Атаман Вагари
Катакомба
Жак Соурис и Анна Бони продолжали пиратствовать ещё около года, пока не встретили Марию. Однажды шайка Жака Соуриса захватила другой пиратский корабль, перебила всю команду, кроме одного. Этот малый сражался как зверь, и Соурис оказался настолько поражён мужеством этого матроса, что решил предложить ему перейти к себе в команду. Матрос согласился.
Анна Бони первая заподозрила, что матрос – женщина. Так и оказалось. Мария Ридд была старше Анны на 16 лет, но это не помешало зародиться крепкой дружбе. Мария с детства вела себя как мальчик и мужчина и даже отправилась служить в армию. Но так как из армии её часто выгоняли, едва узнав, что она дама, она обиделась на бюрократическое патриархальное косное общество, не разрешающее женщинам воевать, и стала пиратом. Так она попала на корабль, который захватил Мышиный Король.
Анна и Мария подружились, но Жак ничего не понял. Он жутко ревновал Анну к новому матросу, полагая, что у них шуры-муры. Подругам пришлось раскрыться. Разобравшись, что у него уже две женщины на корабле, Жак остался доволен. Он тоже подружился с Марией, и они составили единую команду.
Они захватывали корабли, наводили страх на Среднее Море и Эталанский Океан. Когда Анне исполнилось 18 лет, она обзавелась собственной флотилией и принялась грабить и разорять небольшие города. За ней охотились, но никак не могли поймать, пока в один прекрасный момент её самый первый муж Ямис, который помог убежать от деспотичного отца и немилого старика-жениха, накатал на неё донос. Анну поймали, а вместе с ней и Марию. Их бросили в тюрьму, где они заболели чумой. По одной из версий, в самый последний момент (незадолго до смерти Анны) Жак Соурис устроил побег и увёз Анну в этот самый дом – Усадьбу Лесное Сердце, в надежде, что она выздоровеет. Но она всё равно погибла в возрасте 19 лет, а Мария – в неполные 36, умерев от чумы ещё в тюрьме.
Этот дом ожидает раскрытия тайн и секретов,
Этот дом так не хочет, чтобы они раскрывались,
По ночам здесь бесчинствуют орды скелетов,
Духи Ночи заточены здесь, что в проклятье сознались.
Совмещаются тут пространства низких вибраций
И миры, горним светом наполненные, сияют,
Здесь арена борьбы – но не зла и добра – между братством
Древнего Ужаса и братством демона ночи – те знают.
И когда в дом придёт законный наследник,
Его душу похитит тот, кто живёт в катакомбе.
Духи Ночи так ждали – смельчак вот последний —
Тот, что сможет унять страх средь чёрного ромба.
Древний Ужаса враз сражён будет книгой —
Тою, что создана для смертей ради жизни,
Все скелеты уйдут и рассыплются прахом мигом,
А смельчак попадёт на секретный уровень нижний.
Существа Ночи
Солнце село. Мой блокнот в дупель исписан выкладками, гипотезами, конспектами. Без зазрения совести я позаимствовала один чистый эскизник у Икабода Неверри в его мастерской, благо этих эскизников там пруд пруди. После расследования компенсирую, куплю ему новый. Если, конечно, он вернётся.
Я очень устала от умственного напряжения. Но расследование захватило меня с головой. К концу вечера я осознала, что ухватила догадку за хвост.
Книга медиума подтверждала, что многие привидения и духи не стремятся причинить вред. Наоборот, они представляют собой несчастные неприкаянные души, которым самим нужна помощь – а вовсе не от которых нужна помощь. Задача контактёра – внимательно выслушать призрака, постараться его понять, посочувствовать ему, даже несмотря на то что призрак может выглядеть страшно.
Однако, другая книга, а точнее вырванные листы из неё – Хубертус Лысый – наоборот предостерегал от контактов любого рода с тонким (а заодно и с толстым) миром.
Если следы Карин Бартул не врут, она общалась с привидениями, которые знали тайну Усадьбы и сообщили ей, что что-то есть в подземелье, но она дотуда не дошла. Икабод Неверри в дневнике тоже говорил о подземелье и тоже не решился туда залезть. Оба они предостерегали о двух самых опасных монстрах: Карин – о библиотечном, Том, Кто Бродит Среди Книг, Икабод – о Тёмном Человеке у камина. Если Икабод имел в виду то нечто, что я видела прошлой ночью, я сильно подозреваю, что он ошибся. То, что видела я, не казалось агрессивным. Просто чья-то тень, чья-то неуспокоенная душа, только и всего.
А медуза? Собака? Пианино? Шесть мертвецов в столовой? Судя по тому, что ничего не было разрушено, эти духи – полтергейсты —нематериальные. То есть тонкими. Я видела их астральные отголоски, отпечатки, они видели меня. Что, если эти духи так и не узнали, что они умерли? Как помочь им найти покой?
Живые картины могли быть миражом. Я читала свидетельства очевидцев из аномальных зон, где они встречали воинов из прошлых времён, и эти воины размахивали мечами, копьями, пытались напасть на "пришельцев из другого времени", чтобы защитить себя от чего-то непонятного. Возможно, те предметы и оружие, которым в меня кидались призраки картин, тоже ненастоящие, то есть если бы они долетели, то прошли бы сквозь меня.
Я решила начать с горгулий. Потому что имела с этим племенем небольшой опыт общения.
В прошлом году осенью у меня и моих коллег состоялась поездка. Мы думали, что это будут каникулы, а оказалось – расследование. Мы искали Сферы Стихий, за которым охотились наши враги – загадочный Орден Фигур. Горгульи помогали нам.
Чем ближе время приближалось к полуночи, тем тревожнее становилось на душе. Что, если я не права? Что, если эти существа – агрессивны, и вчера они не напали на меня только потому что удивились, заметив меня как новое лицо в доме? Что, если эти горгульи – вражеские? Справлюсь ли я с ними? Вряд ли. Каждая из них по отдельности – мощный жилистый монстр, с сильнейшими когтями, хвостом, крыльями, не говоря уже о челюстях. Горгульи прирождённые бойцы, по одной из легенд они произошли от драконов. Якобы в древности проводились секретные генетические эксперименты по выведению новой расы, людей скрещивали с драконами (которые тогда кишмя кишели, наряду с эльфами, гоблинами, гномами) или с динозаврами – птеродактилями, птеранодонами.
Ещё я читала другую версию: что горгульи – плод колдовства, искусственно выведенная раса. Якобы какой-то колдун настругал из различных минеральных горных пород эти статуи и оживил их с помощью заковыристой магии.
Но сами горгульи объясняли своё происхождение, что они давно жили на Земле, а пришли когда-то из другого измерения. Жили, скрываясь от людей, а раньше якобы дружили с людьми, и люди о них знали. Они были разумной цивилизацией, дружеской. Или не только дружеской? Могли же среди горгулий быть ужасные типы? Запросто. Что, если эти двое…
Полночь почти. Чего уж теперь думать. Раз уж решилась.
Надо было думать раньше. Брать манатки и мотать удочки отсюда. Покинуть усадьбу, выйти на центральную дорогу, связаться с Айрой или поймать попутку до Лета.
У меня всё стучало и бурлило в голове. Итак, сегодня ночью я либо узнаю Истину, либо погибну. Третьего не дано. Что-то удерживало меня от того, чтобы отправить сообщение Айре. Она сама не выходила на связь. Должно быть, слишком занята, общается с Миленой. А мне пока нечего ей сказать. Если я отправлю коллеге сообщение, что Неверри я не нашла, зато дом по ночам кишит призраками, Айра примчится сюда с отрядом подкрепления, а меня отстранит. Я хочу докопаться сама. Если же я совру Айре и скажу, что тётя и дядя здесь, нашлись и оставили меня в гостях радушно – это будет обман. За который я угожу под трибунал, если Неверри так и не найдутся, либо найдутся мёртвыми.
Слишком много «если». Поэтому я предпочитала молчать. Только если сама Айра свяжется, чтобы узнать, как у меня дела, я ей отвечу, что занимаюсь усадьбой, осматриваю её, а Неверри нет, и что по всем признакам они уехали. Лучше эта спасительная полуправда, чем откровенная ложь.
В конце концов, в доме чисто, порядок. Всё выглядит так, что и взаправду как будто Элеонора и Икабод в новогоднем круизе. Если не считать, конечно, скомканной постели, разбитых зеркал, открытой входной двери и ворот. Во всяком случае спасибо, что, когда я вошла, тут не начался пожар от того, что они пропали, когда на плите стоял чайник или что-то ещё в этом роде.
Вместе с книгами, блокнотом, эскизником я заняла своё пространство. Двери в библиотеку я предусмотрительно крепко-накрепко закрыла. Не знаю, что там такое в библиотеке, надеюсь, эти двери удержат его. Когда было без пяти полночь, я закрыла книгу, встала и вышла.
Я решила вступить в контакт с привидениями поближе к выходной двери. Это техника безопасности. Если они окажутся агрессивными – я выскочу на улицу. Предусмотрительно оделась в удобную одежду, взяла оружие. Пусть усыпляющий пистолет не остановит привидений – может и прокатить. Во всяком случае, оружие больше для успокоения, с ним я чувствовала себя уверенной, а без него – голышом.
Быстро спустилась, прошлась резво по тёмному коридору, покрытому плиткой, дошла до двери на выход и отомкнула засов. Хотела открыть дверь наружу, но в последний момент передумала, отдёрнула руку. Ветер с улицы и сама улица могли помешать контактировать с призраками.
Вдруг все плафоны стали зажигаться. Дом наполнился призрачным, тусклым светом. Это происходило так, будто сработала система освещения, какая-то автоматика. Но как такое объяснимо? Физика, магия, мистика? Нет, это никак не объяснимо. Должно быть, наступила полночь.
Сначала надо позвать привидений. Если они не откликнутся, пойду искать горгулий. Поэтому я, увидев, как свет зажигается, развернулась спиной к входной двери и крикнула в полутёмный коридор:
– Явитесь!
Несколько секунд ничего не происходило. Потом я услышала, как тишину разрезает хлопанье крыльев. Довольно такое мощное хлопанье. Через несколько мгновений впереди прямо по коридору из сумрака на меня уставились две пары светящихся глаз без зрачков. Одни глаза чуть более жёлтые, вторые – чуть более белые. Они смотрели не то что бы хищно – скорее с таким воинственным интересом и настороженно.
Я замерла, приросла к полу на несколько секунд. Боролась с инстинктом ринуться прочь на улицу. Ведь если они нападут – несдобровать! Но и на улице если нападут – тоже несдобровать! В конце концов, я сама их позвала, мне и отдуваться.
Эти двое продолжали меня рассматривать. Пока издали. Я рискнула продолжить контакт с того, что сделала несколько шагов в их сторону. Медленно, осторожно. Демонстрировала открытые ладони. Я безоружна – они должны это понять. Старалась рассмотреть их в темноте:
– Вы кто такие?
Лучший способ начать разговор – познакомиться. Я, конечно, задала очень банальный вопрос для знакомства. Сейчас они ответят "Ну, мы горгульи" или что-то в этом роде, завяжется беседа. По крайней мере я на это рассчитывала.
Не отвечали они долго. Прожигали меня в упор огромными глазищами. Сердце пропустило удар, упало, ухнуло в пятки. Я что, ошиблась? И никакие это не горгульи, а демоны, людоеды, сейчас нападут на меня и разорвут на части? Может быть, так они сожрали семейную пару Неверри? Во всех фильмах ужасов, которые я смотрела, так и было: в доме заводился монстр, который всех жрал, за всеми охотился, пока какой-нибудь крутой мачо с горой мускулов не заваливал его из огнемёта.
Но я не крутой мачо, я секретный агент на задании, карамба!
Наконец, одна из горгулий сжалилась надо мной. Она, а вернее он – это я определила по голосу – поддержал беседу, рискующую с каждым мгновением превратиться в моё позорное бегство:
– Ты Милена?
Это спросило существо с глазами, которые светились белым, и который имел красновато-охряную шкуру.
У меня отлегло от сердца. Они – горгульи, настоящие, нормальные горгульи. Они не нападают! Но… стоп, при чём тут Милена, они что, её знают? Как? Милена же здесь не была никогда. Или была? С этим как раз сейчас разбирается Айра.
– Настоящие горгульи… Карамба! – выдохнула я от порыва возбуждения и выдохнула.
– Ты Милена? – повторил вопрос монстр.
Второй, сиреневый, сощурил жёлтые глаза. Нехорошо так сощурил. Я решила не злить сих товарищей:
– Нет.
– Тогда кто ты? – требовательно спросил второй, желтоглазый.
Я решила сказать им правду. Возможно, это моя оплошность, но горгульи так пристально и в упор смотрели на меня, что я не сомневалась – начни я врать и говорить придуманную легенду – поплачусь жизнью.
– Я здесь в гостях. Я расследую исчезновение Икабода и Элеоноры Неверри, а ещё изучаю эту усадьбу. Вы что-нибудь знаете об этом?
Как нелепо. В фильмах ужасов герои и героини никогда не говорят с монстрами! В фильмах ужасов уважающие себя героини истошно вопят, бегают по дому и отбиваются от монстров, а уважающие себя герои – гоняются за монстрами с бензопилой, пытаясь произвести впечатление на героинь.
Кажется, эти две горгульи были тоже шокированы сей нелепостью. Они теперь переглянулись друг с другом. Я рискнула подойти поближе и разглядеть их. Отсвет плафона осветил две мощные фигуры, загородившие проход из коридора к лестницам. Горгулья с белыми глазами охряно-красного цвета, жёлтоглазая – сиреневого, так и есть. Те самые! Поразительно!
– Как вам удаётся каждый раз засыпать в одном и том же положении? Это ведь… чтобы никто из людей не заподозрил, и все думали, что вы статуи? – я не заметила, как подошла уже чуть ли не вплотную и рассматривала их с ног до головы.
У каждой, точнее, у каждого имелись сильные перепончатые крылья как у громадных летучих мышей, очень сильные толстые хвосты, а также сильные мощные лапы и когти – что на ногах, что на руках. И что самое поразительное, рассмотрев их поближе, я осознала – они не враги. Они очень похожи на Торре, того самого вожака горгулий, который помог нам тогда в Туркее.
– Э… – я поймала на себе их недоумённый и даже чем-то возмущённо-требовательный взгляд. На всякий случай чуть отошла. – Простите, я… не представилась. Меня зовут Клот Итчи, и я здесь уже вторую ночь.
Я мило улыбнулась. Наверное, они так и ждали – что я познакомлюсь первой.
Охряно-красное существо ответило пояснительным тоном:
– Ты до сих пор жива, потому что рабы Дагона думают, что ты – Милена. Но едва им придёт в голову, что ты не Милена – с тобой станет то же самое, что и со старичками Неверри.
– Что? Так вы знаете? Вы мне расскажете? Э… то есть… это очень важно. Дагон – кто это такой? Откуда вы знаете о Милене? Она здесь никогда не была.
– Зато Шакс бывал в её снах, – молвило серо-сиреневое существо.
– Кто такой Шакс?
– Ты очень смелая. Необычная смелость для человеческой женщины, – вместо ответа получила я изысканный комплимент от охряно-красного. – Она знает, кто мы. Она не боится нас, – это охряно-красный сказал своему товарищу. – Нам придётся поработать с ней. Возможно, на этот раз получится.
– Если и на этот раз не получится – мы влипли по-крупному, – вздохнул сиреневый.
Потом они оба снова уставились на меня:
– Ты какая-то учёная. И не боишься нас, потому что объясняешь нас чем-то, – предположил красный.
– Да, совершенно верно! Что-то вроде этого. Я исследую древние строения и… книги, вот! – радостно закивала я. Никакую легенду не надо придумывать.
– Она любит книги. Как и предыдущая. Да, дело может выгореть. Хоть я и не уверен, – сиреневый вздохнул снова, обращаясь к красному. И внезапно первым протянул мне лапу: – Я Мелькор.
– Я Астр, – красный, не желая отставать от товарища, тоже протянул мне лапу.
В следующие секунды они смотрели на меня так, будто боялись меня напугать. Как-то смущённо. Отчего я сама совершенно перестала опасаться, что они могут выкинуть финт. Однако, прежде чем пожимать им лапы, спросила:
– Надеюсь, вы не рабы Дагона?
– Будь мы рабами Дагона, от тебя бы тут осталась лужица, – хмыкнул сиреневый Мелькор недовольно и с чувством оскорбленного достоинства.
– Тогда я с вами. Мне не нравится этот Дагон почему-то, хоть я так и не получила ответ, кто он такой, – я пожала ему лапу первому, и сразу же затем – Астру. Вновь перевела взгляд на сиреневого: – Постой… Ты – Мелькор? Это что, тебя правда так зовут?
– Я точно такой же Мелькор, как и точно такой же как горгулья! – ответил Мелькор. – А что?
– Э… ничего, – я решила не рассказывать этим союзникам о том, что имя "Мелькор" мне уже встречалось. У меня такая каша в голове, что я не помнила, где именно.
После того, как мы пожали друг другу руки-лапы (луки-рапы), снова повисло немного смущённое молчание. Мне показалось, что эти ребята обрадовались моему обществу. Я, если честно, тоже. Перспектива заниматься расследованием в одиночку мне представлялась грустной. А таких необычных напарников как две горгульи, у меня ещё не было:
– Давно живёте здесь?
– Третий век уже пошёл, – ответил Астр, вздохнув грустно и тоскливо.
– С конца девятнадцатого, – проворчал Мелькор.
– Нас похитил Джакомо Неверри. И мы застряли здесь на веки вечные. Вот так нам с Мелькором не повезло, – у меня создалось ощущение, что Астр видит во мне друга и пытается поплакаться мне в жилетку.
– Теперь не повезти может тебе. Ты тоже можешь тут застрять на веки вечные, – встрял Мелькор. Который напомнил зануду-проповедника.
– Мы более ста лет ждали эту девчонку, не нагнетай! Мы же договорились дать ей шанс, тем более что она не Милена – нам повезло вдвойне, – зашипел Астр Мелькору, как будто меня тут не было.
– Как я тут могу застрять на веки вечные?! – выдохнула я, улыбаясь. – И почему вы тут застряли? У вас же крылья, вы можете в любое время ночи улететь. Или вы боитесь, что ваша пропажа как пропажа ценных статуй нарушит вашу конфиденциальность, тут поднимется переполох?
– Расскажем ей. Ну же, Мелькор, мы обязаны! Раз взяли её в долю, – уговаривал Астр.
Мелькор рассматривал меня слишком скептически:
– Кроме того, что она нас не испугалась – ничего особенного. Никакая не избранная, звёзд с неба не хватает. Предыдущая и то выглядела более солидной. Но попробовать можно. Времени всё меньше, выбора нет. После неё вряд ли кто придёт. До Милены уже почти добрались, Шакс истратил все силы.
– Ну да, я не избранная, а вы что хотели? Чтобы сюда приехала звезда эстрады? Но она бы хлопнулась в обморок, едва бы вас увидела, и вам бы не с кем было сейчас поговорить! – я не стала обижаться. Горгульи как представители другой культурной расы могли и имели полное право предвзято воспринимать людей.
Астр почти нежно взял меня за плечо и подтянул в сторону лестницы:
– Мы сейчас тебе кое-что расскажем. Но не здесь.
– Да, не здесь. Первый этаж – ближе всего к Дагону, ещё не хватало, чтобы он подслушивал, – прошипел Мелькор.
– Мы идём наверх. Надеюсь, Анна не будет швыряться в нас нотами, она ведь так не любит, когда кто-то прерывает её игру, – пояснил Астр.
– А кто такая Анна?
Мы уже поднимались по лестнице. Астр шёл пешком, сопровождая меня как конвой, хоть я и никуда не стремилась сбежать, а Мелькор стремительно пролетел мимо нас, обдав нас ветром из крыльев.
– Она предпочитает, чтобы её называли Повелительница Морей. Но мы по старой дружбе кличем её Анной, – ответил Астр.
– Анна Бони, конечно же, кто же ещё?! Другой Анны тут нет. Ты же не Анна, верно? И Милена не Анна, – ворчливо отозвался Мелькор.
– Анна Бони… Карамба! Она что, жива?
– Ну да, конечно. Очень жива! Хороший пират – мёртвый пират, – Астр издал гортанный звук, я поняла, что я его рассмешила.
По мере того, как мы приближались к чердаку, звуки пианино становились громче. Когда мы проходили мимо рыцаря на втором этаже, мне показалось, что он пошевелился и повернул доспехи и шлем в нашу сторону, я даже услышала лязг, но хлопанье крыльев Мелькора всё заглушило. Астр повёл меня выше. А я диву давалась. Только вчера с открытым ртом ходила по этой абсолютно пустой усадьбе, а сегодня познакомлюсь с Анной Бони! Той самой! Мне стало волнительно. Как перед встречей с настоящей звездой эстрады.
– Она играет на пианино? Но… она же… – вырвалось у меня.
– Пиратка, ты хочешь сказать? Ну так она же родилась в семье богача. Музыка, танцы, вышивание, книксены. Одно другому не мешает. Здесь нет кораблей, нет портов. Играть на пианино – единственное что остаётся на ближайшие лет двести-триста после того как ты сдох от чумы. Впрочем, ты сама лучше спроси у неё, – рассказал Астр.
Он оказался словоохотливым. А ещё выглядел более ко мне расположенным, чем Мелькор. С другой стороны, у Мелькора мог быть другой характер. Через несколько секунд мы были на чердаке. Фортепьянная игра смолкла неистовым нервным и неровным аккордом, крышка пианино упала.
Из полумрака на нас понёсся голос:
– Вы мне помешали. Назовите, черти сухопутные, тысячу причин, чтоб я не килевала вас на рее.
Голос, полный гнева, еле скрываемой угрозы и бешенства.
Тут же на меня дохнуло ветром. Морским ветром – так мне показалось.
– Лопни мой кадык, что это такое вы притащили сюда? Человеческое дитя?!
Мне показалось, меня кто-то обнюхивает. Моё лицо. А ещё что кто-то невидимый стоял совсем рядом.
– Что это за бродяжка, где вы её взяли? И почему не связана и без кляпа? Я надеюсь, она стоит того, чтобы прервать моё музицирование?
– Стоит, Анна. Она – смельчак, – ответил отрывисто Мелькор.
Обе горгульи теперь тенями стояли позади меня, перекрывая путь к отступлению.
– Смельчак, значит, – хмыкнула невидимка. И залилась почти что безумным смехом. – В кои-то веки?! Смельчак! Ха-ах-ах-аха! Да она такая же как мы теперь, вот повезло-то, а!
Анна залилась почти что безумным смехом. Я покосилась на новых товарищей. И заметила, что они притихли, переглянулись между собой. К чему это относилось? К тому, что Анна – немного такое сумасшедшее привидение?
– Леди, вы очень красиво играете. Я слушаю вас вторую ночь, – обратилась я к ней, решив сменить тему.
– Леди? Вот как ты, значит, заговорила, – я услышала немного снисходительный тон. – Мне приятно, чёрт подери, когда меня называют леди! Меня триста лет уже не звали леди, всё "портовая шлюха" да "эта драная мразь"! Ты кто будешь?
– Э… Смельчак, – я покосилась на горгулий, Астр вроде бы одобрительно моргнул. – А кроме всего этого, меня зовут Клот Итчи.
– Ахахахаха!!! – снова захохотала хохотушка.
Голос её низкий, бархатистый, в целом очень приятный. Я так и сказала:
– И смех у вас такой мелодичный, и голос. Вы, должно быть, прекрасно поёте. Жаль, я так и не послушала до сих пор. Может, исполните какую-нибудь свою песню?
Почувствовала на себе крайне внимательный и заинтересованный взгляд. Что-то невидимое, прохладное вдруг прошлось по моему лицу как дуновение, взялось за мой подбородок.
– А и правда смельчак. Ты хоть знаешь, кто я такая?
– Повелительница Морей, – без запинки ответила я.
– О, всё-то ты знаешь! Хахахах! – снова засмеялась она. Я тоже улыбнулась.
Всё моё смущение от того, что я разговариваю со знаменитой пираткой, о которой написано столько книг и легенд, куда-то делось.
– Да, я – Повелительница Морей. И я люблю бацать шансон на фоно, да-да, чёрт подери, да! А вы чё стоите тут зеньки разинули?! Быстро тащите нам сюда ром! Девочка моя милая, дитятко! Ты мне нравишься, очень! Проваливайте, слышьте? Оставьте нас наедине! И ром сюда, ром!!! – завопила громовым голосом Анна на горгулий.
Астр галантно ей поклонился:
– Как скажете, леди.
Он исчез. Мелькор, перед тем как улететь, обратился ко мне:
– Ты произвела впечатление на Анну. Но чтобы убедить её дать тебе послушать про передрягу, в которую ты влипла, мы должны её напоить.
– Я не влипала ни в какую передрягу! А про напоить – милости просим, – поправила я зануду-горгула.
– Это ты так думаешь. Ты попала, и ещё как, хахахаха! – захохотала Анна.
– Вы можете показаться? Я хочу посмотреть на вас.
– В самом деле? Ты знаешь, кто я такая, и тебе не страшно будет смотреть на меня?
На миг я осеклась. Анна вроде умерла от чумы. А чумные больные выглядят не особо презентабельно. Я засмущалась:
– Мне не страшно, но если вам это будет комфортно.
– Нам, вам, слушай, оставь ты эти церемонии, ребёнок! Хочешь меня видеть – отвернись.
– Э… хорошо.
– Я голая! А мне надо надеть хотя бы ночнушку, – пояснила Анна возмущённо.
– Голая?.. Как это?
– Тебя раздеть, чтобы ты убедилась, что такое – "голая"?
– О… меня для этого достаточно обезоружить, – улыбаясь повернулась я.
– Можешь поворачиваться, дитя, – раздалось через несколько секунд.
Я ожидала увидеть чумную больную, мертвячку на последней стадии разложения. Или этакую брутальную даму без глаза, в чёрной повязке, в пиратском прикиде.
А увидела…
Очень симпатичное привидение молодой девушки, почти моей ровесницы. Высокая, с длинными тёмными вьющимися волосами и в ночной белой сорочке. Очень бледная. Однако проницательные яркие глаза из-под густых ресниц жгли и заставляли млеть от предвкушения наслаждения любого сердцееда. Уж не с неё ли Карин Бартул писала героинь и прототипы для своих романов?
– О… я и не подозревала, что ты так хороша собой! – вырвалось у меня совершенно искренне.
Анна улыбнулась. Её белозубая улыбка, смелый дерзкий взгляд и грубоватый залихватский задор навсегда покорили моё сердце.
– Ну так бери меня всю без остатка! – предложила Анна.
– Э… ну… у меня как бы есть уже… парочка демонов на поводке, – пошутила я.
– А ты не промах, – подмигнула мне Анна и шаловливо погрозила пальцем. – Летят мои чешуйчатые лакеи! Или твои эти самые демоны на поводке, хахахахаха! Не прошло и столетья! Вот и наш ром! А ну живо рому мне! – завопила она громогласно.
Мелькор и Астр вернулись. Мелькор поставил перед Анной бутылку, явно вытащенную из погреба, открыл её. Анна подошла к ней, склонилась и принялась дышать из неё. Одной ноздрей, зажимая вторую, второй ноздрей, зажимая первую. Она дышала и дышала, испытывая наркоманский кайф, ахала, закатывала глаза. Астр по-дружески протянул мне вторую бутылку.
– Привидения не могут пить, они бесплотны, – вспомнила я книгу и почерпнутые знания. – Они часто просят алкоголь в качестве жертвы, платы за контакт. Такой ритуал. Подобно тому, как домовому оставляют еду.
Астр шепнул Мелькору:
– Ты слышишь, она специалист! Возможно, дело выгорит.
Я глотнула ром. Обжигающее питьё явно вековой выдержки прожгло мне глотку и внесло ещё больше смелости и куража в мозги. Снизу донёсся вдруг протяжный продолжительный вой. От которого бы у меня без этого рома и милой компании кровь застыла б в жилах.
– Рабы Дагона развлекаются, – махнул рукой Астр.
– Просекли, что тебя им надо было порешить вчера ночью, а они этого не сделали, – проговорил Мелькор, нехорошо сверкнув глазами.
– Да заткнитесь вы там! Играть мешаете!!! – Анне, казалось, было до лампочки на рабов Дагона.
– Рассказывайте, – потребовала я.
– Да, рассказывайте. А я пока сыграю, ик-ик!!! – заикала Анна и, почти сшибая нас от пьяной заваливающейся походки, побрела к пианино.
Я с удивлением увидела, как Астр смотрит на Анну с нескрываемым сочувствием:
– Мы, честно сказать, не надеемся, что ты разделаешься с Дагоном. Хоть люди и говорят, что надежда умирает последней. Но до своей безвременной кончины ты хотя бы сможешь помочь Анне – вот на что мы надеемся…
– А с чего это вы меня вздумали хоронить? – полюбопытствовала я.
– С того, что я и Астр рассчитываем твои шансы как сто к одному. Вернее, один к ста. У твоей предшественницы было пятьдесят на пятьдесят, но она сдала в самый последний момент. Мы всё ждём, когда же сдашь ты, и по нашим прогнозам это произойдёт с минуты на минуту.
– Мелькор, давай не будем сгущать краски, – предложила я и успокаивающе положила руку ему на лапу. Алкоголь придал мне бодрости и храбрости.
– Тебе это должен был рассказать Шакс. Но он рассказывал это стольким, что ему уже надоело. Он рассказывал нам. Он рассказывал тем смельчакам, что были до тебя, – глаза Мелькора из занудливых вдруг стали грустными.
– Шакс старше всех нас. Он знает и помнит больше. Но он не любит так много говорить, как я, – пояснил Астр.
Анна провела по аккордам и клавишам, заиграла что-то джазовое:
– Ага, Астр у нас самый болтун. Таких как он я подвешивала на рее за язык, пока тот не отваливался.
– У тебя на борту были горгульи?! – притворно удивилась я.
– Нет, к счастью. Мне и чертей хватало до горла.
– У неё на борту были черти, – добавил Мелькор.
Анна снова что-то заиграла, теперь тихое, нежное, лениво перебирая клавиши. Она погрузилась в игру, словно нас тут и не было.
– Я верю, – кивнула я.
– История этой усадьбы начинается с тех времён, когда тут поселился первый Неверри. Начало одиннадцатого века. Тысяча лет назад. Он прибыл сюда из дальних краёв и основал замок. Он был богатым сумасшедшим колдуном, – поведал Мелькор.
– Он – первопричина того, что мы все здесь, – вздохнул Астр.
– Он – Дагон? – попыталась я догадаться.
– Нет. Он вызвал Дагона. Но не только его. Ещё он вызвал Бафомета.
– Бафомет своевольный тип, – со знанием дела добавил Мелькор. – Он устроил здесь так, что те, кто прикасались к его ножику, оставались здесь запертыми. Даже после смерти.
Анна вдруг перестала играть и повернулась к нам. Она совсем уже не выглядела пьяной. А очень грустной:
– Жак был уверен, что Нож Бафомета спасёт меня от чумы, вылечит. Он трогал его сам, давал трогать мне. Он не вылечил, а привязал меня и Жака.
– Жак Соурис, Мышиный Король? – выдохнула я, замерев от потрясения. – Он… здесь?
Анна отвернулась, не стала отвечать и заиграла опять. Горгульи дипломатично промолчали тоже, продолжили повествование:
– Мы тоже потрогали этот ножик. Так уж получилось, – вздохнул Астр. – Шакс потрогал. И Брабатус, конечно же. И очень много кто до нас. Но мы тебе не рассказали главного. Ножик и проклятье-заклятье Бафомета – это ещё полбеды. Другая полбеды – Дагон.
– Первого Неверри звали Риамон, он вызвал Бафомета и он же вызвал Дагона. Он заключил с Дагоном адскую сделку: обещал тому душу его потомка-наследника в сороковом колене. Дагон предпочёл, чтобы это была девушка. Ну то есть он готов был подождать. Условно, если бы в сороковом колене родился мальчик, а у него в сорок первом колене – дочь, то Дагон забрал бы дочь, – продолжил Мелькор. – Надеюсь, теперь тебе не надо объяснять, при чём тут Милена?
Я замерла. Неужели всё так и выходит – Милена боится сюда приезжать, потому что чувствует опасность, исходящую от усадьбы? Потому что за ней охотится демон?
Астр подхватил:
– Риамон думал, что Дагон будет прислуживать ему. Но просчитался. Он сам попал в рабство к Дагону. С помощью Риамона Дагон призвал сюда своих слуг, а также насоздавал новых – из тех, что попали под действие проклятья Бафомета. Тем, кто не захотел быть слугами Дагона и работать на него, ничего не оставалось делать, кроме как драться со слугами Дагона. Война идёт уже тысячу лет, а сам Дагон ушёл глубоко-глубоко под землю. Он любит воду. Под землёй темно, сыро, мокро.
