Алексей Белькомбэ
Мумия по соседству
Мы с мамой легко нашли табличку «1А» и направились к девушке, которая крепко держала её. Рядом с ней уже была толпа неорганизованно стоящих первоклашек. Меня удивила её молодость и свежесть, особенно в сравнении с другими женщинами, которые также держали деревянные палочки с приклеенными к ним бумажками, на которых были номера классов. Кстати, почему только женщины?
Мама представилась и показала меня учительнице. Я неловко промычал в ответ на приветствие и протянул букет цветов. Учительница тепло поблагодарила, но вежливо отклонила подарок, попросив подождать пока мы не придём в класс. Я пожал плечами и продолжил держать его в руках.
Вокруг меня стояли такие же ребята, как я. Остановив на каждом свой взгляд на пару секунд, я осмотрел их всех. Ничем не примечательные и никак не выделяющиеся, кроме двух близнецов и одного уж слишком высокого и взросло выглядевшего парня.
Затем я осмотрел сопровождающих. Большинство из них были женщины, некоторые из которых выглядели крайне изнемождено. Было несколько худых мужчин, судя по всему, отцов, которые стояли рядышком с тучными матерями и выполняли роль вешалки или носильщиков, пока женщины фотографировали своих дорогих детишек на фотоаппарат. Моё внимание привлек мужчина, который в стороне от основной массы нашего класса возился с волосами моей ровесницы.
Средних лет, с первой сединой и появившимися залысинами, лицо симпатичное, но нет никакой изюминки во внешности, одет по-простому, никак не выделяется. Однако его идеально ровная осанка и во-военному прямая спина заворожили меня, а спокойные, монотонные и уверенные движения плетения кос – гипнотизировали.
Некоторое время я вызывающе пялился на них, но посчитав, что это может быть невежливо – отвернулся и начал снова рыскать глазами по толпе. В мамины разговоры с учительницей я не вслушивался, но боковым зрением отметил, что педагог в какой-то момент беседы активно закивала. Я невольно напрягся, но подошли новые родители и перетянули всё учительское внимание на себя. Мама легонько коснулась моего плеча и направила меня в сторону.
– Ну как? – мама поправила торчащий воротник моей рубашки.
– Всё хорошо. Это же была моя учительница, да? Мне она понравилась, – ответил я и посмотрел на букет в руках.
– Да, не была, а есть. Она будет с тобой до пятого класса. Боже, Игорёша, я так рада, что ты наконец-то идёшь в школу! Ты у меня стал совсем взрослый! – пару смачных поцелуев досталось моему лицу. Рядом стоящие ребята из соседнего класса косо посмотрели на нас и по-шакальи оскалились.
Я нехотя вырвался из её нежных объятий.
– Да всё, хватит…
– Ути, какой! – мама схватила мою щеку и покрутила её. – Эх, видел бы тебя сейчас твой папа…
Сердце на мгновение перестало биться, а затем заколотилось с удвоенной скоростью, быстро гоняя кровь по моему организму. Я почувствовал, как потовые каналы на спине открылись, и из них засочилась холодная липкая жидкость. Я не успел ответить, как она продолжила:
– Забыла совсем, у меня же камера на телефоне есть. Давай я тебя сфоткаю, хоть так папане покажем!
Мама открыла свою дамскую сумочку и небрежно вытащила оттуда кнопочный телефон. Ребята продолжали коситься на нас, а я лишь безвольно закатил глаза вверх. Не люблю фотографироваться, тем более в присутствии посторонних людей.
– Игорёша, сделай маме камеру на телефоне. Как тут её открыть?
– Игорёша! – донесся смешок со стороны.
Взяв букет в другую руку, я принял телефон и в пару нажатий запустил камеру. Затем покорно отошел подальше и подставил свою физиономию под её равнодушный объектив. Мама сделала пару снимков, и довольная убрала телефон назад в сумочку. Я облегченно выдохнул и вернулся к ней.
Её брови грустно поднялись вверх, и она жалостливо произнесла:
– Игорёшь, ты прости меня, но я тоже не смогу быть с тобой на линейке. Мне срочно нужно ехать на работу…
С трудом удерживая себя от радостной улыбки, я прикусил правую щеку.
– С твоей учительницей я уже всё обсудила. Так что, отстоишь линейку, потом сходишь со всеми в класс, подаришь Нине Анатольевне цветы, выслушаешь там всё и сразу домой. Хорошо?
Нина Анатольевна – это, получается, моя учительница? Нужно запомнить….
– Да, – кивнул я.
– Отлично, ты у меня такой самостоятельный уже! – мама снова открыла сумочку. – Вот, это деньги на автобус. Хотя, эти две остановки можно и пешкой пройти… Поспрашивай у ребят, может кто-нибудь рядом живёт. Ты же помнишь на какой автобус садиться?
– Да, – я снова кивнул. – У которого один и пять написано сверху.
Мама улыбнулась.
– Не обижайся на своих родителей. Мы безумно хотим быть с тобой рядом в этот день, но, к сожалению…
– Всё, хорошо, не переживай, – я перебил её и впервые, даже не помню за какой период, обнял.
Она сильно похудела.
Ясные с едва заметной грустинкой глаза мамы пробежали по мне сверху вниз, оценивая мой внешний вид. Перед уходом она смахнула пару ворсинок с моей формы, тем самым внеся последние штрихи в мой внешний вид. Я остался один.
Будущие одноклассники и их родители продолжали прибывать и тут же организовывать небольшие группки. Наверное, ребята ходили в один детский сад или родители были знакомы промеж собой. Я же продолжал глупо стоять рядом с классной руководительницей и молча рассматривать всё и всех вокруг. Нина Анатольевна была каким-то стабилизатором моего состояния. Когда она отходила в сторону, чтобы поздороваться с кем-то из родителей или из коллег-учителей, я следовал за ней маленьким незаметным хвостиком. Хорошо, что она была у меня. Без неё я бы волновался намного сильнее.
Отсутствие родителей меня никак не беспокоило и не обижало. Наоборот, я был бесконечно рад, что папа нашел новую «работу», а маме действительно нужно было бежать в больницу на дежурство. Всё сложилось максимально благополучно для меня. Но сколько это будет продолжаться? Сколько ещё будет торжественных линеек и мероприятий? Да и что это за отмазка «нашел новую работу»? Что с ней вообще происходит? Неужели она в самом деле не понимает, что сделала? Или понимает, что продолжает делать вид, что всё в порядке вещей?
Я закинул голову вверх и закрыл глаза. Слишком всё это странно и сложно. Может пора принять всё как есть и просто плыть по течению? В конце концов я ни в чём не виноват. Не, нельзя так. Я не могу бросить маму одну. Она рассчитывает на меня.
Чья-то крохотная рука опустилась мне на плечо. Открыв глаза, я увидел ту самую девочку, которой недавно папа заплетал косы. Она молча показала рукой на свободное место рядом с ней в строю. Я совсем забыл, что торжество вот-вот начнётся.
Учительница хлопнула в ладоши, привлекая всеобщее внимание. По ней было заметно, что она немного нервничает. Она старалась произвести хорошее впечатление компетентного педагога. Держалась Нина Анатольевна хорошо, но небольшая малозаметная тряска кистей выдавала её волнение.
Ведущая начала свою речь…
…Очнулся я уже по дороге в класс.
Школа была обычным трёхэтажным зданием в виде квадрата с пустотой посередине, где находился внутренний дворик. Немного на удалении пугал своей заброшенностью пустырь со старыми посеревшими турниками. Это был стадион, как нам рассказала учительница и успокоила тем, что мы на нём пока заниматься не будем. Я испытал облегчение.
Мы зашли в просторное фойе с большими окнами, почти на всю высоту стен. По левую руку от нас была часть школы для старшеклассников, справа же вход в спортзал и младший блок. Всё это мы узнали от Нины Анатольевны. Мы направились направо.
Я ковылял в конце группы, особо не привлекая к себе внимания и бережно неся цветы. Мне жутко не хотелось, чтобы они как-то помялись или потеряли свой роскошный вид. Не знаю почему, но я почувствовал в себе зудящее желание не расстраивать свою первую учительницу.
Наш кабинет находился на втором этаже. Стены с серыми обоями, обычные деревянные парты в три ряда, доска на стене, стол учителя, шкафы с какими-то книгами…Всё было таким обычным и завораживающим мою душу, что я на секунду застыл в коридоре, внимательно изучая помещение. Когда я пришел в себя, то обнаружил, что все свободные места за партами были уже заняты. Я занервничал и быстро забегал глазами по кабинету. Мельтешащая рука с белым манжетом из дальнего ряда захватила лучик моего внимания.
Девочка увидела, что я заметил её сигнал, и сделала приглашающий жест рукой. Пройдя две первых парты, я обратил внимание, что место рядом с ней занято её отцом. На мгновение я остановился в нерешительности, но продолжил движение, дёрнув плечом.
Её отец посмотрел сначала на меня, затем перевёл взгляд на дочку, что-то шепнул ей на ухо и, наконец, освободил место. Я бесшумно опустился на скамью рядом с одноклассницей. Жесткое дерево ударило меня по ягодицам. Я едва не сморщился. Парта оказалась намного жёстче, чем я предполагал.
– Привет! Я – Полина, – протянула руку соседка по парте.
У девочки был очень звучный голос. Я положил букет на парту и в пол оборота развернулся к собеседнице.
– Привет, Полин. Меня зовут Игорь. Я тебя ещё на линейке заметил, когда папа тебе косы заплетал, – наши руки соединились, и мы их немного покачали. – Очень красивые, кстати.
– Спасибо… – её осанка выпрямилась, глаза блеснули огоньком, а кожа стала чуть розовее. – А где твои родители?
– Все собрались? Отлично! Всех приветствую ещё раз! Давайте немного обсудим то, что нас ждёт в ближайшем будущем… – Нина Анатольевна быстро защебетала.
Я выпрямился и приготовился внимательно её слушать, чтобы потом всё подробно рассказать маме.
Часа через пол всё было закончено. Классный руководитель объяснила всем как мы будем учиться в этом году, что необходимо ещё докупить, объявила некоторые правила жизни и быта и успокоила всех, что пока нет необходимости во второй смене. Облегченный выдох напряженных родителей прокатился по классу.
Видя всеобщую усталость и то, как всем уже не терпится побыстрее уйти домой, Нина Анатольевна сказала, что все могут быть свободны, если вопросов больше нет. Сидящие за первыми партами тут же испарились, побросав учительнице на стол цветы, мгновение спустя исчезли люди из центральной части кабинета. В классе осталось лишь несколько человек, медленно копошащихся со своими вещами.
Я встал со своего места и направился к столу классного руководителя. Нина Анатольевна слегка рассеяно смотрела на лежащую перед ней кучу цветов.
– Здравствуйте ещё раз! Моя мама говорила сегодня с вами. Она ещё потом ушла на работу. Вот, это вам!
– Да, Игорь, клади во-о-о-т сюда, – девушка расчистила угол стола. – Кстати, а где у тебя мама работает?
– В больнице. Она медсестра, – я аккуратно положил букет на стол.
– Ой, как здорово! Это очень важная и нужная работа, – улыбнулась учительница. – А папа?
– Э, ну, я точно не знаю… Он сейчас новую работу ищет.
– Надеюсь найдет хорошую работу, – её лицо приобрело задумчивое выражение. – Кстати, ты всё запомнил, что сегодня говорили?
– Да, – я дёрнул плечом.
Улыбнувшись моей лжи, она вручила мне исписанный лист бумаги.
– Я тут самое важное написала для тебя и твоих родителей. Так, на всякий случай.
Альбомный лист был с двух сторон исписан мелким аккуратным почерком. Действительно, не упустила ничего важного…
– Спасибо большое! – аккуратно сложив листок, я отправил его в карман брюк. – До свидания!
– До завтра! – ответила Нина Анатольевна и натянула улыбку, готовясь говорить с подошедшей матерью одного из моих новых одноклассников.
Двор школы уже успел опустеть. На земле валялись различные цветные ленточки, воздушные шарики, кусочки цветов, семечки… До меня донесся запах сигарет, летящий из-за угла школы.
Засунув руки в карманы, я побрел в сторону остановки.
По дороге я гонял в воспоминаниях прошедшую линейку, знакомство со школой и своих одноклассников. Хотя нормально познакомиться я успел только с Полиной. Ну, ничего впереди ещё целых одиннадцать лет, думаю будет время познакомиться с кем-нибудь поближе. Может быть даже стать друзьями. Мне хотелось завести себе настоящего друга, но я понимал, что никаких друзей у меня не может быть. По крайней мере пока мама находится в таком состоянии, и труп отца всё ещё у нас дома. Как я могу привести товарища домой? Как я могу объяснить ему всё это?
«Не обращай внимая, это тело моего отца»?
Я поежился и чуть быстрее зашагал.
Можно, конечно, не водить его домой. Ходить только к нему в гости или встречаться где-нибудь на улице. Но всё ровно, при близком каждодневном общении, я рано или поздно проколюсь, и всё станет известно. Получается, пока никаких друзей.
Эта ситуация конкретно стала меня раздражать. Но что я могу сделать? А может быть самому всё рассказать? Обратиться к кому-нибудь за помощью? К той же Нине Анатольевне. Она, вроде, хорошая, сможет чем-нибудь помочь.
Я продолжал идти и размышлять о своей жизни. Выйдя со дворов, я оказался возле широкой дороги, которая пронизывала наш район почти полностью. Машины летели по своим делам, взрослые проходили рядом со мной, и никто даже не мог представить, что творится у меня дома и в моей душе. А я сам не могу ни с кем поделиться.
Меня напрягал ещё один момент. Тело иногда пропадает из дома. И пока никах разумных объяснений у меня не было. А те, что давала мне мама, явно, не подходили. Вот, например, сегодня. Что значит, пошёл искать новую работу? Куда она могла делать его и зачем? Кроме, квартиры у нас не было ничего другого, никакого запасного места куда можно его принести. Дома спрятать она его не могла. У нас не такая большая квартира, да и мест не так уж и много, где можно незаметно расположить его.
Может она увозит его на работу? Но зачем…?
На остановке толпились самые обычные люди, ожидающие своего маршрута. Старушка с компанией таких же хохочущих старых женщин, мужчина с пожелтевшими усами, нервно курящий сигарету, девушка в больших наушниках и с множеством браслетов на руках и такой же сутулый школьник, как и я.
Это был Ваня. Он, к сожалению, меня тоже узнал. На его лице появилась самая дежурная улыбка, и он, встав со скамьи, направился ко мне.
– О, здарова! Ты тоже что ли ходишь в школу? – его протянутая рука едва не упиралась мне в брюхо.
С момента нашей последней встречи мы больше не виделись. Волна неприязни пробежала по моему телу и разбилась о сердце множеством капель, оросивших голову. Я не хотел проводить с ним время в общении, ожидая автобус, но и просто оттолкнуть его я не мог. В таком случае я покажу, что всё ещё помню о том дне, и что он меня задел тогда. После первых ощущений пришло второе – радость от встречи хоть с кем-нибудь знакомым. Ведь если разобраться, то я только с Ваней и успел познакомиться за всё время с переезда.
– Здоров. Да, иду с линейки. А ты в каком классе?
– В первый пошёл, – Ваня вернул руки в карманы пиджака.
– О, так я тоже в первый пошёл! – непроизвольная улыбка появилась на моём лице. – Но я не помню тебя в школе.
– Кстати, да. Тоже не видал тебя. Я в первом гэ.
Автобус с неподходящим для меня маршрутом остановился, часть ожидающих людей на остановке зашла внутрь.
– А-а-а, тогда понятно. Я в а.
Радость от встречи хоть с кем-нибудь знакомым сменилась легкой опаской. Воспоминания о его обвинениях и о том, как мы чуть не подрались возле мусорки, заставили меня снова напрячься. Теперь было ясно, что этот персонаж непредсказуемый, и от Ванька можно ожидать всего. И как показал непродолжительный опыт общения с ним – не всегда хороших вещей.
Мы замолчали и стали ждать автобус.
Ваня стоял чуть в стороне от меня и загадочно смотрел на дорогу. Мне было трудно представить, о чём он думает и что происходит в его голове. Но какую-то животную опасность я ощущал рядом с ним.
Небольшая кучка надоедливых голубей осторожно клянчила еду у людей на остановке. От них все брезгливо отворачивались, и этим голодающим пришлось переместиться поближе к мусорной урне. Их компания раздробилась на ещё несколько подгрупп и, разделив территорию, они принялись пылесосить асфальт, запихивая внутрь себя всё, что хотя бы отдалённо напоминало им еду. Ваня с интересом наблюдал за ними, а затем неожиданно сказал:
– Жалко мне этих тварей. Только подумать, когда-то были такими важными и уважаемыми птицами. Голуби-почтальоны, блин! Письма, записки, даже маленькие посылки доставляли. Людей объединяли, исходы битв решали, семьи создавали. А щас чё? Посмотри на них, – он махнул в их сторону рукой так, что несколько ближайших к нам голубей взлетели. – Работу потеряли, уважение исчезло, никто их не кормит, все сторонятся. Вот толкает нужна их на попрошайничество и поиск еды на мусорках.
Я рассмеялся от его наблюдений, а когда смех прошёл, то я так и не нашёл, что ответить.
Спустя пять минут и два не остановившихся автобуса, Ваня продолжил:
– Слушай, Игорь, я тут уже минут двадцать стою, но, как видишь, автобуса так и нет. Я чё предлагаю – пошли домой пешком. Тут не далеко, всего две или три остановки пройти. А если автобус будет, то просто сядем на следующей. Погнали?
Выглядел он слегка пришибленно, немного неопрятно и не ухожено. Идти мне с ним категорически не хотелось, но это явно было лучше, чем просто стоять на остановке или плестись одному, надеясь на свою память и удачу. А если верить ему, то автобус ходит не так уж и часто.
– Ну, давай, – я пожал плечами.
– О, круто! Только, так, на всякий случай, у тебя есть бабки на два проезда?
– Э, нет. Только для себя есть.
– Ладно, пофиг, если чё, всегда можно проехать бесплатно, – он улыбнулся и подмигнул мне.
Развернувшись, Ваня зашагал в сторону нашего района. Я поморщился от безысходности и сделал пару шагов за ним. Мы не успели далеко отойти, как рядом с нами остановилась белая машина. Стекло с переднего пассажирского места опустилось и звонкий девичий голос произнёс:
– Ну, вот, я же говорила, что это Игорь! А ты, папа, мне не верил! Кто-то проштрафился!
Подняв голову, я не сразу понял, что говорят обо мне. Но заметив Полину, смотрящую на меня из машины, я кивнул и улыбнулся. Увидеть её ещё раз оказалось во много приятнее, чем встретить Ваню. Рядом с ней сидел тот же мужчина, что был в классе утром. Теперь я точно знаю, что это её отец. Он поманил меня рукой. Я даже не думал сопротивляться.
– А куда ты идёшь? – оскалилась девочка.
– Домой, – я сглотнул и продолжил. – Автобусов нет, вот решили прогуляться.
Рукой я сделал пространственный жест, указывая то ли на своего компаньона, то ли на направление нашего движения. Ваня уже успел заметить моё отставание и направлялся к нам.
– А где твой дом, Игорь? – голос мужчины полностью соответствовал его внешности. Грубый, холодненький, идущий прямо из груди, но в тот же момент располагающий к себе.
– Улица Нейбута, дом 4Б, – я выдал зазубренную ещё до переезда фразу.
– Нам это по пути? – девочка повернулась к отцу.
– Не совсем. Но можем подвести, если ты хочешь.
Ваня подошёл к нам и тоже принял участие в диалоге.
– Здравствуйте!
– Это Ваня, мой сосед, – я кивнул головой в его сторону.
– Ну чё, поедешь? – спросил папа Полины, непонятно к кому конкретно обращаясь.
– Э-э-э, да, но только я один?
Ваня, судя по лицу, слегка смутился. Его осанка и поза изменились. Было видно, что он чего-то стесняется и сейчас чувствует себя крайне неуверенно. Он выглядел, как сжавшаяся пружина, готовая в любой момент освободить затаённую в себе энергию. Его вибрирующая растерянность через флюиды в воздухе заразила и меня. Я нервно почесал шею, думая, как выйти из этой неловкой ситуации, чтобы ни с кем в дальнейшем не испортить отношения. А Ваня оказался более скорым на принятие решений. Он облизнул губы и решил ударить первым. Он повернулся ко мне и, смотря прямо в глаза, сказал:
– Хочешь – езжай. Я и сам дойду.
Затем он развернулся и зашагал по тротуару, засунув руки в карманы.
Я облегчённо пожал плечами, сбрасывая груз ответственности, и проводил его взглядом. Мне даже не пришлось себя долго успокаивать тем, что он сам не оставил мне выбора, кроме как ехать с ними. Не побегу же я за ним! И что он вообще о себе возомнил?!
Сев в машину, я поблагодарил Полину и её отца, и мы поехали. Уже выходя возле подъезда из машины, я понял, что всё это время соседнее со мной пассажирское кресло было свободно, и мы могли без проблем доехать всё вместе.
Я сердечно поблагодарил людей за помощь и пошёл домой.
Тогда я ещё не знал, что эта поездка была одной из немногих ключевых развилок моей жизни.
+++
Час спустя
– Мама, ты уже дома? – я положил ключи на тумбочку и неряшливо стащил туфли в два движения.
Никто не ответил, но я слышал какой-то приглушенный шум из родительской комнаты. Я едва мог разобрать звуки, но точно вычленил какой-то незнакомый женский голос. Я дёрнулся назад к выходу и сразу же застыл на месте. Деваться уже было некуда. К тому же, если это какие-то грабители, то они уже точно знают, что в квартире появился нежданный ребёнок. Во мне появилась тупая злость. Бегло осмотрев прихожую на предмет хоть какого-нибудь оружия, я взял покрепче обувную ложку. Пойдёт.
В зале работал телевизор. Прибор на низких значениях громкости рассказывал об упавшем столбе линий электропередач и об оставшимся без света целом районе. Напротив него в стареньком потёртом кресле, которое мы привезли ещё с прошлой квартиры, сидел, ну, или лежал, труп отца. Выглядел он всё также хреново, возможно, даже ещё хуже. Большую часть его ужасного высохшего тела скрывала одежда. Я отвёл взгляд.
Испытав облегчение, я вернул ложку на место и пошёл в комнату, чтобы снять школьный костюм. В какой момент для меня стало нормой не пугаться мумии? Хорошо, допустим, сейчас это сработало на контрасте – я ожидал увидеть злых людей, а обнаружил отца. В каком состоянии бы он сейчас ни был, но он мой отец. И за это время, страшно сказать, он стал привычным для меня.
Под эти мысли я неспеша переоделся в домашнюю одежду и, выходя из комнаты на кухню, я заметил, что телевизор стал немного громче работать.
Сюжет новостей сменился на историю о том, как неравнодушные жильцы спасли кошку, выброшенную в мусоропровод. Я подошёл к телевизору и выключил его, вдавив кнопку внизу экрана до упора. Затем развернулся и, не смотря на отца, побежал на кухню обедать.
Допивая последний глоток чая, я услышал, как с комнаты родителей снова раздалось журчание работающего телевизора.
Может я его не выключил? Или кнопка на пульте сама собой сработала?
Глава 5
20.05.2016
– Очень любопытно, – Ольга Кирилловна размашисто сделала пару пометок в своём блокноте.
Мы сидели на скамейке в больничном саду. Почти весь день, как и вчера, был посвящен разговорам. Сначала на отдаленные темы, но она мягко раз за разом направляла меня на нужное ей обсуждение. Я не сопротивлялся, ведь есть надежда, что мои рассказы хоть как-нибудь помогут маме.
После обеда я начал уставать. Говорить, в сущности, об одном и том же, да ещё и каждый раз возвращаясь воспоминаниями к прошлым дням, местам, переживаниям, ощущениям и людям, было не просто. Моя психика не зря всё это вытеснила или наоборот затеснила куда-то под ковёр, чтобы я окончательно не тронулся из-за всего того, что творилось все эти годы у меня в семье. Но для Ольги Кирилловны и Савелия Алексеевича это была работа. Такая же как у водителя автобуса, грузчика, профессора на кафедре прикладной математики…
Почему я сейчас думаю о цифрах?
– Ольга Кирилловна… – я встал со скамьи и подошёл к дереву. – Это всё очень важно и интересно. Но меня интересует моя мама. Вы можете мне помочь? Как она вообще? Я уже не видел её…
Захлопнув блокнот, девушка тоже встала с лавочки:
– С ней всё хорошо. Не переживайте. Мои коллеги работают.
Опять эти сухие ничего незначащие слова!
– Я могу с ней увидеться? Или дайте телефон хотя бы ей позвонить!
– Прости, но это не я решаю. У меня нет такой власти.
Я поджал губы и быстро закивал. На другой ответ я не мог и надеяться.
– Игорь, – голос собеседницы был необыкновенно тёплым и холодным одновременно. – Вы большой молодец. Мы уже много сделали с вами. И сегодня здорово потрудились. Но думаю достаточно. Нам пора.
Она стояла ровно по середине заасфальтированной дорожки, утопая в тёплых лучах вечернего солнца. Слева от неё была наша скамья, справа деревья в ряд с небольшим количеством затесавшихся столбов освещения. Всё это было так по-настоящему, но её белый халат добавлял какой-то магии в картину.
Ординатор была права, нам действительно нужно идти. Я опять кивнул в знак согласия с её словами, и мы пошли в сторону главного корпуса.
Я сильно тревожился по поводу мамы и её состояния. За все эти годы она так или иначе, но была под моим присмотром, а сейчас… Я даже не знаю толком, где она и как себя чувствует. Даже подумать страшно – она находится вне поля моей досягаемости! И что же будет потом? Её посадят…? А что с телом отца? Его уже похоронили?
Нужно просто запастись терпением. Я думаю, ещё пару дней и на этом всё кончится. Выслушают историю, проведут пару тестов, убедятся, что я полностью здоров и отпустят. Не могут же они меня долго тут держать! Да и какой в этом смысл? Помощь-то нужна маме, а не мне.
Только вот – почему со мной ещё никто не поговорил из сотрудников полиции? По идее-то пора, они должны быть уже в курсе… Скорее всего они решили сначала поговорить с мамой, а потом уже со мной. Или пока не хотят мешать врачам, а как меня отпустят, сразу вызовут в отдел. Да, так оно и будет. Сразу отсюда повезут в отдел.
Ольга Кирилловна шла рядом и молчала. Хотел бы я узнать о чём она сейчас думает и верит ли вообще мне. Начать разговор я не решился, лишь трусливо сглотнул слюну.
Размеренным темпом мы добрались до главного коридора на первом этаже.
– Всего доброго! – я улыбнулся и кивнул. – И… Спасибо за всё…
Ольга Кирилловна сдержано отрекошетила мою улыбку и поправила выпавший из-за уха локон угольных волос. Не поднимая глаз, она пошла в сторону ординаторской. Я, наверное, ожидал чего-то большего от неё в тот момент и поэтому был слегка подавлен. Погладив её спину и часть немного ниже поясницы своим взглядом, я ощутил на сколько сильно вымотался за день и как хочу спать. В глазах появилось ощущение песка, а веки так и стремились сомкнуться и склеиться ресничками.
В дверях моей палаты я услышал энергичный женский голос:
– Вас приветствует дорожное радио!
Это ещё что?
На ранее свободной шконке на спине лежал пухлый пожилой мужчина с задранной до груди футболкой, неприятным образом обнажающей красное, даже бардовое, пузо. У него были густые седоватые усищи, сосульками болтающиеся с уголков рта. Руки были согнуты, и локтями упирались в матрац, кисти расслаблено свисали. Он был мне не знаком. Алексей Иванович же лежал на своём месте. Тоже на спине, но руки его были закинуты за голову. Между ними на прикроватной тумбе стоял дешевенький радиоприёмник.
– Всем-всем привет! С вами на дорожном радио Игорева Екатерина и… – мужской голос с такими же бодрыми интонациями продолжил. – Антон Масленников!
Незнакомый мужчина издал какой-то нечленораздельный хлюпающий гортанный звук. Не имея ни малейшего желания вступать с ними в какой-либо диалог, я подготовил себя ко сну и упал на кровать, предвкушая долгое и крепкое беспамятство.
Сон совершенно не шёл. Виной тому было несколько причин, но главными являлись мысленная жвачка, которую я гонял туда-сюда в голове и проклятое радио, не умолкающее ни на минуту. Через некоторое время к ухабистым голосам ведущих добавились постоянное мычание и еле слышимое бормотание моих вынужденных соседей. Но, к моему удивлению, некий запас нервов у меня всё ещё имелся. Хотя, кого я обманываю? Я же просто боялся идти на прямой конфликт с ними. Что я мог сделать с двумя взрослыми душевнобольными людьми? Пойти пожаловаться персоналу? Избить их?
Я проворочался с цоканьем и шумными вдохами и выдохами ещё где-то с пол часа, до тех пор, пока это стало невыносимо.
– Алексей Иванович! – говоря в грудь, я пытался придать моему голосу грозное звучание.
Я откинул одеяло и сел на кровать.
– Алексей Иванович, вы меня слышите?! – из-за того, что я сказал это громче, голос у меня дрогнул и я чуть не перешёл на истошный крик.
Ответа не было. От бессилия я прорычал и встал с кровати. Открыв дверь, я выглянул в коридор. Там было абсолютно пусто. Странно… Где весь персонал?
Озадаченный и немного смущенный я вернулся на своё место. Мне становилось не по себе от осознания того факта, что я буквально один на один с ними, и никто не может мне помочь. Я попытался ещё раз обратить внимание соседа на себя, но успеха это не имело.
– А мы желаем спокойной и мягкой дороги всем тем, кто сейчас находится за рулём!
Закинув одеяло на плечи, я продолжил сидеть на своей кровати, размышляя о том, как мне поступить. Встать и просто выдернуть приёмник из розетки я не мог, ведь это может спровоцировать их. Есть, конечно, небольшой шанс, что они не заметят, что это сделал именно я, а пока будут разбираться что к чему, я уже успею провалиться в беспамятство.
«Да, не…» – отмахнулся я. – «Они может быть и дураки, но не тупые.»
Я размял мышцы затёкшей шеи и уставился на радиоприёмник, который так красиво освещался лунным светом.
Ведущий продолжил развлекать водителей:
– Кать, скажи мне, ты когда-нибудь ездила в Нижний-Новгород?
– Да, Антон, со стороны Москвы было пару раз. А что?
Теперь уже Алексей Иванович замычал. Может у него родня в Нижнем или в Москве? Или быть может жил там когда-то? Даже в слабоосвещённой палате я заметил, что у нашего нового соседа дрогнули кисти рук.
– К нам в студию только что пришли новости! Помнишь какая там была автомобильная дорога?
– Ну, Антош, я последний раз там ездила пару лет назад…
К мычанию Алексея Ивановича присоединился усатый. Только делал он это сильно громче, и звук у него был какой-то противный, слегка даже противоестественный. Да что это такое?! Они дадут мне сегодня поспать или нет?!
Это было совершенно нестерпимо. Глядя на всё это, мне в голову пришла одна мысль, которую я тут же поспешил озвучить.
– Через десять метров поверните налево!
Когда среди тёмной ночи решаешь зайти на кухню или в ванную и, неожиданно для обитающих там насекомых, включить свет, то с удивлением и легкой брезгливостью для себя обнаруживаешь абсолютный хаос, порожденный их неорганизованной попыткой укрыться от света и незваного посетителя. Примерно похожую картину я наблюдал сейчас.
Руки пузатика описывали разносторонние круговые движения, ступни, в попытках что-то нащупать, безрезультатно били по воздуху немного выше матраца. Выражения его лица я не мог рассмотреть, но уверен, оно было озадаченным. Лицо Алексея Ивановича я смог увидеть. Он сильно зажмурился и скрестил руки перед лицом. Ноги были сильно напряжены и не до конца согнуты в коленях. Сами суставы на пару сантиметров находились выше уровня постели.