Анна Гращенко
НИИ ядерной магии
Его глаза то и дело закатывались, кожа покрылась испариной. Он начинал терять сознание от боли.
– Крас, чего встал?! – рявкнула Фима, выдернув мужчину из транса.
Тот кивнул и поспешил прочь. Началось тяжёлое ожидание. Одной рукой Фима возилась в своей сумке, надеясь найти что-то из трав или амулетов, которые смогли бы облегчить Роману боль. Но, как назло, в сумке царили порядок и чистота, а значит, не было никаких полезных мелочей, которые сейчас бы пригодились.
– Потерпи, милый, – шептала Фима, гладя уже отключившегося мужчину по щекам.
Она чувствовала под пальцами его жизненную силу. И то, как та понемногу угасает. Как если бы он истекал сейчас кровью, хотя никаких ран Фима так и не обнаружила. Через несколько минут послышались шорох и шаги. Девушка встрепенулась, но сразу же поняла, что звук идёт не от подножия сопки, а наоборот с вершины. Она испугано обернулась и вскоре разглядела знакомый силуэт: растрёпанные волосы, жёлтая толстовка.
– Крас?! Ты как оттуда пришёл?
Красибор остановился в пяти шагах от неё и напряжённо всмотрелся в фигуры товарищей, будто пытаясь определить, настоящие ли они.
– Я спускался вниз.
– Ага, видела. А наверх когда успел? Ты вызвал скорую?
– Фима, я спускался вниз. И только вниз. Вы должны были остаться позади.
– Мы никуда не перемещались, как видишь, – она указала обеими руками на бессознательного Романа. – Если только… Чёрт!
– Что?
– Крас, спускайся ещё раз. И поторопись.
– Фима, я ни черта не понял.
– Просто иди спускайся, у нас времени в обрез! – воскликнула она.
Красибор не стал спорить и приспустил вниз по склону. Для того, чтобы спустя пять минут вновь выбежать у Фимы из-за спины.
– Что всё это означает? – Красибор требовательно посмотрел на девушку. – Какого чёрта лысого происходит?!
– Как сказал бы Рома, происходит звездец, Крас, – Фима подняла на него взгляд, в котором тот разглядел неподдельный испуг. – Мы попали в капкан.
– И как из него выбираться? Чем бы это ни было.
– Изнутри – никак, – выдавила девушка и на глазах её свернули слёзы. – Из него можно только выпустить. Но никто не знает, что мы здесь, Крас.
И вот уже слёзы не стесняются, не жмутся к уголкам глаз. А катятся по щекам и тяжёлыми каплями падают на руки ведьмы и на лоб рыжего мужчины, в котором скоро совсем не останется жизненной энергии.
– Фима, – Красибор присел рядом и обнял лицо девушки ладонями. – Успокойся. Ты нужна мне.
Девушка только плакала. Красибор чуть потряс её за щёки, но ничего этим не добился. Позвал ещё раз по имени, призвал успокоиться – но девушка будто его не слышала.
– Нам никак отсюда самим не выбраться, Крас, – твердила она снова и снова, пока не уткнулась мужчине в шею.
– Твоя тётя знает, что мы где-то рядом, – сказал он, надеясь ухватиться за соломинку.
Но Фима уже крепко уснула, и Красибор остался один на один с их общей ведовской клеткой.
***
Лис наблюдал за людьми и вздыхал. Он, по-прежнему не являясь человеком, легко распознал капкан, спрятанный между пластами почвы и присыпанный мхом. Легко перепрыгнув ловушку, Лис отправился дальше, а вот люди в неё угодили. Сначала Лис хотел наплевать на этих недотёп и продолжить преследование людей в чёрном, но потом он подумал, что Александр прекратит готовить для него лакомства, если по его вине, хоть и косвенно, погибнет эта девушка. Хотя она уже и не пахнет Александром даже, и то, что его друг всё ещё её оберегал, было для Лиса странностью.
Поразмыслив, Лис спрыгнул с пенька, на котором устроился, и побежал за помощью. У этих троих не так много времени, и нужно привести лучшего из тех, кто может им помочь. Он точно знал только одного такого человека.
Глава 23
Она вновь горела. Каждый раз, что бы Александр не делал, как бы не менял свои выборы, девушка горела на огромном костре, привязанная к столбу. Неважно, знакомился ли он с ней или нет. Называл ли кому-то её имя или нет. Целовал ли и занимался ли с ней любовью или никогда не касался нежной кожи. Как бы не пытался он изменить историю, константа была одна: Арифметика погибала на костре, её сжигали как ведьму.
Александр вскочил на постели и судорожно втянул воздух: он снова проснулся в своей спальне, в окна задувал тёплый ветер, то заслоняя развевающимися занавесками обзор, то вытягивая их на улицу. Он вновь был в своей комнате в родительском доме. И ему вновь было восемнадцать лет.
«Что ж, попытка… – он посмотрел на своё предплечье и пересчитал шрамы, – сорок два. Почему я не могу просто умереть?»
Александр с тяжёлым вздохом сел и спустил ноги с кровати. Его петля времени длилась пять с половиной лет. Меньше, если он убивал себя или погибал иным способом. Если же он был жив и здоров, то всё заканчивалось в его двадцать четвёртый день рождения, на ритуале Обмена. Ему удавалось переносить из попытки в попытку лишь знания о прошлых петлях и шрамы на теле. Их прибавилось сполна, и многие были напоминаниями о том, как он умирал.
Молодой человек прошёл в ванную комнату и первым делом открыл контейнер с лезвиями для бритвы. Достав одно из них, с силой полоснул себя по руке, оставив сорок вторую засечку. Он уже научился делать порезы ровно такими, чтобы они оставляли заметный шрам, но не были чересчур глубокими.
Ему хотелось порезать не предплечье, а вены или горло. Посмотрел в зеркало: тонкая линия поперёк шеи напоминала, что это он уже пробовал. Так же, как не выходить из дома сегодня или вообще всегда, становиться затворником, уезжать из поселения, переезжать в иную страну, жениться на другой, становиться монахом и не жениться в принципе. Но каждый раз, каждый чёртов раз они с Фимой всё равно встречались и каким-то непостижимым образом всё заканчивалось едино.
Александр в сорок второй раз сокрушался из-за того, что временная петля не начиналась днём ранее. Должно быть, единственным способом что-то исправить было не давать девушке куртку. Они бы не заметили друг друга. Точнее, она не заметила бы его. Ведь чтобы и он не обратил внимания на темноволосую девушку, улыбающуюся в любой понятной и непонятной ситуации, нужно было бы вернуться как минимум ещё на полгода назад. Это уже казалось ему какой-то жадностью, а вот хотя бы ещё один день, всего один…
– Саша, завтрак на столе, а я на работе! – послышался мамин голос и следом – хлопок двери.
Работа их родителей была совсем рядом – в соседнем здании. Этот маленький трёхэтажный домик казался миниатюрным небоскрёбом, ведь на каждом этаже было всего по одной комнате, а лестница вилась вокруг здания снаружи, открывая путь к каждому из отделов их семейной аптеки. На первом этаже располагался зал готовых препаратов, там обычно работал его отец, готовый помочь посетителям с выбором нужного настоя или зелья. Второй этаж – лаборатория, там были владения его мамы. Она была, пожалуй, самой талантливой химичкой среди ведовского народа за последние лет восемьдесят-сто. Ну а на третьем этаже Былиевы старшие обустроили комнату для высушивания растений и настаивания зелий. Сами они жили в двухэтажном кирпичном домике с раскинувшимся вокруг цветочным садом, полным яблонь, груш, глициний и каштанов.
Александр заранее знал, что на кухне его ждёт пара блинчиков, обернувшихся вокруг жареных грибов со сметаной. Многие дни смазались в его голове и стали нечёткими, но не первый и не последний. Он точно знал, что у него есть ещё почти пять часов до того, как Фима придёт, чтобы вернуть ему куртку. Можно успеть придумать что-то новое.
Он пробовал забирать куртку, быть холодным, грубым или глупым. Несколько раз прикидывался больным и не соглашался с ней встретиться. Хотя особо играть и не надо было: каждый раз он возвращался в своё простуженное тело, генерирующее потоки соплей быстрее, чем он успевал орудовать носовым платком. В любом случае на дальнейшее развитие событий это влияло мало. Один раз он даже швырнул куртку в девушку и обругал её такими ругательствами, что у самого начинали гореть уши. В тот раз ему казалось, что сработало. Но спустя несколько дней они снова встретились и Фима рассказала, что готова помочь, если у них в саду творится что-то настолько страшное, что посторонним нужна защита. Якобы, она почувствовала в тот момент, что Александр от чего-то её защищает. Что он не просто так был с ней груб. Тогда он обругал её снова, но девушка не поверила в искренность его эмоций.
Одну из своих пятилеток он потратил на учёбу в ДВГИИ – Дальневосточном Государственном Институте Искусств. И в следующий раз ненависть играл уже более убедительно, но всё разбивалось о день их встречи. Фима просто не верила, что он так изменился.
Тогда Александр продумывал схемы и сценарии, чтобы его ненависть была реалистичной. Подстраивал поводы обидеться, ревновать, разочароваться. Было несколько удачных попыток, хотя это были одни из самых тяжёлых для него петлей. Одновременно мерзких и грустных. Потому что Фиму его ненависть разрушала изнутри, он видел это. Несколько раз Александр действовал от обратного – старался вызвать её нелюбовь. Обращался с ней намного хуже, чем она заслуживала. Не отвечал на её чувства или сначала отвечал взаимностью, но потом изменял, особо не скрываясь. Один раз он переспал с её названной сестрой прямо у неё на глазах. И эта попытка закончилась не тем, что он горел в аду, как пожелал бы сам. А тем, что горела Фима, как и всегда.
Однако, самыми ужасными петлями были не эти. А те, в которых они были счастливы. Однажды они даже поженились и стали родителями. И всё равно его молодая жена горела у него на глазах. Он пробовал уезжать вместе с ней на другой конец мира, но магия находила их везде. Костёр настигал девушку и на жарких Гавайских островах, и в Гренландии. Тридцать семь раз любимая погибала по его вине. И четырежды он умирал до своего двадцатичетырёхлетия.
Александр перебинтовал рану, тяжело опёрся прямыми руками об раковину и спросил своё отражение:
– Что мне делать сегодня? В этот раз?
Отражение ответило ему слезящимися глазами и сопливым носом.
– Что ж, у меня есть время подумать, – пробормотал он, спускаясь к грибным блинчикам.
Он устал. Единственное желание волчком крутилось у него в мозгу: лечь и ничего не делать, пока тело не станет бессильной мумией. Сейчас самым удачным вектором ему казалось найти заклинание мумификации и наложить его на себя в каких-нибудь дальних пещерах, чтобы точно никто не нашёл. Возможно, это поможет Фиме пережить рубеж в пять с половиной лет от сегодняшнего дня. Но, зная её и то, как ловко насмехается судьба над его потугами что-то изменить, Фима пошла бы искать редкий ингредиент или решила бы стать археологом. И нашла бы симпатичную мумию, а дальше как по накатанной: ночь, улица, костёр.
Позавтракав, молодой человек вернулся в свою комнату, лёг на пол и принялся ждать. Ему стоило бы обдумать свою тактику на этот раз и ближайшие шаги, но всего пару часов назад он видел, как с его возлюбленной слезала пластами пузырящаяся кожа. В носу всё ещё стоял запах горящей плоти, а в ушах звенел её вопль. Это было страшно в первый раз. И во второй, и в третий, и в сороковой. И каждый, абсолютно каждый раз виноват был он – Александр.
Из глаз брызнули слёзы, парень надавил на веки основанием ладоней и заорал что есть мочи. Неважно, услышат ли его родители. Ничто не важно, ведь только что умерла та, кого он любил больше собственной жизни. Однажды, казалось, он уже это доказал. Пожертвовал своим всем, чтобы Фима была в безопасности и в двадцать четвёртый его день рождения, и в любой другой день. Но потом он попал в эту чудовищную временную петлю. И оказался бессилен.
Он пытался её не любить. Ходил к ведьмакам, чтобы заблокировать все воспоминания о девушке. Однажды он, чёрт возьми, после этого уехал в Тибет! Но всё равно они встретились спустя несколько лет. И влюбились. А потом она умерла, а он – проснулся в двадцать четвёртое ноября две тысячи тринадцатого года.
Скрип, скрип.
Кто-то поскрёб дверь. Александр вскочил на ноги и недоверчиво уставился на выход. Впервые на старте петли случилось что-то, чего ранее не происходило. Звук повторился, теперь громче и настойчивее.
– Кто там?
Скрип, скрип.
– Отзовитесь, – позвал он снова чуть дрогнувшим голосом.
Скрип, скрип.
Александр медлил, он сомневался. С чего бы именно в сорок второй раз что-то должно отличаться? Ещё и в самом начале. Он же ещё ничего не сделал, что могло бы повлиять как-то на ход событий.
Скрип, скрип.
«А, к чёрту», – подумал парень и приоткрыл дверь.
Мелькнула рыжая тень и некто молнией прорвался внутрь.
– Лис! – радостно воскликнул Александр, глядя, как зверь прыгает по его кровати и «капает» матрац.
Он присел на край кровати, а Лис, набесившись, устроился рядом и позволил почесать себя за ухом. Он щурил глаза и часто дышал с открытой пастью, демонстрируя розовый язык.
– Думал, мы не увидимся больше, – прошептал Александр и обнял друга. – Почему-то ты ко мне не заходил эти годы. Думал, обиделся.
– А то как же, хе-хе, – ответил Лис.
Александр замер. Шмыгнул носом, и в воцарившейся тишине звук этот был оглушающим.
– Какого хрена?! – завопил парень, отпрянув от зверя.
– Лысого, хе-хе, – ответил Лис.
Зверь не шевелил пастью, но голос его звучал не в голове Александра, он готов был поклясться в этом.
– Чего шарахаешься, как неродной? – обиделся Лис и спрятал язык.
– В смысле чего? Ты разговариваешь! – парень неопределённо махнул рукой в сторону Лиса. – Так не должно быть!
– Так себе из тебя колдун, раз такая мелочь, как говорящий зверь, выбивает из седла, хе-хе. Сны тем и хороши – что угодно тут воротить можно, хе-хе.
– Сны?
Александр ощутил в этот момент, как пустота зародилась в центре грудной клетки и начала разрастаться.
– Конечно, а ты как думал, хе-хе?
– Так я сплю… А ты?
– А я пробрался и рядом прикорнул, хе-хе. Это наша особая лисья магия, если ты понимаешь, о чём я, хе-хе. Буду помогать тебе, раз уж сам никак не проснёшься, хе-хе.
– И… – Александр помедлил, не уверенный, что хочет знать ответ на свой вопрос. – И как же?
– Всё вы люди барахтаетесь да барахтаетесь, хе-хе, – Лис снова принялся прыгать по кровати, будто среди складок одеяла прятались полевые мышки. – Нет чтоб поплыть по течению хоть разок, хе-хе.
– По течению? Ну нет, я должен что-то сделать, исправить. Иначе зачем это всё?
– Чтобы тебя извести, хе-хе, да из игры вывести.
– Лис, я не смогу так всё оставить.
– Так ты же исправил, хе-хе, – Лис замер и посмотрел на Александра необычайно серьёзно. – Там, в реально мире.
– Это было ужасное решение, – Александр принялся ходить по комнате взад и вперёд. – Я не поступлю так снова.
– Не поступил, молодец, хе-хе. Зато сколько раз уже твоя зазноба страдала? Умирала же небось, а? В воздухе гарью с прошлой петли воняет.
– Это… Не то, – Александр мотал головой так сильно, что заболели виски. – Раз появилась эта петля времени, значит, есть способ всё исправить.
– Она появилась только чтобы ты страдал и не просыпался, хе-хе. А зазноба помирает не во сне, хе-хе, а наяву.
– Что ты сказал? – Александр остановился, в голове гудело. – Сколько я сплю? Что с ней случилось?
– Ты – долго, а с ней – беда. Послушай, меня гнать сейчас будут, чую запах медсестры. Визгу-то будет, хе-хе.
Лис спрыгнул с кровати и, подойдя к Александру, толкнулся головой в его ладонь. Тот слабо улыбнулся и погладил рыжего друга. Вдруг ноги его подкосились и Александр рухнул на пол, сгребая Лиса в охапку. Он уткнулся в шерстяной бок и завыл от отчаяния.
– Ну-ну, – утешал его Лис, – Ты проснёшься.
– Не хочу, Лис, не могу снова через это проходить.
– А гореть зазнобе лучше?
– Я хочу сам сгореть. Вместо них.
– Ну, одной из них гореть в любом случае. А твой костёр, быть может, ещё не сложили, хе-хе.
– Плыть по течению, значит?
Лис не ответил. Он уже растворился в воздухе, и Александр остался наедине с собой и пониманием, что он не в силах изменить реальность. Ни тогда, ни сейчас.
Просидев так ещё некоторое время, он поднялся. Ему предстояли сложные пять с половиной лет, которые придётся прожить, не убегая от реальности и своих принятых ранее решений. Ничего не исправлять, двигаться к страшному неотвратимому финалу.
И он пошёл на это. Постарался отключить голову и прожить, как он надеялся, последнюю пятилетку по-настоящему. Так же, как когда-то уже её прожил, но лучше. Ярче. Честнее.
Когда Фима вернулась отдать куртку, он просто поцеловал её. Вот так сразу. Она опешила, покраснела, хотела даже дать ему пощёчину, но почему-то передумала. Александр обнимал её и думал о том, что это самый последний его шанс побыть по-настоящему счастливым.
– Ну ты даёшь, – воскликнула юная Фима и обняла парня в ответ, – это ж надо так радоваться куртке!
Она захихикала, и Александр засмеялся тоже.
– Да просто я влюбился, – признался он, чуть отдалившись, чтобы видеть лицо девушки.
Та равномерно сменила оттенок кожи на ярко-алый:
– А я пока что нет, – призналась она.
Александр извинялся, что поспешил. Девушка извинения приняла и обещала рассказать, когда тоже влюбится. А потом он показывал ей теплицы, вместе они их улучшили, и Фима согласилась оставить куртку себе. Через две недели она призналась Александру, что его чувства взаимны. Это была прекрасная петля времени, пока не приблизился его двадцать четвёртый день рождения. В тот день для Александра закончилось всё: и во сне, и в реальности.
Он очнулся с воплем, от которого драло лёгкие. Глаза обожгло даже тем скудным светом, что пробивался через жалюзи. Сорвав датчики с груди и пальцев, Александр встал с кровати и неровной походной подобрался к окну. Когда глаза привыкли к свету, он увидел, как во дворике больницы трое охранников гоняются за Лисом, но тот не оставляет им ни единого шанса на победу. Хотя Александр мог различить, что Лис уже начинал уставать от игры в салочки. Но он дожидается его, чтобы отвести туда, где он, Александр, нужен на самом деле. К той, кто по-прежнему испытывает к нему нежные чувства, несмотря на всё то, что он натворил. И кого он потерял в сорок третий раз за свою жизнь. Сорок два – во сне и один, самый первый – в реальности.
Александр нашёл в шкафу какую-то одежду – к его удивлению, чистую и выглаженную. Похоже, кто-то готовился к тому, что он проснётся. Натянул футболку и обратил внимание на предплечье: сорок две метки оставались на своих местах. Подошёл к маленький раковине с зеркалом в углу палаты: шрамы на шее тоже сохранились. Что ж, никто не обещал ему, что он проснётся прежним.
– Так-так, и куда мы собрались, молодой человек?
Александр вздрогнул от неожиданности. В двери палаты стоял очень, даже как-то неестественно высокий мужчина. Острый взгляд пришпилил мужчину к месту, а губы расплылись в хищной улыбке:
– Я вас не выписывал.
Глава 24
Жанна, как водится, прибиралась. В этот раз не после сеанса, а просто чтобы привести в порядок и жилище своё, и мысли. Последние были в совершенном беспорядке после недавних событий, и постоянно взывающие к ней голоса не помогали. Жанна стирала пыль с полок и видела, как та тут же налипала обратно, образуя надпись «Помоги». Расправляла занавеску и слышала, как шелест ветра складывался в стройное «Помоги выбраться, Жанна». Заправляла кровать, и не услышала хлопка, который бывает, когда резко поднимаешь и опускаешь покрывало. Вместо этого раздалось настойчивое: «Жанна!».
– Да ладно, ладно, поняла я вас, – заворчала девушка, когда все попытки отвлечься провалились. – Достали.
Она нехотя вернулась за свой рабочий стол и зажгла палочку благовоний. Метод был для неё рабочим, но не особо зрелищным, поэтому экстрасенс пользовалась им редко.
– Ну давайте, чего у вас там, – буркнула она, ёрзая на стуле.
Призраки не заставили себя долго ждать. Вскоре дымок, поднимавшийся от благовония, разросся и сформировал дымную маску. Та менялась, являя Жанне каждый раз новое лицо.
– Да чего вас так много-то, – пробормотала девушка, удивляясь, что такое количество призраков стремилось донести до неё какую-то одну идею.
Она приняла, наконец, серьёзность послания, и сконцентрировалась, чтобы лучше расслышать мёртвых. Те шептали, шептали, шептали. И всё об одном.
– Блин, ребят, я хотела дома сегодня отдохнуть…
– Помоги! – вторили голоса.
– Ладно-ладно, конец связи, – буркнула Жанна и развеяла взмахом руки лица из дыма. – Достали, – снова добавила она и направилась к гардеробу, чтобы переодеться из домашнего.
– В смысле я ему никто?! – Ольга давненько так не кричала и уже сама забыла, что её связки могут выдавать такие децибелы. – Вы в своём уме, дядя?
– Ну а что я поделаю? – развёл руками охранник в выцветшей форме. – Такие правила.
– Я ему подруга и коллега!
– Не родственница и не жена, – он постучал ручкой по закрытому журналу посещений. – Пускаем только членов семьи. Извините, девушка, мне правда жаль. Я вижу, что вы переживаете.
– Конечно переживаю, – у Ольги сдавило горло, она едва сдерживала слёзы.
За время перепалки с охранником она так разгорячилась, что щёки у неё покраснели, на лбу выступила испарина, а идеально уложенная с утра причёска растрепалась. Девушка перекинула на спину светлые локоны и подняла лицо, надеясь сдержать слёзы.
– Ну, может, вы его будущая родственница? – смягчился охранник и покрутил в воздухе рукой, призывая Ольгу подыграть ему.
– Вы имеете в виду?.. – протянула она, соображая. – Конечно, так и есть, Эдуард…
– Петрович.
– Эдуард Петрович! Так и есть, я его невеста, вот и кольцо! – она торопливо переодевала одно из украшений с указательного пальца на безымянный.
– Так с этого бы и начинали! – радостно воскликнул Эдуард Петрович и с готовностью открыл журнал посещений. – Та-а-ак, как, говорите, его зовут?
– Красибор. Красибор Баженович Бологов.
– Вот не живётся людям с нормальными именами, – вздохнул Эдуард Петрович, сверяясь со списками. – Всё придумают ерунду какую-то, а другим потом мучайся.
Ольга предусмотрительно помалкивала, боясь упустить расположение охранника.
– Ох, девушка, – тот нашёл нужную строчку и почесал затылок. – Боюсь, к нему всё равно не пройти.
– Но как же…
– А он выписался, – пояснил охранник. – Вчера. Умчал отсюда с родственниками какими-то или врачами. Вспомнил теперь, торопился он очень. Даже переодеться время не нашёл.
– Эдуард Петрович, но вы уверены? – Ольга растерянно хлопала ресницами.
Разве не сообщил бы Красибор ей о своей выписке? Разве не дал бы ей знать, что пришёл в себя? Что-то тут решительно не сходилось в глазах Ольги.
Охранник молча разводил руками, не в силах утешить её, когда в холл влетела ещё одна девушка.
Невысокая, с пышными формами и тёмными волосами она была своего рода противоположностью высокой стройной блондинке. Даже вкус к нарядам у них совпадал настолько же, насколько похожи волчеягодник и вороний глаз:* Ольга выбрала строгий шерстяной костюм нежно-голубого цвета, а то время как Жанна нарядилась в широкий чёрный комбинезон с золотистой вышивкой и широкополое пальто ярко-алого цвета. Диаметрально разными были и их характеры.
– Здрасьте! Я…, – Жанна достала из кармана скомканный листочек для заметок и сверилась с ним, – к Александру Былиеву. Я его сестра, вот, посмотрите, – повернула к охраннику телефон с фотографией своего паспорта. – Фамилия у нас одна, черты лица тоже один в один, поверьте на слово. Мы почти как близнецы! Да, извините, что фотографию показываю, но так спешила с работы к братику, что забыла сумочку с документами. Я работаю на Восточной Верфи, пока добралась до вас, уже без ног осталась. Рыбой опять провоняла, сегодня приходило к нам судно…
– Дайте мне минуточку, девушка, не торопитесь, – Эдуард Петрович с облегчением переключился на новую посетительницу. – Александр Былиев… Да, есть такой, палата четыреста четырнадцать. Но к нему сейчас не пускают.
– Ох, ну я хотя бы вещи ему передам, – Жанна продемонстрировала пакет, забитый апельсинами и туалетной бумагой. – И с лечащим врачом поговорю. А там может он и пустит к братику. Я вам обещаю-обещаю, что без разрешения не пойду! – Жанна сложила руки в умоляющем жесте и захлопала ресницами с самым невинным видом, какой могла соорудить на своём лице.
– Ну ладно, идите, – махнул рукой Эдуард Петрович.
– Спасибо! А, что? – буркнула она, отвернувшись от охранника и прислушавшись. Далее перешла на шёпот: – Чего? Её тоже? Да мы ж даже не знакомы. Ну ладно, ладно, не верещите! – в этот момент Жанна вновь обернулась к посту охраны с лучезарной улыбкой. – Олечка, я тебя сначала и не заметила! Милая, и ты тут!
Ольга открыла уже было рот, чтобы возразить, но Жанна крепко её обняла и прошипела на ухо: «Подыграй!».
– Составишь мне компанию?
– Её жениха уже выписали, – ответил за девушку Эдуард Петрович.
– Так Александр – брат её жениха, мы все вот-вот породнимся, – тут же нашлась Жанна. – Будем большой дружной семьёй, каждый друг за друга горой.
Эдуард Петрович переводил недоверчивый взгляд с одной девушки на другую. С наглой уверенной улыбки на робкую и вялую. С девушки-танка на трепетную лань.
– А, чёрт с вами, – махнул охранник и отвернулся, чтобы не видеть всего этого безобразия. – Паспортные данные тут вот впишите, девушка, и идите.
Жанна молниеносно вписала выдуманные данные и, подхватив Ольгу под руку, поспешила ретироваться с поста охраны.
– Ты кто? – спросила Ольга, когда они отошли на достаточное расстояние. – Знаешь Красибора? У него нет братьев и сестёр, что ты несла там?
– А, так ты секси-красавчика пришла навестить? – удивилась Жанна. – Ого, какой тесный мир!
– Вы знакомы?
– Вчера познакомились, ага. И что, ты невеста? – Жанна даже не пыталась скрыть сожаление в голосе.
Ольга мялась, на какое-то мгновение она хотела смалодушничать и соврать, но всё же решила быть честной:
– Нет, я это сказала, чтоб пустили проведать.
– О! – только и выдала Жанна, заметно оживившись.
– Что, уже влюбилась?
– В такую попку попробуй не влюбись! – Жанна мечтательно закатила глаза и дёрнула бровями вверх-вниз. – А эта родинка в форме мышонка, м-м-м!
– Ты… что… – выдохнула Ольга. – Видела его голым?
– Ой, детка, вчера кто только его булочки не наблюдал, – отмахнулась Жанна. – Вот и мне тоже посчастливилось.
Девушка уверенно шагала вперёд, когда Ольга схватила её за предплечье. Хватка её была такой крепкой, что Жанна чуть не грохнула на пол из-за резкой остановки.
– Мне нужны объяснения, – ровно проговорила Ольга. – Кто ты, почему меня с собой потащила, какого чёрта видела Краса голым?
– Ну, начнём по порядку, – Жанна попыталась стряхнуть руку Ольги, но не преуспела в этом. – Меня зовут Жанна, я медиум и экстрасенс. Вчера как раз провела сессию для моей соседки, Красибора и какого-то очень симпатичного рыжего мужчины, его друга.
– Рыжий – это, должно быть, Ромчик, – задумчиво кивнула Ольга, – А соседку твою как зовут?
– Фима.
– Ну куда же без неё, – нахмурилась блондинка. – Нет бы работу свою делать, хоть как-то продвинуться в исследованиях.
– Вот это вот всё оставь себе, – прервала её Жанна. – Фимочка – солнышко и котичка, я её обижать не позволю.
– Если она вылетит с работы, то это случится независимо от того, нравится она тебе или нет.
– И всё равно придержи своё недовольство при себе. У меня дело совсем иного характера.
– Так, и зачем я тебе?
– Это не мне, это духам ты зачем-то понадобилась. Всю душу уже из меня вытрясли! Заладили: «Бери Олю с собой, бери О-о-о-олю». Вот я и взяла.
– Пардон, кто? – Ольга мотнула головой, будто желая стряхнуть паутину.
Жанна тем временем уже высвободилась и ждала у лифта, то и дело нажимая кнопку вызова.
– Я экстрасенс. Обычно вызываю духов по работе, но иногда они до меня докапываются в свободное от своих призрачных дел время. Бывает, что просто поболтать хотят, но чаще лезут ко мне со своими незаконченными делами. Я помогаю время от времени, когда могу.
Она пожала плечами и посмотрела на Ольгу с совершенно будничным выражением лица, будто они обсуждали в каком супермаркете сейчас самые удачные акции.
– Да шарлатанка ты обычная. Что, я не вижу что ли?
– Ой, ну начинается, – она закатила глаза и с тяжёлым вздохом прищурилась, вглядываясь в пространство позади блондинки. – За тобой двое мёртвых стоят сейчас, – начала она. – Женщина и мужчина. В возрасте.
– Я пошла отсюда, – Ольга развернулась на каблуках, но тут же остановилась, услышав следующие слова Жанны:
– У них какие-то созвучные имена… Будто одно на двоих. Не знаю, может, они Саши или Жени…
Ольга молчала, скептически глядя на Жанну. Её хорошенькие брови, доведённые макияжем до идеала, свелись к переносице, между ними залегла непривычная для девушки морщина.
– Прикольно, – Жанна по-доброму улыбнулась, – они оба Васи. Василий и Василиса.
– Бабушка с дедушкой, – прошептала Ольга, лицо её разгладилось, а глаза блестели от подступающих слёз.
– Говорят, что гордятся тобой, твоими успехами в науке, – продолжала Жанна.
«И передай, чтобы очков не стеснялась», – шелестел женский голос вокруг экстрасенса.
«А то ещё снова устроит большой „бум“, как зимой», – раздался следом мужской, и Жанна отчётливо различила, что старики улыбались.
Девушка передала их слова Ольге, и та молча встала рядом с ней перед дверьми лифта. По щекам её текли слёзы, под глазами стала заметной россыпь высохшей туши. Ольга достала из дизайнерской сумочки очечник и водрузила окуляры на нос.
– Они говорят что-то ещё? – тихо спросила Ольга.
– Что любят тебя, – ответила Жанна, отметив про себя, что очки в тонкой золотистой оправе блондинке очень шли.
– Передай, что я их тоже люблю, – шепнула Ольга и первая шагнула в наконец-то прибывший лифт.
– Они услышали, – заверила Жанна негромко, но спустя секунду оживилась и защебетала в своей обычной манере: громко, быстро и многословно. – Ну что ж, спасём какого-то неизвестного парня? Надеюсь, он симпатичный тоже, красивых мужиков слишком много не бывает.
– Спасать из больницы? – Ольга изумлённо подняла брови, вытирая слёзы с щёк. – Тут же силой не держат.
– Этого держат, но из духов советчики ой-ёй, – Жанна покачала головой. – Тараторят все одновременно, тьфу. Но у этого парня много сторонников на том свете. Не знаю, плохо это или хорошо.
– А они как-то помочь нам смогут? Ну, – Ольга не верила, что говорит это. – Духи?
– Они ток говорить горазды, – вздохнула Жанна. – Придётся самим выкручиваться.
Лифт доехал до четвёртого этажа, и девушки выглянули в коридор. Было оживлённо: туда-сюда ходили врачи и медсёстры, уборщица со смехом выходила из палаты, уже домывая пол; санитарка ехала с большой тележкой, заполненной тарелками и лотками с котлетами. Время обеда.
– Нам нужна четыреста четырнадцатая, – пробормотала себе под нос Жанна, выбираясь из лифта пригнувшись.
