Анна Гращенко
НИИ ядерной магии
– Рома! – прервал их перепалку Красибор. – Умоляю, скажи, что ты захватил для меня во что переодеться.
– Кто ж знал, что ты сегодня очнёшься? – тот выставил руки ладонями вперёд в жесте капитуляции.
Фима решила стать той, кто балаган этот прервёт:
– Тебя ещё никто не выписал – это раз, – строго сказала она. – Так что возвращайся в кровать, пока Аметист Аметистович не разрешит тебе вставать. Тебе, – она повернулась к Роману, – пора везти к Бажену новую порцию отвара. А тебе, – переместила взгляд на тётушку, – пора научиться следовать хоть каким-то приличиям!
– И кто вырастил тебя такой занудой, – тётушка закатила глаза, но всё же перестала пялиться на Красибора, который пытался забраться обратно в кровать, максимально не отсвечивая своей тыльной стороной.
– Рома, пока будешь у Бологова-старшего, загляни в сад, пожалуйста. Может, в этот раз заметишь болиголов? – Фима подняла книгу, снова демонстрируя ему изображение растения.
– Фима, душа моя, я попробую, но ничего не обещаю. Один я в эти джунгли не полезу. Со стороны гляну.
– Скоро вместе полезем, – с надеждой в голосе сказала Фима и встретилась глазами с Красибором. – Я пойду проверю воду в общежитии, а тебе нужно отдохнуть. Ну что ж, у всех есть задания! Давайте к делу.
Роман первым засобирался на выход, когда услышал нежный голос Чуйки: «Наверху, они наверху».
Мужчина нахмурился, но, привыкший слушаться Чуйку, выглянул в окно. Небо и небо, нет там никого.
«Наверху, наверху. Времени нет, нужно бежать».
Роман машинально кивнул тётушке Негомиле, которая попрощалась со всеми, до неприличия крепко обняла Красибора, уложив его на свой бюст будто на подушку, и отправилась домой восстанавливать силы и готовить новые отвары для Бологова-старшего. Не замечая оставшихся двоих, Роман начал медленно кружить по комнате, сконцентрировавшись только на зрении и словах Чуйки.
«Сюда, сюда, – твердила та. – Ближе».
В палате было не так много мебели: одна койка, прикроватная тумбочка, двухстворчатый узкий шкаф для вещей, телевизор и раковина. Роман буквально обнюхал, ощупал и рассмотрел каждый сантиметр палаты, когда добрался до телевизора.
– Говно! – только и выпалил он, заставив Фиму и Красибора вздрогнуть.
Роман покопался за чёрным экраном и, чуть повозившись, выудил маленький куб с парой проводков:
– За нами следили всё это время.
Глава 18
Жанна прибиралась после сеанса: собирала якобы разбросанные призраками книги и ставила молоточек, который на самом деле был повинен в беспорядке, обратно в специальный паз. Одно нажатие на скрытую кнопку под столом – и тот снова вытолкнет книги на радость благодарной публике.
Сегодня был хороший сеанс. Жанна была очень собой довольна: дух быстро вышел на связь, говорил внятно, она легко передала его слова родным, и у тех не осталось сомнений в реальности происходящего. А что ещё важнее, они получили ответы на свои вопросы. Жанна любила свою работу, хоть абсолютно каждый сеанс и приносил ей грусть с ощущением горя утраты. Но вместе с тем, она позволяла воссоединиться с ушедшими любимыми, хоть и на краткий миг. Сама она бы многое отдала ради такой встречи. Очень жаль, что её собственные потери на связь не выходят – их может позвать только другой экстрасенс, а такого она до сих пор не встречала.
У Жанны была привычка: после каждого сеанса перезаряжать все механизмы сразу. Потому что никогда не знаешь, когда может нагрянуть клиент. Отчаявшиеся люди не видят графика работы – он расплывается у них перед глазами, зато платят двойную ставку. Ей осталось только поправить контрольное зеркало у окна: проверить, хорошо ли натянут ремешок на поворотном механизме, не сбился ли угол зеркальной поверхности. Удовлетворённая результатом, она сдвинула зеркало на стартовую позицию, когда заметила в отражении кое-что, чего там быть не должно.
Женская фигура стояла прямо за её спиной, чёрные губы вытянуты в грустной гримасе, из глаз текут чёрные слёзы. Жанна завизжала и резко обернулась. Никого.
Тогда она рискнула вновь посмотреть в зеркало: фигура была там же, в этот раз прямо перед ней, заменяя отражение.
– Тьфу, напугала! – завопила девушка, держась за сердце. – Ты как туда попала?!
Духи её не пугали – слишком много лет Жанна занималась своим потусторонним ремеслом, а вот неожиданность – очень даже. Сердце женщины билось как барабан.
– Мой сын, – прошелестел призрак.
– Ой, началось, – Жанна устало потёрла переносицу. – Ох уж эти незаконченные дела. Что там с сыном?
«Если её дело выполнимо – помогу, а если нет – изгоню и спать пойду», – решила Жанна.
– Он не виноват, – голос духа звучал прямо в голове экстрасенса. Чёрные губы не шевелились. – Он ни о чём не знает. И я не знала.
– Окей, а кто твой сын?
В призрачной руке свернул медальон – она уже его видела раньше.
– А-а-а, рыжий такой, симпатичный, – понимающе кивнула Жанна. – С ним я могу связаться. Что ему передать?
Выражение лица и поза призрака вдруг переменились. Она поджала плечи и вытянула шею, будто готовая завыть, закричать.
– Ты не знаешь? – догадалась Жанна. – Ему грозит опасность или что?
– Она убьёт его, – возобновился шелест в голове экстрасенса. – Убьёт всех, кроме своего мальчика.
– Я, конечно, пока на этом свете, но… – Жанна кашлянула в кулак. – Попробуй подключить свои потусторонние каналы и узнай, как помочь твоему сыну.
Призрак молча подняла руки так, чтобы Жанна могла их видеть. На запястьях висят два железных браслета, а между ними мерно покачивается толстая цепь.
– Тебя не похоронили? – догадалась Жанна.
Призрак кивнула и уронила руки так, будто держала всё это время на весу невыносимую тяжесть.
– Плохо, – протянула Жанна и почесала подбородок. – Тогда к потустороннему радио у тебя доступа нет.
Раздался стук – хлопнула соседняя дверь.
– Ей расскажи, – вдруг оживилась мёртвая женщина.
– Ну пошли. Только не пугай её, окей? – Жанна погрозила пальцем.
Дух выглядел слегка обескураженно: она явно не ожидала, что экстрасенс настолько не будет пугаться её появлению. Она-то не знала, что только за прошлую неделю Жанна разговаривала и с расчленённым мужиком, который выплёвывал опарышей при каждом слове; с пожилой дамой, которая умерла, не оставив своим одиннадцати кошкам еды; с мужчиной, тело которого искали по водоёмам больше месяца. И какие-то там чёрные губы уж точно Жанну не испугают – её пугалка была уже титановой и непробиваемой.
Дело в том, что духи являлись экстрасенсу в том виде, в каком были преданы земле – и тогда они были довольно разговорчивы. Их ничто не связывает, они вольны делать что захотят (в рамках дозволенного загробной жизнью, разумеется). Либо же, если тело не было ещё захоронено, облик их был тот же, что при последнем вздохе. Так что чаще всего выглядели они лучше, но то руки у них были связаны, то рты зашиты – пользы особой от них не дождёшься, проще говоря.
Жанна осторожно постучала в дверь соседки и честно намеревалась дождаться приглашения. Но дверь не была закрыта на замок, а отлично смазанные петли поспешили распахнуть её даже от деликатного Жанниного стука.
В комнате находились трое: Фима, которая вытаскивала и вытаскивала и вытаскивала что-то из небольшого саквояжа. Неужели столько всего можно было вместить в этом потёртом чемоданчике? Рядом с ней стоял Роман – тот самый рыжий симпатяга, как Жанна его окрестила для себя, что недавно заходил к ней. Скорее всего, сын почившей леди, которая уже нырнула в большое овальное зеркало в комнате Фимы. Как и договаривались, призрак постаралась спрятаться так, чтобы не быть замеченной и никого не напугать. К их удаче, перед зеркалом стоял большой фикус или какое-то другое растение с длинными сочными листьями, за которыми так удобно было прятаться. Третьего мужчину она не знала.
– У-у-у, отличная задница! – присвистнула Жанна, чем заставила незнакомца подпрыгнуть на месте.
– Жанна! – возмущённо воскликнула Фима.
– Эй, я стучала, у вас дверь была открыта, – соседка примирительно показала им свои ладони. – Кстати, меня зовут Жанна, а вас? – она соединила руки лодочкой и мечтательно прижала их к щеке.
– Эм, я Красибор, – промямлил тот, откровенно смущённый.
Жанна нелепости ситуации не замечала и пожирала мужчину глазами.
– У тебя что-то срочное? – Фима устало опустила плечи и потёрла глаза.
– Скорее да, чем нет. Вообще-то, я бы хотела поговорить сначала с Романом, наверное.
Жанна говорила с Фимой и Романом, но всё время не отрывала взгляда от Красибора. Она облизала губы и сглотнула. Выглядело это так, будто девушка не ела много дней, а Красибор был уткой, запечённой с яблоками. Фима впервые подумала о том, как, наверное, он был бы рад отключать свой дар время от времени. У девушки промелькнула мысль, что, возможно, ей стоит придумать вариант антикрасиборина для самого Красибора.
– Тот же вопрос, Жанна, душа моя, – Роман почесал аккуратную бородку. – Это срочно или терпит?
– Мне мама твоя названивает, жуть как хочет поговорить.
Все трое уставились на неё с широко раскрытыми глазами. Жанна испугалась, что вот-вот эти глаза начнут выкатываться из орбит, а ей придётся ловить их, как волк ловил яйца.
– Проще говоря, – Жанна поправила жемчужную нитку на шее, которая так удачно гармонировала с её элегантным тёмно-бордовым платьем. – Давайте устроим сеанс.
Какое-то время комнату наполняла лишь возня Фимы: та продолжала доставать вещи из бездонного саквояжа, пока, наконец, не достала объёмный тканевый мешок.
– Вот, прикройся, Бога ради, – она бросила находку Красибору, и тот легко её поймал.
– Это комплект спортивной одежды. Без нижнего белья, но зато с носками и кроссовками.
– Ну это ничего, я и раньше трусов не носил.
Фима отчётливо ощутила, как начал плавиться воздух рядом с её ушами – такими красными они стали. Она ожидала, он Красибор пойдёт в ванную или попросит присутствующих отвернуться, но у того был другой план. Не замечая водопад слюны, стекающий из раскрытого рта Жанны и пар, который шёл из ушей Фимы, он начал одеваться. Фима отвернулась ровно в тот момент, когда Красибор натягивал просторные штаны для бега. Но она была слишком медленной, а глаз её – слишком цепким.
– Пойдёмте? – позвал он отвернувшихся Фиму и Романа через какое-то время.
Жанна, конечно, отворачиваться даже не подумала.
– Ты уже одет? – чуть дрогнувшим голосом уточнила Фима.
Красибор ухмыльнулся, подавляя соблазн снова раздеться и смотреть, как её голова превращается в самовар. Что-то кольнуло его в центр живота: нет, не такую реакцию он хотел бы видеть на её лице в действительности. А потому он просто ответил:
– Конечно.
Фима развернулась и ахнула. На секунду ей показалось, что перед ней Александр: он обожал эту жёлтую толстовку и часто ходил в ней вместе с Фимой в походы. Но однажды тайфун застал его в лесу, и дом Фимы находился значительно ближе его собственного. Тогда он появился на её пороге насквозь мокрым и едва держащимся на ногах от переохлаждения. Однако, в их с тётушкой доме мужчин не жило, а потому и мужской одежды тоже не было. Проведя весь день в тётушкином халате, отороченным павлиньими перьями, он принял стратегическое решение оставить у Фимы запасной комплект одежды.
Красибор в этой одежде смотрелся отлично: сложно найти мужчину, которому не к лицу будут толстовки. Но что-то в этом Фиму смущало до крайности. Однако, на раздумья времени ей никто не дал.
– Были когда-нибудь на спиритических сеансах? – спросила присутствующих Жанна, когда они уже релоцировались в её комнату.
Она задёргивая шторы и создавая в комнате таинственный полумрак. Все трое признались, что это их первый опыт.
– Тогда ничего не бойтесь и помните о главном правиле: ни в коем случае не размыкайте рук. Это важно!
– Жанна, давай только без спецэффектов, – сдавленно попросил Роман, занимая своё место за круглым столом. – Я в твоих способностях уверен, и всё же… Это моя мама. Не нужно делать шоу.
Экстрасенс остановила на рыжем симпатяге долгий взгляд и кивнула. Что ж, это для него большое и нелёгкое дело.
– Возьмитесь, пожалуйста, за руки, – Жанна нашла в себе какие-то резервы разумности и посадила Красибора от себя наискосок – так, чтобы он не бросался ей сразу в глаза и за руку её не держал.
Её посетители послушались. В момент, когда цепочка рукопожатий замкнулась, все присутствующие ощутили лёгкую вибрацию.
– Старайтесь рук не расцеплять, – предупредила Жанна. – Как только мы разомкнём круг, сеанс прервётся. А я не уверена, что меня хватит на её одно призвание сегодня.
– Хорошо, – Роман выглядел сосредоточенным и напряжённым.
– Тогда начинаем.
И Жанна начала петь. Слова её песни невозможно было различить – она то срывалась на хрип, то поднималась до фальцета. Это звучало страшно. Казалось, что-то вселилось в девушку и теперь изучало, как управлять её телом.
Красибор, державший его за руку, отчётливо чувствовал, что мужчина дрожит. Не укрылось от его внимания и то, как Роман постукивал ногой под столом. И мог понять его волнение: не видеть мать больше двадцати лет и вдруг снова выйти на её след, когда уже пришло смирение? Красибор хорошо запомнил период, когда Роман отпустил тайну исчезновения мамы и начал свыкаться с новой реальностью. Заметил и перемены, произошедшие в друге, когда эту самую реальность тот принял. И вот опять. Старая рана открыта, и экстрасенс либо поместит на неё лекарство и залатает, либо просунет палец в измочаленные мышцы и будет скрести ногтем по костям.
Покрепче сжав ладонь друга, Красибор постарался жестом передать ему свою поддержку. Но Роман не заметил этого – он вообще ничего не замечал, кроме фигуры, которая начала формироваться в центре стола. Он отчётливо видел, что это не было зеркальной ловушкой или другой проекцией. Потому что никакая проекция не повторила бы лицо его матери настолько точно.
Десятки чёрных нитей пронизывали пространство, формируя скулы, нос, лоб и, наконец, глаза. Пока этот образ обрастал новыми чертами, Романа от побега удержали только две руки, крепко сжимавшие его ладони. Он не видел маму долгих двадцать лет. Не ощущал на себе её взгляда, не чувствовал тепла её рук, не слышал её голоса. И вот она – здесь. Не упокоенная. Роман знал об этом даже без пояснений Жанны. Сердце его сжималось до состояния крошечной бусины от осознания, что его чудесная мама всё это время мучилась не меньше его самого.
– Она здесь, – выдохнула Жанна, заворожённо глядя на силуэт, который ткал кто-то невидимой рукой. – Чувствуете?
– Я вижу её, – ответил Роман, прикованный взглядом к маме.
– Чего, пардон? – Жанна выпала из образа, как мешок с картошкой – из грузовика.
– Предположу, что мы все видим, – прошептал Красибор, будто боясь слишком громким голосом спугнуть её.
– Окей, мы к этому ещё вернёмся, – экстрасенс взяла себя в руки и вновь понизила голос до громкого шёпота.
– Что вы хотите спросить у этой не упокоенной души?
– Кто тебя убил? – спросил Роман.
Призрачная женщина не шевелилась ещё пару минут: она дожидалась, чтобы нити сформировали её корпус и руки. И, как только смогла, не оборачиваясь и не сводя взора с сына, резко указала на Красибора. Тот часто заморгал и хотел было возразить, но призрак заговорила первой. Точнее, передала ответ – голосом её стала Жанна. Взгляд девушки расфокусировался, а из горла вырывалось неестественное многоголосье:
– Из-за него всё началось.
– Началось что, мама?
– Цикл ритуалов обмены. Они вернутся. И за ним тоже.
– Я не понимаю, – пробормотал Красибор.
Женщина неожиданно удвоилась в размерах, расширилась во все стороны и, резко повернув корпус, уставилась на Красибора. Их разделяли считанные сантиметры, и призрак начала еле слышно шептать. Голос её набирал силы и к концу своей речи она то визжала, то извергала из себя зычный рык:
– Мало натворил? Меня убил, брата убил, сына моего убить хочешь?!
Красибор дёрнулся, желая увеличить дистанцию между ними, но призрак подалась вперёд. Она раскрыла сотканный из постоянно движущихся черт рот и обнажила зубы.
– Теперь самому тебе быть убиенным! – заорала она и дёрнулась к шее мужчины.
Тот вскочил со стула и успел увернуться. Призрачные зубы клацнули прямо перед его лицом, а через мгновение вся фигура развеялась. Тысячи чёрных ниточек опали на стол, накрыв его хрупким покрывалом. Красибор уставился на свои руки: одна из них была свободна, а вторую по-прежнему сжимала Фима. Она тоже встала, влекомая за мужчиной. Красибор уставился на Романа.
– Это становилось опасным, – пояснил друг, разминая запястья. – Она бы тебя поранила.
– Ромчик, я ничего не понимаю, – бормотал Красибор.
Сердце его гулко билось в глубине грудной клетки, практически до боли. Мысли путались, воздуха не хватало. Он не хотел возвращаться за стол. Немного отдышавшись, Красибор проговорил:
– Я никого не убивал.
– Её мысли путались, – подала голос Жанна. Лицо её выражало опустошённость и усталость. – У давних духов такое бывает. И у тех, кто умер только что.
– Как так? – уточнила Фима. – А у кого не путаются?
– У золотой посмертной середины, – Жанна принялась растирать лицо ладонями, надеясь избавиться от ощущения песка под веками. – Им нужно время, чтобы свыкнуться со своей смертью. Свежие духи ещё думают, что они живые. И злятся, когда им не удаётся сделать какие-то привычные вещи. Поговорить с близкими, попить кофе.
– И сколько времени нужно на это?
– Две-три недели, – экстрасенс начала сгребать нитки со стола и скидывать их в большой вещевой мешок. – А через лет пятнадцать у них снова крыша едет. Поэтому вызывать Пушкина в детском лагере – идея хреновая. Если получится – хорошего от него не жди.
– А почему ты думаешь, что она в мыслях путалась? – Фима принялась помогать Жанне с уборкой: нитки оказались шёлковыми, они проскальзывали между пальцев и норовили схорониться в щелях щербатого стола и пола.
– Да потому что он не убивал никого, Фима, – резко бросил Роман.
Всё это время он сидел, обмякнув на стуле, и глядел перед собой, ни на чём не фокусируясь. Казалось, его душа покинула тело на несколько минут и только сейчас вернулась.
– Она так не считала, – возразила Фима.
– В смысле?! – Красибор возмущённо всплеснул руками. – Ты ей веришь?
– А зачем ей врать?
– Фима!
– Что?
Красибор запустил пятерню в волосы и озадаченно прошёлся по комнате взад и вперёд. Он не знал, что ответить девушке. Разве что:
– Я бы запомнил, если бы кого-то убил! Да Боже, у меня даже брата нет, алло! Вот мой братан! – он потряс Романа за плечо, тот машинально похлопал друга по руке.
– Я и не говорю, что убивал, – Фима удивлённо подняла брови, поняв, как звучали её слова. – Я говорю лишь, что она уверена в другом. Это не означает, что она права, ну вы что, ребята? А как же критическое мышление?
Красибор издал вздох облегчения, отодвинул стул подальше от остальных и тяжело на него опустился.
– Пора нам с отцом твоим поговорить, Крас. Возможно, что что-то прояснит, – заключила Фима, выуживая очередные жмени ниток под столом.
Она случайно нажала на одну из тайных педалей, и сигнальное зеркало развернулось, ловя в ловушку лучи закатного солнца.
Жанна успела бросить взгляд на отражающий прибор: призрака там больше не было.
Глава 19
– Уверяю тебя, подруга, фазенда Бологовых – это не то место, где ты захочешь оказаться ночью, – напутствовал Фиму Роман, когда они переместились на кухню, чтобы раздобыть чаю и что-то перекусить.
Он сидел на шатком трёхногом табурете и вертел в руках салфетки. Рядом уже лежала пара мятных салфеточных журавлика. Девушка ждала, пока закипит чайник. Она опёрлась бёдрами о столешницу, скрестила руки на груди и раздражённо потопывала одной ногой.
– Мы время теряем, – ворчала она. – Опять!
– Ну а пока Красибор был в отключке, мы его не теряли?
– Мы оперировали той информацией, что у нас была. А сейчас появилась новая.
– И ты хоть что-то из этой новой информации поняла? – парировал Роман.
Фиме нечего было на это ответить, и мужчина продолжил:
– Я рад был снова услышать матушку и даже увидеть её, но… – он вздохнул и потёр переносицу. – Понимаешь, когда она пропала, и никаких её следов не нашли, я убедил себя, что она сбежала. Может, с отцом у них не ладилось, или она влюбилась в горячего рыбака и уплыла с ним в Японию. Да, больно было думать о том, что она меня бросила, но хотя бы думал, что она была жива.
Фима молчала. Чайник уже закипел, но она не спешила готовить напитки.
– Теперь же я знаю, что она меня не бросила. Это греет. Да Боже, Фима, она буквально достала меня с того света! Очешуеть! – Роман горько хохотнул и вновь поник. – Но ещё я знаю, что она мертва, и её даже не предали земле. Все эти годы она лежит неизвестно где, всеми брошенная, понимаешь?
Роман закрыл лицо руками и сгорбился, упёршись головой в колени. Фима подошла ближе. Она не знала, с какой стороны встать, чтобы обнять друга, и в итоге просто опустилась перед ним на колени и обхватила его сгорбленную спину руками. Та чуть вздрагивала. Но даже если кто-то зайдёт сейчас на общую кухню, он не увидит слёз рыжего учёного – ведь ведьма готова была закрыть его от всего мира, чтобы дать возможность выпустить нестерпимое горе. Немного – так, чтобы его не распирало болью изнутри.
Роману понадобилось всего несколько минут, чтобы ощутить облегчение. Он выпрямился, благодарно погладил Фиму по плечу и кивнул на чайник.
Девушка встала, неспешно достала кружки со своей полки и начала разливать по ним кипяток.
– Только тётушке не рассказывай, – сказала она, сграбастав три чайных пакетика. – Она меня на порог не пустит, если узнает, что я подсела на эти вот полуфабрикаты.
– Мой рот на замке, преступница, – Роман ухмыльнулся и подхватил две чашки из трёх.
Когда они вернулись в её комнату, Фима завизжала так громко, что жители соседних комнат моментально высыпались в коридор.
– Что случилось?! – вопрошали одни.
– Горим?! Где горим?! – метались другие.
– Кого треснуть?! – орал седовласый дед, размахивая невесть откуда взявшейся киркой.
Фима быстро поставила чашку на пол и поспешила успокоить соседей:
– Милые мои, извините! Я страсть как боюсь крыс, а тут…
– А, так тебя Амри напугал? – дед кирку не опускал, но выглядел уже чуть более дружелюбным.
– Кто?
– Амри, он француз. Это наш общий крыс, – пояснила Жанна.
Девушка тоже выглянула из комнаты и уставилась на соседку с насмешливым видом.
– Так его не надо ловить что ли? – протянула Фима, шокированная своим попаданием в яблочко.
Неделю назад, въехав, она видела мышонка. Но понятия не имела, что этот малыш живёт здесь не один. Все замотали головами. Девушка уверила соседей, что Амри умерщвлять не собирается, и на этом конфликт был вроде как решён. Амри, тем временем, наблюдал за происходящим из-под обувницы и подумал своим маленьким крысиным мозгом, что пора ему отдохнуть и развеяться. А то слишком много стресса в этом общежитии.
– Ты что творишь?! – прошипела Фима, закрывая, наконец, дверь.
– Хочу отвлечься, – пожал плечами Красибор и размашисто сорвал лист старых обоев.
Те многослойной бронёй опали, оголив неровную стену.
– Прекрати! – взвизгнула девушка и втиснулась между ним и стеной. – Никакого вандализма в моей комнате!
– Но ты же купила обои, – нахмурился Роман. Он сидел на табурете, который Фима приволокла пару дней назад с улицы, помешивал чай и наблюдал за происходящим. – Я ж с тобой ездил.
– Так, – она дёрнула Красибора за верёвочки толстовки, – посмотри внимательно. Что видишь?
– Старые замызганные обои, – пожал тот плечами.
– Они тебе что-то плохое сделали?
– Фима, – он скрестил руки на груди. – К чему ты клонишь?
– Эти обои провисели здесь столько лет, – она оттолкнула Красибора, а сама повернулась и зацепила бумажный слой за краешек. – Выполняли свой долг, несмотря ни на что.
Девушка с нежностью потянула за край, и большая полоса обоев спокойно спустилась к её ногам.
– Фима, ради Бога, – Красибор закатил глаза, – это просто старые обои.
– Смотрите оба, – она указала на пару масляных следов на уровне её колен. – Что это?
– Заскорузлые пятна, – скривился Роман.
– А так? – Фима присела рядом и не торопясь приложила ладони к стене, рядом с пятнами.
– Отпечатки рук? – догадался Красибор. – Детских.
– Ага, – девушка улыбнулась. – И вот здесь ещё, смотри: детские каракули. Эти обои были местом игры для какого-то малыша. И хранят воспоминания об этом. Как-то же попали сюда следы ручек, а как? Малыш что-то ел? Играл? Может, он вообще выложил маленькие пластилиновые панно на стене, а те разрослись в маслинные пятна.
Девушка осторожно отсоединяла фрагмент обоев с каракулями.
– Быть может, это первый рисунок. А ты, – она бросила сердитый взгляд на Красибора, – так с ними жестоко!
– Это. Просто. Обои, – повторил Красибор с нажимом.
– Глядишь, вас поэтому сила и покинула, – огрызнулась Фима. – Моя комната – мои правила, раз с вами по-другому никак.
Красибора сначала перекосило, но потом он медленно вдохнул и выдохнул, приходя в себя:
– Ладно, будь по-твоему. И как очистить стены?
– С уважением. Всё здесь: и обои, и стены, и даже клей отлично поработали. Их служба окончена, но в последние её минуты я хочу, чтобы это жильё было наполнено уважением. Сможете это для меня сделать?
Оба мужчины с сомнением кивнули.
– К тому же, на обласканные стены лучше ляжет новый слой и держаться будет дольше. Раз уж вам нужно всё обосновывать, а чуйки молчат.
Фима пожала плечами и спокойно сняла ещё один слой обоев. Те охотно отнялись от стены и легли на пол так мягко, будто были отрезом шёлковой ткани.
– Иногда твоя ведьминская нежность переходит все границы, – Красибор поджал губы и потёр переносицу.
– Просто ты – варвар.
Мужчина хотел возразить, но забыл, как именно. Он смотрел на девушку, которая едва цепляла края мерзкой, промасленной, впитавшей тонны пыли и грязи бумаги. Но делала она это с такой аккуратностью, будто трогала самые хрупкие из пергаментов или нежнейшие из шелков. И обои действительно отвечали на её заботу. Если Красибор сдирал их мелкими кусками и сетовал, что придётся стены замачивать и возиться потом со шпателем, то сейчас обои сами ложились к ногам Фимы.
– Потом похороны с почестями им устроим? – он нашёл в себе силы ёрничать и был собой доволен.
– Зачем? – Фима подкола не поняла. – Потом я сожгу их, а золу использую для удобрений.
– Ладно, сдаюсь, – Красибор поднял руки и, вздохнув, подошёл к соседней стене.
Он глядел на обмусоленные обои и думал о том, что в обычное время побрезговал бы к ним прикасаться, когда вдруг заметил некоторые изменения. Практически исчезнувший рисунок начал медленно проступать: это были голубые вензели на бежевом фоне. Рисунок нейтральный и успокаивающий, Красибор такие любил. Ему нравилось, когда обстановка в помещении давала возможность отдохнуть глазам: пастельные цвета, мягкие рисунки. Он нахмурился, вспомнив россыпь персиковых ковров в спальне Александра. Ему чертовски понравился тот странный дом, обнимающий дерево. Так хотелось бы вновь туда вернуться и встретить раздражающего хозяина в добром здравии.
Машинально мужчина протянул руку к обоям, и те вдруг сами легли ему в руки. К своему изумлению, Красибор ощутил ворох чувств: усталость, облегчение, желание уйти на покой. Он не сразу понял, что то были не его собственные чувства. Ошеломлённый, он аккуратно положил бумажную ленту на пол и заметил, как свежий с виду рисунок вновь пожелтел, затем посерел и стал вовсе незаметным. Красибор порывисто обернулся, чтобы рассказать остальным о том, что случилось, но в последний момент передумал. Роман задумчиво помешивал чай, наматывая верёвочку чайного пакетика на ложку, а Фима увлечённо очищала уже вторую из стен. Красибор захотел насладиться этим затишьем, не прерывать его словами. И оставить это мелькнувшее под его пальцами волшебство только для себя одного. Он вновь повернулся к стене и приложил ладонь к следующему фрагменту обоев. Те охотно ответили ему, вновь расцвели под теплом кожи. Витиеватый узор распускался от пальцев и кружился, кружился. Потом бумага сама отделялась от стены и ложилась у его ног, готовая перейти на другой этап своего существования.
«Хорошо, что она сказала про удобрение», – подумалось Красибору. Ему вдруг стало спокойнее от того, что не придётся эти рулоны просто выносить к мусорным бакам.
– Вот так, – заключила Фима, когда все стены были очищены.
Они уже прошлись шпателями, чтобы снять прилипшие газетные листы, и стены были готовы к грунтовке.
– Это было увлекательно, – Роман зевнул, прикрыв рот шпателем. – Но на этом я вас покидаю. Перед визитом на фазенду Бологовых надо поспать. Ну и, знаете, в себя прийти хоть немного.
Он по-прежнему был мрачнее тучи, но никто из друзей на него не давил. Они понимали, что произошедшее – это не то, от чего человек быстро оправится. Главная их цель сейчас – быть на подхвате всякий раз, как понадобятся.
– Может, не стоит тебе уезжать? – осторожно предложила Фима. – Оставаться одному.
– Как раз стоит, – Роман накинул на плечи пиджак.
Фима дёрнулась было в его сторону, но на плечо легла тяжёлая ладонь Красибора. Он молча помотал головой, когда они с девушкой встретились взглядами.
– А вот тебе, дружище, лучше как раз-таки дождаться утра. К себе не приглашаю, извини, – Роман развёл руками. – Сними отель или Оле позвони.
– Я предпочту ночевать дома.
– А те, кто за нами следил, предпочтут тебя там и скрутить.
Красибор сжал губы, раздумывая.
– Он может остаться тут! – всполошилась Фима и повторила, обернувшись на Красибора. – Ты можешь остаться тут.
– Ну, вы это уж сами решайте, персики мои румяные, – вздохнул Роман и, не прощаясь, вышел за дверь.
– С ним точно всё будет в порядке? – Фима взволнованно обняла себя за плечи.
– Он через многое прошёл сегодня, дай ему время.
– Хорошо, – вздохнула она. – Раз ты так считаешь.
– Впрочем, он прав, мне тоже пора. Я давненько не был дома, но Ромчик, быть может, и прав.
– Так оставайся у меня, – вновь повторила Фима. – Здесь безопаснее, чем в отеле. Я поставила кое-какую защиту.
– Но твою комнату всё равно легче лёгкого найти.
– Предлагаешь вместе в отель? – Фима игриво подняла брови и посмотрела на него исподлобья.
«Что я творю, простите меня, духи», – пронеслось у неё в голове.
Красибор же, казалось, намёка не заметил:
– К Оле или ещё кому-то тоже не вариант. Не хочу никого больше впутывать, мы и так играем с огнём.
«Ой, опять Оля эта, – подумала Фима с кислым лицом. – Да кому она сдалась».
Настроение у неё резко испортилось:
– Крас, ты меня слышал? На комнату защиту поставила, тут безопаснее, чем в отеле.
Тот замялся, переводя взгляд с девушки на маленькую односпальную кровать и обратно.
– Я тебе на полу постелю, – Фима хмыкнула, поняв ход его мыслей. – На коврике.
