Настиана Орлова
The Last station
– Ну да. Зато не скучно, – он вернулся к своему прежнему занятию, разбирая их вещи из сумки. – Теперь ходи и оглядывайся.
– Тебе же прям нравится бесить, да? – восхитилась она, присоединяясь к нему. Она нашла две тарелки и две кружки, сполоснула от пыли и выложила им ужин. Купленные блинчики из одноразовой упаковки и чай с чабрецом. В процессе они немного потолкались плечами и уронили пару ложек, но справились.
Чем дольше они обходили тему смерти Гриши, тем спокойнее было. Однако вечно от этого бегать нельзя.
– Если сюда никто и не приедет? – начала Луиза, когда они сидели на диване у выключенного телевизора и пили чай. После очередной долгой паузы, Паша сподобился ответить куда спокойнее, чем она ожидала:
– Я не знаю. Я вообще ни о чём уже не могу думать. У меня до сих пор ощущение, что на хвосте кто-то сидит, и если мы расслабимся, нас тут же схватят.
– Ладно, – она могла принять такой ответ. Это хотя бы не шло вразрез с её мироощущением и вселенской усталостью.
– Я нашёл его дневник, – пояснил Паша следом. – Надеюсь, он оставил подсказки.
Луизу взбудоражила эта новость. И он молчал?
– Только не сейчас. Я утром посмотрю. Уже ночь скоро, голова совсем не варит. А с его навыками в головоломки, у меня, скорее всего, мозг взорвётся. Я правда не хочу…
Она улыбнулась ему уголками губ и кивнула. Так и порешали. В конце концов от одного дня никто не умрёт больше. Они и так тратили время впустую, пора бы перестать чувствовать за это вину.
– Тогда я первая в душ.
***
По всем канонам, спать им предполагалось вместе. И не столько от холода, не столько от отсутствия иного спального места, сколько от общей тревоги, окутывающей дом мёртвого человека, в который они забрались. Луиза категорически отказалась спать одна, а Паша особо и не сражался.
Не дети же. И родители за стеной не спят. А одиночество порой заставляло падать в объятия ближнему с распростёртыми руками. Почему-то Луиза не переживала, как это обычно бывало. Последний раз она делила с кем-то спальню много лет назад, и было это с Марьяной. С тех пор беспокойные сны были неотъемлемой частью её жизни, к которой легко привыкнуть.
Сначала они лежали на спинах, каждый под своим одеялом, пока Луиза сама не сдалась, придвигаясь ближе.
– Я ж это… Могу тебе доверять? – спросила она, прежде чем улечься ему на плечо. – Всё ж по-братски?
– Если ты сомневаешься, тогда почему лежишь здесь? – с усмешкой спросил Паша. На часах давно за полночь.
– Я не сомневаюсь, но знаешь, хотелось бы словесного подтверждения. Как сделку заключить.
– Поцелуем?
– Ты ж не дьявол.
– Я больше менеджер по продажам, – он приобнял её и уже спокойнее подвернул одеяло, укрывая девушку. Только нога лежала раскрытая, почти свисая с кровати, не опасаясь, что монстр схватит и утащит. – Тебе не о чем волноваться, – тихо объяснил он. – Даже при всём желании, Лу. После тех таблеток, которыми нас пичкали, я вообще не скоро оправлюсь, если ты понимаешь, о чём я.
Он замолчал, и Луиза понимающе не стала комментировать это никоим образом. Вроде бы это понятные для таких, как они, побочки, но всё же тридцатилетнему парню это может приносить дискомфорт не столько физический, сколько моральный.
За такую искренность хотелось расплыться патокой. К щекам прилил жар, и сердце забилось чаще. Всё-таки немножко он ей и нравится, и его странности больше привлекали, чем отталкивали.
Однако поспать без сновидений всё равно не вышло.
За несколько часов, пока Паша то дремал, то бодрствовал, Луиза вздрагивала во сне и просыпалась, каждый раз хватаясь то за его руку, то за одеяло. Паше оставалось только успокаивающе держать её и не давать сильно лягать его больной ногой – от этого она тоже пару раз просыпалась.
Выспаться он так и не смог, но чувствовал себя отдохнувшим.
Часть 32. Предостережение
Спина болела, и это первое, чему удивился Паша по пробуждении. Зато голова не болела. Тяжёлый чугун, который невозможно оторвать от подушки, не мог болеть.
Мыслей не было. Связных мыслей не было. Ничего оформленного не было. Калейдоскоп образов мелькал перед закрытыми глазами. За прошедшую ночь снились разные сны – и все они так или иначе пытались ответить Паше на насущные вопросы:
«Что делать дальше?»;
«Как поступить с Луизой?»;
«С какой целью вообще дальше жить?».
От них не отмахнуться, но и разбирать их он был сейчас не в состоянии. Паша аккуратно переложил руку Луизы на кровать, чтобы наконец встать и выйти из спальни. «Лежать в болоте из мыслей бывает смертельно опасным занятием в тревожной ситуации», – так говорил доктор Крашник. Ещё он перечислял методы, как успокоиться и отвлечься, но те советы Паша, как самый главный молодец на районе, не запомнил.
Хотелось уже хоть как-то оправдать своё существование, но он всего лишь человек, который запутался в том, во что верил, что хотел и чего ждал. От бездействия, оказывается, тоже могла ехать крыша. Он не Гриша. В нём нет столько мудрости и уверенности. У него только был доступ к дому Гриши, к двери Гриши, к его дневнику и его воспоминаниям, но он никогда не смог бы стать им. Не удивительно, что Гриша познал этот мир первым. Паша не выбирал себе в кумиры абы кого.
Парень устроился в гостиной и держал злосчастный дневник в руках. Как и обещал, он заставит себя открыть его, но непроснувшийся мозг вяло сопротивлялся. Если бы не Луиза, он бы ещё долго фокусировал взгляд на форзаце, словно это дневник Тома Реддла. Она проснулась немногим позже, выглядела менее свежей и справлялась с утренней рутиной с явным недовольством. Паша кротко наблюдал за ней и удивлялся. В один момент она способна загрузить его мыслями и перевернуть сознание с ног на голову, а в следующий она недовольно ворчит о том, что кофе имеет привкус жареного ботинка, и не может включить индукционную плиту. В ней не было этой приятной девичьей красоты, но внимание она неизменно притягивала своими угловатыми конечностями или неловкой походкой вприпрыжку на швабре. Девушка, завидев то, над чем он корпит всё утро, подошла ближе и выхватила дневник у него из рук. Он даже возмутиться не успел. А она раскрыла сразу на самом неопределённом моменте – на середине. И положила в руки Паши.
– Ну вот, самое сложное позади. Дерзай, – она хлопнула его по плечу. – Чего ты боишься-то? Думаешь, он бы осудил тебя? Вряд ли, – и закончив на этом, она спешно ушла, словно поняла, что натыкала не те кнопки на плите и, скорее всего, оставила её включённой.
Им точно нужен будет перерыв после этого. Какой-нибудь санаторий или профилакторий. Искупаться в настоящей грязи, а не метафорической, и не думать о том насилии, которому они подвергали свои мозги.
Он отлистал дневник на первую страницу.
По классике, читателя встречал эпиграф:
«Не мёртво то, что в вечности живёт,
Со смертью времени и смерть умрёт».5
Паша даже засомневался в истинном авторстве и оттого поспешно перешёл к начинке.
Но читать было не то чтобы сложно… Просто он понимал одну единственную вещь – автор написанного был готов к тому, что дневник может стать объектом всеобщего достояния.
– Это не почерк, а метод шифрования какой-то! – проворчал Паша. Почерк настолько хорош, что даже автор не знал бы, что написал, если бы хоть приблизительно не помнил, о чём речь.
Паша пробежался по записям глазами раз. Другой. Третий. Однако смысл строки не обретали, предпочитая дожидаться другого Индиану Джонса.
Только выборочные строки получалось угадать, над которыми хоть как-то старались:
«Восставший может погрузиться в бездну, а погрузившийся в бездну может вновь восстать».
«Одно дело преследовать нечто безымянное, но совсем другое – найти его».
«Человек никогда не был единственным обладателем сознания на Земле, ибо из тьмы рождаются образы, которые посещают немногих верных и верующих».
Может, он прочёл неправильно, но даже так это звучало жутко. Паша был готов сдаться, если бы Луиза не подсела рядом, приковыляв со своей шваброй в одной руке и с самодельным сэндвичем в другой.
– Ну, что там? Масоны? – спросила она, прожевав часть слов.
– Нет. Но из него бы вышел неплохой криптограф для Системы. Каким именно кодом он решил пользоваться, знает только он, – с сожалением выдохнул Паша. Луиза заинтересовалась:
– Ты… имеешь в виду, что он мог зашифровать его от тебя?
– От кого угодно, – Паша произнёс это с лёгкой тоской. Он потерял друга. Оказался в тупике. Теперь запутался в ловушке из знаков и не мог расшифровать одно единственное послание, что оставил друг.
– Давай я посмотрю? Человек со стороны тоже должен взглянуть. Хотя я не понимаю, что он может скрывать от тебя, – задумчиво протянула девушка. Паша с усмешкой передал ей дневник, который она тут же стала листать.
– Говоря «шифр», ты имел в виду, что он как курица лапой пишет?
Паша кивнул.
– Ладно, какие-то слова угадываются, хотя бы очевидно, на каком языке он писал, – как нечто важное заметила она, – но если смотреть в целом…
Никакой маркировки. Ни дат, ни символов. Скорее всего одна мысль была ограничена одной страницей. Ни красных строк, ни белых абзацев. Не было в этом ни грамма текста, только чистое послание. Шифр и страх.
– Может, он пьяный писал? – спросила она, наконец, вынеся этим свой вердикт.
– Надеюсь, нет.
– И что… Вы никогда не обменивались посланиями? Не придумали свой собственный язык? – повторяла она мысли Паши. Он покачал головой. – Зря. Но ты всё равно вспомни. Может, он любил какой-то фильм или книгу, откуда взяты эти строки? – она указала на эпиграф. – Или вы обсуждали что-то такое? Вы вообще почему подружились? – непонимающе закончила она, вероятно, от неловкости, ведь Паша всё это время задумчиво за ней наблюдал..
– Может, дневник и не нужен? – внезапно подумал Паша. – Мало ли, что он хотел запечатлеть на бумаге.
– Тогда что нам остаётся?
– Ну не знаю. А эта… Варвара Преображенская, может, обычный человек. Может, поискать её в соцсетях? – пожал он плечами.
– Слабо верится, но от того и меньше хочется узнать на самом деле. Вдруг эта хитровыдуманная лажа и яйца выеденного не стоит, – произнесла Луиза, дожевав наконец бутерброд из двух кусков хлеба и неведомой абрикосовой начинки. – А ты-то всё ещё хочешь этого?
На вопрос не ответили, и она тяжело выдохнула через ноздри.
Скоро она совсем потеряет желание сопереживать. Не вериться, что она позволила себе быть втянутой в это. Какой-то маразм. Она ведь собиралась начать новую жизнь. Собиралась стать счастливой вопреки, а не благодаря судьбе. А теперь она сидела и слушала бред парня, который за очень короткое время сумел стать для неё кем-то близким. Она даже не могла подобрать этому название. Он просто рядом, он защищает её от неё самой. Он кажется достаточно сильным, чтобы на него можно было первое время опираться. Не как человек-костыль, нет. Как наставник, что ли. Как кто-то, кто может дать совет и остаться, чтобы проследить, последует ли Луиза данному совету или нет.
Очень странное неравнодушие, с которым девушка прежде не встречалась.
– Может, ты и права, – проговорил он, а Луиза и не помнила, в чём она права. – Надо мыслить шире и ýже одновременно. Он такой был, – улыбался своим мыслям Паша. – С причудами.
– У меня слов нет, – покачала она головой. Желания ругаться или поносить на ветру чужое безрассудство не хотелось. Хотелось отключить мозг. Хотелось уделить время себе. Закрыться в свою нишу и позаботиться о своём благополучии.
***
– Ты серьёзно? – возмутился Паша, найдя девушку у холодильника, допивающей третий бокал виски с колой. Она проводила его нечитаемым взглядом, и стало понятно, что он на этой вечеринке лишний.
Ну и ладно. Последний пару часов он безрезультатно прожигал взглядом каждую страницу дневника, с перерывом на чтение новостей, и от собственной неудачи чувствовал куда большее неудовлетворение. Ещё и Лиуза…
Спина ныла от сидящего положения. Голова до сих пор была тяжёлой и будто взяла выходной. А с злосчастным переводом гришиных мемуаров – голяк.
Поэтому он отчаялся и бросил дневник на столик, уходя в другую комнату. Затем он услышал, как Луиза тут же заняла диван и включила телевизор. Ладно. Он мог бы вздремнуть. Будильник разбудит его в следующий раз, когда всё будет менее раздражающим. С самого утра же всё через одно место пошло.
Будильник около кровати выглядел относительно аутентично, жаль, что часы замерли. Красивые такие. Паша закинул ноги на кровать, а сам повернулся к прикроватной тумбочке, из неосознанного интереса желая найти батарейки или отвертку, чтобы наладить заевший механизм. Вместо этого он разгребал бумажки, старые чеки и инструкции от лекарств, перебирая их в руках.
Закончилось это тем, что в тумбочке, помимо батареек, он нашел листочек.
«Варвара Преображенская
+7-914-657-34-34»
Он не мог поверить глазам.
***
Оказавшись перед домом ведьмы, что ты ему скажешь захотелось против воли перекреститься. Голос по телефону у неё был приятный, но с таким именем клювом не щёлкают. Паша не знал, почему до сих пор был раздражен: может, из-за тряски в такси, может, из-за Луизы, от которой несло перегаром, может, из-за себя самого.
По словам Луизы, раньше если медицина не помогала, обращались к таким вот бабкам-колдуньям. Луиза вообще непрерывно щебетала о том и обо всём, пытаясь замаскировать накатившее хмельное веселье. И добавила, что в нынешнем веке все ведьмы и ведьмаки скрывались под личинами гомеопатов. Отсюда и недоказанность эффективности лекарств, и сомнительный состав действующего вещества.
Таксист оставил их на произвол судьбы, остановившись у шлагбаума. И не поспорить же. Дальше они пошли своим ходом. Пока Луиза с грацией хромой кошки, опираясь на костыль, старалась не наступать в лужи и мелкие дорожные ямки, Паша высматривал в малознакомом квартале нужный номер дома.
Вероятно, он ожидал увидеть дачу с личной теплицей, где Варвара выращивала необычные мухоморы, чтобы высушивать и делать из них ожерелье. Амплуа ведьмы же что-то такое под собой и предполагало? А если и чёрной кошки нет? Скептик внутри Паши уже устал вертеться в гробу.
Женщина встретила их у названного дома, открыла инновационный домофон. Паша до сих пор чувствовал странное волнение от происходящего, ведь о таких встречах предупреждают заранее: чтобы и хозяев не заставать врасплох, и самим морально подготовиться. А так как ещё полчаса назад Паше пришлось отрывать присосавшуюся к стакану Луизу и собираться к приезду такси, то перевести дух не получалось даже сейчас.
Целительница сопроводила их внутрь, кратко знакомясь и перечисляя свои услуги и прайс-лист к ним.
Женщина как женщина. Средних лет. В спортивных штанах и байховой толстовке, не сочетающихся оттенков. Перечислила много своих регалий: и целительница, и ясновидящая, и рейкавница, и астролог, и нумеролог, и таролог, – так, что полное её имя вполне могло бы посоревноваться с именами Дейнерис Таргариен. В общем, совсем не походила на образ, который придумал Паша. Но как и говорится, пашины ожидания – это только его проблема.
Они без всяких заминок прошли к нужной квартире в самую обычную гостиную.
– По вашему рассказу я не совсем поняла, кто вам обо мне рассказал, – между делом произнесла она, переключаясь на гостей. Луиза немного позорила его, плетясь следом, но Паша напомнил себе, что они сами зашли в дом к ведьме, и стало менее стыдно. Наверное, к ней и не такие приходят.
Он вкратце попытался напомнить:
– Мой друг, Григорий, примерно месяца четыре назад обращался к вам. Возможно, вы его не помните. Коренастый высокий парень с отросшими волосами, – Паша окинул пальцами голову, рисуя лохматую шевелюру. – Мог говорить что-то про Систему. Про то, что ищет ответы…
– Не продолжайте, я поняла, – кивнула она. – Так ведь, если не ошибаюсь, ваш друг получил все ответы. И даже больше. Редко ко мне такие приходят… Видно, запятнал он где-то свою карму, раз везение его покинуло. Он привлёк к себе особое внимание. – Она качала головой, участливо вздыхая.
– Что вы ему сказали? – нетерпеливо вырвалось у парня. Луиза сидела в стороне, буравя взглядом комнату и изредка бросая взгляды на хозяйку.
– То, в чём он нуждался. То, чего он жаждал услышать, – звучали ровные слова, но тем самым и зажигали что-то неприятное внутри Павла. – А чего вы жаждите? – обратилась ведьма к парню, заправляя длинные ухоженные волосы за ухо.
– Что вы ему сказали? – вкрадчиво повторил он. – Я хочу знать, что вы такого сказали моему другу, что его много раз пытались вычеркнуть из Системы?
На лице женщины отразилось понимание и вместе с тем гаденькая улыбка, которую та тут же постаралась замаскировать.
– За информацию ведь платят, – между тем сказала она.
– За причинение вреда и шаманские махинации тоже много кто платит. Причем не деньгами, – вступилась Луиза. Хозяйка дома, которая, кажется жила тут одна, перевела взгляд, вглядываясь в хмурые глаза девушки. Зелёные, как благородный изумруд, в такие же зелёно-карие, тронутые хмелем.
– Он погиб, – кратко добавил Паша, посчитав, что это надо закрепить. – И я хочу знать, почему. Разве эти секреты стояли его жизни? – требовал он, но голос так и не повышал.
– Он заплатил за эти знания рассудком. Все остальное едва ли причастно, – таинственно проговорила она. Обе девушки переглядывались, общаясь только им понятными взглядами, и Пашу это нервировало.
– Что вы хотите? – произнёс Паша и осознал в каком невыгодном он положении. Свидетельствовать на эту женщину нечем, доказательств её мошеннической деятельности нет. Ничего нет. Угрозами они только сотрясали воздух. – Вы же наверняка понимаете, что его терзало. Что нас обоих терзало. Если это всё-таки по «вашей части». Вы последняя, кто общались с ним до происшествия. И я нуждаюсь в вас. Хочу знать, что вы… что с ним произошло? И стоит ли продолжать? – он говорил шёпотом, опустив глаза вниз. Так как он не понимал, что за человек перед ним – он с такими не сталкивался, – просчитать хоть какой-то подход к этой женщине не получалось. Представить себя на её месте не получалось. Понять её не получалось.
– Боюсь, вас огорчить. Деньги вперёд, – заявила она с непроницаемым лицом.
– Ну и сколько? – отозвалась Луиза. Ей контролировать неприязнь на лице было в разы сложнее.
– Тридцать тысяч. И отвечу на все вопросы, какие вы только сможете придумать, ребята. Так и быть, сделала скидку.
– Луиза, нет, – попросил Паша, махая рукой на открывшую было рот девушку. Чёрт с ними, с деньгами. – По рукам? Что ещё нужно? Деньги есть.
Самопровозглашенная колдунья – загадочная с одной стороны, но упёртая, как банкомат, с другой. Пока не переведёшь деньги, услугу не получишь.
Это уже можно расценить как мошенническую схему?
Он всё же попросил её компьютер, бегло объяснив, что для перевода ему нужен доступ к счёту. Что телефон у него самого кнопочный и интернета не имел.
Женщина молча покинула их.
– Не жирно ли ей будет? – задалась Луиза вопросом. Поведение Паши её тоже начинало выводить из себя. Они команда или что? Будет он ей ещё рот закрывать.
Когда женщина появилась с небольшим ноутбуком, они затихли. Шестерёнки в голове вертелись. Экран показывал начальную поисковую страницу. Когда клавиатура оказалась под пальцами парня, он успешно вошёл в электронный кошелёк, где хранил заначку на чёрный день, и продемонстрировал состояние своего счёта женщине.
– Дайте хоть что-то. Чтобы я понимал, за что перевожу деньги, – произнёс он и занёс пальцы над цифрами, готовясь вводить данные карты предполагаемой ведьмы… Кому расскажи – засмеют.
Тем не менее, Варвара вновь убрала за ухо невидимую прядь, больше по привычке, и всмотрелась в Пашу. Взгляд женщины был прищурен, словно читая мелкий шрифт с чужого лба.
– Вам предстояло пройти с ним всю эту дорогу… Но в этом не было вашей воли… Марионетки…
Паша вздохнул глубже, где-то себе на периферии напоминая, что если она считывала сейчас что-то по его мимике, то надо постараться её расслабить до нейтральной и не реагировать.
– Это вам и сам Гриша сказать мог. Это не делает вас прорицательницей.
– Кто я, по-твоему? – внезапно перешла на «ты» женщина и наклонила голову набок. – Думаешь, фокусы буду показывать и в огненное кольцо прыгать?
– За тридцать штук, да! – психанул Паша, но тут же вернул лицу прежнее выражение. Женщина лишь подняла на это бровь. – Как же с вами тяжело… – в который раз напомнил себе Паша. В психушке и то понятнее было.
– Тяжело, так тяжело, – пожала сильными плечами она. – Выход знаете где.
– Ладно. Ладно. Давайте по-вашему. Вы знаете, что именно мне нужно. Я понял, что нужно вам. Диктуйте, – покорно и как можно доброжелательнее говорил он. Успокаивало, что он прожигал деньги и на более бесполезные и комичные вещи. Это не был его апогей.
После двукратного ввода данных, сверки и подтверждения, женщина вроде бы наконец удовлетворилась результатом.
– Так бы раньше. У меня своё ИП, между прочим.
Она встала и так же виртуозно убрала компьютер, выкладывая на стол из-под скатерти деревянную шкатулку. Со скрипом открылась крышечка, а Паша заметил цветную рубашку карт. Расклад показался непоследовательным, но знакомым.
Что ж, в покер он тоже когда-то проигрывался. Неудивительно, что этот косяк с картами теперь будет преследовать его всю жизнь, пока он не отыграется перед своей кармой.
Хотелось закатить глаза, да закатывать уже некуда.
– Давайте сразу в Блэк-джек. Но учтите, у меня утром чесалась левая ладонь, так что я вас до нитки раздену, – невпопад проговорил он. Луиза наблюдала. Варвара лишь делала вид, что её магический флёр не сбивался болтовней мальчишки.
– Так вы целительница или гадалка? Или хиромант? Или что это вообще? – голос подруги отдавал не меньшим сарказмом.
– Всего понемногу, – всё же ответила Варвара, продолжая медленно разворачивать карты. – Я на «ты» с тем миром, о существовании которого вы даже не знаете, – расплывчато намекнула она.
Карты были не игральные. Карты были с красивыми картинками.
– Ну-с. Долгая дорога вас ждет…
Луиза шумно выдохнула через нос. Паша неосознанно болтал ногой.
– С вами та же беда, что и с Гришей. На вас ведётся охота. Сильная несгибаемая энергия. Чрезвычайно удачливая. Надвигается на вас уже давно… – сказала она, смотря в карты, а затем на всякий случай кивнула на девушку: – И на вас.
«Тридцать тысяч… Твою мать», – уже ругался мысленно Паша.
– И что? Имя есть у этой энергии? Когда она уже надвинется наконец? И как её согнуть? – проговорил Паша.
– Григорий был более учтив. Тем не менее эта сила добралась до него, – зловеще проговорила женщина. – Но вам, может, повезёт. Ведь у вас есть то, чего не было у вашего друга.
«Дыши, дыши, вдох-выдох».
– Я думаю, вы и сами знаете. Могли почувствовать.
Женщина выжидающе замолчала, и Паше, еле держащему себя в руках, пришлось натянуть дружелюбную улыбку и проговорить вслух:
– Нет, не почувствовал.
– Почувствовали, – повторила она. – За вами ходит сущность, – говоря это, женщина улыбалась, находя это не столько забавным, сколько чарующим какие-то её струны души. – Интересно…
– Это всё? Или есть что-то еще?!
– Не кричите. Сущность очень чувствительна, если вы не поняли, – чем больше она говорила, тем больше Паша поражался. В плохом смысле. – Разница между миром живых и миром мёртвых лишь в том, что живые не могут видеть мёртвых. Хотя и в этом правиле есть исключения. Вы должны принять, что души покойных следуют за нами и хотят добра, даже если видят его в своём извращённом виде. Прямо воздействовать на ситуацию они не могут, но могут запускать «эффект бабочки». Это не доказать, это можно почувствовать.
– Ну разумеется, – не сдержался он.
«Вдох-…».
– Это лишь надо принять, как данность. Мир неоднозначен. Знаете про многогранность измерений? Видимых только три: длина, ширина, высота. С помощью специальных приборов – от силы семь. С теми, что достоверно известны, но не доказаны, измерений становится уже до двадцати.
– Вы или за теологию, или за науку, вы определитесь… – произнёс Паша куда спокойнее, чем ощущал, ведь был в шоке.
– У меня своё виденье. Если задержитесь, я позволю вам узнать. Вы ведь… Ну не знаю, собственными глазами не видели, что земля круглая? Собственными глазами вы не видел, как зарождались цивилизации? Так почему же вы верите им, а в мои слова поверить не можете?
«-выдох».
Не говоря ни слова, он поднялся на ноги с удобного кресла и быстро глянул на подругу. Луиза была отрешённой и красноречиво бросала взгляды.
– Павел, это только начало, если вы не поняли, – проговорила ведьма ему в спину, отрываясь от своих карт. – Можете не слушать, не верить, но я могу вам доказать. Свои деньги я всегда отрабатываю, – медленно произнесла она. И тут Паша взорвался:
– Вы ёбнутая. Такая же, как мы все. Не верится, что мы здесь… Может, зря мы вышли? – проговорил Паша уже больше Луизе. – Давай вернёмся, а? Система, камеры, чужой расчёт, Большой Брат в конце концов – в это я мог верить. Но мистика и сущности? Не хочу в этом участвовать.
– Погоди ты, – просила Луиза, вставая с кресла и опираясь на костыль.
Он махнул рукой нетрезвой девушке. Он не сможет сейчас ещё и с ней спорить. Дурдом.
– Меня подожди, ну!
– Вызову тебе такси, – решил он. – Мне нужно прогуляться.
– Павел! Вернитесь! – кричала ведьма уже вдогонку.
Дыхание заходилось в груди, мешая сердцу размеренно биться. Выйдя на улицу, он похлопал себя по карманам и нашёл сигареты. Ясный день не сулил ничего хорошего, и он спешно поджёг сигарету, тут же вдыхая дым, и зашелся кашлем. Луизу, хромую и босую, он всё же сбросил на плечи водителя, который приедет через шесть минут. Отвык он вызывать такси прямым звонком в контору. Технологии его разбаловали.
***
За окном часто мельком проносились машины, кидая по стенам свет фар. Каждый раз Луиза приглядывалась, внутренне бесясь от того, что всё равно ждёт Павла и волнуется. Миновал час, второй, чай в чашке больше не согревал. Опьянение выветрилось, выпуская на первый план слабую натуру.
Когда к воротам Гришиного дома бродягой прибилась фигура человека, было уже заполночь. Луизе удалось рассмотреть это, потому что такой вороватой походкой мог идти только Паша. Она успела извести себя всю, понося на каждом слове эту псевдо-целительницу, бросившего её Пашу, Гришу, который уговорил её вписаться в это, саму себя, всю эту жизнь. Злилась за свою доверчивость и неудачливость. Злилась за всё сразу. Но когда она увидела друга, пробирающегося в сумерках к входной двери, всё накатило с новой силой.
Зайдя в прихожую, Паша понял, что бежать поздно.
– Нагулялся? – обманчиво спокойно произнесла она, сверкая зелёными глазами. И шутка про то, что они как среднестатистическая семья, застряла в горле.
– Лу, прости, что бросил. Как добралась?
– Паш, ты дурак? Ты дурак! – Она схватила рядом стоящий костыль и встала прямо. – Да что ж ты кретин такой. Зачем ты появился в моей жизни? И я такая же! О чем думала, когда шла за тобой.
Пока она перевела дух, парень успел только снять обувь.
– Знаешь, я всегда боялась найти себе того самого – классного и хорошего парня, – начала опять Луиза, бросая костыль в сторону Паши. Парень замер столбом от неожиданности. – Влюбиться в него! Чтобы потом спустя годы понять, что всё это маски, а под ними обычный ничтожный человек, которого я бы не разглядела, если бы не показательные костюмы и голословные речи. Я боялась, что встречу хорошего человека, доверюсь, а он окажется – пустышка. И надо же! Вот он ты! Пустослов сраный.
Она вновь перевела дыхание.
– Я не понимаю, за что вы два придурка цеплялись. Было же всё нормально. Вы могли общаться, строить свои конспирологические теории, но какой чёрт вас дёрнул пытаться порамсить с Судьбой. Кем вы себя возомнили? Винтик и Шпунтик, которые залезли в чужой телевизор, – зло плевалась она словами, без намёка на улыбку.
– Ты ещё выпила? – объяснял скорее сам себе Паша, чем участвуя как-то это в разговоре. Но даже пашиного мозга хватало, чтобы понять, что причина эмоций не в алкоголе.
– Не смей упрекать меня!
– Я ничего и не…
– Ох, ты ещё как говорил! Ты своим сучьим взглядом тут на целую статью наклепал. Статью, по которой я прибью тебя рано или поздно. Ты чёртов обмудок.
– Луиза… Ты же не думаешь так на самом деле. Это виски… Доктор Крашник…
– Да ничерта вы оба не понимаете. Не лезь туда, где ты не был! – В его сторону полетела диванная подушка.
– Я тоже пил алкоголь, вообще-то.
– Ты пил, но не «упивался». Это разное. Это квантовая физика в седьмом классе. Ты такое просто не поймёшь!
– Так объясни мне, – просил он уже менее уверенно.
– Ты эгоист! Не делай вид, что тебе и это знакомо! – слёзы обиды потекли по щекам, и откровения было уже не остановить: – Как ещё отгородиться от всех этих мыслей? Ты ведь не был на моем месте! Ты просто не понимаешь, каково это – хотеть побыть в тишине тогда, когда весь мозг кричит от боли. Каково хотеть не просто уснуть, а исчезнуть. Выдернуть шнур из розетки. Именно за это я готова, черт возьми, боготворить алкоголь. Потому что он спасает так, как никто не спасает, – заканчивала она, неустойчиво облокачиваясь на спинку дивана. – И нога не болит, – тихо повторяла она, даже больше удивляясь самой себе, чем пытаясь удивить Пашу. – Точнее, болит. У кого-то. Где-то. Где-то там, где «не со мной». И не смей судить меня.
Луиза продолжала колоть его своими истинами, обнажая всё больше спицы, а Паше оставалось смиренно ждать.
Нужно было дать ей выговориться, думал он. Хуже от её слов уже не будет, он и сам себе говорил то же самое совсем недавно, пробираясь по незнакомым улочкам этого города. Гриша проебался. И Паша проебался. Они все проебались, делая ставки не на тех. Обидно, но отчасти, Паша всегда был готов к тому, что вероятность такого исхода возможна. Он не слепо верил в свои идеи: порой сильнее, порой нет, качаясь на качелях из подозрений и страха собственного отражения. И вот докачался, что сам потерял координацию. Наверное, только видя Луизу такой, ему впервые пришло в голову, как много всего он просрал в жизни, гонясь за тенями своих мыслей. Но то, в каком болоте из недопонимания они оказались сейчас, его точно не устраивало. Хоть что-то ещё он должен был спасти.
Девушка, недовольно рыча, стаскивала с себя лонгету, с хрустом расстегивая застежки и дергая ремешки. Он приблизился и сел на корточки перед ней, ловя неуправляемые кисти в свои руки.
– Эй, ну тише. Больно же себе делаешь.
– А какого хрена это тебя ебёт?
– Такого, – более спокойно продолжал он. Затем принялся сам осторожно стягивать неподдающийся бандаж. Каким-то чёртом Луизе хотелось его снять, и он даже уточнять не рискнут. – Давай на сегодня всё? Мы точно дошли до точки, и я не хочу завтра падать ещё ниже. Мы поговорим и придумаем что-нибудь еще. Ладно? Мы разберемся. Не с этой шаманской чухнёй, а с тем, что делать дальше. Не хочу терять ещё и такого друга, как ты, – всё тише и тише говорил он. За шумным дыханием Луизы казалось, что он разговаривал сам с собой. – Принести тебе кофе? Там есть капсула капучино с корицей, могу сделать.