Елена Славинская
Священный цветок
– Нет, – строже повторил наемник.
– Дай мне сказать! – вспыхнула послушница.
Дамир устало вздохнул:
– Ты хочешь предложить не разделяться, так?
Ясмина кивнула, обескураженная тем, что он так точно распознал ее мысли.
– Ответ прежний.
– Ты такой бесчувственный и… безэмоциональный! И вообще! – Ясмина яростно сверкнула глазами.
– И если мы с этим закончили, цветочек, то отправляемся.
Ясмина гордо вскинула голову и повернулась к Ансгару с Такеши.
– Я даже буду по этому скучать, – неопределенно махнул рукой и умилительно вздохнул Ансгар.
Взгляд Ясмины потеплел.
– Ты поаккуратнее там, здоровяк. Такеши, – девушка кивнула в сторону ниппонца. Он кивнул ей в ответ и рукой показал на предплечье. Ясмина немного задрала рукава, показывая, что его подарок на месте.
Попрощавшись с Дамиром, ниппонец и северянин скрылись в кустах. Ясмина дождалась, когда хруст веток стихнет, и рассыпала на месте их стоянки порошок, полностью опустошив содержимое холщового мешочка.
– Отбивающий нюх порошок, – девушка ответила на вопросительный взгляд Дамира.
– Какая интересная у тебя сумка.
Ясмина только пожала плечами и отправила свою лошадь в путь.
День стал клониться к закату. Самый опасный участок дороги они преодолели быстро и легко, и сейчас оставалось сделать только петлю вокруг скального выступа и выйти к плато.
– Как ты оказалась в монастыре? – раздался голос Дамира.
Девушка вздрогнула, отгоняя дремоту:
– Меня нашли в развалинах экипажа, который сорвался с горного серпантина. Мама и папа были там же, но им повезло меньше. Их похоронили на монастырском кладбище.
– Что же делали твои родители в этих местах?
Ясмина пожала плечами.
– Я ничего не помню. Как рассказывали монахини, я только знала свое имя и возраст. Даже не могла фамилию назвать. Перепуганная прижимала к себе платок из паучего шелка.
– Дорогая вещица.
– Монахини тоже так сказали. Там были вышиты колоски пшеницы и инициалы. Красивая работа. Наверно, моя мама была рукодельницей, может она даже работала в богатом доме, – задумалась Ясмина, было видно, что она не один раз возвращалась к мыслям о своих родителях.
– А может ты наследница богатого рода, цветочек?
– Дорогой Дамир, будь добр, перестань меня так называть! Это жутко… бесит!
– А разве гнев не является одним из грехов?
– Именно! И мне нужно будет прочитать еще больше молитв перед сном.
Дамир хмыкнул:
– По-твоему, Бог обидится на тебя, за то, что ты посмела почувствовать злость? – Дамир саркастично ухмыльнулся.
– Свои грехи надо замаливать.
– И где это сказано?
– В заповедях.
– Которые написали люди.
Девушка пожала плечами.
– Людям надо во что-то верить. Это наполняет жизнь смыслом.
– Не существует никакой Великой Воли, Бога или чего-то там. Все это выдумки, чтобы оправдать человеческую трусость и нежелание что-то менять.
– А во что же веришь ты?
– В себя и деньги.
– А ты никогда не задумывался о любви?
Дамир хохотнул:
– О ней не надо думать, ей надо заниматься, – похабно ухмыльнулся Дамир.
Ясмина непонимающе нахмурила брови, а Дамир стер улыбку с лица. Как можно так шутить с послушницей? Дурак.
– Когда меня обучали и рассказывали о моем предназначении, говорили, что все самые хорошие поступки совершаются из-за любви, а самые страшные – из-за ее отсутствия… Ты веришь в это?
– Нет, – не задумываясь, быстро ответил Дамир. – Но чтобы твое хрупкое наивное мировоззрение, в силу возраста, конечно, не рухнуло, добавлю, я вообще не верю в любовь. Есть желание тела, не более.
Ясмина по–доброму улыбнулась.
– Не стоит волноваться за мое мировоззрение, хмурый и умудренный жизнью старец.
– Старец? Сколько мне лет, по-твоему? – возмутился Дамир.
– Судя по твоим рассуждениям, лет сто, – развеселилась Ясмина. – Совсем скоро тебе придется оставить свой промысел. Будешь вечерами сидеть у камина и дремать, укрытый клетчатым пледом.
– А где будешь ты? – подхватил настроение Дамир.
– Там, где и положено моему нежному возрасту.
Дамир вопросительно поднял бровь.
– В детской! Буду играть в куклы и строить замки.
Дамир не выдержал и расхохотался. Картинка в воображении была яркой и живой. В его мечтах был и камин, и кресло, и книги, и океан. Но сейчас, воображение легко дорисовало и Ясмину. На его коленях. Или в его постели. А в детской будет играть их сын, или даже два. И дочь с удивительными бирюзовыми глазами. На размышлениях о детях, Дамир вздрогнул. Он не думал о потомстве, не с его образом жизни задумываться о таком, но именно сейчас эта мысль не вызывала ужаса.
– Ого, оказывается, ты и не такой хмурый, – широко улыбнулась Ясмина, и отправила лошадь чуть быстрее.
– Значит, в твоем понимании, все из-за любви.
Девушка кивнула.
– Все что делается без нее – грех.
– Значит, я бесчувственный грешник.
– О, нет, это далеко не так. Ты очень любишь свою команду, своих друзей, хотя скорее всего никогда им в этом не признаешься. Но ты будешь рисковать собой, лишь бы они не пострадали, ты им доверяешь, а доверие – это одна из форм любви. Ты любишь и веришь в свой образ жизни. Ты яростно оберегаешь свои ценности и идеалы, и со страхом и опаской смотришь на все новое, что может изменить твою жизнь.
Дамир замер на мгновение и сурово заговорил:
– Не надо наделять меня качествами, которых у меня нет. Я видел, и мне приходилось делать такое… – он сделал ударение на последнем слове. – Ты бы бежала от меня как от самого страшного кошмара.
Дамир старался напугать Ясмину, но его слова возымели прямо противоположный эффект:
– Я представляю, какое у тебя было детство. И мне очень жаль.
Горло перехватило от ясного чистого взгляда бирюзовых глаз. Дамир отвернулся.
– Мне не нужна твоя жалось. Твои рассуждения подходят для наивной послушницы, но там, куда мы едем, им места нет.
Прошло время после этого разговора, и Ясмина стала чувствовать, что ноги окончательно затекли, и спина отзывается болью в районе поясницы. Дамир вскинул голову и с нехорошим прищуром рассматривал птицу, кружащую над ними. Ворон был странным, не угольного цвета, а как будто выгоревший. Когда птица спустилась на уровень со всадниками, Ясмина увидела алый глаз, кровавой бусиной сверкнувший в ее сторону.
– Не нравится мне эта птица, – осторожно проговорила Ясмина.
– Мне тоже. – Сверкнула сталь, и тушка серой птицы упала на землю.
Он пустил лошадь, и Ясмина постаралась не отстать. Она увидела серую тучу нависающую над ними. Странные вороны мышиного цвета неслись на них, стараясь задеть клювом, они кидались на головы лошадей, тянулись к глазам, цеплялись когтями в круп.
Ясмина стремясь защитить голову своей лошади, достала топор и начала отгонять птиц. На девушку вороны не нападали, но когти ранили и оставляли кровавые следы на руках Ясмины. Дамир отточенными движениями разил ворон ножом, но птиц было нескончаемо много.
– Есть что можно поджечь или взорвать? – прокричал Дамир.
Ясмина кивнула и быстро потянулась к сумке, достала мешочек с крупинками, похожими на соль. Ясмина перекинула его Дамиру, а сама сосредоточилась на управлении лошадью.
Дамир отпустил поводья и, удерживаясь на лошади только ногами, подкинул крупинки в воздух. Обдавал смесью кружащих ворон, и одновременно с этим высек искру, щелкнув пальцами, и, припав к голове лошади, стеганул ее для скорости.
За спиной раздались хлопки и запахло паленым пером. Птицы по цепной реакции вспыхивали и падали, а те, что были посмышленее, взмыли в воздух. Все вокруг заволокло черным дымом. Хлопки повторились и стали громче, лошадь Ясмины, окончательно испугавшись, понесла. Девушка успела кое-как затолкать топорик за пояс и вцепиться в поводья, стараясь удержаться. Они неслись наперегонки с ветром. Кобыла развила сумасшедшую скорость, Ясмина не слышала криков Дамира и не понимала, куда они бегут. Глаза слезились, уши заложило от ветра, и только одна мысль билась в голове: падать нельзя. Камни, земля и зелень слились в одно смазанное пятно. Лошадь несколько раз подпрыгивала задними ногами, стремясь скинуть с себя наездницу, и в последний раз, ей это почти удалось. Ясмина начала скатываться на одну сторону, и тупая боль прострелила ее лодыжку. Но послушница каким-то чудом удержалась в седле и в этот момент уверенные руки перехватили у нее поводья, натягивая и поворачивая голову понесшей кобылы в сторону. Ясмина схватилась за переднюю луку седла, лошадь нехотя сбавила скорость и громко дышала. Ясмина хотела погладить ту по шее, но руки так тряслись, что она предпочла оставить их на луке. Дамир направил своего коня в сторону зелени, он уклонялся от редких веток и держал кобылу Ясмины.
Когда лошадь окончательно пришла в себя, Ясмина поторопилась спешиться. Нога немного болела от неудачного поворота в стремени. Лошадь вздрагивала, и вся она стояла взмыленная. Дамир вовремя ее удержал, еще немного и лошадь загнала бы саму себя. Ясмина уже хотела налить в походный котелок воды, чтобы напоить лошадь, но Дамир ее остановил:
– Ты сделаешь хуже. Дай ей обсохнуть. Лучше выпей сама, а я найду воду для лошадей. Это место отмечено на карте, как стоянка для охотников и путников.
– Они все сгорели? – догнал вопрос Дамира.
– Большая часть, но не все. Здесь должно быть безопасно, в темноте и в зарослях, нас будет сложно обнаружить. Постарайся передохнуть, а я все проверю.
Дамир скрылся в кустах, а Ясмина осмотрела место, где они находятся. Ущелье сменилось редкими, но пышными кустарниками и молодой зеленью. Они остановились у небольшой пещеры, вход которой закрывали лапы вековой ели, росшей рядом. Под сухими прошлогодними листьями Ясмина нашла кострище, расчистила его и уселась рядом. Руки по-прежнему тряслись, в ногах была жуткая слабость, временами накатывал холодный пот. Странное дело, она хладнокровно убила двоих людей, и так не испугалась. Точно сказал Дамир, не место ей в монастыре. Кобыла пришла в себя и, вздрагивая, тянулась к молодой зелени.
Чтобы отвлечься от невеселых мыслей и занять руки Ясмина развела огонь и заварила кашу. Дамира все не было. Вечерние сумерки густели и становились бархатными, звуки стали громче, казалось, что и вороны, и адепты черного лотоса сейчас выскочат из сгущающейся тьмы и утащат Ясмину. Чтобы прогнать страх, Ясмина положила топорик на колени и стала ждать. Она размышляла о том, как Дамир ее догнал и остановил лошадь. Надо его поблагодарить. Думая о Дамире, ей стало теплее, и непроизвольно она вытянула из-за ворота черный камушек на кожаном ремешке. В свете костра он играл искрами и всполохами. Завораживающе красиво.
Затрещали кусты, и появился Дамир. Волна облегчения накрыла Ясмину.
– Тут есть небольшой родник, но идти шагов семьсот. Я напою лошадей.
– Я с тобой! – резко воскликнула Ясмина. Оставаться одной у нее не было больше никакого желания.
– Хорошо, – осторожно сказал Дамир и одобрительно хмыкнул, глядя на кашу.
Девушка сосредоточенно кивнула и пошла за наемником.
– Нужно обработать царапины, я не знаю, были ли когти чем-то смазаны, – сказала Ясмина, когда они вернулись к пещере. – Как думаешь, за Ансгаром и Такеши тоже птиц послали?
– Даже если и так, то они быстро поймут, что тебя с ними нет. Так что у нас пара часов отдыха и выезжаем на плато, – ответил Дамир и, порывшись в сумке, протянул Ясмине свою рубашку. Он заметил, как кривилась девушка, стараясь оттереть пятна грязи и крови со своей одежды. Сменную рубаху девушка пустила на обработку и перевязку раны Дамира, и потому сейчас куталась только в куртку, развесив единственную свою одежду для просушки. – Не паучий шелк, но, по крайней, мере сухая и чистая.
– А как же ты?
– У меня есть запасная одежда. Не спорь, – строго добавил Дамир.
Ясмина приняла одежду и, попросив Дамира отвернуться, быстро накинула черную огромную рубаху. Девушка незаметно втянула запах ворота одежды, она пахла чем-то неуловимым, хвойным, древесным, так могли пахнуть огонь, ночь в горах и Дамир. От таких мыслей она покраснела. Принимать одежду от мужчины, который не является тебе ни братом, ни отцом, ни мужем, казалось чем-то запретным и интимным. Но в нательной рубашке было значительно теплее, чем в одной куртке. Она достала остатки своей рубашки и смочила тряпицы жидкостью из бутылька. Протянула одну из них Дамиру.
– Как ты это сделал? Там с птицами. Как высек искру? – они закончили с обработкой царапин и принялись за ужин. Каша успела остыть, но менее вкусной она не стала.
Дамир поморщился, нехотя сказал:
– Семейная магия.
Глаза у Ясмины округлились:
– Семьи императора?
– Ага, – безразлично ответил Дамир, поедая свою порцию ужина.
Она с благоговейным шепотом спросила:
– Ты заклинатель огня?
– Нет. Просто умею кое-что. Но никакого пламени вырывающегося из пальцев, или глаз, или чего там еще.
– Ого, – восхищение в голосе Ясмины было таким ощутимым, что Дамир не удержался и щелкнул пальцами, высекая искры.
Ясмина даже подпрыгнула на месте от счастья.
– А можно мне..?
– Что? – не понял Дамир
Но Ясмина уже держала его за ладонь и внимательно рассматривала. Попросила повторить трюк с искрами, только медленно. Дамир хохотнул и сделал так, как она попросила. Девушка заворожено наблюдала за искрами, они как будто бежали под кожей и появлялись на кончиках пальцев.
– Красиво, – тихо сказала она и подняла взгляд на Дамира.
– Сколько тебе лет? – неожиданно спросил Дамир, вглядываясь в чистоту бирюзовых глаз Ясмины. Догорающие угли таинственно мерцали и отбрасывали свет на лица.
– Двадцать… – хрипло сказала девушка. – Двадцать два, – быстро исправила она и закусила губу.
Взгляд прикипел к этому движению, и Дамиру нестерпимо захотелось придвинуться еще ближе. Темный лес, блики от костра и прекрасная девушка, сидящая напротив. Прекрасная и наивная. Некстати вспомнились слова Ансгара о том, что может ждать девчонку в столице.
– Ты же понимаешь, что не все хотят тебе добра?
Ясмина нахмурилась и кивнула. Они продолжали сидеть друг к другу непозволительно близко. Грудь Ясмины вздымалась часто и глубоко. Девушка была сильно взволнована и краска румянца начала заливать её лицо. Послушница рассматривала наёмника и неожиданно для себя подняла руку и погладила шрам на левой брови Дамира. Широкая черная бровь оказалась удивительно мягкой и шелковистой, Ясмина улыбнулась своим мыслям. Такой контраст по сравнению с хмурым и даже немного злым выражением лица Дамира. Она, столкнувшись взглядом с мужчиной, резко отдернула руку и зажала ее коленями.
Глаза девчонки испугано метались по лицу наёмника.
– Прости? – Ясмина не знала, чем рассердила Дамира, но решила на всякий случай извиниться.
Мужчина сильно сжал губы, и желваки поступили на его скулах. Он сердито рассматривал Ясмину. Послушница поняла, что Дамир злится, но как исправить ситуацию не знала. Она хотела поблагодарить его за сегодняшнее спасение, уже потянулась обнять его, но Дамир в последний момент слегка повернулся в её сторону, и девушка отшатнулась, так и не коснувшись его.
– Спасибо, – девушка отстранилась и спрятала глаза. – Спасибо, что спас меня сегодня. Опять.
Мужчина застыл неподвижно скалой. Хмурил брови и с нечитаемым выражением лица и глубоко дышал, раздувая ноздри.
Девушка уже повернулась уходить, как горячая ладонь ее удержала.
Ясмина посмотрела на свою ладошку утонувшую в большой мозолистой руке Дамира. У Ясмины с детства всегда были прохладные ладони. А вот Дамир явно был её противоположностью, видимо семейная магия гуляла в крови. И Ясмине стало так тепло. Даже жарко. Щеки запылали, и она с удивлением подняла взгляд на Дамира. Но тот, только поймал её взгляд, сразу выпустил руку.
– Готовься ко сну. У нас мало времени на отдых.
Девушка только кивнула и быстро побежала к своей сумке.
А Дамир громко выдохнул и запустил себе в волосы руки. Взлохматил и дернул себя за пряди, стараясь стряхнуть наваждение. Что с ним произошло и почему так до сих пор колотится сердце. Дамир резко повернулся в противоположную от костра сторону. Мягкие губы, чистый искренний взгляд и нежные прикосновения маленькой ладони. Всё это вызывало неправильные эмоции в отношении девчонки. Но как она на него смотрела… Так, будто он целый мир. Хотелось её прижать к себе и вдохнуть запах ее волос. Хотелось ощутить всю её гибкость и мягкость своим телом. Хотелось вжать её, запрокинуть голову и впиться губами в этот горячий рот, чтобы она и думать забыла о чем-то еще. Чтобы она смотрела так только на него. Всегда.
Дамир резко мотнул головой, отгоняя эти опасные мысли. У него просто давно не было женщины. Вот и все. Встреча с Эрной, а потом и адреналин последующих событий. Все это трансформировалось в объяснимое желание тела.
Завтра они пройдут плато, а там уже будет и несколько деревень. Они остановятся у Этьены, возможно даже Лея все ещё там работает. И тогда вопрос физических желаний отпадёт. Ему просто надо расслабиться.
Ночь обещает быть теплой. Сегодня они прошли значительную часть пути, почти спустившись с гор.
Они разложили еловые лапы в пещере, но Дамир лег у остывающего костра, после сегодняшнего вечера, он себе не доверял и решил держаться от девчонки подальше.
[1] По-монгольски – хранитель
Глава 8
Князь Вронский сидел в темноте своего кабинета и наблюдал за жизнью столицы через окно. Его дом был расположен на одной из самых оживленных торговых улиц города, именно поэтому он выбрал его для своего постоянного пребывания. Закат догорал на западе, освещая улицу и брусчатку оранжевым светом. Фабриканты и торговцы спешили зайти в закрывающиеся лавки. Напротив окон князя как раз располагалась одна из них: «Императорский Зефир» от мадемуазель Лизетт. Князь хмыкнул, Лизетт, в прошлом Лайза, была первоклассной мошенницей, пока однажды не получила наследство от скоропостижно скончавшийся дальней родственницы. Вронский не верил в такие удачные совпадения. Но уже почти два года, Лизетт демонстрирует удивительную приверженность законам. В сомнительных компаниях замечена не была, дела ведет порядочно, покупатели ее любят и отзываются только положительно. Прав Дамир, Виктору давно пора оставить девушку в покое, ведь может же человек встать на путь истинный и исправиться? В окне напротив мелькнул тонкий девичий силуэт, Лизетт провожала припозднившегося покупателя. Еще какое-то время девушка постояла на улице, кутаясь в шаль и разглядывая догорающий закат, после чего зашла в лавку и закрыла дверь, опустив рулонные шторы. На сегодня рабочий день закончен.
В глубине дома раздался звон посуды. Виктор повернул голову в сторону скрипнувшей двери кабинета.
– Ваше Сиятельство, вам письмо, – седой дворецкий протягивал конверт трясущейся рукой.
– Спасибо, Бернард, – князь при слуге вскрыл конверт и вдумчиво вчитался в послание. – Прикажите подготовить костюм к восьми часам.
– Выходной или повседневный?
– Выходной.
– Вы ожидаете гостей или планируете выезд?
– Я отправлюсь в медвежий клуб. И прикажи подготовить карету.
– Будет сделано, Ваше сиятельство.
– Бернард, после отправляйся отдыхать. Сегодня ты мне больше не понадобишься.
– Благодарю, Ваше сиятельство.
Дворецкий скрылся, а Виктор сделал мысленную пометку прислать лекаря. Бернард в последнее время сильно стал сдавать.
Когда карета подкатила к элитному мужскому клубу, на улицах уже зажигали магическое освещение. В помещении было накурено и сизые клубы дыма завивались в причудливые спирали.
– Доброго вечера, Ваше Сиятельство. Вас уже ожидают, – поздоровался служащий, встречающий гостей.
– Во что играют сегодня? – князь отдал пальто подоспевшему слуге.
– Сегодня играют в Вист, Фараон и Мушку. Желаете присоединиться?
– Возможно позже.
– Прошу следовать за мной, Ваше Сиятельство.
Они прошли по коридору, обитому зеленым шелком с позолотой, стены украшали газовые рожки в форме медвежьих голов. Владелец клуба категорически отказывался от магического освещения, считая, что тот лишен души.
Из коридора вело несколько входов в залы, из которых раздавался смех и громкие голоса. В одном играли в карточные игры, в другом выпивали и обсуждали последние новости, здесь же находилась знаменитая книга пари. Любой желающий мог предложить спор или сделать ставку. Сегодня в этом зале было особенно оживленно, Вронский постарался вспомнить, на что спорили в прошлый раз, и решил обязательно заглянуть в книгу перед уходом.
Служащий открыл одну из дверей, ведущих в отдельные кабинеты, где можно в тихой обстановке встретиться и обсудить дела, или же просто поговорить с друзьями не беспокоясь о лишних ушах. Медвежий клуб этим и заслужил свой успех у знати столицы. Все, что обсуждалась в стенах клуба, никогда не выходило за его пределы.
В комнате было по-своему уютно, дорогая дубовая мебель, около окна располагался диван и низкий столик. Советник ожидал его около горящего камина в одном из кресел.
– Прикажите подать напитки, Ваша Сиятельство? – осведомился слуга.
Он отказался, разговор, который ему предстоит вести, обещал быть интригующим, он не хотел отвлекаться даже на напиток. Когда дверь за служащим закрылась, Вронский расслабленно разместился в кресле напротив Махтаара:
– Доброго вечера, советник. Чем обязан?
– Доброго, князь, – Махтаар склонил голову. Вронский обратил внимание, что несмотря на натопленную комнату, советник был одет в расшитый чапан. Рядом дымилась чашка черного кофе.
– Вам не стоит злоупотреблять этим напитком, советник, особенно на ночь. Лекари утверждают, что он нарушает здоровый сон.
– Не беспокойся обо мне, князь. Кофе навевает на меня приятные воспоминания о моей молодости, когда я мог позволить импульсивность и беспечность.
– Вы очень поэтичны. Мне тоже стоит поделиться своими воспоминаниями?
Махтаар наигранно вздохнул:
– Молодость. Именно об этом я и говорю. Ты слишком импульсивен, князь.
– И я так понимаю, мы, наконец, подбираемся к причине нашей встречи? – Откинулся в кресле Вронский.
– Что, и не дашь старику допить кофе?
– Бросьте, Махтаар. У меня не так много времени, а времени на бессмысленную болтовню нет вовсе.
Чашка неприятно звякнула. И Вронский с удовлетворением отметил, что смог немного зацепить главного советника. Махтаар слишком болезненно относится к явному пренебрежению к своей персоне. Тщеславие. Махтаар настолько долго при дворе и так давно привык к своему положению, что уже не замечает как меняется расстановка сил.
– Я слышал, что на вас было совершено покушение?
– Ерунда, – лениво отмахнулся Вронский, – Сухаб, лекарь, знаете его? – Хитро сверкнул глазами князь.
Махтаар замер на мгновение, старательно делая вид, что вспоминает.
– Ах, да, лекарь, кажется, видел его пару раз в стенах дворца. В моем возрасте, я обращаюсь только к проверенным и верным мне специалистам.
– Странно, говорят, вас видели гуляющими по саду. И даже слышали от вас некоторые рекомендации относительно травли паразитов. Давайте без аллегорий и экивоков.
– Однако ж, – Махтаар откинулся на кресло и пристально осматривал Вронского. – Вам еще учиться и учиться политической игре. Вы слишком прямолинейны.
– А вы устарели, Махтаар.
Советник скривился:
– Грубо.
– Правда.
– Так что же стало с Сухабом?
– Он там, где ему и положено быть. Вместе с сыном на рудниках. Не думаю, что они протянут на таких работах долго. Но император крайне негативно относится к смертным казням, а ссылка удачно их заменяет.
– Интересная история. Я люблю истории, есть у старика такая слабость. – Глаза советника зло сверкнули. – Позволь, поделюсь с тобою одной из таких.
Вронский склонил голову, не разрывая зрительного контакта.
– Жил мальчишка. Не плохо и не хорошо. Из родни у него была только мать, которая умерла, когда мальчишке было чуть меньше двенадцати лет. Мальчик отправился на улицу, быстро освоил мастерство воровства и мошенничества. И каково же было его удивление, когда в один из дней к нему приходит тайная канцелярия, и утверждают, что он незаконнорожденный сын самого Императора. Мальчик, конечно, не поверил и сбежал, уж больно он был проворным и ловким. Но агенты тайной канцелярии не оставляли попыток, и в один из дней мальчика посетил сам Император, инкогнито, разумеется, но и это не расположило ребенка. Император понимал, что бастарда нужно взять под контроль, и попросил тогдашнего главу тайной канцелярии приглядеть за мальчонкой. Дамир, предположим, что мальчишку звали именно так, завел дружбу с тогда еще неоперившимся молодым князем.
Князь, слушая советника, внутренне весь подобрался, никак, впрочем, не показывая напряжения внешне. Вронский продолжал расслабленно улыбаться и с показным интересом следить за рассказчиком.
– Общение бастарда и молодого князя получилось насыщенное, многое их связывало. Можно сказать, что они стали настоящими друзьями и почти братьями, всегда друг друга прикроют и вытащат из неприятностей. Но вот беда, бастард выбрал для себя преступный путь наемника и вора, а князя же продвинули по службе до начальника тайной канцелярии, – советник поднял палец в воздух, показывая уровень сей должности. – Уже сам по себе факт дружбы между такими противоречивыми личностями может вызвать вопросы у горожан и верноподданных, но Император всячески старался оберегать своего бастарда и закрывал глаза на его поведение. И вполне возможно, что все бы так и продолжалось. Князь распутывал мелкие интриги при дворе, бастард проворачивал свои делишки, а Император бы старательно прикрывал незаконнорожденного сына. Но Дамир, непутевый отпрыск, взял очередной высокооплачиваемый заказ и отправился в самое сердце Серебристых гор, именно туда, где проходит утечка самой дорогой и ценной стали Империи.
Советник сделал театральную паузу, а князь в ожидании поднял одну бровь.
– И чем же кончилась эта история?
– Одновременно с путешествием бастарда, в Серебристых горах произошло нападение на караван, где были убиты агенты тайной канцелярии, посланные на расследование, один храмовик и даже дети! И вот незадача, свидетели утверждают, что видели наемника, уж больно по описанию похожего на нашего бастарда. Вы только представьте, как ко всему этому отнесутся верующие? А семьи погибших агентов?
Вронский стиснул челюсть и глубоко вздохнул.
– Как вы сказали? Дамир? Так вот и как Дамир переквалифицировался из вора в убийцу? Вы пропустили эту часть истории.
– Да бросьте, князь. Таинственное задание, очень много золота. Столько могут стоить только наемные убийцы.
– Вы удивительно хорошо осведомлены относительно расценок на преступном рынке.
– Это моя работа.
– Нет, советник, это моя работа. Но не будем уходить от вашей истории.
– Собственно, это уже почти конец. Интересно, как его Императорское Величество отнесется к своему бастарду, которого свяжут с контрабандой измайловской стали? Или, – он в притворном ужасе приложил пальцы ко рту, – обвинят в убийствах… Но даже не судьба бастарда меня волнует. А судьба главы тайной канцелярии, которой водит дружбу с такой сомнительной личностью. А сам Император, не прослывет ли в народе как слабохарактерный и не достойный? Не вызовет ли это ненужных волнений в рядах верноподданных? Но думаю, все может разрешиться очень хорошо, стоит только князю протянуть руку дружбы, скажем, старому и верному слуге Империи, тому, кто при дворе уже очень много лет.
Губы князя растянулись в зловещей ухмылке.
– Какая захватывающая история, советник. Позвольте предположить, что единственный верный и надежный человек при дворе – это старый добрый главный визирь.
Махтаар добродушно рассмеялся:
– Уж не на меня ли вы намекаете, князь?
– Предполагаю.
– Нет-нет, дорогой князь, это всего лишь история, – с трудом поднимаясь с кресла, сказал советник. – Не хотелось бы, чтобы она превратилась в реальность. Вы подумайте над ней. А я всегда буду рад встретиться с вами во дворце.
Дверь за советником закрылась. Только колоссальной силой воли Вронский не разгромил кофейную чашку о дверь. Внутри все бурлило и требовало действий. Злость на себя вспыхнула и так же быстро утихла. Гнев и самобичевание неконструктивны, он сможет подумать о своих просчетах тогда, когда этот интриган будет работать на рудниках. Старый и расчетливый паук, мастерски раскинул свои сети. В голове вспыхивали и гасли варианты событий, и список необходимых действий рос. Но совсем сдержать своих эмоций князь не смог и, проходя мимо зала, где лежала книга споров, оставил запись и круглую сумму на исход. Все присутствующие клуба, имели редкую возможность лицезреть холодную улыбку на лице главы тайной канцелярии. И многим такое зрелище пришлось не по душе. В настроении, которое можно охарактеризовать как агрессивно-боевое, князь покинул клуб и отправился в первое место из длинного мысленного списка.
Почти в семь утра он, наконец, приехал домой и уже был готов отправится на короткий сон, как увидел, что Лайза выбежала на улицу, чтобы полить горшки с цветами. И мысль, скорее всего очень неудачная, забилась в голове князя. Он натянул фрак и поспешил спуститься.
Ночные встречи прошли не так гладко, как он планировал, но все же кое-то выяснить удалось. Дамир с командой отправился на заказ почти две недели назад. Встреча с заказчиком проходила, в стандартном для таких дел месте, в трактире «Пятак и хобот», Вронский каждый раз поражался воображению хозяина в выборе названия. Суть задания неизвестна, Дамир с командой уже давно работали самостоятельно, а в гильдию только отдавали процент от заказа.
Но сейчас, после бессонной ночи, Вронский был уверен, что Лайза в помощи не откажет.
Колокольчик звякнул и из глубины лавки послышался добродушный голос хозяйки:
– Мы еще закрыты.
Девушка вынырнула из подсобного помещения, с уже повязанным фартуком и убранными волосами под косынку.
– Какого черта, Вронский? – возмутилась светловолосая фурия, когда разглядела посетителя. Глаза зажглись гневом, а на скулах появился горячечный румянец. В любой другой ситуации Виктор бы решил, что девушка сильно взволнована его присутствием по причине симпатии, но тут совершенно другое. Князь достаточно часто имел возможность наблюдать в этих голубых глазах вспышки гнева и ярости.
– Доброго утра, Лайза.
Нужно отдать должное, девушка очень быстро взяла себя в руки.
– Что тебе нужно на этот раз? Все печати в разрешениях проставлены. Пошлины уплачены на месяц вперед. Товар сертифицирован. Комиссия по качеству продукции пройдена. Пожарный инспектор был буквально вчера, и сегодня занесет постановление.
Вронский понимал, что идея просить помощи у девицы, которая так откровенно его невзлюбила, мягко говоря, провальная. И причины такого отношения она только что озвучила. Виктор попытался вспомнить, неужели он столько раз к ней придирался и требовал все перечисленное? Вот найдет Дамира и последует его совету – оставит девушку в покое, в конце концов, в столице есть масса более достойных его внимания объектов.