Анна Цой
Узлы и волны
– Откуда этот стакан? – яростный вопрос Оза, – мне нужен глава охраны, – это явно в часы.
Я встала на колени и медленно двинулась из туалета.
– А ты говоришь, что никто у тебя под носом не будет творить ничего противозаконного, – хмыкнул Райран, – они твою же девушку опоили, а ты с нами губы дул сидел.
– Заткнись! – прошипел капитан, – Рай, ты видел куда упал этот стакан. Бегом, пока его не забрали!
Села у входа в гостиную и опёрлась на стену.
– Риигс?! – прорычал папа, – где эта мразь? Я его убью!
Мой живот издал такой вой, что всё присутствующие теперь глядели, как я загибаюсь от боли.
– Я хочу домо-ой… – стерла слёзы со щёк, – па-апа!
Подошедший ко мне Оз застыл на месте, не решаясь продолжить то, зачем шёл.
– Займусь расследованием, – кивнул он, – уверена, что не останешься?
Он выглядел таким виноватым, что мне хотелось его пожалеть.
– Уверена, – ответил за меня папа, – в любом случае спасибо тебе, что не оставил её, Оз, – он поднял меня сам, поставив на ноги, – я могу на тебя положиться в обличении виноватых?
Я впилась в его руку сразу двумя. Озу это не понравилось.
– Мне и без вас понятно, что делать, – что-то писал у себя на часах крокодил, – Ая, я обещаю быть рядом, если ты останешься.
Помотала головой. Как он тогда собирается воевать с Риигсом?
– Я поспешил с выводами… – начал было папа.
– Уже второй раз, – перебил его Оз.
Папа нахмурился.
– Такого больше не повторится, – тоже винил себя он, – я клянусь разбираться, прежде чем действовать против тебя.
Капитан промолчал.
– Она моя единственная дочь, – решил оправдать себя отец, – ты и сам знаешь, как много нашлось в этой столице тех, кто хотел её обидеть. А я чаще всего далеко и не могу её защитить, в то время как ты близко, и мне казалось, что обидчик именно ты. Но это не так. Мне нужно было привыкнуть к этому. Доверие не может строиться на воздухе, поэтому, как только ты доказал, что защитишь её при любых обстоятельствах, я поверил.
Серые глаза смотрели на папу торопяще – ему хотелось побыстрее сбежать из этого обсуждения чувств разбираться с врагами.
– А Мел? – направилась к своему телефону я, – мн-не показалось, что… он сперва дал стакан ей, а я его забрала.
Папа шёл, удерживая меня весь путь до кресла, с которого Оз-зи подал мне телефон сам, чтобы я не наклонялась.
– Ты злишься? – едва разлепила губы я.
– Только на этого урода и на то, что ты ничего не сказала мне, – сверкнули серые потемневшие глаза, – ты должна была сделать это ещё внизу. Но то, что шла ко мне сразу, это… ты невероятная умница. А я идиот, который оставил тебя одну, хотя клялся этого не делать.
В эту секунду Мелани взяла трубку и хихикнула:
– Если ты собралась описывать мне в подробностях, то не надо. Сократи до пары слов, и я всё пойму.
Я прочистила горло.
– Ты сейчас где? – взволнованно спросила у неё.
– Что он сделал? – через микрофон было слышно, как она резко разворачивается, – Мако, ты можешь выйти на улицу?
Я выдохнула.
– Риигс дал тебе что-то не то в бокале, Мел, – успокоилась, – ты же не пила ничего? Эта штука…
Райран вошёл в комнату, кивнул и произнёс:
– Нет твоего стакана. Я весь сад с Фели облазил.
Папа цокнул. Оз выругался.
– Позвоню вечером, – потемнел лицом последний, – Адам, напиши, когда вы приедете.
– Рассказывай, – снова развернулась Мел, – вот я так и подумала, что не надо было последний раз к нему ездить.
Главное не рассказывать про это Озу и папе.
– Домой, – потянул меня за руку на выход папа.
Оз-зи же в это время безразлично повернулся ко мне спиной и зло направился к другой двери, не попрощавшись и не сказав мне почти ничего.
Глава 14
От произошедшего я отошла только к самой ночи, когда смогла посидеть с родителями и кучей сладкого в гостиной, принять душ и собраться с мыслями. Оза донимал папа, передавая мне каждый его шаг и рассказав ещё полчаса назад, что сенатор был задержан в своём же доме, откуда не спешил скрываться, и сейчас находился в полиции совместно с записями камер, всё же найденным стаканом с установленным веществом на дне и отпечатками пальцев. Оз-зи же должен был попасть домой минут сорок назад, однако звонить мне, писать или как-то показываться вообще не спешил, только у папы спросил, в порядке ли я. Так что я написала сама, сидя в ванной:
«Ты обиделся на меня?» – не хотелось думать, что ему просто стало плевать.
Ответ пришёл через минуту: «Конечно нет. Адам сказал, что ты поднялась в свою комнату отдыхать. Тревожить тебя после такого я посчитал лишним».
Камень с плеч спал.
«Сижу в водичке, жду тебя» – легла поудобнее.
«Я так за тебя испугался, Ая. И ужасно виню себя за идиотизм. Из-за того, что я злился на какую-то глупость, ты могла пострадать. Прости меня. Это я болван, а не Райран, которого ты обозвала ещё в саду».
Я поджала губы. Я ему про одно, а он продолжает! У меня было такое романтическое настроение ещё секунду назад, но он решил корить себя. Ну блин!
«Мне не за что тебя винить, ты наоборот мне помог и всё понял. Давай вернёмся к теме ванной и меня в ней?» – прямо уже говорю!
Он сидел в чате и молчал чуть больше минуты.
«Ванна это… здорово. Я рад, что ты начала мыться и по вечерам» – убил меня он.
И как понять, написано ехидно или серьёзно? Да в любом случае, что за попытки меня игнорировать?
«Вот бы ты тоже сейчас был со мной» – топорно написала.
Вот теперь он точно посмеивался: «Я уверяю тебя, что у меня тоже есть где помыться».
Хотелось утопить телефон, представляя Оз-зи. Издевается, а я придумывай как бы выкрутиться.
«Вот и мойся тогда один!» – отправила и заблокировала телефон. Всё. Обиделась. На всю жизнь, веки веков и… уведомление!
«Я очень устал, Ая. Меня правда впечатляют твои намёки. Они восхищают и, твоё любимое слово, «будоражат». Но сейчас уже одиннадцать, у меня был ужасно напряженный день, который, наконец, закончился. И единственное, что сейчас меня волнует, это то, что обнять тебя во сне я не смогу. Других стремлений нет».
Я поджала губы, смыла с себя пену и вышла к зеркалу в пол, чтобы оглядеть собственный силуэт в запотевшем отражении. Фотография. Переслала ему. Просто чтобы было.
«Так. Ставки повышаются» – ответ от него.
Я стёрла область напротив лица и закусила губу. Как такое?
«К-хм. Стирай всё, и я выезжаю» – заставил меня обрадованно подпрыгнуть он.
Пока до меня не дошло, что я вообще не одета. Ни капельки – украшения тоже лежали на раковине неподалеку. Поэтому: «Обещаешь?».
«Уже иду в гараж» – и следом фотография коридора первого этажа.
Я выдохнула. Стёрла несчастную влагу с зеркала, оглядела себя и… руки на нужных местах. Верх он пусть и видел, но так даже интереснее будет. Телефон при этом пришлось поставить на пол сбоку.
Почему меня накрывает такая волнительность? Приедь он сейчас, то мы..?
«Пятнадцать минут. Я на выезде» – пришло мне.
Я накинула самое красивое бельё, пижаму и рванула в комнату к родителям, постучав и сразу же ворвавшись без разрешения. Сердце колотилось как сумасшедшее.
– Можно мне презерватив? – на адреналине для двух застывших друг перед другом родителей.
Между ними стояла шахматная доска с шашками. А меня не позвали? М-да, мысли у меня скакали от волнения.
– В ванной над раковиной, – проследил за мной папа.
Его рот было открылся ещё что-то сказать, но он явно передумал это делать. Вот мама просто хихикнула, не поднимая головы от своего хода. Или мухлежа, пока папа отвлёкся.
Я же просеменила до указанного места, достала из коробки всё, что нужно, сунула в карман и вернулась к ним, следя за временем в телефоне. Теперь все трое уставились в несчастную доску.
– Три месяца это нормально? – выдавила я.
– Даже много, – мама улыбнулась, – зачем ты так об этом так сильно задумываешься?
– Кими, – осудил её папа, – смысл не во времени, Ая, а в твоём понимании, что ты готова к такому. Ответила бы согласием на этот вопрос?
Он внимательно глядел на меня. Я кивнула.
– Как я тебе говорила, – переставила ещё пару шашек мама, – если хоть что-то идёт не так – ты всегда можешь сказать «нет». Измеряй по тому, что хочешь сама. И плевать сколько прошло времени.
Моя улыбка позволила им расслабиться. А мне выйти за дверь и выдохнуть. Ну же, Мако! Не такая ты и трусиха.
Звонок телефона. Оз подъехал.
Я чувствовала себя той Мако из самого начала отношений, когда хотелось визжать и прыгать от нахлынувших эмоций, лишь бы выплеснуть их хоть куда-нибудь. А их была невероятная волна! Целый океан внутри.
– Заходи сразу, – ответила ему в домофон и сразу скинула трубку.
Только после этого рванула по ступеням вниз, опомнилась, спрятав в карман то, что должно быть спрятано до определённого момента, а после вовсе убрала руки за спину и медленно прошла до главного входа, где ещё и губу закусила, видя сквозь узкие окошки его тень. Сердце трепетало внутри.
– Я не забыл, заехал и купил тебе тот пирожок с заправки, – Оз-зи открыл дверь, улыбнулся, а после скользнул по мне глазами сверху-вниз, – о, мне не показалось.
Щёки слегка покалывало.
– Пойдём наверх, – забрала у него бумажный пакетик из рук, а после опомнилась и прижалась к его губам на секунду.
Поцелуй вышел смазанным и каким-то многообещающим.
– Мне казалось, что вся эта ситуация расстроит тебя настолько, что видеть ты меня не захочешь, – шёл утянутый мной за руку Оз-зи, – а ты делаешь фотографии, носишь халатики и… доброй ночи, Адам, – он кивнул стоящему в проёме своей спальни папе.
Последний сперва открыл рот, потом махнул в воздухе пальцем и кивнул.
– Спокойной, – второй кивок, – ребята.
После этого он скрылся за дверью и, кажется, смирился.
– Я был на грани получения родительского пинка под зад? – усмехнулся крокодил.
– Скорее наставительного отцовского благословения, – хихикнула смущенно, – посмотрим фильм?
На всякий случай я закрыла за нами дверь, затем поставила пакет на стол и дождалась полного счастья кивка парня, который без смущения разлёгся на розовом пледе моей кровати, зевнул и продолжил хитро наблюдать за мной. А я такой смущённой никогда в жизни не была! Поэтому и скрыла красные щёки за выключенным светом, забралась на кровать ближе к нему и показала телевизору кружок пальцем для включения.
– Что будем смотреть? – прочистила горло.
И позволила ему обвить моё бедро рукой, вплотную подтянув скользнувшую по покрывалу меня. Теперь я могла наклониться к нему и начать всё уже сейчас, однако…
– Знал бы ты как я рада, что ты приехал, – провела пальцами по его щеке, – может ты голодный? Я могу приготовить что-то без любимых маминых специй.
Он сузил глаза от насмешливости.
– Слишком поздно для ужина, Ая, – приподнялся на локте капитан, – и очевидно подходящее время для разговора. О чём ты переживаешь?
Вот теперь точно стоило начать, потому как говорить о стесняющих меня темах не имело смысла. Особенно когда я медленно наклонилась к его лицу, подпёрла голову локтями и прошептала в его губы:
– Того, что я буду выглядеть в твоих глазах спешащей, – призналась.
Его рука ласково скользнула по моему бедру вверх, едва касаясь нежной кожи на внутренней стороне, вызывая неровный строй мурашек.
– Так или иначе, ты отстающая, Ая, – он сдерживал усмешку, – таких мимозок, как ты, просто не существует.
Его мурчащий тон заставлял закусывать губу, а такой близкий взгляд в полумраке ночи…
– Знал бы ты, как я боюсь, – сглотнула.
Оз приподнял бровь.
Говорить о таком ему было бы неправильно. Потому что не смогла бы выдавить и слова о том, что до того, как мы переспали с Реджи, я не видела в том чудовища. Он казался смешным, а не жестоким. Небо упало резко и нещадно. И ни одна живая душа не говорила мне, что Редж плохой. Нет. Но каждый сейчас твердит, что Оз – ужасный. Знать и не видеть это вживую убивало, потому как я всё ещё боялась потерять тот романтически-розовый налёт самообмана, который точно успеет потерять краски. Потому что там уже не будет милых поцелуев и нерешительных фраз – их заменит осознанность и попытки сыграть в серьёзность. Проблема в том, что я была готова к физической близости, но не к моральному становлению.
– Я – последний, кого тебе стоит опасаться, Ая, – его рука застыла на месте, не добравшись до сгиба ноги всего пяти сантиметров, – если ты мне сейчас откажешь, то я подожду ещё.
Сердце кольнуло, смешавшись эмоциями с резким поцелуем на выдохе, крепко зажмуренными глазами и краем его поло, стиснутым в каких-то совсем непослушных пальцах.
– Не так, – он отстранился первым, скользнув губами по уголку моих и медленно приподнимаясь на локтях, заставляя делать это и меня, – ты такая красивая, Ая…
Теперь мы оба сидели, пока его руки двигались к пояску халата, вызывая трепетную теплоту в животе. Распущенный бантик, первый узел следом и свободные полы, раскрывающие лишь крошечную часть тела.
– Если ты не ускоришься, то я совсем испугаюсь, – нервно хихикнула, млея от каждого хрупкого прикосновения у мочки уха.
– Если ты испугаешься, то я перестану, – хриплый шёпот от парня.
Живот свело судорогой.
Он знал, что я хотела это услышать, поэтому и повторял. Прозорливый и… пальцы рванули вверх по его шее к волосам, сжав те. Я упала на спину, утянув Оза с собой. Сориентировался он слишком поздно, вжав меня в кровать и окунув в костер нас двоих – волна жара рванула вниз, позволяя его твёрдому телу вминаться в моё податливое, готовое и раскрепощённое до такой степени, что ноги сами сцепились в замок за его спиной, одновременно прижав колени к его переминающимся мышцам под тканью. Его ладони под халатом, двигаясь сперва по всё сильнее оголяющемуся плечу к распаляющему кружеву на белье, сжимая саму чашечку, но не задерживаясь на ней, призывая новую волну жара от прикосновений к бархатной коже живота от пупка еще ниже. Мой стон разлетелся по комнате, прервав яростный поцелуй и оставив дышащих с перебоями нас замереть, глядя глаза в глаза.
– Я так тебя хочу, – его движение тазом, раскрывающее для меня, насколько правдивы его слова, – снимем с тебя эту дря…
Теперь я была виновата в его стоне, впившись в мягкие влажные губы и привстав, позволяя ему тянуть за рукав халата вниз, оголяя руки, плечи и спину до невозможного минимума. Внутри поселилась даже не судорога, а боль, тянущая и вгрызающаяся в каждую клеточку разгорячённого тела. И в сжатую под бюстье грудь, и в саднящие от таких глубоких поцелуев губы, и во всё сильнее оголяющееся бедро, с которого неспешно вниз потянулась вниз ниточка трусиков, оставляя меня без защиты и совсем обна…
– Н-нет, – отвернулась от его лица своим и нахмурила брови, – я так не могу.
Упавший плечом к моему Оз-зи усиленно моргал, ища связь с реальностью и не особо ее находя. Я же нащупала халат, села, надела его и поправила всё смещённое, чувствуя себя просто гадко.
– Й-я просто… – начала было и закрыла лицо руками.
Почему-то хотелось плакать и ругаться на саму себя. Потому что я не знала, что не так. Всё было так, как надо, но слова сами сорвались с языка. Одно конкретное слово.
– Переезжай ко мне, – донеслось от Оза, – навсегда.
Я расставила пальцы у глаза и пробубнила в свои же ладони:
– Ты не обижаешься?
Ему было смешно.
– Помнишь, что я тебе сказал в кафе в первые дни вместе? – он дождался, пока я полностью открою заинтересованное лицо, – цитирую: «Ты понятия не имеешь насколько я терпеливый и насколько люблю тебя, Ая». Оно и не должно было быть просто. С такой, как ты, это было бы просто невозможно. Факт, что ты моя, уже сам по себе был неправдоподобен, но я очень старался добиться того, что у нас есть сейчас. Думаешь, я сойду с пути со своей ограниченной обидой? – он помотал головой, – не-а. Я буду продолжать делать всё, чтобы ты всегда смотрела на меня так, как делаешь это сейчас.
Не знаю, что именно он видел, но с моей стороны это было восхищение. Он говорил хвалебные слова про меня, а я слышала то, как он сам обрастает самым ценным для меня.
– Поможешь мне собрать вещи? – улыбнулась ему, – надеюсь в твою двухместку поместятся пара чемоданов и одна я?
Я и правда теперь буду жить с ним? Раз и… навсегда? Оно уже наступило?
– Будь добра, оставь свои ниточки с бусинками здесь, они тебе не пригодятся, как и… да, вот такие, как эти шорты, – он всё ещё лежал на спине, но теперь делал это со скрещёнными руками, – поверь мне, я не выпущу тебя в них и перед Гисом по комнате ходить. Так что оставь здесь, либо выбрось. Эта юбка – тем более. В ней даже наклоняться, чтобы увидеть твоё бельё, не нужно.
Мой хихик спровоцировал его цокнуть. И прокомментировать каждую вещь из шкафа, которая осталась в этом доме. Уже не моём? Я же… фу-х.
– Отдай, – забрал у меня ручку чемодана Оз-зи, – выключай свет. У нас… – он взглянул на часы на своей руке, – есть полчаса на поездку и шесть часов для сна. Приемлемо, но если ты поторопишься, то успеешь выспаться до завтрашней тренировки.
Чёрт, ну и кто её придумал по воскресеньям? Оглядела насуплено тянущего за собой мои вещи Оза и ментально кивнула самой себе.
– Ая? – нашёлся в самом дальнем углу коридора на полу папа.
Перед ним лежала мама, едва приподнявшая голову с его колен и сонно оглядевшая меня. Караулили почти под дверью? Серьёзно?
– Я переезжаю, пап, – не стала дожидаться, пока он полностью встанет и выпрямится.
Мама вообще не планировала подниматься с пола, сводя брови и глядя на нас снизу-вверх.
– Уже? – будто и не спрашивал папа, – к-хм… ладно, дочь, ты… всегда можешь вернуться к нам и… – он обнял меня крепче обычного, отчего в носу засвербело, – мы так тебя любим. И рады, что ты нашла что искала.
Отстранился он неохотно, будто заставляя себя это делать. Мама его поторопила, отодвинув собой и впившись в меня костистыми руками поперёк груди.
– Не отдам! – буркнула она.
Но меня больше удивляло не это, а… папа поравнялся с готовым к баталии или грубости Озом, кивнул, открыл рот и… если я и видела потерянного крокодила когда-то, то сейчас была квинтэссенция этого его чувства, непонимания, ужаса и паники, потому как папа его обнимал. Несколько секунд, но для Оза это было чем-то невероятным и не особо приятным по виду, пусть он и терпел.
– Не справляешься сам, звони мне, понял? – отпустил из тисков моего парня младший сенатор Фиджез, – я очень много с чем могу помочь, Оз. Сколько бы вам не было лет, но в с Аей дети, а значит я всё смогу понять, обсудить и сделать, что нужно, – он держал его за плечи.
Крокодил только и делал, что хлопал глазами и кривился.
– Я ему и до этого всё намекала, что зря он от меня сына требует, – хрюкнула мама, – он у него уже есть, хоть они друг друга и игнорируют.
– Я услышал вас, сенатор Фиджез, – кивнул капитан, – обещаю, ваша дочь в надёжных руках.
Мама продолжала хохмить:
– Завтра же в гости приеду и скажу, что условия для моей принцессы не подходящие, поэтому пора домой, – хихикнула она, – звони мне каждый день, отчитывайся о его косяках, и я буду проводить воспитательные беседы.
Я улыбнулась. А мама тем временем успела отодвинуть папу, убить Оза совсем, ещё и тяжело вздохнуть, удерживая трепыхающегося крокодила в совсем невозможных для Оза объятьях женщины. Вот она для него была, как проклятье какое-нибудь, поэтому он и вырвался побыстрее, кивнул моим родителям вкупе и направился к лестнице, с которой исчез в ту же секунду.
– Он будет ворчать, если долго придётся ждать, – чмокнула их в щёки по очереди, – я так рада, что вы мои родители. С вами всегда было легко. И я тоже вас люблю. Сильно-сильно.
Кивнула, сделала шаг спиной и… выдохнула. Я переезжала к своему парню! Только на последней ступеньке вспомнила про свои забытые пирожки в пакетике, рванула за ними и помахала родителям ещё раз, теперь спустившись быстрее и рванув к ожидающему меня у выхода парню.
– Как же ты могла поехать, не перекусив, – хмыкнул Оз-зи, – у меня с собой только вода и недопитый тобой позавчера кофе. Круглосуточных маркетов по дороге нет.
Прошла в открытую им дверь первая, спустилась на дорожку и дождалась, пока он поравняется со мной, чтобы оставить тёплый след на его подбородке и направиться к двухместке.
– Понял, – кивнул он, – найду и заеду в ближайший.
Я помотала головой, опустившись на сидение, пока парень упаковывал мой чемодан в багажник.
– Поехали… домой, – скинула кроссовки и подтянула пятки вплотную к попе, – я тоже устала.
Тело работало только на хлещущих с громадными прорывами эмоциях.
– Позволь, – он протянул руку за меня к ближней двери стороне кресла, – можешь поспать по дороге. Я перенесу тебя в комнату.
Спинка медленно откинулась на полулежащее положение, позволяя мне расплыться по ней и широко зевнуть.
– По-другому, – мотнула головой я, – так неудобно.
И соединила кресла в одно кнопкой, протянув ноги на колени не ожидавшего такой наглости Оз-зи. А затем –пальцы под его бедро и прикрыть глаза, разрешая теням мелькать по векам.
– Хорошо, что ты головой догадалась сюда не ложиться, – не выдержал он смешка.
А я и без него всё ощущала, но решила промолчать.
– По приезду я буду сопротивляться меньше, – решила ему подыграть, – может быть.
Его это рассмешило. Но продолжать тему он не стал. Лишь изредка говоря что-то едва не засыпающей мне. И только когда мы прошли мимо озабоченных уборкой бального зала слуг, забрав от них желающего докопаться Гиса, вернулись в комнаты и легли почему-то на диванчике в гостиной, я смогла расслабиться, лёжа на Озе и думая о том, что я о таком и мечтать боялась. Всё сбылось. Как я и хотела.
– Я тоже пролежал бы с тобой так всю жизнь, если бы завтра и в самом деле не было дел, – провёл рукой по моим волосам парень, – помимо того, что каждый раз, когда я вижу тебя, у меня в голове рождается такая лютая ярость от того, что той длины не будет ещё несколько лет.
Я привстала, опершись ладонью о его грудь, чтобы вглядется в его глаза в полумраке.
– У тебя точно какой-то фетиш на них, – хихикнула, – пусть мне это и нравится, но с такой прической мне легче справляться.
Его пальцы потянули за висящую чёрную прядь, притягивая меня к его лицу почти вплотную.
– У меня такое на всю тебя, Ая, – ухмылка на его губах поспешно разрослась и застыла, – а те две длинные косы делали меня уверенным, что я смогу победить каждого злодея в твоей жизни.
Волосы он отпустил, однако я так и осталась склонённой над ним, едва не касаясь носом щеки.
– Ты в любом случае остаёшься моим всегда спасающим героем, – провела пальцами по его подбородку, – как бы я не выглядела.
Тёплые губы на уголке губ. Приятно, нежно и до невозможности трепетно для замирающего в романтических оковах сердца. Тело медленно становилось ватным и податливым, ловя каждое мимолётное прикосновение к его одежде, рукам, лицу, губам…
– Ая, если ты собралась снова мучающе… – начал было он.
Вот только я вжалась в него, выгнув спину и вгрызаясь пальцами в напряженную грудь, с часто вздымающимися ребрами и непримиримым жаром где-то внутри. Я бы хотела пробраться и туда, забиться в самое его сердце и срастись с ним во что-то единое, чтобы даже потоки крови по его венам были с частицей меня.
– Бессовестная, жестокая и… – он рывком перевернул меня, вжав спиной в диван и впившись в губы с каким-то беспощадно-животным напором.
Его руки под моими пижамными шортами. Я ехала сюда в них, поэтому розовые рюши едва не затрещали от того, как он тянул их в сторону, не позволяя себе делать это вниз. Прижатый к низу живота твёрдый пах, вжатая в диван я и мой выдох в его губы:
– Да.
Оба так и замерли – глядя в глаза другого с ожиданием, неверием и желанием продолжения.
– Да? – переспросил он, подхватив меня в той же позе на руки.
Голова упала на его плечо с тяжестью проблем, неуверенность и осознанным решением, а на подушку легла уже пустая, осознанная и совершеннейше ванильная. Движения Оза тоже изменились, разменяв порывистую страсть на точные медленные прикосновения, мягкое нежное перемещение и тёплые поцелуи дорожкой всё ниже – стягивая к животу маечку и оголяя тонкое кружево на груди.
Лямки скользнули по плечам, спускаясь за чертящими осторожные линии по моей коже пальцами. Разгоряченный живот наполнился гнетущим предвкушением, заставляющим гореть кровь и прерываться дыхание. Его пальцы на замочке сзади.
Трель телефона из гостиной. Кто бы обратил на неё внимание.
Горячие поцелуи вниз по скованной в его пальцах груди. В самое сердце и… я выгнулась от ощущений, сжимая бёдрами его торс и сдерживая хриплые выдохи, всё равно вырывающиеся в звенящий полумрак спальни.
Второй звонок где-то там.
Отброшенные на другую сторону кровати вещи, успевшие стать ненужными этой ночью. Полностью скованный ощущениями живот, по которому спускались его руки, двигаясь так же бережно, как вернувшиеся к моим губам прикосновения, смешавшиеся в единый порыв чувств от рывком снятой с него поло, накрывшей меня бархатной обнажённой коже, и закованным судорогой желания низом живота, вырвавшим из моей груди стон в губы Оза.
Чёртов телефон не умолкал!
Волна жара вновь окутала всё тело, вклинившись в мысли резкой прохладой, утянутыми вниз шортами, поцелуем где-то у пупка и одиночеством, пока справа доносится лишь скрип ящика и звякнувшая о деревянный пол пуговка от его брюк.
– Я додумался не закрывать ставни, – хриплый голос уже совсем рядом с ухом, – ты такая красивая, Ая. Особенно смущаясь сейчас, – его пальцы по шее вверх до мочки уха.
И полностью накрывшее меня голое тело, ощутимое через сетчатую ткань белья как что-то раскаленное, слишком твёрдое и… распущенное. Я потянулась к мешающей нам преграде сама, но смогла лишь подцепить ткань ногтями, оставляя всё остальное ему. И глубокий поцелуй с пробравшийся в мой рот языком, и тянущееся по бёдрам вниз бельё, делающее меня совершенно беззащитной, и отброшенный клочок ткани, когда ещё не единые мы впервые беззастенчиво касаемся друг друга без защиты.
Пальцы пробежали по мышцам на его спине, опаляя и так пылающую душу не только этим, но и шуршанием упаковки где-то совсем близко. А после… мой приоткрывшийся рот, выгнутая спина и наш общий несдержанный стон, рванувший по телу сладкой волной.
Он был во мне.
Нежный, оберегающий, всё такой же медленный и крайне сдерживающий иногда проскальзывающие порывы поддаться полыхающим ощущениям и совсем неласково сжать меня в тисках, чтобы…
– Оз… – выдохнула от влажных поцелуев у виска.
А ещё убивающе чуткие движения, погружающие его глубоко в мое сердце и создающие единую связь между нами. Нежная ладонь по моему бедру, чтобы поднять колено на локоть, прижаться к нему губами и продолжить растить внутри меня напряжение, проникающее сладкой уверенностью владеющего мной парня. Сейчас я была максимально уязвима перед ним, но чувствовала защищённость, комфорт и уверенность. Мне было хорошо не только физически, но и морально, подкрепляясь нарастающей остротой и всё же усилившим напор Озом, позволившим себе вернуть меня во влажные и крепкие объятья, поглощая все исходящие от меня звуки поцелуями и ужесточая накал между нами.
Ещё две секунды… одну… и…
Я впилась в его рёбра ногтями, выгибая спину и жмуря глаза от ярких ощущений, заполонивших тело. Огненных, пылающих и… расслабляющих до такой степени, что на несколько долгих секунд я выпала из реальности, смешавшись со всеми звёздами космоса нашей вселенной.
– Как же я тебя люблю, – шёпот на самое ухо.
И крепкие тиски его рук, заставившие меня вскрикнуть, так же, как и последние несдержанные движения, опалившие огнём всю меня, пока застывший в той же позе Оз-зи дышал мне в губы, утыкаясь лбом в мою голову. Я могла только повторять за ним и не шевелиться, настроившись на пульсации внутри себя.
– Ты даже в моих снах не была настолько потрясающей, – пытался отдышаться он.
Он так широко и счастливо улыбался этому, что не смог сменить выражение лица, когда целовал меня через секунду.
– Ая? – ему явно не понравилось то, что я молчу и почти не двигаюсь.
– Ты всё ещё хороший? – вызвала его смешок.
Но не такой, как раньше. Этот был такой довольный, что покинувший меня парень звучал немного другим крокодилом – умеющим не только ворчать, но и радоваться жизни.
– Для тебя – самый-самый, Ая, – поднялся и потянулся он.
Под светом из окна это было… я зажмурила глаза.
– Разрешаю тебе раскидать свои волосы в моей ванной на этот раз, – протянул мне руку Оз-зи, – и буду честен, во все следующие тоже. Мне вдруг стало так плевать на такие мелочи, ты бы знала. Я… – усмешка, – я тебе клянусь, что стану ещё лучше, мимозка. Ая? Ты идёшь купаться?
Он помог смущенной и прикрывающейся мне встать.
– Л-лучше я к себе, – едва дышала.
– Так не получится, я уже настроился, – снова подхватил меня на себя крокодил, – ты устала, а я так хочу тебе помочь, – смешок, – это только начало, Ая. Нужно ещё к столькому приучать одну конкретную мимозку, что радость меня переполняет, как никогда. Ты знала…
Он говорил, не умолкая. Много-много прямых, честных и заставляющих меня краснеть слов, пока мы оба, чистые, уставшие и какие-то всё равно слегка другие не легли в обнимку под одеяло, прижались друг к другу и поняли смысл одного единственного существующего слова.
Навсегда.