Иоланта Ариковна Сержантова
Полустанок
Ёлки-палки
Палками бьют, а ёлками —
Новый год встречают
30 декабря 2000 года в зоне нашего обитания стояла аномально тёплая погода – 15 градусов выше нуля.
Быстро растаяли трогательные следы крошечных лапок мышей, которые бегали босиком из сугроба в сугроб. Лесные мышки так обрадовались теплу, что выбежали из своих норок и стали носиться по упавшим стволам, как по буму.
Там и сям слышалось легкомысленное попискивание. Куры вышли на шум этой внеурочной возни, глянули одним глазом, другим… И поплелись греться на припёк.
Было бы ужасно жалко тратить такой день на скучные обыкновенные занятия, и мы пошли собирать калину. Кусты стояли, словно в крови, и по колено в опавшей ярко-жёлтой листве. Крупные красные бусины калины блестели на солнце. С одной стороны зарослей ягоды ели наши старые знакомые – четыре косули. С другой стояли мы, а с третьей… Следы того, кто копошился там, были похожи на следы лап медведя. Огромные когтистые косолапые отпечатки ног барсука вытоптали землю с третьей стороны кустов калины. Зверь пыхтел, сопел, чавкал, икал и ломал ветки, но оторваться от еды не мог. Да и кто бы смог!?
В воздухе стоял непередаваемый горько-терпкий аромат подтаявших ягод, от которого слегка кружилась голова, и всё вокруг казалось милым и приятным…
Наступил следующий день. С утра лил противный дождь. В доме уже стояла настоящая сосна. И запах, исходивший от ведра, наполненного ягодами калины, смешался с запахом ещё свежей хвои.
Куранты отбили последний кусок нашей прошлогодней жизни, не глядя бросили его в общую сковородку, и он полетел в пропасть вечности. Ёлку пришлось освободить от игрушек в тот же день и отнести козе, потому что дождь намочил дубовые листья, а от мокрой листвы у коз болят животы.
Зорька обглодала нашу новогоднюю ёлку с большим удовольствием. Сын посмотрел на голый, обкусанный ствол, и изрёк:
– Ёлки-палки. Палками бьют, а ёлками – Новый год встречают…
Неутомимый кабанчик
Мил, но мал. Видали и поболе.
Иногда к нам на кордон приходили лесники с ружьями. Они сидели тихо, разговаривали шёпотом, но лес в их присутствии замирал.
Мы же шумели, скандалили, мирились и пели, а звери выглядывали из—за каждого ствола и, кажется, принимали непосредственное участие в нашей жизни.
Однажды утром я наткнулась на тело кабана. Кабанчик был так себе – килограммов сто пятьдесят, не больше. Обошла его, присмотрелась… Вроде бы не дышит. Эх, бедолага!
Но ведь вчера его тут не было… Может, ночью ему стало плохо?
Позвала мужа. Он пришёл, прихватил с собой наш однолапый ледоруб, пострадавший в боях за чистоту леса. Осторожно толкнул кабана ногой. Никакой реакции. Дотронулся ледорубом – молчание…
– Эй, кабан…
Тот открыл вдруг глаза и стал молча смотреть на нас. Потом резко подскочил вверх и с громким воплем «Ходят тут!» побежал прочь, ломая мелкие деревья на своём пути.
– Эй, кабан! – кричали мы ему вслед.
А он всё бежал, бежал…
Но убежал, как оказалось, не слишком далеко.
В тот же день сын решил покататься на велосипеде. Разумеется, с горки, потому что «крутить педали на ровном месте глупо и неинтересно». Разогнавшись что есть мочи, он увидел, как навстречу идёт… всё тот же утренний кабан. Он стоял на тропинке, как вкопанный, справа и слева – деревья, свернуть велосипедисту некуда, тормозить бесполезно… Бац! Бутерброд получился отменный. Свинина, сдобренная обломками велосипеда, а сверху – главный герой повествования.
Кабан и сын сидели на тропинке, некоторое время уставившись друг на друга. Ребёнок пришёл в себя первым. Снял с кабана разбитую в хлам раму и пошёл домой. Кабанчик продолжал сидеть на месте и провожал его взглядом: «Ездят тут…»
Коза и квас
Лучше лопнуть от удовольствия,
нежели от злобы!
Лето ещё только начиналось, но жажду уже нельзя было утолить ничем. Ни колодезной водой, ни компотом, который мы варили из прошлогодних запасов сушёных яблок. Треть ведёрной кастрюли наполняли яблоками, заливали водой, доводили до кипения… и выпивали этот отвар ещё до того, как он успевал остыть, даже несмотря на то, что не добавляли ни грамма из нашего драгоценного запаса сахара.
Муж часто крутил ручку колодца, сын просил какой угодно «колючей» воды… и тут я вспомнила о средстве, с помощью которого русские люди издревле боролись с эпидемией сезонной жажды. О квасе!
Три маленьких кусочка хлеба, кусок теста и горсть ягод калины под слоем воды в наших условиях выглядели, как дно гламурного аквариума – загадочно и нелепо.
К вечеру следующего дня мы смогли порадоваться бойкой игре пузырьков в наших чашках, а заодно убедились в том, что жару и её последствия не смоешь никаким количеством воды. В любых её видах! Разочарованные и разгорячённые, легли спать, а вот наутро…
Утро началось с оглушительного удара в оконное стекло. Сила удара заставила проснуться всех одновременно. Мы подбежали к окну и обнаружили, что оно цело, но в самом его центре образовалось какое-то непонятное пятно розового цвета. Спустя мгновение входная дверь загудела и стало понятно, что некто мощными методичными ударами пытается выбить дверь.
– Эй! Кто вы? Что вам нужно! – испуганно требовала я ответа от невидимого, но, очевидно, совершенно неадекватного бандита. Хулиган замер на мгновение, немного передохнул… и саданул по входной двери так, что она сорвалась с петель.
– Всё… Он на веранде. Осталась только эта дверь. Она не выдержит. Он нас убьёт…
Кому и зачем понадобилось убивать нас, было совершенно непонятно. Но факт был налицо: удар в окно, выбитая дверь…
– Стоп! А почему не выбито окно? Побоялся поранить руки о стекло?
– Да нет, – рассмеялся вдруг муж, – рога помешали бы! Послушай!
И – точно. Я услышала! – стук копыт козы по полу веранды и требовательное «М-ме!»
– Что-о?! Ах ты!..
Я распахнула дверь, схватила оторопевшую от неожиданности козу за рога и выволокла её на улицу:
– Ах ты, дрянь эдакая! Что ты наделала?! С какой стати ты… – начала было я отчитывать Зорьку. И вдруг поняла – с какой именно стати сбрендила наша коза.
Рано утром, в полусне, я открыла кур, насыпала им еды, а сверху на комбикорм выложила кашицу, оставшуюся после вчерашнего кваса. Куры наелись «в драбодан» и спали на боку рядом с кормушкой – все до единой. В окно стучала, само собой разумеется, не коза, а зеленоголовый дятел, который, клюнув, вероятно, раз-другой, потребовал продолжения банкета. Но не рассчитал силы и, долбанувшись в окно, свернул себе шею.
Коза же, насмотревшись на непотребство товарищей по сараю, сбила калитку, доела остатки и банально опьянела.
Пока я тащила Зорьку от дома к сараю, она взбрыкивала, как горный баран, пыталась поддеть меня рогами, и только сын, подбежавший к нам с пилой в руке, смог привести её в чувство.
До самого вечера я не могла прийти в себя и жаловалась мужу:
– «In vino veritas»*(«Истина в вине» лат.), или что у трезвого на уме… Неужели коза так меня ненавидит?..
– Да нет, что ты. Она тебя любит и очень сильно хотела быть рядом с тобой. Вот и всё!
– И-о-о-о-, и-о-о-о,– трелями опереточной дивы полоскал горло соловей под окном, а ворона, сидя на ветке дуба, вдруг внятно произнесла «мама», а потом наизусть – программу передач, которую слышала через форточку. Нечётко, но узнаваемо. Кошмар!
Как вы тут
– Как вы тут живёте?
– Да так же, как и вы там!
По углам окон с уличной стороны дома пауки закусывают москитами. Сибаритствуют. Случайно дала пищу для размышления хищнику: отмахнулась от комара, а тот отлетел прямо в центр паутины. Бывает и такое. Но от некоторых обстоятельств отмахнуться не получается. Ты и так, и сяк, обходишь их, лавируешь, а они тебя из-за поворота – бац!
Оторванность от цивилизации выходила нам боком. Левым или правым – неважно. Неважно? Увы мне! Во-первых, наш ребёнок не мог определиться никак со своей ориентацией. (Не придумывайте лишнего!) Он не понимал – леворук он или имеет склонность использовать правую руку. Ложку уверенно держал обеими, пилу, молоток и отвёртку тоже. Поэтому когда ему говорили, к примеру: «Возьмись поудобнее, той рукой, которой привык есть», – он терялся.
– А какой мне удобнее? – спрашивал у меня, шокируя окружающих.
Я их, понимала, конечно, но… Окружать надо плотнее, чтобы быть в курсе событий, не так ли?
Другой проблемой были ударения в словах. Объясняю. Когда месяцами не бывало электричества и ребёнок читал взахлёб много-много разных книг, а слышал только натужные вздохи родителей вместо внятной речи, где именно расположен звук-выскочка, определить не мог. (Если что, про натужные звуки тоже не надо фантазий. Мы – про поднятие тяжёлых брёвен на кОзлы и кряхтение в процессе распилки дров двуручной пилой!)
Честно слово, мы так уставали, что телепатическое общение вошло в привычку. Ну, в крайнем случае, что называется «ты пальцем покажи». Но до этого доходило редко. На манипуляцию с пальцами тоже энергию надо тратить.
Разобраться с правильной постановкой ударений в словах нам помог охотовед. Он подарил пару книг Шукшина для заморских студентов. Ино-странность в них была одна – над каждым словом размещался чубчик ударения. Мы потрепали ребёнка по выгоревшему чубу и с лёгким сердцем перепоручили Василию Макаровичу разбираться с акцентами в словах.
Но на этом проблемы не закончились. Две оставшиеся всё ещё парили коршунами над нашими бедовыми головами и тоже были связаны с буквами. Одна – с их начертанием, другая – с произношением.
Буква «эр» – «ры». Сложности с её применением передались ребёнку генетически. В меньшей степени, чем его маме, но… к чему парню особые приметы?!
– Скажи: курочка Ряба.
– Кулочка Ряба!
– Варёные рёбра
– Варёные рёбла!
– Друг!
– Длуг!
Улавливаете? Сын не мог усвоить произношение твёрдого звука, тогда как мягкий удавался как нельзя лучше.
Я соорудила считалку и предложила её малышу:
– Давай так. Вот тебе этот стишок. Время от времени повторяй его. Получится – хорошо. Нет – не станем из-за этого портить себе причёски.
С того момента из разных уголков окрестного леса частенько неслось: «Грустный, грязный, грубый гусь, я тебя поберегусь!» И, спустя некоторое время, сразу после считалки, раздался чёткий грозный рык:
–Р-р-р-ы!
–Уф! У нас получилось.
А вот со второй проблемой мы так и не справились. Рисуя буквы, сын по-прежнему водит ручкой по бумаге «не в ту сторону» – по ходу часовой стрелки, а не против. Со стороны это почти незаметно. Быстро пишет!
Быстрее, быстрее, ещё быстрее!
Стоит лишь выехать за пределы городских огней,
как звёздная поляна неба зажигает свои…
Лето. Деревья совсем разленились. Неужто так трудно махнуть веткой-другой, организовать ветер! Воздух уже можно резать на куски, как запеканку.
– Эх, сейчас бы на море,– вслух мечтаю я.
– Да… искупаться бы не мешало,– соглашается сын.
С улицы раздаётся строгий голос мужа:
– А ну-ка, идите сюда сейчас же!
Мы с сыном переглянулись и пожали плечами – вроде бы ничего такого не творили, чтобы на нас строгим голосом кричать. Но на зов поспешили. Только вышли на крыльцо – а папа наш как стал лить воду из шланга! И нас поливал, и окна дома – дом-то чем хуже, ему тоже жарко. Ну и небо поливал, конечно. Отмыл до радуги. Красиво! Волшебно! Весело!
– Чем это вы тут занимаетесь? – раздалось от калитки. Мы втроём обернулись разом. А папа – тот со шлангом в руках так и обернулся. Ну и облили группу любопытных товарищей. То-то смеху было!
Эти намокшие любознательные граждане жили всего в трёх остановках электрички от нас и давно обещали нас навестить, вот и собрались. Мама, папа, сын и дочь. На двух велосипедах. Мама везла сына – он поменьше, а папа вёз дочку – она потяжелее. Похвалились – мол, хорошо, они до нас быстро доехали, всего-то за час.
– Это от полустанка на велосипедах и за час?
– Да, быстро так!
– Так это небыстро. К тому же с полустанка к нам – с горки. Уклон небольшой, но заметный. Мы пешком быстрее дойдём!
– Да ну!
– А поспорим?
– А на что?
– На томатный сок! – выкрикнул наш сын и застеснялся, – мама любит!
Оказалось, что у наших гостей дома целая полка с томатным соком из помидоров со своего огорода. У нас, конечно, томатного сока не было. Но мы и так знали, что не проиграем.
До электрички доставалось всего двадцать минут. И нам с сыном их хватило, чтобы дойти до пятьсот тридцать девятого километра. Всего-то четыре с половиной километра! Было дело, приходилось быстренько до полустанка, от полустанка до ближайшей станции и назад. Двадцать четыре километра! Ноги так и мелькали, как у спортсменов, которые ходьбой занимаются. А мы не спортсмены. Мы в школу ходим, и по работе. Нам спортом заниматься некогда.
Наши гости едва успели к электричке. Пришлось машиниста просить, чтобы подождал «тех, которые вон там, на велосипедах ковыляют». Мы-то домчали на своих двоих!
А сок томатный оказался очень вкусным. Нам ещё и с собой дали трёхлитровую банку.
