Матильда Аваланж
Академия Хозяйственной Магии
ГЛАВА 13
Вопреки ожиданиям наказание мне наш дорогой куратор придумал вполне сносное. Два дня в неделю я должна была помогать по хозяйству в небольшой библиотеке академии, расположенной в бревенчатой избушке за главным корпусом.
Даже не знаю, почему Митрофан не порвал меня на мелкие лоскутки, но, кажется, не последнюю роль в этом сыграл Влас. После того, как он что-то негромко сказал куратору, тот как-то вроде бы остыл и объявил про библиотеку, повергнув меня в легкий шок – я думала Митрофанушка меня после всего случившегося в Таинственный лес отправит, прямиком на болота. И желательно, чтобы не возвращалась.
Древняя, как мир, библиотекарша Ядвига Мортимер, оказалась божьим одуванчиком, обвести который вокруг пальца особого бы труда не составило. Но мне почему-то не хотелось обманывать старушку, и, хотя к книгам никогда нежных чувств я не питала, свои четыре часа в неделю отрабатывала исправно: помогала разобраться с фондом, подшивала старые журналы, выметала вековую книжную пыль из укромных закоулков библиотечки. Пыли было много – библиотека академии явно особым спросом не пользовалась. При тотальной генеральной уборке обратила я внимание и на то, что многих книг, числившихся в фонде, на месте не было. Некоторые были особо ценными и редкими. Заметив мое недоумение, леди Ядвига горестно вздохнула:
– Должники… Берут книжки и не возвращают, а спрашивать с них у меня нет ни сил, ни ловкости. Сейчас магия другая пошла: я только являюсь к должнику, а его уже и след простыл. А некоторые и вовсе ловушки ставят, чтоб посмеяться… Один раз я последовала за просроченной книгой и оказалась в Таинственном лесу, а в другой раз какой-то шутник облил меня чернилами.
– Что это были за книги, помните? – отрывисто поинтересовалась я.
– Разумеется, помню, – грустно усмехнулась Ядвига и достала круглые формуляры, на каждом из которых был начерчен особый символ – персональный номер каждой книги. – «Сборник самых смешных магических анекдотов (смейся аж до истощения резерва!)» и «Темные сущности Гиблой Пустоши».
– Про Пустошь интересно, – заметила я. – Жалко будет, если книжечка так и сгинет у какого-то разгильдяя!
– Гиблая Пустошь, которая лежит на востоке за границей нашего королевства… – задумчиво протянула Ядвига. – Был недавно один студент, интересующийся этим.
Но я на ее реплику внимания не обратила. Выставив вперёд запястье, считывала ауру последних читателей книг с их формуляров.
Есть!
Теперь я их хоть на десятом круге ада найду!
Преподаватели, конечно, попытались не допустить, чтобы студенты узнали о том, что они в парадных одеждах явились на торжественную церемонию бракосочетания козла и козы, но шила в мешке не утаишь. На занятиях то и дело раздавалось хихиканье, иногда кто-нибудь протяжным голосом мекал или начинал настукивать вальс Гробокриоса. Гробокриос – известнейший в нашем королевстве маг-композитор, сочинённая им музыка светла и торжественна, а так же обладает способностью скреплять и защищать узы влюблённых, потому ее играют в основном на свадьбах.
От этих шуточек преподаватели просто озверели и задавать стали столько, что делать все домашние задания было просто невозможно! К тому же они ввели дежурства студентов – если раньше в аудиториях убирались импы, то теперь это должны были делать студенты. Считалось, что это поможет отработать технику бытовой магии. Волей-неволей освоишь, например, заклинание Стеклоблеска, которое очищало прозрачные поверхности до скрипа, иначе придется работать руками. Точно так же и в общежитии – студенты теперь сами должны были убирать свои комнаты вместо импов. Раз в неделю кикимора ходила по общежитию с проверкой и ставила оценки за степень прибранности. Прямо на баллы эти оценки не влияли, но на зачётной неделе, которая, кстати, неумолимо приближалась, они шли в бонус и могли улучшить положение студента.
Уборкой моей комнаты, кажется, импы и раньше себя не особо утруждали, а потому я решила взяться за дело сама. Выкроив свободный вечер (а вернее, попросту решив не делать домашнее задание по мирографии – надо было выписать из учебника все упомянутые там королевства нашего мира и дать подробную характеристику каждому), я твердо вознамерилась превратить свою дикую комнату в нормальное жилье. Влас сказал, что в коровнике у меня хорошо получилось интерьерное волшебство, но там я действовала стихийно, меня переполняла радость от того, что моя кожа вернулась к своему привычному состоянию, а, как известно, если маг ворожит в эмоциях, то сила его ворожбы возрастает пропорционально степени этих эмоций.
Смотри-ка, я даже помню наизусть определение из учебника по «Магической теории»!
Жуль, только что притащивший с охоты какой-то пыльный кусок то ли вазы, то ли витража и засунувший его в свой тайничок под комодом, сел у самой двери на задние лапы, явно намереваясь в случае форс-мажора спешно покинуть комнату. Передние он сложил вместе, отчего у енота сделался странный вид, как будто он то ли радовался своему новому трофею, то ли умолял меня не трогать комнату.
Кстати говоря, за время моего пребывания в Хозяйственной Академии, вещичек под комодом особо не прибавилось. Что было очень странно – Жуль обычно быстро заполнял свои тайнички. Очевидно, в этой деревенской обители моему еноту с его утонченным вкусом нечем было поживиться.
Стараясь сосредоточиться, я, закрыв глаза, взяла немного силы из своего резерва и сформировала в голове образ комнаты, какой бы я хотела ее видеть. На всякий случай покрутила картинку с трех сторон – сверху, справа и в перспективе, а затем мысленно приступила уже к реальной ее отрисовке, постепенно вливая в нее свою силу.
Когда я открыла глаза, то разочаровалась и обрадовалась одновременно. Комната получилась совсем не такой, какой я ее хотела сделать, но по сравнению с тем, что было – это просто воздух и вода!
Цвет сизых стен и черного потолка поменялся на цвет топлёного молока, занавески на окне стали светло-зелёными и такими чистыми, какими здесь не были занавески уже много лет. Пол вместо кроваво-красного радовал глаз медовым цветом дерева, ну и в довершение всего на месте смертного одра появилась низкая, как я и люблю, кровать с кованой спинкой, увитой гирляндой, и с воздушным балдахином. Она была застелена мягким пледом, а на полу лежал потрясающий ковер, длинный ворс которого представлял собой иллюзию травы. Комод и зеркало тоже сияли новизной.
О боги, и почему я не сделала этого раньше, подумалось, и забравшись на кровать, принялась на ней прыгать. Это вам не твердокаменное нечто, что стояло тут до этого! В процессе прыганья ко мне пришла светлая мысль, что изменить комнату по своему вкусу не получилось, скорее всего, я просто вернула ей первоначальный вид, какой у нее был до сотни студентов, которые навели тут свой порядок. Но я не в претензии.
– Слушай, Фрэнни, я тут паштет приготовила по рецепту, который ты мне дала, – в комнату заглянула Смеяна. – Вроде получилось ниче… Ого! Мы интерьерную магию такой степени сложности только на третьем курсе изучать будем!
– Это не совсем интерьерная магия, – я плюхнулась на кровать. – Вернее, совсем не интерьерная. Тащи паштет сюда, будем пробовать!
После всей истории с паштетом и сбором мной для него грибов (оказавшихся, правда, слегка… ядовитыми), я чувствовала на себе за него великую ответственность и неравнодушие к его судьбе. Потому я вручила рецепт из «Варения эликсиров разновсяких» Смеяне, которая не оставляла своих опытов, пытаясь преуспеть в кулинарной магии.
Пригласив Виринею и Климентия, которые на некоторое время впали в ступор от моей преобразившейся комнаты, мы с удобством устроились на ковре-траве, устроив что-то вроде пикника. Ребятам явно хотелось отдохнуть от домашних заданий и холодной дождливой (настоящей осенней) погоды, установившейся за окном.
Паштет на утащенной нами из столовки чибатте выглядел очень даже заманчиво.
– Ну, чего вы боитесь то? – спросила Смеяна.
– А ты точно какие надо грибы собрала? – с некоторой опаской поинтересовалась я.
– Если я не умею кулинарожить, это не значит, что я в продуктах не разбираюсь! – обиделась Смеяна. – Мой отец – фермер, поставляет продукты к столу самых знатных семейств столицы!
– А мой дед – некромант, не хотелось бы к нему обращаться, если что-то пойдет не так, – отозвалась Вир с опаской.
– Ты никогда не верила в мои кулинарные способности! – взвилась Смеяна. – Вон Фрэн – она меня, наоборот, поддерживает!
– Она просто не видела запёчённого тобой гуся! – воскликнула Вир и добавила, обращаясь ко мне, – После того, как Смей его приготовила, он стал похож на обугленного осьминога, так потом это чудовище ещё и ожило и гонялось за ней по всей общаге!
Пока они препирались, взывая к Климентию, как к свидетелю, я взяла один бутерброд и отважно откусила. Все выжидательно смотрели на меня. А я глотнула чаю с корицей и лимоном, ещё немного драматично потянула паузу, а потом сказала:
– Вкусно! Правда, вкусно!
Вир и Клим тоже с недоверием попробовали, а потом как накинулись на бутербродики! Смеяна была в восторге.
– Надо же, у меня «Императорский паштет а-ля Лёгкая закуска в думах о делах государственных» получился! Это такое сложное блюдо!
Мы болтали, смеялись, не забывая про бутерброды и принесённую Вир коробочку конфет, которую ей прислали родители. Жуль паштет тоже оценил – по своему обыкновению, он стащил с тарелки несколько бутербродов и одну конфету. Бутерброды умял сразу же, а конфету спрятал под комод, где ей суждено было лежать до полного отвердевания. Наш разговор между тем зашел о Феофане и Милице.
– Они теперь на пару из лазарета про тебя слухи нехорошие распускают, Фрэнни, – сообщил Клим. – Но Милу скоро выпустят, злая оттуда выйдет, как сто чертей! Ее там нейтрализующим действие любовного напитка зельем поят в огромных количествах, а оно на вкус не особо приятное.
– А я слышала, что у одной студентки со старших курсов тоже кто-то высосал магический резерв! – сообщила Вир. – Только преподы это в секрете хранят, а ректор, говорят, лично занимается поисками вора, который завелся в Академии!
– Вот бы нам его поймать! – мечтательно сказала Смеяна. – Тогда мы опровергнем дурацкие слухи про Фрэнни, которые Фео с Милой распускают!
– Да мне плевать на слухи, – усмехнулась я, но идея показалась занятной. – Поиск этого вора – как раз дело для полицейского мага.
– А что? Давайте поставим на него ловушку! – загорелся Климентий. – Интересно же, кто магический резерв у бедных студентов тырит! Ты сможешь это сделать, Фрэнни?
– Да запросто! – важно кивнула я. – Только…
Договорить я не успела. В недрах обновленного шкафа раздался утробный вой, а потом по дверце кто-то вежливо постучал изнутри.
Мы замерли. Стук повторился.
– Войдите, если вы не семихвостый! – произнесла я со всем гостеприимством, на которое была способна.
– Сумасшедшая, а вдруг это правда семихвостый? – шикнула Смеяна.
Дверца с леденящим душу скрипом открылась, и из шкафа вышел мужичок небольшого росточка, румяный, лопоухий, в синем кафтанчике, шерстяных носках, и казачьей шапке из белоснежного меха.
– Впервые вижу барабашку, – восхитился Климентий. – Обычно они не показываются людям!
– Обычно нет, – окая, согласился барабашка и бесцеремонно уселся рядом с нами на ковер. – Я так понимаю, это у вас императорский паштет?
На тарелке сиротливо примостился один маленький бутребродик. Мы дружно кивнули. Барабашка без разрешения взял его с тарелки и принялся есть аккуратно, но быстро.
– Когда я жил при дворе короля Стопала Уродливого, то моей обычной ежедневной нормой было семьдесят таких бутербродов, – сообщил барабашка. – А ежели на его кухне готовили что-то другое, то я обычно размазывал это по потолку. Правда, личный королевский маг почему-то меня прогнал. Наверное, ему не понравилась сердце, которое я нарисовал трюфелевой икрой в зале приёмов. Вкусный у вас паштет, несите ещё!
– Так нету больше, – развела руками я.
– Есть! – обрадовалась Смеяна тому, что кто-то еще оценил ее кушанье. – Полбанки осталось, сейчас принесу!
Барабашка невесть откуда взявшейся деревянной ложкой принялся уплетать императорский паштет, как вдруг в комнату влетела кикимора – комендантша общежития с планшеткой в руках. На ней было черное платье с огромными вырезами – и сверху и снизу, не скрывающие ее прелестей.
– Так, Аштон, у тебя как всегда, в комнате кошмар кошмарский, но я, так и быть, двоечку выставлю… – проговорила кикимора, не глядя по сторонам. – Все же ты не виновата, что тут порядок навести нельзя…
Барабашка, завидев ее, паштет есть прекратил и сказал чуть громче обычного:
– Здравствуйте, Диша!
Кикимора подняла голову и потрясённо огляделась по сторонам:
– Ну, ничего себе! Вот это ты, Аштон, даешь! Десять баллов, я бы больше поставила, если можно. Вальерян! Лет десять тебя в истинном воплощении не видела!
Барабашка заметно покраснел и выдал:
– А пойдем на болото, Диша?
– Валерьян! – кикимора закатила глаза. – Я тебе уже лет тридцать твержу – не пойду я с тобой никуда!
– Даже на Гнилое Болото? – заметно сник барабашка.
– Даже на Мухоморью Опушку! – отрезала кикимора. – Аштон, десятка! Ты меня удивила прямо, девочка.
Нежить черканула что-то в своей планшетке и унеслась.
Барабашка от расстройства даже банку с паштетом отставил в сторону.
– Спасибо за угощение, – окая ещё сильнее прежнего, произнёс он и невозмутимо добавил. – Уютно тут, конечно, стало, но я все, как было, верну.
– Как? – испугалась я. – Зачем? Я старалась-старалась…
Но он уже убрался обратно в свой шкаф, после чего оттуда раздались перестуки, складывающиеся какую-то унылую мелодию. От этих стуков комната стала преображаться – потолок вновь сделался чёрным, а пол кроваво-красным, занавески скукожились и почернели, а кровать сузилась и поднялась. Ковер и плед, разумеется, исчезли.
– Как же это трогательно! – Смеяна чуть ли не пустила слезу. – Он же влюблен в нее! Он страдает от неразделённой любви!
– Я тоже страдаю, – сварливо отозвалась я. – Я так старалась – и все насмарку!
– Неужели неясно, Фрэнни? – вмешался Климентий. – Помоги Валерьяну добиться взаимности кикиморы – и будет в этой комнате лучше прежнего!
– Потрясающе! – я старалась не показать виду, насколько сильно расстроена тем, что вместо уютной комнатки снова оказалась в жуткой хибаре. – Как же это, интересно, сделать, раз она ему тридцать лет подряд отказывает?
– Ты женщина, тебе виднее, – пожал плечами Клим.
– Да ладно, Фрэн, – Виринея обняла меня за плечи. – Что-нибудь придумаем!
Но настроение у меня испортилось окончательно. Интересно, что можно придумать, раз кикимора ясно дала понять барабашке, что он не в ее вкусе?
ГЛАВА 14
Преподаватель по мирографии мастер Сбышевский был высоким и очень худым мужчиной, совершенно лысым, с пронзительными чёрными глазами и крючковатым носом. Но эта довольно-таки резкая внешность была обманчива – таких мягкосердных преподов ещё поискать. Дисциплина на его занятиях отсутствовала в принципе, посещали их студенты через раз и домашними заданиями особо себя не утруждали – за все то время, пока я училась здесь, он так ни разу их и не проверил.
Но сегодня что-то на него нашло (скорее всего, сказывались отголоски той истории с козловой свадьбой – простодушный профессор мирографии был одним из тех, кто явился в коровник на церемонию), и Сбышевский ходил по рядам и высматривал у студентов наличие конспекта по королевствам. Те, у кого конспект отсутствовал, удостоились минуса в журнале и дополнительного задания – королевства надо было не только выписать из учебника и охарактеризовать, но и нанести их на специальную карту и показать на следующем занятии.
Так как королевств было много, а с картографией я еще в институте не дружила, то я затосковала и тоска эта увеличивалась по мере приближения Сбышевского к месту, где сидела я. Следующая неделя была зачетной, ознаменовывающей половину семестра, и нужно было к ней готовиться, а не возиться с дурацкой картой. В общем, я была уже морально готова получить к снежному кому своих заданий ещё один увесистый такой снежок, как вдруг Фил Шепард (у которого, разумеется, конспект был, да такой подробный, что Сбышевский его во всеуслышание похвалил), остановил преподавателя вопросом:
–Мастер, а почему в учебнике ни разу не упоминается Гиблая Пустошь?
–Странный вопрос… – Сбышевский остановился прямо рядом со мной. – Гиблая Пустошь – это не королевство.
–Насколько мне известно, раньше оно там было… – заметил неугомонный Шепард.
–Да, это так, – явно заинтересованный вопросом преподаватель кивнул и вернулся к своему столу. – Только там было не королевство, а княжество.
От облегчения я была готова аж расцеловать Шепарда. Вовремя же он спросил!
–Княжество Тартеринское, – продолжил Сбышевский. – Очень богатые, благодатные земли. Тамошний Институт Высших Оккультных Наук гремел по всему нашему миру, конкурс был – пятьсот человек на место.
–И что же там произошло? – зачарованно поинтересовалась Смеяна, которая сидела рядом со мной (домашнего конспекта у нее тоже, кстати, не было). – Почему на месте процветающего королевства теперь эти страшные земли?
–Тартерином правила очень своеобразная семейная династия, – ответил мастер со вздохом. – Властные и гордые правители разгневали самих богов, за что и поплатились… Все началось, когда при Институте по велению короля Тадеуса создали особую лабораторию. Он дал добро тамошнему ректору Лейму Троу на проведение опытов по самой черной магии! Некромантия, вуду, кукольная магия, различные виды порчи и сглаза… В конце концов Тадеус разрешил и жестокие опыты над животными… А затем и над людьми…
Никогда не наблюдала такой гробовой тишины на мирографии! Аудитория внимала Сбышевскому с широко раскрытыми глазами.
–Начали с преступников, но тамошние маги быстро вошли во вкус, и стали брать для опытов членов семей этих самых преступников. Потом высшим королевским указом разрешено стало отправлять в лабораторию низшие слои населения – бездомных, бедноту, больных… Институт стал адом, над его башнями вечно кружилось воронье, а из застенков лаборатории раздавались ужасающие вопли. До сих пор никто точно не знает, что у них там произошло, но, скорее всего, грянувшая катастрофа была результатом опытов с погодой. Страшная чума, вышедшая из стен лаборатории, в несколько часов опустошила ранее процветающее княжество, превратив его в склеп. Маги граничащих с Тартерином государств, в том числе и нашего, успели поставить на свои границы особую защиту, чтобы магическая чума не пошла дальше. Она действует и по сей день, не давая тому, что там обитает, вырваться наружу. На месте Тартерина теперь Гиблая Пустошь – выжженная земля, на которой обитают тёмные сущности, страшные монстры, фонит исковерканная магия – результаты опытов, которые нельзя было проводить по всем магическим, да и человеческим законам тоже.
Закончив свой невесёлый рассказ, мастер Сбышевский, разумеется, про нас со Смеей забыл, и тотчас начал объяснять новую тему – ориентирование на местности с помощью гироскопа. Но рассказ преподавателя произвёл на нас настолько тягостное впечатление, что особой радости от этого не было. Да и вся остальная группа выглядела какой-то пришибленной.
А мне вдруг в голову пришла странная мысль: почему Шепард спросил про Гиблую Пустошь? Врожденная дотошность? Или у него какой-то свой интерес?
Следующим занятием у нас были народные приметы – предмет, прогулять который, несмотря на его абсолютную, на мой взгляд, бесполезность, не рискнула бы даже я. Опаздывать так же не рекомендовалось!
Потому перед приметами мне нужно было сделать то, что я задумала. Убедившись, что студенты четвёртого курса в полном составе отправились на практику в теплицу, я рванула в общежитие. В мужское крыло.
Сыскное заклятие, которому учили в магполице, у меня получалось очень даже неплохо. По ауре (она была противного поросяче-розового цвета) я быстро нашла комнату четверокурсника Мартына Задоя, который на первом курсе взял из библиотеки книжечку с магическими анекдотами, да так и не вернул. Когда Ядвига явилась к нему за книжкой, он отправил ее в Таинственный лес, а потом долго ржал над своей совершенно идиотской шуткой со своими сокурсниками. В следующий раз Мартын облил Ядвигу холодной водой. И тоже ржал.
Ну, раз ты такой шутник, парень, то давай посмеёмся!
На двери висело простейшее замковое заклинание – ловушка для непрошенных гостей, которую я, фыркнув, без проблем обошла. Комната Мартына была бы довольно-таки уютной, если не жуткий беспорядок вокруг – разбросанные книжки, фантики от конфет, спортивный инвентарь… Даже зерно! Его горсти были разбросаны по полу. Он, что, тут кур держит?
Библиотечная книжка обнаружилась под кроватью, где прозябала в безвестности года два точно – пыль на обложке говорила сама за себя. Но забирать книгу я не собиралась – я всего лишь применила к ней одно хорошенькое заклинание, которому нас научила профессор грязи Донатимо. Плюс запрещённое, что мне показал один парень в магполице. Предварительно заключила книжечку в специальный непроницаемый кокон-защиту, чтобы она не попортилась. Сначала я вернула книгу обратно под кровать, но потом решила, что теперь ей самое место на шкафу. После всех этих манипуляций с чувством выполненного долга отправилась на приметы.
Здесь ждал сюрприз – из лазарета вернулась Милица, полностью излечившаяся от своей горячей страсти к Митрофанушке. Вид она, кстати, имела вполне цветущий, и даже вроде как набрала пару килограммов. Харита была счастлива возвращению дорогой подруженьки, для полного комплекта не хватало только Феофана. Но Мила с радостной улыбкой, больше напоминающей оскал, сообщила, что и он скоро к нам присоединится, так как благодаря усилиям целителей почти восполнил свой резерв.
Профессор примет и суеверий Голиндуха Фер – полноватая невысокая женщина с тяжёлыми веками, пухлыми губами, как будто смазанными кровью и вечным пучком волос, больше напоминающих проволоку, излишне фанатично относилась к своему предмету. На первом же занятии она заявила, что мы должны вызубрить все приметы наизусть – дело, по-моему, энергозатратное и совершенно бесполезное. В начале каждого занятия она вызывала какого-нибудь студента и гоняла его по разделам примет, к каждому новому занятию прибавлялся новый раздел. К сожалению, сегодня ее выбор пал на меня.
О, боги, эта суровая тётечка меня сейчас порвет за эти несчастные приметы, которые вилами по воде писаны! Из пяти разделов я знала только два…
–Итак, Аштон… – свирепо глядя на несчастную меня, вытащенную на пятачок прямо перед преподавательским столом, зловеще начала Голиндуха, – Какие вы знаете народные приметы, связанные с зеркалами?
Я еле сдержала выдох облегчения – это был именно тот раздел, который я успела выучить.
–Нельзя дарить и получать в подарок зеркало, нужно обязательно заплатить за него символическую плату хотя бы в несколько монеток, – с энтузиазмом сообщила я. – Если долго смотреть себе в глаза в зеркале…
–Не так быстро, Аштон, – перебила Голиндуха. – Растолкуйте нам первую примету!
–А чего тут растолковывать? – удивилась я. – Нельзя дарить зеркало, и все тут.
–А относится ли эта примета к предметам, которые имеют зеркальные поверхности? – ядовитым тоном поинтересовалась Голиндуха, поправив свой пучок на макушке.
–Не знаю, – искренне пожала плечами я. – Об этом в учебнике не было написано. Наверное, не относится.
–Наверное, или не относится? – прорычала Голиндуха. – А справочная литература вам на что? Я же указывала дополнительные источники.
–Я не успела их посмотреть. Дополнительные – на то они и дополнительные, так как необязательны – спокойно пожала плечами я, и как ни в чем не бывало, затараторила, – Если долго смотреть себе в глаза в зеркале – то быстро начнёшь стареть. Нельзя показывать младенцу свое отражение в зеркале. Чем старше зеркало и чем больше событий оно видело – тем мощнее его энергетика. Если нужно вернуться, что является плохой приметой, то нужно посмотреть в зеркало, улыбнуться…
–Аштон! – громовым голосом снова перебила Голиндуха. – Я что-то не поняла, когда вы успели сесть за преподавательский стол? Или вы считаете, что если дочка ректора престижного столичного института, то вам тут все позволено? Это как дополнительные источники необязательны?
О, боги, как же эта мегера меня достала! Ещё и про папу вспомнила, что является вообще запрещённым приемом. За все то время, пока я тут, то не получила от него ни единой весточки, и это было настолько неприятно, что я старалась загонять мысли о том, что отец попросту забыл о своей дочери, вглубь себя. Отказался от меня… Целуется там со своей волосатой Амалией…
Голиндуха наступила на больную мозоль, поэтому я даже припираться с ней не захотела.
–При чем тут это? – чуть более эмоционально, чем хотела, спросила я. – Вы вызвали меня отвечать зеркальные приметы, я их вам рассказываю. В чем проблема?
–В вашей самоуверенности, Аштон, и в том, как вызывающе вы себя ведёте! – гаркнула Голиндуха.
О боги, да я даже не начинала! Группа, притихнув, точно стая мышей, наблюдала за все более расходящейся Голиндухой Фер и мной, стоящей перед ней по стойке смирно. Я поймала полный сочувствия взгляд Смеяны, но выступить против железобетонной Фер моя мягкая и робкая подруга не могла, и я ее за это не винила. Зато Милица прямо-таки лучилась счастьем, наслаждаясь каждой секундой монолога Голиндухи в духе того, что таким нерадивым студенткам, как я, в Академии Хозяйственной Магии не место, и лучше бы я катилась обратно в свою столицу.
Но помощь пришла откуда не ждали, а именно от Фила Шепарда, уверенный голос которого перебил визгливые вопли Голиндухи.
–Но, профессор, вы действительно говорили на первом занятии, что использование дополнительных источников не является обязательным, – выдержанно проговорил парень.
Фер, разъяренная тем, что кто-то посмел ей возражать, обратила всю силу своего гнева на Фила.
–А вы что, Шепард, в персональные защитники Аштон записались, что ли? Как вы смеете оспаривать слова преподавателя? Вы тут без году неделя, а уже свои порядки наводите! Народные приметы и суеверия – это, знаете ли, не хухры-мухры! Это вековая мудрость народа и я являюсь носителем этой мудрости!
Голиндуха разошлась не на шутку. Она брызгала слюной и без конца поправляла свой пучок, что говорило о крайней степени ее гнева.
–Или вы считаете, что тут умнее всех, Шепард? Ну, так идите и докажите это! Расскажите нам все двенадцать разделов примет! Прямо сейчас! – орала Фер. – Что, мозгов для этого не хватает? Выходите, выходите, Шепард! Если вы прямо сейчас выйдете сюда и ответите все двенадцать разделов, то я поставлю вам и Аштон по десять баллов и по зачету каждому. Что, Шепард? Пропала охота за эту девицу-красавицу заступаться?
Вместо ответа Фил под скрестившимися на нем взглядами вышел из-за парт и встал рядом со мной, после чего, без единых лишних слов начал наизусть рассказывать приметы с первого раздела. Приметы о високосном годе, новогодние приметы, приметы, связанные с кольцами, приметы о погоде, приметы о птицах и животных… Он без запинки отбарабанил все двенадцать разделов! После чего перевёл дыхание и замолчал, спокойно глядя на наливающуюся каким-то невообразимо пунцовым цветом Голиндуху.
Пока он отвечал, Мила с Харитой то и дело шептались, посмеиваясь и не сводя с Фила заинтересованных взглядов. Своим поступком он, похоже, возрос и их глазах, и девушки явно были не прочь, чтоб он ответил и за них. Меня это почему-то разозлило.
–Ну, что профессор? – после недолгого молчания спросил Шепард. – Вы поставите мне и Фрэнтине Аштон зачет, не так ли?
–Садитесь! – сдавленным голосом вымолвила Голиндуха. – Садитесь оба, быстро!
Казалось, она вот-вот лопнет от злости. Но Шепард не двигался с места.
–Я так и не понял, профессор Фер, – проговорил он сдержанно. – Вы сдержите свое слово или нет?
Под звон колокола, сообщающего о том, что занятие окончено, профессор Голиндуха Фер выставила нам с Филом высшие баллы и зачеты. При этом она вращала выпученными от ярости глазами и скрипела зубами так, что было слышно на всю аудиторию.
–Вот это твой Фил дает! – набросилась на меня Смеяна, едва я подошла к нашему столу. – Он вообще! Он эту гарпию под орех уделал, долго теперь помнить будет, кикимора! Красавчик!
–Он не мой, – машинально поправила я, быстро взглянув на Милицу.
В остальном я полностью была согласна с подругой. Я хотела подойти к Шепарду, чтобы искренне поблагодарить его, но не успела – быстро собрав свои вещи, парень, ни на кого не глядя, вышел из аудитории.
Крадучись, как кошка, Мила поспешила за ним.
