Атаман Вагари
Катакомба
Бах!
Я достала фонарик из кармана свободной от ножа левой рукой. Посветила на стол, на котором лежали книги и мои конспекты с изысканиями, материалы Ирис. Я продвинулась в расследовании здесь благодаря книгам. Если бы не книги – я бы не догадалась вступить в контакт с духами и Существами Ночи, и так бы и не поняла тайну этой Усадьбы. Говорят, что если читать книги – можно сделаться умным, но никак не смелым и опытным. Ещё как можно сделаться опытным. Ведь когда мы читаем – мы смотрим, с чем сталкивался автор, как он себя вёл, и можем от незнания и отсутствия своего опыта применять эти модели поведения.
Пока здесь тихо. Но очень темно. Читала где-то, что особенно сгущается тьма перед самым рассветом – за несколько минут до. Сколько до рассвета минут, десять, пятнадцать? Окна далеко, они спрятаны за шкафами, плотно занавешены. Я могу не сразу понять, когда рассвет.
Я подошла к тем дверям, через которые вошла, и подёргала их. Естественно они оказались заперты, хотя я не запирала их и вошла сюда беспрепятственно. Интересно, а те, вторые двери, за которыми на площадке перед лестницей стоит Брабатус? Я двинулась в ту сторону и вдруг услышала шорох в глубине библиотеке.
Шорох, потом звук падения – будто упала книга. Сердце моё замерло и тут же подскочило. Меня постигло ощущение "вюжа де", как это называл Мелькор: я словно перенеслась на несколько дней назад в старую городскую библиотеку, которой заведовала Ирис.
Спустя несколько секунд я почувствовала накатывающую духоту и вроде бы паническую атаку. Я не знаю, что такое паническая атака, никогда с ней не сталкивалась, а тут – учащённое сердцебиение и дикое желание орать и бежать. Духота усиливалась по мере приближения в мою сторону из глубины стеллажей и бесконечных рядов книжных полок какого-то жуткого монстра. У меня совершенно выпало из головы, что надо делать. Отто Штерн в своём трактате рекомендовал вычертить ножом, который сейчас у меня в руке, знак Бафомета при приближении чудовища. У меня также выпало из головы, что трактат Отто Штерна лежит на столе, в шаге от меня, и мне достаточно только направить фонарь на нужную страницу и перечитать – как шпаргалку.
Но поздно читать шпаргалки – профессор уже заметил, что я подглядываю.
Мои руки, держащие фонарь и нож, задрожали, разом вспотели. Я затряслась как заяц и приросла к полу, потому что осознала – бежать глупо, и бежать некуда. Слева и справа – запертые двери, рядом – стол. Спрятаться под стол? Ещё глупее. Швыряться в то, что идёт на меня, приближаясь с каждой секундой, книгами? Тоже неумно.
Спустя несколько секунд настал момент Икс. Из сгустившейся чёрной-чёрной тьмы передо мной внезапно возникло это Нечто. Оно вышло из проёма между книжными шкафами, и оно было огромное. Почти до потолка, ну, во всяком случае, повыше меня ростом значительно.
Я остолбенела, рассматривая это чудище с ног до головы. Ноги у него всего две – уже хорошо. Ведь чем больше у существа ног – тем труднее от него бежать. Эти ноги, большие, как и весь он сам, покрыты густой тёмной шерстью, как у медведя или иного хищного дикого зверя. Над ногами возвышалось туловище, тоже мохнатое и мощное, а передние лапы (руки, конечности) увенчаны когтями – каждый коготь величиной с половину моей ладони. Завершала портрет полузвериная-полудемоническая голова, с вытянутой вперёд мордой как у крокодила. У этой морды имелись громадные клыки, вылезающие из пасти, два огроменных светящихся глаза, испускающих пару лучей совсем как у моего фонаря и что-то стоячее над головой – то ли уши, то ли рога, в сумраке и не разглядеть.
Это существо тоже меня тем временем рассматривало с ног до головы. Наверное, оно думало, как бы ему поудобнее начать меня есть – с руки или с головы, а может быть с ног или рёбрышек. А может быть, оно вообще не думало – с чего я взяла, что это существо умеет думать?!
Моя рука – правая, та, что держала магический нож, без особой веры в то, что подействует, поднялась. Медленно. Дрожа. Я едва не уронила клинок.
Существо резко поменяло поведение – насторожилось, замерло. Оно перевело взгляд на нож. В этом взгляде было что-то, похожее на удивление, прозрение. Возможно, иная эмоция – я не могла понимать правильно эмоции этого чудовища. Сердце снова пропустило удар. Сейчас оно набросится, отнимет нож…
Но нет. Оно стояло, ждало. Выжидало, что я буду делать.
Знак Бафомета. Какой он? Что за знак? Забыла. Карамба. Всё пропало!!!
Слуги Бафомета устраняют неугодных демону. Один из них – Скиталец. Скиталец – пугающая фигура, способная двигаться где хочет и уничтожать тех, кто вызвал недовольство Бафомета. Нож с изогнутым лезвием, опущенным семь раз в полнолуние в воду, которая была сто раз дистиллирована, не подойдёт, так как лишь отпугивает Скитальца, отбрасывая его в другое измерение. Нужно искать нож с синусоидным лезвием, чтобы слуга Бафомета был призван служить новому хозяину – хозяину ножа. Если хозяин ножа тоже является слугой Бафомета, он может стать хозяином Скитальца с помощью рисования печати Бафомета между собою и Скитальцем.
Это я перечитывала тогда много раз. Этот отрывок из трактата Штерна всплыл из глубин мозга. Печать Бафомета. Ну конечно. Всем известная перевёрнутая пятиконечная звезда в круге.
Я на свой страх и риск медленно вычертила эту звезду в воздухе.
Слуги Бафомета устраняют неугодных демону…
Стоп.
Карамба!
Как же я не догадалась сразу?!
Это Существо Ночи – слуга Бафомета. Так же как Шакс, Анна Бони, Жак Соурис, Мелькор, Астр, Брабатус.
Оно союзник! Или… всё-таки нет? Враг?!
Поздняк метаться. Звезда в круге уже выведена в воздухе. Этим самым ножом. Который мы с Жаком на пару взяли боем у Прокопа – раба Дагона.
Я переволновалась и уронила нож. Нервы сдали. Мои ноги подкосились. Это существо перевело взгляд на упавший нож, а потом посмотрело на меня в упор. Я подалась назад и наткнулась на стол. И тоже принялась смотреть на это существо. Я была напугана, ведь не понятно, чего от него ожидать, но мне в то же время интересно – а что же сейчас будет.
Существо вдруг оскалилось довольно, почти радостно. И обратилось ко мне человеческим голосом. Вернее, голос был не особо человеческий, а такой утробный, низкий, но язык вполне себе людской, и даже без акцента. Тот, Кто Бродит Среди Книг, молвил:
– Ты освободила меня из плена Узкой Сферы, Хозяйка. Я теперь твой слуга навечно.
От такого поворота я почувствовала, как ноги совсем не держат. И уселась на стол машинально. Направила фонарь на это чудо-юдо. Оно стояло передо мной, терпеливо ожидая приказаний, однако покорностью слуги или раба в нём далеко и не пахло! Его оскал не обещал ничего хорошего, вздумай я сейчас требовать что-то с него, понукать или командовать – так мне показалось. В горле у меня пересохло, я кашлянула. Испуг уступил место несусветному изумлению.
Поглазев на него с минуту, я спрыгнула со стола и рискнула подойти ближе, чтобы хорошенько рассмотреть:
– Ты кто такой? – спросила я удивлённо.
– Твой слуга, – повторил он.
– Так ты и есть – Тот, Кто Бродит Среди Книг?
– Был им. До того, как ты освободила меня мгновение тому назад.
И что мне с этим делать?! Я думала – мне его тут убивать придётся, закалывать этим ножиком! А всё очень похоже сейчас на то, что передо мной – какая-то разновидность джинна, исполняющего желания или что-то в этом роде. Джинн ведь тоже говорит тебе, что он твой слуга, если ты его высвобождаешь из бутылки.
– Ну а как тебя звать-то теперь? – я подошла совсем близко, чтобы рассмотреть его когти, клыки и оценить габариты.
– Как пожелаешь.
– Хорошо. Я буду звать тебя Скиталец. Зачем ты тут ходишь и пугаешь всех?
– Такова моя природа, – Скиталец ответил не сразу. А ответив, снова оскалился. Почти обаятельно. И очень хитро.
– Послушай… Так выходит, ты как-то связан с этим ножом? И… ты говоришь – ты мой слуга. Как это? – пыталась я понять.
– Ты освободила меня из заточения здесь, в котором я был очень много лет. Я теперь снова могу ходить и появляться там, где хочу. Взамен ты можешь вызывать меня откуда угодно, но только после заката и до рассвета.
Скиталец всем своим видом выражал, как он доволен.
– Здесь очень и очень скучно. Никого разнообразия. Только книги. Но я перечитал их по три-четыре раза, каждую, и всё. Никаких развлечений. Только воры иногда. Ну и всякие… читатели. Вроде тебя, – попытался объяснить он, правда до меня мало что дошло.
– Погоди. Ты перечитал все эти книги по три-четыре раза? Э… но тут несколько тысяч книг.
– Я люблю читать, – Тот, Кто Бродит Среди Книг улыбнулся особенно мило и скромно.
И тут я поняла, что уже совсем не боюсь его. Более того – он начинал мне очень нравиться. На редкость интеллигентный монстр, начитанный! Говорят – "книжный червь", а это – "книжное чудище", куда симпатичнее червяков.
– Карамба! С ума сойти. А как ты попал сюда?
– Мне сначала было интересно. Я забрёл сюда и прочитал про нож Бафомета. Первые несколько лет было весело. Но с каждым разом всё скучнее. Сюда иногда приносили новые книги. Иногда приходили люди. Плохие. Они мне не нравились. Иногда приходили хорошие. Которые мне нравились. Но их так мало… всего двое. Ты и та девушка.
– Карин Бартул! Зачем ты её напугал?! Только не говори, что это твоя природа! Девяносто лет назад она могла освободить тебя, – я почувствовала лёгкую злость и досаду на это существо. Оно словно вставляло палки в колёса!
– Но это так. Это моя природа. Когда я появляюсь – меня боятся, – Скиталец развёл руками. – Ты тоже испугалась. Но уже не боишься. Ты смогла. Наверное, ты уже встречала таких, как я.
– Нет, – покачала я головой. – Таких как ты, я никогда не встречала.
Внезапно я вспомнила Шакса. То, как он воздействовал через сны, вызывал кошмары и умел на расстоянии передавать, внушать эмоциональное состояние. Этакая телепатия наоборот. Или эмпатия наоборот. Я осторожно высказала своё предположение:
– Твоя природа, твоё свойство… ты вызываешь страх, то есть не ты сам, а твоя энергия, аура. Это… возможно, какое-то защитное поле. И Карин могла испугаться, потому что она была в стрессе. На неё тут многое свалилось. Ей пришлось контактировать с кучей странных существ, она была на пределе, на грани… и то, что она столкнулась с твоей аурой – послужило последней каплей. Она сдалась, потому что у неё были пути отступления, она могла сбежать, и воспользовалась этой возможностью. Потенциальный враг тебя боится, и из-за этого ты в безопасности! Но ты сам ведь никого не боишься, верно?
По мере того, как я развивала свою мысль, Скиталец, он же Тот, Кто Бродит Среди Книг, находил её весьма подходящей и привлекательной. Он всем своим видом выражал восторг по поводу моей сообразительности, скалился и кивал. И от этого казался мне – о, парадокс! – особенно милым созданием.
– Всё так и есть! – почти весело подтвердил он. – Девушка меня испугалась. Мне было очень жаль, что так произошло. Я ведь ничего не успел ей сказать даже, как она выронила нож и убежала. А я никого не боюсь. Зачем мне бояться? Страх – он мой друг. Я умею управлять им. Научился. Давно. Страх – это ведь что-то извне.
– Извне? Как это? Мне казалось, страх идёт изнутри. И когда человек побеждает свой страх, побеждает сам себя – этим он делает усилие воли над собой, и… – тут я поймала себя на мысли, что веду философские разговоры с монстром, который, в общем-то, не понятно что хотел и не понятно о чём сейчас думал, и я заткнулась.
– Поправлю тебя, хозяйка. Потенциальный враг меня боится, и из-за этого в безопасности эти книги. И он сам. Здесь есть опасные книги, очень опасные. Уж лучше пусть он умрёт от страха, чем от книги. Уж лучше пусть он убежит от меня.
Я рискнула задать вопрос, который пришёл мне на ум сейчас и за который я могла поплатиться жизнью:
– Это ты убил Хубертуса Лысого?
Скиталец вздохнул:
– Нет. Я начал тебе говорить об этом. Его убила книга.
– Книга? То есть она упала сверху ему на макушку и проломила череп? Должно быть, это была очень тяжёлая книга?
– Его убили Знания. Запретные знания из книги. Он открыл её и умер. Я пытался его предостеречь. Вместо этого он написал про меня ужастики, а сам – умер.
У меня голова пошла кругом. За окном светало. Скиталец слишком грустно посмотрел в сторону окна:
– Мне уже пора. Я подчиняюсь тебе, но ещё больше я подчиняюсь Ночи. На рассвете я ухожу в другие измерения. Но после заката ты можешь меня вызвать, тем же способом, каким освободила. Но перед тем, как я уйду, я расскажу тебе. Ты здесь, чтобы помочь своим друзьям, верно?
– Я здесь, чтобы снять с себя проклятье. Я потрогала какой-то нож. Бафомета, да. Который, вроде бы, твой начальник. Или уже нет. Экс-начальник, – пояснила я.
– Но проклятье Бафомета ты могла снять и без того, чтоб ходить сюда. Ты могла спуститься в Катакомбу. И сделать то, что должно. Однако, да, ты бы умерла тогда. Дагон бы тебе не дал сделать то, что должно. Я знаю, что ты хочешь убить Дагона, и я знаю, что убьёт Дагона. То же, что и убило бедного Хубертуса Лысого. Он так и не понял, что я хотел быть ему другом и слугой, – теперь он вздохнул с сожалением.
– Ты знаешь, как убить Дагона? И про Катакомбу? Но откуда, раз ты не покидал библиотеку? И откуда ты знаешь, что я хочу убить Дагона?
– Ответ – в твоих книгах. Которые ты читаешь. И которые ты пишешь, – Скиталец улыбнулся почти снисходительно, однако без издёвки, скепсиса и сарказма (как это сделал бы непременно Брабатус).
Я вздрогнула. Уже третью ночь я оставляла на столе в библиотеке книги, с которыми работала, и свои расследовательские блокноты, которые Скиталец обозвал "моими книгами"! А он всё читал! Непростительная ошибка для секретного агента – мои записи прочитал посторонний!
Но Скитальца можно простить. За всё. Ведь он сейчас скажет, как убить Дагона. Он вдруг сделался блеклым, почти как полупрозрачный Шакс или едва видимые Анна и Жак.
– Что убило Хубертуса Лысого? Что убьёт Дагона? Подожди, не исчезай! – мне казалось, что Скитальца я больше никогда не увижу. То, что он "поклялся служить" мне верой и правдой – скорее всего блеф.
Какое существо будет служить, едва получив свободу? Оно сейчас смоется восвояси, гулять ночью по всем библиотекам Земли, и поминай как звали! А я останусь с носом! Я порывом выключила фонарь, подскочила к Скитальцу неприлично близко и схватила его за обе лапы – за те места, где у него располагались мощные покрытые шерстью предплечья.
Мои ладони почувствовали эту паранормальную, сверхъестественную шерсть. Я с надеждой заглянула в громадные жёлтые глаза. Он исчезнет. Что, если сейчас он вообще злобно рассмеётся и скажет "Не скажу, хахаха!"?! Ведь Брабатус предупреждал, что тут могут быть предатели, верить никому нельзя.
Но я в тот момент не подозревала, кто такой Скиталец на самом деле. И насколько он может быть замечательным товарищем.
– Его убила книга. Она здесь. У меня есть две минуты, я успею показать её тебе. Только я очень тебя прошу, не открывай её.
Тот, Кто Бродит Среди Книг нисколько не смутился и не возмутился от моего требовательного натиска и хватки. Скорее, наоборот. Он мягко высвободился из неё, чуть отступая в светлеющий проём между стеллажами. Но одна из его лап плавно легла мне на плечо и потянула за собой.
– Эта книга многих убила, – проговорил он. – Мне бы не хотелось, чтобы меня больше никто никогда не вызвал, когда я уйду. Терять Хозяев особенно больно, когда только-только обретаешь их.
Меня посетила сумасшедшая мысль, что у Скитальца до меня много веков назад было немало хозяев, а ему самому немало тысяч лет. Вообще, интересно бы поговорить с ним, конечно, если представится такая возможность.
Скиталец провёл меня в самую глубину библиотеки. Несмотря на то, что я за прошедшие дни довольно хорошо изучила, где что находится, ведь я работала с книгами отсюда – мне сейчас показалось, что тут я не была. Словно меня завели в параллельное измерение. Снова постигло чувство дежа-вю ("вюжа де"), которое я испытала в библиотеке Ирис, когда там заблудилась. Тот, Кто Бродит Среди Книг привёл меня в раздел с исторической литературой – старинными летописями, хрониками, букинистическими публицистическими изданиями.
– Они держали её в тайнике. О нём последний из рода Неверри не знал, не знал даже его отец. Знал только дед.
– Который Джакомо-старший?
– Да, он. Там есть несколько книг, которые могут заинтересовать последнего из рода Неверри. И тебя тоже. Их ты можешь трогать. Но не тронь Книгу Запретного Злого Знания.
С этим повторным напутствием Скиталец отпустил моё плечо, приподнялся на цыпочках – а мне бы в этом случае потребовалась стремянка. Он дотронулся до одной из книг на самой верхней полке, выдвинул её, вытащил.
– Это она? – ахнула я, увидев в его лапищах старинный географический атлас тысяча шестьсот какого-то года издания, в кожаном переплёте.
– Нет, это всего лишь ключ к планете, – снова снисходительный, но добрый и понимающий оскал.
Я вздрогнула, увидев, как отодвигается целый книжный шкаф, тяжёлый сам по себе. Он отодвинулся немного вглубь, отъехав на такое расстояние, что там мог пройти один не особо толстый человек. В проёме образовалась темнота, в то время как сама библиотека покрывалась светом наступающего январского утра.
– Она – там. Единственное оружие против Дагона. И не только. Этим оружием можно убить любого. Не важно, насколько он могущественный. Даже меня им можно убить. И всех твоих друзей. И врагов. Но да, лучше врагов. До встречи на закате, Хозяин.
Тот, Кто Бродит Среди Книг, добродушно и подбадривающе оскалился на прощанье и исчез. Я растерялась. Передо мной разверзлась дыра, где лежало то, за чем я сюда пришла. Стоило ли верить Скитальцу? Да. Правда ли, что мы с ним ещё раз увидимся? Хотелось бы верить.
А ещё очень хотелось, чтобы Тот, Кто Бродит Среди Книг стал мне другом. Мне показалось, что только он может справиться с Дагоном.
Библиотека. Ночь. Книги крепко спят.
Меж стеллажей гуляет вольный ветер.
Корешки во тьму таращат острый взгляд,
Луч Луны сквозь окна ярко светит.
Кто придёт в библиотеку в эту ночь?
И зачем придёт? Что у него на сердце?
Если встретит он Того, Кто Бродит, то помочь
Никто ему не сможет, и никуда не деться!
Он из тьмы возникнет вмиг —
Тот, Кто Бродит Среди Книг.
Он – интрига всех интриг —
Тот, Кто Бродит Среди Книг!
Повергает в нервный тик
Тот, Кто Бродит Среди Книг.
С ним я Истину постиг.
Тот, Кто Бродит Среди Книг!
Он не добр, не безразличен и не злой.
Он просто любит книги. Ему скучно.
Страшен и грозен вид его большой,
В его присутствии слегка вам станет душно.
И если ему в голову придёт,
Что ночной читатель явился недостойный —
Никакой осиновый кол вас не спасёт,
Вы просто пропадёте без вести спокойно.
Он не трогает лишь тех, кто чист и смел,
У кого помыслы из бескорыстия и чести,
А у всех остальных – кошмар удел,
Не на своём они оказались месте!
Если любишь читать, Тот, Кто Бродит, придёт
К тебе однажды как друг, его узнаешь
По шороху ночью среди книг. И вот
Ты уже сам по ночам в библиотеке гуляешь!
Книга Запретного Злого Знания
Несколько секунд, а может и минут, я стояла в ступоре перед тёмным проёмом. Пока не догадалась вернуться за фонариком и не сходить туда. Неужели не открывали эту потайную комнату ни дядя Милены – Икабод, ни её дед – Джакомо-младший, который дружил с Карин Бартул? Если так, то там должно быть очень грязно и пыльно. Я приготовилась чихать.
Протиснувшись сквозь достаточно узкую щель, образованную отъехавшим шкафом, я оказалась в крошечной комнатушке. Она напоминала застенки, потайные ходы, которые были в любом замке или усадьбе, и по которым обитатели могли спасаться от осаждающих врагов, ныряя в подземелья, уводящие за пределы города. Здесь же никаких подземелий. Подземелье осилить мне ещё предстоит.
Зато здесь книги, и немало. На моё удивление, ни следов паутины, гнили, мышей и червей – только приличный слой пыли. Именно приличный: не двухсантиметровый, а такой, будто в комнате не убирались всего пару неделек. Прям хоть гостей из королевской семьи без стыда приглашай! Книги лежали штабелями друг на друге. Некоторые стопки перевязаны. Единственная полка на уровне примерно моего пупка, служила столом – здесь лежала единственная раскрытая книга (остальные закрыты), и рядом – перо и чернильница. Чернила уже давно высохли.
Бросив взгляд на раскрытую книгу, я вздрогнула. Вдруг это и есть та самая опасная книга? Вроде не похоже. Из страниц на меня черти не выскакивали и летучие мыши не вылетали. Спустя несколько мгновений до меня дошло, что это не совсем книга, а тетрадь, толстая. Ежедневник, по меркам 19-го столетия. Страницы покрыты мелким, убористым почерком. Половина тетради оказалась пустой, половина – заполнена рукописным шрифтом. Трудновато вчитываться, но когда я посмотрела на первые страницы, по мне прошлись мурашки.
"Генеалогия и хроника семьи Неверри, восстановленная и записанная Джакомо Неверри-отцом", – значилось там.
Вот это находка! Выходит, эту рукописную книгу вёл прадед Милены, дед Икабода, записывал тут всё! Интересно, тут есть что-то о катакомбе, о Дагоне?
Я слишком устала. Ночь была длинной, насыщенной событиями, общением с призраками, монстрами и духами, сражениями с лярвами Дагона. Мои глаза слипались. Пообщавшись со Скитальцем, я почувствовала, как адреналин иссяк. До этого мой организм находился ещё в тонусе, не зная чего ожидать, готовясь к бою. Сейчас же в боях нет необходимости. Сегодня ночью я сделала всё, что могла, чтобы максимально приблизиться к тому, чтобы воевать с Дагоном.
Я продвинулась дальше Карин Бартул. И я на грани. Если Карин была на грани нервного срыва, едва не слетела с катушек от ужаса – то я сейчас на грани того, чтобы рухнуть на пол и лежать ничком, ничего не делая, много дней и ночей. Мне нужно много сил, отдохнуть перед боем, перед спуском под землю. Иначе я не боец и не жилец – и тогда Милена тоже не жилец.
Осторожно закрыв Хронику семьи Неверри и сметя с неё пыль, я отложила эту увесистую монументальную тетрадь, чтобы взять её для изучения из этой тайной комнаты. Принялась рассматривать по второму разу корешки книг и только тогда увидела ЕЁ.
То, что это ОНА, сомневаться не приходилось. Она лежала тоже на полке, на стопке книг справа от Хроники, высохшей чернильницы и пера.
Была ОНА большой, даже слишком. Если взять стандартную книгу и умножить её площадь на четыре – примерно такова была площадь её переплёта. Или два листа "А4". Толщина её примерно с мою ладонь. Обложка выполнена из материала, похожего на сморщенную кожу не то динозавра, не то крокодила тёмно-бордового цвета. Никаких надписей, знаков, приклеенных выколотых глаз, как обычно показывают в фильмах ужасов. Бумага желтовато-бежево-коричневая – видно, что очень древняя. Возможно, не бумага, а пергамент или папирус.
Я думала, что ОНА будет тяжёлой, неподъёмной, когда брала её в руки с большой осторожностью. Но вес Книги Запретного Злого Знания, как её именовал Скиталец, был не больше веса Мировой Энциклопедии. Терпимо, одним словом. Чувствуя, как пошатываются мои ноги, слипаются глаза и немеет тело от непосильного утомления, я вынесла обе книги из потайной комнаты. Мне показалось, что я несу пятнадцать кирпичей. Я донесла эти реликвии до столика, на котором разложены материалы по моему расследованию, водрузила их туда, и отправилась спать.
Сначала я вышла в галерею с картинами Икабода Неверри, чтобы посмотреть, куда угодила моя стрела. Когда я подошла к портрету убийцы Ксанфа, на миг мне стало дурно.
– Карамба…
Портрет претерпел сильные изменения с того момента, как Икабод написал его. Тот, кто был Ксанфом, явно мёртв. Из его глаза торчала стрела – нарисованная масляными красками. То есть физически реальная стрела, которую я держала в руках, с которой мне очень помог управиться Шакс – превратилась в нарисованную. От такого мозги поплыли бы даже у самых прожжённых сюрреалистов. Зато под картиной, частью на стене и частью на полу, виднелась размазанная кровь и склизкое прозрачное вещество, возможно, бывшее некогда глазным яблоком этого Ксанфа. Сам Ксанф, вернее его лицо, было совсем не живым, серовато-землистого цвета. Если бы я была опытным патологоанатомом, я бы примерно смогла назвать время смерти, а также время появления первых трупных червей.
Вспомнила о гусеницах в оранжерее. Меня передёрнуло. Не трупные ли это черви, питающиеся телами тех, чьи души здесь бродят? Вдруг эти черви съели в своё время тела Анны, Жака, Шакса, Брабатуса? Не говоря уже о телах Прокопа и пиратов, перешедших на его сторону? Не хотелось бы мне быть в этой галерее, когда мерзкие беспозвоночные явятся на своё триумфальное пиршество. Труп нарисованный – а они могут быть настоящими. Здесь всё перевёрнуто с ног на голову, я это поняла уже в первый день, а привыкнуть всё никак не могла.
Почувствовала подкатывающие порывы к тошноте. Но последний мой скудный приём пищи был вчера вечером, ещё перед тем, как Шакс любезно разбудил меня и пригласил на убийство Медузы. Поэтому тошнить было нечем. Я поспешила убраться из галереи, оставив Ксанфа на откуп местным божествам – Бафомету или кому бы там ни было. Снова прошла через изрядно просветлевшую библиотеку. Сегодня на редкость солнечное утро. Можно ли его считать хорошим знаком?
Вышла через двери на лестничную клетку, увидела Брабатуса. Он стоял не шелохнувшись. Я знала, что он "спит" или исчез в других измерениях, до наступления мрака.
Эзотерики всегда твердили о том, что существуют определённые часы, биоритмы Планеты, Космоса, разных Миров – тонкого и физического планов бытия, и на пересечении этих часов и биоритмов открываются пространства, истончается ткань мироздания. Существуют мистические, опасные часы, когда торжествуют силы Ночи, силы Зла и силы Тьмы. Например, то, что многие суеверные люди опасаются полуночи – это совершенно не зря. Существует поговорка: если ты ложишься спать после полуночи – ты спишь с бесами. Поэтому рекомендуется нормальным, вернее праведным, благообразным людям ложиться спать до полуночи.
Ещё наблюдениями многих колдунов, а также исследованиями учёных-криминалистов выведены наиболее злые, жестокие часы – период с 2 до 4 ночи. Это время считается особенно гибельным. Учёные отмечают особый пик преступлений, приходящийся на это время – убийств, нападений маньяков. Это самая тёмная ночь, когда до рассвета ещё очень далеко – 2 часа. А в 4 часа – рассвет уже вот-вот образуется, но перед рассветом бывает наиболее темно и черно. Колдуны называют период с 2 до 4 ночи Часом Быка.
Время заката, когда Солнце скрывается за горизонтом, считается началом буйства нечистых сил. Солнце – божественная звезда, умеющая разгонять своей энергией бесов и злых духов. На рассвете, когда солнце появляется, кричат петухи – петушиный крик пугает бесов, потому что он предвестник солнца, а солнце означает смертельную опасность для сил зла. Эзотерики считают, что когда наступает самый короткий день в году – Йоль, то в этот день Зимнего Солнцестояния, Вселенная по-настоящему гибнет. Это происходит всего одно мгновение, смещаются звёзды и ткани миров, но каждое живое и неживое существо во всех планах бытия испытывает полное беспрецедентное уничтожение в день, час и секунду, известную как Йоль.
Раса горгулий связана с биоритмами природы. Они засыпают в камне на рассвете, а просыпаются на закате. Брабатус, Анна, Жак, Шакс и Скиталец тоже на рассвете исчезают отсюда, а появляются даже не на закате, а в полночь. Хотя, Скиталец говорил, что вроде как на закате он уже может открывать двери в наш физический план бытия. Стоя у лестницы, я посмотрела наверх. Мелькор и Астр неподвижными каменными стражами – серо-сиреневым и красным – стояли на своих местах. Жаль, что я не успела проведать своих друзей до того, как они исчезли или уснули: они наверняка все волновались по поводу моего похода в библиотеку. Мне хотелось рассказать им, что Скиталец на нашей стороне. Они ведь не знали, из-за того что не могли туда ходить, а Скиталец не мог выходить к ним. Он мог общаться только разве что с помощью трупов воров, которых укладывал между дверьми, чтобы перед рассветом их унесли и о них бы не узнали хозяева.
Я пришла в свою комнату и сразу же уснула.
Мне удалось проснуться часа в два. Утолив естественные потребности организма в сне и еде, я приступила к тем делам, которые надлежало сделать.
Одно из дел связано с отчётом по моей миссии. Я получила сообщение на рацию от Айры. В предыдущие дни я не отправляла сообщений, пытаясь разобраться в тайне усадьбы и понять, куда подевались Икабод и Элеонора. Я взяла тактику выжидания, решив отвечать на сообщения, но первой не писать. Мне не писали, и я радовалась этому, потому как отвечать, что Икабода и Элеонору похитил древний демон, мне не хотелось.
Логично, что мне написали сегодня. И я должна была ответить как можно скорее. Начальство в лице Айры наверняка волнуется. С замиранием сердца я активировала рацию и прочитала то, что там было:
"Завтра утром мы приезжаем с Миленой. Работа с её фобиями проведена успешно. Как твои дела? Удалось встретиться с господином и госпожой Неверри?"
Что тут можно ответить? Айра, ты знаешь, на всякий случай задержи Милену. А ещё лучше – загипнотизируй её, сотри из памяти, что у неё тут есть дом. Её дядю и тётю похитил Древний – Дагон, который скорее всего давным-давно убил их. Либо держит в Катакомбе. Я, конечно, туда сегодня ночью пойду, но не факт, что выберусь живой. А не идти не могу, потому что на меня пало проклятье ножа другого демона – Бафомета, из-за чего выйти из Усадьбы мне тоже нельзя.
Если я так отвечу – последствия будут необратимы. Айра пришлёт сюда взвод, а ещё прибегут мои непосредственные начальники. Но что, если смотреть на ситуацию оптимистически? Я рискнула ответить:
"Отлично, приезжайте обязательно! Я рада за Милену. Дела мои прекрасно. Господин и госпожа Неверри сейчас отсутствуют в усадьбе, но скоро вернутся".
Насчёт последней фразы – ложь, блеф чистой воды. Я не могла гарантировать, что они живы. Но не написать тоже не могла ничего. Если бы я ничего не написала – Айра бы отправила второе сообщение с повторением вопроса. Если бы я написала про то, что их тут нет, и никаких следов тоже нет – Айра могла инициировать приезд полицейских детективов, чтобы они начали тут прочёсывать всё вверх дном, искать пропавшую пару. Если бы я написала правду – то уже через пару часов над усадьбой кружили б вертолёты, и сюда бы сбежалась вся ТДВГ, выручать меня. Потому что я в глазах многих старших коллег ещё маленькая, стажёр. Молокососка, юнга как меня обозвал Жак и вполне справедливо.
