Атаман Вагари
Катакомба
Анна-Мария
До рассвета совсем немного. Четверть часа, не больше. Небо за окном таинственного светло-серого цвета. Снег мерцает под гаснущими звёздами. На редкость безоблачная ночь. Веет холодом, морозом – днём температура будет значительно ниже, чем все дни до этого.
Тот, Кто Бродит Среди Книг, медленно растворяется. Через несколько минут он не сможет попасть в наш мир – до следующего заката. Смотрю на него и понимаю: сегодня днём уеду из Усадьбы, Лезвие Слуги останется здесь, и больше никогда не увижу этого доброго, мудрого монстра.
Разбудили меня Анна и Жак, пробуждение выдалось весьма сумбурным.
– Смельчак, вставай! – это Анна.
– Юнга, ты кое-что должна! Должок должна, да! – это Жак.
– Заткнулся бы ты, Мышиный Король, не видишь, какая она бледная? Обойдёмся как-нибудь. Она и так сделала для нас слишком много. Я отправлюсь домой, ты можешь себе представить?! Домой! А ты можешь ходить тут, где хочешь! И не только тут!
Когда я открыла глаза, с удивлением увидела себя лежащей в комнате. Скиталец скромно стоял в сторонке, ну… как скромно – так же хитро-хищно и при этом добродушно скалился, смотрел-любовался на спорящих пиратов. Спорили они по поводу, нужно меня эксплуатировать или не нужно.
– Ребята, мы в раю или в аду? – спросила я.
– Ах, Смельчак! Живая, наша деточка! – закудахтала Анна совсем по-матерински. – Понимаешь, Смельчак, тут такое дело, Жак хочет Марию, и я хочу Марию, но мы видим, что тебе не до Марии, тебе бы отлежаться…
– Нет уж, никаких отлежаться! Смельчак она или не Смельчак? Если она не сдержит своё слово – то она не Смельчак, а Прокоп! Или ещё хуже – Брабатус! – бушевал Жак.
– Не упоминай всуе о Брабби, – махнула рукой Анна. И спросила деловито: – Ну ты как, в состоянии провести сеансус спиритус? Не, мы, конечно, понимаем, с нашей стороны, это невежливо. Но скоро ты уедешь, и мы тоже… уплывём.
– У меня два вопроса. Нет, сто. Нет, пожалуй, сначала задам два. Первый – где Неверри? И второй – как я здесь оказалась.
– С Неверри ничего не случится. Их положили туда же, где взяли. В спальню. Только взял их Брабби, на пару со своими дружками вроде Летучих Гончих и людей Прокопа, должно быть. А положили их Мелькор и Астр.
– Мелькор и Астр! – ахнула я. – Астр же ранен, и… я бы хотела их навестить, на рассвете они окаменеют, и мы больше не сможем поговорить.
– А насчёт твоего второго вопроса – спроси у этого вон мохнатого красавчика, – Анна кокетливо стрельнула глазками Скитальцу.
Но Скитальца не особо интересовали женщины. Его интересовали книги. А ещё его интересовало его служение, что было более чем поразительно. Он с энтузиазмом принялся рассказывать:
– Я протащил тебя через своё измерение, Узкую Сферу. Мы побродили по ней и вышли вот здесь. Потом я тебя положил сюда.
– Протащил?.. Побродили?.. – у меня голова пошла кругом. – То есть… это… сквозь стены что ли?
– Сквозь стены пришлось нам колупаться, детка. Жак три раза чуть не застрял в фундаменте! – проворчала Анна.
– Там были мои сокровища! Я должен был их посмотреть! Убедиться, что они там лежат – мои, моё, МОЁ!!! – заорал Жак.
– Не совсем сквозь стены, – пояснил Тот, Кто Бродит Среди Книг. – Сквозь дырки. В одну дырку вошли, из другой вышли.
– Это его книжные премудрости, – пояснила Анна. – Ну так как, сеансус спиритус будет или как? Я лично за то, что ты решишь!
– Жак прав. Я должна сделать то, что обещала. Вызвать Марию. Правда я не совсем знаю, как…
– У тебя это в книжке написано! – подсказала Анна.
– В книжке? В какой?
– В библиотеке лежит. Правила поведения с привидениями.
Ах вот как. Книга, которую мне дала Ирис.
– Ты успела прочитать? – удивилась я.
– Не я. Он вот. Мы тут, пока ты дрыхла, всё обсудили. Ты, часом, не ревнуешь? Он мне нравится, – Анна снова улыбнулась Скитальцу.
– Это Я ревную! – рявкнул Жак. – Ещё один взгляд в сторону чудища – и я его заколю!
– А я не позволю! – с вызовом отозвалась я. – Это мой слу… то есть это мой друг! – я встала и подошла к Скитальцу.
Но почувствовала слабость и чуть не грохнулась. Скиталец меня подхватил, я вцепилась в него и весьма красноречиво и свирепо зыркнула на Жака. Тот примирительно залетал по комнате.
– Ладно. Ближе к делу, ближе к телу. Нам надо начинать. Рассвет скоро. На рассвете мы отчалим.
– Сначала я поговорю с Мелькором и Астром, – повторила я своё условие.
Призраки пиратов не возражали. Скиталец тем более. Когда я собралась выходить из комнаты, он произнёс, обаятельно улыбаясь громадной пастью с громадными зубами:
– Ещё увидимся, Хозяйка! – а потом исчез.
– Ах, что за красавчик! – закатила глазки Анна.
– Меня успокаивает, что с тобой он больше никогда не увидится, Аннушка, – грозно подметил Жак.
– Как знать, как знать, – замурлыкала Повелительница Морей, таинственно улыбаясь.
Мелькор и Астр на своих местах, они готовились окаменеть. Когда я пришла на лестничную клетку, они очень обрадовались и подлетели ко мне почти вплотную.
– Сегодня мы уже не успеем вылететь, но как проснёмся на закате – вылетим сразу! – поделился сразу планами Мелькор. – Заодно и рана Астра заживёт окончательно.
Астр выглядел сейчас куда бодрее, чем в тот момент, когда Шестилапый демон пронзил его. Он добавил полушёпотом, красноречиво кося глазами вниз, на второй этаж, где в спальне спали Неверри:
– Только нам надо быть осторожными. Шакса нет, никто больше не сможет навевать крепкий сон на человеческих жителей этого дома.
– Не будет ничего страшного, если разок нас увидят! Сколько раз так было? – возразил Мелькор.
– Много раз. Когда нас заставала охрана. Но это не правильно. Тогда было неправильно. Мы воровали. В этот раз мы покинем это место, ничего отсюда не своровав.
– А как же Смельчак?! – напомнил Мелькор.
Я вздрогнула и притворно испугалась:
– Вы хотите похитить меня, взять с собой?
– С удовольствием, – хором ответили горгульи и оскалились почище даже чем Скиталец.
Мелькор даже для верности схватил меня за правую руку, Астр – за левую.
– Я бы тоже с удовольствием полетела с вами. Навестила бы Торре, – вздохнула я. – Но я не могу. Дела, планы. Я очень надеюсь, что когда в следующий раз поеду в Туркей, зайду на гору Сириус и навещу вас! Мы не прощаемся!
– Ну разумеется, – усмехнулся Мелькор.
– Спасибо вам за всё, друзья, – я душевно пожала им руки.
– Нам – не за что. А вот тебе – точно спасибо. Без тебя мы бы тут куковали ещё не одну сотню лет! А нам, знаешь ли, надоело! Скучно стало. Мир захотелось посмотреть, – ответил Мелькор.
– Мы тут были в тюрьме. А сейчас нас амнистировали. Я прочитал это слово в книге. То есть мы откидываемся на волю, да, – добавил начитанный Астр.
– Пожалуй, я тоже начну читать книги. Астр, завтра ты немедленно расскажешь мне, что почитать, – потребовал Мелькор.
– Договорились, – Астр просветлел. Я поняла, что у них часто возникали товарищеские споры о пользе и бесполезности чтения. Астр явный поборник книг, хотя не такой, конечно, пожиратель, как Скиталец.
Потом мы обнялись. Я с трудом сдержала слёзы умиления и грусти, что мы долго можем не увидеться. А возможно, никогда больше. Бывают в жизни такие встречи, которые всего на один раз. Даже если это встречи с друзьями.
– Мои ноги каменеют, – Астр заторопился на своё место.
– Главное – чтобы завтра не окаменели крылья! – пошутил Мелькор.
– Поправляйся, Астр! И до новых встреч!
– Пожалуй, я тоже пойду каменеть. Главное теперь, чтобы ты не окаменела. Хотя я был бы не против, если ты была бы горгульей, – Мелькор душевно улыбнулся. Из его пасти прозвучал лучший комплимент.
Я тоже улыбнулась ему. Мелькор застыл, стал каменной статуей. Застыл он в той же позе, но на его морде застыла добрая, душевная улыбка. А когда я оглянулась на Астра, он весело подмигивал мне, тоже уже будучи статуей.
Я помнила, как обнаружила их в первый день, когда пришла в Усадьбу. Если бы они сейчас не переменили выражения физиономий, я бы решила, что мне всё привиделось.
Потом я отправилась к Анне и Жаку. За окнами просветлело. Рассвет наступил, но призраки не исчезали, потому что они были теперь свободны от чар Бафомета. Анна всё ещё сохраняла свойства становиться плотной и осязаемой. Она держала в руках книгу – пособие о том, как себя вести с призраками.
– Бродильщик рассказал: сорок третья страница. Там всё описано, – пиратка подала мне книгу.
Жак молчал, но всем своим видом выражал нетерпение. Я догадалась, что он по-своему внутренне переживает о грядущей встрече с Марией. А ещё о грядущей свободе. Я открыла книгу и пробежалась глазами по странице. Книги сопровождали меня на протяжении всей моей миссии в Усадьбе Лесное Сердце. Во многом благодаря книгам я смогла разгадать тайну Усадьбы, снять проклятье и спасти душу Милены. И во многом благодаря книгам я познакомилась с новыми, но верными и преданными друзьями.
– Здесь сказано – нужна тёмная комната, желательно подготовленная и заряженная энергией магических предметов. Предлагаю провести сеанс в комнате Шакса. Она точно заряжена, – предложила я.
– Отличная идея, детка. Шакс умел проходить и водить людей, духов и души через врата сновидений. Его энергия поможет провести к нам Марию.
Я не сказала вслух того, что подумала. Что я бы сделала всё, чтобы провести к нам Шакса, ещё раз увидеть его, поговорить и сделать так, чтобы он обрёл покой.
С каждым мгновением Мышиный Король становился более задумчивым.
– Аннушка. Мы уходим. Не желаешь ли ты сыграть на прощанье? – обратился он внезапно к Повелительнице Морей, когда мы вошли в комнату Шакса.
Без Шакса эта комната представлялась пустой, сиротливой. Ещё тут холодно. Я поёжилась, прикрыла дверь.
– Я тебе сыграю там. У себя дома. Здесь я наигралась. Плохие воспоминания, знаешь ли. Здесь я умерла от чумы. И ты тоже. Не сочти за грубость, Жак.
– Здесь мои сокровища. Это мой дом. Но ты права, Аннушка. Я тоже не люблю этот дом. Я был привязан к сокровищам как к кораблю. Но я – Мышиный Король, и я могу захватить любой корабль, награбить любые новые сокровища. И в любой момент могу позволить себе Кровь Цыганки! И только с тобой и Марией. Давай, Смельчак, колдуй. Мне нужна Мария. Анне нужна Мария. Мышиный Король, Анна Бони и Мария Ридд неразлучны при жизни и после смерти. Мы вечны.
Оказывается, чтобы вызвать покойника или духа, вовсе не обязательно иметь спиритическую тарелку, жечь свечи. Место, его излучение, энергии, ауры и эманации имеют значение. А ещё имеет значение настрой. В книге Ирис о правилах поведения с привидениями описывалась мысль, что когда мы думаем о ком-то ушедшем, например об умершим близком, его душа нас слышит – особенно в том случае, если она пока ещё не воплотилась в новое тело.
Это правило распространялось только на тонкий мир, на иные мерности. Если думать о живом человеке и пытаться мысленно разговаривать с ним – он не услышит и не почувствует. Если он, конечно, не телепат. Потому что живые люди утратили связь с тонким миром. Автор книги писал, что у наших предков телепатия была в порядке вещей. И они поэтому следили за чистотой мысли. Ведь ненароком подумав о ком-то, они могли отвлечь и побеспокоить этого человека – всё равно что совершить нежданный телефонный звонок или ворваться с криками на частную территорию. Интересно, не тех ли предков описывал автор, которые прокопали громадные тоннели под Лесным Сердцем, катакомбы и Тёмный Лабиринт?
Ещё, чтобы вызвать покойника, кроме его зова, нужно настроиться на него всеми мыслями и эмоциями, отдать частицу своей энергии, жизненной силы – чтобы раскрыть ему дорогу и он смог бы воплотиться. Про жизненную силу я была не уверена. Я слишком устала, хотела спать. Но я готова сделать всё, что у меня получится. Я с удивлением поняла, что Жак и Анна это ценили. Когда я расположилась в любимом кресле Шакса, они встали по обе стороны от меня и стали ждать. Посмотрев внимательно на друзей-пиратов, я проговорила неуверенно, указывая на книгу:
– Здесь говорится, что приходящий дух может избрать одну из двух форм проявления – свободную форму, либо вселиться в медиума. Это зависит во многом от энергии тех, кто проводит вызов. Если энергии мало – чаще всего он вселяется. У меня сейчас мало энергии. Когда Мария вселится в меня – вряд ли я смогу что-то сделать. Я только хотела пожелать вам удачи и выразить надежду, что мы ещё встретимся.
Анна улыбнулась мне – лихо, задорно:
– Когда я буду петь свои песни, я буду смотреть вдаль за горизонт. И представлять, что они долетят до тебя и ты их тоже послушаешь. Не переживай ни о чём. Если суждено – встретимся, и я буду только рада.
– Живи ты в наши времена – ходили бы под парусами вчетвером! – Жак протянул мне руку.
Я попыталась её пожать, но Жак был неосязаем. Я не почувствовала его. Несмотря на это, мы остались довольны друг другом. Я заметила:
– Мы с тобой встретились в это время, когда я жива, и я очень этому рада, благодарю судьбу. Хоть и немного жалею, что мы с тобой мало пообщались.
– Зато как пообщались! Как – я имею в виду – близко! Я был в твоём теле! – заявил Жак весело. И с притворной опаской поглядел на Повелительницу Морей: – Я надеюсь, ты не ревнуешь, Аннушка?
– Будь на месте Смельчака другая женщина – я бы зарубила вас обоих саблей! Кстати, мою саблю я оставлю тут на память. Мне она ни к чему. Моя сабля – моё сокровище и моя подруга. Но Жак прав – не нужно привязываться к вещам. Сабля – всего лишь сабля.
– Привязываться к вещам, кораблям, людям и даже друзьям не нужно. С друзьями надо дружить, – заключил Жак. И требовательно обратился ко мне: – Я жду Марию.
– Я тоже жду, – напомнила Анна. – И я помогу её позвать. Делай, что надо, Смельчак, на меня не обращай внимания. Я спою песню, которую певала Марии во время первого знакомства, когда она попросила меня рассказать о себе.
Я сконцентрировалась, настроилась на мысли о Марии Ридд, бесстрашной пиратке, выдававшей себя за мужчину ради того, чтобы достичь мечты – сражаться на море. А Анна запела:
Есть на свете дамы, маркизы и графини.
Они нежны и прямо "кисейные богини".
Родилась я девой, но ужимки эти
Я свернула влево – и правильно, поверьте!
С детства меня знали как мальчишку в юбке —
Юбку я порвала и надела брюки.
Меня манила сила! И я пошла учиться.
Саму себя спросила – с кем мне первой биться?
Эх, подруга-сабля! Эх, звенят клинки!
Кто тут самый храбрый? К даме выходи!
Есть на свете сабли – они так выручают!
"Но они для дам ли?!" – дам я возмущаю.
Мужчины все боятся, считают меня зверем —
Одной, что ль оставаться?! Нет! Я в саблю верю!
Есть на свете парни – смелые, лихие —
Они из моих армий. Женихи?! Какие!..
Женихов не нужно, подружек быть не может.
Беру я город – дружно! Сабля всех тревожит!
Эх, подруга-сабля! Эх, звенят клинки!
Кто тут самый храбрый? К даме драться выходи!
Эх, подруга-сабля! Эх, звенят клинки!
Кто тут самый храбрый? К даме драться выходи!
Эх, подруга-сабля! Эх, звенят клинки!
Кто тут самый храбрый? К даме драться выходи!
Припев этой песни раздался уже в сновидении, звонким раскатистым эхом. У Анны безумно красивый обволакивающий мелодичный голос. Она безумно красиво играла на фортепьяно. Мир, запечатлевший легенду о Повелительнице Морей в книгах о женщинах-пиратах, так и не узнал гениального классического композитора и автора песен. И никогда не узнает. Как и о сокровищах Мышиного Короля, спрятанных глубоко в подземельях усадьбы Лесное Сердце.
Я так и не узнала, получился ли спиритический сеанс, удалось ли вызвать Марию, удалось ли Анне и Жаку поговорить с ней. Я так и не узнала, как и куда ушли Анна и Жак. Возможно, обрели покой или стали ангелами. А может, демонами – в перипетиях реинкарнаций и перерождений трудно разобраться, как и в замысле Рока. А возможно, они просто отправились в долгожданный "отпуск" прочь, как можно дальше от Усадьбы, где жили в заточении все эти триста лет. Захотели мир посмотреть, как Мелькор и Астр. Анна, возможно, отправилась навестить родной дом, который остался на другом континенте. Сейчас на месте её дома наверняка большой город, кишат машины, потоки людей.
Наверняка Анна там всё равно найдёт, чем заняться. Проникнет весёлым лихим привидением в какую-нибудь консерваторию и будет по ночам наяривать на рояле. А у Жака теперь не будет недостатка в винах – все погреба и винодельни перед ним открыты. И если у нас получилось позвать Марию, которая умерла от чумы в тюрьме за много сот или тысяч километров отсюда – значит, они втроём здорово повеселятся. Имеют на это право – они же пираты. Весёлый пират – мёртвый пират. Так сказал бы Мелькор.
Позднее утро застало меня спящей в уютном большом кресле у давным-давно не разжигаемого камина. Царила прохлада, но не такой кромешный холод, как тот, что тут был перед рассветом. В голове лёгкий туман и ощущалась небольшая дезориентация во времени и пространстве. Сквозь тёмные шторы падал дневной свет. Я пошевелилась, пришлось посидеть немного, чтобы кровоток в руках и шее восстановился.
В этом кресле любил сидеть Шакс. Он здесь дремал, то есть погружался в транс и проникал в сновидения, насылал кошмары, страдания, а также радость и заботу. Последнему он научился не так давно, но использовал умения на всю катушку – у него получилось стать отличным другом и полностью искупить свои грехи. Ничего не знала и знать не хотела, каким жестоким палачом и злым духом он был. Когда я познакомилась с Шаксом, он был получше многих теперешних живых людей. Взгрустнулось. Он так и не обрёл покой. Он исчез, навсегда, его вычеркнуло, стёрло ластиком. Ужасная участь, Шакс такого не заслуживает.
Внезапно меня кольнуло подозрение, что мне всё привиделось. Сколько я здесь нахожусь? Четыре дня? Может быть, уединение, одиночество, мистические картины Икабода Неверри и обилие чтения книг заставили моё воображение разыграться не на шутку? Я читала о таких случаях, когда человек, находясь в изоляции или в деривационной ванне, начинал видеть галлюцинации, грёзить наяву, конструировать неведомые миры. Что, если никакого Шакса не существовало, равно как и Мелькора, Астра, Анны, Жака?
В комнату аккуратно постучались. Моё сердце вздрогнуло и забилось чаще – мне показалось, что это Шакс, и он сейчас войдёт. Но нет, стук другой. Я хотела спросить, кто там, но закашлялась. Дверь приоткрылась, и ко мне осторожно зашли двое людей. Я их знала, много слышала о них, много изучила подробностей по их вещам, книгам, картинам. Икабод и Элеонора Неверри, дядя и тётя Милены.
В первые секунды я растерянно уставилась на них. Я не знала, что им сказать, как объяснить, кто я и что с ними произошло. Я была не готова к этому. Но Икабод избавил меня от таких хлопот. К моему великому изумлению, он произнёс, обращаясь к супруге:
– Так и есть, это она. Дорогая моя, Нора, это та самая девушка!
На его лице запечатлелась небывалая радость и благодарность. Он весь просветлел, словно помолодел. И Элеонора – тоже. Она почти что упала передо мной на колени, схватившись за сердце, но супруг поддержал её:
– Боже мой, да, я узнаю! Спасибо вам за всё! За всё, что вы сделали для нас! Я понятия не имею, как вас отблагодарить! Всё, что захотите.
– Я… не понимаю. Мы… вы… не знакомы… то есть я… я знаю Милену, её подруга Айра… познакомила нас, Милена отправила меня сюда… она беспокоится…
– Это долго объяснять, это странно. Мне проще это нарисовать, – проговорил Икабод, едва не задыхаясь от наплыва чувств.
– Икабод, милый, не надо ничего рисовать! Твои картины… от них оторопь берёт.
– Но я не могу не рисовать! Тёмный Человек… я зря плохо думал про него. Он помог разобраться. Он показал всё, разъяснил. Когда нас с Норой забрали, мы ничего не могли поделать. Мы спали – не могли проснуться. Но в какой-то момент я услышал Тёмного Человека, и он объяснил… Он показал, что с нами, где мы находимся…
Шакс. И здесь ты помог мне и семье Неверри, – я мысленно обратилась к ушедшему навсегда в никуда другу и искренне поблагодарила его.
– Мы вас видели во сне, – пояснила Элеонора. Она плакала слезами радости и облегчения. – Мы видели, как вы были в доме, делали всё, чтобы помочь нам и Милене, как потом шли через эти ужасные подземелья, искали нас. Мы хотели кричать вам, чтобы вам было легче нас найти – но не могли никак проснуться. А потом проснулись, и… сначала никак не могли ничего понять, поверить. Потом Икабод пошёл в библиотеку, увидел книгу…
– Книгу? – ахнула я.
– Историю семьи Неверри. Это тоже я видел во сне, – подсказал Икабод. – Как я захожу в библиотеку ночью или на рассвете, уже не боясь тех чудовищ, что готовы разорвать меня на части. Как я беру книгу, открываю на нужной странице и узнаю имя того, кто забрал нас. Побочный незаконнорожденный родственник, алчный, жадный, тщеславный. Он запятнал честь обоих своих родов – Неверри и Брабатусов, плод греха. Но осуждать его тоже грех – ведь всё началось с его отца, который хотел завладеть этой Усадьбой и колдовскими тайнами, проник сюда, соблазнил жену рыцаря.
– Я мало в это верю, – проговорила вдруг испуганно Элеонора. – Тому, что произошло, можно найти рациональное объяснение. Никаких колдовских тайн! Нас похитили люди, сектанты, очевидно. Дали яды, вещества, что мы не могли проснуться, а то, что мы видели во сне – такое иногда случается, когда видишь вещие сны. Произошло столько всего необъяснимого, что я бы предпочла не думать об этом. Иначе я сойду с ума. Главное – что мы здесь и мы живы. А то, что нас ограбили немного – так это пустяки; взяли ведь то, что по сути не совсем наше.
– Ограбили? – напряглась я. – Что украли?
– Да вот рыцаря украли, у библиотеки. Стоял тут. Вы, наверное, не видели уже, рядом с библиотекой стоял рыцарь, – принялась убедительно доносить Элеонора. – А ещё статуи на третьем этаже подменили. Стояли одни, жуткие, наводили всегда оторопь – дед Икабода их откуда-то привёз из заморских стран. Теперь поставили весьма симпатичных горгулий, с благообразными, почти святыми выражениями лиц!
Я одновременно чуть не рассмеялась и не ужаснулась. Ведь горгульи скоро исчезнут, потому что улетят в Туркей в клан Торре! То есть будет ещё одна кража-пропажа.
– Да, ещё и манекены пропали из зала. Они тоже наводили оторопь. Помню – едва первый раз их увидела – поклялась в залу вообще не заходить! – поделилась Элеонора. – Но это всё глупости, старческий маразм, суеверия. И всё же, я рада, что пропали такие жуткие вещи из этого дома. С их исчезновением дом стал более дружественным и безопасным.
– Этот дом всегда был дружественным и безопасным, потому что это наш дом! – гордо заметил Икабод. – Да, я боялся того, что здесь происходит. Но всё позади. Ни одно другое место в мире не вдохновляло меня на творчество так, как усадьба Лесное Сердце!
Элеонора умоляюще и одновременно убито закатила глаза. Ей явно не импонировал энтузиазм мужа снова рисовать диковинные картины.
– Все минусы я стараюсь рассматривать как плюсы. С нами произошли странные и ужасные вещи. Зато теперь у меня столько пищи для написания новых картин! – восхищённо произнёс господин Неверри. – Да и книга с историей нашей семьи – бесценный материал! Я никогда не видел её раньше, хоть знаю свою библиотеку как пять пальцев. Это вы нашли её? Ещё я обнаружил книгу Хубертуса Лысого, со всеми страницами – немыслимый, редчайший экземпляр! Может, про нее вы тоже знаете, откуда она?
– Конечно знаю. Эту книгу вам передала в подарок Милена. Она, кстати, едет сюда. А первую книгу мне помогло найти чудище, которое жило в библиотеке, – ответила я чистую правду.
– Чудище? – ахнул Икабод.
– Милена? Едет сюда! – ахнула Элеонора.
Вдруг мы услышали снизу голоса, среди которых я узнала, к своему удивлению, голоса Айры и Ирис.
– У нас гости! Нас зовут, – прислушался Икабод.
– Милена! – Элеонора радостно выбежала им навстречу, супруг последовал за ней.
Когда я вышла, я стала свидетелем трогательнейшей сцены. Милена, плача от радости, счастья, умиления, обнимала дядю и тётю. Дядя и тётя тоже плакали. Слёзы текли даже по лицу Ирис, скромно стоящей чуть в стороне. Кажется, я тоже всплакнула. Не лила слёзы лишь Айра – это ей не позволяла профессиональная этика. Но в глубине души она всё равно наверняка плакала, соучаствовала тому, что семья встретилась, воссоединилась в своём родовом доме. Семейное проклятье снято, во многом благодаря моим новым друзьям. Если бы не они, не их помощь – я вряд ли бы справилась. Подумав о друзьях, что кое-кого из них я больше никогда не увижу, я почувствовала, как мои слёзы падают на одежду.
Потом Элеонора спохватилась, что мы все голодны. Это так и было на самом деле: Айра, Ирис и Милена почти ничего не ели в дороге, стараясь быстрее приехать сюда, я последний раз ела лёгкую сухомятку вчера вечером, перед тем как спуститься в Катакомбу, а Икабод и Элеонора не ели почти три недели. Хозяйственная Элеонора пошла готовить, Милена кинулась ей помогать. Ирис тоже изъявила желание помочь женщинам, хоть и очень желала посмотреть библиотеку.
Икабод отправился в гостиную, прибирать воцарившийся там беспорядок. Валявшаяся разбитая посуда и мебель, грязь – это свидетельствовало о том, что тут происходила битва Анны Бони с пиратами Прокопа по-настоящему, а не в моём воображении или сновидении. Мы с Айрой хотели ему помочь, но он настоятельно отказался. Я же решила быстро обежать дом, проверить, не осталось ли каких следов Дагона, в целом убедиться, что всё в порядке. Айра решила пойти со мной, заодно и поговорить. Мы задержались за разговором на чердаке, после того как обошли Усадьбу с самых низов – с винного погреба, и убедились, что никаких спрятавшихся по углам Летучих Гончих и Медуз больше не было.
– Предлагаю бросить монету, чтобы решить, кто из нас расскажет первым, – психолог сыграла дипломата.
– Мне нечего рассказывать. Когда я пришла сюда, Икабода и Элеоноры не было. Я прочитала несколько книг, поняла, что их похитил Древний и содержит под землёй, спустилась туда, сразилась с этим Древним и привела их обратно домой, – лаконично ответила я.
– Ну ты даёшь, Клот. Древний… Ты же напишешь подробный отчёт, не так ли?
– Я постараюсь. Мне нужно собрать мысли в кучку. Мне помогали потусторонние силы. Тебе, должно быть, тоже, раз ты убедила Милену сюда приехать.
– Ох, и не говори! В первый день она была ни в какую. Во второй день наметился прогресс. Она решилась поговорить со своим женихом, объясниться в своих чувствах. Выяснилось, что её этот жених настолько сильно влюблён в неё, что не мог даже мечтать о взаимности. Ну, там всё сложно и запутанно, то есть он комплексовал, считая её слишком сильной, независимой, неприступной. А когда она раскрылась перед ней самой собой, показала, какая она настоящая – беспомощная, женственная – он растаял и поклялся оберегать её и защищать. А потом в ночь на третий день, позавчера то есть, ей приснился чудесный сон. Будто она и этот её жених благополучно живут в этом доме, и у неё родилась дочь, которую Милена назвала Анна-Мария.
– Анна-Мария?! – ахнула я.
– Да, я сама удивилась! Милена убеждена, что это пророческий сон, что его послал ей Бог или души её родителей, благословили на совместную жизнь и брак с её женихом. С тех пор она стала изо всех сил уговаривать меня сама, чтобы мы приехали в усадьбу как можно скорее. Но Ирис меня напугала. Она узнала, что здесь творились страшные аномальные вещи. Она добыла неизданную рукопись Карин Бартул, её секретные мемуары. Карин написала автобиографию, но издала лишь половину. Другую половину не издала, но её хранили в архивах. Эта половина напоминала фантастический роман. Карин рассказывала, как в усадьбе с ней вошли в контакт шестеро привидений и чудовищ, попросили снять проклятье, привязывающее их к Усадьбе, затем убедили пойти в библиотеку. А там на неё напал жуткий монстр, из-за чего она едва не сошла с ума и бежала из этого зловещего дома средь ночи, поклявшись никогда сюда больше не возвращаться. Пытаясь справиться с безумием и кошмарами, она начала усиленно писать книги, сначала – о том, что она пережила, потом – фантазии на тему любви, потому что тоже была влюблена. Первый её роман "В объятиях прекрасного принца" принёс ей оглушительный успех.
Ирис сопоставила записи Карин с тем, что рассказывала Милена о своих снах. Выявились закономерности. И Карин, и Милена боялись библиотеку, боялись комнату с камином. Милене снились оживающие статуи горгулий, Карин тоже описывала двух горгулий, она их называла Астр и Мелькор. Ирис изучала эту усадьбу и выяснила, что здесь жили пираты – Жак Соурис по прозвищу Мышиный Король и сама Анна Бони, незадолго до того, как скончаться от чумы. Карин утверждала, что контактировала именно с ними. Ещё она описывала живого рыцаря в громыхающих доспехах и жуткого злобного духа, который при жизни был кошмарным палачом. Якобы он владел тайной силой манипулирования, влияния и умел подчинять, воздействовать на людей – так, что Карин начала испытывать к нему нечто вроде симпатии, которая её пугала.
Из-за всего того, что откопала Ирис, я начала тормозить Милену, сказав, что сперва дождусь сообщения от тебя, и связалась с тобой по рации. Ты ответила мне, что всё в порядке. И мы решили приехать.
– Карин и Икабод ошибались, считая монстрами тех, кто монстрами не был. Но их нельзя осуждать. Потому что здесь мало кто смог бы разобраться, кому верить, кому нет. Наш враг, который угрожал семье Неверри, играл на этом. Он делал всё, чтобы мы верили его рабам и наветам, а тех, кто восставал против него, считали неприятелями.
– Здесь что, шла повстанческая война между бандитскими группировками демонов и чудищ?
– Да, так всё и было. Демон Ночи – Бафомет и Древний Ужаса – Дагон. Они тут не поделили территорию. Бафомета интересовали магические сокровища. Которые сейчас погибли под обвалом, скорее всего. А Дагона интересовали души Неверри. И я начинаю догадываться, почему. Икабод – талантливейший художник, он рисует то, что есть на самом деле, только далеко, в других измерениях. То есть у него развит дар дальновидения. Милена, скорее всего, экстрасенс, раз видит вещие сны. Либо она медиум и открыта контактам с тонким миром. Древние и демоны проявляют интерес к людям со сверхъестественными способностями.
– Я с тобой полностью согласна, – горячо заявила Айра. – Нам многое предстоит выяснить о семье Неверри.
– Думаю, что та книга, об истории этой семьи и этого дома, прольёт свет, – задумчиво проговорила я.
Внезапно мы с Айрой обе вздрогнули, потому что Ирис, подкравшись к нам сзади совершенно бесшумно, вдруг с неистовым любопытством вопросила:
– Книга? Что за книга?
– Я нашла Дневник Джакомо-старшего, деда Икабода. Он лежит в библиотеке.
