Елена Славинская
Священный цветок
Такеши оставался для Ясмины загадкой, ведь этот мужчина за все время поездки, а по подсчетам Ясмины, прошло не менее пяти часов, не проронил ни слова. При свете дня мужчина не снял ни капюшон, ни маску, только пару раз Ясмина поймала на себе взгляд карих глаз, но понять их выражение девушка так и не смогла. Такеши уверенно сидел на жеребце, и, казалось, что животное слушается его только благодаря силе мысли.
Что же касается заносчивого Дамира, то для Ясмины, он казался открытой книгой, самоуверенный и эгоистичный. Как такой хороший человек как Ансгар мог подчиняться этому нахохлившемуся индюку? Дамир был предводителем их небольшой группы, и Ясмине было совершенно непонятно почему. Только от того, что он незаконнорожденный сын самого императора? Но девушка не стала развивать эту мысль, потому что хоть она и жила в монастыре, давно уяснила только одно, если мальчишки что-то между собой решили, то девчонке вмешиваться не нужно. Поэтому Ясмина просто сведет на минимум общение с неприятным ей человеком. Девушка даже немного развеселилась, потому что благодаря Ансгару путешествие уже не было настолько пугающим. А если она сможет расположить к себе Такеши, то оно и вовсе превратиться в захватывающее приключение.
Девушка быстро сходила к ручью, умылась и вернулась в тень под можжевельник. Отстегнула сумку и достала небольшое количество припасов. В её сумке была сменная одежда, фляжка, несколько лепешек, сыр, и два мешочка крупы. И отдельная сумка с травами, сборами и настойками.
Ансгар похвалил ее за собранность и поделился своими припасами, на что Ясмина застенчиво улыбнулась. Такеши расположился рядом, наконец сняв капюшон и маску, показал свое лицо. Ясмина украдкой разглядывала его. Прямые черные волосы, короткая стрижка и красивое скульптурное лицо, внешние уголки теплых карих глаз были немного приподняты, что придавало его лицу хитрое лисье выражение.
Дамиру в такую жару хотелось больше пить, чем есть. И сейчас он расположился у большого валуна, откинувшись в тени, стянул маску на шею и прислушивался к тихому разговору. Черная челка лезла в глаза, но сейчас она не мешала, он наблюдал за послушницей.
– Вы простите, что я так много болтала, Такеши. Я очень переживаю. Впервые за всю свою жизнь, я поехала куда-то. Так далеко, – девушка неуверенно улыбнулась и протянула Такеши кусочек сыра.
Такеши с кивком головы принял сыр и объяснения девушки, впрочем, сам не проронил ни слова.
– Не обращай на него внимания, Ясмина – зато Ансгар разливался соловьем, он всегда любил поболтать, да только, оказывается, компании подходящей не было. А сейчас на привале, мог составить конкуренцию самой послушнице.
– Он у нас молчун, но, когда дело до спора доходит, последнее слово за собой оставляет, – продолжал рассказывать Ансгар, не забывая жевать лепёшку.
Ясмина бросила быстрый заинтересованный взгляд на Такеши.
– Императив? – хитро прищурилась девчонка, откусывая кусок мяса.
– Да! Всегда он найдёт какие-то словечки! – обиженно воскликнул Ансгар.
Такеши уголком губ обозначил улыбку.
Мир слушал товарищей и думал о послушнице. Думал о словах, сказанных настоятельницей. Что-то тревожило его и не давало покоя, скреблось на границе сознания. Заказ на девчонку оплачивается очень хорошо, такие суммы они брали только за сложные и опасные задания. Но сейчас все складывается нарочито просто. Девчонка не сопротивляется, не кричит, не впадает в истерику, готова к путешествию, болтает правда не в меру, но это мелочь. Дамир заметил, как послушница спешилась. Видел и как она украдкой растирала спину и старалась размять затекшие мышцы. Но девчонка ни разу не пожаловалась. Что такого в этой послушнице, если за ней посылают наёмников, и ещё…
– Кто за тобой идёт? – перебил разговор Дамир. Девушка вздрогнула и кинула непонимающий взгляд на Дамира. Он уточнил:
– Твоя настоятельница сказала, что за тобой идут. Кто и зачем?
Девушка, пожала плечами, нахмурила брови, потом неуверенно оглядела их всех и приложила руку к груди.
– Я – хранительница.
И замолчала. Такеши пересел на валун и приводил в порядок свое оружие, не обращая внимания на разговор. Ансгар с интересом рассматривал Ясмину. Сам Дамир вскинул брови и ждал продолжения.
Девушка тихо вздохнула.
– Я хранительница священного золотого цветка.
На мгновение в ущелье повисла тишина. Только шум горного ручейка и ветра нарушали оглушительное молчание. Даже Такеши замер, перестав натирать свое оружие.
Ансгар перестал жевать. У Дамира дернулся глаз.
– Того самого цветка, как в легендах? – он интонацией выделил все слова предложения.
– Да, – со спокойной уверенностью сказала Ясмина.
– Тот самый, что в приданиях, и тот который якобы исполняет желания?
– Одно желание. Самое заветное. Да. Тот самый цветок.
– Это же сказка, – пробасил Ансгар, хмуря брови.
Девушка прижала ладонь к груди.
– Не такая уж и сказка, – она улыбнулась.
– И ты так легко и спокойно рассказываешь нам об этом? – повысив голос, с угрозой начал Дамир.
Он сам не понял, от чего его накрыло такой волной злости.
– Так ты же спросил, – непонимающе сказала девушка и продолжила жевать.
– Ты действительно настолько наивна?! Ты каждому встречного ещё расскажи! Тебя в монастыре вообще ничему не научили?!
Девушка вскинула на него обиженные глаза, поджала задрожавшие губы, но взяла себя в руки:
– Меня не учили врать! Ты спросил, а я ответила! – звенящим голосом повторила она.
Дамир застонал от такой непроходимой наивности и глупости.
– Да, я спросил! Но ты нас не знаешь! А если бы нам понадобился этот цветок? Если бы мне он был нужен? Как думаешь, сколько бы у меня ушло времени забрать то, что ты хранишь, силой?
Девушка вскочила на ноги:
– Вы посланники Великой Воли, вы не стали бы это делать!
– Мы не стали бы этого делать, только по одной причине. Нам заплатили за тебя и за твое имущество, а так уж вышло, что я дорожу своей репутацией, и только поэтому ты доедешь с нами в целости и сохранности. Но не потому что так говорит какая-то там старушка.
– Мать-настоятельница – проводник Великой Воли, и она никогда не ошибается! – девчонка зло крикнула.
Дамир встал на ноги и подошёл к ней. Ясмина глубоко и часто дышала, сжимая кулаки.
Мужчина приблизился к ней на расстояние вытянутой руки.
– И что же помешает мне сейчас сломать твою шею? – он специально встал так, чтобы девчонка осознала насколько она маленькая по сравнению с ним. Навис над ней. – Уверен, что за чудо-цветок выручу намного больше золотых монет, чем за какую-то не в меру болтливую послушницу.
Ансгар поднялся на ноги, настороженно наблюдая за разворачивающейся сценой.
Дамир вглядывался в яркие бирюзовые глаза девушки, само время замедлило свой бег и превратилось в вязкую патоку. Непослушные пряди выбились из косы и трепетали по ветру, щеки раскраснелись, Ясмина насупилась и смотрела исподлобья. Дыхание у неё участились, а зрачки уменьшились, девчонка явно его боялась, но не показала своего страха и даже сильнее вздернула подбородок. Пытаясь храбриться. Она сделала полшага назад, принимая что-то вроде боевой стойки.
Что Дамир попытался ей доказать, он и сам не понимал. Но наивные рассуждения девчонки доводили его до белого каления. Но в один момент Дамир отступил, а Ансгар сделал шаг к ним:
– Хватит, Мир.
Девчонка отскочила от него, выдавая страх, Дамир вернулся на свое место, не понимая, от чего у него так колотится сердце. И какого демона на него нашло?! Он никогда не был сторонником запугивания и демонстрации своей силы. Тем более с женщинами, а послушница вообще девчонка. Мелкая, наивная и неразумная.
Ансгар попытался сгладить напряженную обстановку:
– А вот и наш старый добрый Дамир. Вообще-то он мирный. Так что не обращай на него внимания, малышка.
Дамир скрипнул зубами, ему не нравилось, что Ансгар обсуждал его с девчонкой. Но он в достаточной мере успокоился, чтобы напустить беззаботный вид и сказать:
– Тебе нужно быть осторожнее с тем, что ты говоришь и кому.
– Значит конкретно тебе, я больше ничего не расскажу, – Ясмина тоже отошла от неприятной сцены и начала привычно огрызаться.
– Не хочется тебя расстраивать, но расскажешь. Мне нужно знать, что нас может ожидать в пути. И кто нас может поджидать.
Глава 2
– Ваше Императорское Величество, разрешите доложить, – поставленной речью военного отрапортовал генерал восточных войск.
Сегодня малый совет было решено провести в мраморном тронном зале, с открытыми сводами на террасе, что позволяло легкому летнему ветерку гулять по помещению и спасать от уже набирающего силу солнцепека.
– Докладывай, генерал, – махнул рукой, украшенной золотым императорским перстнем с внушительным рубином, высокий мужчина во главе стола. Император Гектор был крепко сложен и статен, его темные волосы уже посеребрила седина, а густая борода оставалась такой же черной, как и тридцать лет назад, когда он взошел на престол. Возраст императора мог угадываться только в глубоких морщинах, прорезавших лоб и залегших между бровями. Яркие голубые глаза по-прежнему проницательно и цепко наблюдали за советниками. Мужчина был облачен в дорогие одежды, но корона, венчавшая его голову, лежала рядом на столе.
Император в свое время послуживший империи как талантливый стратег и военнокомандующий, не смотря на свой статус наследного принца, не любил находиться при дворе. И даже после того как взошел на престол, предпочитал со своими советниками неформальное общение. Данная привычка появилась еще во времена, когда он командовал своим небольшим отрядом. Предпочитая уверенную и крепкую дружбу, нежели бездумное подчинение. Но даже в самых сложных ситуациях, внутренняя сила и аура, которая окружала Гектора, не позволяла окружающим забыть, о том, кто перед ними находится. Наследный принц, великий князь, будущий император.
– На границе был перехвачен торговый караван, в мешках с кофе обнаружено оружие, несколько десятков мечей и кинжалов, наконечники стрел, все из измайловской стали. Это уже третья поставка, которую мы перехватили. Сами караванщики ничего не знают, их наняли и заплатили за доставку груза. Они были уверены, что везут кофе. Провели допрос согласно протоколу, все торговцы доставлены в ближайшую тюрьму, чтобы с ними поработали дознаватели из цитадели.
Император внимательно выслушал доклад и повернул голову к молодому мужчине, сидящему слева.
– Что скажешь, сын? – Император регулярно задавал такие вопросы наследному принцу. И все присутствующие понимали, что это не просто блажь, а намеренная демонстрация силы и доверия будущему императору.
– Третья поставка, уже нельзя сказать, что это случайная контрабанда. Уверен, что таких караванов было больше. Сколько в горах нехоженых троп? Не везде стоят наши посты, – наследный принц Константин задумался.
Сын императора был удивительно похож на отца, высокий лоб, скульптурный нос и скулы, те же пронзительные голубые глаза, но цвет волос был светлым, тут Константин пошел в мать. Но наследный принц не носил бороду, и выглядел моложе своих лет.
– Генерал Заид, – Константин продолжил, – я знаю, что вы достойно служите Империи, но мыши всегда найдут путь в обход самого опасного кота.
Командующий восточными гарнизонами мягко склонил голову, принимая похвалу и отвечая:
– Ваше Высочество, не значит ли, что коту надо размять лапы и выйти на охоту?
– Генерал, думаю, надо устроить охоту на мышей там, откуда они тащат припасы. Самая ценная сталь империи производится в Серебристых горах на севере, достаточно будет отправить туда тайную канцелярию и выяснить, кто покупает столько стали. Выйти на заказчиков и проследить всю цепочку.
Император одобрительно кивнул и подал знак мужчине в черном мундире. Его каштановые волосы вились и были строго уложены, но только челка иногда падала на светло-зеленые глаза, которые проницательно и хитро щурились. Император Гектор не раз думал о том, что назначение на должность главы Тайной канцелярии князя Виктора Вронского было хорошим решением. Князь умело мог втираться в доверие, как к высокопоставленным лицам, так и к простому работяге. С легкостью светского повесы, он очаровывал дам на балах, танцевал и сыпал остротами и так же легко его могли вытаскивать из какого-нибудь кабака, где тот напивался в компании матросов. Вронский примерял маски и роли и качественно выполнял все поставленные перед ним задачи. Был заядлым фехтовальщиком и дуэлянтом. Хотя дуэли в империи запрещены, но каждый раз, когда его уже должны были уличить в незаконном поединке, его находили то под дубом, где он разговаривал по душам со своим оппонентом, то на рассвете стража его застукивала с удочкой в компании предполагаемых секундантов. Каждый раз Вронский удивительно проворно уходил от наказания. Пронырливый и хитрый. Идеально для главы Тайной канцелярии.
– Хорошо, сын. Мне нужен ответ, кого мы, сами того не зная, вооружаем?
– Ваше Императорское Величество, мои источники доносят о подозрительной активности со стороны Куместана, – тихий голос с подобострастными нотами мягко вклинился в разговор.
Генерал Заид презрительно фыркнул:
– О какой активности речь, советник Махтаар?
– О той, про которую вы умалчиваете, генерал, – не поворачивая головы к Заиду, ответил Махтаар. Главный советник не отличался статью или особой красотой. Скорее можно было сказать, что человеком он был невзрачным, мелкие черты лица делали его похожим на маленького грызуна. Одет он был подобающе своему статусу, но на вкус императора, Махтаар злоупотреблял парчой и золотыми нитями в одежде. Но Гектор за верную службу был готов простить такие маленькие слабости в своем советнике. На голове главного визиря были отчетливо заметны залысины, немногочисленные тусклые волосы были убраны в хвост. Цвет лица тоже был далек от здорового, все в главном советнике выдавало в нем человека проводящего больше времени в пыльных помещениях, нежели на свежем воздухе.
Генерал Заид чуть не подскочил с места, но был остановлен рукой Князя Вронского. Все знали о вспыльчивом нраве генерала. И он, и главный советник родились в одной восточной префектуре империи, и каждый из них прошел свой длинный путь, для того, чтобы сейчас находится за одним столом с императором. И, казалось бы, то, что они земляки должно было их сплотить на дворцовой арене, но этого не произошло. Генерал Заид всегда был человеком прямолинейным и никогда не жаловал советника, считая того канцелярской крысой и крючкотвором. По мнению Виктора, генералу не хватало некой гибкости, но именно поэтому Заид не любил находиться при дворе. Виктор Вронский не вмешивался в дворцовые скандалы, но всегда был в курсе всего происходящего. Сейчас же главе тайной канцелярии было необходимо убедиться, что его сеть информаторов по-прежнему исправно работает в стенах замка.
– Прошу вас, советник, не томите, – тихим властным голосом поторопил его князь.
– Куместан стягивает войска к нашей границе.
Князь Вронский выдохнул и отклонился в кресле, предпочитая дальше не участвовать в разговоре. Ему было скучно. Глава тайной канцелярии задумался о том, почему он все еще занимается этой работой. Вронский был ценителем хорошей продуманной и спланированной интриги, но к его глубокому сожалению, все политиканы затаились и не показывали носы из своих нор. И это страшно огорчало князя. Как только ему предложили занять должность ушедшего на покой князя Рождественского, Виктор был несказанно рад, ведь это сулило наконец-то избавиться от скуки. К тому времени князю уже исполнилось двадцать восемь лет и все возможные удовольствия были испробованы, главные дома терпимости столицы встречали его как родного, а со своим другом Дамиром они проигрывали и выигрывали огромные состояния. Вронский состоял на службе тайной канцелярии с восемнадцатилетнего возраста и по долгу службы, как он это объяснял, ему было необходимо знать все и всех в низших кругах, вел знакомство с самими отъявленными нарушителями закона и благополучно находил на каждого рычаги давления. Он умел хитрить и манипулировать и, Дамир неоднократно сетовал на то, что если бы князь не был агентом тайной канцелярии, то из него бы получился прекрасный мошенник. За полных четыре года на должности главы тайной канцелярии, Вронский применил все свои таланты и успел распутать пару заговоров и изрядно покопался в чужом грязном белье, наработал сеть информаторов, и в целом все было интересно и даже занимательно. Но сейчас он стал опять задаваться вопросом и что дальше? Вронский больше чем уверен, что за контрабандой измайловской стали стоит купеческая гильдия, потому что менее чем два месяца назад была поднята пошлина на торговлю. Но конечно он отправит нескольких агентов, для распутывания этой цепочки, а сам подергает за ниточки одного своего должника из гильдии.
Генерал Заид громко хохотнул:
– Вы имеете в виду те силы, что были отправлены нашими соседями в Уйлах Газар, для устранения последствий очередного землетрясения?
– Землетрясение Уйлах Газар – это большая беда, ваше Императорское Величество, – Махтаар продолжил обращаться к Императору, игнорируя генерала. – Но часть войск осталась дислоцироваться на границе. Боюсь, что это может означать недобрые намерения со стороны нашего соседа. Учитывая то, что наследный принц отказался от брачного союза с принцессой Куместана…
– Советник Махтаар, решение наследника и твоего будущего императора, – Император Гектор сделал паузу, – не обсуждается. И я очень хорошо знаком с королем Куместана, он никогда не поставит под удар наши дипломатические отношения из-за надуманной обиды и отказа от женитьбы.
– Король Абди мудрый правитель и он понимает, что политический брак укрепит отношения между нашими государствами, – советник закашлялся. Кашель был его верным спутником на протяжении пяти лет.
– Наши торговые отношения с Куместаном крепки как никогда прежде. Я больше поверю в то, что старый прохвост Абди, хочет посадить на трон Зумратской империи своего внука, дабы потешить свое эго. Но это не мешает ему прикрываться дополнительным укреплением отношений. Брак с третьей принцессой Куместана. Каким образом это будет полезно для Империи, советник?
– Мой император, если бы состоялась помолвка, король Абди обещал предоставить нам мастеров кораблестроения и те, удивительные механизмы, которые заставляют колесницы двигаться без лошадей.
– Зачем же для этого жениться? Достаточно отправить вторых и третьих сыновей всех влиятельных семей империи в Куместан для обучения.
– Куместан также славится своими тканями и камнями, у нас же в горах добывают драгоценные металлы, Куместан предоставлял бы нам камни по более низкой стоимости, а наши ремесленники, ювелиры и артефакторы обрабатывали бы их, что в свою очередь привело к более высокой стоимости при продаже в Истедхейм и в Канто.
– Если сейчас мы покупаем камни по завышенной цене, то этот вопрос необходимо обсудить с советником по торговле.
Махтаар только открыл рот для продолжения спора, как был остановлен одним властным движением руки Императора:
– Советник Махтаар, ты служил еще при моем отце. И я ценю это, но не заставляй меня повторять дважды. Мой сын в состоянии сам принять решение относительно женитьбы.
Спокойный уверенный голос, жесткий взгляд, советник не раз наблюдал такой тон в отношении других приближенных, но никогда еще ему не доводилось испытывать его на себе. Кашель опять сдавил горло советника.
– Конечно, мой Император, – Махтаар склонил голову, безоговорочно принимая решение Императора.
Гектор смягчился.
– Женщина – это наша опора и сила. Не хочу превращать семью сына в поле битвы на политической арене. И все же, генерал, прошу, проявите осмотрительность и увеличьте количество постов по всему восточному хребту. О проделанной работе доложить в еженедельной депеше.
– Будет сделано, Ваше Императорское Величество.
– И генерал, сегодня присоединись к нам за ужином, хочу послушать гарнизонные байки.
– Конечно, Ваше Величество, – мягко кивнул головой генерал, поднимаясь из-за стола, – разрешите идти?
– Ступай. Теперь перейдем к торговым вопросам.
– Я тоже могу быть свободен? – спросил князь, желая быстрее покинуть зал.
– Нет, Виктор, останься.
Махтаар лишь дернул пальцами, но тридцатилетняя служба при дворе, научила его выдержке и своего недоумения он более ничем не выказал.
Вронский с невозмутимостью принял новость и остался сидеть на своем месте. Махтаар отправил слугу за казначеем и советником по торговле.
Спустя час долгой дискуссии относительно повышения пошлин на некоторые группы товаров, отчета из казны Империи и обсуждения цен на камни из Куместана, Гектор всех поблагодарил и отпустил.
Махтаар после совета спокойно шел по коридорам дворца, направляясь в свои покои, вежливо кивая придворным и останавливаясь для быстрого обмена любезностями. Все больше мыслей крутилось в его голове. Советник чувствовал, что теряет прежнее влияние на Императора. В былые годы тот и думать бы не стал, а просто приказал бы своему сыну жениться. Почему сейчас аргументы Махтаара не повлияли на решение Императора? И этот щенок Вронский. Какого демона сегодня Гектор допустил его до торговых и денежных вопросов? Это всегда была привилегия только главного советника. А ранее император пригласил Заида на ужин. Император приблизил всех на сегодняшнем совете, а от него лишь отмахнулся как от надоедливой мухи.
Советник зашел в покои и нарочито аккуратно закрыл дверь. После чего подошел к столу и колокольчиком вызвал своего личного слугу Хашара.
Тихой тенью в комнату скользнул слуга. Поставил на стол поднос с графином, наполненным бледно-голубым напитком. Склонил голову в ожидании указаний. Слуга был невысоким и тонким как ивовая ветвь, карие чуть раскосые глаза, широкие скулы и смуглая кожа выдавали в нем уроженца Уйлах Газара. Хашар не поднимал взгляд от пола и, казалось, даже не дышал.
Советник подошел к шкафу за ширму, зашуршала скинутая на пол одежда.
– Хашар, мальчик мой. Кого вчера доставили в тюремные камеры? – ласково заговорил Махтаар и кашель, который начался на совете, вновь сдавил горло советника.
Хашар судорожно сглотнул и, не поднимая взгляд от пола, начал говорить:
– Господин, вчера в подземелье замка были доставлены вор и работница дома терпимости.
Махтаар налил из графина напиток и опрокинул в себя, кашель прошел мгновенно.
– Так мало… – советник появился в черном атласном костюме, состоящем из мягких штанов и рубахи, поверх накинул такой же черный халат. – Я могу надеяться, что хоть кто-то из них мне подходит?
Секундная пауза и слуга прошелестел:
– Боюсь, что нет, господин, – плечи Хашара чуть заметно напряглись.
– Какая жалость, Хашар, – разочарованно произнес Махтаар и вытянул из столешницы тонкий прут, – но ты же понимаешь, что это значит? – сочувственно спросил он. – У меня был очень скверный день.
Хашар громко втянул воздух и, молча, встал на колени. Расстегнул ливрею, и снял через голову нижнюю нательную рубашку. Вся спина слуги была усеяна шрамами, белыми рубцами и кое-где недавними синяками.
– Хороший мальчик, – с грустью в глазах сказал Махтаар и погладил слугу по голове, но Хашар, не сумев сдержать своего отвращения, еле заметно постарался уйти от этого прикосновения.
Советник это почувствовал, и вся тщательно сдерживаемая ярость выплеснулась на поверхность.
– Или плохой? – оскалившись, зло зашипел Махтаар, больно стискивая волосы слуги и запрокидывая его голову. Его темные глаза налились скрытым безумием, а рот скривился в сумасшедшей улыбке. В уголках губ уже начала скапливаться пена.
– Плохой! Плохой! – истерично запричитал советник и отошел за спину Хашара.
– И чтобы не смел упасть в обморок, понял меня, гниль? – занес руку, и кнут первый раз прошелся по спине слуги. Махтаар безумно улыбнулся. – Плохой, плохой, гниль, падаль! – быстрые удары и кровь начала сочиться из ран на спине Хашара. Кнут потяжелел, с него то и дело срывались тяжелые капли вниз в дорогой, бордово-красный куместанский ковер.
Хашар закрыл глаза, и до боли закусил губу, стараясь не издать ни звука, думал о том, что в шрамированной спине есть свои преимущества. Кожа теряет чувствительность. Думал о своей родине, с ее степями и просторами, думал о лошадях. Неожиданно любимое лицо появилось перед его внутренним взором, он мысленно весь потянулся к ней, его любимой дорогой Арюны, но очередной удар прошелся по ребрам и ослепил болью Хашара. Потом он вспомнил лицо мальчишки, который сейчас сидел в темнице, тот самый вор, который стащил три лепешки у нерасторопного торговца. Сегодня до конца дня его должны перевести в комнаты присмотра и распределения, а дальше выяснят, есть ли у него семья, и если нет, то отправят на перевоспитание, может ему повезет, и он обучится какому-нибудь ремеслу. Демон раздери, он обязан выучиться и стать достойным человеком.
Махтаар замедлился все реже и реже нанося удары по окровавленной спине.
Сейчас Махтаар уже был спокоен, контроль, который он, казалось, утратил, вернулся. Он недоуменно взглянул на спину своего слуги. Ему не было жаль никого, кроме себя. Посмотрел на свои руки, сжимающие прут и недовольно скривился. Подошел к столу и достал шкатулку, в которой хранилась ветошь и пара бутыльков какой-то жидкости. Он с любовью смочил жидкостью тряпку и бережно начал оттирать прут от крови. Потом занялся руками, тщательно омывал каждый палец, аккуратно и педантично протирал каждый из своих перстней, проверяя на свет. Повторял эти действия снова и снова.
– От тебя сегодня много грязи, Хашар.
И продолжил разглядывать прут, потом как будто впервые обнаружил слугу, по-прежнему стоящему на коленях, у себя на полу в комнате, ласково заговорил:
– Хашар, мальчик мой. Поднимайся быстрее.
И когда бледный слуга на нетвердых ногах замер, сжимая свои вещи, советник продолжил:
– Ты только глянь! Ковер идеален. А старый никуда не годился, все время приходилось объясняться с горничными.
– Ступай, ступай. Приведи себя в порядок, – развеселился главный советник. – И чтобы никто тебя не видел, – игриво добавил он и подал знак рукой, чтобы слуга скрылся через тайный проход в стене.
Когда книжный шкаф встал на место Махтаар был полностью сосредоточен. Ясность ума вернулась, и советник начал размышлять. Махтаар понимал, что без влияния князя на императора здесь не обошлось. Надо избавится от этого щенка. Когда Вронский занял пост Рождественского, главный советник тщательно присматривался к нему. Вронский был падок на женщин и легкие деньги, но что-то подсказывало советнику не спешить к тому с делами, которые Махтаар и бывший глава тайной канцелярии так удачно проворачивали за спиной императора. Махтаар наблюдал за молодым князем и все больше понимал, что за показной ленцой и скукой скрывается острый ум и безбашенная самоуверенность, граничащая с глупостью. Советник любил шахматы, и понимал, что именно таким соперникам проигрывают большие мастера в этой игре. Молодым, талантливым и более удачливым. Советник более чем тридцать лет служил при дворе, и разрушить все то, что он успел достичь, какому-то молодому недоноску не позволит. Видимо пришло время лишиться части своего заработка с контрабанды стали. При мысли о докладе генерала, Махтаар развеселился. Заид непроходимый болван. Третья поставка! Ручеек измайловской стали льется уже третий год и раз этим вопросом заинтересовалась тайная канцелярия, пришло время подчистить хвосты. Гениальная в своей простоте идея вдруг пришла в голову. Змеиная улыбка растянула губы главного визиря. Прощай Вронский и здравствуй вновь доверие императора.
Пока главный советник строил планы, Хашар обмывал спину специальным раствором, который помогал регенерации. Эту смесь трав помогла ему подобрать одна сердобольная кухарка. Когда увидела, как три года назад, молодой слуга господина пришел с мокрой от крови рубахе. Женщина долго ахала и охала, помогая Хашару стянуть прилипшую ткань. Она помогла ему тогда и помогала все последующие разы, но в прошлом месяце Орме дали расчет, из-за слабого зрения она перестала быть полезной. Хашар скучал по старушке Орме. Она дарила ему давно забытую ласку и искреннюю заботу и, когда уходила, сунула в руки слуги мешочек с травами и шепнула для чего они. С тех пор, они понадобились впервые, но средство оказалось удивительно эффективным. Кровь сразу остановилась, и боль как будто стала уходить. Хашар подумал, что ему нужно будет обязательно отблагодарить Орму. Он однажды наведался к ней в деревню, Орма приняла юношу с радостью, напоив того молоком и накормив самыми вкусными пирогами в жизни Хашара.
После того, как он закончил с ранами, Хашар надел чистую, но темную рубаху и, захватив на кухне несколько ломтей хлеба и два яблока, спустился к подземному тоннелю. Хашар долго петлял по лабиринтам ходов и переходов. Он запомнил все повороты только с третьего раза, когда следовал за главным советником. Сейчас он находился далеко от дворца, под зданием городской тюрьмы.
Постучав определенным ритмом, Хашар кинул серебряную монету тюремщику:
– Благодарность от господина за молчание.
– Сегодня его не будет? – разочарованно протянул охранник, рассматривая в тусклом свете факела монету.
– Нет, но приказал проверить пленников, возможно, он появится завтра.
Глаза охранника загорелись алчностью. Еще бы. Когда здесь появлялся Махтаар, охранники уходили с золотыми монетами.
– Завтра может и не быть такого удачного улова. Все как любит господин.
– Тебе платят за молчание, Ирмар? Или мне передать господину, что один охранник стал слишком много говорить и думать?
С охранника сбежали краски, он замер и затряс головой.
– Хорошо. Отпирай.
Охранник провел Хашира к камерам и открыл одну из них. Там сидел босоногий мальчишка лет десяти, в оборванной одежде, чумазый и грязный с головы до ног. Он жался к стене и был похож на маленького крысеныша. Только глаза зло сверкали из-под свалявшейся челки.
– Я принес тебе еды.
Хашар аккуратно положил сверток на пол.
– Поешь.
Мальчишка настороженно смотрел на визитера, не понимая, в чем подвох.
– Нет никакого тайного и скрытого смысла, парень. Я просто хочу, чтобы ты выжил, и, чтобы сегодня у тебя появилась возможность что-то в своей жизни изменить. Ты хочешь перестать воровать и честно зарабатывать свой хлеб?
Мальчишка еле заметно кивнул.
– Хорошо. Тогда поешь и сегодня тебя могут определить на учебу. Сможешь учится ковать металлы или ухаживать за лошадьми.
Глаза мальчонки на словах про лошадей загорелись.
Хашар еле заметно улыбнулся.
– Хорошо. Кушай.
Хашар вышел из камеры. Охранник как раз ее закрыл, когда в конце коридора, на лестнице послышались шаги, это двигались тюремщики, забирая в распределительные комнаты вот таких вот подростков. Хашар скользнул к переходу и, отдав еще одну серебряную монету смотрителю, отправился по лабиринту коридоров обратно в замок. Он слишком хорошо помнил отчаянные крики и мольбы о помощи, как свистел кнут и как этот кнут резал детскую плоть. Как безумно смеялся Махтаар. Дети до пятнадцати. Вот кто был в его вкусе. Он бил их, и чем яростнее они сопротивлялись, тем больше было ударов. Тот мальчишка не выжил, как и девчонка до него. И Хашар не мог до сих пор себе простить того страха и ступора, который им овладел. Он не сделал ничего, чтобы защитить детей тогда и не сделал ничего, чтобы спасти свою Арюну. Хашар не надеялся на искупление, подкармливая детей и отводя от них взор главного советника, нет, он просто хотел, чтобы они перестали ему сниться.