Евгений Луковцев
Зеленый прилив
30. Спуск
Теперь мы шли гораздо медленнее. Встречи с патрулями становились все более частыми и опасными. Незаметно обходить их и раньше было тяжело, а тут еще и тяжелораненый боец на руках… Эхор почти всю дорогу продолжал ворчать по этому поводу, предлагая разделить отряд на две группы.
По его плану одна, меньшая, из одного-двух человек (имея ввиду меня и/или Дениса), должна была остаться на месте и найти в пещерах укрытие. Чтобы другая могла быстро, не обременённая «слабыми и больными» добраться до центральной башни и совершить диверсию. Для этого надо было пересечь несколько опасных участков, включая некий «перекрёсток» и «транспортные пирамиды».
Полностью подтвердилась наша догадка, что пирамиды были базовым элементом в транспортной системе ящероподобного народца. С их помощью создавались первые «десантные» переходы, на них же опирался при активации большой портал, накрывший позднее город. Сейчас на них располагаются элементы нового гигантского портала, открытого к Земле уже с этой стороны. Через них же, как оказалось, осуществляется и оперативная переброска отрядов вражеской армии по этому миру – ящеры называли его Колыбелью.
Понятно, что рейд по пирамидам в поисках нужного портала к цитадели легким не будет. Красться там невозможно, прятаться негде. Скорее всего, придется прорываться и прорубаться, стоя во весь рост на открытой местности. Где каждая секунда промедления грозит появлением новых орд зеленокожих, их псов, троллей и птиц (если птицы летают под линзой).
Именно поэтому Эхор настаивал, чтобы все, кто задерживает группу, остались в горах. Ну то есть, имелся ввиду Вадим. Выжить в одиночку у него шансов никаких, поэтому, считал Эхор, с ним еще мог бы остаться Денис, у которого есть знания по земной медицине, какая-никакая практика во врачевании людей. Или, лучше, остался бы я: делать перевязки много ума не надо, а знания Дениса могли понадобиться дальше, когда ранят еще кого-нибудь из людей.
Вадим был плох. Я бы сказал, очень плох, хотя сам я в медицине разбираюсь настолько, что не знаю разницы между аспирином и димедролом. Рана у него была жуткая, края её постоянно сочились вонючим гноем. От самой шеи и до нижней части лопатки, с переходом на рёбра, всё посинело. Каждое движение давалось ему с трудом и болью.
Там, у костра, осматривая и заново обрабатывая повреждения, мы пришли к выводу, что у Вадима не просто разошлись швы. Спасая девушку, он практически разорвал повреждённые плечевые мышцы. Без должной быстрой помощи он рисковал совсем потерять руку.
А с помощью было совсем плохо. После гибели Коли мы потеряли почти половину всех лекарств: свиноволк атаковал со спины и когтями разодрал вещмешок в лоскуты. Что не улетело в пропасть – было рассыпано и растоптано. Остатков хватило на несколько перевязок, но они требовались всё чаще – рана «текла» и становилась всё страшнее, буквально с каждым часом. Вадим жаловался, что у него постоянно плывёт туман перед глазами, а порой стал заговариваться, словно бредил наяву. Знаниями же в медицине обладал только Денис. И еще, немножко Эхор.
Да, Эхор действительно оказался профессиональным лекарем, имел у ахеев (так они называли свою расу) какой-то высокий чин в этой области. Правда, его методы врачевания радикально отличались от человеческих: он исцелял наложением рук, не воздействуя непосредственно на травму, а запуская в организме скрытые резервы самолечения.
Естественно, помочь Вадиму такими методами он не мог. Мы принадлежали к очень похожим, но все-таки разным биологическим видам. А рана была тяжёлой, несколько попыток воздействовать на неё хвалёной «силой разума» успеха не принесли. Погружаться в доскональное изучение анатомии и физиологии Эхор счёл невозможным из-за нехватки времени.
Когда болеутоляющие пластыри и перевязочные материалы закончились, он, после долгих споров с Хайдой, предложил нам испробовать на Вадиме лечебную мазь. Это средство было, скажу прямо, волшебным, поскольку готовили его при помощи того самого «управления разумом». Применялось как раз при открытых тяжелых ранениях у бойцов ближнего боя – сидов, так звали карликов.
Они оказались не сородичами, а совершенно иной биологической ветвью, выходцами из совершенно иного мира, с которым ахеи поддерживали контакт. Чтобы лечить сидов, но при этом не тратить зря силы и время, ахеи «консервировали» целебные воздействия, запасали их в виде россыпи крошечных кристаллов, для удобства смешанных с вязкой витаминной субстанцией. Отряд нес с собой приличный запас такой мази. Дважды за неполный день пути его пришлось применять после неудачных стычек с орками.
Эхор в процессе лечения всё ворчал, что враг стал слишком опасен, ещё немного – и выследит группу. Андрей ответил, что выследить группу можно элементарно, по направлению пропадающих часовых. Но двигаться быстрее все равно не получится, потому что численность постов и патрулей растёт с каждым пройденным поворотом.
Я не обратил внимания на очередную перепалку, меня действие «волшебства» слишком впечатлило. Рука сида, прорубленная топором почти до кости, после воздействия лекарства перестала болеть, края раны легко стянулись. Под давящей повязкой все ткани срослись в течение какого-нибудь получаса, сохранив только грубый бардовый рубец – мало отличимый рядом с десятками других. Похоже, сид был пожилым ветераном, пусть даже на вопрос про свой возраст он, как обычно, промолчал.
Применять на Вадиме мазь сидов («Гномью! Один черт, так все звать и будут!» – заявил Артём) не рискнули. Потому, что небольшой пробный мазок, сделанный в экспериментальных целях на руке Дениса, вызвал у диетолога жалобный визг и слёзы. Когда кожу оттёрли, на месте пробы осталось багровое пятно – как от сильного ожога.
Тогда Эхор снял с пояса небольшую деревянную на вид баночку. В ней оказалось похожее вещество, только более светлого оттенка и в куда меньшем количестве. Это была аналогичная мазь, предназначенная для самих Эхора и Хайды. Проба на моём ободранном лбе показала, что этот препарат для людей вполне безопасен.
Эхор назвал большой удачей, что наше строение и метаболизм оказались настолько похожи. По его словам, эволюция в наших мирах шла удивительно близкими путями, хотя это почти невозможно. Единственное объяснение, в котором есть признаки логики: когда-то давно наши миры неким образом соприкасались, имели переходы и были заселены одинаковыми видами фауны.
Мы не стали обсуждать дальше эту гипотезу, не до неё было. Главное, что из-за схожести биологии мазь давала почти нам половину эффекта от потенциально заложенной в неё силы.
Как ни печально, кардинального воздействия на Вадима мазь не оказала. Налицо было обезболивание, временное уменьшение опухоли и некоторый общий прилив сил, но весьма непродолжительный. Почему? А кто же знает… Мазать старались пореже, экономя состав и опасаясь передозировки нетипичных для человека ингредиентов.
В общем, реально помочь Вадиму мы могли только тем, что отобрали рюкзак, а позже, когда он окончательно стал терять берега и едва не загремел с обрыва, уложили в самодельные носилки. Вадим всё храбрился, пытался оставить себе хотя бы автомат, но действовать поврежденной рукой все равно не мог. Так что оружие скоро перекочевало ко мне, вместе с остальной экипировкой и значительной частью его доли припасов.
Тащили Вадима на себе все по очереди. Сапер сначала пытался полушепотом развлекать нас байками и анекдотами, потом уснул. Несколько раз просыпался и снова то ли засыпал, то ли терял сознание. Однажды проснулся с криком и понес какую-то ахинею. Мне показалось, я разобрал слова «сожрёт», «стреляй» и «держите крепче». Потом он несколько раз позвал Хайду по имени – и вырубился.
Не открывая глаз, Вадим продолжал метаться и стонать, пока мы разматывали бинт. Картина открылась жуткая. Плечо стало синюшным во всю спину, до самого пояса, а возле раны почти черным. Рана воняла, опухла просто чудовищно. Денис предположил, что это результат действия местных микробов: средства для дезинфекции не справились, сепсис быстро переходил в гангрену.
Андрей оценил, насколько посветлело утреннее небо, и скомандовал привал.
31. Ещё одна пещера
Эхор продолжал обрабатывать нас на тему разделения отряда. Андрей сначала отвечал чужаку развернуто. Что оставшиеся будут беззащитны, что есть вероятность не найти к ним обратной дороги, что времени на их поиски после завершения миссии может вообще не быть… Потом плюнул и сказал: «Нет и всё, не бросаем своих». И дальше на любой новый довод лаконично повторял: «Нет!»
– Не понимаете. Почему вы не понимаете? – бормотал Эхор. – Дорога еще на четыреста капель… ээээ… на семь часов, если без остановки. С раненым это двое суток. Это усталость. Это никакой внезапности штурма. Это бессмысленно, понимаете?
– Нет!
Эхор бесился, но поделать ничего не мог. Он еще там, в пещере, сразу признал, что одних только сил его отряда будет недостаточно для штурма Цитадели. Хотя она построена отнюдь не для защиты от осаждающих армий, но укреплена ох как серьезно!
Коротышки-сиды с их простоватой, но практичной магией могут сбить с ног, оглушить, ослепить и исподтишка бесшумно вырезать часовых, но не выстоят в прямой схватке с гоблинами, даже один на один. Сами альбиносы в состоянии своими мощными фокусами мгновенно уничтожить по сотне орков, но это требует больших усилий. Потому им проще убить именно сто врагов разом, нежели всего десяток, нападающих поодиночке. В Цитадели нас ждали хорошо охраняемые коридоры, заполненные орками комнаты и постоянно прибывающие извне подкрепления. Которые надо или сдерживать – или раз за разом быстро уничтожать.
– Вам надо понять, – не унимался Эхор. – Орки не дадут войти в башню. Вы не умеете скрывать разум. Мы чувствуем ваши мысли, они тоже почувствуют. Они нашли ваш другой отряд всего за двести ка… за три часа! Мы не успели помочь.
– Другой отряд? Здесь был ещё кто-то из наших?
– Да, был. Мы почувствовали его появление, сразу стали искать дорогу. Но орки тоже почувствовали и убили всех.
Эхор уже смирился, что мы между собой иногда называли его эльфом, да и сам начал избегать этого странного слова «цептане», называл врагов по-нашему орками или ящерами.
– Про какие капли ты всё время говоришь? – поинтересовался я. – Вы что, считаете время в каплях?
– Да, – колдун кивнул. – Мы считаем в каплях. Одна капля времени нужна, чтобы молодой маг испарил усилием воли одну каплю воды. Это традиция: мы считаем в каплях. Ящеры – в душах.
– Почему в душах?
Эхор замахал на меня руками.
– Это всё не важно сейчас! Важно хорошо думать! Вот если вы думаете, что можете прятаться от ящеров, это вы плохо думаете! Это не так. Удивляюсь, почему они не выследили вас до нашей встречи. В любой момент их старшие касты могли бы узнать, где вы находитесь. Сейчас мы с Хайдой прикрываем вас, но всё равно, нужно только, чтобы послушал сильный маг. Когда он послушает и узнает, что мы идём вместе, мы сразу же все и умрем!
– Погоди-погоди! – встрепенулся Артём. – Маг чтоб послушал? Не ты ли тут рассказывал про низшие расы, не умеющие колдовать? А получается, эти крысы зеленые – тоже маги? Как и вы?
– Как мы? Нет. Совсем нет. Сейчас они вообще почти не маги. Осталось только несколько родов, сохранивших способность управлять разумом. Да и то, на самом элементарном уровне. Но на фоне других они считаются могущественными и составляют самые высшие касты в обществе ящеров.
– Что значит «сейчас»? – уточнил наблюдательный Денис.
– Ящеры не всегда были такими. Раньше они были очень сильными… колдунами. Сильнее нас. Намного сильнее. Когда-то давно, много столетий назад.
– Та-а-а-к. А потом – что с ними случилось?
Эхор посмотрел вниз и указал рукой туда, на скрытую за линзой портала долину орочьих пирамид.
– Когда-то они были непревзойденными магами. Они развили в себе эту способность до высочайшего уровня, изучили удивительные приёмы применения энергии мысли. Они сделали массу открытий, невообразимых даже для нашего народа. Их города могли парить в воздухе, их земля сама давала богатую пищу, а реки текли вверх, чтобы принести комфорт в их дома. Они же открыли возможность мгновенно перемещаться между мирами. Сейчас они по-праву стояли бы во главе всего Содружества миров, если бы не одна прискорбная черта.
– Кожа не того цвета? Или форма черепа от вашей отличается? – поинтересовался Артём, разглядывая скалы в оптику.
– Что? – Эхор вроде бы даже растерялся. – А, нет, не в этом дело. Встречались нам существа и постраннее. В Содружестве этим никого не удивить. К тому же, тогда ящеры ещё и выглядели совсем иначе. Некоторые из нас даже считали их симпатичными. Ну, по-своему. В общем, в те годы они были стройны и элегантны.
– Чем же они вам тогда не угодили?
– Все ящеры от природы жестоки и агрессивны. Они не хотели мирно жить в нашем Содружестве. И даже не хотели стоять во главе, хотя могли бы, учитывая их потенциал. Нет, они принимали только одну форму взаимодействия: единолично владеть всем.
– Это вы сами так решили или сперва спросили у них?
– Не нужно шуток. После нашего с ними первого контакта, разумеется, мы начали следить за новой цивилизацией. Так вот, всего за столетие ящеры поработили шесть новых миров. Два из них, где условия были неприемлемы для жизни, они полностью истребили, заменив состав атмосферы, климат, флору и фауну.
Денис присвистнул. Да уж, возможности впечатляли.
– Это пример только тех миров, что нам достоверно известны. Наши методы перемещения гораздо сложнее и ненадёжней, чем портальные диски цептан. Поэтому мы можем не знать о многих захваченных мирах. И даже об уничтоженных цивилизациях, если они не состояли в нашем союзе, не могли обратиться за помощью.
– Ну собрались бы скопом, да наваляли им, – я быстро нашел простой выход.
– Конечно, мы пытались это сделать. Была коалиция, была война, очень страшная. Не буду рассказывать подробно, вам достаточно знать, что в ходе этой войны полностью погибла жизнь на пяти планетах, еще одна сошла с орбиты и оказалась разрушена вся звездная система целиком.
Мы ошарашенно молчали.
– Потом было мировое соглашение.
– Орки пошли на него?
– Им пришлось согласиться. Мы нашли их уязвимое место.
– Уязвимое? У орков?
– У прежних… орков. Тогда еще совсем других.
– Просвети, вдруг пригодится? – тут же отреагировал Андрей.
– Постоянное, из поколения в поколение, занятие магией развило их разум, но изнежило тело. Их воспроизводство… размножение – было очень долгим. Их женщины могли вывести… родить по одному ребенку в среднем раз в десять лет, а взросление особи длилось пять-шесть десятилетий.
– Ого. Какая же у них продолжительность жизни?
– Точно неизвестно. Слышал, что нормой считалось встретить цептанина трехсот-четырехсот лет. И всё равно – с таким воспроизводством… При всём могуществе, случались у ящеров и катаклизмы, и катастрофы, и войны. Как я уже сказал, они были весьма агрессивным народом, так что преступность в их обществе тоже была специфичной. А меры наказания я даже упоминать не хочу. Плюс болезни! Неограниченные путешествия по чужим мирам приводили к таким эпидемиям, что ящерам в конце концов пришлось возводить особые сверхсильные магические устройства. Которые контролировали здоровье каждой особи на планете, выявляли угрожающие вирусы, вливали защитную или целебную силу во всё население разом, если появлялась угроза.
– Ты отвлёкся, – напомнил Андрей. – Так в чём же их слабость?
– Через несколько лет войны мы поняли, что у ящеров проблемы с хорошими опытными воинами. Молодежь не поспевает занимать места гибнущих магистров. Совет миров решил, что нужно нанести несколько крупных поражений, с большими невосполнимыми потерями, и ящеры сдадутся.
– О! Ну конечно! – встрял Артём. – Дай угадаю: целую планету в той войне сожгли вовсе не они?
– Никто не испытывает радости от гибели целого мира! Это было очень непростое и очень горькое решение. В его необходимости не сомневался никто, проголосовали «за» советы двенадцати миров.
Мы ждали ответа.
– Да, это мы столкнули с орбиты одну из их планет! Мы погубили миллионы ящеров, при этом потеряли сотни тысяч своих воинов. И мы оставили им шанс, многим удалось покинуть тот мир прежде, чем планета упала в солнце. Но они не сдались. Применили в ответ своё могущество и выжгли сразу два наших обитаемых мира.
– Интересно, а чего ж вы ещё ждали после открытого геноцида?
– Испуга, паники, мирных переговоров, чего угодно – только не встречной атаки. А получилось… До сих пор не знаем, что за сила позволила ящерам сотворить такое.
Я обжегся горячим чаем, только что с костра, и закашлялся.
– Вот это да! После вашей агрессии я бы, на их месте, испепелил бы сразу столицу.
– Да, всё так. Может быть, и Совет миров ждала такая же участь, но мы вовремя заметили подготовку. Пытаясь отразить удар, напали первыми. Они дрались отчаянно, наши лучшие войска были почти разбиты, а от магического напряжения раскалывались материки и сдвинулись орбиты лун. Потери с обеих сторон были просто неисчислимы. И это, в конечном счете, остановило войну.
– Знаем, знаем такие сказки! – Артём излучал недоверие и презрение. – Нам в земной истории гитлеров хватало. И тоже под предлогом защиты своей нации. А на деле – самый обыкновенный геноцид. Который теперь прикрывается статистикой и софистикой.
– Я не могу ничего ответить на это. Я не понимаю некоторых слов, а узнать их значения мне не позволяет Денис.
– Да, не позволяю. Мне не нравится, что все мои мысли ты потом передаёшь кому ни попадя. Ну, в смысле – вон ей.
Дениса сложившийся конфликт вроде бы не радовал, но он продолжал обижаться и показывал это Эхору при каждой возможности. Я решил вернуть разговор в прежнее русло.
– Эхор, что же получается? Просчитались вы с окончанием войны, раз она сейчас снова идет?
– Войны после этого не было почти тысячу лет, если мерить вашими годами – отметил Эхор. – Но в целом, да. На том ничего не закончилось. Ящеров не научить покорности жестокими уроками. Они опять сделали совершенно иные выводы, чем мы рассчитывали.
– Как я понял, сил воевать у них всё равно не осталось?
– Да. Но они пошли другим путём. Полностью закрылись от внешних контактов. Отключили все порталы между мирами, создав контрольные башни, без сигнала которых ни один переход больше не открыть. И в условиях такой блокады, в строжайшей тайне начали исследования глобальной трансмутации.
– Это что-то из области ядерной физики? – выпалил я, не давая Артёму снова выдать что-нибудь оскорбительное.
– Не могу сказать точно. Возможно, но у нас же совершенно по-разному развивается наука, а Денис сам не чётко представляет значения многих терминов. Денис, не волнуйся, слово «трансмутация» я взял у тебя не сейчас, а уже давно. Я же с самого начала собирался рассказать вам эту историю.
– И в чём суть этой… трансмутации? – спросил Андрей.
– Спустя девяносто с небольшим лет после того, как установился мир, наши разведчики сообщили, что здесь, в Колыбели, планируется нечто колоссальное.
– Стоп-стоп-стоп! А как же блокада?
Эхор посмотрел с нескрываемым удивлением.
– Блокада же не значит, что за врагом не надо следить? Мы предвидели возможность отключения порталов. Потратили сорок лет и несколько сотен скаутских жизней, но нашли способ переправить своих магов внутрь блокированных миров. Они жили здесь всё это время в качестве наблюдателей, изредка присылая донесения. Попадали в облавы, умирали от старости и болезней, но не оставляли миры цептан без внимания.
Эхор допил свой приторный синий напиток, который только однажды дал нам попробовать, отказавшись, в свою очередь, от нашего растворимого чая. Ловким жестом растворил в воздухе тонкий стеклянный стакан и продолжил.
– Да, мне трудно подобрать слова, чтобы вы поняли, о чём речь. Не могу соотнести области вашей и нашей науки, слишком разный подход к изучению. Если очень упростить суть, ящеры решили превратить себя в совершенно новый вид существ. Внести изменения в каждую частичку своего тела,
– Генная инженерия?
– Не понимаю, что это значит, – отмахнулся Эхор. – Цептане были любознательным и не обремененным моралью народом. Тысячелетиями ставили опыты на себе, на животных, на пленниках, на преступниках. Улучшали свои ритуалы и создавали невероятные магические артефакты. Одно из направлений их исследований касалось улучшения вида. В конце концов они добились, чтобы эффект накладывался безопасно, не приводя к уродствам, а затем стойко сохранялся у потомства.
– А что именно за эффект?
– Они хотели стать более выносливыми и сильными. Повысить скорость развития и плодовитость, хотя бы даже пришлось пожертвовать продолжительностью жизни.
– Из бабочек – назад в гусенички? – оценил замысел Денис.
– У нас говорят немного иначе. Примерно, на ваш язык… Не любите кузнечиков – познайте саранчу.
– И против саранчи вы, исключительно ради всеобщего блага, разорвали мирный договор? – тут же встрял Артём.
– Нет. Это было их внутреннее дело, у нас не было ни малейшего повода развязывать войну. К тому же, это было бессмысленно. Информация пришла слишком поздно, все приготовления были завершены. Мы бы попросту не успели собрать войска.
– Только не говорите, что вы совсем-совсем ничего не предприняли.
– Нет, почему же. Мы ведь понимали, что в перспективе, всего через пару веков, новые ящеры восполнят все потери и снова будут доминировать. Рано или поздно они предъявят претензии за прежние унижения, и это грозило нам поражением. Да что уж там, будем реалистами, – полным уничтожением всего Содружества.
– Что же вы сделали?
– Единственное, на что хватило времени. Принесли в жертву всех наблюдателей, наших самых опытных бойцов, лучших боевых магов. Сформировали отряд особого предназначения и отправили в Цитадель.
Я фыркнул. Андрей глянул на меня вопросительно.
– Отряд магов особого назначения. Вадим у нас омоновец – вот он бы точно оценил!
– Да-да, так и было! – Эхор не уловил интонации.
Наши заулыбались, даже Артём натянул вынужденную ухмылку.
– Ну и какую им поставили цель?
– Маги должны были устроить диверсию. Найти тот самый медицинский контроллер, который раньше только следил за здоровьем цептан, но теперь был переделан в ужасающее по силе воздействия устройство. Нужно было во что бы то ни стало сорвать ящерам обряд перерождения.
– И ничего-то у вашего ОМОНа не вышло.
– Наоборот, у них почти получилось. При том, что по дороге весь отряд погиб, прорываясь к контроллеру. Выжить удалось лишь одному, и уже не в его силах было разрушить механизм трансмутации. Он был настолько огромен, сложен и многократно защищен, что в одиночку остановить никак невозможно.
– Что же он сделал?
– Он проник в комнату управления. Пробился сквозь охрану на остатках сил, уже смертельно раненым, фактически – на последнем дыхании. Понимая, что процесс запущен и предотвратить его не получится, последний из магов сбил все настройки. Ящеры попросту не успели ничего предпринять. Когда они восстановили контроль, трансмутация стала необратима. Все цептане во всех связанных с Колыбелью мирах изменились, но стали не совсем тем, чем желали.
– В чём же разница? – поинтересовался Андрей.
– В самом главном. Получив всё, что пожелали: плодовитость, выносливость, силу – цептане потеряли основное преимущество над мирами Содружества. Интеллект.
