Евгений Луковцев
Зеленый прилив
55. Запретные казематы
Идея у меня была, даже не одна. Жаль, что все они поочерёдно оказывались бесполезны.
Начал с того, что попытался банально пробить ближайшую ко мне прозрачную стену. Ни голые руки, ни предметы мебели, ни железные детали (которые должны, как мне казалось, быть для магических преград опаснее всего) не производили на барьеры никакого впечатления.
Потратив впустую с четверть часа, я выдохся. И нехотя признал правоту Дениса, который испробовал данный метод еще до моего появления.
Затем я попробовал подсунуть лезвие ножа снизу и сверху, досконально ощупал стену по всей длине в поисках трещины или хотя бы царапины. Даже просветил фонарём, но тщетно. А от попытки выстрелить в барьер из пистолета Денис меня отговорил, напомнив, что делает защитная магия с излишне буйными.
По той же причине я не стал разбивать возле стены парочку найденных в сумке Эхора магических кристаллов. Вместо этого решил схитрить и поискать обходной путь, для чего обнюхал все каменные стены в поисках потайных ходов и механизмов. В паре мест имелись подозрительные выпуклости, которые я пробовал и простукивать, и нажимать, и лупить тяжелыми предметами…
С тем же успехом, наверное, мог бы потанцевать там с бубном в голом виде. Даже если это и были не детали интерьера, а управляющие устройства, то они запускались исключительно магическим воздействием. Хорошо, что никто из ящеров не видел, засмеяли бы глупую обезьяну.
Тут все мои сумасбродные идеи отошли на второй план. Ну конечно, ящеры! Чуть не забыл!
Я побежал в коридор, к порталу, и прыгнул обратно в Цитадель. Пересёк зал, добрался до осаждённых ворот. Там всё было плохо: осаждавшие снова организовались, с лестницы доносились удары и рёв, то и дело вспыхивали сгустки огня. Пока что собственная защита Цитадели сдерживала боевую магию, но рано или поздно она иссякнет, и тогда в зал можно будет вломиться, например, пробив потолок с нижнего этажа.
Я выбрал среди орков наугад первого, кто выглядел достаточно солидно, по-командирски. Тот раза два-три огрызнулся, но я настойчиво продолжал тянуть за собой и размахивать руками, так что зеленокожий забеспокоился и подчинился.
Вид парализованных цептан привёл его в полное отчаяние. Грубая безэмоциональная морда мало что отражала, но я всё понял по замедлившимся шагам и лапам, воздетым горе.
– Ну чего ты встал? Пойдём! – я вцепился в него клещом. – Давай-давай, двигайся, отключай это всё!
Орк смотрел, как я луплю в невидимую преграду, и не шевелился. Не добившись реакции, я снова перешел на пантомиму, в разных вариациях объясняя тупице, чего хочу. В какой-то момент показалось, он понял, потому что тряхнул головой и пошевелился. Но вместо помощи орк опустил лапы, стянул с себя через голову изумрудный нагрудник и швырнул на пол, мне под ноги.
– Стой, стой! Куда?
Орк, на миг показав фиолетово-черный язык, оттолкнул меня и поковылял своей кривой походкой к порталу. Я не собирался отпускать его просто так, догнал в коридоре и опять загородил дорогу, тыча пальцем в линзу портала.
– Сдвинь. Ты же умеешь им управлять? Сдвинь!
Последовала череда препирательств, недолгая, но бурная. В ходе которой я так жестикулировал, что едва не вывихнул руку, а орк так бесился, что едва не откусил мне вторую. Но кажется, в конце концов мы изобрели новый язык жестов, который оба более-менее понимали. Клыкастый перестал пихать меня, а потащил к порталу и присел возле него в позе гопника. Несколько раз хлопнул обеими лапами по постаменту и для верности со скрежетом провёл когтем по краю черного круга. Затем встал и, чтобы проверить, дошло ли до меня, дважды щелкнул перед носом пальцами. До меня дошло.
Портал неспроста располагался отдельно от других помещений, в центре сложного узора. Похоже, что круг, ограничивающий этот узор, портал покинуть не мог. Из-за особой важности объекта «входящие» порталы открывались только в одном месте, и лишь сам Касфар умел открывать проходы из нашей операционной в любые другие места.
Проводив взглядом ящера, уходящего к своим соратникам с дурными вестями, я в таком же упадке духа вернулся к Денису. Он встретил меня испуганным вопросом:
– Не хочу отвлекать, но не мог бы ты думать побыстрее? У нас, кажется, время на исходе.
Новую проблему я и сам, конечно, разглядел. За несколько минут моего отсутствия шар ядерного взрыва неплохо подрос. Теперь он был размером, наверное, с бочку.
– Давно это с ним?
– Не знаю, не заметил. Обратил внимание, когда он барьера коснулся. Все стены сразу помутнели и свет моргнул.
Действительно. Одним краем «замороженный» взрыв теперь касался магической защиты, заметно искривляя поверхность и делая её не прозрачной, а матово-белой.
– Я думаю, – продолжал Денис, – Что сила защиты слабеет. Такую мощь взаперти держать непросто. Поэтому он растёт быстрее и скоро освободится.
– Может, он при этом клетку сломает?
– Боюсь, нам это никак не поможет. Такими темпами здание разопрёт быстрее, чем вскроет все ячейки. Как минимум, меня в угол зажмёт, мне не выбраться.
– А если сожжёт какие-нибудь управляющие аретфакты?
– Возможно, тогда стены отключатся. И капсула, которая удерживает взрыв, тоже. Короче, если у тебя еще есть мысли, как нас отсюда вытащить, ты уж поспеши!
Я и так вовсю ломал голову, аж пар из ушей. Осматривал место соприкосновения шара с защитным барьером. Яркость была почти солнечная, невыносимая для глаз, поэтому я улёгся на пол, прикрыл лицо одной ладонью, а другой вёл вдоль края барьера.
– Есть! Есть, Денис, тут барьер проломлен! Может быть, поэтому так быстро растёт, они мешают друг другу!
– Что нам это даёт?
Я усмехнулся, ужом протиснулся между шаром и каменной стеной, где образовалась щель почти полметра шириной. Довольный, я показался Денису по ту сторону шара.
– Ты обалдел? Зачем?
– Как зачем? Это же выход! Сейчас придумаю, чем зацепить этот шар, притолкаю его к тебе, взломаю стену и выпущу. Потом и остальных!
Денис смотрел кисло.
– Не дури! Сейчас же вылезай обратно!
– Да почему?
– Одно прикосновение к барьеру увеличило размер вдвое. Если ты начнёшь шевелить его, можешь спровоцировать новый рост. Даже вылезть обратно не сумеешь!
– Да не паникуй, сейчас мы его…
– Не смей! Не понимаешь? Даже если ты допрёшь его сюда, здесь шар упрётся в потолок и в стену. Если это не вырубит сразу всю защитную магию, мы всё равно никак не сумеем вернуть его обратно, к той стене.
– Да и что с того?
– Стена не стеклянная. Это поток энергии. Как только ты сдвинешь шар, она восстановится. Мы оба окажемся в ловушке.
– Это только твои домыслы. Может, всё будет не так?
– Так, так. Ты ведь понимаешь, что таким способом даже меня одного вынуть нет шансов. А всех всех сразу отпустит только взрыв. И освободит, и похоронит.
Я понимал, что он прав, но согласиться не мог. Не должно всё закончиться вот так. Не для того я вернулся, чтобы теперь бросить и сбежать.
– Уходи, Вась, уходи. Двое выживших лучше, чем ни одного.
– Я один не вер… Почему – двое?
Денис улыбнулся, довольный, что подловил.
– Ну забери хотя бы эту дуру с собой. Всё равно, если мы даже выживем, ящеры её просто из принципа прикончат.
Я посмотрел. Ну всё правильно. Именно в эту ячейку я и влез. Позади термоядерного шара стояла, скрючившись в три погибели, «замороженная» Хайда.
– Значит, говоришь, взрыв вас или убьёт, или освободит? Бросить вас здесь, говоришь? Ну что ж, будь по твоему!
Я обошёл шар и обхватил Хайду. Тяжело. Словно пытаюсь поднять мраморную статую в железных доспехах. Ну ничего, справлюсь. Главное, успеть.
Уходил я, волоча Хайду на загривке, не ответив на прощание Дениса. И позже не удивился, что он стоял всё в той же позе, наблюдая моё возвращение.
– Ты что задумал? Что творишь?
Я по-прежнему молча поднырнул под шар, волоча за собой нелепую конструкцию из разнообразных доспехов, словно связку консервных банок.
– Оставь в покое шар! Уходи! Ты давно должен был уйти!
Не обращая внимания, я накинул на вспышку сеть. Для её изготовления в ход пошло всё, что только нашлось под рукой: рюкзак и кираса моего «Латника», нагрудник орка, кольчуга Хайды с такими удобными кожаными тесёмками… Как я и думал, поверх взрыва имелось точно такое же защитное поле, из какого состояли барьеры. Громыхающая металлом сеть легла почти идеально, чуть свободно. Лямки «авоськи», за которые я немало переживал, получились достаточно длинными.
Тянул шар я в полной тишине. В какой момент угрожающий рокот стих и прекратился – бог его знает. И Денис больше не произнёс ни слова, только стоял в своём углу и качал головой.
Шар застрял, продавив барьер почти до половины диаметра. Я упирался, пот катил градом, но каждый рывок только прибавлял ко взрыву по паре сантиметров, не принося результата. Неосторожно ступив на больную ногу, я поскользнулся и упал, даже не зная, хватит ли духа подняться.
Надо мной стоял орк, разглядывая, по обыкновению, одним глазом, скосив голову набок. В первую секунду я сжался, ожидая нападения, почему-то решив, что Цитадель пала, брошенная своими защитниками. Вторым, более внимательным взглядом, я нашёл у орка высокие знаки различия поверх изумрудных нашивок на броне. И только в третий раз взглянув на зубастую пасть, понял, что знаю этого офицера. Гвардейца, который возглавлял спасательную операцию и возвратил заложников в мир людей.
Ящер фыркнул, протянул лапу к моей шее и довольно грубо дернул, ставя на ноги. Подобрал с пола лямку, выскользнувшую у меня из ладони во время падения. Понимающе кивнул, нырнул под шар и налёг на него, что было мочи, с той стороны.
С первого раза у нас ничего не получилось. Но потом к орку присоединился еще один, и еще – а больше возле шара не было места. Я снова намотал на руку лямку, кто-то взял вторую в свою в шершавую лапу… Шар негромко хрустнул и выскочил из стены.
Он был не очень тяжелый. Когда наложение нескольких магических сил закончилось, тащить сеть по гладкому полу стало не так сложно. Орк-командир приложил свою трёхпалую конечность к восстановленному, запершему моих помощников барьеру. Пожелал удачи.
Страшная огненная сфера поместилась в линзу только-только, с запасом всего в три-четыре миллиметра.
56. Река
Мы не могли, как мне кажется, почувствовать момента, когда ядерный взрыв проломил истощенную магию и поглотил Цитадель. Но мы почувствовали. Я почувствовал, а вернувшаяся к жизни Хайда потом говорила, что именно с этого осознания и ощутила себя вновь живой.
Провал во времени, который ей пришлось пережить, произвёл эффект удара пыльным мешком из-за угла. Жизнь возвращалась в эльфийку постепенно, медленно, поэтому выглядела она, да и в действительности чувствовала себя растерянно и плохо.
Сначала ожили только глаза, в которых сразу же проступила высшая степень удивления. Потом Хайду согнуло, вернулась сила в мышцы и она, уже почти посиневшая, смогла с хрипом вздохнуть. Мощная боевая энергия, слишком медленно стекавшая с пальцев, опалила руку, заставила колдунью дергаться в конвульсиях – но кричать она пока еще не могла.
Следующие полчаса Хайда провела в канаве. Её кидало из жара в озноб, тошнило, било мелкой дрожью от пережитого стресса и наложившегося холода. Я и сам-то озяб в одном нательном белье. Из «Латника» получилась отличная и очень крепкая авоська для ядерного взрыва, но самый минимум я себе оставил. А на Хайде без лат одежды было ещё меньше.
Ну ничего, пусть, быстрее очухается.
Наконец, взгляд женщины стал осмысленным, а движения – упорядоченными. Я снял с себя драную камуфляжную куртку, добавил к ней не менее замызганные штаны и кинул вниз. Хайда покрутила одежду в руках, обнаружила дыры, обрамленные бурыми пятнами, и поморщилась.
– С мертвецов снял?
– Не хочешь надевать – ходи голая.
– Это второй важный вопрос. Почему я голая?
– Потому что. Вела себя нескромно.
Она прищурилась. То ли не поняла и не поверила, то ли восприняла всерьёз и пыталась вспомнить. Немного поиграв в гляделки, сдалась и ухватила себя руками за голову.
– Что случилось? Я тебя не слышу. Вообще ничего не чувствую. И сил совсем нет.
– Добро пожаловать в мой жестокий мир.
Хайда огляделась по сторонам, словно только что сообразила, где находится. Холод брал своё, она явственно стучала зубами, поэтому начала резкими торопливыми движениями натягивать чужую одежду. Я не стал её больше мучать и рассказал, опуская детали, про последние события. С того момента, на котором остановился в своём рассказе Денис.
Про то, как орки помогли мне вытащить закапсулированную вспышку в башню. Как воткнули её в арку вместо ворот, снесенных-таки атакующими. Как держали оборону еще полчаса, пока термоядерный шар не заполнил весь коридор. И как я отказался эвакуироваться вместе с защитниками в Казематы, а выволок на себе Хайду, пару раз не со зла задев окаменевшей фигурой за углы и колонны.
Но кое-что я рассказывать не стал. Например, ей вряд ли было бы интересно узнать, что орки нашли и забрали с Земли своего полуживого офицера, который расстрелял все патроны, но даже на последнем издыхании продолжал держать оборону, сжимая в непослушных лапах последний метательный топор. Не стал я рассказывать и о том, как отправил всех выживших после осады гвардейцев через портал в Казематы. Почему так долго отсутствовал, припрятав «статую» в камышах, что я делал в последние минуты существования Цитадели, что забрал оттуда – всё это пусть остаётся для Хайды секретом.
В последний раз я выпрыгнул через портал на Землю, когда стены башни уже трещали под напором адского огня. Оставалось лишь молиться, чтобы защитная магия сдерживала излучение от ядерной реакции так же хорошо, как удерживала сам взрыв. Поскольку свет, к примеру, от шара исходил, это заставляло меня сомневаться: а не намотал ли он уже радиации столько, что счётчик гейгера в моём присутствии зашкалит и задымится?
Инстинктивный страх погнал меня бегом за пределы фабрики, подальше от портала, вниз, к реке. И я не мог, как мне кажется, на таком расстоянии почувствовать момента пробуждения ядерной мощи, потому что портальный камень разорвало на куски в то же мгновение. Но я почувствовал.
– Взрыв закрыл все переходы. Башни больше нет.
– А как же я?
– У меня был невелик выбор. Я решил, что ты не хотела бы остаться там после пробуждения Касфара.
Она подумала.
– А как же Эхор? И…
– Вадим?
Она отвела глаза.
– Не знаю. Будем надеяться, с ним всё будет хорошо. Эхор всего лишь защищал тебя. Если Касфар одумается, то вместе они смогут защитить и Вадима.
Она открыла рот, чтобы задать очередной глупый вопрос, но осеклась, понимая, что я знаю о будущем не больше неё самой.
– Получается, я должна жить здесь и никогда не смогу вернуться домой?
– Ну, тут у тебя тоже есть выбор. Можешь подобрать себе дерево повыше и веревку покрепче.
Она не поняла. Порылась в памяти, после чего лицо её вспыхнуло от ярости.
– У низшей расы и шутки низкие!
– Ну вот, – рассмеялся я. – Другое дело! Как в добрые старые времена.
Хайда быстро скисла и спросила, подойдя ко мне почти вплотную:
– Как же я смогу здесь жить? Мне страшно.
Удивляясь сам себе, я обнял её.
– Не бойся, кошка. Что-нибудь придумаем.
57. Лагерь
С броневика десантники пересадили нас на старую потрёпанную «буханку», а уже она доставила в расположение лагеря.
В пригородах шла активная зачистка. Долго скучавшие по окопам войска наконец-то пришли в движение и медленно выступили, постепенно сжимая кольцо и досматривая каждую кочку, каждый куст. Не только из опасений упустить живого орка, но и по строжайшему приказу: не оставить никаких следов инородной технологии, собрать и вывезти всё до последней внеземной гайки.
Насчет «не оставить никаких следов» – это было, конечно, наивно. Командование пыталось сохранить «тайну Венского леса», как выразился бы мой армейский старшина, доведись ему принимать участие в этой операции. Любую найденную необычную вещь солдаты первым делом проверяли на возможность прикарманить в качестве сувенира. Молодые офицеры задолбались бегать вдоль цепей и ощупывать подчиненным одежду. И только самые опытные, посмеиваясь, не пресекали археологических изысканий. У их бойцов место в карманах давно кончилось, потому и сбор трофеев в специальные пронумерованные мешки шёл без замечаний. А что касается прикарманенного, так ведь всё равно особисты обыщут каждого без исключения, сразу же по возвращении на базу.
Одна из таких поисковых партий подобрала нас с Хайдой. Вернее, это мы умышленно спрятались от первых нескольких групп зачистки, в которых по внешности и экипировке угадывались опытные боевые подразделения. Они были сейчас слишком возбуждены и слишком бдительны, как бы чего не вышло. А вот цепь азартных поисковиков-срочников – то, что нужно.
Нас встретили, наспех расспросили, кое-как обогрели. Связались со штабом. Выделили конвой и скорее пошли дальше, чтобы не рвать цепь. Примчавшемуся через четверть часа на БТР майору я назвал позывной отряда, но он не слишком-то впечатлился, а я не настаивал. Выполнил, скажем так, обязанность, а торопить события ни к чему. Надо сперва осмотреться, разобраться в ситуации и решить вопрос с Хайдой.
Конвой по-быстрому сняли, отправили догонять своих. Нашей охраной озаботились трое десантников. Получив по рации дополнительные инструкции, они достаточно бережно погрузили обоих на броню и повезли в сторону знакомого посёлка.
Там уже развернулся фильтрационный лагерь, битком набитый подобранными на освобожденных территориях людьми. Большую часть из них составляли те самые пленники, которых мы вывели из мира Колыбели. Но были и другие, не менее замызганные, грязные, уставшие, чудом выжившие в том аду, который представляла собой орочья оккупация.
Но вот я даже предположить не мог, что в карантинной зоне будет так лютовать контрразведка. Всех досматривали, под видом дезинфекции отбирали одежду, затем устраивали жесточайший допрос, фиксируя каждое обронённое слово. Вроде бы мы радикально отличаемся от орков, их диверсанту в ряды людей не просочиться, какие могут быть подозрения? Ан нет, проверке подвергали всех поголовно, и проверяли очень тщательно.
Появилась мысль, что снова всему виной не иноземное вторжение, а банальные политические игры. Возможно, здесь не ждут диверсантов от орков, а пытаются скрыть информацию от таких же людей извне. Невольно на ум пришли рассказы ахеев и цептан про то, как взаимное недоверие привело к гибели целых миров.
Как бы то ни было, Хайде сейчас проверки совершенно ни к чему.
– Подожди, майор! – крикнул я, разворачиваясь обратно и словно невзначай увиливая от пары встречающих солдат. – Ты что, хочешь меня тут оставить? Это что вообще такое?
– Инструкция. Всех обнаруженных в запретной зоне доставлять в фильтр для проверки.
Один из солдат нетерпеливо положил ладонь мне на плечо, считая разговор оконченным. Я раздраженно шикнул на него и сбросил руку.
– Майор, да ты обалдел? Я тебе что, дезертир из посёлка? Я же сразу сказал, из какого отряда и с какой миссии возвращаюсь. Я раз-вед-чик! Ты в штаб доложил?
– Ну вот доеду, так и доложу, – флегматично пожал он плечами и смерил меня оценивающим взглядом. Солдат настойчиво тянул за рукав, а второй даже скинул автомат с плеча.
– Доедешь? Через сколько ты доедешь? Ты понимаешь, что у меня разведданные, совершенно секретные? Вызови штаб, сообщи про меня!
Майору очень не хотелось со мной возиться. Но я вёл себя достаточно борзо, так обычно разговаривают люди, имеющие права и основания. Поэтому он сунул голову в люк своей машины, взял тангетку и передал, что я просил. Выслушал ответ и удовлетворенно указал мне на лагерь.
– Слышишь, разведчик? Говорят, не знают такого отряда. Но вон там как раз специалисты по секретным сведениям работают, им всё и расскажешь. Забирайте его, ребята.
Всё еще упираясь, но в меру, чтобы не получить прикладом по спине, я заорал:
– Дурак ты, майор! Там же радиация! А передовые отряды без датчиков!
Солдаты и гражданские за проволочной оградой при слове «радиация» стали поворачиваться и вслушиваться.
– Ну что, сменяешь их жизни на свою лень? Надеюсь, старик Анатольич тебе лично башку оторвёт!
Мне не было видно, как отреагировал майор. Можно было только надеяться, что генерала, отправлявшего наш отряд на операцию, майор знает.
Солдаты продолжали тащить нас дальше, крепко держа за локти и не давая оглянуться. Только вдруг на КПП перед фильтром зазвонил телефон, дежурный выслушал и приказал конвою остановиться. А от бригады дознавателей уже бежал в нашу сторону другой майор, не в зелёном, а в синем камуфляже.
– Вы… один? – спросил он меня, глядя на те жалкие остатки, которые недавно были лучшей в мире боевой экипировкой.
– Двое. Остальные погибли.
– Женщина тоже из отряда?
– Нет, это моя нев… – я осёкся, решил сказать иначе, чтобы избежать новых вопросов. – Жена моя, Марина. Она тоже была с отрядом в городе. И переходила на территорию противника. Её сведения не менее ценны, чем мои, и совершенно секретны. Я её здесь одну не оставлю, тем более, что она контужена.
– Возвращайтесь к машине, – закивал офицер. – Вашу личность подтвердили, доставку в штаб немедленно организуем.
Пока мы шли обратно к БТРу, Хайда смотрела на меня, как еще не смотрела раньше. Интересно, что за эмоции сейчас в ней бурлят? Ничего-ничего, не мог же я ляпнуть, в самом деле, что привёл с собой колдунью из другого мира?
Уж если я чему и научился, побывав в мире «высших» рас, если что и перенял от них, так это принцип: в войне сильных побеждает самый хитрожопый. Так что совесть меня мучать не будет. Какую-то легенду надо было придумать, вот она и придумалась сама собой. А её светлость ничего, потерпит. Быстрее привыкнет к местным реалиям.
Дальше было просто. Александр Анатольевич встречал нас возле штабной палатки. Он пытался сохранить бесстрастное выражение лица, но когда я докладывал о судьбе отряда – желваки у него на скулах предательски дёргались.
Историю я максимально упростил, чтобы потом не путаться, когда буду пересказывать в сотый раз очередному следователю. В том, что вопросы непременно появятся, даже не сомневался. По той же причине и приукрашивал события совсем немного, только там, где это было необходимо. В частности, всё случившееся за пределами нашего мира укладывались в два коротких отрывка: как мы нашли и отбили у орков ядерную ракету, да как мы с потерями прорвались и уничтожили Цитадель.
Весть о радиации долетела до штаба раньше скрипучей, кашляющей двигателем «буханки». И первым делом военные проверили мою догадку насчёт радиоактивных выбросов из порталов в момент ядерного взрыва. Быстро выслали к первому известному адресу, фабрике, машину с аппаратурой.
Когда сняли показания – оперативно раздали всем подразделениям датчики излучения. К концу дня удалось найти около тридцати фонящих участков. Не слишком опасных, потому что одни порталы разрушились слишком быстро, пропустив в наш мир самый минимум радиоактивной пыли, а другие стояли слишком далеко от Цитадели, чтобы радиация успела до них добраться. Эти порталы просто выключились, как только сгорела башня.
– Товарищ генерал, ещё очень важная информация. Первым делом требуется полный медосмотр всех, кто выходит из запретной зоны. Пусть врачи ищут любые открытые раны с сильными воспалениями.
– Неизвестная болезнь? Мы уж надеялись, что пронесёт.
– Да. Скорее всего, опасный грибок. Передаётся с кровью. Наша группа потеряла Николая из-за такого заражения.
Генерал отдал распоряжения, заодно сразу распорядился о медосмотре для меня и Хайды. Она уже отошла от первого шока, а усталость подавила в ней страх. Так что выглядела моя спутница вполне естественно. Ладони с необычно отстоящими пальцами держала в карманах, острые уши скрывала в копне грязных волос, а других отличий олт человека на глаз было и не найти. Если даже «супруга» кое-кому из допущенных в палатку показалась странной, они легко списали всё на контузию, про которую я повторил раз пять.
Постепенно Хайда даже смогла восстановить способность слышать мысли. Только вот присутствие большого количества «громко думающих» людей нещадно лупило по её чувствам. С большим трудом она собрала волю в кулак и осторожно постучалась в мой разум. Я раскрылся. Неприятно, зато дальше мог подсказывать ей, как себя вести, что отвечать на те или иные вопросы.
Можно сказать, мы легко отделались. К медосмотру Хайда уже освоилась настолько, что не стала даже просить отсрочки. Вернулась через полтора часа вместе с военврачом, который вертел в руках толстую медицинскую карту. Хайда оказалась вполне здоровой, сильно уставшей и легко контуженной представительницей рода человеческого. Судя по почерку, врач лично заполнил все страницы до последней точки, но вот хоть убей – не помнил, как он это сделал. И не осознавал, почему его это совсем не беспокоит.
Окрылённый успехом, я теперь боялся только одного: публичной встречи с родственниками. Её, как и серию «случайных дружеских бесед» организовали ушлые контрразведчики.
Если с моей роднёй всё было понятно и просто, то встречу тёти Наташи с «дочерью» я прокрутил в голове в десяти разных вариантах. У всех был неприятный финал. Выбраться с территории штаба и предупредить несостоявшуюся тёщу, что ей предстоит пережить, у меня возможности, по понятным причинам, не было.
Сохранялась некоторая надежда на способности Хайды. Мне представлялось, что она могла бы повлиять на сознание Натальи Сергеевны и внушить психологически верную реакцию при встрече. Или хотя бы выровнять поведение, не дать наговорить лишнего.
Хайда развеяла этот вариант слёту. Объяснила, что не способна выделить одного конкретного незнакомца из тучи галдящих без умолку разумов. Для уверенного воздействия требуется длительный и доверительный контакт, лучше всего наедине. Вроде той беседы, которую затеял медик в своей палатке, за что в итоге и поплатился временной утратой самостоятельности.
Тётя Наташа была калачом тёртым. Несмотря на повышенную, как мне казалось, эмоциональность, она сохраняла живой твердый разум и удивительную женскую интуицию. Недаром же до последнего отказывалась уезжать из дома в начале нашествия, словно чуяла беду, грозящую дочери. Думаю, грубую попытку влезть к ней в голову без спроса она почует моментально. Задёргается, может впасть в панику, выйдет только хуже.
Когда тётя Наташа вошла в сопровождении двух очень внимательных офицеров при оружии, я всё-таки попытался шагнуть к ней навстречу и заговорить первым. Меня тут же ухватили за локоть, стиснув руку так, что слова застряли в горле.
– Марина? – неуверенно спросила женщина, близоруко щурясь на свет.
– Да, мама! – как договорились, крикнула Хайда. – Я здесь!
Наталья Сергеевна смотрела сначала недоумённо. Потом испуганно. Потом…
Потом тётя Наташа вскинула руку к лицу, из глаз её брызнули слёзы, палатка огласилась громкими неразборчивыми причитаниями. Я понял, что всё пропало. Колдунья всё-таки не смогла применить свои способности, или не рискнула.
Но тут Хайда в ответ тоже завыла в голос, один к одному копируя поведение «матери». Затем с силой отпихнула стоявшего на дороге пузатенького полковника и бросилась вперед.
Думаю, что чисто инстинктивно, от неожиданности тётя Наташа вытянула руки. Мне, по крайней мере, казалось, что это жест защиты от самозванки. Но «дочка» перевела и это движение в свою пользу, ловко скользнула между протянутых рук, сама обхватила «маму» и зарыдала у неё на груди, одновременно нашёптывая что-то на ухо.
Тётя Наташа подняла глаза на меня. Ну и что я мог сделать в ответ, кроме как кивнуть, для верности зажмурив глаза, чтобы уж наверняка всё было понятно?
Как я уже сказал, тётя Наташа была умной и схватывающей на лету дамой, поэтому спорить не стала. Какой бы жуткой не стала для неё новость, моя тёща обхватила руками самозванку, и обе они заголосили пуще прежнего. Не притворяясь.
От радости, разумеется. И немножко – от пережитого стресса, о чём я не преминул заметить самому вредному из штабистов, тому, кто вцепился мне в локоть.
