Александр Леонидович Аввакумов
Шурави, или Моя война
Минут через сорок к воротам подъехала машина и бойцы стали прощаться с уезжающими в Союз товарищами. К Виктору снова подошел Валерка Сергеев и, обняв за плечи, пожелал ему вернуться домой живым. Взревев двигателем, «Урал» тронулся с места и вскоре скрылся из поля зрения. Проводив их, они вернулись обратно за ворота базы.
Зайдя во двор, Абрамов невольно почувствовал, как спазм стал сдавливать горло. Ему ужасно захотелось, как в детстве, заплакать и уткнуться в колени своей матери. Виктору стоило больших усилий, чтобы сдержаться от охватившего его желания. Он ушел в дальний конец двора, чтобы прийти в себя и побыть немного одному. Расставаться с друзьями всегда тяжело и грустно, а расставаться с боевыми товарищами – сложно вдвойне.
Абрамов прислонился спиной к старой айве и закрыл глаза. Перед его глазами поплыла все та же картина: на грязной дороге, простреливаемой из крупнокалиберного пулемета, лежит его убитый товарищ, который мог уехать в Союз, где наверняка кто-то его ждал – мать, жена, дети. Говорят, что Бог забирает самых лучших, может, и так, но он несправедлив в своем отборе – лучшие должны оставаться на земле, чтобы радовать своим присутствием других, чтобы люди тянулись к ним, очищая свои души от скверны.
– Чего грустишь? – услышал Виктор знакомый голос Марченко.
Он вскочил и приготовился по уставу ответить, но тот положил ему на плечо руку и остановил его неуместный доклад.
– Не суетись, Абрамов.
Марченко сел рядом под айву и тоже уперся в нее спиной.
– Я в последнее время часто думаю, Абрамов, что будет, когда нас не станет? Вот эта айва будет так же зеленеть, и плодоносить, будет светить солнце, радуя людей своими восходами и закатами. Ты знаешь, может, я – эгоист, но я ничего не хочу оставлять после себя, ни солнца, ни айвы. Пусть все погибнет вместе со мной. Представляешь? Раз – и ничего нет.
– Так не бывает, командир. Бог создал человека, чтобы тот передавал эту красоту тому, кто придет вместо него, а иначе, зачем нужно было создавать мир. Если бы каждый уносил за собой все, то давно бы уже была пустота. Бог – творец, а созданный им человек – обычный разрушитель.
– Интересный ты человек, Абрамов. Чем больше я тебя узнаю, тем большим уважением проникаюсь. Больше бы таких людей, как ты, может, и не было бы войны.
Виктор засмеялся над его словами.
– Командир, не смеши меня. Если бы мир был таким, как ты говоришь, что бы ты делал без войны?
– Как что? Полетел бы в космос, стал бы осваивать новые планеты или еще что-то такое.
– Вот и я об этом. Мир, я думаю, просто не может находиться в равновесии, иначе произойдет самый обыкновенный застой. Вот смотри, и в природе нет баланса: снизится количество птиц, автоматически вырастет количество разных паразитов, которые начнут пожирать зелень. И так во всем.
– Ты хочешь сказать, что война была специально создана Богом?
– Трудно сказать, но ничего в природе случайного нет. Война – это обратная сторона мира.
Абрамов не успел развить свою мысль дальше, так как в это время Марченко окликнул дежурный, и он, легко вскочив на ноги, направился к воротам. Виктор загасил сигарету и пошел за ним.
***
Утро выдалось ветреное. С гор тянуло холодом. Абрамов не любил это время года, когда погода столь изменчива, что не знаешь, как одеваться. Рано утром отряд подняли по тревоге. Марченко привычно прошелся вдоль строя и остановился напротив Виктора.
– Ну что, бойцы! Есть возможность отличиться, – то ли шутя, то ли всерьез, произнес командир. – Сопровождаем колонну афганских войск, которые охраняют местное руководство. Имеются сведения, что в районе появилась большая группа моджахедов. Наша главная задача обнаружить эту группу, установить ее численность, вооружение и по возможности – ее задачи. Идем тремя группами: головную группу веду я, вторую – Абрамов, замыкает колонну – Орлов. Тридцать минут на сборы! Разойдись!
Через полчаса подошли три БТРа и бойцы стали рассаживаться на броне. Забросив старый матрас наверх бронированной машины, Абрамов быстро взобрался и удобно устроился рядом с башней. Виктор постучал по башне, давая понять водителю, что готовы к движению. Машины вытянулись в колонну и тронулись, грозно ревя мощными двигателями. При выезде из города к ним присоединились машины афганской армии. Между БТРами разместился армейский УАЗ, в котором ехали представители местной власти и народной милиции. Остальные машины выстроились позади БТР Орлова.
Это был первый выход их отряда на задание. Идущий первым БТР Марченко неожиданно остановился. С машины спрыгнул командир и ловко забрался на БТР Абрамова.
– Подвинься, – произнес командир и сел рядом с Виктором.
Он достал сигареты и протянул их Абрамову.
– Командир! Скажите, афганцы скоро отстанут? Уж больно много их, около роты, не меньше.
– Нет, у них другая задача, – ответил он. – Ты, Абрамов, лучше смотри за дорогой и меньше болтай.
– Понял, товарищ командир, – произнес Виктор, положив руки на автомат.
Машины проезжали мимо каких-то непонятных строений. Темные оконные проемы, крыши покрытые соломой, высокие дувалы из серой глины. Там за этими стенами мог укрываться враг, который в любой момент мог открыть по ним огонь. Из-за гор стало подниматься багровое солнце. Природа словно ожила. Виктор смотрел на эту красоту и не верил, что где-то рядом идет война. Кругом стояла первозданная тишина, разрываемая лишь моторами их бронированных машин.
Наконец, колонна нагнала первого афганца, который, не торопясь, брел вдоль дороги. Мужчина был одет в старый грязный халат неопределенного цвета, подпоясанный выгоревшим на солнце поясом, на голове – чалма. Впереди него, понуро опустив голову, шел старый худой ишак. Дехканин приветливо махнул им рукой и что-то крикнул на своем языке. Шум моторов не дал Абрамову разобраться, что он кричал, однако Павлов тоже помахал ему рукой в знак приветствия.
– О чем он кричал? – спросил Павлова Виктор.
– А черт его знает. Главное, что не стреляет.
– А может он – разведчик? Вот так идет по дороге, а сам считает машины.
– А может и разведчик, кто его знает….
В голубоватой дымке, справа от дороги, показался кищлак.
– Всем приготовиться! – отдал команду Абрамов и посмотрел на Марченко, который дремал, положив голову на плечо Виктора.
***
Вот и первый кишлак. Это большое торговое поселение. Мечеть разбита в куски, террасы глинобитных и саманных домов перепаханы снарядами и танковыми гусеницами афганских танков. Как тут могли выжить люди – понять трудно, прятались, вероятно, в ближайшем лесу. Теперь воронки от тяжелых гаубичных снарядов, накрытые соломой или ветками, норы, вырытые в горном склоне, несколько саманных сакль, чудом уцелевшие при артобстреле, были их жильем. Чем они жили, сказать трудно. Что ели? Где пасли своих тощих коз и ишаков?
Улицы пусты, лишь кучка мальчишек бежала за их машинами, выпрашивая на ходу еду. Однако, заметив следовавших за нами в машинах солдат правительственных войск, они с криками разбежались в разные стороны. Кишлак словно вымер. Отряд сделал короткую остановку. Оставив в кишлаке УАЗ с местным начальством и машины с солдатами правительственных войск, отряд двинулся дальше.
По-прежнему никого, кроме мальчишек, одни из которых что-то кричали и махали нам руками, другие же наоборот грозили кулаками, а иногда ребром ладони проводили по своему горлу.
– Павлов? Ты видел, что они показывали? – спроси его Абрамов. – За что это они нас так, ведь мы им пока ничего не сделали?
– Не слепой, – коротко ответил он, – вот и пытаюсь разобраться, кого мы здесь защищаем, их или себя. Ты знаешь, Виктор, нам говорят об интернациональном долге, но перед кем? Перед этими дехканами или перед правительством?
– Зачем же ты сюда поехал, Павлов? Мог бы отказаться, и все было бы нормально, сейчас был бы дома.
– Просто хотел проверить себя. Для меня это очень важно, Виктор.
Они замолчали и стали рассматривать дорогу, которой, как им тогда показалось, была без конца и начала. Солнце стало припекать, и броня потихоньку стала раскаливаться.
«Сейчас бы окунуться в Волгу», – почему-то подумал Виктор, вспоминая Казань, которая была сейчас так далека от него.
– Сейчас бы искупаться, – произнес Павлов и посмотрел на Абрамова, который достав носовой платок, вытирал им вспотевший лоб.
– Смешно, но я думаю о том же, – улыбаясь, ответил Виктор. – Ты хоть раз видел Волгу? То-то и оно.
– Вот вернемся отсюда, непременно приеду к тебе в гости. Хочу посмотреть на мать рек русских.
Жара становилась все сильнее и сильнее. Серое облако пыли, которое словно шлейф тянулось за первой бронированной машиной, стало накрывать их с головой. Дышать становилось все трудней и трудней.
– Павлов! Передай водителю, пусть немного отстанет! Что он уткнулся ему в зад!
Тот постучал прикладом автомата по башне.
– Ты что, хочешь задушить нас! – выкрикнул он, когда из башни появилась грязное лицо водителя.
Тот, молча, кивнул головой, давая им понять, что он их услышал. БТР сбросил скорость и тем самым облегчил участь десанта.
– Скажи, Абрамов, тебе не жалко гражданскую жизнь? – спросил Виктора Павлов. – Мне если честно нет, а тебе?
– Я не думал об этом. Мы с тобой не кадровые офицеры, а лишь «партизаны». Так что рано или поздно все встанет на свои места.
– Смотри, впереди снова кишлак, – произнес Павлов.
– Всем приготовиться! – громко скомандовал Абрамов и снял автомат с предохранителя.
***
Второй кишлак тоже оказался абсолютно пустым. По улицам бродили куры, но жителей в нем не оказалось.
– Командир! А, где жители? – спросил Абрамов Марченко. – Смотри, они так быстро бежали, что оставили не потушенным очаг. Откуда они узнали о нас?
– У них, Абрамов, тоже существует разведка. Поступил сигнал и они ушли в горы.
Рассыпавшись в цепь, они зачистили кишлак.
– Какая будет команда, командир? – поинтересовался у Марченко Орлов.
Командир достал карту и, развернув ее, начал рассматривать.
– Двигаемся вот по этой дороге. Конечный пункт кишлак Даланг. Погнали, ребята.
Все быстро заняли свои места и БТР, урча моторами, медленно двинулись вперед. Выехав из кишлака, машины увеличили скорость. Вдруг идущий впереди их БТР Марченко, начал чихать, а затем, выпустив густую струю черного едкого дыма, остановился. Виктор спрыгнул с бронетранспортера и бегом помчался к командиру. Марченко стоял около заглохшей машины и распекал матом водителя.
– Почему не подготовил машину к «дороге»? – кричал он. – Под суд захотел?
– Я все поправлю, – шептал он, бросая испуганный взгляд на Марченко. – Я сейчас, сейчас.
Чумазый водитель хотел еще что-то сказать, однако не решился, заметив злобные огоньки в глазах командира. Он виновато моргал длинными, склеившимися от пота ресницами, и молчал.
– Абрамов! – приказал Марченко. – Оставь здесь четверых своих бойцов. Пусть помогут водителю с ремонтом, а затем догоняют нас.
Виктор развернулся и побежал к своей машине выполнять приказ. Четыре бойца спрыгнули с брони и, не торопясь, направились к сломанному БТРу. Остальные стали перегружать боеприпасы, продукты и воду на две оставшиеся машины.
– Вот что, мужики. Как только отремонтируетесь, идите вслед за нами. Мы вас будем ждать вот в этой точке через три часа. В бой не вступать, все время быть на связи. Задача ясна?
Судя по их лицам, они все поняли.
– По машинам! – закричал Марченко и через минуту они двинулись дальше.
БТР, выбросив из своего нутра облако черного дыма, направились дальше.
– Виктор, а почему он выбрал наших ребят? – поинтересовался у него Павлов.
– Я не обсуждаю приказы командира. Он лучше знает ребят, чем я и ты.
По дороге им попались еще два кишлака, ни в одном из них ни моджахедов, ни жителей, они не обнаружили. Практически невозможно отличить моджахеда от простого крестьянина. Многие из них утром пашут поля, выгуливают скот, а вечером достают из тайника автомат или винтовку и вливаются в боевой отряд повстанцев, который обстреливает проходящие мимо них советские колонны, а затем снова возвращаются в кишлак, чтобы скоротать остаток ночи в объятьях жены.
Стоя в пустом кишлаке Даланг, отряд поджидал отставших товарищей. Время, отпущенное Марченко на ремонт машины истекло, но БТР до сих пор не догнал их. Что с ними, никто из них не знал – эфир был пуст. Лицо Марченко посерело. Даже невооруженным глазом было видно, что он сильно волнуется за ребят.
– Может что-то там произошло? – тихо произнес Орлов. – Но почему молчит рация?
Абрамов посмотрел на Марченко, стараясь угадать, о чем он думает.
– Командир, разреши вернуться, ведь там мои люди? – обратился Виктор к Марченко.
– Подождем еще минут десять, может быть, ответят.
– Хорошо, – ответил Виктор и стал забираться на БТР.
Марченко молчал, поглядывая на свои наручные часы. Наконец, он не выдержал.
– По машинам! – громко крикнул он.
Все вскочили на броню и на предельной скорости двинулись в обратную сторону.
Абрамов приложил к глазам бинокль, стараясь разглядеть, что там впереди.
–Ну что, там? – поинтересовался у него Марченко. – Что видно?
– Пока ничего, товарищ командир – все чисто.
Бойцы молчали, думали о чем-то своем, но мысли каждого все равно крутились вокруг судеб, оставленных товарищей. Виктор снова приложил к глазам бинокль. Пока радовало, что не видно было черного дыма горящей машины. Наконец сквозь шум и треск в эфире, они услышали голос водителя оставленной ими бронированной машины.
– Восьмой, восьмой, я седьмой, как слышишь?
Обрадованный Марченко схватил наушники и громко закричал в мегафон.
– Седьмой, седьмой, я восьмой, почему молчал? Где ты?
– Я там, где вы меня оставили. Только что устранили поломку, куда двигаться?
– Стой, где стоишь. Сейчас мы подойдем.
Машины, увеличив скорость, понеслись вперед.
– Командир! – обратился Виктор к Марченко. – Прикажи сбросить скорость. Неужели сам не видишь, что невозможно удержаться верхом на прыгающей броне, так можно и без боя людей потерять.
По приказу Марченко машины замедлили ход и все облегченно вздохнули. Военнослужащие Советской армии предпочитали передвигаться верхом на броне БТР и БМП. В начале февраля 1980 года моджахеды получили значительную военную помощь из Пакистана и Ирана и стали вести минную войну против механизированных русских колонн. Статистика подрывов наглядно свидетельствовала, что при взрыве мины у БТР отлетали в сторону колеса, и это давало экипажу машины и солдатам, находившимся внутри машины, хоть какие-то шансы выжить. При подрыве же боевой машины пехоты шансов у экипажа почти не было. БМП солдаты окрестили не иначе как – братская могила пехоты. Поэтому при малейшей возможности десант занимал верхнюю броню и старался не лезть внутрь машины.
Через десять километров они увидели машину и куривших около нее четырех бойцов. Марченко соскочил с брони и бегом устремился к водителю БТР. Он, молча, сунул ему под нос свой костлявый многообещающий кулак.
– Ты понял, что я с тобой сделаю в следующий раз, – произнес он, грозно сверкая белками глаз.
– Понял. Обещаю, что больше подобного не повторится.
– Посмотрим…
Все неприятные моменты, как считали они, остались где-то позади. Марченко с кем-то переговорил по рации и махнул рукой в сторону базы. Все радостно восприняли эту новость и бросились «седлать» бронированные машины.
***
Вот и первый кишлак, где они оставили солдат правительственных войск и местное политическое руководство. Кишлак по-прежнему пуст. В этот раз БТР Абрамова вошел в кишлак первым. О том, что рано утром здесь были солдаты правительственных войск, ничего не говорило. Ветер гнал пыль по узкой улице, низкие убогие жилища и ни души.
– Всем спешиться!
Бойцы с явной неохотой спускались на землю и по команде Абрамова медленно побрели вдоль высоких дувалов. Вслед за БТР остановились и другие две машины.
– Абрамов! – окликнул его Марченко. – Почему встал!
Виктор подбежал к командиру.
– Товарищ командир, во время движения я заметил блеск оптики. Сейчас проверим, а вдруг здесь гости с гор.
– Больно не увлекайся, Абрамов, скоро начнет темнеть. Понял?
Виктор, молча, кивнул и побежал догонять своих бойцов. Вслед за жиденькой цепью медленно следовал БТР, вращая башней. Тень, падающая от крупнокалиберного пулемета, была похожа на какого-то фантастического монстра, выискивающего скрывшуюся среди этих убогих жилищ – дичь. Виктор, держа автомат на изготовку, шел недалеко от БТР, всматриваясь в темнеющие оконные проемы домов. До выхода из кишлака оставалось метров сто-сто пятьдесят, когда раздался выстрел из гранатомета. Граната взорвалась около заднего колеса БТР. По броне застучали мелкие осколки, комья земли и камни. Поднятая в воздух масса земли с шумом обрушилась на головы и спины залегших бойцов.
– Огонь! – закричал Абрамов и дал длинную очередь в сторону дома, из окна которого был произведен выстрел
Вслед за ним открыли автоматный огонь по окнам строения и другие бойцы. Кто-то швырнул гранату, и крыша дома вспыхнула, словно факел. Два выстрела из гранатомета, сделанные моджахедами из соседних домов, тоже оказались безрезультатными. Гранаты пролетели мимо бронетранспортера и ударили в дувал. Всю улицу заволокло пылью. Виктор подполз к дому и швырнул в окно гранату. Раздался сильный взрыв. Крыша дома приподнялась над строением и рухнула внутрь дома. Следовавшие за ними БТРы заняли боевые позиции и открыли шквальный огонь по обнаруженным огневым точкам противника.
Абрамов перебежками пересек улицу кишлака и упал на землю рядом с горевшим домом. Дым горящего дома закрывал его от глаз моджахедов и дал ему возможность достаточно близко приблизиться к ним. Теперь перед ним, как на ладони, лежали огневые позиции моджахедов. «Духов» было не так уж и много, от силы человек тридцать-сорок. Двое из них пытались установить миномет. Виктор тщательно прицелился и, словно на учениях, мягко нажал на спуск автомата. Оба басмача сначала задергались, словно попали под высокое напряжение, а затем упали на землю. В этот раз он был абсолютно спокоен и расчетлив. Он вскочил на ноги и, сделав несколько шагов, повалился на землю. Перед глазами Абрамова вдруг встала стена из песка, земли и камней. Граната взорвалась в метрах десяти от него. Он на какой-то миг ослеп от яркой вспышки, а взрывная волна сильно ударила его по ушам.
– Сейчас я тебя достану, – вслух произнес он, ловя на мушку гранатометчика.
Виктор перекатился на новую позицию и выстрелил туда, где скрывался гранатометчик. Пули, выбивая фонтаны из сухой глины, увязли в стене, не достигнув цели.
– Сейчас, сейчас, ты у меня заткнешься…,. – снова прошептал он. – А вот и ты, милый.
Он подвел мушку под живот толстого моджахеда, который выскочил из-за угла дома, чтобы сделать выстрел из гранатомета. Абрамов нажал на курок и душман, вскинув вверх руки, медленно повалился около дверей дома.
Стрельба стала потихоньку затихать, а затем и вообще затихла. Выстроившись в цепь, бойцы начали проводить зачистку кишлака.
– Абрамов! Как с потерями? – спросил Виктора подошедший к нему Марченко.
– У меня двое раненых, товарищ командир. Общие потери моджахедов: шесть убитых и трое раненых, двое из которых тяжело.
– Причесали мы им бороды, Абрамов? А ты, молодец, здорово сориентировался.
Лицо Виктора покраснело от лесной оценки его действий командиром.
– Ладно, гранатометчик промахнулся, – произнес Абрамов.
– Так они же не профессионалы, – сказал Марченко в ответ на его реплику, – вот и мажут.
– Спроси, кто они? – приказал Марченко Орлову, который подошел к ним.
Офицер присел над раненым и начал что-то говорить ему. Закончив говорить, он повернулся к ним и начал докладывать.
– Командир! Пленный сообщил, что это была разведка отряда полевого командира Хакматияра. Отряд большой, численность около двухсот человек. Остальные силы отряда на подходе. Они в трех днях пешего перехода от кишлака.
– Понятно. Радиоразведка уже в курсе этого передвижения. Я не исключаю, что нам прикажут уничтожить этот отряд.
– Да их в десять раз больше, чем нас, командир, – произнес Виктор.
– Что говорил Суворов, то-то и оно.
Орлов снова нагнулся над раненым моджахедом и что-то начал быстро говорить.
– Командир! Он просит его не убивать….
– Несмотря на то, что неграмотный, а рассуждает вполне здраво. Давайте, поднимайте его на броню, остальных бросим здесь. Выживут – хорошо, а нет, это не мы добили раненых, – произнес Марченко.
Подобрав оружие и боеприпасы, брошенные моджахедами, бойцы быстро забрались на броню и машины медленно поехали в сторону города.
Вдали в лучах заходящего солнца показались первые городские дома. Через сорок минут показалась база. Старшина стоял около широко раскрытых ворот. На его лице сияла улыбка.
– Мужики! Давай, на ужин, заждались мы вас! – закричал он, стараясь перекрыть шум двигателей БТРов.
***
Их высадили с вертолетов глубокой ночью. Двадцать бойцов, вооруженных легким стрелковым оружием и разовыми гранатометами. Мигнув им на прощание красными бортовыми огоньками, вертолеты с рокотом растворились в ночном небе. Командир знаком руки подозвал Виктора и, накрывшись плащ-палаткой, зажег свой фонарик.
– Слушай, Абрамов, – произнес он, – берешь свою группу, спускаешься по этому склону и блокируешь дорогу вот в этом месте. Думаю, что днем «духи» на дорогу не сунутся, а пойдут только ночью или на рассвете. Поэтому возьмите с собой ночные стрелковые прицелы. Мы выдвигаемся сюда и блокируем их с тыла. Время «Ч» (начало операции) – две красные ракеты с твоей стороны. «Работаем» осторожно, чтобы не пострелять друг друга. Все время будьте на связи.
Взвалив на плечи две «Мухи» (одноразовый гранатомет), Абрамов пожал руку Марченко и дал команду к движению. Стараясь не бряцать металлом, они начали медленно спускаться вниз по склону горы. За три темных часа они должны были не только выйти на исходную позицию, но и оборудовать там огневые точки, чтобы их не могли обнаружить не только моджахеды, но и свои товарищи.
Идя шаг в шаг, они старались точно вступать в след своего товарища, опасаясь нарваться на расставленные душманами мины. Спуск занял около часа. В полной темноте группа оказались на дороге. По команде Виктора группа разбилась на подгруппы в два человека и начала готовить огневую позицию. Бойцы замаскировались среди камней и придорожного кустарника. Место для засады Марченко выбрал удачно, по всем канонам воинского искусства. Дорога здесь делала огромную петлю, что позволяло спецназовцам занять очень выгодные для боя позиции. Разместившись вдоль дороги, они стали ждать продвижение противника. Если кому-то приходилось быть в подобной ситуации, тот наверняка знает, что такое ждать. Время, словно остановилось. В свете луны Абрамов старался рассмотреть позиции своих бойцов, но, сколько, ни вглядывался, не мог найти: то ли ночь была такой темной, то ли бойцы хорошо замаскировались. Вокруг дороги стояла мертвая тишина, разрываемая лишь звуком крыльев ночных птиц. Где-то за вершинами гор начало сереть. Вдоль дороги рваными хлопьями полез туман, от которого стало влажно и холодно. Холод с каждой минутой все больше и больше напоминал о себе. Виктор засунул руки в карманы куртки, стараясь их отогреть. В блеклом утреннем рассвете он попытался в бинокль найти позиции группы Марченко. Несмотря на то, что Абрамов был знаком с их расположением, найти их не смог – кругом были камни и кустарник.
«Хорошо укрылись», – подумал Виктор, продолжая рассматривать дорогу и прилегающие к ней кусты.
Ни малейшего движения, ни звука, ни огонька…..
Весь день прошел в тревожном ожидании. Абрамов лежал среди камней, не чувствуя своего тела. Смертельно хотелось курить и пить. Сухари, которые они иногда жевали, вызывали лишь сильную жажду, но чувство голода утолить не могли. Небольшая горная речка протекала буквально в метрах десяти от них. Ее звонкое журчание сводило бойцов с ума, но они продолжали лежать, ничем не выдавая своего присутствия на дороге.
Перед глазами Абрамова, из-за груды камней показалась черная голова змеи. Виктор замер и словно завороженный ее блестящими на солнце глазами, стал наблюдать за ней. Он хорошо знал, что укус гюрзы смертелен, но продолжал наблюдать за ней. Внутри Виктора все сжалось в маленький комочек, а в голове, словно дятел стучала лишь одна мысль – беги, беги…. Змея, словно чувствовала соперника и продолжала поедать его своими черными глазками. Сколько это продолжалось, Абрамов не знал. Неожиданно голова змеи исчезла, и Виктор облегченно вздохнул.
Во второй половине дня по дороге проехал на ослике старик-афганец. Он ехал медленно, разглядывая кусты и прибрежные камни. По его настороженному поведению они сразу определили в нем разведчика моджахедов. Его появление в какой-то степени обрадовало их, но не избавило от страданий – неподвижного лежания средь камней.
«Значит, в штабе не ошиблись, и караван с оружием проследует именно по этой высокогорной дороге», – подумал Виктор, рассматривая в бинокль старика.
Солнце стояло в зените и нещадно палило. Камни раскалялись так, что на них можно было жарить яйца.
«Странный край, днем жарко, а стоит зайти солнцу, становится ужасно холодно», – думал он.
Ближе к пяти часам вечера жара стала спадать. На дороге показалась одинокая арба. Сидевшие в ней пожилой афганец и мальчишка лет десяти все также внимательно осматривали придорожные кусты. Бойцы пропустили их спокойно, как и первого разведчика. Прошло еще два часа ожидания. Краешек солнца коснулся кромки гор. Стало быстро смеркаться. От реки потянуло свежестью.
Зашипела рация. Это было так неожиданно, что Виктор невольно вздрогнул.
– Не спи, Абрамов. Похоже, началось движение.
Абрамов приподнялся и знаком руки дал команду всем приготовиться. Он придвинул к себе автомат и загнал патрон в патронник. Снова все стихло. До них донесся едва слышный гул автомобильных моторов, который с каждой минутой становился все громче и громче.
***
Спецназовцы вжались в землю, наблюдая, как из-за поворота дороги появился караван автомашин.
– Восьмой, восьмой, я седьмой, как слышишь? – уже не скрываясь от дороги, закричал Абрамов по радиостанции. – Скажи, сколько «ишаков»?
– Седьмой, я восьмой, «ишаков» семь и одна «барабухайка» с «бородатыми»! – ответил Марченко.
«Значит, семь машин с грузом и один автобус с охраной каравана, это – человек тридцать, не меньше», – подумал Абрамов.
Вглядываясь в дорогу, исчезающую в темноте, Виктор увидел горящие фары автомобилей.
«Неужели впереди разведчик на мотоцикле?» – успел подумать он, прежде чем рука нащупала прибор ночного видения.
Он поднес его к глазам и понял, что у передней машины работала лишь правая фара. До машины осталось метров шестьдесят. Абрамов начал считать, на цифре десять, он выстрелил из ракетницы и тут же нажал на курок автомата. Он бил по кабине первой автомашины, представляя, как пули легко прошивают лобовое стекло и рвут тело водителя и пассажира. Колонна застыла в кровавом свете ракеты. Машина несколько раз вильнула на дороге и скатилась в глубокий кювет.
Словно свеча, вспыхнула замыкающая автоколонну машина, освещая последний путь «бородатых». Абрамов успел сделать выстрел из «Мухи», прежде, чем духи начали стрелять в его сторону. Граната с грохотом разорвала металл «барабухайки», словно бумагу, разбрасывая в разные стороны тела охранников. Взлетела в воздух и загорелась еще одна машина. Теперь Виктор отчетливо видел моджахедов в свете горящих автомашин. Вот один, он оказался ближе всех к Абрамову, на его красном лице маска страха. Слетевшая с бритой головы чалма, валялась в метрах пяти от него. Виктор нажал на спуск и пунктир из трассирующих пуль уперся в грудь душмана. Он вздрогнул, сделал два неуверенных шага в его сторону и с криком упал на землю. Абрамов попытался найти еще одну цель, но их больше не было. На дороге, словно мешки с картошкой, валялись трупы моджахедов, да с треском горели автомашины.
Но праздновать победу было рановато. Двое «духов» засели за камнями и длинными очередями из пулеметов пытались подавить огонь спецназа. Виктор пожалел, что под рукой не было второй «Мухи», так как позиция для стрельбы идеальная.
Он вскинул автомат, но кто-то из ребят опередил его. Между камней вырос огненный куст яркого взрыва и ни малейшего движения. Похоже, гранатометчик точно накрыл их одним выстрелом. Машины, стоявшие на полотне дороги, горели ярким пламенем, кругом стоял треск от рвущихся боеприпасов. Этот треск, словно прекрасная и красивая музыка победы, заставлял их радоваться.
Абрамов увидел, как к нему, перепрыгивая через камни, бежал Марченко. На лице командира была улыбка. Подбежав к нему, он начал его обнимать.
– Молодец! – восторженно произнес он. – Я после той казармы стал немного сомневаться в тебе. Прости за это, но смотрю, ты становишься настоящим «караванщиком».
Виктор крепко обнял Марченко и оторвал его тело от земли. Раздался мощный взрыв, заставивший их упасть между камнями. Тугая волна взрывной волны прижала их к земле. Похоже, взорвался один из грузовиков, перевозящий мины. К ним стали подтягиваться другие бойцы из отряда. Все радовались, что среди них потерь не было.
– Абрамов! – снова обратился к нему командир. – Возьми Павлова и спустись вниз! Посмотрите, что в той машине, которая скатилась в кювет.
Виктор поднялся с земли, взял автомат и направился к машине.
– Мужики! – обратился Павлов к бойцам. – Подстрахуйте!
Машина находилась в метрах тридцати от них. Им пришлось прыгать по камням, иначе к ней никак нельзя было подойти. Чтобы было удобнее прыгать, Виктор перебросил автомат через плечо и тот хлопал его по спине после каждого приземления на очередной камень.
Вот и машина. Абрамов внимательно посмотрел в лобовое стекло, которое он расстреливал из своего автомата несколько минут назад. В кабине находился труп водителя. Лицо в крови, рот полуоткрыт, глаза удивленно широко раскрыты. Левая дверь машины открыта. Из салона, вывалившись по пояс, висело тело пассажира, у которого не было половины головы.
– Ну, что там? – поинтересовался Марченко.
Виктор хотел ответить, но вдруг застыл на месте. В метрах трех от него, у колеса автомашины, лежал молодой моджахед и целился в него из автомата. Абрамов отчетливо видел его блестящие от страха глаза и черный зрачок автомата, направленного прямо ему в грудь. С такого расстояния промахнуться было практически невозможно. Виктор неотрывно смотрел на ствол автомата, а вернее, на отверстие в стволе. Оно стало медленно увеличиваться у него на глазах, постепенно превращаясь в огромный черный туннель. Его ударила волна смертельного холода, от которого сковало все мышцы тела. Он хотел что-то ответить, но язык не подчинялся ему.
