Евгений Луковцев
Зеленый прилив
26. Пещера
Их было шестеро. Четверо коротышек в серых мятых, заляпанных грязными пятнами балахонах. И двое высоких, в одежде, похожей по стилю, но сшитой явно из другого материала. Если первые выглядели как группа беспризорников, натянувших на голову старые мешки, то на последних голубоватые, с металлической прожилкой плащи и капюшоны сидели строго и удобно. Не сковывая движений владельцев и не давая нам, в то же время, разглядеть лица. И вообще, понять, люди ли скрываются под этой одеждой.
По внешнему виду я решил, что высокие командуют, а коротышки исполняют приказы. Мысль утвердилась, когда один из высоких взмахнул рукой и, сложив ладонь «пистолетиком», двумя пальцами указал в сторону пещеры. Кисть руки отливала серым, с «неживым» металлическим оттенком, но движения при этом были совершенно естественными и плавными. Поэтому я отбросил первую пришедшую в голову версию о протезе, потом и вторую – о человекоподобном роботе с железными руками. Скорее всего, руку просто закрывала перчатка из металлизированного, но очень тонкого материала. Очень качественно сшитая, ювелирно подогнанная по размеру.
Коротышки беспрекословно подчинились жесту. Бегом, пригнувшись, просочились туда, где два прохода соединялись в одно большое пещерное дыхало. Замерли, вжавшись в стены. Командир, спрятав руку в перчатке обратно под полу плаща, так же бесшумно последовал за ними.
Тут до меня дошло, что я уже несколько секунд в сознании, да и отключался, кажется, всего на мгновенье, но почему-то лежу и ничего не предпринимаю. Я встал и крикнул…
На самом деле, я всего лишь задергался, лежа на земле, и негромко замычал. Я не был связан, и кляпа во рту не было. Но все мои мышцы в ответ на команды мозга отреагировали лишь на десятую долю того, что от них требовалось. А потом ответили тем ужасным ощущением, которое бывает, когда отсидишь ногу. С той лишь разницей, что я, похоже, отсидел всего себя, включая язык, уши и даже веки.
От боли хотелось кричать, но и кричать я не мог. Ощущения окружающего мира сжались до размеров моего тела: я отметил только, что рядом со мной, прижимаясь к спине, бьется в конвульсиях и мычит еще кто-то. С трудом поборов панику и вспомнив, как я обычно облегчал боль в ноге, постарался максимально расслабиться. Секунду спустя болевое ощущение исчезло так же быстро, как и появилось.
Кажется, отказ тела как-то перераспределил нагрузку на мозг. Всё происходящее я видел четко и ясно, успевая за доли секунды отметить мельчайшие детали, услышать и осознать все доносящиеся звуки. Окружающее двигалось замедленно, словно время растянулось. Или это я, наоборот, стал мыслить быстрее?
Я увидел, как нападавшие присели у самого края пещеры и моментально слились со скалой, словно их никогда здесь и не было. «Старшие» держались на пару шагов сзади, потому что их элегантная одежда в меньшей степени помогала маскироваться. Услышав шум внутри пещеры, все замерли – засада получилась идеальной.
Оставалось надеяться, что наши товарищи внутри всё-таки поняли предупреждение Андрея или хотя бы правильно оценили звук моего падения. Что они уже схватили оружие и заняли оборону. Главное, чтобы среагировали верно, не побежали опрометчиво к нам на помощь.
Первым наружу с автоматом наперевес выскочил очкарик. Ну а бравые Коля с Артёмом, словно зеленые необстрелянные салаги, топали вслед за ним.
Первого из этой гурьбы нападавшие свалили грубой силой, не применяя оружия. Как только он поравнялся с одним из невидимых коротышек, тот выставил ногу и идеально отработанной подсечкой, на лету хватая жертву за грудки и дополнительно направляя ее падение, повалил Дениса на камни.
Артём был половчее и от первого захвата успел увернуться. Тогда в него сразу же вцепились еще двое. Рост и силища пришельцев оказались для нашего доблестного тюремщика неожиданны и несопоставимы, секунда – и боец уже лежит на земле с ножом у горла.
Коля, выбегая последним из темноты, почти вовремя почуял неладное и даже принял верное решение. Дал от бедра неприцельную очередь, отшатнулся назад, спеша скрыться снова в пещере. До ближайшего из «высоких» было всего метров пять, пули едва не задели его, но тот даже не дрогнул. Увидев, что последняя жертва вот-вот скроется, существо в балахоне чуть развернуло корпус, сделало шаг вперед и резко выбросило вперед обе руки.
Я попытался разглядеть, что за оружие применил высокий, но безуспешно. Складывалось впечатление, что прямо с поблескивающих металлом пальцев сорвалась бледная белая молния. Искры рассыпались по груди медика и, полсекунды померцав, словно впитались в его тело. Спецназовец рухнул, выгнулся дугой, потом обмяк.
Не дождавшись больше никого, четверо коротышек без команды шмыгнули в пещеру. Я своим обострившимся слухом мог угадать тихий топот, короткий писк, увесистый шлепок, потом еще целый набор всевозможных звуков. Они сменились шуршанием тяжелого по камням – и вот коротышки вытащили из пещеры последнего нашего товарища.
Вадим, несмотря на тяжелую рану, умудрился продержаться дольше всех и нанести врагу больше всего урона. Серая накидка одного из коротышек была разорвана почти пополам, а другой заметно хромал.
Затем нас, словно мешки с картошкой, стаскивали в одну кучу внутри пещеры, на ровную каменную площадку у входа, еще достаточно освещенную, но все же не под открытым небом.
От движения мышцы непроизвольно сокращались, вызывая новые приступы умопомрачительной боли во всем теле. Сильнее боли была только досада, что из-за моей глупой болтовни и невнимательности весь отряд переловили, как мышей.
При отступлении боли каждый раз накатывала волна легкой эйфории и «замедления времени», позволявшая видеть происходящее во всех подробностях. В эти моменты наших новых врагов удалось рассмотреть чуть получше. Из позитивной информации можно отметить только одно: они были гуманоидами. Не теми, с фабрики. Гораздо больше похожими на людей, чем любой из зеленокожего воинства.
В тот момент я бы даже сказал, что они являли собой полную противоположность оркам. Существа с очень бледной, почти белой кожей, тонкими чертами лица, приплюснутым носом и угольно-черными зрачками глаз. Пальцев на руках, насколько я успел посчитать, было пять. Вызывал сомнение только мизинец: я не сразу заметил, что он располагается у основания ладони, отстоит даже дальше, чем большой палец. Это нисколько не мешало существам, а наоборот, делало их руки гораздо более ловкими и функциональными, чем людские.
Существенную разницу в комплекции и росте между чужаками я отнес к привычной для земной фауны причине. Маленькие и коренастые – самцы, высокие и изящные – самки. В смысле, мужчины и женщины, если применять человеческие мерки. Но тут я ошибся, женщина в их группе присутствовала только одна. Мы это узнали, когда Вадим пришел в себя.
Открыв глаза и увидев перед собой капюшон чужака, он без раздумий ударил ногой. Существо тонко вскрикнуло и отскочило. При этом плащ слетел, открыв самые настоящие рыцарские доспехи. Полушлем необычайно искусной работы, украшенный тончайшей гравировкой по всей поверхности, скрывал значительную часть лица, но из-под металла предательски выбивались длинные белые волосы до плеч.
Девушка стащила шлем и залопотала высоким голосом, короткими отрывистыми фразами, держась ладонью за разбитый нос. Язык напоминал японский, с большим количеством забавных звонких слогов, но совершенно непонятный. Хотя, неудивительно.
– О, баба! – удивился Вадим и попытался встать. Двое коротышек как тени метнулись к нему, выставив перед собой тонкие клинки.
– Не надо! Он ранен! – закричал Денис, пытаясь закрыть собой сапёра.
Удар в висок рукоятью кинжала отбросил очкарика обратно на пол. Вадим, воспользовавшись моментом, нанес еще один, теперь уже спланированный и более меткий удар ногой.
Похоже, что наш товарищ в тот момент плохо соображал из-за своей воспалившейся раны. Лез в драку просто по привычке. Я бы, скажем, даже не рыпался, понимая отсутствие всяческих шансов на победу и высокую вероятность получить лезвием по горлу. Впрочем, мы с Вадимом слишком разные, чтобы судить о его мотивах.
Например, я даже в теории не представляю, как можно из положения лежа провести такой качественный ёко-гери, а у Вадима это вполне получилось. Пинок впечатал одного из коротышек во второго, после чего оба они покатились кубарем вглубь пещеры.
Тут же в бой (подозреваю, тоже рефлекторно, за компанию) попытался вступить Артём. Он был связан и безоружен, но все равно попытался. Ему почти удалось сбросить с себя третьего коротышку и встать с пола. Поскольку Вадим подняться на ноги был не в силах, все враги переключились с него на новую цель.
Карлики уже подбегали к Артёму, недвусмысленно растопырив кинжалы, как вдруг белая молния из-за их спин ударила неугомонного мужчину в грудь и рассыпалась тонкими нитями по всему телу. Я снова попытался заметить, какое оружие используют чужаки – и опять не успел. Девушка, пустившая разряд, опустила ладони, к тому моменту уже пустые.
Она сказала карликам что-то успокаивающее. Низкорослые бойцы оглянулись на нее, коротко ругнулись. Но добивать лежачего не стали и убрали ножи.
Через несколько минут в пещеру вернулся второй из высоких чужаков и озабоченно оглядел наши безвольные тела. Последовал недолгий диалог, полный недовольных ноток.
Я мог только угадывать смысл по жестам и эмоциям: мне показалось, высокий выражал недовольство как раз тем, что мы все лежим без движения. Девушка, всплеснув руками, указала на Дениса. Получалось, что он сейчас был среди нас в самой лучшей физической форме. Не ранен и не обработан парализующей молнией.
Несчастного диетолога приподняли и привели в чувство. Когда он смог осмысленно фокусировать взгляд, его поставили на колени. Высокий, которого я уже окончательно записал в командиры новых пришельцев, подошел к Денису вплотную.
Он откинул капюшон, под которым также оказался шлем из светлого гравированного металла. Отстегнул кожаный ремешок и снял головной убор, продемонстрировав нам на секунду черные как копоть глаза на молочно-бледном лице. Это был мужчина, гораздо менее симпатичный, чем его спутница. Я разглядел на большом несимметричном носу шрам – белобрысый любил подраться. Губы у мужчины были тонкие, светлые, отличающиеся всего на полтона от цвета кожи. Из-за общей белизны лица губы казались скорее голубыми, чем розовыми.
Он смахнул со лба прядь светлых волос, почти белых, как и у женщины. Окинул нас быстрым взглядом и повернулся вновь к Денису. Сначала снял перчатку – да, это все-таки была перчатка. По виду, она была кольчужная, но очень тонкая, вряд ли способная защитить даже от скользящего удара оркским тесаком.
Мужчина стер пальцами кровь, сочившуюся по виску нашего товарища после удара коротышки. Затем положил ладонь на лоб и секунд десть стоял неподвижно. Едва заметно кивнул и, все так же молча, левой рукой ухватил человека за подбородок. Денис пытался вывернуться из захвата – не сумел.
Правую руку блондин приподнял, щелкнул мясистыми пальцами – в его бледной ладони засветился бледно-жёлтый огонёк. По мере того, как незнакомец опускал «горящую» руку, на которой свежая кровь мгновенно свернулась и почернела, обратно к голове Дениса, глаза того наполнялись ужасом.
Когда огонь коснулся лба, диетолог забился в неистовых конвульсиях. Желтый свет погружался в голову, проникая прямо через волосы, кожу и кости. А наш товарищ с каждой секундой метался всё яростнее и кричал от боли всё громче. Очки слетели с него, руки и ноги беспорядочно колотились в воздухе, но существо крепко и, казалось, без усилий держало его за подбородок одной рукой.
Мы все, живые, но не способные прийти на помощь, задыхались яростью, рвались в драку. И, окатываемые волнами парализующей боли, сами давились беспомощным стоном.
С последним отблеском жёлтого свечения крик оборвался. Денис обмяк. Истязавший его воин в доспехах разжал руку, тело безжизненно рухнуло вниз. Но и это, оказывается, был ещё не конец. Альбинос склонился над Денисом, бормоча короткие гортанные фразы. Тронул рукой лицо, приподнял веко, приложил руку к сердцу. Биения не услышал – на лице носатого появилась озабоченность. Тогда он перевернул человека на спину, встал над ним на колени и резко ударил основанием ладони в грудь. Выждал несколько секунд, произнес нараспев несколько слов и снова ударил.
Я подумал, что это похоже на непрямой массаж сердца, который я много раз видел в кино и лишь однажды – вживую. На берегу городского пляжа медики долго и безуспешно пытались вернуть к жизни утопленника. Клали его на колено, чтобы слить воду, потом делали искусственное дыхание, а потом пытались запустить сердце разрядами дефибриллятора.
Сходство с последней операцией было особенным, поскольку при каждом толчке альбинос громко произносил короткое резкое слово – и под ладонью его рассыпались пучки зеленоватых искорок.
Денис резко вздохнул. Живой?
Живой!
Он перевернулся на бок, подтянул ноги к животу, пытался закричать, но сильно, с надрывом закашлялся. Чужак прекратил свои манипуляции и еще раз осмотрел «воскресшего». Через некоторое время, когда Денис перестал корчиться и кашлять, блондин подобрал с земли камень и с визгливым выкриком сунул человеку под нос. Диетолог, силой задержав дыхание, с явным трудом сфокусировал взгляд на ладони.
Высокий покачал головой и отбросил камень в сторону. Подумав, вынул из-под полы плаща нож. Выставил перед собой и снова мякнул.
На лице Дениса менялись эмоции. Я бы сказал, что он переживал в тот момент уже не боль, а растерянность. Когда высокий подобрал у кострища корявую палку и повторил свой ритуал, человек в ответ уже вполне отчетливо кивнул. А после демонстрации ботинка – повернул голову к нам проговорил: «Дери меня черти, я ведь его понимаю!»
27. Снова пещера
Старший из незнакомцев в очередной раз ткнул себя в грудь кулаком:
– Эхор!
– Да поняли мы, поняли!
Но он не унимался.
– Эхор! – и ткнул кулаком в меня.
– Василий! – я решил почему-то представиться «с официозом».
– Ай-сини!
– Вэ! Вэ – Ва-си-лий.
– Уэ… Уааа-сини!
– Фиг с тобой, пусть будет осина.
Бледномордый командир прищурился, но не справился с переводом. Поглядел на Дениса, потом вернул взгляд на меня и раздул ноздри.
– Нет. Ругаться. Нет, смеяться! Понимание!
– Смотри, собака, как быстро осваивает! – Артём не преминул выразить свою неприязнь.
– Нет оскорбления! Работа! – сам все понял Эхор.
Тут ничего удивительного, Артём подавал голос не в первый раз. Мог бы уже и успокоиться, после того как ему и паралич сняли, и поесть-попить дали, и даже медосмотр провели. Эту процедуру проделали со всеми нами, без особых церемоний заставив раздеться и проигнорировав предложение Вадима «бабу выгнать из мужской палаты».
С ним, кстати, провозились дольше всех, потому что рана была плохая, глубокая. «Баба» не успокоилась до тех пор, пока не сняла все засохшие бурые бинты, отлепила пластырь и отмыла запекшуюся кровь. Под повязкой не было так заметно, что кровь из средней части раны все никак не останавливалась, а по краям проступала белесой сукровицей.
Когда повязку сняли, Коля с матюками и распусканием рук всё-таки пробился к своему пациенту и стал руководить осмотром. Сразу отметил, что у Вадима озноб и холодный липкий пот. Сам Вадим признался, что чувствует себя не очень. Пожаловался на слабость. Наводящими вопросами Коля выбил из него информацию, что беспокоят также одышка и сердцебиение.
– Сепсис! – бормотал медик. – Сильное воспаление и сепсис. Плохо промыл или осколки в ране остались. Но всё равно, слишком быстро и слишком сильно, так не должно быть.
На протяжении всего процесса женщина бурчала недовольно под нос и время от времени переругивалась со своим сородичем. Тот отвечал настойчиво и резко, после чего она отступала и давала Вадиму продолжить свою работу.
Мы по-прежнему сидели в пещере, в закутке, прислонившись спинами к стене. К оружию и амуниции нас все так же не допускали. Хотя отношение со стороны чужаков явно изменилось. Нас теперь, можно сказать, почти и не охраняли. Если не считать, что возле кучи пожитков, собранных со всей пещеры, стоял один из коротышек, демонстративно положив ладонь на рукоять своего кинжала.
То есть, мы могли бы сейчас свернуть шею этому их Эхору, и наверняка успели бы без потерь для себя сбить с ног девчонку, после чего оставалось схватиться с ловкими, мастерски владеющими холодным оружием малышами. Они это понимали, но все равно «ослабляли режим» для нас, своеобразно проявляя дружелюбие.
– Бинт! – Коля требовательно протянул руку в сторону своего рюкзака.
Коротышки посуровели и положили ладони на ножны. Коля кивнул Денису, а затем Эхору.
– Скажи ему, пусть отдадут аптечку. Мне надо обработать рану и сделать новую повязку.
Денис вступил в загадочные пантомимические переговоры с беловолосым. Кое-как они объяснились, но чужак не позволил никому из нас подходить к вещам. Сам открыл рюкзак и доставал вещи, демонстрируя их медику, пока не отобрал, что ему было нужно. За процессом тоже подошел следить сам, отослав женщину к коротышкам.
Коля что-то вколол Вадиму, что-то заставил проглотить, раздвинул кожу на плече, сбрызнул одним препаратом, посыпал другим. Снова использовал пену, безжалостно кинув в костёр опустевший баллон, туда же швырнул упаковку от израсходованных бинтов и пластыря из моих запасов – свои и вадимовы истратил ещё во время последней перевязки. Заново перебинтовал плечо, постаравшись поверх стерильной повязки повторно использовать те немногие старые бинты, которые оставались относительно чистыми.
– Мы потратили слишком много лекарств. Наши аптечки комплектовались для быстрого рейда. Никто не рассчитывал, что у нас будет так много ран и мы застрянем так надолго.
– Сколько еще запасов? – уточнил Андрей.
– Четыре комплекта и еще кое-что россыпью. В тех рюкзаках, что мы подобрали на стадионе, был хороший запас, но с учетом потраченного и пришедшего в негодность… В общем, примерно на пять человеко-суток. Если не тратить на себя, всё беречь только для Вадима, хватит на пять дней.
Вадим этого разговора уже не слышал, прямо в процессе перевязки уснул. Все остальные вернулись к костру, где чужаки возобновили уроки лингвистики.
– Хайда! – настаивал Эхор, показывая пальцем на свою напарницу, сидевшую чуть поодаль.
– Это да, это ва-а-ажно! – закивал Артём, продолжая ехидничать. Эхор заподозрил, что над ним опять подшучивают, но уловить сарказма не смог.
– Хайда! – Повторил он. – Лидер. Слушать. Делать команду.
– Да ладно? – Вот здесь Артём оказался действительно заинтересован. – Так вами баба командует?
– Не мы. Вы. Вы, командует! – Любое новое слово из нашего языка Эхор тут же начинал использовать, тщательно выговаривая каждый звук. – Вы слушать, делать команду.
– Подчиняться, что ли? Мы – ей?
– Понятно, верно. Вы подчиняться Хайда. – Чужак подумал, подбирая слова, уточнил: – Не звать баба. Звать Хайда.
– Морда треснет. Тебе кто нас в рабы зачислил? У нас свой командир есть.
– Тём, да хватит тебе уже. – Денис тронул за локоть снайпера, но тот только дернул рукой, отстраняясь. – Между прочим, во всем цивилизованном мире сексизм уже давно считается недостойным варварством.
Артём прищурился на очкарика, уловил иронию, но отступать со своей позиции не собирался.
– А какого лешего этот бледный мухомор нами тут руководить собрался?
– Поганка бледная, а мухомор красный! – это я не удержался. Артём переигрывал и уже порядочно раздражал.
– Да хоть синий трюфель, мне фиолетово! Я под его указки прыгать не собираюсь.
Эхор переводил взгляд с одного из нас на другого и расстроенно качал головой, когда понимал смысл каждой новой фразы. Происходило это с задержкой в несколько секунд, поскольку для перевода непонятных слов он использовал мозг Дениса. Если нужно было пояснить какую-нибудь фразу, альбинос прикрывал или чуть закатывал вверх глаза. То же самое сразу происходило с нашим диетологом, но вскоре оба они «возвращались» – и тогда Эхор знал, что означает «поганка бледная».
Оскорбления, которых он уже выслушал немало, никак нашего носатого пленителя не задевали. Зато отказ сотрудничать явно очень опечалил.
– Слушать меня. Понимать меня. Очень мало – он сделал паузу и закатил глаза – времени. Идти бежать.
Я отметил, что его паузы для контакта с «живым словарем» становятся всё короче, а грамотность при построении фраз – всё лучше. Хотя первые полчаса понять Эхора мог вообще только один Денис. Сейчас бледнолицый уже мог бы, наверное, объясниться на самые простые темы с любым из нас. Слова он почти не коверкал, легко освоив большую часть непривычных звуков. Только неприятный гортанный акцент все равно остался.
– Свой командир. Есть. Свой командир не знает. Что есть. Плохо. Всё плохо и очень мало. Время. Идти бежать.
На этот раз никто ему не ответил. Эхор, вздохнув, еще раз «слазил в голову» к Денису.
– Ардэй? Командир. Говорить им. Приказать. Так надо.
Андрей в ответ на такую внезапную осведомленность лишь приподнял бровь, а Артём снова вспылил.
– Эва как! Так он, гнида конская, не только язык учит, а еще и разведданые подворовывает?
– Он не ворует, – вмешался Денис. – Он у меня спросил, я ему сказал.
– А чего это ты так уверен? Может, он уже всё у тебя из башки взял, что хотел?
– Не взял он ничего. Если бы взял – зачем бы спрашивал? К тому же, я все время чувствую, к какой моей мысли он прикасается. Уже пробовал, могу в любой момент от него свою голову заблокировать.
– Один фиг, это не повод ему верить, – скривился снайпер.
– Верить ему можно, он вам правду говорит.
– Да я бы сейчас и тебе верить не торопился. Уж не знаю, что он с тобой сделал, но вижу, что в башке твоей копается запросто. Может, это он тобой сейчас и управляет?
– Всё, остыли! – наконец-то решил вмешаться в разговор Андрей. – Смысла управлять кем-то из нас никакого нет, раз они могут к любому в голову напрямую подключиться. На самом деле, если бы умели и хотели – не стали бы даже разрешения спрашивать.
Эхор открыл было рот, чтобы ответить, но Андрей его перебил.
– Да, я командир этой группы. Но я пока тоже не вижу, почему вдруг мы должны перейти в ваше подчинение. Если мы пленные, это не значит, что должны помогать вам. Если же хотите сотрудничать, вам придется потрудиться, объяснить, почему нам стоит идти с вами.
– Нам не нужно трудиться, – покачал в ответ головой Эхор. – Вам нужно. Мы можем уйти домой, а вы не можете. Вы не знаете перепонку… Нет, э-э-э… плёнку? Не то. Да, не знаете дорогу. Свой мир.
Я заметил, что он снова делает этот характерный жест, когда говорит про портальные камни. Словно что-то передвигает пальцами. Если такими движениями осуществляется управление камнями, это надо иметь ввиду.
– Порталов много, – ответил командир. – Мы поищем.
– Удача, да, может быть. Мало очень, да. Можете найти дорогу, – согласился альбинос. – Но это опять плохо. Это не поможет. Все умрут. Очень скоро.
– Это уже интереснее. Почему мы умрем?
– Не вы. Умрут все. Все – ваш мир. Цептаны. Ящеры придут.
Андрей пожал плечами.
– Цептаны? Это ты про орков? Они вроде как давно пришли. Вторжение идет не первый день. Но не очень успешно.
– Нет. Вы не знаете. Это не вторжение пока. Только первый сначала. – Эхор поискал в голове Дениса нужное слово. – Разведка.
Полагаю, что именно в этот момент последние капли скепсиса и пренебрежения слетели с нас. Разве что, кроме Артёма.
– Вот это всё, – Андрей указал рукой в сторону выхода из пещеры, – только лишь разведка? Что же тогда вы понимаете под вторжением?
Эхор одобрительно закивал.
– Черви копают ходы. Много расстояния. Далеко, глубоко, много. Орки уходят. Выходят через любые города. Внутри любые крепости.
– Даже если так, наше оружие позволяет одному солдату биться с десятками орков. Как-нибудь сумеем их остановить.
– Не остановить. Много. Размер портала – размер армии. Переходит в ваш мир сразу. Портал готовят, армия собирается, портал опускают на армию. Вторжение.
– Армия размером с целый город?!
Эхор задумался. Наверное, проверил значение слова «город». Потом очень по-человечески замотал головой.
– Нет. Больше. Переход там, ваш город. Переход здесь – любой размер. Непонятно? Армия… Армия размером в плато. От первой пирамиды к последней.
Андрей посмотрел на меня с тоской.
– Похоже, Вася, ты был прав насчет односторонних перемещений. Получается, они могут в любой момент увеличить портал? Во сколько раз? На какую армию?
– Не одна армия. – Эхор снова помотал головой. – Три. Или четыре. Или пять. Из разных миров. Ящеры быстро растут. Они живут много миров. Мы искали. Но хватило мало времени. Все не найти.
Поняв, что нужную информацию мы усвоили, Эхор подвёл черту.
– У нас есть много-мало время. Ящеры не могут любой момент. Им нужно стоить… Нет… Да, нужна настройка. Нужна башня соединения. Точно в центре, точно как здесь, такая же. Потом вторжение.
Андрей приподнял рукав, посмотрел на часы.
– Как скоро это случится?
– Один свет. И одна тень. И снова свет… – Тут Эхор сверился с Денисом и нашел другое слово. – Сутки. У нас два раза одни сутки.
