Д. О. Чураков
Рабочее самоуправление в России. Фабзавкомы и революция. 1917–1918 годы
Рождение «нового мира»: первые шаги в решении рабочего вопроса
3. Положение от 14 ноября о рабочем контроле: надежды и обречённость
Двойственность тенденций, определявших лицо рабочего самоуправления и его место в системе институтов послереволюционного общества, неоднородность сил, вознесённых на гребне революции к самым вершинам власти, – всё это предопределяло противоречивый характер курса нового режима власти в области взаимоотношений с органами рабочего самоуправления. Глубокие противоречия успели проявиться уже при принятии Положения ВЦИК и СНК о рабочем контроле от 14 ноября 1917 г. – первого и наиболее важного государственного решения в области взаимоотношений нового государства с органами рабочего самоуправления. Противоречивость отношения к рабочему самоуправлению проявилась при принятии этого Положения уже в том, что другие важнейшие лозунги Октябрьской революции с требованиями земли и мира нашли своё законодательное воплощение в Декретах высшего органа нового государства – съезда Советов (что придавало им более высокий статус и авторитет) и были приняты значительно раньше115.
История появления на свет Положения о рабочем контроле достаточно непроста. В своём первом публичном выступлении после Октябрьского переворота в Петрограде Ленин провозгласил победу революции и начало социалистического строительства в качестве первостепенной задачи и ещё раз назвал учреждение подлинного рабочего контроля одной из приоритетных задач состоявшейся революции116. Планировалось, что декрет о рабочем контроле, наряду с декретами о земле и о мире, будет принят на II Всероссийском съезде Советов. На заседании руководства партии 21 октября 1917 г. было решено подготовить специальные доклады по этим вопросам117. Несколькими днями раньше ЦК РСДРП(б) даже дало специальное поручение Милютину, чтобы тот подготовил соответствующий проект декрета о рабочем контроле118, однако на самом съезде ничего подобного принято не было, что могло стать следствием обнаружившихся сложностей проблемы и возникших трений в большевистском руководстве. Эта ситуация существенно снижала статус закона о рабочем контроле по сравнению с декретами II съезда. В позиции иных партийцев в начале ноября чувствовалась явная неудовлетворённость: «Есть два декрета, о мире – для солдат и о земле для крестьян, а для рабочих нет», – негодовали они119. А вскоре после завершения съезда разгорелась одна из наиболее принципиальных и важных за всю историю большевистской партии внутрипартийная дискуссия120.
Как писал впоследствии Г. В. Цыперович, дискуссия эта велась в основном с двух полюсов: между теми, кто считал необходимым переход от «стихийного контроля к государственному», и более умеренной ленинской позицией121, предусматривавшей «только один путь преобразований снизу, чтобы рабочие сами выработали снизу новые основы экономических условий»122. По свидетельству современников, ленинские возражения Цыперовичу сводились к тому, что рабочий контроль нужно не сворачивать, а развертывать, пустить в ход силу инициативы масс123.
Началом дискуссии можно считать появление примерно 26-27 октября 1917 г. проекта Положения о рабочем контроле, написанного Лениным. Учитывая изложенную в нём позицию, а также позицию, в дальнейшем занятую Милютиным, можно полагать, что причиной, по которой декрет о рабочем контроле не был принят на II съезде Советов, были противоречия между ленинской и милютинской трактовкой вопроса. Заставляет задуматься также то обстоятельство, что официально работать над Положением о рабочем контроле было поручено именно Милютину, и тем не менее Ленину, несмотря на горячку первых дней революции, пришлось взяться за это самому. Известно также, что Милютин принадлежал к числу «мягких» большевиков. Тем самым дискуссия о рабочем контролем становилась своеобразным продолжением дооктябрьских столкновений по поводу зрелости русской революции и необходимости вооружённого восстания в столице.
При оценке ленинского проекта в основном анализируются те его пункты, которые потом были закреплены Положением от 14 ноября. Так, Д. А. Баевский выделяет параграфы проекта, в которых говорилось о немедленных выборах в органы рабочего контроля, о безусловном запрещении остановки стратегически важных производств без разрешения выборных представителей от рабочих и служащих, о безусловном предоставлении рабочим всех документов и сведений о состоянии финансов, запасов и производства на предприятиях, а также пункт, делающий «решения выборных представителей рабочих и служащих обязательными для владельцев предприятий»124. Важность этих положений Баевский видит в том, что они придавали деятельности рабочих органов государственно-обязательный характер125.
Однако из поля зрения исследователей выпадает одно требование, которое позже в ходе дискуссии исчезло из проекта, но которое при его одобрении могло сыграть важную роль в дальнейшем развитии рабочего самоуправления. Речь идёт 8-м пункте проекта, который предусматривал, что «более подробные правила будут устанавливаться местными Советами рабочих депутатов и конференциями фабрично-заводских комитетов, а равно комитетами служащих на общих собраниях их представителей»126.
На наш взгляд, в этом пункте проекта заложена суть ленинского отношения к рабочему самоуправлению после победы революции. Особенно чётко она видна при сравнении пункта проекта декрета с реально заменившими его 12 и 13 пунктами Положения от 14 ноября 1917 г., в которых предусматривалось, что не местные Советы, а «Всероссийский совет рабочего контроля вырабатывает общие планы рабочего контроля, инструкции, издаёт обязательные постановления, регулирует взаимоотношения районных советов рабочего контроля и служит высшей инстанцией для всех дел, связанных с рабочим контролем… Всероссийский совет рабочего контроля согласует деятельность органов рабочего контроля со всеми другими учреждениями, ведающими делом организации народного хозяйства»127.
Низовые советы, как мы видели, на протяжении всего 1917 г. выступали действительными центрами фабзавкомовского движения. Что же касается созданного Положением от 14 ноября 1917 г. ВСРК, то его роль в развитии рабочего самоуправления на производстве была минимальной. Согласно имеющимся данным, ВСРК собирался всего два раза. На первом заседании обсуждались ближайшие задачи органов рабочего контроля и было сформировано временное бюро Совета128. В его состав вошли Ю. Ларин, С. Лозовский, П. Н. Амосов, Савельев, Гольцман, Чудновский и Н. К. Антипов129. На втором заседании ВСРК 5 декабря 1917 г. центральным выступал вопрос о том, какие организации имеют право представительства в ВСРК, а также вопрос о его внутреннем устройстве130. Однако в целом это обсуждение не имело никакого смысла, поскольку на основании декрета об образовании Высшего совета народного хозяйства, опубликованного как раз 5 декабря 1917 г., ВСРК вошёл в состав Пленума ВСНХ131. Таким образом, результаты деятельности Всероссийского совета рабочего контроля оказались столь ничтожными, что даже не все активисты-профсоюзники знали о ней что-либо конкретное. Не случайно один из ключевых участников дискуссий тех дней Д. Рязанов позже утверждал, что ВСРК так и не смог собраться хотя бы на одно заседание, что, как мы видим, формально было не верно, но по существу передавало отношение к ВСРК как совершенно искусственному, бесполезному, бюрократическому органу132. Тем самым «доработка» ленинского проекта в этом вопросе имела очевидные негативные последствия.
Говоря о первоначальном ленинском проекте декрета о рабочем контроле, следует остановиться ещё на некоторых важных аспектах, кардинально отличающих его от принятого позже закона. Так, в § 1 ленинского проекта вводилась норма, по которой рабочий контроль устанавливался на всех предприятиях с числом рабочих от 5 человек, а в § 2 закреплялось право органов рабочего самоуправления определять свой состав самостоятельно, без консультаций с вышестоящими органами, и, кроме того, в этом параграфе предусматривалась возможность непосредственного рабочего контроля133. К сожалению, в ходе развернувшейся дискуссии эти положения были искажены либо отброшены вовсе. Для наглядности сравним параграфы ленинского проекта и окончательного варианта декрета, в которых говорится о правах самих рабочих в деле осуществления контроля. В ленинском проекте говорится: «Рабочий контроль осуществляют все рабочие и служащие предприятия либо непосредственно … либо через своих выборных представителей»134. В итоговом документе этот же пункт звучит иначе: «Рабочий контроль осуществляют все рабочие данного предприятия через свои выборные учреждения»135. Тем самым важнейшее положение о непосредственном рабочем контроле оказалось «утеряно».
В результате получилось так, что те, кто на словах превозносил рабочий контроль и рабочее самоуправление, на самом деле душили его мелочной регламентацией и пытались искусственно подчинить центральным контролирующим органам, придуманным в чиновничьих кабинетах и на практике не сумевшим наладить контроль даже в тех усечённых рамках, в каких это предусматривалось Декретом от 14 ноября 1917 г. По сути противниками самостоятельной инициативы низов предпринималась попытка, по выражению Э. Карра, весьма искусно обезвредить и упорядочить рабочий контроль, превратив его в широкомасштабное централизованное учреждение136.
Характерно, что в дискуссии не государственный орган, а сам Центральный совет ФЗК предлагал проект декрета, в котором и вопрос о рабочем контроле на предприятиях, и вопрос о законодательном закреплении прав фабзавкомов на контроль за производством нивелировались, зато предлагалось создание центрального государственного органа по экономике – Временного Высшего совета народного хозяйства137. Этот проект появился сразу же после II Всероссийского съезда Советов рабочих и Солдатских депутатов и I Всероссийской конференции фабзавкомов, и в нём сохранялся их полемический задор, что отразилось, например, в таких положениях, как следующее: «… рабочий контроль, чтобы принести все плодотворные результаты, должен быть обнимающим все капиталистические предприятия, а не случайным; организованным, а не бессильным; планомерным, а не оторванным от хозяйственной жизни страны в целом… Экономическая жизнь страны … должна быть подчинена одному плану, составленному в интересах удовлетворения личных и хозяйственных нужд широких масс народа»138.
Н. К. Крупская в своих записках о революции упоминает о проходивших в те дни в Смольном консультативных совещаниях комиссии под председательством Ленина, целью которых было согласовать возникшие между сторонами разногласия. В работе комиссии принимали участие М. Томский, А. Шляпников, В. Шмидт, Глебов-Авилов, Лозовский, Цыперович и другие. «Часть товарищей говорила о необходимости государственного контроля, – вспоминала Крупская, – который бы заменил собой стихийный рабочий контроль, который сплошь и рядом переходил в захват фабрик и заводов, шахт и рудников, другие считали, что не на всех фабриках надо вводить контроль, а только на более крупных металлообрабатывающих, на железных дорогах и пр.»139. Но Ленин в этой дискуссии занял совершено определённую позицию: инициативу низов нельзя суживать ни в коем случае. По свидетельству Крупской, комиссия согласилась с позицией Ленина, и соответствующий закон был принят140.
Примерно в тех же тонах выдержано свидетельство ещё одного очевидца событий председателя ЦС ФЗК М. Н. Животова. «Появлению декрета о рабочем контроле предшествовала его предварительная проработка ещё до Октябрьской революции в Центральном совете фабрично-заводских комитетов, – вспоминал он. – Затем, 26 или 27 октября, немедленно после переворота, было собрано совещание в Смольном институте, в 1 этаже, в маленькой комнате, почти против комнат, занимаемых Центральным Советом [ФЗК] … Я, как участник этого заседания, был поражен той революционностью построения проекта декрета, которая была в проекте Владимира Ильича, причём при чтении проекта сам Владимир Ильич некоторые пункты обосновывал, и, помнится, при чтении и при попытке обосновать один из пунктов Владимир Ильич заразительно засмеялся, ибо в этом пункте говорилось, что рабочий, выбранный в рабочий контроль и проводящим его неправильно, подвергается наказанию по суду с конфискацией имущества. И вот, когда было сказано им «с конфискацией имущества», расхохотавшись, Владимир Ильич заявил: «А я и забыл, что имущества-то у рабочих никакого нет». Таким образом, в основу декрета о рабочем контроле, безусловно, был положен чуть ли не на все 100% проект, предложенный и прочитанный Владимиром Ильичом»141.
Представляется, однако, что согласование позиций шло сложнее, чем это изображено в советских мемуарах, и было достигнуто лишь путём существенных взаимных уступок. По крайней мере при обсуждении на первом заседании СНК 27 октября 1917 г. вопроса о рабочем контроле142 рассматривались оба проекта: и ленинский, и ЦС ФЗК. И хотя за основу положения о рабочем контроле был взят проект, подготовленный Лениным, по итогам обсуждения в него были внесены принципиальные дополнения об организации всероссийского и местных советов рабочего контроля и некоторые другие связанные с этим положения143. Более того, даже в таком виде ленинский проект решено было направить на доработку в специально созданную комиссию в составе Ю. Ларина и В. Милютина144. Если наши предположения относительно причин отсрочки принятия декрета о рабочем контроле на II съезде Советов правильны, то такой состав комиссии мог свидетельствовать лишь о том, что ленинская точка зрения вообще не нашла понимания на этом первом заседании нового советского правительства. Второй проект, содержавший положения о создании центрального органа государственного управления экономикой145, также не отвергался. Оба проекта были переданы в Комиссию труда и были опубликованы для обсуждения пролетарскими организациями в государственной и партийной печати146.
Дальнейшая доработка в Комиссии труда также складывалась не просто. Не сумев выработать компромиссного с ленинским документа, В. Милютин и Ю. Ларин подготовили свой проект, существенно отличающийся от предложенного Лениным147. С первых же строк этого проекта становилось ясно, что рабочий контроль видится его авторам исключительно в качестве инструмента государственной политики, своеобразного механизма претворения в жизнь «общего хозяйственного плана, обнимающего промышленность, торговлю, транспорт и сельское хозяйство»148. Появлялись и другие проекты. Поэтому на заседании Комиссии труда совместно с представителями пролетарских организаций 5 ноября149 и в Петроградском совете профсоюзов 9 ноября 1917 г.150 обсуждалось уже не 2, а 4 проекта: ЦС ФЗК, Ю. Ларина и В. Милютина, переработанный ленинский и Временного ЦК Союза металлистов. Суть развернувшихся в эти дни обсуждений сводилась к тому, каким же должен быть контроль – государственным или рабочим151.
Наиболее жёсткой критике подвергся именно ленинский подход, дававший наибольший объём прав низовым звеньям системы советов и фабзавкомам на предприятиях152.
Лариным и Милютиным проект Ленина критиковался за чрезмерное преувеличение реальных возможностей рабочего контроля при недооценке значения центрального планирования. Один из авторов альтернативной платформы Ларин 9 ноября заявлял: «Опасность велика, ибо рабочий класс рассуждает так, что раз власть политическая в руках рабочих, то и вся экономическая власть (управление предприятиями) переходит к ним». В ленинском проекте, подчеркивал Ларин, «вводится нечто вроде «социализации земли» на фабриках и заводах, когда хозяином фабрики становится не предприниматель, а коллегия рабочих»153. Ларин предлагал своё понимание задач рабочего контроля – во-первых, это содействие снабжению предприятий, налаживание дисциплины труда и прочие широко распространённые формы деятельности фабзавкомов и контрольных комиссий; во-вторых, это невмешательство в права администрации и в организацию производства. Владельцам предприятий отводилась треть мест в регулирующих промышленность органах власти, делались другие уступки, в частности решения рабочих организаций на их предприятиях для них обязательной силы не имели154.
На позицию Ларина скорее всего влияло его видение общей экономической политики Советской республики, которое он излагал в те дни в центральной большевистской прессе. С предложениями Ларина по умеренному проведению рабочего контроля сочетались, в частности, сохранение частного капитала, сотрудничество с которым предполагалось вести путём принудительного синдицирования и образования крупных акционерных обществ, основой деятельности которых будет единоначалие, планирование, прибыль155. Вероятно также, что Ларин уже тогда обдумывал подходы к предложенной им несколько позже широкой национализации, поэтому и предлагал изначально сузить права фабзавкомов, поскольку революционной власти было бы легче бороться с «контрреволюционной» буржуазией, чем с пролетарскими организациями.
От ЦК металлистов с критикой в адрес проекта Предсовнаркома выступал А. Гольцман. «Рабочий контроль – идейный пережиток, – подчёркивал докладчик, – … нужно общее регулирование, а не контроль на отдельных предприятиях». «Никакого рабочего контроля нам теперь не нужно», – уверял он. Настаивая на государственном, а не рабочем контроле, Гольцман, однако, понимал утопичность подобных планов, поэтому предлагал ограничиться пока системой государственных мер, нацеленных на спасение промышленности Московского и Петроградского районов156.
Позиция Гольцмана была поддержана другим представителем ЦК металлистов А. К. Гастевым, ставшим впоследствии одним из вдохновителей упомянутой выше «платформы рабочего индустриализма», а также представлявшим ВЦСПС С. А. Лозовским.
Лозовский, в частности, требовал подчинить рабочий контроль регулирующим органам, созданным некоторое время назад Временным правительством, таким, как Заводское совещание и Экономический совет. Гастев также предложил опираться на хорошо зарекомендовавший себя институт Особых совещаний. По мнению Гастева, рабочий контроль мог превратиться в контроль «в своей хате». «Рабочая масса даёт порой образцы отсталой психологии, заботясь о снабжении только своих заводов и не видя дальше «своей колокольни», – заявил он. – … Надо приостановить издание этого декрета, чтобы не внести смуты в рабочую среду»157.
С похожими взглядами на совещании выступали и меньшевики. Как писал позже журнал московских рабочих-металлистов, они обвиняли большевиков в попытках ввести в крестьянской России социализм, уничтожить наёмный труд и санкционировать захват рабочими предприятий158. Так, с резкой критикой декрета выступил видный меньшевик, представитель профсоюза печатников М. С. Каммермахер (Кефали). «Декрет о рабочем контроле издаётся с демагогической целью: «кинуть кость», показать, что [что-то] делается, и в случае неосуществления свалить вину на контрреволюцию, мешавшую проведению декрета», – обрисовал он своё понимание планов большевистского руководства159.
Однако на этот раз ленинский проект получил существенную поддержку. В его защиту выступили руководители ЦС фабрично-заводских комитетов Петрограда Н. А. Скрыпник, Н. К. Антипов. Н. И. Дербышев160. Получили одобрение радикальные подходы к рабочему контролю и на местах. Жёсткую резолюцию принимает, например, 11 ноября 1917 г. экономический отдел Моссовета. В ней по итогам обсуждения проекта Положения о рабочем контроле признавалось необходимым, не дожидаясь выработки общегосударственного плана борьбы с разрухой, оказывать всемерное содействие московскому пролетариату в «деле развития его рабочей самодеятельности путём передачи всего административно-произодствен-ного аппарата в руки фабрично-заводских комитетов»161. Позиция местных органов рабочего представительства тем самым способствовала ускорению работы над проектом декрета, а заодно помогала максималистам добиваться уступок от «мягких» большевиков.
Заключительное обсуждение будущего закона о рабочем контроле состоялось на заседании ВЦИК 14 ноября. К тому времени, после названных выше правок, бывший ленинский проект, который теперь по сути представлял компромиссный проект фабзавкомов и Совнаркома, получил значительную опору в партийных верхах. Даже один из самых последовательных критиков рабочего контроля Лозовский согласился проголосовать за проект, если в создаваемые декретом учреждения войдут и профсоюзы, «чтобы поставить дело контроля так, как это соответствует интересам рабочего класса», то есть будут бороться за его централизацию162. Перешёл, после произведенных согласований, на точку зрения объединённого проекта и Милютин, выступавший теперь основным докладчиком по проекту. В своём докладе Милютин предлагал опереться на уже готовые формы контроля с тем, чтобы объединить их «в один стройный общегосударственный аппарат». Он пояснял, что «жизнь обогнала нас», поэтому необходим манёвр, уступка рабочим, с тем чтобы подойти к заветной цели централизованного социалистического производства с этой стороны163. Таким образом, на заседании ВЦИК спор шёл уже не о том, развивать ли рабочее самоуправление или нет, а о том, использовать его потенциал, пока невозможно наладить государственную плановую экономику, или этого лучше не делать, чтобы не разбудить в рабочих анархо-синдикалистские тенденции.
Доработанное Положение о рабочем контроле по результатам обсуждения было проголосовано и принято ВЦИК на том же заседании 24 голосами, против 10, и на следующий же день было обнародовано в печати.
