Александр Леонидович Аввакумов
Судьба солдата
– Это ты куда, сынок, собрался? – спросила его мать. – Я для кого ужин-то готовила?
– Извини, мамуля, поем после, а сейчас мне нужно бежать. Девушки не любят, когда опаздывают ребята.
Мать покачала головой и ничего ему не сказала. Да и что она могла сказать, он был уже взрослым и самостоятельным человеком. Она перекрестила его со спины и направилась из прихожей в комнату.
* * *
Крылов подошел к дому Кати минут за тридцать до оговоренного времени. Заметив во дворе свободную лавочку, он направился к ней. Присев, он положил рядом с собой большой букет ромашек, которые купил около кинотеатра «Дружба». Взглянув на часы, он стал с нетерпением ждать, когда Катя выйдет из дома. Время шло, а девушка почему-то все не выходила.
«Что могло случиться? – размышлял он. – Неужели передумала и не хочет встречаться».
Чтобы отвлечься от этих мыслей, он достал пачку сигарет и, выбив сигарету щелчком пальца, закурил.
– Ждешь кого-то, сынок? – спросила его пожилая женщина, присевшая рядом с ним на скамеечку.
– Девушку, – ответил Крылов. – Живет вот в этом доме, зовут Екатерина.
– Я сразу же догадалась, что ждешь Давыдову Катьку. К ней постоянно ребята приезжают, посидят немного и уезжают обратно. У нее отец очень строгий, не больно любит ее ухажеров. Он до сих пор считает, что у дочери ветер в голове.
– Это почему же, если не секрет?
– Катька еще тогда, когда училась в школе, влюбилась в одного нашего пацана. Любовь у нее была к нему, говорят, очень сильная. Что-то у них получилось не так, толи родители у нее были против этих встреч, то ли парень в чем-то провинился, но наглоталась она таблеток – еле откачали. Вот после этого и караулит ее отец, не дает ей возможности встречаться с ребятами.
Женщина встала со скамейки и, поправив на голове косынку, направилась в сторону играющих в песочнице детишек.
– Саша! – окликнула Крылова, вышедшая во двор Катя. – Чего сидишь? Пойдем, погуляем!
Он встал со скамейки и, улыбаясь и сияя, как начищенный песком полтинник, направился к ней.
– Привет, Катя! Вот цветы, это тебе, – тихо произнес он и протянул ей букет ромашек.
– Куда пойдем? – поинтересовалась она у него. – Впрочем, мне все равно.
– Ты знаешь, Катя, я так давно не был в Казани, что даже не могу себе представить, куда бы я мог пригласить тебя. Как ты на это смотришь, если мы с тобой просто погуляем по городу, посмотрим на Волгу? А может, у тебя есть в этом городе какие-то любимые места, покажи их мне.
Не знаю, почему, может быть, ему так показалось, но Катя капризно скривила губы и, пожав плечами, согласилась с его предложением. Они вышли на улицу и медленным шагом направились к остановке седьмого троллейбуса. Неожиданно девушка остановилась и, повернувшись к нему лицом, крепко сжала руку.
– Саша, а у тебя там есть девушка? Я имею в виду, в Рязани? Я слышала, что девчонки там сами бросаются вам на шею?
Крылов громко засмеялся, чем привлек к себе внимание прохожих.
– Кто это тебе рассказал такое, Катя? Ты можешь мне не верить, но девушки у меня нет. Встречаться просто так, чтобы проводить время я не хочу, а серьезно – у меня почему-то не совсем получается. А сейчас, после того, как я встретил тебя, мне больше никто не нужен.
Она громко рассмеялась и, обняв его, пристально посмотрела в глаза, словно стараясь определить, говорит он об этом серьезно или просто шутит.
– Ну, ты и гусар, Александр! Увидел и сразу же в карьер, – произнесла она и засмеялась. – Можно подумать, что я так и поверила тебе? Все вы мужчины – вруны и используете нас женщин в своих личных интересах.
– Погоди! Я что-то тебя не понял, Катя. Ты, что мне не веришь? Зачем мне тебя обманывать? Могу сказать тебе правду, ты мне очень нравишься, и я бы хотел, чтобы наши с тобой отношения не закончились этим летом.
– Я смотрю, Саша, у тебя большие планы в отношении меня? Не рано ли? Ты же меня практически не знаешь, да и я тебя, тоже. Мы же разные с тобой. Я люблю, когда за мной ухаживают, дарят цветы, делают дорогие подарки. Сможешь ли ты стать таким человеком?
Крылов, морально подавленный ее словами, невольно замолчал. Где-то в глубине души у него затаилась какая-то непонятная для него обида, но, заметив веселые глаза Кати, ее лучезарную улыбку, он сразу же забыл про эту обиду.
– Ты что обиделся на меня, Саша?! Ведь я просто пошутила. Мне было интересно, как ты отреагируешь на мои слова. Не обижайся, договорились?
– А я и не обиделся, – ответил он. – Я сразу понял, что ты меня проверяешь. Денег особо у меня нет, но я могу обещать тебе, что буду любить тебя и никогда не изменю тебе, как бы меня не искушали. Вот это я тебе могу обещать.
– Мне достаточно, ведь от добра добра не ищут, как и счастье. Ты с этим согласен?
Он впервые обнял ее и прижал к своей груди. Он ощутил запах ее волос, тела, от которого у него закружилась голова.
«Солнце, море, воздух слаще меда,
Я тебя увидел в первый раз.
Ты мне улыбнулась, как погоде,
Я упал в колодец твоих глаз…», – неслось из проезжавшей мимо них машины. Катя крепко сжала его ладонь, и они побрели по улице, то и дело, бросая друг на друга только им понятные взгляды.
* * *
В этот вечер они долго гуляли по улицам города. Он ей рассказывал о себе, о своих школьных годах, о друзьях и товарищах, об училище, а она рассказывала о себе.
– Ты даже, Саша, не представляешь, какая у меня забавная жизнь. Я, наверное, как все девчонки, с детства мечтала стать артисткой кино. Я с ума сходила от Румянцевой, Фатеевой и по десять раз, а то и больше, пересматривала фильмы с их участием. Я бредила кино, и никто не мог меня переубедить в моем желании стать артисткой. Для того, чтобы воплотить свою мечту в реальность и поступить в Государственный институт кинематографии, я много занималась с репетиторами, не пропускала ни одной постановки нашего Театра юного зрителя и театра имени Качалова. Однако все мои мечты рухнули в течение десяти минут. Я читала басню и вдруг поняла, что я не помню ее конца. Короче, поступить после окончания школы во ВГИК мне не удалось. Я не прошла по конкурсу.
Она замолчала и посмотрела на него. Поймав ее взгляд, Крылов ободряюще улыбнулся ей. Он обнял ее за плечо.
– Что было дальше, Катя? – спросил он ее.
– Ты знаешь, я готова была наложить на себя руки. Мне было стыдно возвращаться обратно в Казань, общаться со своими подругами. Я два месяца прожила в Москве, все еще надеясь, что обо мне вдруг вспомнят и пригласят меня вернуться в институт. Сейчас все это так смешно, но тогда я почему-то думала, что Москва не сможет жить без такой артистки, как я. Эти два месяца коренным образом изменили всю мою жизнь, так как я вдруг поняла, что просто влюбилась в этот город. Прошло вот уже пять лет, но я и сейчас по-прежнему люблю Москву и мечтаю жить в этом громадном городе.
Она замолчала, словно заново переживая свою неудачу.
– Я несколько раз потом пыталась перевестись учиться в Первый Московский медицинский институт, но отец был против этого перевода. Мой отец работает главным инженером одного из оборонных предприятий города. Он почему-то считает, что уровень подготовки врачей в Казани не хуже Москвы, и поэтому не дает мне возможности перевестись в этот город.
Она остановилась и снова внимательно посмотрела на него, словно стараясь угадать, какое впечатление произвел на него ее рассказ.
– Ты знаешь, Катя, а мне Москва никогда не нравилась. Улицы полны народа, все толкаются, бегут, не обращая внимания на идущих рядом с ними людей. Мне кажется, что в этом городе отсутствует его былая духовность, и город понемногу теряет свой облик и становится просто транзитным городом.
– Ты не прав, Саша. Ты даже не представляешь, какой это город – Москва! Тысячи огней, сверкающие витрины магазинов, театры. Казань, по сравнению с Москвой, просто деревня. Ты сам подумай. Каждый день в Москву приезжают миллионы людей и столько же уезжают. Ты вот мне скажи, вот ты окончишь училище, тебя могут направить служить в Москву или нет?
Вопрос был столь неожиданным, что Крылов на какой-то миг впал в ступор.
– Не знаю, Катя, – тихо ответил он. – В том году у нас трех выпускников направили служить в Москву, что будет на следующий год, я не знаю. Мне лично в Москве не хотелось бы служить. Ты не представляешь, сколько в Москве разных генералов, рука отвалится приветствовать их каждый день.
Катя засмеялась и стукнула своим изящным пальчиком по его носу.
– Глупый ты, Саша. Москва – это город неограниченных возможностей и пренебрегать этим просто глупо.
Они еще долго спорили о Москве и Казани, и каждый из них так и остался при своем мнении.
* * *
Он не замечал, как летело время, утро сменялось вечером, а ночь утром. Может, и правы мудрецы, говорившие о счастье и времени. Он встречался с Катей практически каждый день и в какой-то момент понял, что по уши влюбился в эту девушку. Стоило ему только не увидеть ее лица, не услышать ее голоса, день был прожит напрасно.
Как-то вечером, когда Крылов собирался ехать к Кате, в комнату вошла мать и села на диван.
– Саша! Послушай, меня. Я смотрю, ты совсем потерял голову из-за этой Кати. Ты знаешь, может, я в чем-то и не права, но мне кажется, что она тебе – не пара. Ты сам-то шире открой свои глаза, посмотри на себя со стороны, кто ты и кто она. Я же чувствую, что она тебя не любит, сынок. Она, словно артистка, просто крутит тобой, как хочет.
– С чего это ты взяла, мама? Катя – прекрасная девушка, и я уверен, что она любит меня, как и я ее. Ты просто плохо ее знаешь.
Мать усмехнулась.
– Любовь, Саша, сродни болезни. Когда человек влюблен, он ничего не видит и не слышит. Ему кажется, что на свете нет человека лучше, чем его избранница. Он готов на все ради того, чтобы ему улыбнулся этот человек. Ты в другой плоскости посмотри на нее. Она же – не хозяйка, она ничего не умеет делать, она просто не приспособлена к нормальной человеческой жизни. А если тебя направят служить куда-нибудь в глухомань, поедет ли за тобой, будет ли верной тебе в гарнизоне, где туча мужиков и один краше другого?
– Да, брось ты, мама, – обиженно и несколько раздраженно ответил он. – Она не такая, как ты думаешь, мама. Я люблю ее и ничего с этим поделать не могу. Не ломай мне жизнь, я прошу тебя, мама!
– Смотри, сынок. Близок будет локоток, но его не укусишь. Я не удивлюсь, если ты сам будешь себе готовить пищу и стирать свою одежду, лишь только потому, что у нее накрашенные ногти.
– Знаешь, мама, – громко произнес он, – я уже взрослый человек и мне видней, кто есть кто. И поэтому я очень тебя прошу больше не заводить при мне подобных разговоров, если не хочешь, чтобы мы с тобой поссорились.
Мать тяжело вздохнула и, махнув на него рукой, вышла на кухню. Он быстро привел себя в порядок и выскочил на улицу. Через минуту он уже трясся в троллейбусе седьмого маршрута. Он, наверное, действительно тогда был слепым и глупым и поэтому не слышал советов матери. Лишь потом он понял, что эти слова оказались пророческими.
Доехав до нужной ему остановки, Крылов направился к Катиному дому. Войдя во двор, он по привычке направился к пустующей лавке. Достав из кармана сигареты, он закурил.
– У тебя не будет сигареты? Может, угостишь человека? – обратился к нему парень.
Он поднял глаза и увидел трех парней и, встав со скамейки, молча достал из кармана сигареты, протянул их им.
– Вот возьмите, угощайтесь, – произнес он. – Спички есть?
– Ты здесь живешь? – спросил один из парней, прикуривая сигарету. – Что молчишь? Тогда скажи, к кому ты сюда пришел?
– Какое это имеет значение, ребята? – чувствуя, как все у него сжалось внутри в предчувствии драки, ответил Крылов. – Пришел к девушке, жду ее.
– Ты сам, откуда будешь? Я имею в виду, из какого района?
Можно было просто уйти, сделать вид, что испугался, и тогда, наверняка, можно было бы избежать этой драки, но он продолжал сидеть на лавочке, словно не догадываясь, об их намерениях.
– Ты что, глухой? Я тебя спрашиваю, ты к кому пришел, козел?
– Я же тебе сказал по-русски, к девушке. И еще тебе мой совет, ты выбирай слова, а то можешь потерять здоровье.
Сейчас, по истечении времени, трудно сказать, чем бы закончился его разговор с этими ребятами, но тут во двор вышла Катя. Она сразу же все поняла и направилась к нему.
– Витя! Вам что нужно от этого человека? – спросила она одного из них. – Я же тебе уже несколько раз говорила, чтобы ты ко мне больше не приходил. Разве тебе это не ясно?
Виктор швырнул сигарету на землю и, повернувшись, направился прочь со двора. Вслед за ним последовали и его товарищи.
– Напугался? – спросила она.
– Нет, – коротко ответил он. – Просто не хотелось драться.
– А я-то подумала, что ты испугаешься их. Я наблюдала за всем этим с балкона и подумала, что ты уйдешь, чтобы не связываться с ними.
Ему почему-то стало обидно от этих слов. Стоять и смотреть, как унижают твоего товарища, было просто нехорошо.
* * *
Незаметно пролетел июль и наступил август. Второго августа – праздник десантных войск и он пришел к Кате на встречу, облачившись в курсантскую форму. Крылов встал под ее окном и трижды громко выкрикнул ее имя. Катя выскочила на балкон и радостно замахала ему руками.
– Ой, ты какой красивый, Саша, – закричала она с балкона. – Подожди меня минутку, я сейчас.
Он не успел докурить сигарету, как она вышла во двор. Катя нежно обняла его и поздравила с праздником. Рассматривая на его груди значки, она поинтересовалась, что они обозначают. Утолив ее любопытство, они направились в Парк имени Горького, где проходили торжества, посвященные празднику крылатой пехоты. Они вошли в парк и медленно побрели по одной из аллей.
– Смотри, Саша, вот уже листья начинают желтеть, а это значит скоро осень, конец лета.
Словно в резонанс ее словам из динамика полилась песня:
Скоро осень, за окнами август,
От дождя пожелтели кусты.
И я знаю, что я тебе нравлюсь…
– Какая грустная песня, – тихо произнесла Катя, – словно о нас с тобой. Скоро ты уедешь в Рязань, а я останусь здесь одна без тебя. Я так привыкла к тебе за это время, что даже не представляю, как буду жить без тебя.
Накануне, гуляя с Катей, он сообщил ей, что через неделю должен уехать обратно в училище. Судя по ее лицу, она была глубоко разочарована этой новостью.
– Саша! А нельзя задержаться в городе, по крайней мере, до сентября? – тихо спросила она. – Ведь все это делается элементарно. Я попрошу отца, он позвонит своим знакомым, те выпишут тебе бюллетень и все. Чего молчишь? Разве ты не хочешь этого?
– Спасибо, Катя. Я человек военный, и для меня приказ есть приказ. Не выполнить его я не могу. Поэтому ничего делать не нужно, а тем более просить об этом твоего отца. Он человек занятый, да и кто я ему?
– Это не правда, Саша! Для него это сделать ничего не стоит. Мне не понятно, почему ты этого не хочешь? Может, разлюбил меня или ты вообще не любил меня никогда? А что? Поматросил и бросил, это же так называется у вас мужчин?
– Да ты что, Катя? Как ты могла подумать об этом. Я человек серьезный и намерения у меня в отношении тебя самые серьезные.
– Раз так, то поехали ко мне домой.
– Ты это серьезно или так пошутила?
Она посмотрела и крепко сжала ладонь.
– Я вполне серьезно. Неужели ты испугался моего отца?
Она схватила его за руку и, прижавшись всем телом к нему, пристально посмотрела в глаза.
– Саша! Чего ты молчишь? Я жду твоего ответа!
– В принципе, Катя, я не против этого. Если ты хочешь меня познакомить со своими родителями, поехали.
– Вот и хорошо! – восторженно произнесла она, и они направились в сторону ближайшей остановки трамвая.
Семья Кати проживала в большой, по тем временам, четырехкомнатной квартире. Отец Кати, мужчина средних лет с седыми, как лунь, волосами, встретил гостя на пороге квартиры и вежливо пригласил пройти.
– Проходите, Александр, – произнес он. – Надеюсь, я могу вас так называть?
Крылов посмотрел на него и кивнул головой.
«Интересно. Назвал меня по имени? Наверное, Катя рассказывала своим родителям обо мне» – подумал он, проходя в большой зал.
Сделав несколько шагов, Крылов внезапно замешкался на какую-то долю секунды и, развернувшись, направился обратно в прихожую, где попытался снять обувь.
– Обувь можете не снимать, Александр, – произнес ее отец. – Сейчас лето, сухо, грязи нет.
Он осторожно прошел вслед за ним в зал. После родительской квартиры и привычной казармы квартира Кати показалась ему настоящим дворцом. Комнаты были обставлены дорогой импортной мебелью, а на полу в одной из комнат лежал большой туркменский шерстяной ковер темно-малиновой расцветки. В зале, куда они вошли, в углу, справа от входа стоял японский цветной телевизор и кассетный магнитофон фирмы «Шарп». Заметив удивленное лицо гостя, хозяин квартиры невольно улыбнулся.
– Присаживайтесь, Саша. Ничему не удивляйтесь, я больше года работал за границей, вот и привез оттуда все эти чудеса современной техники, – буднично произнес хозяин квартиры. – Давай, знакомиться. Меня зовут Владимир Павлович.
Он протянул Крылову руку. Несмотря на его возраст, рукопожатие у него было довольно крепкое.
– А ты, значит, решил связать себя с военной службой, с небом и куполом?
– Да, Владимир Павлович. Я всю свою жизнь мечтал стать военным. В школе занимался спортом, неплохо бегал, стрелял, боксировал.
Хозяин дома улыбнулся, то ли он вспомнил что-то из своего детства, то ли его развеселил его ответ.
– Водку пьешь, курсант? – неожиданно спросил он его и потянулся к бутылке, которая стояла на инкрустированном журнальном столике. Взяв ее в руку, он стал разливать водку по рюмкам.
– Сложно становится работать, растут требования, военный заказчик свирепствует, требует отличного качества выпускаемой продукции, – словно оправдываясь перед ним, произнес хозяин.
– Извините меня, Владимир Павлович, но я водку не пью.
– Молодец, Саша! Но, думаю, что все это временно. Направят после окончания училища в Афганистан, там и запьешь, и закуришь. Я раньше тоже не употреблял, а сейчас каждый вечер перед ужином радую себя рюмочкой коньяка или водки.
Крылов промолчал, так как не знал, стоит ли ему возражать по этому вопросу.
– А как у тебя дела с Катей? Серьезно или так, по-солдатски?
– В каком это смысле, по-солдатски?
– Да так, погулял и бросил. Пойми меня правильно, Александр, она у меня единственная дочь и я бы хотел, чтобы она была счастлива в этой жизни. У тебя есть девушка там, в Рязани? Ты парень видный, настоящий военный, а девушкам такие ребята нравятся.
Он не успел ответить на его вопрос, в зал вошли Катя и ее мама.
– Познакомься, мама, это Александр, – представила она его матери. – Он будущий офицер, десантник, как говорят, крылатая пехота.
– Галина Павловна, – представилась женщина и направилась к большому красивому серванту, в котором переливались всеми цветами радуги хрустальные рюмки и фужеры.
Она быстро стала сервировать стол. Вскоре на столе появились закуска, коньяк, дорогое французское вино. Когда все уселись за стол, хозяин поднялся и предложил выпить за знакомство. Крылов пригубил налитую рюмку и поставил ее на стол.
– Давай, Александр, пей до дна, – произнес Владимир Павлович. – Не уважать тост хозяина дома просто нельзя.
Крылов выпил рюмку водки и поставил ее на стол. Через мгновение он почувствовал, как обжигающая горло жидкость, медленно спустилась по пищеводу в желудок. Он взял дольку лимона и положил ее в рот.
– Дочка говорит, что ты скоро отбываешь в училище? Это правда?
– Да. Восьмого августа я должен быть там.
– Хочешь, я сделаю тебе справку, что ты заболел? Погуляешь еще недели две в Казани.
Хозяин пристально посмотрел на него, ожидая, как он отреагирует на его предложение.
– Спасибо, Владимир Павлович, – ответил Крылов, – думаю, что в этом нет никакой необходимости. С детства не привык обманывать.
– Это почему же? Какой обман? Все будет нормально: и справка, и соответствующий диагноз. Мало ли что могло произойти у тебя на каникулах?
– Вы знаете, Владимир Павлович, не надо. Поэтому, спасибо Вам за предложение, но мне такая справка не нужна.
Отказ Крылова смутил его, а может, даже обидел. Однако, на лице его продолжала сиять всё та же дружелюбная улыбка.
– Все правильно, молодой человек. Это я так, проверил тебя на всякий случай, чего ты стоишь. А ты, молодец, не поддался соблазну.
Все сидящие за столом натянуто заулыбались. Посидев около часа, Крылов стал собираться. Заметив это, Катя встала из-за стола и направилась вслед за ним. Александр простился с ее родителями и вышел в коридор. Катя последовала за ним. На лестнице она обняла его за шею и поцеловала в губы.
– Ты знаешь, Крылов, я очень тебя люблю, – тихо шептала она. – Я буду скучать без тебя. Я буду тебе писать каждый день, даже не каждый день, а каждые полдня – утром и вечером!
– А я, буду ждать твоих писем, Катя. Я тоже люблю тебя и буду любить до конца своей жизни.
Он крепко прижал ее к груди. Запах волос кружил ему голову. В какой-то миг он понял, что не может оторваться от ее разгоряченного тела. Через рубашку он чувствовал, как затвердели ее соски и словно два металлических наперстка уперлись в его грудь. На верхней площадке раздались мужские голоса. Катя оттолкнула его от себя.
– Не нужно форсировать события, Крылов, – тихо произнесла она. – У нас все это впереди.
– Извини, Катя. Я не хотел тебя обидеть.
Взявшись за руки, они вышли во двор.
* * *
Машина резко дернулась и остановилась. Пересекая дорогу, шла колонна наших войск. Танки, БТР и боевые машины пехоты, поднимая пыль, шли в голове колонны. Крылов пристально вглядывался в запыленные лица солдат, стараясь угадать, о чем могли сейчас думать эти молодые здоровые ребята. Наверняка, каждый второй думал о доме, мечтал лишь об одном, чтобы целым и здоровым вернуться с этой, никому не нужной войны.
Пропустив мимо себя колонну, ЗИЛ медленно двинулся вперед, петляя по узким улицам Кандагара. Незаметно стало темнеть. Городской шум стал затихать.
– Ты что, быстрей ехать не можешь? Плетешься, словно старый ишак, – произнес Крылов. – Тебе только на катафалке работать, вот там особо спешить не нужно.
– Да я и так стараюсь, – ответил водитель и, нажав на педаль газа, заставил машину увеличить скорость.
Вскоре показались огни базы. Выйдя из машины, Крылов приказал дежурному по отряду собрать всех бойцов на плацу. Он прошел в свою комнату и, положив автомат на койку, направился в туалет. Смыв с себя дорожную пыль, офицер вернулся к себе, сел за стол. Расстелив карту, он начал внимательно изучать намеченный им маршрут движения группы.
– Товарищ старший лейтенант! Личный состав отряда построен на плацу. Дежурный по отряду, – рядовой Артемьев.
Поправив на себе куртку, Крылов вышел на плац. Послышалась команда лейтенанта Белоусова, который временно исполнял обязанности заместителя командира отряда. Строй замер по «стойке смирно». Крылов прошел вдоль строя, вглядываясь, в знакомые лица своих бойцов. Вот его глаза встретились с глазами Быстрова – бойца из Подмосковья, затем с открытым взглядом казаха Кунаева, который был родом из Казахстана. Со всеми ими он уже не раз бывал на «дороге», плутал в «зеленке» и был уверен в них, как в самом себе.
– Бойцы! Перед нашим отрядом поставлена новая сложная задача. Мы должны десантироваться на границе с Пакистаном, это почти в двухстах километрах отсюда. Задача трудная и опасная. Со мной пойдут опытные и проверенные бойцы. Всем, чей срок службы составляет меньше шести месяцев, выйти из строя.
Из строя вышли шесть человек и вопросительно посмотрели на него.
– А теперь, пусть выйдут из строя те, кто готовится к осенней демобилизации.
Из строя вышло еще пять человек.
– Вот и хорошо. Все вы остаетесь здесь, в расположении старшины базы. Остальным готовиться к выходу. Вылет группы в двадцать два часа, то есть через пять часов. А сейчас, всем разойтись.
Распустив бойцов из строя, он направился к себе, где снова начал изучать предстоящий маршрут движения отряда. Раздался легкий стук в дверь. Он оторвался от карты и посмотрел на дверь.
– Заходите, – громко произнес он.
Дверь открылась, и в кабинет вошел Быстров. За его спиной, переминаясь с ноги на ногу, стоял Горохов.
– Товарищ старший лейтенант, разрешите обратиться, – произнес Быстров, приложив руку к панаме.
– Что у вас?
– Товарищ старший лейтенант, разрешите мне и Горохову идти в рейд.
– Вы что? Я же сказал, что «дембеля» и молодые в рейд не идут. Хватит, вы уже отвоевали, пусть теперь повоюют другие.
– Товарищ старший лейтенант, – заныл Быстров. – Мы же сами хотим идти, мы же с Гороховым, как добровольцы. Я могу быть и пулеметчиком, снайпером, сапером.
Крылов посмотрел на них, не зная, какое принять решение. Немного подумав, он ответил:
– Хорошо, Быстров. Так и быть, готовьтесь.
Они радостно заулыбались и, развернувшись, направились к двери. Не прошло минуты, как в дверь снова постучали.
– Ну, что еще нужно? – раздраженно произнес Крылов, думая, что это снова вернулись Быстров и Горохов.
В кабинет вошел лейтенант Белоусов и, настороженно глядя на командира, подошел к столу.
– Может, пригласишь присесть? – произнес он.
– Присаживайся. Какие-то проблемы, лейтенант?
– Пока никаких. Скажи командир, какова задача группы? – поинтересовался он. – Почему уходим в ночь?
Крылов отложил в сторону карандаш и взглянул на офицера.
– Необходимо спасти сбитых вертолетчиков, – ответил Крылов. – Там находятся два наших экипажа. В общем, задача как всегда – иди туда, не зная куда.
– Ты что-то не договариваешь, командир. Может, ты мне не веришь?
– Об этом не может быть и речи, Белоусов. Если бы я тебе не верил, то давно бы отчислил тебя из отряда. Однако, ты прав, дело вовсе не в летчиках, как ты догадался, а совершенно в другой фигуре, которая оказалась на борту сбитого вертолета. Нам предстоит найти и доставить живым полковника Главного политического управления Советской Армии Грачева, если, конечно, он жив. По данным штаба дивизии, им интересуется не только наше командование, но и спецслужбы Пакистана и США.
– Неужели, это такая важная фигура для Пакистана и ЦРУ?
– Конечно, нет. Но они считают его почему-то сотрудником Генерального штаба, а не политуправления и тоже предпринимают все попытки выйти на него и взять его живым.
– Вон оно что. Выходит, этот полковник дорогого стоит, если наше командование на его спасение бросает нашу группу.
– Скажу тебе только одному. Не знаю, насколько это соответствует действительности, но ходят слухи, что он является родственником начальника Главного политуправления нашей армии Епишева. Вот и делай сам вывод. Поэтому командование и подняло такой большой шум вокруг его фигуры.
– Ты что, знаешь его, Крылов? – спросил он его. – Я же вижу, что вы с ним знакомы? Чего темнишь, командир?
– Ты прав. Я хорошо знаю этого человека.
– Откуда? – удивившись, произнес он. – А командование об этом знает?
– Нет. Я никому кроме тебя об этом не говорил. К чему все это. А сейчас иди, я хочу побыть один. Нужно привести в порядок свои мысли и подготовиться к рейду.
Белоусов вышел из кабинета, оставив его одного.
* * *
В середине июня следующего года Крылов с отличием окончил военное училище и приехал в Казань. Он шел по знакомому ему двору, сверкая золотыми погонами, он ловил взгляды жильцов, которые с интересом рассматривали его в открытые окна дома.
– Здравствуй, мама! Вот я и дома! – радостно произнес он, переступая порог квартиры.
Мать – женщина преклонного возраста, вытерла руки о передник и обняла сына.
– Проходи, Саша, проходи, – то и дело шептала она. – Я все глаза проглядела, как только получила твою телеграмму. – Раздевайся, я сейчас быстро накрою на стол.
Он прошел в комнату и стал переодеваться.
– Куда тебя направили служить, сынок?
– В Витебск, мама. Это – Белоруссия. Так что, вот немного отдохну и поеду. Сейчас поем и поеду к Кате, соскучился по ней.
Мать промолчала, видимо поняла, что время не вылечило ее сына.
– Ты знаешь, Саша, ко мне всю зиму забегала Ольга. Ты помнишь ее? Она живет в соседнем подъезде. Все интересовалась тобой, спрашивала как ты, когда приедешь?
– Не помню, я ее, мама. Когда, я уезжал в Рязань, она, наверное, еще в классики играла.
– Ты бы посмотрел сейчас на нее – настоящая красавица. Все при ней.
– Мама, ты, что решила меня женить на ней? Да брось ты это дело. Может, она и красавица, но я люблю другого человека.
– Дело твое, сынок, я свое уже отжила. Пойми, я тебе плохого не пожелаю…
– Хватит мама! Давай, закроем эту тему.
Умывшись, он сел за стол. Он ел и никак не мог оторваться от еды. Теперь он хорошо понял, что весь год ему не хватало этой пищи.
– Все, мама, больше не могу, – произнес он, поднимаясь из-за стола.
Он надел белую рубашку, причесался и, повертевшись у зеркала еще с минуту, направился к выходу. Мать все это время сидела на диване и смотрела на него.
«Как вырос, – думала она. – Весь в отца – те же глаза, цвет волос, фигура, такой же упрямый как он».
– Пока, мама, – произнес сын и вышел из квартиры.
Выходя из подъезда, он столкнулся с девушкой. У нее были густые русые волосы, сплетенные в косу. Лицо этой симпатичной девушки показалось ему знакомым.
– Здравствуйте, Оля. Я надеюсь, не ошибся?
– Здравствуй, Саша. Вот вы и приехали. Вы бы только знали, как вас ждала ваша мама.
– Я знаю, Оля. Она мне уже все рассказала и о себе, и о вас. Спасибо, вам, что помогали ей скоротать эту зиму. Вы проходите…
Он посторонился, пропуская ее в коридор. Он заметил, как вспыхнуло лицо девушки, как ярко загорелись ее серые большие глаза.
– А вы, что уже уходите, Саша?
– Дела, Оля, дела…
Он повернулся и направился через двор, отмечая про себя привлекательность Ольги.
«И куда только ребята глядят? – подумал он. – Такой бриллиант и еще никем не прибран».
Он сел в троллейбус и поехал в центр города. Душа его пела в предвкушении встречи. По дороге он купил большой букет цветов и, остановившись у дверей квартиры Кати, с силой надавил на кнопку звонка. Где-то там, за дверью раздался его настойчивый звонок.
* * *
Через месяц они сыграли свадьбу. Все что происходило во время застолья, он помнил плохо. Вереницы незнакомых ему лиц, поздравления, подарки – все слилось в один вертящийся перед глазами круг. Медовый месяц, который они провели с Катей в Крыму, пролетел, словно, один день. Через месяц, он уехал в Витебск, где был расквартирован его парашютно-десантный полк. Катя осталась одна в Казани, ей оставалось учиться еще около года.
Он хорошо помнил момент, когда они с Катей стояли на перроне, тесно прижавшись, друг к другу. Теплый летний дождь, начавшийся минут тридцать назад, не хотел затихать. Его зеленая армейская рубашка промокла до нитки, но ему тогда было не до этого.
