Матильда Аваланж
Академия Хозяйственной Магии
Стихийную магию в моем институте преподавали поверхностно, давая лишь необходимый минимум, поэтому я была впечатлена. И не только я.
– Митрофан Игнатьевич, это было… просто потрясающе! – воскликнула Милица с неподдельной страстью.
Мы переглянулись. Кажется, действует…
– Спасибо, Милица! – Митрофану явно было приятно такое восхищение его способностями. – Так, а теперь…
– Митрофан Игнатьевич, я… я давно хотела сказать, что считаю вас самым лучшим преподавателем по всей нашей академии! – Мила подступила ближе, не сводя с Митрофанушки голодных глаз.
– Спасибо, Милицушка, – кивнул тот, явно пока не заподозрив подвоха. – Сейчас мы научимся…
– Нет, Митрофан Игнатьевич, не надо слов, – Мила ловко накрыла рот преподавателя ладошкой. – Выслушайте меня! Вы так прекрасны, что и представить себе не можете! Ваши заклинания, ваш комбинезон и… и ваша лысина снятся мне каждую ночь, Митрофан Игнатьевич!
Митрофанушка покраснел, как варёный рак. Видимо, в отличие от других преподов, того же Анселми, студентки не особо радовали его своим вниманием, и суровый Митрофан растерялся.
Остальные студенты ошарашено наблюдали эту эпохальную сцену. Больше всех была, кажется, удивлена подружка Милы – Харита.
А Милица между тем взяла Митрофана за уши, опустила его голову и звонко чмокнула сурового препода в лысину, после чего поймала за грудки и с силой прижала к себе. Несчастный лишь слабо трепыхался в ее железных объятиях.
В побочных действиях любовного напитка действительно было написано, что он заметно прибавляет силы, и магической в том числе.
В процессе горячего поцелуя до Митрофана, кажется, дошло, что Мила не совсем в себе, потому он попытался ее нейтрализовать сложным пассом, но она тот час же заломила руки куратора ему за спину, сковав их пушистыми кандалами.
После этого, не отрываясь от Митрофанушки, одним щелчком наколдовала прямо в поле огромную круглую кровать с красными атласными простынями и пышно занавешенным балдахином, себя она облачила в весьма нескромную комбинацию, а с Митрофана сколдовала его любимый зелёный комбинезон, оставив куратора в одних белых семейных трусах с аппликацией головы дракона на причинном месте.
Довольная своей ворожбой, Мила толкнула Митрофана на кровать, страстно прошептала «Мой сладкий дракон!» и прыгнула следом.
Группа, раскрыв рты, наблюдала за разбушевавшееся Милицей. Никакого сопротивления оказать Митрофанушка ей не мог. В общем, в поле стало весело. И жарко!
Но, разумеется, такое веселье кому-то обязательно надо испортить!
Фил Шепард, искоса наблюдающий за происходящим, громко сказал, привлекая всеобщее внимание:
– Неужели непонятно, что она опоена любовным напитком. Кто-нибудь, быстро за магом-целителем! А я постараюсь уменьшить действие зелья, хотя оно очень сильное, судя по всему.
Смотрел он при этом почему-то на меня. Тоже мне, командир нашелся! Но Харита, до того во все глаза смотревшая на то, что вытворяет ее лучшая подруга, бросилась к замку.
Шепард поспешил на помощь к несчастному (или наоборот, счастливому) Митрофанушке, которого разошедшаяся Милица любовно гладила по лысине, но был отброшен мощным заклятием Милы метров на пять.
– По старым книгам напиток, наверное, варили, – сдавленно проговорил он, с трудом поднимаясь на ноги. – Очень сильное действие!
А от замка уже спешила целая делегация преподов во главе с магом-целителем Гаврилом Берном. Совместными усилиями им удалось скрутить Милицу, которая в своей фривольной сорочке сражалась за Митрофана не на жизнь, а насмерть.
Целитель утихомирил ее целой серией успокаивающих заклятий, после которых Мила повалилась на кровать в глубоком сне. Митрофанушку освободили от пушных кандалов и вернули ему зелёный комбинезон.
На мой взгляд, это было самое интересное занятие, на котором я присутствовала в Академии Хозяйственной Магии!
– Я найду того, кто опоил Милицу любовным напитком, и устрою ему такое! Такое! – бесновался, бегая по полю, красный, как помидор, Митрофанушка.
Должной кары он, видимо, придумать не мог, поэтому грозно потрясал кулаками, подбегая к каждому студенту.
– А я знаю, кто это сделал, Митрофан Игнатьевич! – вдруг звонким голоском ввернула мышеволосая Харита. – Это все она, Свертина! Она Миле позавидовала и решила отомстить! Нечего тут и думать!
– Было бы чему завидовать! – с презрением воскликнула я.
– Тому, что Мила – лучшая ученица в академии, – с вызовом ответила Харита и обвиняюще ткнула в меня пальцем. – Это она, Митрофан Игнатьевич, не сомневайтесь даже! Сначала у Феофана магический резерв украла, а теперь вот Милу подставила!
– Вообще-то лучший ученик – Фил Шепард, – отозвалась я. – В журнал успеваемости загляни!
Шепард удивленно посмотрел на меня. Но это правда, глупо ее отрицать. Мила просто зубрежница, в то время как Фил показывал на занятиях самые лучшие результаты. У него действительно большой магический потенциал, так что пусть Харита не лезет со своей подружкой в дамки.
Внезапно Милица на своей кровати приняла вертикальное положение и, не раскрывая глаз, томным голосом пробормотала:
– Митрофанушка, любимый, солнышко мое ясное, иди ко мне!
Куратор аж отскочил подальше.
– Ах, нет, что я такое говорю? – продолжила девушка, поднеся пальцы к вискам. – Это все… Это все… Она! С тех пор, как она появилась, все пошло кувырком… Выгоните эту мерзкую, эту подлую, злобную Тину!
Каркнув это, Милица бухнулась обратно.
– Фрэнтина Аштон! – Митрофанушка подскочил ко мне, свирепо пуча налитые кровью глаза. – Месяц чистки скотного двора! Без капли магии!
Я попробовала было откреститься, но это бесполезно: случайно ли, или же по велению судьбы куратор нашел виновную. По правде говоря, у меня никогда не получалось врать и в своих проделках я почти всегда признавалась. Другое дело, что в моем институте из-за могущественного папы-ректора меня никогда не наказывали строго, и я выходила практически сухой из воды. Что ж, похоже, эти чудесные времена прошли.
Месяц чистить скотный двор! О, вседержавные боги…
ГЛАВА 12
На крыльце меня нагнал Шепард. Я вот уже три дня после занятий отбывала свое наказание на скотном дворе, который оказался настолько ужасным, что я подумывала уже о том, что не стоила проделка с любовным напитком такой расплаты. Вир, Клим и Смеяна хотели пойти к Митрофанушке и признаться, что они тоже участвовали, но я запретила. Не надо быть дураками, и подставляться там, где уже отбываю наказание я.
Они просто не вполне понимали, что это такое. Дело было даже не в том, что мне приходилось убирать за животными, а в том, что Митрофан наложил на мой магический резерв специальное ограничивающее заклятье. «Чтобы не было соблазна применить магию при чистке коровника!» – гадко улыбаясь, объявил куратор. Так что в своей магии я теперь была ограничена, и это было донельзя противное чувство. Не желала кому бы то ни было его испытать…
Разве что вот Филу Шепарду. Я видела, что он хочет меня остановить, но намеренно ускорила шаг, не желая с ним встречаться вплотную. Направлялась я как раз-таки в коровник, и видок у меня был ещё тот: огромные резиновые сапоги, бесформенный комбинезон серого цвета, а на волосах косынка. Про свою сияющую, как у инопланетянки, кожу я вообще молчу.
– Постой, Фрэнни!
Фрэнни? Он назвал меня Фрэнни? Да Фил меня всю жизнь только по фамилии называл, Аштон! С презрительно-снисходительной такой усмешечкой. Странно…
– Ну, чего тебе?
За намеренной грубостью я постаралась скрыть свое смущение. Он стоял передо мной, весь такой опрятный, аккуратный, правильный… И немного взволнованный. Никогда его таким не видела и невольно даже залюбовалась, как под его вечной маской прилежного ученика проглядывают какие-то человеческие эмоции.
– У меня есть для тебя кое-что… – ответил Шепард уже спокойнее. – Кое-что, что поможет тебе если не избавиться от сияния, то хотя бы приглушить его!
– Но это невозможно… – с недоверием проговорила я. – Преподы академии вон консилиум собирали, и не могли додуматься…
– Они искали слишком сложное решение, а я пошел по немного другому пути, – отозвался Шепард, и я невольно загляделась в его зелёные глаза.
Тут же разозлившись на себя за это, ответила ему ещё грубее:
– По какому ещё пути? Что за глупости?
– Что ж, если ты считаешь это глупостями… – пожал плечами Фил и развернулся, намереваясь уйти, но я его остановила.
Просто не могла не остановить!
– Глупости это или нет, я узнаю, если ты расскажешь…
Шепард внимательно посмотрел на меня (о боги, я выгляжу ужасно, просто ужасно!) и вдруг произнёс:
– Ребенком я придумал одно заклинание…
– Ребёнком? – не сдержалась. – Ну, ты даешь!
– Спасибо, что слушаешь внимательно и не перебиваешь, – закатил глаза Шепард, помолчал и совсем другим тоном продолжил, – Формула была совсем простой, элементарной, но вывел я ее сам… Называлось это заклинание «Включи свет!».
– Включи свет? – повторила я.
Я не хотела его перебивать, просто была крайне удивлена – мы с ним ни в жизнь не делились какими-то личными вещами, и уж тем более воспоминаниями из детства.
– Я боялся темноты, – спокойным тоном произнёс Шепард, как будто говорил о совершенно обыденной вещи, а не о своём детском страхе. – Вернее того, кто в ней прятался. Боялся настолько, что придумал заклинание и включал им свет, лишь только гувернантка гасила его в моей спальне. Я не мог находиться в темноте ни секунды…
– Да ладно! – недоверчиво покачала головой я. – Ты… ты боялся буки?
– Смотрю, ты о нём наслышана, – криво усмехнулся Шепард.
– Да о буке все наслышаны, по-моему, – пожала плечами я. – Это сказочка о страшилище, которой потчуют детей, что они себя хорошо вели. Иначе бука утащит в шкаф или под кровать, и там сожрет. Фил, бука – просто легенда…
– В нашем мире любая легенда может оказаться реальностью, Фрэнтина, – резко перебил Шепард и добавил, задумчиво меня разглядывая, – Мне иногда кажется, что весь наш мир и все то, что с нами происходит – чья-то придумка. Сидит себе кто-то и пишет на листе бумаги историю… Выдумывает нас. И мы становимся настоящими. Мы и вправду существуем! Ходим, дышим… Чувствуем…
Как будто забывшись, Фил вдруг протянул руку и поправил выбившуюся из-под косынки прядь моих волос, покрытых искрящейся пыльцой, которая осталась на его пальцах.
– Ладно, это неважно, – спохватившись, Шепард одернул руку и деловито продолжил, – В общем, я взял это простейшее, сочинённое ребёнком заклинание и переписал формулу наоборот, так, что получилось «Выключи свет». А затем эту самую формулу я поместил в воду из источника Пресветлой Девы в Ринорине.
Ринорин считался культурной столицей нашего королевства, и еще очень набожным городом, городом паломников.
Сегодня Шепард не переставал меня удивлять: мало того, что решил мне помочь, мало того, что «Фрэнни» назвал, мало того, что про свой детский страх рассказал, мало того, что такую оригинальную ворожбу сотворил, так он ещё каким-то чудом раздобыл воду из источника Пресветлой, находящегося на другом конце королевства.
– У меня там живет друг, он-то по моей просьбе и прислал воду из источника, – счел нужным удовлетворить мое любопытство Фил.
Он достал из кармана небольшую (но и не маленькую) склянку-трёхгранник. Сквозь стеклянные стенки можно было рассмотреть кристально чистую воду, которая была налита внутрь склянки, однако в самом центре находился шарик из воздуха, внутри которого вились маленькие клубы фиолетового дыма.
– Просто потрясающе! – восхитилась я, не сводя глаз со склянки, – Да как тебе вообще могло в голову прийти совместить воду и заклинание? А связывал все вместе чем? Печать Кшишмирского на пробке?
Магической печатью Кшишмирского, в основном закрывали все емкости с зельями, это было универсальное средство защиты для текучих веществ с магическими свойствами.
– Не печатью, – коротко ответил Шепард и показал руны, начертанные по краю горлышка склянки.
– Ещё интереснее, – я хищно потянулась к склянке, но на миг замерла. – И ты, разумеется, не уверен, в том, что это подействует, как надо… Что у меня, например, не отрастет ещё одна грудь или что-то в таком духе…
– А это не мое зелье было, – вдруг выпалил Шепард. – Ты, как всегда, перепутала. Это зелье Эрика Лэпа, ты же его знаешь – мутный тип. Он с борделем одним столичным сотрудничает, это зелье – экспериментальный образец.
Вот так номер, умереть мне на месте!
– Погоди, так то дурацкое зелье, которое мне бюст увеличило – не твое? – вытаращила глаза я. – Так ты вообще должен меня ненавидеть, потому что тебя в эту глушь сослали абсолютно безвинно! Из-за меня, можно сказать!
– Винно – безвинно, какая разница… Когда магистр Аштон не в настроении, пытаться ему что-то доказать – дохлый номер! Ты и сама это знаешь… – проворчал Фил. – Лэпа твой отец вообще отчислил, но он подумал, что я являюсь соучастником, потому меня и перевёл.
Честно говоря, его признание стало для меня громом среди ясного неба.
– Слушай, Фил, но это же несправедливо! – возмутилась я. – Давай, я напишу отцу письмо и расскажу, что ты на самом деле не имеешь отношения к зелью…
– Твое сочувствие прямо греет мне душу, но дело сделано… Забудь, – отмахнулся Шепард. – Я все рассчитал. Должно подействовать правильно и забрать хотя бы часть свечения твоей кожи. И потом, помнишь, что нам на занятиях говорили? Магия – это всегда в большей или меньшей степени, но риск.
– Это нам на экспериментальной магии говорили, – заметила я. – Эксперименты профессора Гункана всегда заканчивались… не особо предсказуемо. Особенно, когда в него вселился дух Кукольника, превратил студентов в игрушки и распродал по магазинам столицы… Короче, давай сюда свою склянку!
– Только, ради богов, не пей! – сообщил напоследок Шепард. – Нужно вылить на себя.
Кстати, очень хорошо, что предостерёг, а то я действительно нацелилась выпить жидкость из склянки. Постаравшись это скрыть, усмехнулась со знающим видом: «Я не стала бы пить, что я совсем, что ли?».
– Фил! – вдогонку позвала я, а когда он обернулся, сказала просто. – Спасибо!
– Спасибо будешь говорить, когда это подействует, и подействует так, как надо, – отозвался парень в своей обычной манере всезнайки.
– Зануда… – пробормотала я и направилась в коровник.
Мне настолько не терпелось проверить действие зелья, что я готова была его применить прямо там. Благо свидетелей, кроме бурёнок и свинюшек не предвидится. Митрофан позаботился о том, чтобы свое наказание я отбывала в полном одиночестве.
Обитатели скотного двора встретили меня не особо приветливо: с первой же нашей встречи у нас как-то не сложились тёплые отношения. Коровы норовили боднуть, к свиньям я вообще близко не подходила – они были грязные и отвратительно пахли, а козел по кличке Штефан смерил меня таким презрительным видом, как будто он был королевских кровей. По правде говоря, отвратно пахли тут не только свиньи, но и вообще все – и мне казалось, что этот запах силоса и навоза навечно впитается в мою кожу и волосы.
Однако вместо того, чтобы привычно начать вычищать стойла, я, выйдя в самый центр коровника, достала из комбинезона зелье Фила и отвинтила пробку с рунами.
– Смертельный номер! Нервных попрошу удалиться! – предупредила я коров и с размаху вылила на себя жидкость.
Вода из источника Девы потекла по мне – совершенно обыкновенная, ничем не примечательная водичка, но затем ворожба Фила в виде пузырька воздуха с туманом внутри вывалилась, больно стукнула по голове, как будто шарик был чугунный. Фиолетовый дым окутал меня всю – и затем стал втягиваться в мою покрытую мириадами переливающихся искорок кожу.
Э-э-э… а может, зря я доверилась Шепарду? Запах у дыма был странноватый: как будто черничное варенье смешали с тухлыми яйцами.
Козел Штефан искоса наблюдал за мной из своего загончика, и, похоже, был бы не против, если бы меня от этого дыма разорвало на мелкие кусочки.
Но ничего подобного не произошло. Наоборот, в тех местах, где дым всасывался в мою кожу, она стала приобретать нормальный розоватый цвет.
Ура! Зелье Фила Шепарда все-таки сработало по назначению! Он молодец! Мало того, я вдруг почувствовала, что блок, наложенный Митрофаном на мой магический резерв, стал таять, пока вовсе не сошел на нет.
И вот я стою посреди коровника с абсолютно нормальным цветом кожи, с полностью заряженным магическим резервом!
Я радостно заорала, да так, что коровы и козы враз от меня шарахнулись и принялась прыгать на месте! Как же хорошо без этого противного свечения, сделавшего меня похожей на сумасшедшую феечку!
От бешеных прыжков косынка слетела с моих волос, и я увидела, что одна небольшая прядь – та, к которой прикасался Фил – все-таки осталась сияющей, как будто состоящей из крошечных подвижных звездочек. Но это было ничто по сравнению с тем, что все остальное сияние ушло.
После возвращения моей магии во всей ее полноте я чувствовала себя всесильной, мне захотелось сделать что-нибудь такое… такое с этим опостылевшем скотным двором! Такое, что ого-го просто!
– Как насчёт небольшой смены обстановки, ребята? – поинтересовалась я, разминая пальцы. – И, кстати, могу вам заодно имидж подобрать, а то ходите, как не пойми кто. Мне всегда неплохо давалась декоративная магия. Никто не против, нет?
Несчастные животные глядели с испугом, но меня уже было не остановить: я выплетала нужные заклинания и разбрасывала их в воздухе. Вместо унылых коричневых стен – белоснежные, тусклые масляные фонари заменим хрустальными люстрами, повсюду гирлянды цветов и атласные ленты, и шариков побольше, шариков! В центр коровника красную ковровую дорожку! Каждой корове по шляпке, каждой свинке – цилиндр, Штефану – галстук-бабочку и позолоту на рога, а козе Лиз – вуальку.
Разошедшись, я сформировала пригласительные на мелованной бумаге, пару секунд помедлила, придумывая текст, снабдила их крылышками и отправила в сторону замка.
– Вот так оно как-то получше будет, – довольно произнесла я, подув на ладони, с радостью разглядывая преобразившийся коровник и вошедших в ступор от такого преображения его обитателей.
– Ты действительно так считаешь? – в широком дверном проеме показался Влас.
Я вспыхнула и отступила назад. С момента прогулки по болоту прошло чуть меньше недели, нам с ним за это время не довелось перекинуться даже парой слов, и сейчас я с удивлением поняла, что рада его видеть. Пусть он сейчас меня и отругает за ворожбу.
– Неплохая интерьерная магия, – проговорил мужчина, с интересом разглядывая преображенный коровник. – Будь я магом-интерьерником, поставил бы тебе высший балл.
– С…спасибо, – я запнулась, потому что никто и никогда не хвалил меня за проделки.
Это было неожиданно, и, чего уж там скрывать, приятно.
– Ты смогла убрать свечение, – Влас остановился около, внимательно меня разглядывая.
– Ну, не ходить же мне с ним всю жизнь! – бойко ответила.
– Оно бы ушло само через пару недель, – как само собой разумеющееся ответил Влас.
– Вот как? А предупредить об этом не судьба была? – разозлилась я. – И вообще, откуда ты знаешь?
– Проверено на себе, – с усмешкой отозвался Влас и добавил безо всякого перехода, – У тебя, насколько я помню, было задание вычистить коровник, а не превратить его в свадебный шатер…
мСчитай, таким образом я его и вычистила, – отозвалась я небрежно и, вспомнив об отправленных в замок пригласительных, заторопилась прочь. – Ну, мне пора и все такое…
– Стой! – окликнул Влас, и в его голосе я услышала повелительные нотки.
– Нет уж, я этими вашими коровами сыта по горло! – перебила я с негодованием. – Я приехала сюда магии учиться, а не за животными убирать, тем более они грязные и противные!
– К ним нельзя с ненавистью, – сказал он мне в спину. – Они все чувствуют, все понимают… У тебя есть ручной енот, а это почти то же самое.
– То енот, а то какие-то коровы!
Я выросла в столице и, коров, понятное дело, даже издали не видела. По правде говоря, корова для меня была наравне с драконом, а может, даже и похлеще.
– Никогда бы не подумал, что ты боишься, – усмехнулся Влас.
Мысли он мои читает, что ли?
– Да ничего я не боюсь!
Я подошла к одной из буренок – рыжей с белой звездочкой на лбу и протянула руку. Корова посмотрела на меня с ненавистью и чуть ли не цапнула за пальцы. Я отпрыгнула подальше, спрятав руку за спину.
– Фрэнни, не бойся, – тихо сказал Влас и положил животному на лоб ладонь. – Это самые мирные и ласковые животные на свете. Честное слово!
Я обратила внимание, какие у него большие руки – все в мозолях, но в этом было что-то притягательное. А буренка так уж вообще разомлела, глядя на мужчину с любовью и благодарностью.
Решившись, я, готовая отскочить в любой момент, притронулась тыльной стороной ладони к бурёнкиному лбу и – о чудо – она меня не укусила! Шерсть животного оказалась на ощупь приятной, как бархат.
– Наверное, ты прав. Вполне себе симпатичная буренка, – с удивлением заключила я, и, замирая от собственной смелости, быстро потрогала рога коровы. – Как будто два молодых меся…
Я не договорила. Влас вдруг взял меня за подбородок, повернул мою голову к себе и поцеловал в губы, но не суетливо и неумело, как целовались мои ровесники. Он целовал меня, как взрослый мужчина целует юную девушку. И хотя у меня никогда до этого не было поцелуев со взрослыми мужчинами, теперь я знала, что это происходит именно так – уверенно, медленно, нежно и в то же время сильно, с напором. Его пальцы гладили мой подбородок, одновременно мягко не давая мне отвернуться, прервать поцелуй. Да я и не хотела отворачиваться, видят боги – не хотела…
Как могут его руки с такой огрубевшей кожей они быть такими нежными?
Но через пару мгновений, показавшихся нескончаемо длинными, я, почувствовав неладное, распахнула глаза и увидела в дверях коровника Фила Шепарда.
Он выглядел спокойным и как будто даже безразличным.
– Я зашел узнать, подействовало ли зелье. Вижу, подействовало. Это радует, – сказал Шепард коротко. – Что ж, не буду мешать.
Фил отвернулся и пошел прочь, а я схватилась за щёки, которые почему-то стали горячими и, наверное, красными, как будто намазанными свеклой.
– Тебя волнует мнение этого мальчика? – спросил Влас негромко.
– Н-нет… – пролепетала я. – Наверное…
Я, Фрэнтина Аштон, у которой весь магполиц по струнке ходил, краснела и смущалась перед каким-то заучкой и непроходимым отличником! Верно говорят, дороги богов непредугадаемы!
Непредугадаемы, но, семихвостый, не настолько, чтобы следом за Шепардом в коровнике появился почти весь преподавательский состав Академии Хозяйственной Магии в праздничных одеждах и с венками, перевитыми белыми цветами. Во главе ступал Митрофан, который нес самый большой венок. Похолодев, я разглядела у него в руке отправленное мной полчаса назад приглашение, которое слабо трепыхалось крылышками.
– Нам тут какой-то маг приглашения на свадьбу прислал, – неуверенно сообщил Митрофан, оглядываясь по сторонам. – Но они почему-то сюда нас привели, наверное, сбой какой-то…
– Я могу посмотреть? – Влас вежливо взял листок мелованной бумаги и прочел. – Возлюбленные маг Штефан и магесса Лизетта приглашают профессора Митрофана Колывана на церемонию своего бракосочетания и нижайше просят его не обижать их отказом и присутствовать на этом празднике любви, света и радости!
Я аж чуть ли не слезу пустила – душевный текст я наскоро сочинила. Мне, может, в церимонимейстеры надо идти, пока не поздно?
– Я одного не понял, что это за маг Штефан такой и почему он справляет свою свадьбу в коровнике? – нетерпеливо вмешался профессор Анселми.
Влас усмехнулся краешком рта и рукой, с зажатым в ней приглашением, показал на козла и козу, мирно стоящих рядом и жующих сено. Преподы вытаращились на несчастных животных так, что те аж жевать перестали, замерев, как статуи.
Митрофанушка посмотрел на коз, а потом на меня, потом ещё раз на коз, а потом швырнул в меня своим венком, и коровник сотрясся до основания от его грозного крика:
– Ты мне за это заплатишь, Фрэнтина Аштон!
