Александра Хартманн
Солнце, что следует за Луной. Ожидание
Глава 6 – Мрачное наследие Наттеньеров
– Да здравствует император Кольбейн! – советник Герхард рухнул перед Кольбейном. Скорбное известие о смерти Рагнара настигло их как раз тогда, когда они стояли перед входом в старое восточное крыло дворца.
– Мне нужно возвращаться к отцу и дяде, – сказал Кольбейн, уже собираясь уходить.
– Ваше императорское величество стойте, – остановил его советник. Глаза его по-странному блестели. – Теперь вы стали властителем Империи Драконов и должны знать всю правду.
– Чтобы ты не хотел мне поведать, все это может и подождать. Сейчас самое главное – воздать последнее целование почившему императору.
Но Герхард покачал головой.
– Нет, мой повелитель, сейчас самое главное – это исполнить последнюю волю. То, что его величество приказали мне сделать перед смертью.
Кольбейн взглянул на старика. Он пытался прочесть в этих умных внимательных глазах старого советника то, что тот пытался ему открыть.
– Хорошо, Герхард, делай, что должен.
Советник поклонился.
– Следуйте за мной, мой повелитель!
Он открыл скрипучую дверь позади себя и пошел вперед.
Эта часть дворца была самой старой, строили ее из обломков замка Фламендеров, перевезенных четыреста лет назад из разрушенной Анатолии, столицы Вереиды. Со временем дворец стал перестраиваться и расширяться, а восточное крыло постепенно утратило свой былой блеск и славу и было закрыто. Уже много веков здесь никто не жил, лишь советник Герхард, любивший уединение и тишину, а еще потому, что был очень подозрителен и не подпускал к себе никого, предпочел поселиться в восточной башне, холодной и мрачной, как впрочем и все восточное крыло.
Была уже ночь, огромные часы на башне пробили двенадцать раз. Длинный темный коридор освещал лишь факел в руках советника. Наконец они остановились перед входом в башню.
– Не верю, что предсмертным желанием повелителя было показать мне твое жилище, Герхард, – с иронией произнес Кольбейн, окидывая взглядом кованную решетку и винтовую лестницу.
– Прошу, вас, ваше величество, наберитесь терпения. Совсем скоро вы все узнаете.
Советник достал большую связку ключей и отворил решетку, но вместо того, чтобы подниматься по лестнице, он свернул резко вправо – здесь было небольшое помещение, на стене Кольбейн разглядел очертания барельефа в виде человеческого лица, это был император Асбарн Наттеньер в короне.
– Прошу вас, повелитель, коснитесь вашего перстня до короны императора, – сказал Герхард, пальцем показывая место.
Кольбейн тут же это сделал. Как только красный камень коснулся короны, стена задрожала, и открылся подземный ход, из которого потянуло холодом. Кольбейн в недоумении посмотрел на советника.
– Что это значит?
– Терпение, повелитель, терпение…
Он вошел внутрь, все также держа факел перед собой, заметив, что Кольбейн колеблется, Герхард сказал:
– Повелитель, время не ждет…
Кольбейн шагнул вперед. Он не испытывал страха, это постыдное чувство для мужчины Кольбейн уже давно победил, закаленный в боях и сражениях. Но волнение перед судьбой, перед надвигающейся катастрофой, заставляло его сердце учащенно биться.
Длинный поземный туннель спускался все ниже и ниже. «Судя по количеству пройденных шагов, мы должны быть еще в пределах дворца», – рассуждал Кольбейн, напряженно всматриваясь вперед. Наконец помещение стало расширяться, потолок уже был не так низко над головой – перед ними стояли ворота, и снова Асбарн Наттеньер смотрел на своего потомка, только теперь его лицо было выполнено из кованного железа. Герхард замер в поклоне, и Кольбейн уже сам поднес свою руку с перстнем к короне императора. Медленно, с сильным скрипом ворота открылись. Это была огромная пещера, здесь было так же сумрачно – ни ламп, ни факелов не висело на стенах. Единственным источником света был огромный красный рубин в золотом жезле, стоящий в середине пещеры ничем не поддерживаемый. А вокруг него – тут сердце Кольбейна замерло, а по спине пробежал холод – это были драконы. Да-да, его зрение не могло обманывать. Пять огромных черных дракона стояли неподвижно вокруг жезла, на их чешуйчатых лапах и шеях виднелись тяжелые цепи и оковы. Кольбейн подошел ближе. Чудовища были громадного размера, на их фоне вошедшие люди казались муравьями.
– Они живы…– прошептал пораженный Кольбейн. – Все это время драконы были живы и находились тут – прямо под дворцом…
– Да, мой повелитель, драконы живы, – подтвердил Герхард.
– Что с ними такое? Почему они так стоят и что это за жезл?
– Они под удерживающим гипнозом, повелитель. А жезл – это Сердце Дракона.
– Сердце Дракона?! – воскликнул Кольбейн. – Разве этот самый жезл не стоит сейчас у дяди в покоях?
– То лишь подделка, мой повелитель, – произнес скорбно Герхард. – Подойдите сюда, я вам все расскажу.
Чуть поодаль от драконов находился высокий алтарь из белого камня, присмотревшись, Кольбейн увидел, что он был весь покрыт старой, засохшей кровью.
– Это жертвенный алтарь, ваше величество, – ответил Герхард на немой вопрос в глазах молодого императора. – Именно на нем четыреста лет назад ваш предок Асбарн Наттеньер заколол короля Одена и его сына Ратмира.
Услышав это, Кольбейн в ужасе отшатнулся.
– Что ты такое говоришь, старик?! – его голос дрожал от гнева. – Асбарн Наттеньер не убивал короля Одена, он погиб от рук каганатцев, это все знают.
– Нет, мой повелитель, к сожалению, это неправда.
Рядом с алтарем лежала старинная толстая книга в кожаном потертом переплете.
– Однажды Асбарн Наттеньер, – продолжил рассказ Герхард, открывая книгу, – встретил на пути чернокнижника. И тот пообещал ему за небольшую плату открыть тайну мирового господства. Асбарн заплатил и в обмен получил эту старинную книгу заклинаний и пророчеств. Из нее он узнал, что великие драконы связаны кровью со своими братьями – Фламендерами и с сердцем своей матери–прорадительцы. И есть один страшный ритуал, благодаря которому можно обрести власть над разумом драконов. Надо убить потомка драконов и кровью облить жезл, а точнее сам рубин – застывшее сердце матери драконов. Совершивший этот страшный ритуал обретал все – власть и могущество, ведь ему теперь будут служить пять драконов. Это и сделал Асбарн Наттеньер.
Кольбейн схватился за голову.
– Замолчи! – крикнула он яростно. – Я не верю в то, что ты сейчас говоришь! Мой предок не клятвопреступник! И не убийца!
Но Герхард, сложив руки на груди, опустил голову.
– К несчастью, это так. Именно эту тайну скрывали все императоры, начиная от Асбарна, заканчивая вашим почившим дядей. Династия Наттеньеров основана на ритуальном убийстве. Но теперь пробил час, когда этот страшный грех может уничтожить все живое на свете. Ваш прадед, император Ингвальд, был первым, кто столкнулся с этим – безумием драконов.
– Битва у Перевала Скорби! – сразу догадался Кольбейн.
Герхард кивнул.
– Именно так, мой повелитель. Та страшная битва показала, что такое безумная, неконтролируемая ярость драконов – они сжигают все на своем пути, оставляя лишь пепел.
– Объясни же мне, что тогда произошло?!
– Действие жертвоприношения подошло к концу, мой повелитель. Жезл, оскверненный кровью Фламендеров, перестал контролировать разум драконов, и они вышли из-под контроля. Столько веков священные драконы только и делали, что убивали и жгли людей, и теперь они жаждут только одного – выжечь человечество с лица земли.
Герхард пролистал книгу и, возвысив голос, прочитал:
Пять драконов поднимутся в ночное небо,
В огне и гневе
Земля очистится от греха,
Падет род людей.
– Так гласит пророчество, которое появилось в этой книге сразу после смерти короля Одена. Мир на пороге уничтожения, и только вы, мой повелитель, в силах спасти его.
Кольбейн был потрясен всем тем, что услышал. Он то и дело переводил взгляд с окровавленного алтаря на драконов, на сияющий рубин – сердце драконихи. Гнев, растерянность, отчаяние – все эти чувства сплелись в страшный, ядовитый клубок в его сердце. Он не хотел верить словам старого советника. Не может быть, чтобы вся история его рода – это история подлых убийц и узурпаторов.
– Почему мой отец никогда не говорил об этом?
– Все очень просто, мой повелитель, герцог Доран не знает эту тайну. Она открыта лишь тем, кто восходит на золотой трон Империи и нам – Герхардам, верным помощникам Наттеньеров на протяжении многих веков.
– Помощникам? – Кольбейн зло усмехнулся, глаза горели огнем негодования. – Ты хотел сказать сообщникам.
Герхард смиренно склонил голову.
– Как вы пожелаете, мой повелитель…
Кольбейн подошел ближе к драконам, только сейчас он заметил, что их глаза были широко распахнуты и затянуты белой пеленой – свет рубина их ввел в гипноз.
– Как долго они будут в таком состоянии?
– Никто не ведает об этом, повелитель, – отвечал с почтением Герхард. – По приказу императора Ингвальда был прорыт этот подземный туннель, начинается он на вершине Золотой горы, через ее кратер тысячи каменотесов денно и нощно рыли этот проход, чтобы спрятать драконов, удержать их так долго, как только сможет это делать жезл. Но сколько это будет продолжаться не знает никто. Лишь яркость свечения рубина может быть небольшой подсказкой.
– Она менялась?
– Да, повелитель. Когда император Ингвальд только спрятал драконов – рубин сиял подобно красному солнцу, но с каждым годом свет становился все тусклее, и теперь он лишь слегка теплиться. Погаснет рубин – драконы восстанут ото сна и…
– И мир погибнет, я помню, – отмахнулся Кольбейн. Он внимательно разглядывал лапу одного из драконов.
– Можно их убить? Взорвать или сжечь?
– Нет, повелитель, – печально покачал головой Герхард, – ваш прадед, дед и дядя испробовали все. Это была одной из самых главных скрытых причин, почему император Рагнар так торопил выпуск новых пушек и другого огнестрельного оружия. Драконы несокрушимы, – не успел советник закончить фразу, как Кольбейн вынул меч и, разбежавшись, ударил изо всех сил по драконьей лапе – в миг сталь разлетелась на мелкие осколки, а Кольбейна отбросило на пол, в руках осталась лишь драгоценная рукоять.
– Они магические существа, значит и оружие против них должно быть такое же, – сказал он, поднимаясь на ноги. – Что удалось выяснить дяде, как остановить драконов?
– Остановить их может лишь одно, – Герхард сделал паузу и подошел к жезлу, – свежая кровь потомка Фламендеров.
«Нет! – пронеслось в голове Кольбейна, а сердце пронзила резкая боль. – Я не верю, что он имеет в виду именно это».
– Неужели ты говоришь о повторном ритуальном убийстве, Герхард?
– Да, мой повелитель, только это и вернет контроль над драконами, и могущество Наттеньеров снова станет неоспоримым. А мир избежит гибели.
– Избежит? Только до того момента, пока жезл снова перестанет действовать. И сколько это? Четыреста лет? А может в этот раз меньше – триста?
– Возможно, – пожал плечами старик, – но у человечества будет еще несколько веков процветания, а ваша династия будет переживать свое возрождение в силе и власти.
«Как же он хладнокровно жесток, – думал Кольбейн, – и при этом умен».
– И чтобы это свершилось, – продолжал Герхард, – нам нужно снова облить жертвенной кровью сердце дракона. Кровью Фламендеров.
– Но их больше нет. Ты сам говорил, что Асбарн всех убил.
– Нет, не всех. Были убиты король с королевой и их сын – Ратмир. Но дочери короля, принцессе Далии, удалось бежать – ее спас белый волк-телохранитель. И, к счастью, нам хорошо известно, что один из ее потомков точно жив.
– И кто же это? – спросил Кольбейн, складывая руки за спиной и сжимая их.
– Вашему дяде императору Рагнару удалось выяснить, кто это. Двенадцать лет назад мы наконец напали на след белых волков. Был схвачен вожак. Император так надеялся, что именно он и есть потомок Фламендеров. Но его кровь не сделала ничего – рубин не изменился, а драконы все так же остались под гипнозом. Именно тогда мы поняли, что не он, а его жена была драконьей крови, но ей удалось бежать.
– Так что же? Вы ищете ту самую женщину? Может, она давно умерла.
Герхард кивнул и многозначительно поднял кривой палец.
– Возможно, но у них было дитя. Девочка лет пяти–шести. Именно ее, мой повелитель, и надо искать. Ее кровь – спасение мира от страшной гибели, а вашей династии от умирания.
Кольбейн подошел и дотронулся до холодного жезла.
– Спасение династии от умирания....– повторил он, внимательно рассматривая рубин.
***
Кольбейн шел по коридору дворца в свои покои. При его появлении заспанная стража вытягивалась, поправляя шлемы, и выкрикивала:
– Да здравствует император Кольбейн!
Но молодой император не обращал на эти приветствия внимания. Лицо его было мрачно, взгляд тяжелым.
Он опустился в глубокое кресло перед камином и стал задумчиво смотреть на огонь. Он вновь и вновь возвращался мыслями в то подземелье, видел перед собой уродливые морды драконов с широко распахнутыми глазницами и гипнотический свет рубина. Потом его воображение рисовало ему битву при Перевале Скорби, страшную, кровавую, когда люди и лошади в секунду превращались в пепел, страх и паника царили вокруг. Оказывается, это была лишь репетиция Конца Света, конца эры людей. И затем та резня двенадцать лет назад. Кто бы мог подумать, что все эти события так связаны между собой.
Кольбейн прикрыл рукой глаза и устало прошептал:
– Все обман… Все ложь…
– Ваше величество, – проговорил вдруг слуга за дверью, – к вам срочное сообщение.
– Входи.
Вошел слуга и, кланяясь, объяснил:
– Простите меня, мой повелитель, но вы сами отдавали строгий приказ, что если кто придет из дозорных со срочным сообщением, немедленно вам докладывать, не взирая на время.
– Так и есть. Зови.
Двери снова открылись, и вошел Рони.
– Мой повелитель! – рухнул дозорный на колени.
– Что там? Говори сразу.
– Я насчет поисков той девушки. Мы с Тимом все выяснили. Девушку с такими приметами по имени Елена последний раз видели в городе…
– Молчи! – взревел Кольбейн, вскакивая на ноги. – Немедленно отменить поиски! Что у тебя в руках?
– Отчет, мой повелитель, – ответил, дрожа всем телом испуганный дозорный. – Там указано, где она сейчас.
Кольбейн выхватил свиток из его рук и тут же бросил в огонь.
– Запомни, Рони, никогда не было этих поисков, – грозно произнес Кольбейн, смотря на склоненного дозорного. – Это приказ. Если ты или Тим проговоритесь хоть кому-то об этой девушке, я сам, собственными руками казню вас.
– Да, о, повелитель!
– А теперь иди!
Дозорный спиной отполз к двери и ушел.
Кольбейн стоял и смотрел на огонь, пламя уже охватило свиток целиком, и он стал расползаться.
– Никто и никогда не найдет тебя, любовь моя.
Глава 7 – Глициния Дурманящая и Человек без запаха
Вчера выпал снег. Он лег на дома и поля Северной Ардии густым белым покровом. Холодно. Густой пар валил из ноздрей мула, тянувшего тяжелый обоз, рядом брел мужчина, одетый в серые шерстяные штаны, куртку, и длинный, подбитый овчиной, плащ, глубокий капюшон которого прикрывал лоб и глаза от ледяного ветра. Вдали показались крепкие стены Охгарда. Проехав по мосту через глубокий зловонный ров, обоз застучал колесами по мощенной дороге города. Странно безлюдно было на его улицах для этого часа. Остановив мула возле таверны с аппетитным названием «Жирный кабан», мужчина вошел внутрь. Сняв капюшон и поежившись с мороза, он, не долго думая, сел за ближайший стол и осмотрелся. Это было известное и очень популярное заведение, всегда до отказа забитое шумными и нетрезвыми гостями, но и оно в этот странный хмурый день было почти пустым, лишь в дальнем углу сидели трое регульцев в длинных одеждах и о чем-то шептались, опасливо озираясь по сторонам. Подошел хозяин таверны и поставил перед новым посетителем высокую кружку темного эля.
– Давненько вас не было видно, Исгер, – начал он. – Куда – то уезжали?
– Да, на восток. Брат умер. Рулька есть?
– Конечно, только с вертеля. Сейчас принесу.
Хозяин скрылся за маленькой дверью, ведущей на шумную кухню, и вскоре вернулся, неся на блюде здоровую свиную ногу.
– Только снял, еще скворчит, – сказал он, ставя перед Исгером блюдо. – Еще эля?
Исгер молча кивнул и принялся есть. Ел он быстро, жадно откусывая большие куски сочного ароматного мяса и, недолго жуя, проглатывал и запивал элем. Покончив таким образом довольно скоро со своим обедом, Исгер откинулся на лавке и стал ковырять в зубах. Несмотря на середину дня, было темно, поэтому в высоких железных светильниках, подвешенных над столами, горели свечи. Большой каменный камин с кованными решетками распространял тепло по обеденной, и вскоре Исгер не без удовольствия ощутил, как его одеревеневшие пальцы на ногах начинают снова двигаться. Подошел тавернщик забрать посуду.
– Что на востоке? – спросил он между прочим. – Жена моя родом из Ликгара, тогда правил там ярл Сигианд. Справедливый был и храбрый. Строил неприступные крепости на границе Ледяной пустоши, бесстрашно бил варваров. Жив он?
– Нету его… – ответил односложно Исгер. По своей натуре он был подозрителен и не любил лишних разговоров. – Казнен вместе с сыновьями по обвинению в измене.
По лицу тавернщика было не понятно, какое впечатление эта новость произвела на него.
– Варги? – лишь спросил он, вдруг переходя на шепот.
– Нет, каратели из нового войска.
Тавернщик хотел задать вопрос, но тут за соседнем столом послышались какие-то звуки, и через мгновение поднялся мужчина, которого до этого момента никто не замечал, так как он спал, растянувшись на скамье.
– Проклятые ублюдки! – выругался тот и со всей силы ударил кулачищем по столу, заставив тавернщика выронить грязное блюдо из рук, а регульцев испуганно замолчать.
Мужчина встал, нетвердой походкой направился к Исгеру, и опустившись рядом с ним, крикнул:
– Тавернщик, эля! Неси еще мне эля! Сейчас же!
Он был сильно пьян, толстые щеки горели алым хмельным румянцем.
– Я тебе так скажу, друг, – начал дебошир, кладя руку на плечо Исгера, – в этой проклятой стране не осталось нормальных людей. Их нет! Нет больше тех славных и великих ардийцев, которыми были наши предки. Те ардийцы, пересекали Ледяную пустошь, в танце резали керков и дайсанов, доходили до Драконьего моря на самый Восток. Где эти все великие люди?! Которые плавали под широким парусом и бились с анзурцами, топили их галеры, так, что еще долго после этого каждая анзурская мать, укладывая на ночь спать своих детей, рассказывала о том ужасе, который наводили наши драккары. Где они все, я тебя спрашиваю?! Они сгинули. Остались лишь мерзкие крысы, служащие черным варгам, да трусы.
Никто не пытался спорить с разбушевавшимся гостем. Исгер уставился в кружку с элем, а тавернщик боязливо убежал на кухню.
– Тридцать лет! Тридцать лет я служил в гарнизоне у форинга Эрла. Никого не боялся: ни варваров, ни напыщенных имперских рыцарей. Но когда наших боевых вождей попросту кинули в верную мясорубку у границ с Империей, а вместо них поставили безбородых пацанят, которые еще вчера сосали сиську, а сегодня стали командирами и начали помыкать нами – старыми ветеранами, вот тогда мне стало тошно! Мне, хольду Свенгу Лютому, стало тошно, слышите! – и он снова треснул по столу.
– Такие разговоры до добра не доведут, – нервничал тавернщик, ставя перед Свенгом его эль, – вот, донесет кто, что ты тут такие речи ведешь, и придут каратели.
– Каратели–фигатели! – не унимался Свенг. – Эти твои каратели еще вчера бегали без порток. Я таких, как они, на один мизинец мог накрутить с десяток!
Он ткнул в лицо тавернщика свой толстый мизинец.
– Во, видишь?!
– Ну, конечно, уже нашлись храбрецы, попытались накрутить. А теперь вон болтаются на висельнице возле ратуши, а черные вороны клюют их плоть. Весь народ туда сбежался, словно казней никогда не видели.
– Кого–то казнили? – спросил вдруг Исгер.
Тавернщик махнул рукой.
– Да, горстку мятежников. Готовили покушение на варга Мораба.
Свенг вдруг залился пьяным смехом.
– Что за имена у этих мерзких псов! Мораб! Дагмар! А по факту – просто грязные черные хвосты!
Свенг одним махом опрокинул кружку эля, пена текла по его рыжей кучерявой бороде, капая на стол и скамью.
– Вот, ты говоришь, дружище, – снова начал он, вытирая рот рукавом и придвигаясь вплотную к Исгеру, так, что тому пришлось отвернуться, спасаясь от перегара, – ярла Сигианда казнили, а ты хоть знаешь, что это был за человек?! Великой силы духа и тела. Ардиец с ног до головы! Настоящий вождь! Но его предали из зависти, убили, как последнюю собаку, и теперь в тех самых неприступных крепостях, которые были им построены для защиты народа от грязных варваров с Ледяной пустоши, сидят керки и нордведы и командуют нашими сыновьями! Они стали командирами над ардийцами! О, Небеса, падите на наши головы! О, боги, придите и убейте этого демона, которому мы теперь вынуждены поклоняться!
Он уронил голову себе на руку и зарыдал.
Тавернщик в растерянности стоял над Свенгом, не зная, как заставить того замолчать. Исгер же поднялся, бросил на стол три медных монеты и направился к выходу, не обращая внимания на молящий взгляд тавернщика. Но тут дверь с шумом распахнулась, и в таверну ввалились двое людей в военных одеждах с черными повязками на рукавах. Это были каратели. В один миг в обеденной зале наступила тишина, изредка прерываемая треском дров в очаге да всхлипами пьяного ветерана.
Каратели были парнями около двадцати. Они хохотали и горланили гимн Новой Империи Ардов:
Свободные и непобедимые
Твое величие бесконечно, твои земли бескрайни
Падут враги и разверзнется земля
Слава тебе, о Хега Двуликая
– Идите все! Все на площадь! – кричал один из них, явно навеселе. – Смотрите, что будет с тем, кто захочет стать нашим врагом, кто решит посягнуть на жизнь варгов, наших спасителей! Скорее! Сегодня у нас праздник. Подать всем вина, самого лучшего!
Тавернщик, выйдя из оцепенения, засуетился и побежал на кухню. Продолжая напевать свои песни, каратели уселись за соседний стол рядом со Свенгом. «Ох, это нехорошо», – подумал Исгер, всегда нутром чувствовавший приближение беды. И действительно так и было. Хохочущие каратели не заметили, как Свенг поднялся, подошел к ним и приспутил штаны. Парни не сразу поняли, откуда на их головы полилось что-то теплое, но, обернувшись и увидев ветерана, с блаженной улыбкой мочившегося на главных устрашителей Северной Ардии, вскочили со своих мест. Один из них, высокий с болезненным лицом и по виду самый пьяный, в ярости вынул меч из ножен и бросился на Свенга.
– Ах, ты, свинья! На колени!
Но этот приказ не сильно подействовал на Свенга, тот спокойно затянул ремень на штанах и вскинул удивленно брови.
– Ох, ребят, простите, я-то думал, что это сортир. Уж больно рожи у вас противные, аж отлить захотелось.
– Сейчас я проучу тебя, ублюдок! – крикнул оскорбленный каратель и занес руку для удара, но Свенга не зря называли Лютым. Одним движением он выбил меч у юного ардийца, и кулаком ударил ему в грудь с такой силой, что тот повалился на пол и из его рта потекла кровь. Второй каратель, светловолосый с обожженной правой щекой, стоял в стороне, не вмешиваясь и словно наблюдая за происходящим. Но как только Свенг схватил меч, чтобы убить его товарища, подпрыгнул сзади и скрутил разбушевавшегося ветерана.
– Что ты творишь, безумец? – прошептал каратель на ухо Свенгу. – Тебя же казнят.
Но Свенг, словно бешеный медведь, взревел и отбросил того далеко к стене.
– Сегодня, на двух подлых крысенышей станет меньше! – хохотал он в безумном ликовании.
Тавернщик, дрожа, как осиновый лист, встал на колени и в немой мольбе протянул руки к Свенгу, регульцы забились в самый дальний угол комнаты, а Исгер, мрачно, исподлобья наблюдал эту сцену, все еще стоя возле двери.
– Если ты убьешь их, – наконец заговорил Исгер, – придут варги и загрызут нас всех.
– Да! Да! Не делай этого! – молил тавернщик. – У меня четверо малолетних ребятишек, жена. Не губи нас, о, отважный хольд!
Но тот не слушал этих уговоров. Он уже занес руку с мечом над кашляющим кровью карателем.
Вдруг послышался волчий вой, страшный, утробный, словно шедший из-под земли. Задрожали, закачались светильники на потолке, потухли свечи и в миг исчез огонь в камине, двери с треском распахнулись. На пороге стояли они – черные волки–оборотни, варги, спасители Северной Ардии. Самый крупный варг оскалил пасть, зарычал, кинулся на Свенга и вцепился ему в шею, остальная стая встала вокруг них кольцом, выжидая. Даже задыхаясь и слабея, отважный Свенг пытался бороться с оборотнем, но силы были неравны. Поняв, что жертва мертва, стая кинулась на нее. Послышались звериные звуки, разрывающие и поедающие мясо, по деревянным доскам потекла кровь. Исгер, не выдержав этого зрелища, выбежал на улицу. Он упал на колени возле корыта с водой. Его рвало. Стая же продолжала свою кровавую трапезу. Наконец, вожак, подняв морду, завыл и понесся из таверны вверх по улице, другие волки последовали за ним. В открытом проеме двери можно было увидеть, как в луже бордовой крови лежали остатки того, кто совсем недавно был Свенгом Лютым. Тавернщик, сжавшись на полу и закрыв голову, рыдал, трое регульцев выползли на карачках на улицу. Кое–как поднявшись на дрожащие ноги, они вскочили на своих лошадей и умчались.
Исгера все еще трясло. Он всегда считал себя отважным малым, поэтому эта предательская слабость разозлила его. «Ну, же, кусок трусливого мяса, вставай!» – ругал он себя. Умыв лицо водой из корыта и отдышавшись, Исгер наконец смог совладать собой. Подойдя к обозу, он отвязал мула и поспешил убраться прочь.
Он направился к центральной площади. Вскоре показался высокий шпиль ратуши и часы на ней. Как и сказал трактирщик, большинство горожан собралось здесь. Серая немая толпа стояла вокруг помоста и смотрела, как черные вороны облепили десять тел, болтавшихся на веревках. Сразу за висельницей возвышалась огромная статуя Двуликой Совы Хеги, одна из ее когтистых лап была вытянута вперед, в глазах – два больших зеленых малахита. Целая стая ворон и воронят сидела на ней и без конца каркала, словно воспевая свое божество.
Пробравшись сквозь толпу, Исгер подошел вплотную к помосту. Его лицо все так же оставалось мрачным и непроницаемым, лишь самый внимательный наблюдатель мог заметить, как он медленно сжал кулак, словно в бессильной ярости. Еще постояв так пару минут, Исгер вернулся к своему обозу.
На самом деле путь его лежал на Лавочную улицу, тут располагалась прядильная мануфактура господина Болли, рядом – небольшая лавка, где продавалась пряжа, а еще всякая мелочь в виде мелких брошек, пудрениц и флаконов с духами. Но лавка была закрыта, как и все остальное на этой улице, обычно шумной и веселой, сегодня же пустой и унылой, припорошенной снегом. Исгер подошел к воротам и заколотил по ним. Долго никто не открывал. Наконец, послышались чьи-то шаги, бряцание ключей и звук отодвигающегося засова. Хозяева надежно спряталась. Створка ворот чуть приоткрылась и показалась седая голова старика.
– Кто? – спросил он, внимательно разглядывая нежданного гостя.
– Я Исгер, торговец, привез торф для печей. Заказ господина Болли. Пусть примет обоз.
– Господин Болли не сможет этого сделать.
– Почему?
– Он умер месяц назад, теперь всеми делами заправляет хозяйка – госпожа Лагерта, но ее нет дома.
– Если хозяин умер, кто тогда отправил заказ на десять бочек торфа?
– Хозяйка и написала, и печать покойного мужа поставила. Сейчас позову ребят, помогут разгрузить обоз.
Где-то через полчаса работа была сделана, и Исгер, получив пятьдесят серебряных монет, вскочил на теперь уже пустую телегу и стегнул мула.
***
Сумеречная мгла быстро накрывала Охгард. Тусклые фонари, зажженные хаотично и не везде, совсем не помогали. Уже давно разбрелись ардийцы по своим домам. Прочно закрыв двери и потушив огни, они доставали из-под пола спрятанные амулеты и молились. Отчаянно, надрывно, прижимая к себе напуганных детей.
Тела мятежников, обглоданные почти до самых костей, еще качались устрашающими тенями на площади. Но ближе к рассвету веревки перерезали, и вскоре к помосту подъехала скрипучая телега, и дряхлый старичишко, кряхтя и охая, кое-как сгреб трупы в кучу и повез их к большой выгребной яме, располагавшейся возле самой стены. Сюда собирались все стоки города. Сбросив тут тела, старичишко уехал.
Тихо и темно вокруг. Небеса совсем неохотно прощались с ночью. Несколько черных воронов пролетели низко–низко и сели на соседнем дереве. Какое-то время они внимательно разглядывали трупы, а потом захлопали крыльями и улетели.
«Наконец-то», – вздохнул с облегчением Исгер, провожая птиц глазами. Выйдя из своего темного угла, в котором он прятался, и осторожно ступая по камням, Исгер подошел к яме и стал вынимать трупы мятежников, затем также беззвучно подкатил телегу. «Десять бочек и десять трупов, как удачно», – думал он, горько ухмыляясь.
Он сел на телегу и покатил к воротам из города. Больше всего Исгер страшился, что его остановят и начнут проверять, но, к огромному облегчению, стражники не проявили интереса к его обозу.
И вот мул бодро бежал вперед по тракту. Удушливый Охгард остался позади. С каждой пройденной милей Исгер ощущал, как ледяная тяжесть отступает, и новые силы вливаются в его тело.
«Ничего, погодите. Скоро все изменится», – думал он. Проехав так еще миль десять, он резко свернул с дороги, и телега загромыхала по кочкам. Это была глухая лесная тропа, уже давно заброшенная. Вековые ели подступали близко–близко, так что порой телега застревала между стволами, и Исгеру то и дело приходилось спрыгивать на землю и тянуть мула за уздцы. Промучившись так довольно долго, Исгер наконец остановился. Здесь дорога заканчивалась, дальше шел непроходимый лес. Мужчина осмотрелся. Кругом было глухо, пахло мхом и снегом. Поднеся руки к губам, Исгер издал звук, похожий на крик филина. Прислушался. Ничего. Тогда он повторил условный знак еще четыре раза. Снова тишина. И тут послышался шорох за деревьями справа. Исгер насторожился, это вполне мог быть хищный зверь.
– Ты вернулся раньше времени, Исгер, – произнес человек, прятавшийся в тени.
Услышав этот голос, Исгер облегченно вздохнул.
– Я знаю, но десять наших ребят казнены. Я привез их тела.
Человек осторожно вышел из тени. Он был с ног до головы одет в лисьи меха. Лицо наполовину закрыто повязкой.
– Хаук?
Исгер закивал головой.
– Не только, Хельги, Фрост, Трюггви и остальные – все убиты. Они не смогли даже подступиться к Морабу.
– Зачем ты привез их сюда? Этот поступок безрассуден. А если тебя выследили?
– Ты считаешь меня совсем идиотом, Йоран? – оскорбился Исгер. – Я делал все, как нужно – хвоста нет.
Но в глазах его товарища все еще читалось неодобрение.
