Максим Касмалинский
Политолог из ток-шоу
– У меня коллега по работе, тебе бы с ним поговорить. Тоже нестандартный взгляд имеет на национальный вопрос.
– И нестандартные взгляды! А история предлагает стандартные. Стереотипные. Типа, нам издревле присуща такая-та фигня. Нам издревле принадлежит такая-то земля. И ля-ля-ля. Думаю, знание истории не приближает нас к дивному миру полудня!
– Ты двойку получил? Ишь разошелся! Предлагаешь всех манкуртами сделать. Обдолбанными, трахающимися манкуртами, – Боб разозлился.
– Мне та книжка, где манкурты, не зашла. Но отречься от чего-то не всегда плохо. Можно иногда и рвать эту связь времен, как кандалы, и вырываться, – Артур начал медленно подниматься по лестнице, громко топая. – Но тут. Надо. Подумать. Нам. Надо. Ломать. Ощущение обреченности этой вечной, которая издревле. Дефицит достоинства. Перебор покорности. Это. Рвать.
И уже скрывшись на втором этаже ,Артур крикнул:
– В конце концов, начинать новую жизнь с понедельника, что в этом плохого?! На эту тему мы и поругались с историчкой…
Прослушав этот разговор, можно сделать вывод, что паренек во многом прав и неоспоримое преимущество получит тот народ, который возникнет на ровном месте, и не будет строить свою идентичность на деяниях прошлых поколений, а скажет: начинаем свою историю с этого числа, с сегодняшнего дня. И не этническая близость, не язык, не идеология станут фундаментом нового сообщества, а только будущее и профессионализм станут основой новой нации. Даже и не нации! Национальность и гражданство создают принадлежность индивида, но в еще большей степени закрепляют его ограниченность. Нужен новый проект, который удовлетворит стремление людей к солидарности. Не нация, не племя, не страна.
Виртуальное государство! Государство без территории. Страна хакеров и геймеров. Метавселенная! Когда мы, живущие в виртуальной своей стране, объединимся, сделаем себе паспорта и обратимся в ООН за признанием, пусть попробуют отказать! Обрушим все биржи, взорвем все ракеты. А кто против? Ты против?! Прощайся с Интернетом и банковским счетом. Еще и медицинскую карту твою опубликуем! Что? Уже не против? То-то же.
…………………
7.
В номере «люкс» гостиницы «Тургород» обои в углах прихвачены скотчем, бордовые шторы выгибают гардину, обрамляя окно, за которым видны габаритные сосны и недострой в форме гигантской челюсти.
Боб на правах хозяина занимает удобное место в кресле в углу, напротив расположился референт – холеный силуэт с головой болонки. Эндерс расхаживает взад-вперед, рассказывая план действий. Боб в пальцах крутит телефон, референт своим смартфоном прикрывает жирно блестящее пятно на пиджаке.
– … учитывая низкую внушаемость местного материала, такая схема представляется оптимальной, – закончил Сергей, потирая правую руку, на которой видны сбитые в кровь костяшки…
– Мне, в целом, нравится, – одобрил референт. – Думаю, выбрана правильная точка приложения сил. Воинственность, плюс гордость, должно сработать. А запасной вариант прорабатывали? Резерв, так сказать.
– Запасной вариант не потребуется, – сказал Боб. – Очевидно ясно, есть у нас определенные резервные ходы, но без вашей санкции ничего применяться не будет.
Гость согласился, со всей силы нахмурившись, Эндерс за спиной референта его передразнил, состроил гримасу самовлюбленного дебила.
– По поводу контакта с местными властями, – обозначил Боб.
– На ваше усмотрение, – разрешил референт. – Предпочтительнее, чтобы эти контакты были сведены к минимуму. Мэр Тургорода был поставлен Стрельниковым, сейчас, когда Стрельников в бегах, мэр, конечно, сориентировался, но доверять до конца… сами понимаете. Главный вопрос: сколько вам потребуется времени?
– Нельзя заранее сказать определенно, это…
– От недели, – четко сказал Эндерс.
– Расплывчато, – посетовал референт.
– Зависит от многих факторов, – объяснил Боб. – Если тема могильника и радиации, сохраняется в информационной повестке на первом месте, то мы отработаем быстрее. Но при появлении других инфоповодов будет сложнее. Некоторое время назад мы организовывали протесты на Дальнем Востоке. Так вышло, что под футбольный чемпионат. Как людей раскачать, если все только и обсуждают прошедший матч и ждут будущего? Пришлось сдвигаться.
– Когда начинаете?
– Уже начали, – сообщил Эндерс. – Машины заказаны, люди заряжены.
– Мгм… воинственность плюс гордость… самомнение маргиналов. Буду наблюдать с интересом. Тогда… – референт развел руки, показывая, что разговор завершен. – Ко мне вопросы? Тогда откланиваюсь. Всего доброго. Вам удачи.
– Вам тоже, – Эндерс потряс хлипкую клешню референта. – И не кладите изотоп плутония в брючные карманы.
– Смешной у вас сотрудник, – сказал референт Бобу и вышел из номера.
– Ну что ты вечно… – подосадовал Боб. – Помолчать никак не можешь?
– Да пошел он! Гонит тут.
– Тебе-то что?
– Меня просто бесит, когда какой-нибудь холуй помойный… Особенно, когда он в чем-то прав, – Эндерс плюхнулся в кресло, которое покинул референт, взял со столика бутылку минеральной воды, попил из горлышка.
– Что с рукой?
– Я же и говорю! Позавчера зашел в местный салон связи. Бродит вокруг стеллажей твой народ. Один – по всему виду шофер, парочка – ну эти ладно. Еще интеллигентный хорек и два студента. Что получается? Пять мужиков. За стойкой девочка-менеджер улыбается еле-еле, потому что стоит там такой наглый жирный тип и такой: э, слюшай, подай то, подай, слюшай, эту, э! Бюлками шевелить нада, э! Такое ощущение, что он ее целенаправленно доводит. Охреневший запредельно, падла, еще и в красных этих… кедах таких. Козлина такой! Кто бы его осадил? Нет.
– Ну и? – улыбнулся Боб
– Чего: ну и? – Эндерс лизнул запекшуюся ссадину на правых казанках, поверх руки блеснул глазами. –Вечно все за вас приходится делать.
– Тевтонец, где твоя сдержанность? Глупо на ровном месте проблемы создавать. Где сам-то кости бросил?
– Сняли трешку, тут недалеко. Заходи на огонек.
– Может позже. Сейчас не время, я на виду. Чувствую себя поп-звездой! – засмеялся Боб. – Утром заселялся, девка на ресепшене автограф попросила.
– Провинция, – значительно сказал Сергей. – Тут ценность телеобраза взлетает многократно. За отсутствием событий каждый пустяк раздувается. В моих родных краях есть обелиск в том месте, где тюкнулся на землю первый выживший баба-космонавт Валентина Терешкова. Так и Тургород преисполнен комплексов.
– А сам город? – поинтересовался Боб. – Что из себя представляет?
– Серый город на триста с лишнем тысяч горожан, плюс приезжие, пара предприятий и бюджетная сфера, избыток торговых центров. В кустах возле мэрии можно срать, бухать, или трахаться никто не заметит. А заметит – не удивится.
– Образно.
– Я готовился. Самое главное! Здесь на улице – не поверишь – Ленина в доме нумер сорок, в шестой квартире живет и получает пенсию Иванов Иван Иванович, девятьсот лохматого года рождения. Это – полнюанса. А в соседнем переулке обитает не менее легендарный Василий Пупкин. Работает в автосервисе, посещает магазин женского нижнего белья. Самое примечательное: он – Васильевич. Вася Пупкин вечен в поколениях, – Сергей усмехнулся. – Это, чтобы ты понимал заурядность Тургорода, его ликующую стереотипность. До последнего времени в Тургороде заправлял Игорь Иванович Стрельников – бизнесмен, меценат, депутат. Вследствие своего любопытства к деятельности нашего заказчика, Стрельников объявлен в федеральный розыск. Шьют ему помимо экономических грехов еще и организацию заказных убийств. Как это бывает, валялась по сейфам секретная папка, пока не потребовалось человека за ноздри зацепить. Вообще, Стрельникова здесь если не любят, то ценят. Правда, много сделал. Есть такая штука: в мэрии города проводятся открытые планерки. То есть в актовом зале мэрии садятся в президиум мэр со своими заместителями, на задний ряд садится Стрельников со своими, а в зале – граждане. Любой может зайти и высказать проблему: там воды нет, там ее, напротив, до хрена и затопило. Мэр сразу дает поручение проблему решить. А там, где мэрия не тянет, вступает фирма «Турком». Это стрельниковская. Нагляднее всего отношения города и «Туркома» иллюстрирует здешняя набережная. К слову сказать, набережная без берегов – добротный абсурд. Мне нравится! Водоема нет, а набережная сооружена вокруг искусственного котлована, оставшегося от стройки советских времен, – Эндерс вздохнул. – Плохой город, когда речки нет. Хоть бы озеро… здесь красивый Эстебан не утонет, не всплывет. Кстати, хоть и нет реки, но есть прослойка горожан, которые профессионально страдают от паводка, – Сергей звонко щелкнул пальцами. – Грунтовые воды поднимаются, ребята страдают, получают матпомощь раз в год. Частный сектор – процентов тридцать от города.
– Федеральные деньги выделяются на набережные, на пособия – заметил Боб, набивая в поисковике «Эстебан, красивый, всплыл». – Нам с тобой их считать, что ли?
– Я бы считал и возмущался, если бы платил налоги. А раз нет…. Здешняя набережная вымощена плиткой, которую дома в ванной кладут. Тоненькая такая, не помню, как правильно называется. Это дело каждый год размывается, крошится, то есть каждый год ремонт. А параллельно этой набережной идет другая. Это качественно, по всем стандартам сделанная пешеходная зона, которая построена благодаря «Туркому» и лично И.И. Стрельникову, о чем говорит соответствующая табличка. Таких табличек – сделано за счет Стрельникова – я за три дня двенадцать насчитал. Так что снимаю шляпу перед этим челом. А в целом Тургород – уютный город, уютные люди не озлобленные. Единственный фиксируемый раскол в обществе – раскол между пешеходами и автомобилистами. Но автомобилей не так много.
Боб вразвалку подошел к окну, провел пальцем по стеклу.
– Что для нас плохо, – продолжал Эндерс. – Пробок нет.
– Что плохого?
– Ну как? Транспортный стресс, рваные мысли, управляемость. А без пробок – спокойствие, логика, здравомыслие.
– Здравомыслие… Лицо города мне понятно. Сто лет одиночества, Маркес, да? С прессой работали?
– Ты выступаешь на местном ТВ. Формат обсуждается. Когда им намек сделали, что говорящая голова с федерального канала может засветиться на их кнопке, там радости было!.. Есть местные новостные сайты, работаем. Что еще? Музеи, библиотеки – при смерти. Народ тусуются в торговых центрах. Как и везде, в принципе. Церковь! Посещаемое место. Их тут три основных. Я подошел к одному попу, говорю, зачитай, братан, такую информацию на проповеди – так он меня послал. Я ему денег – он меня еще дальше послал. Такой искренний поклонник древнеиудейских сказок. Сам, поди, педофил.
– Что ты опять… – недовольно сказал Боб.
– Ты сам атеист!
– Я… я мордой торгую на первом канале, следовательно, официально православный, – Боб развернул шоколадную конфету.
– Эту вашу тактику, – Эндерс полез в карман. – Я не понимаю совершенно. Архаизмы, патриархи, апостолы. Ре-бя-та! Двадцать первый век. Скоро людей клонировать будут, и цифровое бессмертие на подходе, а эти ходят, свечки ставят. Голову людям забили своей религией.
– Ты завидуешь масштабам.
– Точно, – Эндерс сунул в рот сигарету. – В средние века мы бы с тобой служили миссионерами…. Алло, – Сергей ответил в телефон. – Где? Принял, буду. Все, я полетел, встреча с вояками. Если что, на трубе.
Когда Эндерс ушел, Боб сделал несколько деловых звонков, распаковал ноутбук, долго устанавливал его на столе и все равно остался недоволен.
Боб листал новостные сайты, когда в дверь постучали. Он осторожно приоткрыл дверь, увидел дешевый галстук на не свежей рубашке, даже по виду зловонной. Задрав голову, Боб обнаружил юное лицо обладателя рубашки и галстука, на лице крупными буквами надпись «чиновник». Чиновник представился как специалист по связям мэрии Тургорода (ну надо же!) Пимаров Дима, то есть Дмитрий Николаевич. Боб распахнул дверь и предложил сэру Дмитрию Николаевичу войти и отведать прекрасного шотландского виски. Однако Пимаров, отказался, сообщив, что находится на работе, которая в данный момент заключается в том, чтобы пригласить уважаемого Бориса Олеговича к мэру Тургорода Леониду Константиновичу, который с нетерпением ожидает сей встречи в своем кабинете на втором этаже. Боб заявил, что поскольку он прибыл в город несколько часов назад, ему необходимо привести себя в порядок, и он готов посетить кабинет на втором этаже через полтора часа, нет-нет, сопровождать не надо, пересечь площадь Боб пока еще способен самостоятельно.
Собственно, никакой необходимости приводить себя в порядок у Боба не было, отсрочку встречи он взял из вредности, поэтому следующий час он читал информацию в Сети о действующем мэре Тургорода. Выяснилось, что действующий он такой же, как предыдущий, они похожи даже внешне – кругленькие, лысенькие, уютные, как сказал бы Эндерс. Лучшее, что умеют такого рода мелкопоместные хозяева – встречать гостей из области, или проверяющих из столицы. Вот тут они профессионалы, они умеют ублажать, сделают охоту, любую рыбалку, баню с девками, баню без девок, шашлык после бани, полеты с парашютом, спуск в пещеру, сплав по реке, подъем в горы, любая музыка, любые танцы. Они умеют. Они знают правила игры и проценты дележки, еще умеют пить водку и рассказывать анекдоты, что и служит мотором их карьеры.
Так что чего-либо нетипичного от мэра Тургорода ждать не приходилась.
Ясным северным днем Боб шагал через центральную городскую площадь по направлению к зданию мэрии.
Немногие прохожие не оставили появление Боба без внимания. Его исподтишка и в упор рассматривали, обсуждали: «Да это не он! Откель ему взяться?», – «Он! Светка говорила – сегодня утром заселился», – «Светка откуда знат?», – «Еешняя тетка в гостинице работат».
Молодая женщина, раскрыв рот от удивления, не отрывая взгляда от Боба, наехала на него детской коляской, из которой высунулся ребенок в чепчике, тоже открывший рот от удивления. Женщина извинилась, Боб извинился. Потом услышал за спиной: «Знаешь, с кем я щас общалась?!».
Вокруг непременного памятника Ленину катались на роликах подростки. Они подпрыгивали, вертелись, падали и матерились как экипаж строительных носилок.
В галерее портретов «Гордость Тургорода» Боб увидел своего заказчика Компрадорова, рядом фотография длинного носа с подписью «Тухловидов Семен Сигизмундович», далее – митрополит Онуфрий, следом – шваль: инженеры, спортсмены, врачи.
У крыльца мэрии торопливо курили старик со старухой, груженые кирпичами бумаг. «А, и этот здесь», – проворчал старик при виде Боба.
Охранник на вахте был предупрежден. «Леонид Константиныч ждет. А вы же тот самый украинский политолог? А можно с вами сфотографироваться?».
По коридорам шелестело: «Вот он, вот он». В приемной секретарша сказала «мы вас смотрим» и лично отворила перед Бобом дверь.
Мэр вышел навстречу, сияя радушием.
– Категорически вас приветствую на тургородской земле, Борис Олегович!
– Леонид Константинович!
После церемонии знакомства мэр забрался на свое место под державным портретом, который был раз в сорок больше почтовой марки, а Боб устроился сбоку у приставного стола-отростка. Присмотрелись. Посюсюкали.
– … и неожиданное приглашение…
– Что вы, Борис Олегович, мне как доложили…. кстати, я надеюсь не отвлекаю от важных дел? Я не мог не встретить такого гостя, предложить все возможное содействие. Только скажите в чем?
– Благодарю, Леонид Константинович, но совершенно нет нужды отвлекать вас от городских забот, – тут секретарша принесла поднос с чаем, мэр отдал ей полуметровую стопку поздравительных открыток.
– Подписал, – сказал мэр секретарше и снова к Бобу. – И все же не часто у нас бывают такие визитеры, поэтому если не требуется содействие в работе, мэрия берет на себя обязательство организовать отдых. В самом лучшем… Вас сколько человек?
– Я, собственно, один, – пожал плечами Боб.
– Да? А мне говорили другое. Наверное, напутали.
– Наверное.
Мэр поболтал чайной ложечкой в чашке, крякнул.
– Не умею я этих подковерных игр. Борис Олегович! Я человек простой! Ты пойми, мне нужно знать, зачем ты здесь. Меня никто не предупреждал. Если выборы-перевыборы, вы скажите прямо, я уйду тихо. Слава Богу, пенсию выслужил. Так что, давай прямо. Зачем вы приехали?
– Мониторинг, – сказал Боб. – Обычный бихевиористский мониторинг.
– А, – мэр не понял, но виду не подал. – И что?
– Соберу статистику, выступлю на вашем телевидении. Как-то так. Встреча со студентами в лесном институте. Непритязательные, в общем, мероприятия.
Мэр согласно помычал, поигрался кожей головы.
– И все? Мероприятия… Борис Олегович! А тогда в рамках мониторинга. Встретесь с коллективом мэрии, а? Буквально минут пятнадцать. А мы проведем как повышение квалификации. У нас в плане мероприятий – повышение квалификации, план надо исполнять, квалификацию эту, мать ее, повышать. Борис Олегович? Договорчик оформим, золотых гор не обещаю, но уж всяко больше МРОТа.
– А я чем могу повысить и без того, хм, безупречную квалификацию служащих? – удивился Боб. – Даже не представляю.
– Просто расскажешь, как всегда. Неважно что. Основы политики, поручения президента.
– Ну, если по верхам, по касательной, то я, пожалуй, могу. Когда?
– Да прям сейчас, – потер руки мэр. – Чего тянуть? Соберем коллектив.
– Без подготовки?!
– Борис Олегович! Это в рамках повышения квалификации. Вы ежедневно одно и то же проговариваете на вашем телевидении. То же самое! Мария Владимировна! – позвал в селектор. – Соберите сотрудников в актовом зале. Минут через двадцать. Всех! Чего тянуть, Борис Олегович. Давай к консенсусу. Сам понимаешь – план мероприятий. Это если в плане мост построить, тогда этот пункт можно подвинуть. А обучение сотрудников можно и выполнить. Приедет проверка, а я им нате! Сам Борис Олегович нам квалификацию повышал. Так что идите в задницу со своим мостом.
Без стука, как к себе домой зашла секретарша, сунула мэру ворох открыток.
– Поздравления с днем лесной промышленности, – сказала она, собирая чайные чашки. – Леонид Константинович, если будет открытая планерка, то может объявление дать?
– Что? – брезгливо присвистнул мэр. – Я русским языком сказал! Не будет больше открытых планерок! Никаких объявлений не надо. Один новый русский придумал! Повадились нахлебники! Ходят, просят. Я их отучу! Идите, Мария Владимировна, идите. Было у нас раньше мероприятие, Борис Олегович, прием граждан. Все не отвыкнут. А это, – мэр потряс разноцветными открытками. – Традиция. Все типографии бы разорились, кабы не традиция слать открытки. Перед Новым годом до трех тысяч открыток подписываю собственноручно. И получаю не меньше, я их в бане жгу. Да… Борис Олегович! Уж не откажи! В баньку! Банька новая у меня на фазенде, жаркая.
– Может быть, может быть, – Боб не согласился и не отказался. – А господина Стрельникова вы поздравили с днем лесной промышленности?
– Так он в Зеландии. С концами. Хы-хы.
– А я краем уха слышал, что не все так однозначно.
– Где слышал? – напрягся мэр.
– Уже и не помню. Может, это и не про Стрельникова было. Распространилась в последнее время такая аномалия: бизнесмен теряет бизнес, сидит в СИЗО, а потом вдруг раз! Обвинения все сняты, бизнес восстановлен. Просто полтергейст какой-то.
– Да, бывает, – согласился мэр. – Сложное время. Непонятное. Мария Владимировна, – крикнул в селектор. – Анонсируйте открытую планерку на… – полистал настольный календарь. – На послезавтра. И наших уведомите, особенно Матвиенку. Чтоб трезвый был. Эх, Борис Олегович!.. Рано вы приехали, надо бы в октябре. У нас в это время тухловидовский фестиваль.
– Какой фестиваль?
– Музыкальный. В честь композитора Тухловидова. Большое мероприятие. С фейерверком.
– Что вы говорите? – скучно восхитился Боб.
– Песенный конкурс, наши ребята поют. Каждый год артисты из Москвы, на теперь пригласили группу э-э-э, шэ-шэ… Шлеф, что ли… очень известная. Костюмированный праздник, выставка кошек, что там еще? Пробег ретроавтомобилей. В том году мы улицу назвали именем уроженца нашего города композитора Тухловидова.
Интернет-ссылка: Тухловидов Семен Сигизмундович, 1920-1980, родился в поезде дальнего следования между железнодорожных станций «Тургородская» и «Сероямская». В возрасте двух месяцев родители перевезли его из Москвы в Петроград, где Тухловидов и провел всю свою жизнь, за исключением времени блокады, когда он был эвакуирован в Ташкент. Тухловидов работал вторым композитором в ленинградском ТЮЗе, являлся автором песенки червячка. В декабре 1971 года аккомпанировал Леониду Утесову.
– Культура дело важное, Борис Олегович, я так считаю, – говорил мэр. – Досуг горожан мы обеспечиваем. Фестиваль тухловидовский, день города, Новый год, а как его отменишь? Денег на культуру выделяют недостаточно, я думаю, потому что… недостаточно. Зато природа у нас!
Мэр похвалился тургородской природой, неким особым духом Тургорода, городской набережной, а Боб выдал свой стандартный тезис, что провинция – это и есть настоящая Россия и также стандартно доверительно восхитился девушками Тургорода, одними из самых красивых и, главное, естественных, в Москве-то они все искусственные.
Любое высказывание, унижающее столицу нашей Родины, действует на провинциалов эйфорически. Хотите похвалить деревню или город, поляну или площадь? Не нужно цветистых комплиментов. Достаточно простого: «Хорошо у вас. Не то, что в Москве этой». Вас примут с распростертыми объятьями.
Секретарь сообщила о том, что все собрались. Леонид Константинович и Боб направились в актовый зал. Шли в коридоре, по красно-зеленой ковровой дорожке. Дорожки хватало на двоих, поэтому специалист Пимаров Дима, приклеившийся к правому рукаву мэра, шлепал по полосатому линолеуму. Он с виноватой интонацией втолковывал мэру, что надо ехать в гортоп, и Дима уже практически поехал в гортоп, как и планировалось, а тут еще письмо из Минстроя оказывается, лежит, и письмо это – контрольное, а на контрольное письмо должен быть ответ, который Дима Пимаров написал, почти написал, вы подпишете завтра? Мэр, не обращая внимания на своего сотрудника, настраивал Боба: «Минут десять-пятнадцать поговорите, на вопросы ответьте». Боб попросил запретить любую съемку во время предстоящей встречи. Пимаров выскочил вперед и схватился за ручку двери в актовый зал, пропуская мэра вперед. Леонид Константинович радушным жестом пропустил вперед Боба, а тот повторил этот жест в адрес мэра. Специалист Дима, пользуясь сумбуром галантности, притворил дверь снаружи и сбежал с лекции.
В актовом зале мэрии стоял галдеж, сотрудников было человек около тридцати. При появлении Боба, ведомого мэром, послышались смешки.
«Маленький какой», – разочарованный женский голос.
Мэр невнятно рыкнул, залез за длинную трибуну, навевающую воспоминания о ранних съездах ВКПб. Зал замолчал, Леонид Константинович оглядел свою стаю, и, делая ей великое одолжение, представил известного политолога, который в представлении не нуждается. Боб поклонился, кто-то крикнул: «А вы Билана видели?», крутнулся по залу сдержанный смех.
Боб доброжелательно ответил, что видел Билана. И не такое еще видел! Однако, собрались по другому поводу. Есть насущная необходимость обрисовать некоторые федеральные тренды. К ним относится всемерная поддержка местного самоуправления, поддержка малого и среднего бизнеса, поддержка тех, кто нуждается в поддержке, поддержка тех, кто поддерживает. Боб видел, что в первых рядах прилежно записывают, поэтому старался говорить медленнее. Про борьбу с коррупцией он говорил с особым удовольствием, зрители на этой теме склонили головы. На словах о росте благосостояния граждан в зале появились кривые улыбки. Боб напомнил о необходимости комплексного развития территории, кривые улыбки переродились в зевоту. Тогда Боб заметил, что эти действия закреплены поручениями президента, и зевота схлопнулась в прикушенные губы.
Нужно отслеживать рост платы за коммунальные услуги! Нужно отмечать нарушения в работе городского транспорта! Нужно наблюдать экологические преступления! Особенно в сфере обращения с отходами. Это все относится к поручениям Президента! Также предусмотрена необходимость заботы о благоприятной городской среде. Переселение граждан из ветхого и аварийного жилья. Вопрос правомерности выдачи разрешений на строительство. Капитальный ремонт жилого фонда тоже… нужно делать. То, да се. Семь минут прошло. Пятое, десятое. И все прочее тому подобное. Это все в рамках поручений Президента Российской Федерации.
Боб вытер лоб,
Мэр исподлобья оглядел коллектив и рявкнул:
– Ну вот, млять!! А я вам что говорил?!
Боб предложил задавать вопросы. Предложил, глядя на рельефную блондинку, обтянутую легкой тканью. Мэр сказал, что вопросов нет и быть не может, все понятно, всем работать.
Зрители стали расходится, мэр взял Боба под руку и, кивнув на блондинку, пояснил, что это Светлана Михайловна из бухгалтерии. Тургородский эвфемизм словам «моя женщина». Если мэр или какой-нибудь другой начальник таким собственническим тоном говорит: «Светлана Михайловна из бухгалтерии», здесь не имеется иного толкования, кроме того, что это моя Светлана, это моя бухгалтерия, если интересует, договаривайтесь со мной, и может быть, но вряд ли. Могу предложить Татьяну из общего отдела.
У выхода из зала к мэру опять приклеился Пимаров, в руках у него была бумага с бланком, в левом углу которой была красным маркером выведена буква «К». Это и есть то контрольное письмо, сообщил Дима, а в гортоп он позвонил, они сначала трубку не брали, но он дозвонился, хотя Петрова не застал, придется завтра перезвонить, а контрольное письмо нужно перенаправить в дорхоз, при этом написав в Минстрой, что письмо ушло в дорхоз, и попросить снять поручение с контроля, можно им копию сопроводительной предоставить, сопроводительную напишу на днях и хочу у вас подписать, потому что у Матвиенки подписать никак невозможно, он уже пятый день ничего не подписывает, и тогда нужно торопиться, работы много, завтра еще в гортоп звонить…
Дима отлип только возле приемной. Боб с мэром вернулись в мэрский кабинет.
– Мария Владимировна, можно нас пока не тревожить.
– Хорошо, Леонид Константинович.
– Борис Олегович, от лица города благодарю за политинформацию.
Боб уперся локтями в полированную столешницу; локти, скользя, разъехались.
– Следуя вашим пожеланиям, я старался лаконично. В духе минимализма. Кстати, какой на сегодня минимальный размер оплаты труда?
Мэр неопределенно поиграл пальцами.
– Какой-то есть. Этот размер не про нас с вами. А ваш договор будет тысяч на …дцать. бухгалтерия уже готовит.
– Очевидно, понадобятся реквизиты моего счета? – предположил Боб.
– У нас есть. Что удивляетесь? Вы в гостинице расплачивались, да и минералку покупали.
– М-м…вы удивительно централизованно руководите городом.
– Есть где учиться. Как вы это говорите, треньд.
– Должен заметить, что я просил не снимать, не фотографировать, а, между тем, ваша секретарша…
– Ой, ну это я попросил. Одну карточку на память. Мне лично. В рамку и на камин. Коньячку, Борис Олегович, – заговорщицки предложил мэр.
– Я еще хотел сегодня поработать, – неуверенно отказался Боб.
– А-а, понял-понял, значит водочки. Исключительная у нас водочка на кедровых орешках. Мой зам Матвиенко только ее и пьет. Попрошу в комнату отдыха
Дверь в комнату отдыха была замаскирована под шкаф-стенку, в самой комнате – ковры, аквариум без рыбок, удобные даже на вид кресла у журнального столика, на котором лежал карабин «Сайга».
– Это я охочусь, – пояснил Леонид Константинович, убирая оружие за штору. – На лосиков.
Он достал из маленького холодильника початую бутылку водки, блюдо с бутербродами, тарелочку с фисташками, блюдце с оливками. Вместе с пузатенькими стопками выставил это все на столик. Подумав секунду, убрал фисташки, но достал пакет яблочного сока. Добавил на стол высокие бокалы.
– Соленых рыжиков не желаете? – вспомнил вдруг мэр. – А то я сейчас велю – принесут.
– Очевидно, Матвиенко, – улыбнулся Боб.
– Я смотрю, вы освоились уже у нас. Одно слово – политолог.
Выпили. Боб укусил бутерброд с рыбой. Мэр машинально занюхал рукавом.
– Вот так и живем, Борис Олегович, – сказал он. – Так и живем.
– Да, – согласился Боб. – Это да.
– Это да, – не стал возражать Леонид Константинович.
Выпили по второй.
– А ведь самое неприятное, что никакой благодарности, – сказал мэр. – Я имею в виду от жителей. Работаешь-работаешь, а в их глазах все равно будешь жуликом и бездельником. Я хоть улицы заасфальтирую собственноручно, хоть международный аэропорт построю и сто тыщ туристов привлеку, скажут – нагрел руки ворюга.
– Сто тысяч не знаю, но туристический потенциал у города определенно есть, – со знанием дела сказал Боб.
– Да какой там! Кому мы нужны? Леса у нас густые, да рыбалка с охотой. Но это…
– Знаете, я немного разбираюсь, – Боб прикоснулся к бутылке, мэр понял, стал разливать. – Индустрия туризма не что иное, как пузырь. Вся мировая экономика – пузырь, но сейчас не об этом. Туристы едут туда, куда им говорят. Им говорят – ехать в теплые края к морю. Мода, тренд, как ни назови. Но это управляемый процесс. Ввести моду на туризм в северные леса не такое уж и трудное дело. В мировых масштабах, конечно, невозможно, тут слишком серьезные силы задействованы, но в локальном – можно. У нас как? Если человек не побывал на море, он какой-то не такой, не был за границей – неудачник. Такое мнение не само сформировалось, оно заложено, это выгодно. Тоже мне мечта – в Турцию съездить. В Америке восемьдесят процентов никогда не выезжало за границу. В европейских городах отказываются от личных автомобилей. И никто не чувствует себя ущербным. Другие критерии для оценки успешности. А наш человек чуть финансово на ноги встал – надо машину в кредит, надо в Тайланд съездить. Зачем? Так принято. И, очевидно ясно, что….О чем я? Понимаете моду на такой туризм, который может предложить Тургород, сформировать вполне возможно. Заплатить паре артистов и певцов, чтобы они здесь отдыхали и об этом везде говорили. Кинуть слух про лечебный эффект здешнего воздуха. Закрытый санаторий в лесу и очень дорогой, только для избранных. Много чего. Можно работать.
– Так-то оно так, – вздохнул Леонид Константинович. – Да только… назревает у нас некоторая мерехлюндия. Прикопали в лесу вредные для здоровья вещества. Федеральные власти прикопали. Вредное захоронение или склад, не знаю. Но народ беспокоится. Волнуется народ.
– А это, Леонид Константинович… Вы сюда для того и поставлены, чтобы народ безмолвствовал.
– Поставлен, да. А народ ворчит все равно. А я покажу… – мэр поднялся, выпил, вышел. А когда вернулся через полминуты, был в его руках ноутбук. – У нас тоже есть своя оппозиция. Блогер Северный. Популярный. Вся администрация смотрит.
