонь, бушующий в ней, испепелил его щупы. И он понял: исподволь не получится. Чтобы получить эту душу, ему придется разрушить тело, взвинченные реакции которого защищают ее.
Электрический удар, заставивший зубы хрустнуть, выбил из руки лазер, и Аддарекх схватился за первое, что попалось под руку – кварцевый излучатель. Ужасное оружие, разработанное землянами специально против шитанн; не факт, что в здравом уме он решился бы им воспользоваться, но священное безумие стирает все границы и пределы, выстроенные цивилизованной частью мозга. В священном безумии властвует один инстинкт: убивать и разрушать. Колдун вдруг заорал, истошно, удивленно и, казалось, обиженно. Пучок ультрафиолетовых квантов пришелся ему явно не по вкусу.
– Мерзкая жертва! – прошипел он, и Аддарекха затрясло от разрядов.
Будь он мересанцем, умер бы от самого первого. Будь он кетреййи или землянином, умер бы на пятом-десятом. Только шитанн в священном безумии так просто не убить. Невидимые пальцы, тянущиеся к сердцу, чтобы раздавить его и насладиться агонией жертвы, вновь отпрянули, отброшенные почти осязаемым вихрем ярости. Аддарекх непрерывно жал на кнопку излучателя, порой даже попадал. Колдун кричал, кожа на нем лопалась, отслаиваясь полосами. Превозмогая боль, он кинулся на непокорную жертву, выбивая из ладони проклятый артефакт, причиняющий страдание. Аддарекх вцепился ему в ногу, но не сумел разорвать пополам, вновь задергавшись от разрядов, пронзивших тело в обгоревших лохмотьях. Он потерял респиратор и очки, защищаясь лишь непослушной рукой от попаданий злых молний в лицо. Зубы крошились, мышцы корежила судорога.
– Сдохни, – вновь процедил колдун, и ярко сверкнувшая шаровая молния, резко пахнущая озоном, была последним, что увидел Аддарекх. Но за полмига до этого он нащупал на чудом державшемся поясе ультрафиолетовую гранату и выдернул чеку.
Жуткий вой умирающего колдуна услышали за километры. Только Аддарекх его не слышал, давясь своим собственным криком.
«Райское сияние» на двух ускорителях неловко подгребло к месту дислокации эскадры. Адмирал Мрланк Селдхреди не знал, радоваться или тревожиться. «Сияние» нашлось – камень с души. Но состояние линкора внушало серьезные опасения. Что с ним произошло? Установить связь удалось с пятого раза, картинки не было, да и звук то и дело пропадал. Тщетно попытавшись разобрать, что там бормочут, Мрланк велел капитану прибыть с докладом на «Райскую молнию».
Вместо Ткаченко явился старший помощник Зигленк Винт. Вид – краше в могилу кладут. Лицо посечено осколками, явные следы декомпрессии. С каменным выражением он выложил из папки кристалл памяти, пояснив:
– Копия записи из бортового журнала.
И застыл по стойке смирно. Мрланку сделалось не по себе.
– Зигленк, где Василиса?
– Ранена, адмирал.
Вздох облегчения вышел неполным. Хорошо, что не убита. Но ранена – это тоже плохо.
– Не тяните резину, Зигленк. Как она, что с ней?
– Осколок, адмирал. Правое легкое задето, перебита правая ключица. И… она потеряла много крови.
– Я могу попросить у землян донорскую кровь, – сказал Мрланк. – Для своей они жадничать не станут.
Зигленк кашлянул.
– Нет необходимости, адмирал. У нескольких кетреййи нашлась подходящая группа, и наш доктор уже сделал все возможное.
– Нашли совместимую группу крови? – изумился Мрланк. Он, разумеется, знал, что земляне очень похожи на кетреййи, но чтобы до такой степени…
– Доктор тоже удивился, – старпом изобразил сдержанную улыбку. – Он говорит, не все было гладко, пришлось давить иммунную реакцию, но он до сих пор удивлен. Сейчас состояние хирра Василисы стабилизировалось, ее жизнь вне опасности.
Мрланк кивнул.
– Хорошо. С кем вы сцепились, Зигленк?
– С Еном Пираном, адмирал.
Глаза адмирала вспыхнули.
– Вам удалось его уничтожить?
– Нет, адмирал.
– Нет? – на лице Мрланка нарисовалось разочарование. – Вы дали мерзавцу уйти? При этом позволив ему так себя уделать? – он бросил взгляд на изображение «Райского сияния» на экране.
– Их было пятеро, а мы одни, с поврежденными дефлекторами, без связи, – голос Зигленка зазвенел от обиды. – Это был неравный бой, адмирал.
Мрланк выругался под нос.
– Почему вы тогда не отступили?
Старпом вскинул голову.
– Хирра Василиса приказала принять бой. Мы уничтожили четыре корабля из пяти.
– Четыре из пяти? – адмирал недоверчиво шевельнул ухом. – Реально?
– Я привез записи, – напомнил Зигленк. – После того, как хирра Василиса была ранена, я не стал продолжать сражение, и флагман ушел. Я виноват, адмирал.
Горд и отчаян. Это землянка научила молодого старпома гордости. Ну, есть чем гордиться…
– Идите, Зигленк, – Мрланк не стал говорить об очевидном. Парень, конечно, ни в чем не виноват, и Василиса достойна награды. Может, для землян такое поведение и естественно, но нормальный шитанн отдал бы приказ отступить, не связываясь с заведомо превосходящим противником. Научила ли она его еще и этому? А если да, радоваться ли? – Ступайте. Займитесь восстановлением связи. И высадите десант. Десантники нужны нам на планете, а не как балласт на неисправном корабле.
Подкрепление запоздало. К тому моменту, как десантники примчались к обнаруженному входу в подземелье, таща за собой запыхавшихся монахов, все было кончено. На истоптанном, покрытом копотью и запекшейся кровью снегу валялось чье-то щуплое нагое тело с облезшей кожей. Рядом с ним распростерся шитанн. Невидящие глаза на изуродованном глубокими ожогами лице уставились в зенит, изорванная одежда не смогла защитить тело, покрытое чудовищными пузырями. Подошедший епископ стиснул крест, сдерживая позывы взбунтовавшегося желудка. Но тут вампир выдавил:
– Эти твари… Они действительно боятся ультрафиолета.
Он был еще жив. И Дьёрдь не выдержал. Отвернулся с мучительным стоном и изверг свой завтрак в продолговатую проталину, явно выжженную лазером.
Бен присел на одно колено рядом с Аддарекхом, попытался взять за руку, но не нашел живого места.
– Скажи, как тебе помочь? Кровь? Сколько надо? Нас сейчас много подойдет.
– Мне уже ничто не поможет, – шитанн дышал с трудом, слова выходили полуслышными. – Священное безумие отступит, и я умру.
Дьёрдь утерся снегом, ругая себя за слабость. Десантники, небось, неженкой втайне обзывают. Он украдкой глянул на замерших бойцов – никто вроде не кривился. Пересиливая себя, он приблизился к вампиру, бормоча молитву. Боже, как он жив до сих пор?
– А-а, поп, и ты тут, – прошептал Аддарекх.
– Надо сделать носилки, – вымолвил Дьёрдь, оглядываясь с возрастающей беспомощностью: не из чего. – Ну, хоть куртки связать. Вампир, ты не волнуйся. Сейчас мы все сделаем. Отвезем тебя на корабль, фрау Золинген починит. Все будет хорошо.
– Не успеете, – умирающий говорил все медленнее. – Какие-нибудь минуты, и всё. Оставьте меня здесь, незачем Кларе на меня смотреть. А вещи мои и деньги пусть Ассасин забирает. Наследников у меня нет, – из слепого глаза выкатилась слезинка, – а ему пригодится.
Епископ склонился к нему.
– Не хочешь исповедоваться?
Аддарекх исторг тихий смешок.
– Опять ты за свое, поп? Я ж нечистая сила.
– Я в это не верю, – сглотнул Дьёрдь. – Я буду молиться за тебя.
– Не надо! Вы молитесь о покое, а я покоя не хочу. Хочу снова родиться, жить, рожать детей, – слеза поползла по щеке. – Наверстать все, чего не смог… Слишком многого я не смог, поп. Семью не уберег, не отомстил. Кота, и того защитить не сумел.
Бен принес обмякшее тельце Мрланка с подпалинами на белой шерсти. Стоял рядом и машинально гладил кота, словно тот мог что-то чувствовать.
– Зато Вилис живой, – сказал он, чтобы хоть чем-то подбодрить друга в последние минуты. – Стонет.
– Хорошо, – прошептал Аддарекх после долгой паузы. – Ты иди, Бен. И ребят уводи, пусть делом займутся. Дайте мне спокойно умереть, без лишних глаз.
Бен передал Мрланка священнику – ни дать, ни взять, обгоревший меховой коврик с коготками на краях. Сказал Аддарекху:
– Я рад, что встретил тебя в своей жизни.
Помедлил и приказал отряду проверить пещеру. Зачистить и залить огнем. Чтобы ни одна паскуда больше оттуда не вылезла…
– А ты чего не уходишь, поп? – Дьёрдь сидел тихо, подобрав под себя колени и уложив на них неподвижного Мрланка, но Аддарекх ощущал его присутствие. Вампир; кто знает, какие у них еще чувства есть – шестое, седьмое?
– Я с тобой побуду, – сказал он и аккуратно, стараясь не причинять боль, взял умирающего за руку. Волдыри тут же начали лопаться, но шитанн не поморщился: видно, боль для него уже отходила на второй план. – Работа у меня такая: провожать людей в мир иной. Не бойся, я тебе программу не собью. Все будет, как ты хочешь. Возродишься в новом теле, как у вас принято. Просто посижу рядом, чтобы тебе было не так одиноко.
Вампир ничего не ответил. С серого неба посыпался не то мокрый черный снег, не то дождь, перемешанный с пеплом. Дьёрдь обратил свой взор к небесам, не реагируя на снежинки-дождинки, лезущие в глаза, и беззвучно молился, едва шевеля губами. Нет, он не обманул Аддарекха. Он молился за то, чтобы все у него произошло так, как он желает. Бог не заберет его к себе, но, может, посодействует искренним стремлениям его души. Он уже не сомневался, как прежде, есть ли у вампира душа.
Связь на «Райском сиянии» починили, и Мрланк отдал приказ линкору аккуратно идти к Раю и становиться на серьезный ремонт. А перед этим он составил сообщение для координатора. Краткий рапорт обо всем случившемся и ходатайство о награждении Василисы Ткаченко. Пусть хирра Криййхан сколько угодно ворчит, что наемнице заплачено вперед – героизм ни за какие деньги не купишь.
Другое сообщение – личное, для Айцтраны – Мрланк не стал передавать по ква-девайсу. Попросил Зигленка отправить по компьютерной сети из Генхсха. Хватит того, что Айцтрана потратилась на квантовую связь. Она писала об их будущей дочке, толкающейся, что ни день, сильнее, о непутевом сыне, у которого родился-таки внук, о невестке, оказавшейся, вопреки его былым опасениям, вполне милой и вменяемой девушкой, и об очаровательной Хеленне. Как он и предполагал, девочка Айцтране очень понравилась. Жена делилась своим восторгом по поводу того, какая она умненькая и хорошенькая. Ее восхищало, как быстро она научилась говорить на шитанн и – совершенно непостижимо! – хочет научиться читать. Мрланк не удержался, вызвал по радио Гржельчика и зачитал ему в переводе дифирамбы интеллекту его дочери, по мнению отца, безнадежно тупой.
– Не может быть, – не поверил Йозеф. – Чтобы Хеленка сама хотела чему-то научиться? Твоя жена приукрашивает.
– Зачем ей приукрашивать-то? – хмыкнул Мрланк. – Просто лапочка попала в среду, где методики обучения рассчитаны на таких, как она, а не на запредельных гениев. У нее все получается, вот ей и приятно учиться.
