Александр Леонидович Аввакумов
Судьба солдата
Александр улыбнулся ей, хотя ему было не до смеха, так как вид самой раны не радовал его.
«Милая девушка. Если бы только знала, как я далек сейчас от этого – подумал он. – Сейчас, если меня не разыграл комбат, уже давно ждут сотрудники особого отдела, чтобы допросить по рапорту полковника Грачева. От них меня не спасет никто, даже госпиталь».
Она сделала ему укол от столбняка и после обработки раны аккуратно перевязала его рану.
– Если будет беспокоить ранение, не стесняйтесь, обращайтесь ко мне. Меня зовут Настя.
– Спасибо, Настя, – тихо поблагодарил он ее и сел в машину.
Он помахал ей рукой и, стараясь показать, что ему все нипочем, улыбнулся ей. Через минуту машина тронулась. В кузове, тесно прижавшись, друг к другу, проклиная водителя и машину, тряслись десантники.
* * *
Всю ночь Крылов не спал. Какое-то нехорошее предчувствие не давало ему покоя. Он несколько раз вставал и выходил во двор покурить. Лишь когда на востоке заалел восход, он забылся в тяжелом сне. Утром Александр проснулся с сильной головной болью. Ужасно ныло простеленное снайпером плечо и не давало ему занять удобное положение в постели. Очередное внутреннее беспокойство, словно волна, накрыла его, заставляя учащенно стучать сердце.
Где-то во дворе слышались команды. Он невольно посмотрел на свои наручные часы, они показывали начало восьмого утра. Поднявшись с постели, он вышел в коридор. Заметив старшину, он окликнул его и поинтересовался, с чем связан шум во дворе.
– Приводим в порядок двор, товарищ старший лейтенант. Должен подъехать командир батальона.
Крылов тоже привел себя в порядок и направился завтракать. После завтрака к ним в подразделение приехал командир батальона. Александр увидел его машину из окна своей комнаты и сразу же направился к выходу, чтобы встретить его около дверей. Александр принял «стойку смирно» и когда тот вошел в помещение, стал громко докладывать. Он остановил его на полуслове и жестом руки приказал ему следовать за ним. Они вышли на улицу и сели на лавочку под густой старой алычой.
– У меня две новости, Саша. Одна плохая, а другая очень плохая. С которой начать?
– Мне все равно, но начните лучше с хорошей.
– Тогда начнем с хорошей. Ты представлен к ордену «Красной звезды» за помощь бригадной колонне, за находчивость и смелость, проявленную при ее проводе в Кандагар. Ты что, не рад? – спросил он Крылова, заметив, что он абсолютно спокойно выслушал эту новость.
– Почему не рад, рад. Собаке – и той приятно, когда ее гладит хозяин. Мне уже вручил генерал орден «Боевого Красного знамени».
– Ну, ты и даешь, Крылов! Это кто у нас собака, а кто хозяин? А в отношении ордена скажу одно. Он тебе вручил ее за Грачева, а здесь идет речь о колонне. Понял меня или нет?
Они оба засмеялись, привлекая к себе внимание отдыхавших в саду бойцов.
– Теперь, давай плохую новость, – обратился он к комбату.
– Вторая намного хуже, чем первая. Командир дивизии получил из Москвы конкретное указание, провести в отношении тебя служебное расследование. Это все по рапорту полковника Грачева, о котором я тебе уже говорил перед твоим рейдом. Расследование поручено особому отделу. Могу только догадываться, что тебя ждет впереди.
– Скажи, что они хотят от меня?
– Я не могу отвечать за других товарищей, но, по-моему, Грачев хочет твоей крови. Уж больно ты его обидел в этом рейде. Эти люди привыкли командовать, а ты вдруг поставил его ниже своего рядового бойца.
– Жалко, что я тогда его не расстрелял за паникерство. Расстрелял, и сейчас не было бы ко мне никаких вопросов.
– Давай, я сделаю вид, что я ничего не слышал, а ты сделай вид, что ничего подобного мне не говорил. Здесь – война, и всякое могло случиться, как с тобой, так и с ним. Но вы оба выжили, а это значит, что пришло время отвечать за этот рейд.
– За что отвечать? – возмутился Крылов. – За то, что тащил его двести километров по тылам? За то, что не убил его в бою, когда он демонстративно бросил на землю автомат и отказался стрелять в моджахедов? Забыть погибших, может, ты это хочешь сказать!
– Ты не кипятись, Крылов. Мне ничего не нужно доказывать. Я и без тебя знаю все, что там было. Ты это им объясняй, а не мне. Понял? И еще, перед тем, как что-то доказывать, подумай про себя. Все, что ты будешь говорить, все это могут использовать против тебя.
Крылов усмехнулся и посмотрел на комбата. Он положил свою тяжелую руку на его простреленное плечо и так же открыто посмотрел ему в глаза. Александр поморщился от боли. Комбат убрал руку с плеча и, опустив в землю глаза, словно был в чем-то виноват, тихо произнес:
– Я верю, Крылов, что рано или поздно правда восторжествует, если она – правда. Могу сказать только одно, тебя ждут большие испытания. Запомни: мы все за тебя и если у нас будет хоть малейшая возможность помочь тебе, мы тебе обязательно поможем. Командир полка вчера был у комдива, говорил о тебе. Тот пообещал помочь, но ты сам понимаешь, кто он и кто Грачев. Весовые категории слишком разные.
– Спасибо, – поблагодарил он его за моральную поддержку. – Буду ждать, когда меня вызовут к себе сотрудники особого отдела.
– Ну, давай, Саша. Я поехал. Удачи тебе, Крылов, – прощаясь с ним, произнес комбат. – Запомни, правда – есть правда, ее брат не спрячешь и не убьешь. Давай, бывай и запомни, слово – серебро, а молчание – золото.
Он вышел из помещения и направился к своей автомашине. Проводив его фигуру взглядом, Крылов направился в санчасть на перевязку. Навстречу ему выскочил старшина, он подбежал к нему и, вытянувшись в струнку, стал докладывать.
– Товарищ командир! Звонили из особого отдела дивизии. Интересовались, прибыли вы в расположение базы или нет?
– Чем они еще интересовались?
– Вашим здоровьем, товарищ старший лейтенант. Больше вроде бы ничем.
– Это все?
– Так точно.
– Свободен. Будут спрашивать, я – в санбате, на перевязке.
Старшина приложил руку к панаме и, развернувшись, побежал в здание базы.
* * *
– Что с вами? Вам плохо? – поинтересовалась у Александра медицинская сестра, ранее делавшая ему перевязку.
– Терпимо, – коротко ответил он. – Просто немного закружилась голова. Наверное, такое бывает?
– Зачем вы меня обманываете, товарищ старший лейтенант. Сейчас подойдет хирург, он посмотрит, что с вашей раной. Я еще при первой нашей встрече с вами говорила, что рана мне не нравится. Видите теперь сами, что стало с вашей раной, она полностью покрылась коркой гноя.
Не успела она закончить фразу, как в открытую дверь вошел мужчина средних лет. Его белый халат был забрызган кровью. Крылов моментально догадался, что этот человек и есть хирург.
– Кто это и что с ним? – спросил хирург у медсестры и посмотрел на него.
– Это – десантник. Командир разведгруппы. Они вчера вернулись с «дороги». Всех раненых мы еще вчера отправили в госпиталь, а он не захотел ехать, считает, что может перенести это ранение на ногах.
Врач улыбнулся. За время его практики он встречал десятки вот таких же молодых ребят, которые отказывались от лечения в госпитале.
– Мне не интересно, что он считает. Мне куда важней мое мнение, нужна госпитализация или нет. Ну, давай, показывай, вояка, что с тобой, – как-то обыденно произнес он, умывая руки над раковиной. – Настя! Ты опять сегодня забыла наполнить рукомойник водой. Не забывай это делать каждое утро.
– Извините, Анатолий Иванович, – тихо извинилась она. – Больше подобного не повторится.
– Вот и хорошо, голубушка, – ответил врач и направился к нему.
Он долго и тщательно рассматривал его раненое плечо, мял его своими толстыми, но жесткими пальцами. Наконец, он закончил осматривать и, взглянув на Александра, сел за стол.
– Вот что, Крылов. Если честно, то мне твое плечо не нравится. Пуля, похоже, задела кость, и сейчас у тебя там происходит воспалительный процесс. Хочешь – не хочешь, но нужна операция. Нужно вскрыть рану, обработать все там, удалить мелкие частицы кости. Просто так в амбулаторных условиях этого не сделать. С этим не шутят, так как можно потерять руку.
– А можно все это сделать без госпиталя? – поинтересовался он у врача. – Я просто не могу сейчас покинуть свое подразделение. У меня заместитель сейчас в госпитале. Пока нового не пришлют, не могу.
Хирург внимательно посмотрел на него.
– Ты понимаешь, старший лейтенант, а вдруг осложнение? Можно потерять и руку. Ты же – молодой, сам подумай, кому ты нужен без руки?
– Товарищ военврач, давайте будем рассчитывать на хороший исход. Если воспалительный процесс не остановится, то я готов поехать в госпиталь.
– Хорошо. Приходите, сегодня после обеда, а еще лучше – часов в пять. Я сам вас прооперирую, а там посмотрим, что делать с вами дальше.
– Спасибо, доктор, – поблагодарил он его, надевая куртку.
– Не шутите с раной, молодой человек, – еще раз предупредил его врач. – Задор беды не знает.
Крылов вышел из кабинета и плотно закрыл за собой входную дверь. Не знаю, почему, но весь его лоб был покрыт испариной. Он никогда не был трусом, как он считал сам, но предстоящая операция на какое-то время парализовала его волю.
«Лучше бы я попал в госпиталь и там мне сделали бы эту операцию», – подумал он, выходя из санчасти.
Александр быстро добрался до базы и, выйдя из машины, сразу же направился в сторону барака, в котором жили десантники.
– Товарищ командир! – обратился к нему дневальный. – Вас ожидает в вашем кабинете капитан из особого отдела дивизии.
«Началось в деревне утро – подумал Крылов. – Как всегда – вовремя».
Он резко повернулся и направился в свою комнату. Приоткрыв немного дверь, Александр увидел, как сидящий за его столом капитан копается в бумагах. Он был так увлечен этим делом, что не заметил, как он вошел к себе в комнату и остановился у дверей.
– Что-то крамольное нашли, товарищ капитан? – задал Александр ему вопрос. – Вам не кажется, что это неприлично – копаться в чужих вещах? Да, о чем я говорю? Вы же – сотрудник КГБ, а это значит, что вам все можно.
От неожиданности особист вздрогнул и с каким-то испугом посмотрел на него.
– А, Крылов! А я вот уже давно жду вас. Хотел с вами встретиться, поговорить на интересующую меня тему. А в отношении, как вы выразились, крамольного – все возможно. Сейчас не нашел, может, позже найду. Как говорил товарищ Сталин, был бы человек, а статью для него мы найдем.
Теперь уже он невольно усмехнулся этому изречению бывшего «вождя всех народов».
– Напрасно иронизируете, Крылов. Я на вашем месте не стал улыбаться. Вам, наверное, уже доложили, кто я?
– Да, мне дневальный доложил о вашем приходе. Однако вы еще ничего мне не предъявили, а уже стараетесь нагнать на меня тучу страха. Я – боевой офицер, не раз смотрел в глаза смерти, и все ваши попытки меня напугать обречены на провал. Если вы хотите со мной говорить нормально, то поменяйте свой тон, товарищ капитан.
– Зря вы так со мной, Крылов, зря. Дерзите вот, не думая о возможных последствиях вашего поступка. Меня обижать не надо, я не люблю этого. Я таких ребят, как ты, ломал через колено и ломал их десятками. Ты понял меня, Крылов, или нет? А сейчас сядь на стул и приготовься отвечать на мои вопросы.
Крылов сел на табурет и посмотрел на капитана, который встал из-за стола и направился к нему. Неожиданно, капитан схватился своей рукой за его раненое плечо и рывком повернул его в свою сторону. От резкой боли Александр охнул. Голова закружилась и он упал с табурета.
– Что? Не нравится, Крылов? – прошипел капитан, наклонившись над ним. – Это – только цветочки, ягодки будут потом. Ты еще поскулишь у меня, как собака, и будешь языком лизать мои сапоги.
Крылов попытался самостоятельно подняться с пола, но капитан уперся своим сапогом в его грудь и пресек эту попытку. Здоровой рукой Александр столкнул его ногу, но он снова уперся ею, теперь уже – в место ранения. От резкой боли у Крылова закружилась голова, и он потерял сознание.
* * *
Очнулся Крылов от резкого запаха нашатыря, который бил ему в нос. Он замотал головой и открыл глаза. Перед ним стоял капитан из особого отдела и с легкой усмешкой смотрел на него.
– Очнулся, герой? – с явной иронией спросил он. – Испугался, в штаны наложил? Все вы такие, сначала гордые, а затем становитесь тряпками, хоть ноги о вас вытирай.
– Капитан, я ранен и сейчас меня ждет хирург, чтобы сделать мне операцию. Давайте поговорим в другое удобное для вас время.
– Хорошо! – бодро ответил он Крылову. – В другое время, так в другое время. А сейчас поехали со мной. Я хочу сам посмотреть на твое ранение, а заодно и переговорить с хирургом. На госпиталь можешь не рассчитывать. Отлежаться я тебе, Крылов, в госпитале не дам. Сам, наверное, знаешь, у нас процессуальные сроки рассмотрения подобных обращений.
– Какие сроки, товарищ капитан? Я что-то вас не понял? – тихо спросил его Александр. – Я не понимаю, о чем вы говорите? Я не против вашего разговора с доктором. А в госпиталь я не собирался и не собираюсь.
– Это хорошо. Значит, рана у тебя, Крылов, не требует серьезного медицинского вмешательства. Я так и думал. Наверное, слегка поцарапало. Сейчас зеленкой помажут, и все.
Они сели в ожидавший капитана «УАЗ» и поехали в санчасть. Машина остановилась недалеко от санчасти и они, выйдя из машины вместе с капитаном, направились в помещение санчасти.
– Крылов! Ну, сколько Вас можно ждать! Я уже решил, что вы испугались операции, и распорядился о том, чтобы вас завтра отправить в госпиталь.
– Вы бы не торопились с этим решением – с усмешкой ответил ему капитан. – Как говорят в народе, поспешишь, людей насмешишь. Эти вопросы вы будете решать со мной, а не с Крыловым.
– Кто это? – спросил Александра хирург. – Что ему здесь нужно?
– Я из особого отдела дивизии, капитан Овечкин. Мне нужно с вами поговорить доктор, прежде, чем вы приступите к операции.
– В чем дело, капитан? Мне не о чем с вами разговаривать.
– Не спешите с выводами. Здесь я решаю, будете вы разговаривать со мной или только я с вами. Крылов, выйди из кабинета. Что не понял? – произнес он грозно и посмотрел в его сторону.
Он вышел из кабинета и плотно закрыл за собой дверь. Присев на лавочку, Александр стал ждать, когда капитан закончит свой разговор с хирургом. Минут через тридцать из кабинета хирурга вышел капитан Овечкин. Взглянув на него, он молча сплюнул себе под ноги и направился к ожидавшей его автомашине.
– Заходите, Крылов! – позвал его военврач и он, поднявшись с лавки, направился к нему в кабинет.
– Потерпи, Крылов, буду резать без анестезии. Сейчас будет очень больно. Спирт пьешь?
Он кивнул ему головой. Врач налил Александру грамм сто пятьдесят спирта и протянул стакан с жидкостью.
– Извини, закусить нечем. Вот, возьми, – сказал хирург и протянул ему стакан с холодной водой.
Александр опрокинул в себя спирт и сразу же запил его водой. Через минуты две он почувствовал, что начинает слегка пьянеть. Перед глазами медленно поплыл кабинет, а фигура доктора стала какой-то расплывчатой, воздушной и невесомой.
– Посиди немного. Сейчас он подействует.
– По-моему, я уже поплыл.
– Давай, подождем еще минут пять, – предложил ему доктор. – Так будет надежней.
Он сделал ему два обезболивающих укола и приступил к операции. Ассистировала ему Анастасия. Ни выпитый спирт, ни уколы не смогли полностью подавить в нем боль. Он тихо охал, ругался матом и все время пытался схватить оперирующего его врача за руку. Наконец алкоголь и обезболивающие уколы сделали свое дело. Перед его глазами все закрутилось, и он с невероятной скоростью полетел куда-то, теряя связь с реальностью. В какой-то момент ему показалось, что он разговаривает то с матерью, то с Ольгой, то с комбатом. Очнулся он часа через три, не понимая, где он находится.
– Вот и очнулся, – тихо произнес врач. – Давай, Крылов, отдыхай до утра. Утром я тебя осмотрю и – свободен. Кстати, этот капитан Овечкин тоже просил меня не задерживать тебя здесь более суток.
– Спасибо, доктор. Мне тоже не хочется здесь залеживаться.
– Давай, поправляйся, Крылов. Извини, нужно идти, там тоже раненые люди.
Он закрыл глаза и снова провалился в темноту. Ему снился какой-то хороший сон. Он все время хотел его запомнить, но, проснувшись утром, он так и не мог его вспомнить.
* * *
Утром Крылова разбудил хирург. Он открыл глаза и никак не мог понять, где он находится. Все что раньше было с ним, показалось ему просто сном.
– Ну что, Крылов? Как ваши дела? Как самочувствие? Давайте, я осмотрю вашу рану, и можете ехать к себе в подразделение.
Он поднялся с кушетки и направился вслед за врачом в кабинет. Хирург размотал бинт и стал осматривать его рану.
– Ну, вроде бы все хорошо. Краснота и отек прошли. Сейчас вам перевязку и можете ехать к себе. Завтра в течение дня приедешь на перевязку.
– Спасибо, доктор. Если ничего сверхъестественного не произойдет, обязательно приеду.
Александр вышел из кабинета и направился к ожидавшей его машине.
– Как здоровье, товарищ командир? – поинтересовался у него старшина, когда он вошел на территорию базы. – Вчера этот капитан из особого отдела опрашивал всех наших бойцов.
– Ну и что они?
– Не знаю. Все происходило за закрытыми дверями. Он все интересовался у них, как вы выходили из тылов моджахедов, как встретились с Сергеевым, и так далее.
«Странно. Зачем все это ему? Из тех, с кем он выходил, в подразделении остался всего один человек – Ибрагимов, а все остальные в госпиталях», – подумал он.
Приняв у него рапорт, Крылов сразу же направился в свою комнату. Ему хватило лишь одного взгляда, чтобы понять, что в его отсутствие происходил обыск. Он стал укладывать все вещи на прежние места, а заодно внимательно осматривать комнату. Что-то ему подсказывало, что все это было не просто так, и по всей вероятности, капитан мог что-то случайно забыть здесь
Александр медленно перемещался по комнате, заглядывая в каждую щель. Вскоре его любопытство было полностью удовлетворено. В дальнем углу шкафа он наткнулся на небольшой узелок. Вытащив его из шкафа, Крылов осторожно положил узелок на стол и стал его развязывать. В узелке лежало несколько серебряных ювелирных изделий и четыреста долларов США.
«Надо же, – мысленно произнес он, рассматривая дорогие изделия. – Похоже, капитан помимо всего этого, хочет меня обвинить еще в мародерстве. Неплохо придумал».
Достав из патронного ящика, пустую банку из-под тушенки, он переложил в нее содержимое узелка, а в узелок положил несколько небольших камней, которые подобрал во дворе базы. Уложив узелок на место, он снова продолжил свой поиск. Под кроватью, в ящике из-под автоматов, в котором он хранил все свое армейское имущество, Александр обнаружил два старинных афганских кремниевых пистолета, инкрустированных серебром и какими-то полудрагоценными камнями.
«Ну, это – уже перебор, товарищ начальник, – подумал Крылов. – Вы, похоже, считаете меня полным идиотом. Неужели, если бы я имел подобное антикварное оружие, то я бы его хранил в своем ящике».
Ему стало даже обидно за себя. Спрятав все найденные ценности за бараком, он вернулся обратно в комнату и лег на койку. Он мысленно представил, что его ожидало, если все эти вещи были бы обнаружены этим капитаном Овечкиным во время обыска. От всего этого его стало колотить, так как он не был на сто процентов уверен в том, что нашел все его закладки.
Крылов встал с койки и крикнул старшину. Когда тот вошел, он попросил его принести ему спирта и закуску. Минут через десять старшина вернулся и поставил на стол котелок с разогретой тушенкой и полную алюминиевую кружку со спиртом.
Когда он вышел из комнаты, Александр разбавил спирт водой. Когда жидкость немного остыла, он сделал несколько глотков водки и стал закусывать ее мясом. Все его мысли в этот момент крутились вокруг этого капитана Овечкина.
«Если он подбросил мне все эти предметы, значит, хочет повязать меня на мародерстве. Для него сейчас самое главное – арестовать меня и ему не столь важно, как он это сделает – размышлял он. – Видно, одного рапорта Грачева ему явно не хватает для моего ареста. Ему еще нужно чем-то меня припереть, а для этого подойдет статья и по мародерству. Раз ходил по тылам, то мог и награбить что-то».
Скрывать нечего. Отдельные его бойцы иногда пытались «прибарахлиться». Снимали с убитых моджахедов часы, подбирали кассетные магнитофоны. Он, как командир, старался пресекать подобные факты, однако проследить за всеми своими бойцами он конечно не мог. Сам он никогда и ничего не брал, тем более – с убитых мятежников. Это была плохая примета, он ее хорошо усвоил еще из рассказов своего отца, бывшего солдата Великой Отечественной войны.
Он поднял кружку и снова сделал один большой глоток водки. Поставив кружку на стол, он потянулся за куском мяса. В этот момент дверь его комнаты открылась, и в дверях показался капитан Овечкин.
«Стоит только о черте подумать, как тот тут же! – подумал он, рассматривая разморенное жарой лицо сотрудника Особого отдела.
– Пить будешь, капитан? Давай, садись.
– А ты все пьешь, Крылов? – спросил он его, поднося к носу кружку с водкой.
– А почему бы не выпить? Я пью не ради пьянки, а ради здоровья. Хотите, угощу, – тихо ответил Александр ему. – Правда, с такими людьми, как вы, я не пью.
Наверное, он сказал лишнее. Лицо капитана моментально стало красным от гнева.
– Что, брезгуешь?
– Угадали. От вас плохо пахнет, капитан.
Капитан схватил кружку и швырнул ее в сторону. Крылов промолчал и стал закусывать выпитую водку мясом.
– Ты знаешь, Крылов, я обязан осмотреть твою комнату. Ты не переживай, так положено. В своем рапорте полковник Грачев отмечает, что вы со своими бойцами, разгуливая по тылам противника, занимались мародерством. Вот мы сейчас и посмотрим, что ты хранишь у себя в комнате. А вдруг нам повезет, и мы что-нибудь найдем у тебя.
– Валяй, капитан, я не возражаю. Я думаю, что для проведения этих следственных действий моего согласия не требуется?
– Ты угадал, Крылов. Вот ознакомься, это постановление военного прокурора, где он санкционирует мои действия. Сейчас я приглашу понятых, и мы начнем обыск.
– Ну, раз сам военный прокурор санкционирует, то я молчу. Валяй, капитан. Ищи, может, найдешь то, что тебя так интересует.
Пригласив в качестве понятых старшину и кого-то из десантников, капитан приступил к обыску.
* * *
Крылов сидел за столом и внимательно наблюдал, как капитан Овечкин медленно переходил от одного угла его комнаты к другому, делая вид, что тщательно осматривает все его вещи. Наконец он остановился перед шкафом.
– Крылов! Скажите, что у вас в шкафу? Кстати, я вам добровольно предлагаю сдать все запрещенные законом вещи. К таким вещам относятся предметы антиквариата, наркотики, оружие…
– Извините, что я вас немного огорчаю, но ничего из перечисленных вами предметов, не храню.
– Тогда я посмотрю, с вашего разрешения, надеюсь, вы не будете возражать, Крылов?
– У вас же на руках постановление на обыск. Почему вы спрашиваете моего разрешения на это? Откройте и посмотрите – ответил ему Александр. – Я давно не пользуюсь этой вещью и не знаю, что сейчас может там находиться. Раньше там висела моя старая парадная армейская форма, которую я недавно выкинул.
Овечкин улыбнулся и осторожно приоткрыл створку шкафа. Овечкин уставился на Крылова, надеясь ошеломить его своей находкой. Неожиданно глаза капитана загорелись каким-то не добрым для Александра огнем. Его рука, словно змея, исчезла за створкой шкафа. Он, улыбаясь, достал из шкафа небольшой узелок и демонстративно поднял его в воздух. Лицо его сияло, а глаза…
– Понятые! Посмотрите, что я нашел в шкафу вашего командира! Вы видите этот узелок? Что это? – тихо спросил он Крылова.
Его глаза сверкали таинственным и радостным огнем. Александр пожал плечами, делая вид, что не знаком с содержимым этого узелка. Капитан осторожно положил его на стол и, обращаясь к понятым, попросил их подойти поближе к столу.
– Я еще раз вас спрашиваю, Крылов, что находится в этом узелке?
– Я не знаю, товарищ капитан. Это – не мой узелок, и откуда он появился в моем шкафу, я не знаю.
– Может, это не ваш шкаф, Крылов и это не ваша комната? И вещи, находящиеся в нем, не ваши?
Александр снова пожал плечами.
– Я же вам уже говорил, что три дня назад вернулся из рейда. Кто пользовался моим шкафом, я не знаю. Могу лишь сказать, что это не мой узелок и поэтому я не знаю, что в нем находится.
Овечкин осторожно развязал узел. Крылов внимательно наблюдал за его лицом. Сначала глаза у капитана медленно превратились в чайные блюдца, а затем полезли на лоб. Нижняя челюсть упала и из уголков его удивленного рта показалась тонкая струйка слюны. Он перебирал руками камни, не понимая, как они могли оказаться в этом узелке. Оттолкнув Александра, он стрелой метнулся к его койке. Он выдвинул зеленый армейский ящик и стал из него выбрасывать его вещи прямо на пол.
– Вы что ищете, капитан? – поинтересовался Крылов у него. – Вы, почему выбрасываете мои вещи на пол?
Его слова заставили его остановиться. Он поднялся с колен и внимательно посмотрел на него. Он начал грозить Александру пальцем, махая им перед его носом.
– С огнем играешь, Крылов! – прошипел он. – Смотри, не сгори.
– Я что-то вас не понимаю, товарищ капитан. С каким огнем? Не нужно мне угрожать, мне – боевому офицеру! – заорал Крылов на него. – Чего стоишь, вали отсюда, пока я тебя, тыловую крысу, не завалил прямо здесь в своей комнате.
Хмель ударил Александру в голову. Он попытался достать из кобуры пистолет, но старшина повалил его на койку и прижал к ней всем своим огромным телом.
– Не дури, командир! Обуха плетью не перешибешь.
– Все, все! Отпусти меня, я погорячился.
Он отпустил его из своих могучих объятий. Крылов встал с койки и, поправив на себе куртку, посмотрел на Овечкина, который сидел на табурете и отрешенно смотрел куда-то в угол. Еще вчера он был уверен в своей оперативной комбинации и для ее использования взял вещественные доказательства по другому уголовному делу. Теперь он хорошо понимал, что его ожидает, если он не вернет эти ценности обратно.
– Дайте воды, – обратился он к старшине. – Что-то пересохло в горле.
Тот быстро исчез за дверью. Через мгновение он вошел в комнату с алюминиевой кружкой в руках. Овечкин жадно выпил и посмотрел на Александра.
– Не радуйся, Крылов. Ты еще не раз пожалеешь об этом дне. Как говорят люди, хорошо смеется тот, кто смеется последним.
Он схватил свою фуражку, которая лежала на краю стола, и вышел из комнаты.
Отпустив старшину и десантника, Крылов лег на койку и заснул сном младенца. Его радовало лишь одно, что он выиграл пусть и маленькую, но опасную для себя стычку с капитаном Овечкиным.
Вечером ему позвонил офицер из штаба дивизии и приказал прибыть к генералу утром.
* * *
Машина, в которой ехал капитан Овечкин, несколько раз чихнула, словно простуженный человек, и остановилась посреди улицы. К машине моментально бросилась стайка игравших в пыли детей и, хватая его грязными руками за рукава шерстяной гимнастерки, стала выпрашивать у него конфеты и другие лакомства.
– Нет у меня ничего! Пошли вон! – кричал он им, отбиваясь от множества грязных рук. – Совсем обнаглели!
Он взглянул на водителя, который поднял капот и что-то крутил в двигателе.
– Игнатенко! Что у тебя? – закричал он ему, стараясь перекричать уличных мальчишек.
– Сейчас, товарищ капитан. Еще минутку – и поедем.
Овечкин сунул руку в карман и, вытащив из него какие-то мелкие монеты, кинул их в уличную пыль. Мальчишки, словно стая серых воробьев, с криком бросилась их поднимать. Они толкали друг друга, дрались между собой за право обладать этой мелкой монетой.
– Смотри, дерутся, словно петухи, – указал он рукой водителю. – Ну, что, все в порядке?
Водитель опустил капот и, вытерев руки какой-то грязной ветошью, сел в кабину. Двигатель взревел, словно зверь, и машина медленно покатила по узкой улице. Шофер сразу догадался, что капитан был зол, взглянув на его сосредоточенное лицо. Он был прав. Овечкин все еще не отошел от своей стычки с Крыловым. Ему никак не хотелось верить, что этот молодой десантник так запросто переиграл его не только тактически, но и морально.
Три дня назад Овечкину повезло. Он впервые за последние три месяца поймал с поличным двух водителей, которые на рынке за какие-то два кремниевых пистолета и несколько серебряных безделушек отдали местному торговцу два ящика с автоматными патронами. Он арестовал их и доставил к себе в отдел. Бойцы быстро раскололись и рассказали ему о своем бизнесе. Он быстро оформил все необходимые документы, вынес постановление о возбуждении уголовного дела, изъял у них все эти пистолеты и серебряные безделушки в виде вещественных доказательств их вины и быстро доложил своему начальнику майору Жданову.
Выслушав его доклад, начальник похвалил капитана за оперативность и попросил его не затягивать с этим делом. Сейчас, когда эти вещественные доказательства по этому уголовному делу исчезли благодаря Крылову, он просто не знал, что ему делать дальше. Используя эти побрякушки в оперативных целях, он хотел придать своему новому делу более весомый характер. Все по его расчету было предельно просто. Крылов, заслуженный разведчик, орденоносец, оказался совсем не тем человеком, за которого он так долго себя выдавал. Помимо того, что он совершил серьезный дисциплинарный поступок, он оказался еще и мародером. Кто знал, что он, блуждая там по тылам моджахедов, еще обирает их трупы. Ему уже виделись майорские звезды на погонах, и вдруг эта хитро задуманная и просчитанная им комбинация сломалась до того, как он начал ее раскручивать.
Мало того, что у него ничего не получилось с Крыловым, ему сейчас срочно нужно было принимать какое-то процессуальное решение и в отношении этих двух арестованных им солдат, так как суд едва ли будет рассматривать это уголовное дело в отсутствие вещественных доказательств.
От накатившей злости он заскрипел зубами и посмотрел на простодушное лицо своего водителя.
«Сидит, сволочь, делает вид, что ничего не случилось. А сам, наверняка, еле сдерживается от смеха и радости, что у меня ничего не получилось с Крыловым, – подумал он. – Ничего, мы найдем на всех управу – и на него, и на тебя».
Машина снова остановилась. До расположения особого отдела было не так далеко, однако Овечкин не решился в одиночку передвигаться по городу. Он не боялся смерти, он боялся угодить в плен, где шансов на то, чтобы выжить, практически не было.
– Все, ты мне надоел со своей машиной! – громко произнес он. – Завтра возвращаешься в свою роту. Передашь, пусть ротный пришлет мне нового водителя.
– Товарищ капитан! Сейчас поедем дальше, я только подтяну ремень и все.
