Анна Гращенко
НИИ ядерной магии
– Поищи его на заднем дворе, – услышала она женский голос.
Фима обернулась и увидела очаровательную женщину с подносом в руках. На том стояла чашка дымящегося чая, блюдечко с мёдом, кувшинчик сливок и пиала с малиновым вареньем, плюс пара овсяных печений. Женщина грациозно наклонилась и оставила поднос у двери.
– Наверняка опять улизнул, хулиган, – сказала она беззлобно. – А ты его проведать или просто задание занести?
– Я… – замялась Фима.
– Давай я сделаю ещё одну чашку чая, как тебе идея?
Женщина поправила бирюзовые юбки платья и перекинула за спину толстую белокурую косу. Та была окружена несколькими косичками потоньше и украшена крупными бусинами и драгоценными камнями.
– Прекрасная, – сказала Фима то ли про идею, то ли про женщину.
В итоге она действительно нашла Сашу на заднем дворе. Тот возился в теплице, которая вмещала в себя всего три грядки. Из влажной почвы росли шпинат, солодка и пустырник. Блондин-согреватель сидел на коленях перед готовой вот-вот зацвести солодкой. Бело-фиолетовые свечки уже торчали строго вертикально, будто наслаждаясь тем, как все ими любуются.
– Привет! – поприветствовала его Фима с гулко бьющимся сердцем. – Я принесла вот.
Она достала из сумки-шопера свёрнутую оранжевую куртку и проняла её парню.
– А, это ты, – он улыбнулся и совсем неэлегантно высморкался в тряпичный платок.
– Ты заболел, – Фима виновато уставилась на носки своих ботинок.
– Зато ты здорова, – Саша выглядел чертовски гордым собой. Похоже, не одна Фима называла его героем-согревателем, он был того же мнения. – Оставь себе.
– Но…
– Мне приятно будет, – хмыкнул он и задержал взгляд на девушке.
Она снова чудесно выглядела, хоть и была одета в школьную форму. Но та была как с иголочки: все стрелки, манжеты и воротнички, нашивки и пуговки – всё было идеально.
– Знаешь эти растения? – спросил он вдруг.
– Ну, то шпинат, – девочка ткнула в ярко-зелёные листья на дальней грядке.
– А, да, это матушкина часть, – смущённо пробормотал он. – А эти две грядки – мои.
– Пустырник и солодка?
– Ого! – юноша поднял брови. – А ты шаришь.
«Ещё бы не шарить, когда тётушка так гоняет по лечебным травам», – подумала она.
– Как ты их вырастил? – Фима приблизилась к растениям, заметив, наконец, важную деталь. – Для них же не время и не место.
– Хе-хе, моя гордость, – Саша театрально задрал нос. – Это мои разработки. Мне разрешили понемногу писать заклинания, – пояснил он.
– О-о-о, как интересно! – девочка наклонилась, чтобы рассмотреть растение ближе. – Что ты улучшил? Семена или землю?
– И то, и то, – парень растянул губы в довольной улыбке, которую разве что из космоса не было видно (что не точно). – Плюс, я работаю над этим, – он обвёл руками парник. – Хочу сделать теплицу, которая сможет создавать идеальную имитацию сезонов и широт.
Саша продолжал углубляться в детали, рассказывал про руны на каркасе и закладах в почве, а когда обернулся, увидел такое обожание на лице Фимы, что даже потерял равновесие и пошатнулся. Никто ещё не проявлял к его разработкам такого интереса. Конечно, родители его очень поддерживали, учителя хвалили, а одноклассники довольно хмыкали, но чтобы вот так – никогда. Девочка стояла с раскрытым ртом и глаза её сияли как две лампочки. Она ловила каждое Сашино слово и была наполнена энтузиазмом до краёв. Вдруг она рухнула на колени рядом с грядкой (и Сашей), выпалила:
– Можно я помогу?
Он добродушно улыбнулся и поднял тёмные брови:
– Не знаю даже. А чем? Тебе уже разрешили колдовать?
– Ещё нет, но даром мне никто пользоваться не запрещает, – она коварно улыбнулась. – Я очень-очень-очень хочу помочь! Прямо очень-очень-оч…
– Хорошо, хорошо, – Саша беззлобно рассмеялся. – А какой дар у тебя?
– Давай лучше покажу! – она воодушевлённо схватила разложенный рядом с садовыми инструментами пергамент. – Ага, вижу. Дай карандаш, пожалуйста.
Вскоре обычный оранжевый карандаш с красным ластиком лёг в её ладонь.
– Меня Сашей зовут, кстати.
– Ой! – Фима аж вскочила от волнения, поняв, что она даже не представилась, а уже схватила его вещи. – А я Фима.
– Рад познакомиться, Фима.
– И я.
Видя его тёплую улыбку, девочка успокоилась и вновь устроилась прямо на прохладной земле. Борясь со смущением, она всё же сконцентрировалась на Сашиных записях и зарисовках. Ей понадобилось около десяти минут, чтобы те ожили перед её взором и раскрыли свои секреты. Фима сделала несколько пометок и, довольная собой, протянула пергамент Саше. Он внимательно изучил исправления и выпалил:
– Но это же ерунда. Пестряк Удлинённый, серьёзно? У нас есть небольшой выводок этих жуков в аптеке, конечно, но…
– А ты попробуй, – серьёзно предложила Фима.
Она прижимала к боку сумку с уже её курткой и очень надеялась, что Саша рискнёт и активирует обновление по её схеме. Тот скептично хмыкнул, но всё же встал и двинулся в сторону аптеки. Спустя несколько минут он вернулся с маленькой прозрачной склянкой. В той ползали три глянцевых чёрных жучка с красивыми длинными усами. Вновь опустившись перед бутонами солодки, парень достал жуков и, держа их в ладони, ещё раз сверился с пергаментом. Он совершил несколько плавных пасов руками и, прислонив кулак к губам, тихонько шепнул жукам:
– Набъдети.
Сделав это, он раскрыл ладонь. Секунд десять ничего не происходило, а потом жуки встряхнулись и подлетели к плотно закрытым бутонам. Те соцветия, которых жучки касались усами, плавно раскрывали листья и наполняли воздух сладковатым ароматом. Спустя ещё пять минут, солодка была в полном цвету, и жуки отправились в почву – стимулировать рост её корня.
– Вот это да, – восхищённо протянул Саша. – Откуда ты знаешь это заклинание? Оно потрясающее!
– А я и не знала, – Фима смущённо гладила острые цветы. – Я его только что придумала. Это и есть мой дар.
– Детка, ты точно в норме? – вырвал Фиму из воспоминаний голос тётушки.
Девушка вздрогнула и потёрла переносицу: нет, она не была в норме. Но должна собраться.
– Как Красибор, тётя?
– Ты его хорошо подлатала, зайка. Я долечила кое-какие травмы, а сейчас его уже погрузили вместе с Сашей в машину скорой. Аметист прислал.
– Дядя Аметист? – удивилась девушка. – Я думала, он на пенсии.
– Так оно и есть, я связалась с его сыном. Уже ждёт в первой городской их обоих. А у нас с тобой, малышка, – она нежно взяла Фиму под руку, – сейчас другая задача. Расскажи мне всё, что произошло. Всё, что помнишь и что заметила.
Они направились в гостиную, и Фима пересказала тётушке всё, что помнила. Она решила не утаивать ни одной детали, и рассказала даже о злой воде в общежитии.
«Мальчики пострадали, – думала она. – Время для тайн закончилось, мне нужна помощь».
Тётушка слушала её внимательно, но успела параллельно с тем заварить чай с листиками мяты и разлить его по чашкам. Между делом она шепнула пару словечек прямо в отдушник самовара – крохотное заклинание, размером с ноготок, чтобы немного племянницу успокоить и придать ей равновесия.
– А где вы читали? – спросила она, когда Фима завершила свой рассказ.
– Прямо здесь.
– Кто из вас где сидел?
– Я тут, а Красибор вон за тем стулом.
Тётушка села, куда указывала Фима. Погладила накрахмаленную скатерть. Кольца её, увенчанные огромными драгоценными камнями, пускали солнечных зайчиков на стены и потолок.
– Ты помнишь, где лежали книги и ваши записи?
Девушка растерялась. Но через секунду она собралась и напрягла память.
– Думаю, стопка ещё не изученного стояла вот тут. Здесь лежали мои книги – я листала сразу две, а тут – мой блокнот. Не помню точно как лежало всё у Красибора, но он прошерстил три тома, и, кажется, там же их и оставил. А конспекты писал на обычных листах для принтера, они перед ним стопкой лежали.
– Это хорошо, – задумчиво произнесла Негомила. – Детка, у меня есть предложение.
– Да, тётушка?
– Нам нужно во что бы то ни стало узнать, две вещи. Первое: из-за чего нападавшие вообще пошли в наступление. Чуйка моя шепчет, что дело в книгах, вы нашли в них что-то, чего знать не должны были.
– Если бы Саша разрешил мне их отфотографировать, – сокрушённо пробормотала Фима.
– Ты будто его не знаешь, – Негомила перегнулась через стол и, добродушно улыбнувшись, погладила плечо племянницы. – Сфотографировать его прелесть? Ха!
– И то правда, – Фима чуть смягчилась, согретая тётушкиной лаской. – А что второе?
– А второе, – взгляд опекунши стал более мрачным и жёстким, она вдруг сжала девичье плечо. – Почему на тебя они не напали?
– Не знаю, – выпалила Фима и рефлекторно стряхнула тётушкину руку.
– Конечно не знаешь, милая, – успокоила та её. – Но нам это предстоит выяснить. Однако, зайка, – тётушка вмиг оживилась и вновь расправила несуществующие складки на скатерти. – Начнём по порядку. Сначала, как говорится, цветочки. А ягодки – потом.
– Тётушка, я не помню почти ничего из своих конспектов, там было так много растений! Возможно, если мы найдём такие же книги…
– В этом нет необходимости, милая, – отрезала тётушка мягко. – Ты размышляешь, как обычная девушка. Совсем позабыла, что ты ведьма?
– Я растратила всю магию.
– Ещё бы, ты вытащила с того света красавчика! – Негомила всплеснула руками. – Более того, ты даже черпнула силы в кредит. Потратила больше, чем было. Это очень сложно, и я впечатлена твоим порывом. Но я же перед тобой, милая!
Тётушка трижды щёлкнула пальцами, и Фима ощутила, как выпрямляется её спина, мышцы крепнут, а взгляд становится яснее. Её тело вновь было наполнено ведьмовской силой – ровно настолько, чтобы оно выдержало и не сломалось.
– А теперь, Фимочка, пора воспользоваться твоим даром, – тётушка старалась скрыть азарт, её охвативший. И ей это неплохо удавалось. – Придумай заклинание, которое поможет нам найти ответы.
Глава 14
Микроскоп призывно подмигивал Роману Игнатьевичу, но мужчина на заигрывания прибора не отвечал. Он чуть покручивался на круглом табурете и почёсывал подбородок, погрузившись глубоко в свои размышления. В руках мелькал, поблёскивая в свете люминесцентных ламп, маленький золотистый лис, бегущий по растущей луне.
– Ромчик, как там результаты? Ромчи-и-ик!
Визгливый голос женщины впился было ему в мозг, но тут же отскочил: Роман был слишком сосредоточен. Он вспоминал последние месяцы с мамой, искал странности и закономерности. Чуйка, которая у Романа была сильнее, чем у других, уверяла, что многие ответы сокрыты в прошлом. Иначе зачем бы это прошлое вновь нашло к нему путь в лице Жанны?
Мужчина вновь набрал номер лучшего друга, но Красибор не брал трубку. Это ужасно тревожило, отчего-то Роману казалось, что случилось что-то совершенно непоправимое. Телефон Фимы и вовсе был недоступен. Роман ругал себя за то, что не узнал у них заранее адрес или хотя бы направление. Он понятия не имел, где искать этих двоих, если дело примет совсем плохой оборот. В какой-то момент он открыл с телефона форму заявки на участие в популярном шоу, соревновании экстрасенсов. И это пока что была лучшая из его идей.
«Не надо было разделяться, – ворчал он у себя в голове. – Сколько смотрим ужастиков, а всё как об стену горох».
– Ромчик! – раздалось прямо рядом с ухом. – Ре-зуль-та-ты!
– Ага, – отозвался учёный.
Он поднял над головой несколько листов с данными эксперимента, даже не взглянув на красноволосую фурию у него за спиной. Светлана Степановна грозно хмыкнула и выхватила листы.
– Опять в себе, – недовольно бросила она. – Снова о девках своих небось мечтаешь? Развратник, только портить девчонок и можешь!
– Светлана Степановна! – Роман крутанулся на табурете и уставился на коллегу. – Я должен вам признаться.
– Мне?
Женщина изумлённо замерла: одно огромное красное пятно. Она собрала волосы в высокий хвост, и тот плавно перетекал в ярко-алый шёлковый комбинезон того же цвета, что и шевелюра Светланы Степановной. Она сумела подобрать даже туфли на высоких шпильках точно того же оттенка. Издалека казалось, что женщина облачилась в скафандр и вот-вот начнёт высадку на Марс, готовая слиться с поверхностью планеты, подобно хамелеону.
– Уже некоторое время я не думаю ни о каких леди, – сказал Роман с серьёзным лицом. – Потому что могу думать лишь о вас.
Лицо женщины вытянулось, недоумённое «что-о-о?» застыло на губах.
– Я пытался бороться с этим, Светлана Степановна, – пошёл Роман в наступление. – Бог свидетель, я сопротивлялся своим чувствам до последнего. Но я пал. Пал перед любовью и готов пасть пред вами, – он действительно рухнул на колени перед ней и, вцепившись пальцами в скользкую ткань комбинезона, выдохнул со всей страстью: – Светлана Степановна!
– Ромчик, ты офигел?! – завопила женщина так высоко и громко, что стёкла в лаборатории дрогнули в напряжении.
– Никак нет, Светлана Степановна! – Роман прильнул к штанине коллеги и громко втянул аромат ткани.
– Ромчик, ты чего?! – она выдернула штанину из его дрожащих пальцев и отступила на два шага назад, прижимая к груди бумаги. Казалось, ошеломлённая женщина была в секунде от того, чтобы перекрестить его.
– Нет, не уходите, Светлана Степановна! – женщина не послушалась и с грохотом выбежала за дверь, похрюкивая от ужаса. – Ну или идите в жопу, – добавил он спокойно и поднялся на ноги.
Довольный тем, что отвадил назойливую коллегу минимум до конца дня, Роман вернулся за стол. Кулон с лисой лежал там же, рядом с микроскопом. Готовый, чтобы его тайну разгадали.
Роман напряг память:
– Мам, что за имя тупое? – выпалил Ромка, семилетний рыжий пацан, когда его мама уже нажала на звонок рядом с калиткой.
То были высокие чугунные ворота, заросшие цветущими вьюнками. На каждой створке была выведена огромная буква «Б» тонкой ковки.
– Ну вот такое имя, малыш, – ответила женщина и чуть нахмурилась, – Совсем не тупое! Где ты слов таких набрался?
– От тебя, – честно ответил мальчик.
Мама его засмеялась и присела перед ним на корточки. Перед конопатым носом качнулся любимый мамин медальон: лиса и месяц. Молодая женщина с такими же ярко-рыжими волосами, как и у сына, заправила тому непослушную прядку за ухо. Её вытянутое лицо выглядело мягким и добрым, зелёные глаза сияли.
– Всегда нужно начинать с себя, да, малыш?
– Да, – бесхитростно подтвердил Ромка.
– Умница. Маме тоже нужно об этом помнить.
По высоким скулам женщины бежали веснушки, а в ушах раскачивались крупные тяжёлые серьги. Украшавшие их изумруды весло подмигивали Ромке.
Наконец, раздалось тихое жужжание: одна из створок ворот сдвинулась в сторону, пропуская визитёров внутрь.
Роман Игнатьевич цокнул языком: дальше в памяти был провал. Он знал, что в тот день впервые познакомился с Красибором, и на этом всё. И то, первую встречу их он даже не помнил. Просто знал, что было вот так. Его друг знал не больше: его воспоминания обрывались примерно в тот же момент. Последнее, что помнил Красибор – это как раздался звонок от ворот. Какое-то время, открыв для себя это совпадение, друзья пытались восстановить хронологию событий и заполнить брешь в памяти. Разговаривали с отцами, сёстрами, пробовали достать записи с камер наблюдения – но всё без толку. Это был последний раз, когда Роман видел маму.
После того вечера потянулись бесконечные дни поисков, общения с полицией, неверия в случившееся. Потому что на следующее утро его мама пропала.
А полгода назад пропала и мама Красибора. Лишь сейчас Роман задумался – совпадение ли это? Чуйка кричала, что нет, не совпадение. Пусть и прошло почти двадцать лет, а Алису Бурнастову уже давно никто не ищет, что-то связывает этих женщин и их исчезновения.
Роман поднёс кулон к глазами, внимательно вглядываясь в маленького зверька и сырную поверхность луны. Мама обожала этот кулон, никогда не снимала. Тем страннее, что маленький Ромка нашёл его у себя под подушкой в своё первое утро без мамы.
«Да что-то же должно быть в тебе, а? Не бесполезная же ты зверюга», – сердито подумал он.
«Нет, совсем не бесполезная», – ответила ему Чуйка.
Роман прекрасно знал, если Чуйка обретает голос – он близок к какому-то важному открытию.
«Раз так, посмотрим-ка на тебя поближе».
Мужчина осторожно вытащил приборное стекло из-под линзы микроскопа и поместил вместо него кулон. Выставил самое низкое увеличение и взглянул в окуляры. Сначала он, как водится, видел прекрасное размытое ничего. Затем поиграл с приближением объектива, пока не поймал чёткую картинку.
– Ну что ж, ну что ж, – бормотал он вслух, медленно перемещая украшение на предметном столике. – Вау, даже шерсть есть!
Роман выглянул из-за окуляров и взглянул на лису: невооружённым взглядом узор шерсти практически не был заметен. Он присвистнул, поражённый тонкостью работы мастера, и вернулся к увеличенной картинке. В какой-то момент ровный узор шерстинок был нарушен сумбурными чертами и даже завитками. Будто именно в этом месте – на задней лапке – что-то с лисой случилось нехорошее. Заинтересованный, Роман достал смартфон и зачем-то оглянулся. Хотел убедиться, что никто не видит, какой ерундой он занят. Однако, в кабинете мужчина был один, а потому со спокойной душой поднёс камеру телефона к окуляру и, поймав изображение, сделал снимок. Потом чуть передвинул кулон, чтобы увидеть вторую часть беспорядочных штрихов, и повторил фотосессию. Таких фотографий у него получилось пять.
«Всё верно делаешь», – хвалила его Чуйка, когда Роман накладывал друг на друга распечатанные фотографии.
Он совмещал чёрно-белые распечатки так, чтобы увидеть финальный рисунок целиком. Это заняло у учёного некоторое время, но в результате он внимательно уставился на непонятный ему, но определённо специально нарисованный узор. Зигзаги сменяли острые пики треугольников, а после все они закручивались в спирали. Под всем этим великолепием Роман с удивлением прочитал слово, собранное из маленьких чёрточек-шерстинок: «извет».
«Нашёл, нашёл!» – ликовала Чуйка.
«Нифига не понятно,» – расстраивался Роман.
Он в восьмой раз набрал поочерёдно Красибора с Фимой – и в восьмой же раз услышал лишь гудки да сообщение о том, что абонент и не абонент вовсе. Тогда он обратился к давнему другу, который крайне редко его подводил и всегда был в зоне действия сети: к онлайн-поисковику.
– Окей, Гульнар, «извет значение», – пробормотал Роман и нажал ввод.
ИЗВЕТ – ИЗВЕТ, извета, муж. (книжн. устар.). Донос, клевета. Толковый словарь Ушакова. Д.Н. Ушаков. 1935 1940
Роман прочитал ещё пару результатов поиска, все словари давали примерно одно и то же толкование. Удивлённый находке, он ёрзал на стуле, не веря своему счастью. Что-то сдвинулось. Спустя столько лет, он узнал нечто новое, нашёл зацепку. И если это и не поможет найти её, то даёт шанс хотя бы узнать, что с ней случилось. Ради чего Алиса Бурнастова оставила любимых сына и мужа, куда ушла? По своей ли воле, или её заставили так поступить?
Сейчас, на неудобном вращающемся табурете, сидели двое: научный сотрудник Роман и семилетний пацан Ромка. Оба они скучали по маме и мечтали вновь её обнять, уткнуться лицом в шею и знать, что они в безопасности и любви. Но сейчас обоим им нужно набраться терпения, иначе общее их сердце будет разбито так сильно, что никакая магия на свете не сможет эту рану залечить.
– Кто же тебя оболгал, мама? – протянул Роман, подняв кулон перед собой.
И тут же вскочил, как ошпаренный: ведь кулон был совсем другим. Мужчина в очередной раз огляделся, но в кабинете по-прежнему был один. Значит, украшение то же, никто не смог бы подменить его и остаться незамеченным. Да Роман сидел лицом к двери, в конце-то концов! Нет, это был тот же самый кулон его матери. Роман погладил изделие, понюхал его и даже лизнул, но Чуйка ничего ему не подсказала. Загадок здесь больше нет.
Лиса бежала по серпу луны целых двадцать лет. Но наконец она прибежала к своей цели. И теперь её пушистым лапкам нужен отдых, вот и всё.
Глава 15
Когда привыкаешь к тому, что что-то несёт в себе опасность, уже не ищешь способа проверить это или испытать себя. Фима, как девушка разумная, не проверяла, точно ли нельзя совать шпильки в розетки, протыкать ладони разделочным ножом или использовать свой дар.
Насчёт последнего она, конечно, покривила бы душой, сказав, что никогда не использовала природный талант. Но каждый раз дотошно проверяла, точно ли она одна, точно ли никто не сможет подслушать или подсмотреть. И, конечно же, использовала дар только в самых крайних случаях. Например, когда нужно было срочно придумать способ устоять перед чарами наглого коллеги. Или произвести впечатление на мальчика, который понравился.
Фима поморщилась, чувствуя, будто её поймали на горяченьком. Тётя впервые просила её не скрывать дар, а использовать его. Да, безусловно, ситуация была страшная. Опасность пропитала воздух и дышать было сложно. Но девушка ничего не могла с собой поделать и ошарашено уставилась на тётю:
– Прости, что? Придумать заклинание?
– Конечно, деточка, – с готовностью кивнула тётушка Негомила. – Что тебя смущает?
– Ну, вроде как… – Фима растеряно всплеснула руками. – Всё!
– Милая, – вкрадчиво произнесла тётя, – я понимаю твоё смятение.
– И? – Фима таращилась на женщину, как баран на самые непонятные ворота в её жизни.
– Я настаивала, чтобы ты держала в тайне свой дар до ритуала совершеннолетия, но отчаянные времена требуют отчаянных решений, – Тётушка присела рядом и накрыла её ладонь своей. – Твои друзья сильно пострадали, и я боюсь за тебя, милая. Тебе стоит использовать все инструменты и возможности, чтобы разобраться в том, что происходит.
– И как мы это устроим? – девушка кивнула в сторону окон. – Тут толпа народа, они же услышат или почувствуют.
– Уже нет, – успокоила её тётя. – Прислушайся, зайка.
Фима нахмурилась, но послушно закрыла глаза и напрягла слух. Через несколько секунд её уши уловили тихий шёпот, который сливался с шелестом леса за окном: «Таи, таи, таи…».
– Я даже не заметила, как ты наложила заклинание тайны, – удивилась девушка.
Тётя гордо хмыкнула:
– Учись, зайка, пока я жива. На ближайшие пару часов ты в вакууме: никто тебя не только не услышит, но и не почувствует. Так что соберись, милая, тебе нужно постараться.
– У тебя уже есть какие-то идеи, тётя? – встрепенулась Фима. – Не зря же расспрашивала о том, что где лежало.
– Это, крошка, направление мысли, не более того. Если мы узнаем, что именно в ваших конспектах было ценно, это может дать много ответов.
– А если не хватит маны?
– Чего не хватит? – тётушка Негомила подняла бровь.
– Волшебства.
– Вся моя сила будет твоей в таком случае, детка. А пока я пойду помогу на развалинах, хорошо?
– Конечно, тётя, ты нужна там, – задумчиво пробормотала Фима, уже не глядя на опекуншу.
Она внимательно уставилась на стол перед собой. Провела руками по скатерти, которую когда-то вышивала сама, вкладывая в каждый стежок свои тепло и любовь.
– Как же мне поговорить с тобой? – протянула Арифметика, обращаясь то ли сама к себе, то ли к скатерти.
Она поднялась и погладила спинку стула:
– Трогал ли тебя кто-то ещё сегодня?
Обошла стол по кругу, нежно проводя кончиками пальцев по его поверхности. Осторожно коснулась уже остывающего самовара, прошлась пальчиком по ободку чашки, подошла к окну. Глядя на то, как тётушка разговаривает с сородичами, прочесавшими уничтоженные теплицы вдоль и поперёк, Фима прижалась к раме и обратилась к окну:
– Глядел ли кто-то в тебя, когда самое любимое место моего близкого человека превратилось в руины, а другой человек заглянул за черту жизни?
«Да», – раздалось у неё в голове почти неслышно. Ведьма Арифметика мягко повела плечами, благодарная тому, что дом по-прежнему любил её и принимал. Благодарно кивнув, девушка вернулась за стол и схватила один из чистых листов. Ручку пришлось поискать: одна пропала окончательно, а вторую – Красиборову – она отыскала под буфетом. Наконец, девушка вновь наполнила чашку остатками мятного чая и устроилась на массивном стуле.
Она ещё раз погладила скатерть, даже прижалась к ней щекой, а потом шумно вздохнула и принялась рисовать. Рука её двигалась сама и на первый взгляд страница заполнялась сумбурными каракулями. Но Фима продолжала рисовать, линии накладывались друг на друга, и через какое-то время ведьма уже могла различить причудливую пузатую четвёрку.
«Хм… Четыре этапа, элемента? – размышляла она про себя, поворачивая рисунок то так, то эдак. – Только лишь вещи смогут мне что-то рассказать, но как бы мне почувствовать то же, что и они… Да и возможно разве такое?»
Вдруг Фима замерла и нахмурилась. Пазл начал складываться у неё в голове, идея уже вертелась на языке. И когда спустя примерно полчаса тётушка Негомила тихонько заглянула в комнату, боясь помешать творческому процессу племянницы, заклинание было готово.
– Тётя, мне нужно олово, много олова! И твоя сила, в одиночку тут не хватит резерва никому из ведовского народа. Даже тебе или Паш Пашичу.
– Ого, – только и выдала тётя.
Она как никто понимала: раз, по мнению племянницы, есть риск, что саму Негомилу разорвёт магия на части, если та попытается выполнить заклинание одна, то им предстоит что-то поистине опасное и прекрасное. Ведь резерв силы у любительницы модных нарядов был самым большим по всему краю. Что ж, давненько она не испытывала такого приятного волнения и азарта.
– Сколько? – спросила она, справившись со своими чувствами.
– Сколько есть, – Фима оживлённо вносила последние штрихи в текст. – Слитков пятьдесят хотя бы.
– Хорошо, – Негомила кивнула и, не сказав больше ни слова, вновь оставила племянницу одну.
Быстрее принесёт что та попросила – быстрее они начнут творить большую магию. Она чувствовала зуд в конечностях и центре живота. Негомила грезила такими моментами. Чем сложнее и рисковее заклинание – тем больше ей нравилось быть ведьмой.
Фима взволновано пересматривала свои записи: всё ли верно? Нет ли несостыковок? Ошибка в таком большом заклинании может стоить им с тётей жизней. Но строчки, схемы и рисунки снова и снова складывали в идеальный узор в её глазах. Элементы волшебства вставали рядом друг с другом, будто стежки вышивки, и вместе образовывали изящные цветы гладью. Такие же, как те, что украшали скатерть, которую ведьма намеревалась расспросить обо всём.
Тётушка вернулась довольно быстро – к их удаче, она обнаружила большой запас олова в аптекарском подвале. Этот мягкий металл Александр использовал во многих рецептах и оберегах, так что того всегда было вдоволь. Негомила зашла первой, а вслед за ней плавно заплыла в гостиную огромная пирамида из ярких серебристых слитков.
– Что ещё? – учтиво спросила старшая ведьма.
– Вот, – Фима протянула длинный список.
– Мелисса, ну конечно! – воскликнула тётушка, читая перечень ингредиентов. – Детка, но боюсь, подснежников уже не найти.
Фима на секунду вскинула голову и задумалась. Она молча достала из волос маленький стебелёк с белым колокольчиком на конце и положила его на вершину оловянной пирамиды со словами:
– Этого хватит.
– Детка, ты их уже спасла. Своих ребят. Расслабься хоть на каплю.
– Нет, тётя, – отрезала Фима жёстче обычного. – До спасения ещё далеко, пока я только беду на них навлекла, – она подняла на тётю грозный взгляд. – Но они не уйдут. Те, кто это сделал.
– Моя ты кровожадная зайка, – с умилением вздохнула тётушка. – Скоро вернусь.
Подготовка заняла почти полчаса. Первым делом они настроили объединение сил. Фима чуть не задохнулась, когда ощутила бурные волны волшебства, которые содержало в себе тело тёти. Её собственная волшебная заводь показалась ей теперь просто лужицей, собравшейся в зверином следе посреди леса. Но, как бы то ни было, теперь у девушки был шанс использовать этот будто бы бесконечный магический резерв. И ей должно было его хватить.
Сначала Фима методично переплавила теплом рук оловянные слитки в книги, тетради и ручку. Муляжи пропавших вещей она разложила как можно ближе к тому, как те лежали ранее. Когда результат девушку удовлетворил, она смешала десяток трав, перемалывая каждую веточку в ступке и шепча при этом нужные слова. С мелиссой она поговорила об одном, с листьями тюльпанового дерева – о другом. Закончив с этим этапом, ведьма залила травяной порошок мягким воском и с благоговением нанесла получившуюся эластичную массу на веки. Та зашипела и начала стремительно впитываться. Девушка поморщилась от щипания с покалыванием, но стиснула зубы и терпела. Тётушка Негомила последовала её примеру. Когда веки перестало колоть, Фима зажмурилась и принялась ходить по комнате, касаясь поочерёдно стола, стульев, окна и стен – всего, до чего могла и считала нужным дотянуться. При этом она приговаривала:
– Зрети мять обонь пол, дроуг. Зрети мять, мять зрети, дроуг со обонь пол.
Какое-то время ничего не происходило, пока комнату не наполнил лёгкий гул. То вибрировали оставшиеся оловянные слитки рядом со столом. Арифметика чувствовала уже, как сильно разволновался океан тётушкиных сил. Он был недоволен тем, что ведьма так бесцеремонно расходует их. Ведь Фимины силы закончились ещё на этапе перемола мелиссы. Тётушка Негомила тоже чувствовала это, но, плотно сжав губы, не давала себе поддаться недовольству внутреннего волшебства. Она жаждала позволить племяннице по-настоящему почувствовать, на что та была способна. Ощутить этот пленяющий вкус силы, который наполняет изнутри и делает ведовской народ живым. Тётушка верила, что, вкусив настоящую силу раз, внучка уже не будет раздумывать о том, нужно ли ей совершать грядущий обмен.
Верхние из слитков олова потянулись вверх. Расплавившись в мгновение ока, они поплыли по воздуху и замерли рядом со столом. Как раз там, где сидел Красибор всего несколько часов назад. Живой и здоровый, полный стремления помочь отцу. Фима дрогнула, но тут же взяла себя в руки. Сила не терпит слабости. И прерви она заклинание сейчас – все старания пойдут прахом, второй раз они его повторят не раньше, чем через пару дней, когда тётушка восстановит силы. Но тогда может быть поздно.
Один за другим слитки перетекали к столу, пока ведьмы не увидели два блестящих силуэта.
– Это мы с Красом, – поняла Фима. – Вот решили узнать как там Саша и размять ноги.
Фигуры поднялись с мест и через пару шагов расплавились в две огромные лужи – на этом заканчивались воспоминания стульев. Фима не смогла разбудить пол, так что им приходилось довольствоваться памятью тех, кто готов был поговорить с ведьмами.
Затем началось томительное ожидание. Добрых пятнадцать минут ничего не происходило, и Фима уже успела было подумать, что заклинание выдохлось, когда с краю стола выросла оловянная рука. Постепенно к руке прибавились плечо, торс. Наконец, ведьмы увидели человеческую фигуру. Было сложно понять, мужчина ли перед ними или женщина, лица тоже видно не было – вещи, к которым Арифметика обращалась, лица не различают, им это ни к чему.
