Константин Мзареулов
Демоны Грааля
– Забавный вопрос. Тут можно веками упражняться в софистике, но никакие рассуждения не подскажут, которая из догадок ближе к истине. – Он небрежным жестом отвел назад повисший над глазами локон. – Я по-прежнему убежден, что главной целью игры, которую ведут Лабиринт и Логрус, всегда было установление равновесия между ними. Хотя, безусловно, каждый рассчитывал отхватить себе кусок поаппетитнее. Именно ради этого они в свое время убрали с игровой доски Нирвану, стремясь до минимума сократить число игроков… Теперь Великая Цель достигнута: Логрус и Пирамида разрушены весьма основательно, Лабиринт тоже поврежден, но не слишком сильно. По существу, сложился, пусть на весьма низком уровне, баланс Сил при некотором превосходстве Порядка. Единорог и Лабиринт должны быть удовлетворены такой ситуацией.
– Что из этого следует? – настороженно спросил Бансис.
Ответа он, разумеется, не получил. Те из присутствующих, кто были способны рассуждать логично, пытались разобраться в следствиях. Выводы вслух никто не выскажет: каждый постарается использовать результаты анализа для собственных поисков. Опередить конкурентов, стать единственным фаворитом Олицетворения – вполне естественное стремление.
«Помалкивай. Обсудим после», – мысленно приказал сыну Мерлин. «Понимаю, па, – так же безмолвно ответил Колесный Призрак. – Не маленький». Обеспечив тылы, король сказал вслух:
– Остается признать, что мы искали не в том месте.
– По-моему, ты вообще ничего и нигде не искал, – вызывающе заметил Деспил.
Мерлин насупился и, сделав каменное лицо, процедил:
– Тебе известно далеко не все…
– У него есть идея! – Дара засмеялась. – Сынок, что ты станешь делать на этот раз – понюхаешь травку или закатишь грандиозную оргию с экзотическими самками?
Ее игривый тон показался Мандору неуместным. Озабоченная вдовушка непростительно ошибалась, недооценивая старшего сына. Конечно, парень был далеко не гением, да и ветер у него промеж ушей гулял почти беспрепятственно, только считать Мерлина дурачком не стоило. Посидев на троне, даже самая неприметная личность заметно набирается волевых качеств – было тому немало примеров… Мандор сомневался, что сводный братишка выложил бы осенившую его идею, попроси мать более тактично. Однако теперь, когда Дара его разозлила, король наверняка закроет рот на все застежки.
Так и получилось. Успешно подражая мимике египетских мумий, Мерлин снова сделал каменное лицо и провозгласил ледяным голосом:
– Поскольку основные вопросы уже разрешены, королевский совет объявляется распущенным.
В сердцах Бансис собрался спросить: мол, какого Света и Порядка они собирались, если расходятся, ни до чего не договорившись. А вот Дара и Мандор понимали, что сказано даже слишком много. Остальное каждый, умеющий думать, должен додумать собственными силенками.
Когда Мерлин удалился, королева-мать шепнули пасынку:
– По-моему, у тебя тоже появились дельные мысли.
– Надо посмотреть кое-какие старые записи, – ответил он уклончиво.
Чтобы покинуть Тринадцатиугольный кабинет, Мерлин не стал использовать Карты или козырные гобелены. Короля перенес Колесный Призрак. Узнав, куда они направляются, сверкающий янтарный бублик был удивлен, однако беспрекословно выполнил просьбу.
– И чего тебе здесь понадобилось? – поинтересовался Колесный Призрак, доставив родителя на место. – Старикашка выжил из ума. От него никакой пользы.
Они стояли в саду, где колыхались мохнатые, в человеческий рост, золотые стебли, увенчанные бутонами диковинных цветов. Среди широченных листьев свисали колючие плоды. Плоды звенели, создавая едва различимую музыку. Над зарослями возвышалась стена с балконом, сложенная из чудовищно древних камней. Дом Сухея располагался между десятком тесно скрученных Отражений, так что из каждой реальности можно было увидеть лишь часть жилища.
– Не стоит входить без приглашения, – предостерег Мерлин. – Там внутри много всякого. И часть этого «всякого» не любит посторонних.
– Я заметил, – хмыкнул Призрак. – Некоторые ловушки довольно забавны, но я мог бы их нейтрализовать… Кстати, маразматик уже вернулся.
Не прокомментировав его непочтительную реплику, Мерлин постучал в дверь балкона. Подходить для этого к стене он не стал, стучал отростком Логруса. Дверь распахнулась, спустя некоторое время слабенько прошелестел голос Сухея:
– Прошу…
Подпрыгнув, король подтянулся и перемахнул через балконные перила. В раскрытую дверь он разглядел старика, сидевшего на большой подушке, которая парила под потолком. Мерлин шагнул через порог, и защитные чары нехотя пропустили гостя, скользнув когтями по плащу. Колесный Призрак протиснулся следом, вытянувшись пятиярдовой колбаской, а затем снова принял форму кольца и смирно расположился в уголке.
– Я так и думал, что придешь именно ты, – сказал Сухей.
– А я так и думал, что ты только прикидываешься выжившим из ума старым идиотом.
– Разве что самую малость. – Старик смущенно хихикнул. – Память иногда подводит, да и тело уже не то.
Сухей подобрал обвисшие мешки шкуры и выпрямил спину. Плечи старика расправились, щеки впали, лицо вытянулось, обретя костистость. Четко обрисовался раздвоенный подбородок, посверкивали красные глаза, выступили резкие скулы, высокий лоб очистился от морщин. Таким моложавым и бодрым Мерлин учителя никогда прежде не видел.
– Круто, – выдохнул король. – Отец говорил, что Дворкин тоже умеет вот так превращаться в рослого атлета.
– Вряд ли надолго. – Сухей отмахнулся и печально покачал головой. – Для этого нужно немало сил, а мы с кузеном здорово подряхлели…
Он загрустил и, потеряв контроль над формой, снова начал обвисать и горбиться. Испытания последних круговоротов неба подкосили старца. На Сухея жалко было смотреть, поэтому Мерлин реший перейти сразу к делу. с – Я пришел к тебе… – начал он. Сухей не дал ученику договорить:
– Хочешь встретиться с Прародительницей?
– Как ты догадался?!
– Тебе ничего больше не оставалось. – Сухей засмеялся. – Хотя, между нами, этим должен бы заниматься не король, а Верховный жрец.
Теперь уже Мерлин перебил его:
– Ты можешь устроить такую встречу?
Ответа пришлось ждать долго. Угрюмо нахохлившись, Сухей вертел в руках большую колбу, в которой быстро вращалась планета, покрытая черно-сине-фиолетовыми пятнами материков и морей и вдобавок обернутая бледно-желтой косынкой атмосферы. Потом планета отодвинулась, став одной из многих темных точек, бегающих по эллипсам вокруг ослепительно-серебряного светила.
Звезда тоже начала сжиматься, и финалом этого процесса оказалась гроздь тусклых размытых шаров – не иначе как нуклонов, стиснутых в атомное ядро. Планеты на своих орбитах размазались, превращаясь в электронные облака, между которыми прыгали частицы, испускавшие кванты резонансного излучения.
К атому прибавились другие, образуя гигантскую змею белковой молекулы, свернувшуюся в клубок дикой сложности. Спиральные звенья и развернутые листы трехмерной структуры соединялись элегантными петлями изогнутых участков.
Мерлин откровенно заскучал, когда много-много таких молекул сложились в клетку, а из клеток возник организм неведомого существа. Трехногая тварь, постукивая копытами, бегала по фиолетовой траве и пила черную воду из озера, а планета с желтой атмосферой вращалась вокруг серебристой звезды, которая, в свою очередь, была ядром атома… И так снова и снова.
– Могу, – тихо сказал Сухей. – Только пользы не будет. Не любит она тебя.
– Хочет скинуть моего па с трона? – насторожился Колесный Призрак.
– «Хочет» – мягко сказано, да и троном дело навряд ли ограничится… – Старик уменьшил высоту полета подушки и встал на пол. – Только силенок у нее теперь как бы не меньше, чем у меня.
Поманив молодежь четырехпалой клешней, Сухей подошел к стене, где на обоях была нарисована стоявшая на хвосте Змея. Когда он приблизился, рисунок стал цветным, превратившись в Козырь, который пропустил компанию в темное, жаркое и влажное место. Здесь не было солнца, лишь наверху слабо светился то ли небосвод, то ли потолок.
Даже не прибегнув к магическому зрению, Мерлин разглядел дремавшую в душной парилке Прародительницу. Покрытое глубокими язвами ожогов змеиное тело свернулось широкими кольцами, примявшими густую упругую траву.
– Она спит, – трагическим шепотом сообщил Сухей. – Что именно ты собирался спросить?
Мерлин на одном дыхании выпалил все свои вопросы. Где Суэйвилл мог спрятать Копье? Где Змея и Единорог могли спрятать Грааль? Как использовать Грааль и Копье, когда мы их найдем? Какие атрибуты необходимы, чтобы починить Логрус? Может, мы зря тратим силы и время на поиски Копья и Чаши? У кого можно узнать подробности ритуалов, сопровождающих реинкарнацию Логруса?
– Мне все равно, кто из них ответит – Единорог или Змея, – заключил он. – Не получу ответа здесь, спрошу другую прабабушку. – Единорог не может знать о Граале – по слухам, Чашу прятала Змея, – заметил Сухей. – Значит, надо поговорить с ней.
Сухей с опаской посмотрел на спящее Олицетворение Логруса. Будить Змею он явно не решался, поэтому сказал, оттягивая время:
– Возможно, Суэйвилл оставил записи о тайнике с Копьем. В таком случае об этом может знать только Мандор.
– Он ищет наравне с остальными, – напомнил Мерлин, – И столь же безуспешно.
– Если ему известно, где Копье, то Мандор ищет только Чашу. Потом он всегда сможет без труда забрать Копье.
Колесный Призрак, круживший в отдалении, спросил обидчиво и недоуменно:
– С чего вы взяли, будто Мандору известно место, где спрятано Копье? Это место даже я не смог найти.
Мерлин и Сухей наперебой объяснили, что старший сын Суэйвилла наложил лапу на королевский архив. Поэтому если в старинных записях есть упоминания о Копье Скорби, то найти такие сведения сможет лишь Мандор, и никто другой. Их ода в честь библиофила Мандора оборвалась, чуть-чуть не дойдя до кульминации. Послышались громкий шелест и шипение.
Приоткрыв единственный глаз, Прародительница разминала кольца своего гигантского тела. Она была громадна – вдвое длиннее и толще самой большой анаконды. Красный глаз уставился на Мерлина, который машинально подметил: «У нее даже веки есть… Вернее, одно веко».
– Зачем ты пришел? – прошипела Змея, шевеля длинным раздвоенным языком.
– Только здесь я могу узнать, как восстановить Логрус.
Змея подняла голову на высоту двухэтажного дома и, глядя на короля сверху вниз, проговорила громко и отчетливо:
– Ты обманул наши ожидания и должен быть наказан. Ты не узнаешь тайну, ибо недостоин знать ее.
– Но кто достоин? – обидевшись по-настоящему, осведомился Мерлин. – Пусть Мандор починит Логрус – для меня это не столь уж важно.
– Тебе не следует знать слишком много, – прошипела Змея и уползла в невидимую нору. Вздохнув, Сухей прокомментировал:
– Она просто не знает. Или забыла.
– Есть ли надежда, что к этому старому обгорелому шлангу вернется память? – спросил король.
– Надеюсь, что да. – Старик хмыкнул. – Но очень не скоро.
Когда он вернулся во дворец, секретари и помощники бросились в атаку. Вроде тех демонов, которые чуть не порвали Дару с Деспилом. Мерлин покорно позволил сложить накопившиеся бумаги на столе, выточенном из гигантской жемчужины, после чего выгнал всех и приказал начальнику охраны никого не пускать.
– Папка, ты чего-то задумал, – обличающим тоном промурлыкал Колесный Призрак.
Мерлин долго не отвечал, с обреченным видом просматривая документы. Разноцветные маркеры, летавшие вокруг короля по наклонным орбитам, сами ставили нужные резолюции: «Отказать», «Разрешить», «Уточнить», «Доработать», «Доложить в свое время». Примерно каждую седьмую бумагу он откладывал, чтобы внимательнее изучить, когда немного отпустит запарка. Мерлин уже втягивался в ритм канцелярской работы, хотя такая жизнь ему категорически не нравилась.
– Угу… Задумал… – Король кинул на стол последний лист, – Надо поговорить с Единорогом. Прародительница не может не знать, где валяется кусок ее рога. Или я не прав?
– Не так чтобы очень. – Колесный Призрак отродясь не отличался деликатностью. – Она, пожалуй, чует сквозь Тени получше меня, но и Прародительницы не всемогущи.
Их прервали грубо и бестактно. Мерлина скрутило, словно неведомый шутник подключил к его золотому креслу провод не слишком высокого напряжения. Кто-то настырный яростно терзал королевский Козырь, требуя срочного разговора.
– Чего тебе? – недовольно буркнул Мерлин.
Напротив него появился плоский черно-белый Ламиак, который быстро сделался цветным и объемным.
– Шеф, на нас напали! – тревожно сообщил начальник штаба. – Мелкие отряды извне просочились в Хаос и раздали оружие рабам на плантациях Рассекающих Мысль.
– Что в это время делала армия? – поинтересовался Мерлин. – Дорожки через пропасть должны охраняться.
– Часовых перебили, – тихо сказал Ламиак. – Серебряными пулями с той стороны бездны. Наверное, из снайперских винтовок.
– Пороха для Хаоса не существует, – напомнил Мерлин.
Неожиданно расхохотавшись, словно усмотрел в этой ситуации нечто смешное, Колесный Призрак возразил:
– Очевидно, уже существует. Началась кутерьма. С охваченных беспорядками плантаций поступали жуткие донесения. Получив топоры и сабли, рабы первым делом истребили насекомых-надсмотрщиков, после чего принялись жечь поместья. Давняя вражда вампиров и демонов вступила в новую фазу.
Мерлин подумал, что любой король – будь то Пифрод, Суэйвилл, Оберон или Рэндом – лично возглавил бы карательную экспедицию. Сам он, однако, ничем подобным заниматься не собирался. Это было внутреннее дело одного из Дворов, и Рассекающим следовало давить мятеж собственными силами.
– У них есть дружины, не уступающие числом королевскому войску, – провозгласил Мерлин. – Пусть научатся защищать свои владения.
Хладнокровие монарха немного успокоило Ламиака. Когда генерал закрыл Козырь со своей стороны и его образ растворился, Мерлин и Колесный Призрак решили обсудить план поисков Единорога.
Мозговая атака упорно не складывалась. Мысли беспрерывно возвращались к неведомым врагам с огнестрельным оружием. К тому же начались беспорядки во владениях Прерывающих Полет и Вечного Мрака, поэтому магнаты из охваченных восстанием Путей то и дело прорывались по козырным линиям и плакались: дескать, бунтовщики спалили очередную усадьбу и убили столько-то охранников-монстроедов.
Вообще-то Мерлин ничуть не жалел этих насекомых, ни хрена не умевших, кроме как измываться над бесправными рабами, которые заведомо не дадут сдачи. Мобилизовать их на войну, даже самую пустяшную, было абсолютно гиблым делом. Напротив, вампиры сражались охотно и храбро. «Неплохо бы поменять их местами, – подумал король, – Вампиров сделать надсмотрщиками, а насекомых заставить пахать в поле. Только вот беда, неспособны они работать. А как разгорелась маленькая заварушка – сразу наложили в штаны и разбежались…»
– Мандор снова оказался прав, – пробормотал Мерлин. – Один хороший толчок извне – и Хаос рухнет.
– На то ты у нас и король, – беззаботно ответил кольцеобразный тинейджер. – Сделай так, чтоб не было толчков извне.
– Это вряд ли, – мрачно изрек Мерлин. – Важнее сделать королевство устойчивым изнутри. Тогда никакие внешние силы страшны не будут… – Он пощелкал клыками. – Ну, о чем ты пытался сказать?
Призрак заверил, что сумеет найти дорогу в Межтенье. Впрочем, как он тут же оговорился, это – на крайний случай. По мнению янтарного бублика, Единорог частенько гуляет по различным Отражениям, где ее нетрудно отыскать элементарным сканированием.
Снова кольнула леденящая дрожь козырного контакта. «Задолбали просители!» – мысленно взвыл Мерлин. Он ошибся – на этот раз общения с королем добивался Сухей.
Старик смущенно проговорил, нервно подергивая складками обвисшей кожи под глазами:
– Мерль, я вдруг вспомнил… Записей об этом нигде нет и никогда не было… Легенда о том, что Копье Скорби скрыто в Монсальвате, немного не соответствует действительности. После уничтожения Нирваны твой отчим оставил Копье Скорби у себя.
– Оно по-прежнему в Руинааде? – прошептал Мерлин.
Тяжело вздохнув, Сухей пробормотал еле слышно:
– Увы… Когда армия Оберона подступила к стенам Хаоса, Суэйвилл решил применить Копье, чтобы отбросить амберитов… К нашему горю, Копья Скорби в тайнике не оказалось… И не в Руинааде это было, а где-то в другом месте, но наверняка в Хаосе. Не помню, где именно. – Он вздохнул и жалобно добавил: – На самом деле не помню.
III
В невестах все девушки – ангелы. Но стоит очаровательному созданию приобрести хоть самую крохотную толику власти над влюбленным мужчиной, как тут же выпускаются коготки и начинаются капризы. Маргрет не была исключением. Наверное, мать, бабушка, тетушки и подруги крепко вбили ей в подкорку: сразу покажи, кто в семье хозяйка, потому как или ты командовать будешь, или он тебя за человека считать не станет.
С некоторых пор Фауст с удивлением замечал, что у Гретхен портится характер. Девочке слишком нравилось, чтобы все было, как ей хочется, даже если это могло привести к неприятностям. Накануне он долго растолковывал, почему нельзя сделать рядом с Нирваной новую Тень, где были бы разрешены некоторые химические реакции. Гретхен так и не смогла настоять на своем и была сильно обижена.
Сегодня она снова насупилась, когда братья во время завтрака заговорили о какой-то экспедиции. Слушая их невнятные реплики, царь с царицей одобрительно кивали, и Кул подытожил:
– Не мешайте дела в кучу. Распределите задачи.
– Мы так и собираемся, – сообщил Мефисто. – Я прогуляюсь в Авалон.
– А я в Беохок, .. – сказал Фауст. – Мы совсем забыли про это милое местечко.
Когда они вернулись в крыло нирванского дворца, где обосновался Фауст, Гретхен осведомилась не без вызова:
– Кажется, ты собрался бросить меня на несколько дней?
– С чего ты взяла? – опешил он. – С удовольствием возьму тебя с собой.
– Правда? – Она даже растерялась. – А что мы будем там делать?
– Разберемся на месте. – Герцог пожал плечами. – В основном будем изображать туристов, которые разевают рты от восторга, балдея от местных красот и страшно умных аборигенов. А между делом постараемся разведать, что творится в Беохоке.
– Там что-нибудь творится?
– Везде что-нибудь творится, – объяснил Фауст. – Надо разобраться, не угрожает ли Нирване то, что творится в данном конкретном Отражении.
Гретхен с энтузиазмом бросилась паковать чемоданы, однако Фауст засмеялся и посоветовал не спешить. Беохок, сказал он, Тень высоких технологий, поэтому пышные средневековые наряды могут вызвать насмешку.
– И вообще не бери с собой много тряпок, – посоветовал Сын Вампира. – Если чего понадобится достанем на месте.
Услыхав про технологичное Отражение, Гретхен заторопилась пуще прежнего. Ей немного надоели колдовские миры, где нет машин и других привычных с детства удобств.
– Наконец-то! – обрадовалась она. – А то прямо неполноценной себя чувствую. Вы делаете что хотите, просто щелкнув пальцами, а я только ушами хлопаю, дура дурой.
– Кстати, тебе не мешало бы освоить азы магии, – спохватился Фауст. – Полезное дело. И нервы успокаивает.
– Научишь по дороге, – отмахнулась она, сгорая от нетерпения увидеть новые реальности.
– По дороге, – согласился Брат Дьявола. – Только сначала заскочим в твои родные края. Запомни: быстро в нашем деле ничего не бывает.
Спиральная Пирамида, вокруг которой наросло, подобно кристалликам соли, Отражение Дримландия, имела изрядные дефекты. Немалая часть магической структуры была нарушена красно-черными проплешинами Хаоса и отвратительно регулярными блоками Порядка.
– Ты сможешь пройти лишь небольшой участок, – сказал Фауст. – На первый раз этого вполне достаточно.
Он показал маршрут, настрого предупредив, чтобы не смела ни на шаг отступать от золотистых конструкций. Гретхен понимающе кивала. Чувствовалось, что девчонке страшновато, но в то же время до чертиков не терпится прикоснуться к Искусству.
Напутствуемая ободряющим шлепком, она решительно проскочила Пандус, даже не пожаловавшись на сопротивление Мощи. Отрезок наклонной дорожки, где должна была находиться Нижняя Оконечность, обрывался голубыми решетками, внедренными победившим Лабиринтом. Достигнув этого места, пани Маргрет неуверенно спросила:
– Теперь вправо?
– Дождись, когда золотистая площадка спустится и будет примерно на метр ниже тебя, – крикнул Фауст. – Вот так. Теперь прыгай.
Гретхен ловко соскочила на площадку Лифта, который привез ее в самый низ конструкции, а затем снова начал подниматься и доставил к Верхушке, где будущая ведьма перешагнула на обрубок Винтовой Лестницы. Осторожно ступая по ненадежным ступенькам, Гретхен протиснулась между голубым и темным участками повреждений, оказавшись на Пешеходном Мостике. Последний, заскрипев, медленно повернулся, и открылся один из провалов Хаоса.
– Ой! – пискнула Гретхен. – Что дальше?
– Попробуй подпрыгнуть и подтянуться.
Школьная алхимичка сумела перебраться на Пандус, с которого чуть не свалилась под напором внезапного порыва Мощи. По счастью, ей удалось удержаться, схватившись за поручни, а затем сопротивление стихии заметно ослабло и Гретхен спустилась на Чертовы Качели, с которых просто спрыгнула в объятия Фауста.
– Ужас какой-то, – проскулила она. – У меня получилось?
– Причем очень неплохо, – восторженно засмеялся герцог. – Через некоторое время проведем тебя через более мощную Спираль. Где-нибудь в Анаврине или Нибельхейме.
Она помедлила, прислушиваясь к новым ощущениям. Тело не изменилось, но астральная компонента явно стала другой. Фауст нежно обнял девушку, шепнув: мол, ты у меня молодец.
– Я у тебя инвалид. – Гретхен вздохнула и шмыгнула носиком. – Ничего не умею.
– Врешь, любимая, – опять засмеялся он. – Ты уже сегодня начнешь двигать Отражения. Только не увлекайся.
Увидев герцога и его спутницу, вокзальная публика заволновалась. Чтобы не застрять в толпе верноподданных, Фауст направился к ближайшему составу, и они заперлись в царском люксе. Через минуту снаружи объявили:
– Поезд Златоборск – Цареград отправляется со второго пути.
– Это наш маршрут? – забеспокоилась Гретхен.
– Нас устраивает любое направление. – Фауст усмехнулся. – Главное – двигаться. Остальное сделаем сами.
Она нахмурила лоб, не понимая сути процесса. Между тем поезд тихонько отошел от перрона, колеса все увереннее стучали, набирая скорость. За окнами неторопливо уползли назад строения вокзала, пролетели конструкции моста над речушкой, а потом пейзаж замелькал с быстротой, раздражавшей глаз.
– Объясни как следует, – попросила Гретхен. – Как вы путешествуете по Теням?
– Это просто. Существуют три основных Узора, вокруг которых выросли Великие Королевства. Нирвана, Амбер и Хаос отбрасывают практически бесконечное множество Теней, отражаемых в Колоде многомерных пространств. Каждое следующее Отражение немного отличается от предыдущего, так что при желании можно найти что угодно и кого угодно. Так, в некоторых Тенях живут наши двойники. Например, девушка, во всем похожая на тебя, но…
Гретхен предположила:
– Она может оказаться брюнеткой.
– Вот именно! Любимая, ты хватаешь на лету, – порадовался за нее Фауст. – Но вдали от Дримландии наверняка есть Отражения, где у твоих родителей вообще не родилась дочь либо нет самих родителей… В общем, это ты поняла. Поехали дальше… Ты должна твердо усвоить, что существует три способа путешествовать через Колоду Отражений: из центра Узора, с помощью Карт и, наконец, меняя теневую ткань, как мы это делаем сейчас.
Он продемонстрировал небольшое изменение реальности, после чего буколический пейзаж за окном сменился морозной тундрой. Следующую вариацию провела сама Гретхен. Девочка очень старалась, выполнила все процедуры строго по инструкции, так что получилось почти неплохо: снаружи появилась лесостепь, по которой скакало стадо копытных с короткими толстыми хоботками и небольшими клыками. За ними гнались сумчатые двуногие, вооруженные пращами и каменными топорами.
– Отлично, – похвалил девушку Фауст. – Только тебе стоит запомнить, что в каждом Отражении время течет с особой скоростью. Поэтому Амбер существует полторы тысячи лет, Земля – около двух тысяч, Нирвана чуть меньше шестисот. Наша Дримландия возникла не более столетия назад.
– Но как же древние руины, скелеты доисторических животных? – жалобно спросила Гретхен. – Откуда взялись следы цивилизаций, существовавших, когда еще не было человека?
– Время – податливая субстанция, – не слишком понятно произнес Фауст и, посмеиваясь, добавил после паузы: – Не забуду, как я выдумывал Дримландию, рассказывая засыпающему Верви про мир нашей мечты. Как-то в сумерках мы заночевали в пещере одной мерзкой демонической Тени. Меф стоял на страже у входа, а я баюкал крошку-братика и расписывал воздвигнутый на горе замок, говорил про деревни и поля с крестьянами на равнине вдоль реки, про чудесный город с казармами царской гвардии на окраине. И вдруг Верви удивленно спросил: «Зачем нам крестьяне? Еще взбунтуются…» Представляешь? И тогда я ответил: «Вот для этого-то и есть наготове гвардейцы в казармах…»
Он покачал головой, смахнув слезинку умиления, но быстро спохватился и понял, что Гретхен заскучала. Наверняка ей было не просто принять, что национальный праздник Дримландии – 400 лет Изгнания Владык Тьмы – оказался смешной датой для жителей мира, выдуманного от силы сто лет назад.
Девушка рассеянно следила, как трансформируются Тени, а вместе с ними – интерьер поезда и одежда путешественников. Синее облачение Фауста превратилось в джинсовый костюм, а сама Гретхен вдруг оказалась одета в комбинезон, скроенный из тонко выделанной кожи. В голове состава вместо симпатичного паровозика гудел атомный локомотив идеально обтекаемой формы.
Поезд мчался через суперурбанизированное Отражение, где людей было меньше, чем роботов. В ущельях между небоскребами непрерывными потоками сновали разноцветные летающие машины, а высоко в небе сражались орбитальные эскадры.
– Экстремальный мир, – прокомментировал Фауст. – Виртуальная картинка, лишенная настоящей материальности.
– Почему? – без интереса спросила Гретхен.
– Потому что ни один Повелитель Теней не смог прожить здесь больше недели.
Она криво улыбнулась и вдруг заявила:
– Хочу пить.
– Сейчас скажу, чтобы кондукторша принесла чай.
– Нет! – капризно вскрикнула она. – Чай в поездах невкусный. А эта девица сразу начнет к тебе клеиться.
– Ну, тогда не знаю, – сказал Фауст, немного удивленный неожиданной сценой. – Потерпи полчаса – будет большая станция.
– Хочу сейчас! – На глазах Гретхен сверкнули слезинки. – Неужели ты не можешь сделать для меня такую малость?
Герцог понял, что еще немного – и они поссорятся. Вздохнув, он согласился изменить Отражения, но предупредил:
– Могут быть осложнения. Слезы моментально высохли, и Гретхен захихикала:
– Бунт на борту? Не потерплю.
Кажется, деревенская простушка была искренне счастлива, добившись своего. Решив, что результат подействует лучше любых объяснений, Фауст слегка подправил Тень.
Поезд немедленно начал тормозить и вскоре остановился у перрона никому не известного местечка. На станции стояли рядами автоматы, продававшие газировку, кофе, мороженое и прочие полезные в дороге мелочи. Покидав жетоны в прорези, Фауст набрал полный кулек бутербродов и несколько бутылочек кока-колы. Гретхен лишь пригубила бутылку – пить ей явно не хотелось.
Состав тронулся, едва нирванец вернулся в купе. За окном бегали разные монстры и покачивались стебли экзотической флоры. Фауст озабоченно заметил:
– Увы, пришлось сделать крюк, и мы отклонились от оптимального маршрута.
– Это очень плохо? – беззаботно поинтересовалась Гретхен.
– Не очень. Просто теперь начнутся приключения, которые мне совсем ни к чему.
Гретхен уже не рада была, что принялась командовать в неподходящий момент, да еще не слушала полезных советов. Предостережение о возможных приключениях испугало ее, и дримландская учительница заныла:
– Давай вернемся. Что-то расхотелось мне в этот Беохок.
– Поздно, – мягко сказал Фауст. – Мы уже почти на месте.
Снова пустив в ход испытанное оружие, она проканючила:
– Неужели тебе так трудно выполнить просьбу любимой девушки?
– Дорогая, с самого утра я только этим и занимаюсь, – немного раздраженно заметил Фауст. – Неужели тебе так трудно один раз – просто для разнообразия – выполнить мою просьбу?
Гретхен всхлипнула, но Фауст был неумолим и строго напомнил: в прошлый раз обманула, будто хочет пить, так что теперь слезы не помогут.
Внезапно исчезли стены купе. Фауст и Гретхен сидели в вагоне метро. Неподалеку от них оживленно беседовали, невидимые для остальных пассажиров, два призрака. Кажется, ветеран учил новичка перемешать предметы. Фау прогнал их, скорчив страшную рожу, но заодно напугал сидевших напротив пассажиров. Похожий на клоуна обезумевший бомж в вязаной шапочке побежал вдоль вагона, истошно вопя: «Он вас поимеет! Он вас поимеет!» – и вдруг рассыпался на множество стеклянных осколков.
На ближайшей станции вместе с толпой вошел монстр, облаченный в инопланетный скафандр невидимости. Чужак деловито бродил по вагону и бил острогой пассажиров, выбирая только вооруженных. Уложив очередную жертву, он ловко снимал с добычи скальп и отделял от тела череп. Гретхен испуганно прижалась к спутнику, но Фауст решил не связываться со злобным пришельцем и чуть-чуть подправил Отражение.
Теперь они ехали по прериям в дилижансе. Возница напевал что-то заунывное на пиджин-инглиш.
Внезапно он заверещал нечеловеческим голосом, и экипаж остановился.
– Кажется, приехали, – вздохнул Фауст, и Гретхен только сейчас обратила внимание, что ее спутник одет в голубой мундир капитана федеральной кавалерии.
Выбравшись из дилижанса, они увидели, как громадный лохматый черный пес рвет зубами лошадь. На лбу зверя росли острые рожки, а из глаз постреливали струйки огня. Неподалеку скрючился частично обглоданный кучер.
– Дьявол! – взвизгнула Гретхен.
– Нет, всего лишь баргест, – не слишком обеспокоенно сказал герцог. – Дальний родственник боуги и хобгоблина.
– Опасен? – робко спросила девушка.
– Умеренно. Иногда встреча с баргестом предвещает несчастье и даже смерть, но чаще всего ими пугают капризных детей.
Фауст сделал шаг вперед, вытаскивая Рубильник. Баргест не стал ждать и, бросив жертву, умчался в лес. «Придется дальше пешком добираться», – подумал герцог. Дорога вела через заросли, и это ему не понравилось. Из-за деревьев могла внезапно напасть любая дрянь, поэтому следовало держать оружие наготове. Воскресная прогулка вдруг превратилась в боевую вылазку.
Гретхен ничего такого не подозревала и была в полном восторге. Ее одежда превратилась в фермерскую робу а-ля Дикий Запад: остроносые сапожки, техасская шляпа, грубые штаны, кожаный жилет и клетчатая рубаха навыпуск. Романтика, чтоб ей пусто было!
