Алексей Белькомбэ
Мумия по соседству
Через секунду они вдвоём не сговариваясь свалились со шконок. Это было пугающим и чарующим зрелищем, которое подарило мне волну удовольствия. Сильных повреждений они не получили. И сейчас лёжа на полу, они вместо мычания стали тихонько постанывать. Не постоянно, а с каким-то рванным интервалом.
Для меня самым приятным было то, что во время падения, кто-то из них задел приёмник, выдернув его из розетки и заставив упасть вместе с ними. Дешевый пластик защитил корпус прибора, но антенна в тонком месте крепления сломалась.
Я лег на левый бок и закрыл глаза.
***
02.09.2005
– Итак, ребята… – Нина Анатольевна громко ударила ладонями по столу, привлекая внимание класса. – Первым уроком у нас будет классный час, где мы с вами просто поговорим о том, что нас ждёт, как будет устроен процесс, да и просто познакомимся.
Утро второго сентября у меня тогда не задалось. Ночь выдалась бессонная и полная тревог относительно моей дальнейшей школьной жизни. Больше всего дискомфорт мне приносили мысли об одиночестве. Я очень хотел завести друзей и подруг, чтобы общаться и проводить вместе время. Самым большим откровением для меня оказалось то, что вся эта безумная ситуация в моей семье начала становиться нормой. Я уже стал размышлять и строить планы о том, как жить дальше, как мне можно сосуществовать в этом мире и найти своё место в нём. Странно, но я будто начинал игнорировать это всё…
Следовательно, уснул я только под утро. И в кабинет пришёл предпоследним. После меня был только звонок на урок.
Полина приглашающе махнула рукой. Место рядом с ней оказалось не занято. Никто не захотел сесть или она специально держала его для меня?
Учительницу я слушал в пол уха. Не то чтобы мне было неинтересно, просто я ещё не до конца проснулся и слегка тормозил, погруженный в своё внутреннее состояние. Нина Анатольевна старалась идти последовательно по своему плану, плавно переходить от темы к теме, но спотыкалась о постоянные вопросы двух девочек, сидящих вместе за первой партой. Я находил это отчего-то забавным.
Вернулся к реальности я в тот момент, когда спина впередисидящего мальчика поднялась вверх, затем несколько раздулась, и он начал рассказывать о себе. Осмотревшись по сторонам, я понял, что следующей в очереди была Полина, а затем я. Сил волноваться не было совсем, поэтому я просто прислушался к тому, что он говорит, чтобы сказать, примерно, тоже самое.
У него оказалось очень типичное и простое начало жизни и, следовательно, стартовые условия. Папа – рабочий на местной птицеферме, мама – бухгалтер там же. Сам он увлекается футболом и велосипедами.
«А что мне-то говорить?!» – тревога начала брать вверх.
– Хорошо, очень интересно! – Нина Анатольевна кивнула и указала ладонью на мою соседку по парте – Следующий!
Девочка покрутила головой в разные стороны, смахивая пшеничные волосы с лица, и встала из-за парты.
– Всем привет ещё раз! Меня зовут Полина. Я очень рада тому, что буду учиться со всеми вами! Я увлекаюсь…э-э-э… – она замешкалась, но удивительно молниеносно взяла себя в руки. – Народными танцами и волейболом.
«Так вот почему она такая энергичная и прыгучая!» – кусочек пазла упал на своё место.
Когда я успел понять, что она прыгучая? Не помню…
– Папа работает в милиции. Его зовут Юрий Юрьевич, – Полина закончила говорить и села за парту.
– Ага, хорошо, а мама чем занимается?
Девочка вскочила из-за парты, щеки, да и всё лицо налилось румянцем. Прикусив губу, она быстро выплюнула:
– Мамы нет.
Глаза учительницы быстро забегали по столу. Она поняла какую глупость сделала и как непрофессионально себя повела. Как неловко-то! Нужно спасать девчонку! Я решил не ждать отдельного приглашения и сам взял слово.
– Всем привет! – оглядев весь класс, я махнул рукой. – Меня зовут Игорь Коршунов. Увлекаюсь…
Я же ничем не увлекаюсь!
– Футболом и велоспортом, – я ответил первое, что пришло в голову.
Парень спереди слегка ухмыльнулся и уважительно закивал головой.
– Вот… Маму зовут Диана Александровна. Она работает медсестрой в больнице, – глаза, рассеяв картинку, были направлены на уголок парты справа от меня. На отце я закономерно запнулся, не зная, что вообще можно сказать сейчас, чтобы это звучало нормально и правдоподобно. Конечно, правду я ни в коем случае рассказать не мог. – Папа – Сергей Андреевич. Он ищет работу.
Я грохнулся на скамью с ощущением, что всё это время держал на своих плечах целый мир. Бордово-красное лицо пытался неумело скрыть правой рукой, медленно почесывая влажный лоб. Боковым зрением я видел, как Полина делала, примерно, тоже самое. Мы молчали, а тем временем рассказывать о себе начал мальчишка сидящий позади.
Когда я наконец смог поднять голову, мы встретились глазами с Ниной Анатольевной. Не знаю, что в них было в тот момент, но она сразу же посмотрела в раскрытый блокнот перед собой и принялась делать рукописные пометки.
Я неуверенно заёрзал.
Часть III
Глава 1
20.05.2016
– Хорошо, с вашими ранними школьными летами мы разобрались. Вам есть что добавить? – Савелий Алексеевич положил руки на стол.
Мы снова беседовали в его кабинете. И снова было душно.
– Нет, – я опустил ладони на колени.
– Отлично. Давайте тогда двигаться дальше. Что вы можете вспомнить из младшего подросткового возраста? Нам сейчас важна любая информация. Пустяковой или незначительной нет. Любые факты, события из вашей жизни важны для успешной терапии. Чем более полную картину у нас получится нарисовать, тем вернее сможем подобрать правильный алгоритм действий. Поймите, Игорь, – мужчина улыбнулся. – Все здесь хотят вам только помочь. И, конечно, вашей маме. Этот период очень важен. Много в человеке закладывается именно в этом небольшом отрезке времени. Знаете, что в него будет налито в этом периоде, тем он будет в старости пахнуть…Кхэ…
– Да, я понимаю-понимаю. Маму-то я когда смогу увидеть? Уже столько дней прошло…Я волнуюсь за неё. Мы никогда так долго не были порознь.
– Игорь, можете ответить на один вопрос? В чём разница между сахаром и солью?
– Ну, – его неожиданный вопрос сбил мой настрой. – Соль – это минерал… камень, грубо говоря. А сахар, ну, он тоже камень, но более сложный по структуре и немного сложнее добывается…
Савелий Алексеевич задумчиво посмотрел в окно. Грязные дождевые облака с рваными мыльными краями тягуче плыли по небу, закрывая собой солнце. Серость и безжизненность пронизывали собой всё окружающее. В такую погоду хотелось только одного – укутаться в одеяло с кружкой душистого ягодного чая и включить какой-нибудь фильм. Может быть, поэтому меня сегодня особенно всё раздражает? Но были и плюсы – с коридора не доносились обычные для этого места стоны и завывания. Даже Алексей Иванович был каким-то вялым и раздавленным с утра.
– Неважная погода сегодня, конечно… – процедил между зубов доктор.
Я ничего не ответил. Меня морозило с самого подъема. И я никак не мог согреться.
– Хорошо, продолжим. Но сперва… – ухмыльнувшись уголками рта, он наклонился под стол и покряхтев там с пол минуты, поставил на него поллитровую банку с мёдом. – Может чаю?
– Не откажусь, – мне сразу стало потеплее.
Эта баночка была настолько цветной и согревающей, будто Савелию Алексеевичу удалось поймать и заточить внутрь частичку солнца. Она моментально заняла собою всё пространство в кабинете. Мне даже показалось, что краски снова вернулись в окружающий меня мир.
– Вы пока начинайте вспоминать. Чай скоро организуют.
+++
02.10.2009
– С днём ро-жде-нья! С днём ро-жде-нья! С днём ро-жде-нья! – мама хлопала в ладоши, каждым ударом отделяя выкрикнутый слог. Она делала это прямо у меня над ухом, из-за чего оно начало неприятно звенеть внутри.
Мне стоило огромных трудов убедить её провести мой одиннадцатый день рождения дома. За пару месяцев до даты, она стала фонтанировать идеями, где и как можно отметить праздник, и периодически меня ими бомбардировала. Я стойко отказывался от всех вариантов и продолжал стоять на своём. Моя упрямость и несговорчивость злила её. Судя по включенности и озабоченности этим вопросом – для неё это много значило. Ведь был ещё один повод устроить праздник – я закончил без троек четвертый класс и благополучно перешёл в старшую школу. Я был бы фантастически счастлив таким приготовлениям к моему празднику и, может быть, мы отправились бы в боулинг или аквапарк, где увлекательно и весело провели бы время. Родители и друзья надарили бы мне кучу подарков, и я бы принимал их с видом, будто мне совершенно нет до этого никакого дела, и не стоило гостям так тратиться. Главное внимание и то, что вы пришли, а это уже сам по себе подарок. К вечеру я бы нетерпеливо рвался домой, чтобы в тишине проверить подаренное. Но, во-первых, у нас была не совсем обычная семья, а во-вторых – у меня вообще не было друзей. Одноклассников, с которыми я иногда бесился на школьных переменах, я не считаю.
Мы вполне могли бы куда-нибудь сходить с мамой вдвоём и как-нибудь более торжественно отметить этот день, но она упорно твердила, что папа уже взял отгул на работе и всех предупредил, что у его сына день рождения. С маминых слов получалось, что за эти четыре года он успел сменить несколько работ, и пару раз между ними по нескольку месяцев сидел дома. Она всегда так убедительно об этом говорила, что не поверить ей было крайне трудно. Я не возражал, а на её расспросы почему я не провожу с папой время, каждый раз мямлил что-то нечленораздельное в ответ и уходил к себе в комнату.
Сейчас мы все сидели в зале нашей квартиры, где до этого заранее накрыли стол и торжественно надули воздушные шары. Эти маленькие мелочи приятно щекотали мою душу.
– Ну, а теперь подарок! – мама убежала на кухню и вернулась с небольшим прямоугольником в подарочной упаковке, который был перевязан алым бантиком.
Она положила свёрток на стол передо мной и предложила поскорее открыть.
Я замер в предвкушении и нерешительности. До этого мне никаких подарков не дарили, если не считать небольших безделушек. Аккуратно взяв коробку двумя руками, чтобы случайно не уронить, я стал гадать, что может быть там внутри. Мыслей никаких не было – слишком обезличена была коробка.
Я бережно развязал упаковку.
В моих руках оказалась красивая деревянная коробочка, покрытая черным лаком.
– Ого, какая красивая! Спасибо большое, мама! – я не смог сдержать свою радость.
А мама не смогла сдержать свой смешок. Через секунду опомнившись, она произнесла с улыбкой:
– Подарок внутри, Игорёша! Открой.
Крышка, закрепленная на шарнирах, откинулась, обнажив мне небольшой перочинный нож. Не больше десяти сантиметров в длину с красивым природным орнаментом на вставках, отделанных под дерево; лезвие было скрыто внутри рукояти, а сама рукоять заканчивалась двумя распорками для удобства. Он заворожил меня своей красотой. Я не решался потревожить его своими грязными руками.
– Ну как? Нравится? Настоящий мужской подарок! Смотри – только осторожно. Это тебе от нас с папой! Это он нашёл его!
Я улыбнулся и кое-как нашёл в себе силы поднять глаза, чтобы посмотреть на родителей.
Мама уже успела сесть на свой стул и сейчас указывала пальцем на папу. Она улыбалась и поочередно смотрела на меня и на него.
А отец…с годами его тело высыхало всё сильнее, заставляя тонкую кожу лопаться в некоторых местах. Из глазниц исчезли все посторонние предметы, которыми мама имитировала его глаза. Теперь два черных провала прятались внутри черепа и были грубо затянуты кожей. Зубы неровным желтым забором торчали из-под почти исчезнувших губ. Нос давно провалился во внутрь, а на его месте сощурились два отверстия в виде капель с белой перегородкой посередине. Волос на голове почти не было, а те счастливчики, которым каким-то неведомым образом удалось сохраниться, стыдливо стелились черным пушком вокруг его черепа. На нём была его любимая домашняя желтая футболка и спортивные штаны. Точнее, мама любила его так наряжать. На макушке торчал остроконечный праздничный колпак с тесёмкой, уходящей под подбородок. Тело было вальяжно откинуто на спинку стула, руки поставлены на стол, рядом с его регулярно пополняемой тарелкой, а голова была направлена чуть выше нужного, таким образом, что он буравил своими пустыми глазницами стену немного выше меня.
Мама подняла папину правую руку со стола и, закинув себе на плечо, нырнула ему под бок. После чего она посмотрела на него глазами полными любви и обожания. Она звонко рассмеялась. Я не выдержал.
– Очень красивый! Спасибо, мамуль! – сталь ножа красиво поигрывала попавшим на её поверхность лучиком света.
– Это не только мой подарок, Игорь! Это от нас с папой, – мама потрепала папину щеку. Его голова безвольно покрутилась из стороны в сторону, следуя движениям маминой руки.
Комок тошноты подступил к горлу. Конечно, за четыре года, что мы жили в новой реальности, я немного привык к внешнему виду папы, и почти не пугался, когда посреди ночи случайно натыкался на него в квартире, но до конца не мог смириться и принять это за норму. Особенно в те моменты, когда мама каким-то образом взаимодействовала с ним физически или, ещё хуже, заставляла меня.
Отправив противный ком в горле назад, я спросил, откладывая в сторону коробку с ножом, так и решившись взять его в руку:
– А торт когда будет?
Мама перевела свой рассеянный, мечтательный взгляд с отца в мою сторону.
– Торт…? Ах, да, уже можно.
Она бережно вернула руку отца на стол и быстро пошагала на кухню.
Почему всё так случилось? Могло ли сейчас всё быть по-другому? Конечно, могло…Мне нужно было лишь молчать и не говорить маме о том, что я видел ту блондинку в машине. Действительно ли она была тогда там? Почти каждый день я вспоминал об этом, пытаясь разглядеть в памяти черты лица той незнакомки, её одежду, хоть какие-нибудь штрихи…Всё это было безрезультатно. А ведь у нас могла бы быть нормальная семья, если бы не я…
В воздухе появился запах горящих свечей. Я повернул голову к дверному проёму и увидел, как мама заносит в комнату небольшой шоколадный торт с множеством маленьких скрученных вдвое свечей и двумя цифрами «1», воткнутыми в центр десерта.
Она поставила его посередине стола и скомандовала:
– Загадывай желание и задувай свечи!
Легкие раздулись от поступившего воздуха. Я зажмурился, перебирая желания, и в тот момент, когда выбор был сделан, я открыл глаза и почти стал дуть на свечи, как мама вскрикнула.
– Ой! Стой! Я фотик забыла!
Выпустив поток воздуха мимо верхушек свечей, я покорно стал ждать маминого возвращения.
– Всё! Давай! Камера! Мотор! – в её руках была недавно купленная цифровая камера с функцией видеозаписи.
Она выбрала самый удачный ракурс из всех возможных – у папы за спиной, над его головой. Таким образом получалось, что он не попадал в кадр. Я был благодарен маме за это. Помахав рукой в объектив и улыбнувшись, я снова произнёс желание про себя, шевеля только губами, и с первого раза задул все свечи.
– Умница, Игорёша! Да, Серёж? Смотри, какой у нас сын взрослый стал! – мама наклонила голову в сторону отца и вопросительно посмотрела на него, ожидая ответа.
– Да-а-а, ты прав, – мама улыбнулась. – Давай, сынок, нарезай.
Я разделил торт на несколько кусочков и, чтобы не нервировать маму, один из них положил отцу на тарелку. Она обратила на это внимание и тепло улыбнулась.
Торт оказался слегка суховатым, но я не был избалованным ребёнком и был слишком счастлив в тот момент, чтобы придать этому хоть какое-то значение.
– Как торт, сынок? Понравился?
– Да, очень вкусный, – я кивнул.
– А тебе как, Серёж?
Бросив исподлобья взгляд на папину тарелку, я увидел, что у его кусочка торта отсутствовала значительная часть. Ей не надоело в это играть?
– А мне кажется – суховат. Я думала, более пропитанным будет.
Мы несколько секунд проверили в тишине, шкрябая вилками по дну тарелок, как мама снова заговорила:
– О, а давайте я вас сфоткаю? Серёжа, не кривись! Сегодня такой праздник у ребёнка. Ой, всё ты гигиеничный!
Она уже вскочила со своего места и держала в руках фотоаппарат, ища выгодный ракурс.
– Так, тут свет не очень хорошо падает…
Меня моментально ударило в пот. Перед глазами полетели цветные шарики. От ладоней утекла вся кровь. Мне захотелось убежать в свою комнату, чтобы не участвовать в этом дурдоме, но я так не хотел портить себе и маме праздник. Она старалась, столько трудов вложила в этот день…Могу и потерпеть немного…
Она обошла стол с другой стороны и стала прицеливаться в глазок камеры. Переведя взгляд на нас, она, закусив нижнюю губу, сказала:
– Серёж, сделай пол-оборота ко мне.
Отец ожидаемо не шелохнулся.
– Да нет же. Вот так! – мама взяла его за торчащие из-под футболки острые плечи и повернула как ей было нужно.
– Ага, вот так! – мама снова прицеливала кадр. – Игорёша, трошки ближе к папе сдвинься. Не бойся его.
Я криво улыбнулся и, не смотря в его сторону, подвинул стул ближе к нему.
– Хорошо! Серёж, руку положу на стол полностью. Да, с локтем. Ещё немного.
Она его и вправду слышит?
Мама подошла к нам со спины и, взяв руку отца, закинула мне на плечи. Не ожидав такой откровенной фотосессии, я не справился с чувством брезгливости и небрежно задергал плечом, чтобы скинуть его руку с себя. Мама цокнула и снова положила его руку на меня.
– Что такое? Не вредничай, сиди ровно!
Она вернулась на место для съёмки и спустя секунду посмотрев на нас, недовольно покачала головой.
– Не, слишком вульгарно. Убери руку, Серёж.
Я поспешил убрать его высохшую конечность со своего тела.
– Во-во, вот так пойдёт. Всё, замерли! И…есть! – фотоаппарат издал глухой звук, отдаленно похожий на щелчок затвора, и в тот же момент вспышка ударила мне в глаза.
…Поздно ночью после всего застолья, когда я уже лежал в кровати и вертел в руках подаренный нож, думая о загаданном мною желании, я даже представить не мог, что оно так быстро исполнится.
+++
03.10.2009
Рыжеволосая учительница математики противно скрипела мелом по поверхности обшарпанной доски. Он крошился на неровные кусочки, которые неслышно падали на пол, и оставлял за собой белый след причудливых для меня уравнений. В такт скрипу говорила и женщина, и трудно было сказать, что раздражало сильнее: звук мела или её высокий писклявый голос, который совершенно не подходил к её тучной внешности.
Я сидел за предпоследней партой в ряду у окна и прилежно перерисовывал с доски, но на моей внимательности плачевно сказывался четвёртый по счёту урок, да ещё и по не самому интересному предмету. Я понемногу терял концентрацию. С каждый морганием было всё труднее поднимать веки. А впереди ещё два урока…
– Следуя из этого утверждения, получается, что…– голос Марины Викторовны больно щекотал где-то в затылке.
До меня не сразу дошло что произошло. Одновременно на всех этажах школы раздался оглушительный металлический треск, по звучанию похожий на удар ложкой об пустое железное ведро, а через секунду спокойный женский голос оповестил о пожарной тревоге и о том, что всем следует немедленно покинуть помещение.
По реакции «замри» можно было сказать, что завуч не была осведомлена о планируемом проверочном запуске системы оповещения.
Самые расторопные или же тревожные одноклассники уже успели смести с парт вещи в рюкзаки и начать подниматься со своих мест, чтобы ломануться наружу. За пять лет обучения каким-то образом получилось, что я пропустил все тренировки по пожару и сейчас сидел в ступоре, как ослепленный фарами олень на ночной трассе.
– Ребята, спокойно собираем вещи и организованно выходим на улицу, – голос у Марины Викторовны был очень ровным, но вот рука, зажавшая мел, выдавала играющие у учительницы нервы.
Я пришёл в себя и стал беспорядочно скидывать свои ученические принадлежности в сумку. Через пару секунд я уже покидал кабинет и, поравнявшись плечом с Полиной, почувствовал легкий танец чужих пальцев на своей спине. Во всеобщей суматохе времени выяснять кто это сделал, у меня не было.
В коридоре уже было полно других учеников. Они также, как и мой класс, выходили из своих кабинетов, с рюкзаками наперевес и со смешанными выражениями лиц. Кому-то не терпелось узнать, где и что горит, другие надеялись, что уроки отменят, а третье выглядели так бледно, будто вот-вот потеряют сознание. От обилия однотипных черно-белых одежд захотелось почесать глаза. К моему удивлению – никто не разговаривал и не орал, как это обычно бывало. Лишь топот множества ног, скрип запираемых дверей, хлопки закрываемых окон и звенящий на всём этаже аварийный колокол. Весь наш класс одномоментно превратился из разрозненных учеников в новый цельный организм, который засосал меня в себя и понёс в нужном направлении. Я старался высмотреть какие-нибудь признаки пожара, но ни огня, ни дыма не заметил.
Перед школой младшеклассники уже стояли в полном составе, разбитые на группы, и всего лишь несколько классов со старшего блока успели построиться чуть в стороне от них. Марина Викторовна рукой указала на место, где нам необходимо было встать. Я пропустил ребят вперед себя, чтобы незаметно пристроиться в конце.
Когда перед нами появилась директриса – низенькая женщина со старательно закрашиваемой сединой в волосах и цветастой длинной юбкой на цыганский манер, я понял, что произошло что-то по-настоящему серьёзное, но не успел испугаться, так как она быстро скомандовала:
– Учителям проверить наличие учеников!
Марина Викторовна, как и все присутствующие преподаватели, быстро пересчитала нас по головам, попутно шевеля губами. Дойдя до меня, женщина закончила загибать пальцы и, склонившись надо мной, спросила:
– Сколько у вас в классе всего ребят?
Её абрикосовые духи, вместе с ещё каким-то неизвестным мне ароматом, защекотали мои ноздри. Я сдержался и не чихнул, улыбнувшись нелепости выбранного ею парфюма. Он же ей совершенно не подходит.
– Двадцать два, – я прошептал число.
Завуч отвернулась и, подняв большой палец вверх, отрапортовала директрисе о том, что все на месте.
Меньше, чем через минуту после доклада от нашей Марины Викторовны, директор ещё раз обежала взглядом всех собравшихся, видимо мысленно перепроверяла все ли доложили, и кивнув сама себе, начала говорить:
– Дорогие учащиеся! В школе сработала пожарная сигнализация. Никакой опасности нет. Всё под контролем. Но на сегодня, пожалуй, всё. Занятий больше не будет. Все могут быть свободны. Будьте осторожны!
Словно противореча её словам, возле школы, рядом с запасным выходом из спортивного зала, остановилась большая красная машина. Из неё тут же повыскакивали рослые крупные мужчины в полном обмундировании и, как угорелые, стали подготавливать всё необходимое. Самый низкий и щуплый из них скомандовал:
– Освободите место! Уведите детей отсюда!
Зря он рвал глотку – такое завораживающее зрелище не каждый день падает, поэтому никто не хотел лишать себя столь специфичного удовольствия.
Все остались на своих местах.
Лишь повторная команда, вместе с громким гудком машины, отрезвила нас и привела в чувство замершую директрису, которая сразу же отдала указания классным руководителям отправить детей по домам. Я не стал долго ждать и, быстро отделившись от толпы, вышел за территорию школы. Народ вокруг меня гудел. Каждый спешил поделиться своими предположениями и слухами, которыми он располагал. Вся эта болтовня была настолько бессвязной, что если соединить всё вместе, то получалось, что школа загорелась сразу в нескольких местах и уже успела выгореть дотла.
Все ученики освободили пространство перед зданием, дав пожарному расчёту место для маневров. Некоторые раскатывали шланги, другие, облачившись в специальные защитные костюмы, уже заходили внутрь школы, а третьи отсоединили от креплений лестницу, тем самым приведя её в боевую готовность. Их действия были настолько слажены и выверены, что я проникся к ним уважением и где-то в углах своей души тоже захотел стать таким смелым пожарным. У них не было ничего лишнего – каждый шаг, поворот головы, наклон тела сделан для чего-то и имеет свою цель.
Весь мой класс, как и вся остальная школа, не спешил расходиться. Мы прижались к металлическому забору, который с этого учебного года зачем-то стал окружать территорию школы, и жадными до зрелищ глазами приобщались к таинству тушения пожара. Каждый из нас старался выбить себе место получше, поэтому младшеклассники сразу же были оттеснены назад.
Через пять минут стало окончательно ясно, что никакого огня нет. Представление отменилось и мы, побоявшись, что нас могут погнать назад на уроки, стали разбредаться по округе. Домой, к отцу…не особо хотелось, поэтому я решил просто побродить по району, зайти в пару магазинов, и лишь после этого двинуться домой.
В мой план вмешался голос одноклассницы:
– Игорь, а ты домой сейчас?
Обернувшись на зов, я увидел Полину, стоящую в паре метров от меня.
– Нет, думаю погулять немного. Погода хорошая. А что?
– А давай вместе? У меня, просто, папа на дежурстве, а девчонки, вон, все домой побежали…
Перспектива провести время в компании морально сморщила меня. Иметь обузу в своих планах и, тем более, перекраивать их из-за неё, мне не хотелось. Я взял паузу, набирая в легкие воздух и одновременно сжирая себя за простодушную болтливость и придумывая как бы тактично слиться. Заметив мои малодушные сомнения, она схватила их за невидимые заячьи уши, а меня за руку, и потянула за собой.
– Эй! – выдохнул я.
– Всё, не болтай! Побереги силы.
На углу дома через несколько улиц с красивыми названиями, она остановилась и наконец выпустила рукав моего пиджака, немного растянув его. Я обижено поджал губы и стал вертеть его в разные стороны, чтобы получше оценить степень причиненного ущерба.
Полина улыбнулась и, смахнув прилипшие к лицу волосы, сказала:
– Слушай, я передумала гулять. Есть идея получше. Тебе точно понравится!
– Думаешь? Ну, ладно. Веди уже. Надеюсь, это не далеко, – я сощурился и пристально посмотрел на неё напряженными глазами.
Полина ведь всё равно не отстанет.
От радости она слегка привстала на носочки и чуть не запрыгала на месте, но вовремя себя остановила. Её лицо приобрело хитрый и довольный вид, от которого мне стало неуютно. Эх, придётся с ней провозиться дольше, чем я хотел бы.
Опомнился я, когда одноклассница уже стояла у первого подъезда и махала мне рукой, одновременно кивая головой в сторону открытой двери. Поправив лямки рюкзака, я бесшумно выругался и пошёл за ней.
Мы уже поднимались на последний этаж, а я так и не понял куда мы направляемся. Нерешительность с щепоткой паранойи заставили меня остановиться посередине лестничной клетки. Куда она меня тащит? Может это какой-то злой прикол, а я, как дурак, повёлся? Моя желчь поднялась к горлу, обожгла язык и вылезла наружу:
– Ну и чё? Куда дальше?
Полина успокаивающе улыбнулась и подошла к лестнице, ведущей на чердак. Её сумка плюхнулась на пол, а сама одноклассница, поправив школьный фартук, поставила ногу на первую ступеньку и вцепилась руками в пыльный каркас лестницы чуть выше своей головы. За несколько секунд она проворно поднялась на половину высоты лестницы и замерла.
– Не подглядывай!
Мои щеки смущенно покраснели, а я отвёл глаза.
– Ладно, шучу! Можешь подглядывать, но не долго. Кстати, ты не боишься пауков? Потому что их здесь целая куча и ещё несколько кучек поменьше. Один кажется уже у меня в волосах…
За это время пока она болтала, Полина уже успела подняться к концу лестницы и упереться головой в чердачный люк. Я с нескрываемым интересом стал смотреть на то, каким же образом она собирается открыть замок, который так грозно защищал крышу дома от лишних проблем.
Явно на зло мне Полина загородила обзор своей головой и руками, которыми она вцепилась в железного стражника. Пока я крутился и переминался с ноги на ногу в поисках лучшего обзора – всё кончилось: одноклассница схватила лестницу правой рукой, между пальцами которой был зажат маленький замок, а левой упёрлась в люк.
– Чё стоишь? Не видишь, что женщина в беде? Покажи какой ты сильный рыцарь! Уф, он какой-то тяжелый стал.
С сожалением я положил свой портфель рядом с её школьной сумкой и стал лениво подниматься по лестнице.
Из правой квартиры послышались шаги и дребезжание ключей.
– Быстрее! – Полина сориентировалась скорее меня.
В три прыжка я оказался рядом со своей спутницей, остро прислушиваясь к звукам за дверью. Кто-то чихнул, и наступила тишина. Вдвоём мы легко откинули люк, который оказался не таким уж тяжелым, как я предполагал. Моё мужское достоинство распирало от гордости, ведь именно благодаря мне мы открыли проход наверх, но в тот же момент меня укусил червь сомнения – Полина не была слабачкой и вполне могла сама справиться.
Звук проворачиваемого замка прогнал внутреннего червяка, не дав ему нагрызть сомнений, а меня заставил броситься вниз за нашими вещами. Когда рюкзаки оказались у меня в руках, одноклассница уже выглядывала с чердака с протянутыми вниз руками.
– Да-да! Я запомнил. Да заткнись ты уже! Достала, ей-богу! – мужской голос очень ясно прорезался из-за входной двери.
Полина рванула корпус во внутрь крыши сразу же как схватила наши сумки, моментально освобождая пространство прохода для меня. Пока я приходил в себя тяжело, стоя на четвереньках и вдыхая спёртый воздух, она уже успела закрыть люк и поставить на него сверху портфели, и в довесок усесться на них сверху.
В нос ужалил коктейль из самых разных запахов. Здесь был и голубиный помёт, и плесень, и смрад старого тряпья, и нотки какого-то технического масла, но больше всего по рецепторам била пыль. Я умудрился потревожить её покой и поднять небольшое облако вверх.
Встав в полный рост, я медленно обтряхнул руки и осмотрел свой школьный костюм. К счастью, я ни во что не вляпался и не порвал одежду. Я принялся выбивать со штанины осевшую грязь.
– Теперь мой черед. Давай, я за тебой поухаживаю, – Полина поднялась и стала помогать мне чистить пёрышки.
Странно, она-то как умудрилась остаться такой чистой?
После этой мысли, мне вдруг стало неприятно и неловко за свою неуклюжесть.
– Как думаешь – он нас увидел? – я решил увести диалог в другую сторону.
– Думаю нет. Люди редко смотрят наверх, тем более такие взрослые, как он, – она обтряхнула левую сторону моего пиджака и вернулась на сумки. – Так что – всё хорошо. Нам тут никто не помешает. Ну, чем займёмся?
Я осмотрел чердак.
В обе стороны от меня уходила длинная продольная балка, через несколько метров к которой были прибиты поперечные доски. Часть из них выглядели ужасно, с множеством черных сучков и мелкой трухой, которая сиротливо сыпалась на пол. Они не вызывали доверия и требовали замены в скором времени. В трёх метрах от нас зияли два выхода с чердака на саму крышу, покрытую шифером и с торчащими антеннами телевещания. Пол был усыплен различным мусором, опилками и какими-то дырявыми камешками, похожими на сыр. Больше всего меня впечатлили самодельный факел и громадная стеклянная бутылка, лежащая рядом. Немного дальше от выхода была непонятного назначения кирпичная кладка, стоящая поперёк. От неё отходила бельевая верёвка с навешанными сверху тряпками разных размеров. По виду они были непозволительно сухими и такими ненужными здесь.