Евгений Луковцев
Зеленый прилив
Я неосознанно свернул из пальцев рогатую фигу наподобие той, что продемонстрировала нам Хайда, когда зажгла огонь на своей руке. Потом в голову пришла шальная мысль.
– Научишь?
Она сначала смотрела на меня непонимающе, затем вдруг улыбнулась и кивнула.
– Хорошо. Для начала тебе нужно отрешиться от всего окружающего, полностью очистить свой разум.
– Аааа, ну да! Спасибо, всё ясно! – разочарованно сказал я, расслабляя пальцы и убирая руку обратно в карман. – Могла бы просто отказать.
Хайда улыбалась всё шире и, наконец, расхохоталась.
– Послушай, моя младшая сестра заговаривала воду раньше, чем научилась читать. И все равно, многие из нас тратят годы, чтобы постичь самый первый, самый простой уровень управления энергией. Понимаешь? Этому нельзя научить за пять минут. А того, кто не слышит, в принципе невозможно. Не обижайся на меня.
Легко сказать… Пока я, смущенный, думал над ответом, она неожиданно прикоснулась пальцем к моему лбу.
– Ты уже подумал, где собираешься искать её? – спросила серьезным и каким-то даже грустным голосом.
– В смысле?
– В какой портал ты собираешься пойти? Где искать?
Лицо мое запылало, словно я мальчишкой-школьником попался на вранье своей учительнице.
– Так ты знала?
– Разумеется. Ты хуже всех умеешь прятаться. Я почувствовала, как только мысль появилась в твоей голове.
– А Эхор?
– Не знаю. Думаю, он тоже почувствовал, но вряд ли понял, о чем речь. Он концентрированный прагматик, для него нет сейчас иных целей, кроме уничтожения управляющей башни. И конечно, он считает, что для вас всех сейчас не может быть иной цели, кроме остановки вторжения. Поиски в чужих мирах одного не особо ценного для общества человека, когда гибель грозит целой цивилизации – это выше его понимания.
Фраза резанула слух. Похоже, оценка отдельных людей с точки зрения персональной ценности была нормой для этого вида.
– Понятно. Весьма подло с моей стороны.
– Весьма подло было бы не воспользоваться представляющимся шансом. Ты действительно думаешь, что мог бы догнать пленников?
– Да. Кровь на сумочке свежая. Раненые пленники не ходят быстро. Если бы я вышел прямо сейчас, думаю, что часа за три мог бы догнать их. Но нужно ждать темноты, поэтому придётся бежать, чтобы уложиться в пять-шесть часов.
– У тебя же болят ноги?
– Я потерплю. Ради такого дела… К тому же, ваша мазь творит чудеса, даже когда мне достается капелька на кончике пальца.
– Хорошо. У тебя будет даже больше времени.
– В смысле?
– Через несколько минут Перекрёсток накроет густым туманом. Деревья на склонах чувствуют подступающую влагу, а я хорошо чувствую их. Отряд пройти в тумане все равно не сможет, птицы заметят сверху. Нам придётся все равно ждать темноты. А вот одиночному бойцу есть шанс пробраться к порталам. На это хватит пары часов, если все пойдет хорошо.
Хайда протянула мне маленькую баночку.
– На, намажь. Особенно правую пятку, она у тебя совсем отекла. Это мой персональный запас, Эхору не нужно знать, что я поделилась!
– Спасибо. Если так, то может быть, я успею догнать их ещё до порталов.
– На это рассчитывать не стоит. Я чувствую посторонние разумы, не такие, как у ящеров, но на самом краю чувств. Это значит, что они уже далеко, подходят к центру Перекрёстка. Поэтому, пока добираешься, хорошенько подумай – через какой портал идти дальше.
Затем она указала рукой на белый вал, который уже стал заметен. Он быстро наползал с гор на плато, делая марево над камнями совершенно непроглядным.
– Поторопись, тебе нужно вернуться, самое позднее, через восемь часов. Это крайний срок.
– Почему?
– Отряд выйдет с наступлением темноты. То есть, часов через пять-шесть, плюс три часа на наш путь к порталам. Есть шанс встретиться по дороге. Но если мы разминемся, объединиться будет уже невероятно. Тогда ты обречешь всю группу на верную смерть.
Тут Хайда подняла на меня глаза, сверкающие холодной сталью.
– Иди. Если ты просто вернешься один – это никому не принесет вреда. Если же в ходе нашей авантюры ты сможешь дополнительно спасти своих соплеменников… хотя бы одного человека, способного держать в руках оружие…
Я обдумал её слова. Они снова звучали как торг. Как обмен одной – моей – жизни на несколько других и повышенные шансы победить врага. Только расчёт, только выгода, ничего личного.
– Значит, никаких скрытых уловок? Ты знаешь, что я собрался уйти от отряда и действовать по собственному плану, и ты поддерживаешь меня в этом?
– Разумеется. Я не уверена, что ты вернешься живым. Но наш отряд в патовой ситуации из-за ранения нашего… вашего друга. И из-за вашего упрямства. Я думаю, ты в конечном счете не станешь заниматься своими личными делами дольше, чем следует, в ущерб спасению своего мира. А в перспективе – многих других миров тоже. Короче, приведи сюда людей и пусть они участвуют в штурме башни вместе с нами.
– Спасение человечества. Я всего лишь отправлялся за своей невестой. Не слишком ли много ты на меня решила накинуть ответственности?
– Хмм… Ты же солдат. И мужчина. Насколько я поняла, в вашем социуме именно мужчины считают себя ответственными за защиту от агрессии, будь то внутривидовые конфликты или война с угрозой глобального вымирания.
Что я мог на это сказать? Инопланетная колдунья, которую так и подмывает назвать эльфийкой, убеждает молодого земного дембеля бросить всё и пойти в логово монстров. Ну конечно, чтобы защитить Землю от инопланетных захватчиков. Попробуй тут отказаться!
– Что ж, подружка, будь по-твоему. Я сделаю всё именно так. Надеюсь, сама ты не будешь напрашиваться ко мне в попутчики?
– Зачем это?
– Как зачем? Я не переоцениваю своих шансов в стычке с орками. Могу заблудиться на обратном пути. Да что там, я могу даже не дойти до порталов. Вдвоём мы имели бы больше шансов. Так вот, всё равно я не возьму тебя с собой!
– Нет. Это означало бы безответственно ослабить наш отряд. Если у цептан найдутся поблизости хорошие маги и прощупают окрестности, нам придётся драться.
Она скинула с плеч свой плащ, чудесную вещицу, менявшую цвет и узор в зависимости от освещения. Почти так же хорошо, как раньше делала обшивка боевого костюма, ныне тщательно изодранная.
– Вот, возьми. Здесь с тканью сплетена искусная магия. Она почти не ощущается слышащим разумом. Это защитит тебя от птиц и от орков-колдунов. Но не от гоблинов и волков! Постарайся не порвать, по возвращении я спрошу с тебя за каждое пятнышко!
Я с сомнением взял в руки легкую материю.
– Поторопись. Туман уже подходит к нашему краю, самое время отправляться в погоню.
35. Внутри Перекрёстка
Долго прощаться не стали. Я просто встал, проверил пристёгнутый к груди пистолет-пулемет и подвешенный к бедру гоблинский тесак. Таких Эхор отобрал для всего отряда несколько штук, перерыв целую гору добытых по дороге трофеев. Якобы, эти ножи, усиленные-заговорённые, пробивали любую броню. Один из них так легко рассёк доспехи на плече Вадима.
Автомат мой лежал в пещере. Вернуться за ним, не вызвав подозрений и расспросов, я бы не смог. Рюкзак тоже пришлось оставить, поэтому патронов у меня будет самый минимум. Раньше я планировал улизнуть с кое-какими припасами, но если в запасе всего восемь часов – обойдусь. Налегке путь короче.
– Ну пока, колдунья. Осторожней тут.
Не дожидаясь ответа, я пополз вниз по скале.
Настроение было опять ни к черту, да ещё сбитые ноги через десять минут ходьбы заныли с новой силой. Я вспомнил про лекарство, сделал привал под одной из колонн и тщательно обработал ступни. Жирные руки вытер об волосы, надеясь, что лечебный эффект хоть капельку подействует и на больную голову.
Хотелось сделать что-нибудь наперекор Хайде. Эта её рассудительность и логичность, и деление людей на важных и неважных – просто бесили. Я упорно гнал от себя рассуждения о причинах, почему так раздражен. Эта логика, что один человек не достоин даже попытки спасения, если под угрозу ставится жизнь другого… Что спасать одного или даже группу сородичей не стоит, если на кону победа в войне… Это всё так правильно, так логично, но не по-человечески!
А больше всего я гнал мысли о том, что могу ошибаться, и что вывод о намеренно подброшенной сумке может быть ошибочным. Маринка ведь разумный человек? Конечно. Не всегда рассудительный и логический, но всё же. Могла она догадаться оставить след? Могла. Вот я бы на ее месте так и сделал! Наверное…
Если я прав, то впереди будут ждать ещё знаки. Как минимум, мне нужно указание, в какой портал пойти. Это если сумка была той самой хлебной крошкой по дороге к пряничному домику. А если нет? Ведь нанести на ткань кровь, чтобы указать мне время – до этого Маринка бы точно не догадалась! Или она попросту ранена, или… Что?
С такими мыслями я без остановок топал к порталам. Сначала проходил между колоннами смело, не втягивая голову в плечи и не пригибаясь. Однако с каждым шагом тревога пробиралась всё глубже за шкирку. Я замотался в плащ Хайды. Одна только мысль, что гигантские птицы уже заметили одинокий незнакомый силуэт и заходят в пике – вызывала мурашки на коже. Если одна такая вот прямо сейчас на меня упадёт, я даже хлопанья крыльев не услышу!
Вскоре я заметил первый блок-пост. Увидеть его в тумане было нереально, а вот услышать – запросто. Гоблины, как всегда, если надолго оставались без присмотра, чувствовали себя здесь в безопасности, конспирации не соблюдали. Ворчали, грызлись и гремели оружием так, что было слышно за сто шагов.
Вскоре я понял, что, что встреча с орками – не самая большая опасность, с которой предстоит столкнуться. Куда страшнее потерять дорогу. Поначалу я решил двигаться не по тропе, а вдоль неё, чтобы избежать встречи с патрулями. И чуть было не поплатился, сразу же сбившись с пути. Незаметно для себя стал забирать в сторону, сделал в тумане крюк, и только гомон нескольких гоблинов, послышавшийся вдалеке, совершенно в стороне от предполагаемой мной тропы, позволил вовремя сориентироваться. Если бы не это, я мог дойти до края плато и улететь себе преспокойненько в пропасть.
Дальше шёл строго по обочине, не выпуская край дороги из вида. Моя тропа уже несколько раз сливалась с другими такими же, становясь всё шире и утоптаннее, по бокам появился резной бордюрный камень и время от времени встречались невысокие каменные столбики, тоже с надписями. Я сразу же прозвал их верстовыми, хотя явно расстояние между ними было не одинаковым.
На блок-пост пришлось потратить минут двадцать, поскольку по обе стороны дороги от него уходили каменные баррикады. Далеко ли они тянутся, есть ли у них конец, и какие силы стоят наверху в охранении – эти вопросы для меня были неразрешимыми. Я не стал искать на них ответы, а просто залёг у обочины и дождался, когда гоблин отойдет на пару метров и повернется спиной. Коротким бесшумным броском (хотя мне-то казалось, что я грохочу, словно тысяча ржавых вёдер) перебежал на ту сторону баррикады и сразу же нырнул направо, в пыль.
Гоблин что-то почуял и, ворча, начал оглядываться. Тут из тумана вышли двое других, и я возблагодарил интуицию за то, что она не позволила мне бежать дальше по дороге. Ящеры недолго поперерыкивались и, успокоенные, встали обратно на свои посты. Я же, стараясь даже не дышать лишний раз, приподнялся и медленно, враскаряку-вполуприсяде пополз оттуда подальше.
Конечно же, за два часа, которые сам себе отвёл, до центра Перекрёстка я не добрался. С учетом необходимости соблюдать полную тишину и внимательно смотреть под ноги, поминутно прятаться за валуны или колонны, встречавшиеся всё реже, а однажды и вовсе пробираться ползком, когда тролль внезапно выплыл черной горой из мглы и остановился совсем рядом… Короче, третий час пути был почти на исходе, когда впереди показались темные громады порталов.
Пройти оставалось всего метров сто пятьдесят – двести. Но это скромное расстояние тяжело давалось: двигаться приходилось крайне медленно и осторожно. Заграждения и укрепления я, пользуясь возможностями маскировочного плаща, преодолел достаточно легко, но чем ближе к камням – тем многолюднее становилось вокруг. В смысле, многоящернее.
Повсюду сновали гоблины. Но не только они. Вдалеке слышался рёв тролля, а в разрыве тумана я разглядел однажды пару рогатых орков. Гоблины выстроились перед ними в каре, словно это славные генералы прибыли к своим сородичам с проверкой. Впрочем, кто его знает, может так и было? Факт оставался таким: впереди, сзади, с боков и еще далеко там, за порталами, разносился гомон и завывания зеленокожих.
Плохо. Тут практически не протолкнуться. Возможно, если рвануть бегом, то можно будет прошмыгнуть? А что потом? Незамеченным не пройти, погоня гарантирована, а что ещё ждет на той стороне портала? Учитывая, что я пока не выбрал даже, в какой из четырёх нужно прыгать.
Справа от меня послышались взрыкивания и топот. Гораздо ближе, чем хотелось бы. Очертания фигур были плохо различимы, но я насчитал сразу несколько разномастных ящеров. Движутся целенаправленно ко мне или мимо, по своим делам? Пойди пойми.
Ни попасться, ни устраивать бой прямо здесь в мои планы не входило. Один на один, возможно, еще рискнул бы – с тесаком в руках. Но только не при таком раскладе, ибо я не Д'Артаньян и даже не мушкетёр.
Со стрельбой, конечно, можно продержаться некоторое время. Современное, совершенное и убойное детище отечественной оборонки, произведенное специально для спецподразделений. Но всего три доступных обоймы давали минимум шансов в открытой стычке.
Я резко изменил курс, начал забирать левее. Голоса стали громче, ближе. Я перешел на легкую рысь. Камни высились в тумане, впечатляюще закрывая уже полнеба (если бы я видел небо). Оставалось совсем чуть-чуть, каких-то два-три десятка десятка шагов, но тут между потрескивающих порталов появилась еще одна орочья фигура.
Зелёный басовито загудел и замахал лапами. Бог его знает, меня заметил или просто так. Уточнять не было желания. Я, не останавливаясь, гадал: пойти в наглый прорыв или сделать вид, что случайно проходил мимо, а потом спрятаться за поворотом?
Но тут из-за края портального камня появилось кое-что похуже. Морда крупного матерого свиноволка. Он нюхал воздух и сердито, нервно фыркал. Как и предупреждала Хайда, от этих животных цветовая маскировка не спасает.
Я побежал кругом, снова отдаляясь от порталов. Оставляя их по правую руку, но всё же не поворачиваясь спиной. Каюсь, тешил себя надеждой, что потеряют меня из виду в тумане. В лучшем случае, выйдут прочесывать весь Перекрёсток – тогда я смогу сделать крюк, вернуться и, даст бог, подобраться незамеченным.
Как только я это подумал, над головой раздался вопль. Так не бывает, это уж слишком, на одного меня не могут свалиться все неприятности разом! Я это всё подумал потом, а в тот момент от испуга споткнулся, полетел кубарем.
Клич атакующей птицы был рассчитан на то, что я остановлюсь в замешательстве. Или побегу. Не на неуклюжее падение. Она просто охотилась, без седока, поэтому действовала по своему птичьему усмотрению. А тут, вот досада, только клацнула когтями по камням. Одной лапой вообще мимо добычи, ну хоть второй что-то намотала на коготь.
Меня потащило вперед и вверх. Волшебный плащ, плохо сыгравший свою защитную роль, узлом впился мне в горло. Я в панике вертелся ужом в этой виселице, пока не выпал. От удара оземь – лязгнул зубами и почувствовал острую боль в спине и ребрах. К тому же тесак очень чувствительно впился рукоятью в бедро. Стоило сказать лишь спасибо, что пришёлся плашмя, а не развернулся, к примеру, лезвием и не рассек мне ногу.
Где-то в вышине птица разочарованно пискнула, унося в когтях мою последнюю надежду на незаметность. Я отметил, что взлетает она почти так же быстро, как и пикирует. Еще секунда, лишняя пара метров высоты – и из меня при падении просто вышибло бы дух.
Упал я почти у самого подножия каменного сердца Перекрестка. Если меня преследовали, то теперь однозначно потеряли, только вот здесь не было недостатка в новых охотниках. Рыки и вопли теперь доносились, кажется, со всех сторон. Раздумывать оставалось некогда, а делать нечего: я рывком поднялся и побежал, очертя голову, к ближайшему порталу.
Кажется, на повороте даже наступил кому-то на ногу. Оглядываться и извиняться не стал. Проскочил три больших, не под человеческий шаг, ступеньки. Ухватился пальцами за каменный край портала, резко изменил курс, перенес тяжесть тела на руки. Не вбежал, а мешком ввалился в первый попавшийся – другой мир.
36. Запретные казематы
Мир был, действительно, другой. Об этом можно было судить по более тёмному, чем над пещерами Колыбели, и более высокому, чем над городами Земли, небу. Настоящему небу с небольшими облаками и яркими звездами.
С другой стороны, может быть, дело просто в тёмном стекле? Небо было видно в узкие стрельчатые окна по обеим сторонам помещения, начинавшиеся метрах в трех над полом и уходившие еще метров на пять вверх. Там, почти под самым потолком, оконные проемы изгибались, сходясь каждое со своей парой. Получалось что-то вроде вереницы высоких узких арок.
Стекла в окнах были очень толстыми. Причем, стекло тоже изгибалось, строго по форме окна. А ещё, оно было закреплено каким-то образом прямо в камне, без рамы. Не функционально, попробуй замени в случае чего, но красиво. Словно каждое из этих стекол отлили прямо в предназначенный ему проём. Или вырезали одним куском из бока гигантской фиолетовой бутылки.
Если насчет неба трудно было судить из-за толщины и цвета стёкол, то дополнительным признаком иного мира служил более жаркий воздух. В коридоре стоял легкий сквозняк, создаваемый, видимо, разностью давления здесь, перед порталом, и за ним. Ветер гулял тёплый, гораздо более сухой. И пах совершенно иначе, чем в мире пещер.
Скатившись с постамента по небольшой лестнице, тоже в три ступеньки, по метру шириной и высотой каждая, я еще раз ощутил каждый синяк и каждую стонущую косточку в своем теле. Очень хотелось полежать и поглядеть вот так в потолок. Только понимание, что преследователи ждать не будут, заставило с ненаигранным стоном и нецензурными проклятиями подняться на ноги.
Портал здесь был стационарным: его контуры красиво вплетались в растительный орнамент всего зала, при этом являлись частью глухой каменной стены. Или гладко отполированной цельной скалы, от которой начинались боковые стены со стеклянными арками. Они формировали небольшой продолговатый зал, затем резко сужались и переходили в длинный коридор.
Ничего, напоминающего систему управления порталом, с этой стороны не наблюдалось, отключить преследователям переход было невозможно. И гранат у меня с собой не было, так что попытаться разрушить линзу я тоже не мог.
Выбор был крайне невелик: принять бой прямо здесь или сперва немного помучиться, попытавшись скрыться где-нибудь в глубине здания. Я даже почувствовал в некотором роде дежавю: особо деваться от орды зеленокожих снова некуда, один коридор – одна дорога. Оставалось просто ноги переставлять.
Первый гоблин как-то уж слишком задержался. Он выскочил из портала, когда я уже отошел шагов на двадцать. И мне показалось, что мерзавец уже бывал здесь, поскольку не загремел, как я, с лестницы, а сделал лишь шаг и очень уверенно остановился у самого края верхней ступени. Быстро сориентировался, увидел меня и стал слишком ловко для такой колченогой бестии спускаться следом.
Каждый шаг мне, битому и мятому, отдавался болью в ступне левой ноги. А также в колене и бедре – правой. И в позвоночнике чуть ниже шеи, а сильнее всего – в локте, на который я приземлился, вырвавшись от птицы. Пожалуй, сейчас я не готов был драться и с обычным человеком, что говорить про гоблина?
Вернее, про гоблинов, во множественном числе. Когда я обернулся в очередной раз, их было уже трое. Двое только что выбрались из линзы, а первый уже неплохо сократил дистанцию. Прихрамывая и морщась, я поднажал.
Это даже хорошо, что рюкзака со мной нет. Не так важен сейчас сухой паёк, как лишняя сотня-другая шагов, на которую меня хватит. Налегке, оказывается, сохраняется гораздо больше шансов дожить до того момента, когда можно будет ещё раз поесть.
Снова я обернулся, когда топот и сопенье стали совсем близкими. Да, вовремя, гоблин как раз настиг меня. Еще три коротких шага – и он задрал морду, оба глаза затянула белесая кожистая плёнка.
Ну понятно, щелчок. Не напугал, это мы уже видели: в одиночном бою они почти всегда так делают. Поэтому я просто шагнул в сторону, развернув корпус.
Если бы гоблин продолжал бежать, возможно, сумел бы скорректировать свой выпад и плевком заостренного грузила разрубить мне шею. Да так бы и вышло, не обернись я в нужный момент. Подходить вплотную, глядя в лицо вооруженного противника, щелчки не любили.
Однако их подлый трюк был рассчитан на совсем неопытного врага. В случае со мной гоблин промахнулся почти на полметра. Я настолько угадал момент щелчка, что даже сумел врезать по мерзкому языку запястьем. Пластины бронекостюма, теперь уже редкие и торчащие как попало, сделали щелчку очень больно.
Пока ящер поднимался с пола, я подскочил сзади вплотную, после чего обрушил свой тесак ему на загривок. Бил, конечно, в полную силу. Гоблин рухнул замертво, но моя травмированная левая отозвалась острой колющей болью. Вот так новости, неужели трещина? Шансы выбраться из этой передряги тают на глазах.
Пять шагов спустя, сзади послышался новый топот. И мне пришлось блокировать лезвием удар второго гоблина, нанесенный снизу вверх диагонально, наотмашь. В глазах от боли потемнело. Тесак вылетел из онемевших пальцев.
Гоблин оскалился и снова пошел в перёд, тогда я просто пристрелил его. Глушитель был на месте, но после перехода через портал распух и толку давал ноль. Грохот выстрела пошел гулять под потолком, многократно отраженный эхом. Затем еще раз, когда я продырявил третьего гоблина, заходившего мне справа.
До следующей атаки моя фора была секунд тридцать: в портал как из ведра сыпались всё новые преследователи. Боль в руке притупила все остальные болевые ощущения, и бежать стало даже как-то легче. Даже возродилась призрачная надежда выкрутиться, поскольку впереди показались ответвления и многочисленные двери, за которыми, теоретически, можно хотя бы на время укрыться.
Тут в голове моей возник шум, словно кто-то прямо над ухом мял бумагу или сдувал воздушный шарик. Ноги сразу стали ватными, в глазах всё пошло лёгкой рябью. Но длилось это буквально секунду, затем прошло. Зато всплыло яркое и очень четкое воспоминание – когда я уже испытывал такие ощущения. Да, действительно, раньше у меня такое бывало, всего пару раз. Оба – давно, ещё в детстве.
Впервые, когда я упал с крыши сарая и сломал палец на ноге. Было не просто больно, а очень больно. А прибежавший отец, не понимая, что случилось, но очень напуганный моим криком, сам орал не меньше моего. Под этот крик я вдруг помрачнел, замолчал и вырубился.
Второй раз такое произошло, когда лет пять спустя в больнице мне делали укол новокаина перед плёвой операцией. Даже не помню, с чем было связано: то ли удаляли жировик, то ли рассекали вросший ноготь. Но факт, что-то намудрили с дозировкой, в результате я вместо местного обезболивания получил падение на пол и веселую истерику медсестры, у которой никак не открывалась баночка нашатырного спирта.
Да, ощущение это, приходящее вместе с болевым шоком за секунду до обморока, и впрямь очень похожее… Да только откуда сейчас взяться болевому шоку? Неужели я настолько плох и вот-вот упаду?
Нельзя, нельзя, это – смерть. Надо терпеть. Я смогу. Один раз вот вытерпел, всё исчезло, и я по-прежнему на ногах! Глупость какая-то: почему все эти воспоминания, давным-давно затертые временем, вдруг так ярко всплыли?
А об этом ли мне сейчас нужно думать?
Что вообще происходит с моей головой?
Как в тумане, я начал осознавать, что не бегу – иду, и уже довольно долго, а звуки погони не становятся ближе. Я уже миновал несколько ответвлений в другие коридоры – но не свернул ни в один из них, а продолжаю упорно топать вперед. Хотя нет, кажется, я все-таки бегу. Почему тогда движения мои кажутся такими медленными?
Я встряхнул головой и оглянулся. Преследователи никуда не делись, они всё также находились позади. Хотя, кажется, вовсе не нагоняли меня. Двигались тоже очень медленно, словно кинофильм замедлили.
Мне это кажется? Или воздух на самом деле густеет?
Да что, черт возьми, происходит?
Шум в ушах и рябь в глазах снова нахлынули, захлестнули. Мир сузился до слабо различимого просвета впереди. Только бы не упасть, только бы не сбиться с шага. Удар сердца. Второй. Третий. Шаг. Не упаду. Еще шаг.
И так же, как в первый раз, всё неожиданно прекратилось. Полумрак коридора снова стал различимым, шум погони за спиной явным, оружие в руке тяжелым, а каждый синяк – больным.
Но осталось и новое чувство. Я теперь каким-то образом знал, с какой стороны приходит волна неприятных ощущений. Как бы объяснить? Словно они не являются моими чувствами, не возникают непосредственно в моем сознании, а их вносит в моё тело волна. Живая, осмысленная, мягкая, но настойчивая. Сопротивляться которой не было способа. Она нашла меня, окутала и вдавила эту боль в затылок. В затылок?
Морок разом слетел, как бы почуяв, что замечен. Я ощутил, что снова мыслю ясно и могу двигаться быстро. Резко обернулся влево.
Существо в балахоне стояло прямо передо мной. Чуть дальше, чем нужно было бы, решись я пальнуть от бедра навскидку. Андрей или Артём попали бы в цель, но не я. Я это знал, и эта тварь тоже знала, а я почему-то знал, что она знает, что я знаю.
Но оно стояло достаточно близко, чтобы различить под капюшоном вытянутую, заостренную книзу морду. Как и тогда, на развалинах старой фабрики, существо молча подняло руку над головой. Я увидел три растопыренных пальца, покрытых ороговелой бурой кожей, с длинными и острыми черными когтями. На кончиках когтей блестели искры.
Я вскинул ствол и потянул спусковой крючок. Волна шума и ряби в третий раз накрыла меня – и вот теперь, как и положено при болевом шоке, я потерял сознание.
