Анна Гращенко
НИИ ядерной магии
Фигура, окончательно сформировавшись, начала стремительное движение. Было видно, как человек то и дело поглядывает в окно, будто желая убедиться, что что-то – взрыв – ещё не случилось и кто-то – Фима с Красибором – ещё не вернулись. Руки быстро перебирали страницы оловянных тетрадей и книг, пока вдруг не замерли с Фиминым конспектом. Фигура склонилась над записями и даже поводила пальцем по страницам, помогая себе в чтении. Разъярённый взмах – и страница вырвана из тетради, затем смята и спрятана куда-то внутрь фигуры. Туда же последовала одна из книг. После неизвестный развернулся и с виду собрался уходить, но в последний момент задержался. Обернулся через плечо и ещё раз оглядел стол. Арифметика видела, как человек произвёл несколько хорошо знакомых ею пасов руками, затем коснулся поочерёдно каждой книги и записи. Те вспыхнули оловянным огнём и за несколько секунд догорели дотла. Ещё один короткий пас – и мелкая крошка улетела в окно, чтобы навсегда смешаться с огромным миром. После этого фигура ушла, как ушла и сила заклинания.
Первым делом Фима нашла глазами тётушку – та сидела на полу, облокотившись на стену и тяжело дышала.
– Тётушка! – девушка подбежала к ней и приобняла. – Ты как?
– Ох, твою ж кочерыженьку, – выдохнула женщина. – Это было красиво, но высосало из меня все силы, детка. Надеюсь, было полезно?
– Ещё как, тёть, – Фима азартно улыбнулась. – Я точно знаю, что от нас пытались скрыть.
Глава 16
Приборы без конца пищали, но мужчина, за которым они так внимательно следили, оценить их стараний не мог. Ему вспомнилась китайская пытка капающей водой – примерно так он себя ощущал, слыша непрестанные «пи-пи-пи» и не имея сил проснуться. В какой-то момент он испугался, что впал в кому и до старости будет слушать этот мерзкий писк, пока близкие будут рассказывать ему, как сыграл «Динамо-Владивосток» и кто выиграл на очередных президентских выборах. Боже, надо просыпаться!
– О, глаза открыл! – услышал он прежде, чем зрение сфокусировалось.
Размытая картинка постепенно формировалась в хорошенькую девушку, нависшую над ним. Она внимательно вглядывалась, пытаясь понять, действительно ли мужчина проснулся, или это была разовая акция. Рефлексы там или ещё какие фокусы. Не дождавшись вразумительной реакции, она подбежала к двери и громким шёпотом практически прокричала кому-то в коридоре:
– Позовите Аметиста Аметистовича! Тут пациент очнулся.
Упомянутый пациент улыбнулся: что ж, шептать она совсем не умеет.
Фима вернулась к кровати и крепко сжала мужскую ладонь:
– Эй, ты как? Я очень ждала твоего пробуждения, – и она, не задумываясь, прижимает его ладонь к своей щеке. – О, а вот и твой доктор.
– Спасибо, юная леди, я сам представлюсь.
В палату зашёл высокий – да что же за великаны встречаются ему в последнее время?! – мужчина с хищной улыбкой. Он зачесал отросшие тёмно-каштановые волосы назад и закрепил причёску гелем, но одна прядь всё же выскочила и болталась тугой пружинкой у него на лбу.
– Добрый день. Я – ваш лечащий врач, Ночной Аметист Аметистович. Как себя чувствуете?
– Ниже среднего, – прохрипел мужчина и сам понял, что давненько не использовал горло.
– И это, должен признаться, не удивительно.
Врач листал историю болезни и хмыкал.
– Хочешь пить? – Фима очутилась рядом и протянула пациенту бутылку воды, в которую предусмотрительно вставила трубочку.
Тот благодарно принял угощение, дискомфорт в горле слегка уменьшился.
– Что со мной случилось?
– Вас накрыло взрывной волной и обсыпало осколками, Красибор Баженович. Повезло, что помощь быстро подоспела. Эта девушка – ваш ангел-хранитель, цените её.
– Правда, она меня туда и привела, – хрипло усмехнулся Красибор.
– Извини, – Фима виновато уставилась на свои ноги.
Красибор скосил на неё глаза: девушка выглядела по-настоящему подавленной. Он тут же пожалел о своих словах, совершенно не хотелось её расстраивать.
– Как бы то ни было, юной леди пора покинуть помещение, – Аметист Аметистович многозначительно указал ей на дверь. – А то упадёт ещё в обморок при виде полуголого мужчины.
– Да кому он сдался, – закатила глаза Фима и поспешила ретироваться, чтобы никто не заметил, что она действительно слегка покраснела.
Оказавшись за дверью, девушка прижалась к стене и шумно выдохнула. Она физически ощутила, будто сердце стало меньше весить, а из лёгких ушёл свинец. Опомнившись, Фима достала смартфон и быстро настрочила весточку остальным причастным: сообщила о хороших новостях Роману и тётушке Негомиле. Последняя всё ещё отдыхала в их доме, проводя целые дни на лежаке рядом с кустами малины, которые стараниями Фимы как раз начали плодоносить в марте, ломая законы природы. А рыжий коллега в ту же секунду ответил, что уже в пути, и добавил примерно миллион бегущих смайликов.
«Великолепные новости, зайка!» – пришёл ответ от тётушки Негомилы. – «А Саша как?»
Фима прижала телефон к груди, не зная, что напечатать. Ответа у неё не было. Девушка побрела дальше по коридору, где, в крайней палате, лежал её близкий человек. Из-за опущенных жалюзи в палате был полумрак. Аметист Аметистович просил держать окна прикрытыми, чтобы уберечь глаза Александра, когда тот проснётся. Слишком яркий свет мог его напугать.
Фима заглянула внутрь: всё там было по-прежнему. Цветок в горшке, который она поливала утром, тоскливо тянулся к спрятанному солнцу. Александр же лежал на больничной койке, датчики послушно передавали приборам его показания: все в норме. И это, признаться, было очень страшно. Потому что несмотря на то, что приборы были довольны состоянием организма Александра, а все анализы были отличными – мужчина не просыпался.
Фима присела на табурет рядом и сжала его ладонь. Она чуть растёрла его кожу, будто пытаясь согреть, а потом неуверенно поцеловала подушечку большого пальца.
– Саша, – прошептала она, – просыпайся, пожалуйста. Ты мне очень нужен. Несмотря ни на что. Я тебя…
Завибрировавший телефон грубо перебил девушку. Она выудила смартфон и взглянула на экран: да Роман не шутил! За сколько он добежал? Минуты три?
Фима выглянула в коридор и помахала коренастому коллеге.
– А ты чего не у Краса? – выпалил тот ещё на подходе.
– Его врач осматривает, – объяснила она.
– А-а-а, – Роман размашисто кивнул. – А этот твой приятель… Никак?
Фима поджала губы и молча помотала головой из стороны в сторону.
– Скоро подтянется за Красом, – попытался её успокоить рыжий. – А красопет наш как, в адеквате проснулся или типа «Какой сейчас год? Поднимите мне веки»?
– В адеквате, – девушка прыснула, глядя, как её коллега изображает зомби. – Ворчит там чего-то.
– Я тогда схожу за кофе и возле палаты подожду, пока к нему пустят. Тебе взять чего-нибудь попить или погрызть? Перепёлок? – он игриво поднял и опустил брови.
– Кофе было бы здорово, – Фима мечтательно обхватила щёки ладонями. – Латте с малиновым сиропом.
– Если бездушный бариста, который сидит внутри автомата на втором этаже, такое умеет – принесу.
Роман отсалютовал и поспешил ретироваться. Фима ощутила, как некоторая лёгкость и даже веселье – неуверенное, трогающее лапой воду перед прыжком – вытянуло из палаты вслед за рыжим коллегой. И она вернулась к человеку на больничной кровати.
– Я не знаю, что сказать, – призналась она.
Ей казалось до нельзя неправильным то, что душа её сейчас тянулась к совсем другой палате, в которой очнулся почти незнакомый ей человек. И его пробуждение наполняло её радостью и облегчением изнутри. Разве имеет она право испытывать такие чувства, когда Александр – её Александр – всё ещё борется с известной лишь ему одному бедой, пока никто не в силах ему помочь?
Аметист Аметистович обследовал его вдоль, поперёк и по диагонали сначала как врач, а потом и как ведьмак. Оба раза ответом им было ничто. Анализы в норме, МРТ не показало никаких серьёзных травм. По голове он, конечно, получил, но обошлось без сотрясения или чего-то посерьёзнее. Он просто спал.
– Ну как там наша спящая красавица, отдыхает? – послышался насмешливый голос.
– Аметист Аметистович, в комнате совсем темно от вашего юмора, – но Фима всё же коротко улыбнулась врачу. – Да, без изменений.
Он изучил показания приборов и снисходительно хмыкнул:
– Ну что ж, динамика прежняя. Нет ухудшений – это хорошо. Но и улучшений тоже – это плохо. Вот что странно: сенсоры говорят мне, что Былиеву ничего не снится. А чуйка твердит обратное.
– Это имеет какое-то значение?
– Конечно, – задумчиво протянул Аметист Аметистович. – Сны дали бы нам очень много. Как врач, я бы оценил активность его мозга. Как колдун, попробовал бы проникнуть в сон.
– А мы можем попробовать наудачу?
– Проникнуть в сон? Только если вы планировали в отпуске провести время в живописной пустоте. Видите ли, – он пустился в объяснения, видя искреннее непонимание на лице девушки. – Если сны имеют место в этой привлекательной головушке, то нам повезёт. А если снов нет – то сознание неудачливых сноходцев застрянет в пустоте, пуф!
Аметист Аметистович изобразил то самое «пуф» руками и сделал страшные глаза:
– А кто вас потом вытаскивать будет? У меня пациентов полная больница и без таких вот экстремалов.
Врач прижал стетоскоп к груди Александра и через несколько секунд убрал прибор в карман белого халата:
– Его сердце крепкое, череп тоже. Пока что мы можем только ждать, милая моя Фима.
Девушка подняла на него тяжёлый взгляд. Сложнее всего ей давалось бездействие, и она не представляла, как этот огромный хищный мужчина спокойно ждёт день за днём, так легко даёт своим пациентам столько времени, сколько им нужно. Фима каждый вечер хотела встряхнуть Красибора с Александром, чтобы те прекратили уже прикидываться медведями в спячке. Терпение её закончилось ещё на вторые сутки.
– Неужели мы совсем ничего не можем сделать? – взмолилась девушка. – Может, заклинание удачи или заговор на здоровье?
– Это всё уже сделано, – врач поднял безвольную руку Александра, чтобы продемонстрировать кроличью лапку, привязанную к его запястью.
– А если…
– Юная леди, – Аметист Аметистович разжал пальцы, и рука пациента с размаху рухнула обратно на койку, – будьте уверены, я сделал всё с точек зрения медицины и ведовства, чтобы помочь вашему другу очнуться. Наберитесь терпения.
– Аметист Аметистович, – Фима вдруг поняла, что набираться ей совсем-совсем нечего, – а если теоретически, – она выделила эти слово, – у меня было бы заклинание для того, чтобы он очнулся, какие подводные камни могли бы у него быть?
– Ну что ж, – врач улыбнулся, и в улыбке его таилось столько коварства, что Фима ощутила мурашки на плечах и шее. – Если бы те-о-ре-ти-че-ски такое заклинание было, а его ведь нет и придумать некому, не так ли?
Девушка укусила себя за щёку изнутри, чтобы сфокусировать взгляд на враче и не выдать при этом охватившего её волнения.
– Так.
– Но если бы было кому, – Аметист Аметистович попытался сделать невинный вид, что с его внешними данными было нереально, – то этому колдуну или колдунье нужно было бы подумать заранее, кого они поднимут? Своего друга или живого мертвеца? А вдруг он очнётся без души? Что если какая-то из зон мозга отключится при колдовстве? Вы понимаете, куда я клоню, юная Фима?
– Вполне, – угрюмо согласилась девушка.
– Вот и славненько, – улыбнулся Аметист Аметистович. – А не то ваша тётушка, дай Бог ей здоровья, шкуру с меня сдерёт и не поморщится, если я вас не остановлю от какого-нибудь опасного безрассудства. Кстати, Красибор Баженович уже готов принимать гостей.
Хотела бы Фима, чтобы Аметист Аметистович не видел, как она встрепенулась и оживилась при этих словах, но увы, врач был зряч, и зрение его было остро.
– Бегите, – смягчился он и качнул головой.
Дважды девушку просить не нужно было. Она бросила виноватый взгляд на спящего друга и покинула палату, оставив Александра один на один с человеком, который практически не кривил душой, говоря, что опасно проникать в его сновидения. Ведь он их и создал.
Глава 17
– Вот если бы ты посмотрел со мной все сезоны «Анатомии страсти», когда твой покорный слуга предлагал, то знал бы, что мои вопросы вовсе не беспочвенны! – причитал Роман, сидя на краю кровати.
Он оживлённо жестикулировал и не скрывал радости. Зайдя, Фима прислонилась к дверному косяку и пару минут наблюдала за друзьями. За эти дни она оценила их близость – Роман навещал Красибора каждый день утром и вечером, пару раз оставался прямо в палате работать. В такие дни Фима сменяла его буквально на час-два, чтобы рыжий сходил принять душ и взять еду на вынос для них с Фимой.
Они с Романом много разговаривали, и он даже уговорил её посмотреть несколько серий легендарного сериала про врачей, но Фиме не по душе были такие страстные перипетии – со своими чувствами бы разобраться. Как бы то ни было, эти двое оказались хорошей командой. Им пришлось.
Воду в общежитии на Светланской их заставили дать через двое суток после отключения. Фима могла поклясться, что видела пару человек с вилами в толпе недовольных жителей. Сразу после включения вода пошла нормальная – Фима даже успела помыться. Она набрала полную ванну, насыпала сверху жасминовых лепестков и окунулась с головой. Спустя десять минут кому-то понадобилось срочно и во что бы то ни стало почистить зубы, но девушка и этому короткому времени была рада. Тепло успело пробраться до самых косточек и расслабить мышцы.
Чуйка у Романа действительно была не под стать другим колдунам – Фима была уверена, что, развивай он свой дар, смог бы приблизиться к видению будущего. А потому каждый день Роман, скрипя зубами и суставами, поднимался пешком до самого верха общежития, останавливаясь на каждом этаже и прислушиваясь к своей Чуйке. Не тянет ли флёром колдовства из-за этой двери? А той? Пока было тихо. Возможно, неудачливые колдун или колдунья затаились на какое-то время, поняв, что «это бззз неспроста» и воду отключали не просто так. А возможно, того, кто использовал вредительскую магию, уже в общежитии не было, и они на самом деле решили проблему.
Время от времени оба они появлялись в НИИ. Роман помог Фиме провести ряд экспериментов, и ей было, наконец, что написать в отчётах для научрука. Которого, в прочем, она так и не увидела. Зато отлично слышала – каждый раз, когда раздавался хлопок взрыва, за ним слышалась отборная брань профессора Подгорского. К работе Фимы он интереса пока не проявлял, что, в целом, было ей на руку.
– Эй, злюка, – вырвал её из задумчивости голос Красибора.
Тот самый, что не особо низкий и глубокий, а обычный такой голос. Ничего интересного. Только вот Фима ощутила, как мурашки взяли старт у её пяток и за мгновение промчали прямо до затылка.
– Сам ты злюка, – буркнула она в ответ.
– Неправда, я добрый, – улыбнулся Красибор.
Он полулежал на подушках, волосы раскинулись по белоснежной наволочке. Мужчина выглядел измождённым и неопрятным, но глаза его так сияли, что Фима почувствовала, как что-то внутри тает, как щербет на солнце.
– Но это не точно, – девушка вернула ему улыбку и подошла ближе.
Она села у изголовья, и мужская рука тут же нашла её пальцы.
– Я просыпался время от времени, – признался он. – Каждый раз слышал голоса вас двоих. Вы вообще домой уходили?
– Пару раз, – ухмыльнулась девушка. – Кто-то из нас троих должен был мыться, знаешь ли.
– Могла бы и искупать меня разок другой, – ввернул Красибор колкость и с наслаждением заметил, что щёки её зарделись лёгким румянцем. – Так сколько я спал?
– Я же говорил! – всплеснул руками Роман.
– Друг, «целую блинскую вечность» – это слишком размыто.
Роман уже набрал полные лёгкие воздуха, чтобы начать спорить ради спора, но Фима его опередила:
– Неделю.
– Так долго?
– Се-е-е-емь дне-е-ей, – прохрипел Роман и закашлялся. – Ну главное, что ты снова с нами, дружище.
– Это да, – задумчиво протянул Красибор. – А Александр?
Фима хотела треснуть этого негодяя чем потяжелее. Пусть бы ещё поспал вместо того, чтобы снова окунать её в страхи и чувство вины.
– Не очнулся, – коротко ответила она, и сердце её надтреснуло, когда Красибор с сожалением в глазах сжал её руку чуть сильнее.
«Твоя учтивость только хуже делает, – неслось у неё в голове, – ведь я не о нём и не о том думаю, когда ты так меня держишь, придурок».
Фима хмуро отвернулась. Это была тяжёлая неделя, а сейчас она ощутила, насколько не на равных они в итоге оказались. Она, конечно, без конца твердила себе, что совсем Красибора не знает, и вообще какой-то чужой мужик не может вызывать в ней никаких чувств. Тем более, что она на всякий случай продолжала принимать снадобье от его чар. Но девушка не учла, что всю эту неделю каждый день она его навещала и разговаривала с ним. Да, собеседник из него был не очень, зато слушатель отличный. А Роман, в свою очередь, рассказал ей о стольких историях из их дружбы, что хватило бы на пару сезонов сериала. Который составил бы конкуренцию любимым мыльным операм рыжего!
Она узнавала его всё это время, по чуть-чуть, по крупицам, косвенно. А он её – нет. И всё равно был до неприличия мил.
– Эй, – Красибор чуть потряс её руку, привлекая внимание, – всё наладится.
– Обязательно, – она поджала губы, всё ещё глядя в пол. – Как ты себя чувствуешь?
Снова трясёт её руку, чуть тянет к себе.
– Я в норме, – говорит, когда девушка наконец подняла на него взгляд. – Рад, что ты не пострадала.
И улыбается так, что Фима теряет контроль над румянцем, который бесстыжим образом заливает всё её лицо. Роман закатывает глаза и делает вид, что ему пришло очень важное сообщение, пока мужчина и девушка смотрят друг на друга, будто изголодавшись по зрительному контакту за эти дни.
– Выяснили, кто на нас напал?
Фима поджала губы и помотала головой:
– Для взрывов было использовано магическое пламя. Его подпитали заклинания теплиц, и в итоге сгорело абсолютно всё. Мы – я имею в виду, ведовской народ – прочесали каждый сантиметр. Я и сама несколько раз обошла то немногое, что осталось после взрывов и пожара. Там лишь угли, сгорела даже аура волшебства. А она была там сильная.
– Зацепки в доме?
И вновь девушка ответила отрицательным жестом:
– Увы.
Несколько минут все они кутались в молчание.
– А что мой отец? – прерывает тишину Красибор.
– Я уже ему позвонил, – Роман машет телефоном, на котором открыта загрузка визуальной новеллы. – Старик Бажен хотел приехать, но, кхм, ему тяжеловато вставать с кровати. Я держал его в курсе.
– Чёрт, мы потеряли целую неделю! – Красибор разомкнул их руки и приподнялся на локтях. – Насколько он плох?
– На самом деле, ему скорее лучше, чем хуже, – Роман ободряюще похлопал друга по колену. – Фимина тётя – мировая женщина, кстати – подключила каких-то других важных колдунов, и те намешали твоему бате чаёк силы.
– Это хорошее средство, – подтвердила Фима. – Помогает твоему отцу аккумулировать внутренние силы и не сливать их. Благодаря заговорённому отвару, он даже немного увеличивает свою энергию, но этого недостаточно. Он слишком слаб, а порча питалась много недель.
– Слава Богу, – выдохнул Красибор. – Передай своей тётушке спасибо.
– Обязательно.
Пиликнул чей-то телефон. Все трое дёрнулись проверить оповещения (Красибор огляделся в поисках своего гаджета, но не нашёл его сходу). Фима вытаращила глаза и нервно хихикнула.
– Похоже, у тебя будет шанс самому её поблагодарить, – девушка громко сглотнула. – Тётушка уже вылетела. Зная её скорости, она прибудет через…
Кто-то постучал в дверь и, не дожидаясь ответа, растворил её настежь:
– Мой ты сладкий! – воскликнула тётушка Негомила, влетая внутрь подобно блестящему смерчу. – Как я счастлива, что ты очнулся!
Тётушка буквально рухнула в кровать Красибора и обняла его:
– Уж как я волновалась! А как Фимочка переживала! Девочка моя от твоей кровати не отходила, есть да пить забывала!
– Правда? – ухмыльнулся Красибор, выглядывая из-за тётушкиного плеча.
– Мы оба прекрасно питались , – соврала Фима.
Она действительно пропускала два приёма пищи из трёх в течение последних дней.
– Ох, что это я, – тётушка отпрянула и поправила одежду так, будто они сейчас занимались чем-то непристойным. – Зайка, представь же нас.
– Красибор, это моя тётушка Негомила. Она подлатала тебя, когда всё случилось.
– Ну что за врушку я вырастила! – вскочила тётушка, палата заполнилась звоном её золотых браслетов.
– Тётушка, он уже знает, – попыталась Фима унять пыл опекунши. – Аметист Аметистович ему рассказал.
– Вообще-то, он сказал лишь что ты меня спасла, – встрял Красибор, игнорируя страшные взгляды Фимы. – Негомила, расскажите, пожалуйста, что случилось после того, как я отключился?
И тётушка поведала всю историю в красках и лицах. Она не привирала и говорила как есть, но её ничем не прикрытое восхищение добавляло повествованию ярких красок. Особое внимание она уделила тому, что Фима настолько обессилила после оказания первой помощи Красибору, что чуть не разбилась по пути к ней. И хоть, по воспоминаниям Фимы, летела она пониже и помедленнее, а чувствовала себя лучше, чем тётушка описывала, в целом всё так и было. Не преминула она и описать во всех кровавых подробностях травмы Красибора, особенно самую страшную – на шее. Красибор растеряно прикоснулся к коже повыше ключиц и ощутил под пальцами рубец.
– Это правда, – поддакнул Роман, когда тётушка закончила. – Первый день её тоже положили в больничку, между прочим. Аметист Аметистович носился тут ого-го-го как.
Красибор слушал молча и на девушку не смотрел. Она заметила только как он сжимал пододеяльник и поджимал губы. Не зная, как воспринять эти жесты, девушка просто ждала хоть каких-то слов от него.
– Милая моя Негомила, – Роман вдруг встал и протянул тётушке руку. – Позвольте угостить вас кофе. Я знаю исключительно опытного баристу на втором этаже.
– Но я же только пришла! – тётушка возмущённо всплеснула руками.
– Буквально десять минут, – настаивал Роман, бросая многозначительные взгляды на Красибора.
Тот позы не менял: сидел в кровати, вцепившись в одеяло и не поднимая глаз.
– Я с вами, – вскочила Фима.
– А вот и не угадала, – процедил сквозь зубы Роман и чуть надавил ей на плечо, намекая, чтобы та села обратно.
Он слишком хорошо знал своего друга, да и Чуйка была с ним согласна: этим двоим нужно хоть несколько минут побыть вдвоём, иначе недосказанности будут тянуться дальше, как снежный ком. Он достаточно посмотрел в жизни сериалов, чтобы знать, что лучше один раз нормально поговорить, чем страдать ерундой три сезона.
Тётушка наконец сообразила, что имел в виду Роман, и подала тому руку. Рыжеволосый учёный галантно помог женщине встать и, взяв ту под руку, бодро последовал к выходу из палаты. На секунду он задержался, раздумывая, не повесить ли носок на дверную ручку. Но быстро смекнул, что даже у его шуток должны быть границы, продиктованные чувством самосохранения.
Несколько минут оставшиеся в палате хранили молчание, пока охрипший голос Красибора не развеял тишину:
– Слава Богу, что к теплицам пошёл я, а не ты.
– Крас, всё уже позади.
– Если бы мы поменялись ролями или пошли бы вместе – я не смог бы тебя спасти.
– Ты этого не знаешь.
– Знаю, – он наконец-то поднял на неё взгляд.
Девушка внутренне ругнулась из-за того, что не приняла двойную дозу антикрасиборина. Она не могла оторвать глаз от его лица: видела в нём и раскаяние, и восхищение одновременно. Сердце её уже писало заявление на увольнение, не в силах гонять бурлящую кровь.
Красибор же хотел иметь возможность никогда от Фимы не отворачиваться. Он сдерживался при остальных, зная, что смутит девушку. Но сейчас, когда они были лишь вдвоём, он мог вглядываться в каждую черту её мягкого лица. «Она спасла меня, – вертелось у него в голове. – Спасла, рискуя собой». На языке вертелся вопрос «А что я?», но пока мужчине хватало самообладания для того, чтобы вопрос этот отметать. Не сегодня, не сейчас заниматься ему самобичеванием. А позже, быть может, уже и не захочется.
– Спасибо, Фима, – он вдруг порывисто подался вперёд и обнял её.
В первые секунды девушка замерла, будто олень в свете фар. Она так и сидела, растопырив руки в стороны и пытаясь не дышать. Но то, как Красибор уткнулся ей в шею, показалось вдруг таким естественным, что Фима даже успела удивиться между делом. Наконец, она расслабила мышцы и положила руки поверх его плеч. Ответом ощутила, как он с силой выдохнул, будто переживал, обнимет ли она его в ответ или нет.
– Пожалуйста, – выдохнула она ему в волосы и закрыла глаза.
У неё, конечно, будет время пожурить себя и поругать. Рассказать во внутреннем монологе в очередной раз, что Красибор – левый дальневосточный мужик, и вообще это всё чары его виноваты. Эту возможность у неё никто не отнимал, но в ту самую секунду Фима просто поверила наконец, что всё с ним в порядке. Страшные моменты позади, и оба они справились. Девушка не сразу почувствовала, что по щекам текут слёзы.
– Эй, – Красибор чуть отстранился, но не разомкнул объятий полностью.
Одной рукой он прижимал девушку к себе, а второй вытер солёные капли с её щёк.
– Я очень испугалась, – прошептала она.
– Знаю. Я тоже.
Он спустил ноги с койки и вновь крепко её обнял, но в этот раз прижал её голову к своей груди и принялся баюкать, успокаивая. Провёл ладонью по волосам раз, другой, и вот уже почувствовал, что она затихла.
Когда Роман и Негомила вернулись, обсуждая план стартапа по открытию кофейных автоматов, которые будут делать «нормальный» кофе, Красибор с Фимой уже сидели на кровати, поджав ноги по-турецки. Они рассматривали потрёпанную книгу, увлечённо что-то обсуждая.
– А это вам, – радостно воскликнул Роман, удерживая сразу три стаканчика кофе в руках.
Он так растопырил пальцы, что с трудом верилось, что человеческая рука вообще способна на такую гибкость.
– Не тыквенный раф тебе, – протянул стаканчик Красибору, – и не малиновый латте вам, прекрасная коллега, – вручил напиток Фиме.
– Автомат умеет делать только растворимый три в одном, – ворчливо заметила тётушка Негомила. – Не знаю, куда Аметист смотрит, это же кошмар.
– Мне подходит, – Красибор с наслаждением отпил коричневую жидкость. – Голодный как волчара, хоть так желудок заполнить.
– Ну так ты неделю ел и пил внутривенно, дружище, – кивнул Роман и вдруг подскочил. – Отдай!
– В смысле?
– В коромысле! – Роман попытался отобрать стаканчик. – Ты ж неделю не ел, какой кофе!
– Три в одном, Ромчик, ответ же очевиден, – Красибор единственный захихикал своей шутке.
– Я рассказала о том, что мы с тётушкой выяснили касательно конспектов, – Фима решила перейти к делу, пока никто не облился. – Тот, кто уничтожил конспекты, сначала вырвал страницу с моими записями о болиголове. Думаю, что остальное уничтожено было уже только чтоб замести следы.
– Кошмарная тварь, – хмыкнула тётушка Негомила. – Такая невинная трава укропная по виду, а на деле – жуткий яд. Говорят, Сократа им отравили. Страшная смерть, страшная.
– Это да, – кивнула Фима. – Мне кажется, что это и есть порча в вашем доме, Крас. По симптомам более-менее сходится.
– Болиголов? Это ядовитое растение? – спросил Красибор.
– Да, очень. В нём ядовито всё: и цветы, и стебли, и корни. Если яд попадает в кровь, мышцы начинают понемногу атрофироваться, – Фима поморщилась, – отмирать. Болиголов убивает медленно, он сначала мучает свою жертву, – она взяла книгу и принялась читать вслух. – Наносит удар на центральную нервную систему и вызывает дыхательный коллапс. Кониин – яд болиголова – сначала вызывает слюноотделение и рвоту, а позже переходит в паралич всех мышц и отёк лёгких.
Фима отложила книгу, на какое-то время воцарилась гнетущая тишина.
– А почему никто, кроме отца не пострадал, раз дело в ядовитом растении? Я тоже живу в том доме.
– Видите ли, юноша, – обратилась к нему тётушка, – порча – это злой умысел в первую очередь. Он направлен на конкретного человека или семейный род, но без физического облачения это лишь брюзжание. Выбирая облачение, ведьма или колдун контролируют то, как порча будет проявляться. И тому, кто проклял твоего отца, нужно было, чтобы чах именно он. Воздействие физическое и страшное – для него была выбрана не быстрая смерть в несчастном случае, а долгое, постепенное угасание. Если порчу действительно навели через болиголова, мы на шаг приблизились к тому, чтобы её снять.
– Нужно прополоть сад или что?
– Это помогло бы в первые двадцать четыре часа, милый мой, – тётушка Негомила сочувственно вздохнула. – Сейчас, судя по симптомам, болиголов пророс в душе твоего отца. Но пока он держится, у нас есть шанс ему помочь. Вряд ли он будет бегать стометровки в последствии, но уж сделаем что сможем. Я подготовила ещё отвары и талисманы, чтобы помочь ему встретить ещё несколько рассветов и дать вам, ребятки, немного времени.
– Почему ты уверена, что вор хотел уничтожить именно эту страничку?
Фима замялась, но решила рассказать как есть, надеясь, что товарищи доверятся её наблюдательности:
– Мы столько информации успели перелопатить, что я, признаться, не помню даже, что переписывала. Но когда очередь дошла до болиголова, я уже устала и начала маяться ерундой – обрывала уголки страниц маленькими кусочками, чтобы, знаете, снежную крошку сделать, – она увидела две пары не совсем понимающих глаз и одну пару, которая не сводила взгляда с Красибора. – Короче, когда мы наблюдали прошлое – а я уже рассказала Красибору, как это сделала в общих чертах – я заметила, что ублюдок вырвал страницу с ободранными уголками.
– А если дело в том, что было написано на обратной стороне? – предположил Роман.
Он не расспрашивал Фиму об этом открытии подробно, ему хватило краткого пересказа в общих чертах. Но сейчас он насторожился.
– Исключено, – заверила его Фима. – Обе страницы были посвящены именно этому растению.
– Понял, идёмте тогда, – Красибор вскочил с кровати и, игнорируя лёгкое головокружение, начал искать свои вещи.
– Дружище, ты смущаешь прекрасных дам, – Роман кашлянул в кулак.
– Да чем я могу их смутить? – отмахнулся мужчина, заглянув в прикроватную тумбочку.
– Своей голой задницей, например.
Красибор подпрыгнул на месте и резко крутанулся, продемонстрировав неплохой двойной лутц. Он прижался к тумбочке и на всякий случай стянул руками края больничной сорочки, завязанной на спине.
Фима так усиленно глядела в окно, что забыла моргать. Роман надул щёки, сдерживая смех. Одна лишь тётушка не выглядела смущённой. Она расслаблено опёрлась о стену и потягивала свой напиток, выгнув бровь.
– Милый, посмотри ещё в том шкафчике. Мне кажется, я видела там комплект одежды, – подсказала она.
– Тётушка! – возмутилась Фима.
– Что «тётушка»? Есть и после пятидесяти радости жизненные.
