Александр Леонидович Аввакумов
Шурави, или Моя война
От этих мыслей ему стало до того противно, что внутри его снова стало все дрожать от негодования. Он закрыл глаза и глубоко вздохнул. Автобус тронулся и покатил в сторону Казани.
***
Начальник цеха встретила возвращение Абрамова из деревни крайне настороженно. Она всячески избегала контакта с ним, один на один. Виктор не знал, чего боялась она, но спорить, а тем более ругаться с ней, он не собирался. Приближался праздник Октябрьской революции.
По телефону она вызвала Абрамова к себе. Вымыв руки, он направился к ней в кабинет.
– Вот что, Абрамов, – сказала Нина Константиновна, вертя в руках карандаш. – Нужно срочно организовать покраску оборудования. Краску получишь у завхоза, я уже дала соответствующее указание. Красить оборудование нужно ночью.
– Нина Константиновна, как будет оплачиваться эта работа?
– Ты – мастер, ты и решай. Не водить же мне тебя по жизни за руку.
– У меня все рабочие – сдельщики и поэтому просто так я оплатить им не смогу, а отгула им не нужны. Во-вторых, у меня на участке работают одни женщины, у которых дети. Вызвать их на работу в ночное время и не оплатить труд я тоже не могу. У вас, насколько я знаю, есть какой-то фонд, из которого оплачиваются подобные работы.
– Хорошо. Договорились. Ты вызываешь людей, а я оплачиваю эту работу.
– Что мне им сказать? Сколько вы заплатите?
– Скажи, что деньгами не обидим, не переживай, все будет хорошо.
Всю ночь бригада, составленная из рабочих участка, занималась покраской оборудования и коробов вентиляции. К утру, работа была закончена. Абрамов пригласил на участок начальника цеха, осмотрев участок, она осталась довольна. Когда она вышла, рабочие подошли к Виктору и стали требовать, чтобы он расплатился с ними. Абрамов поднялся в кабинет к начальнику и поинтересовался у нее об оплате.
– Пусть подождут, – произнесла она, – после праздников рассчитаемся.
Однако и после праздника Нина Константиновна не спешила рассчитаться с рабочими. Виктор чувствовал их недовольные взгляды, но решить этот вопрос самостоятельно он не мог. Выждав некоторое время, рабочие по одному стали обращаться за деньгами непосредственно к начальнику цеха. В какой-то момент Абрамов почувствовал, что назревает новый скандал с руководителем цеха. Он направился к ней в кабинет.
– Разрешите, Нина Константиновна? – приоткрыв дверь, обратился Виктор.
– Разве не видишь, что я занята? – ответила она.
– Извините, но у вас никого в кабинете нет.
– Что ты этим хочешь сказать? Что я не могу одна посидеть в кабинете и отдохнуть от проблем?
– Я ничего, заметьте, не сказал. По-моему, для отдыха есть специально отведенное время, которое называется обеденным перерывом.
– Ты что, взялся меня учить? Теперь я должна у тебя спрашивать разрешение на отдых?
Это был явный выпад в его сторону. Абрамов промолчал, так как понял, что она решилась снова сойтись с ним в споре.
– Что у тебя?
– Всего два вопроса: когда вы рассчитаетесь с рабочими и почему вы выборочно рассчитываетесь с ними?
Она улыбнулась.
– Извини, просто я хотела показать рабочим, кто здесь хозяин. Теперь они знают, кто. Тот, кто платит, тот и хозяин. Надеюсь, ты тоже это усвоил или еще нет? Здесь я премирую людей и лишаю их премии, я и никто другой. Какой бы ни был у тебя авторитет на участке, в цехе, он ничего не стоит, если за ним нет денег. Я уже это тебе доказала.
Спорить было бесполезно, Абрамов сразу все понял. Весь административный ресурс был в ее руках. Ведь уговаривал и обещал рабочим деньги за работу он, а платила она. В этом отношении она была абсолютно права. К концу рабочего дня к Виктору на участок зашел заместитель начальника цеха Соколов. Он был в дорогом сером костюме и поэтому всячески старался его не испачкать.
– Здравствуйте, – поздоровался он с Абрамовым, – я хотел бы с вами поговорить.
– Хорошо, пойдемте ко мне в кабинет, там и поговорим.
То, что он называл кабинетом, на самом деле была небольшая глухая комната без окон, площадью метров семь. В ней стоял маленький столик и два стула. Соколов предусмотрительно постелил на стул носовой платок и молча сел. Абрамов сел напротив него и приготовился слушать.
– Знаете, Виктор Николаевич, о чем я хотел с вами поговорить?
Он сделал небольшую паузу и посмотрел на него. В его глазах загорелся не совсем понятный Абрамову огонек.
– Я – не цыганка и гадать не умею….
– Плохо, что вы такой недогадливый, – ответил Соколов и полез в карман за сигаретами.
– Погодите, погодите. Я впервые сталкиваюсь с человеком, который считает, что при виде его человеку должно стать ясно, с чем он подходит к нему. Вам не кажется, что это смешно?
Он прикурил и, выпустив струю голубоватого дыма в потолок, продолжил:
– Я пришел переговорить с вами о вашем увольнении из цеха или переводе в другой. Вы, наверное, человек неглупый и хорошо понимаете, что два медведя в одной берлоге не живут. Нина Константиновна – человек известный на заводе, у нее большой авторитет среди руководства завода и вам трудно тягаться с ней.
– Извините, я даже не пытался с ней в чем-то тягаться и что-то доказывать, – ответил Абрамов. – У нее своя жизнь, у меня – своя. Я на ее место не претендую, несмотря на то, что я дипломированный специалист и хорошо знаю производственный цикл цеха. Передайте ей, что она может спать спокойно. Мне ее место не нужно.
Виктор улыбнулся и продолжил:
– Мне только совсем непонятно, почему для решения столь щепетильного вопроса она выбрала вас, товарищ Соколов?
Абрамов на секунду замолчал и, чтобы еще сильнее ударить своего оппонента, произнес:
– Вообще, вы кто такой, Соколов? Кем вы приходитесь начальнику? Не внучком ли случайно?
Он смутился.
– Просто мы с ней очень хорошие друзья, – ответил он.
– Странно. А я, грешным делом, подумал об другом.
– Так что мне ей передать?
– То, что я вам сказал. Пусть спит спокойно, мне ее место не нужно.
– Значит, ничего, – разочарованно сказал он и поднялся со стула.
– А что вы хотели от меня услышать? Вы думаете, что вы с ней всемогущи? Вот так по пижонски прийти на участок с интересным вопросом. А я, как собака, догадавшись о желании своего хозяина, тут же должен встать перед вами и нежно облизать руки? О, благодетель! Спасибо, что дали мне возможность поработать в этой грязи? Вы этого ждали от меня? А ну, валите отсюда, пока я вас не утопил в одной из ванн. Так и передайте ей, пусть не суется, а то…
Соколов, по всей вероятности, рассчитывал на другой итог этой беседы и не ожидал от Абрамова подобного ответа. Он вышел из комнаты, оставив на стуле свой белый носовой платок, с вышитыми на нем вензелями. Виктору было жалко его, такого молодого и не знавшего жизни человека. Что он мог знать, если его по жизни вела рука отца, а в качестве второй матери выступала начальник цеха.
***
При выходе из проходной завода Абрамова встретила сестра, которая так же, как и он, работала на заводе в одном из отделов Главного экономиста.
– Виктор, помоги, – обратилась она к нему.
– Что случилось, Анна?
– Геннадий опять запил и сегодня не вышел на работу. Я пыталась с ним поговорить по-хорошему, но ты знаешь, когда он в таком состоянии, он никого не слушает.
– Ты знаешь, где он?
– По-моему, он ушел к Анвару Садыкову. Они вчера вечером вместе были. Анвар нигде не работает, вот и тянет деньги с Геннадия.
– Хорошо, Анна. Если он у Анвара, то приведу его домой.
Абрамов направился к Садыкову. Со слов ребят, он ранее был неоднократно судимым, и считался весьма авторитетным человеком в Адмиралтейской Слободе. Виктор удивлялся, чем он привлекал к себе людей, но около него всегда крутились не только местные мужики, но и бывшие заключенные, проживающие в других районах города.
Абрамов подошел к дому Анвара и остановился около подъезда. Поднявшись на второй этаж, он толкнул обшарпанную временем дверь, которая оказалась открытой. Стараясь не шуметь, Виктор вошел в квартиру. За столом сидел какой-то незнакомый ему мужчина, плечи и руки которого были синими от татуировок. На столе стояла недопитая бутылка водки, лежали засохшие куски черного хлеба и плавленого сыра. Кругом царили грязь и антисанитария.
– Привет! А где Анвар? – спросил Абрамов первое, что пришло ему в голову.
– Он с Генкой ушел в магазин за водкой. А ты кто такой?
– Я тоже хотел тебя спросить, кто ты такой?
Их разговор прервал появившийся в дверях Анвар. Позади него стоял его зять – Геннадий.
– Тебе что здесь нужно? – спросил Виктора Геннадий.
– Я пришел за тобой. Пошли, Гена, тебя дома жена ждет.
– Ты иди, а я никуда не пойду. Мне пока здесь хорошо.
Геннадий прошел мимо Абрамова и сел на стул. Виктор стал его уговаривать, чтобы он пошел с ним, но все уговоры оказались бесполезны. Неожиданно со стула встал незнакомец. Расправив свои могучие плечи, на которых синели звезды, он медленно направился в его сторону.
– Ты что, не понял? Тебе же на русском языке говорит человек, что никуда не пойдет. Если тебе непонятно, то могу объяснить более доходчиво.
Мужчина схватил Абрамова за рукав куртки и потащил к двери. Виктор попытался вырвать руку, но мужчина крепко держал ее.
– Руку отпусти, – произнес Абрамов.
– Я тебе не только руку, но и ноги вырву! – неожиданно закричал мужчина ему прямо в лицо. – Пусть я еще подсяду, но я тебя сейчас по стене размажу.
Виктору удалось вырвать руку, но сильный толчок в грудь чуть не опрокинул его на кухонный стол. Мужчина попытался ударить Абрамова в лицо, но он заблокировал удар и, вспомнив рекомендации тренера по рукопашному бою, нанес сильный удар в подбородок незнакомца. У мужчины автоматически сложились ноги, и он, как мешок, рухнул на грязный пол. Бугай застонал и, хватаясь за стенку, стал медленно подниматься с пола. Из разбитых губ обильно текла кровь, которую он размазывал по лицу тыльной стороной ладони.
– Все! Сейчас я искромсаю твое личико, сделаю из тебя красавца.
Мужчина вытащил из кармана кнопочный нож. Узкое лезвие ножа дрожало у него в руке.
– Все, молодой, я сейчас тебя на куски резать буду, – сказал он, пуская изо рта кровавые пузыри.
В этот раз Абрамов не дал ему ни малейшего шанса. Правой ногой он нанес ему удар в пах и, когда фигура мужчины приобрела форму вопросительного знака, Виктор ударил его ногой в лицо. Мужчина рухнул, словно подкошенный на пол. Он поднял с пола нож и сунул его в карман своей куртки.
– Пошли, Гена, домой, здесь тебе делать нечего, – снова предложил Абрамов ему.
– Ты иди, Виктор, я приду чуть позже. Ну, что так смотришь, я же сказал, что приду. Тебе сколько лет, и сколько мне лет. Не ты меня должен учить жизни, а я тебя. Поэтому, давай, обойдемся без нравоучений.
Абрамов развернулся и вышел из квартиры Анвара. Тащить силой зятя домой не входило в его планы.
***
Ночью Виктор проснулся от звонка в дверь. Он быстро вскочил на ноги, оделся и открыл ее. На пороге стояла соседка, живущая этажом выше.
– Виктор, только что позвонила твоя сестра Анна и попросила передать тебе, чтобы ты как можно быстрее приехал к ней.
– Что случилось?
– Геннадия нашли в подъезде мертвым, – произнесла она.
– Витя, что произошло? – поинтересовалась у него мать.
– Все нормально, мама. Просто меня срочно вызвали на завод.
Абрамов быстро оделся и вышел на улицу. Долго ловил попутную машину, а затем, махнув рукой, направился пешком из Московского района в Адмиралтейскую Слободу. Дорога заняла около часа.
Он вошел в подъезд дома, в котором жила сестра. На лестничной площадке первого этажа толпились незнакомые ему люди, одетые в форму сотрудников милиции. У двери в квартиру стояла заплаканная сестра.
– Анна, что произошло? – спросил он ее. – Кто его обнаружил?
– Ко мне в одиннадцать часов вечера позвонил сосед и сказал, что в подъезде лежит Геннадий. Я вышла посмотреть, он действительно лежал под лестницей на первом этаже напротив входной двери. Судя по тому, как у него задралась одежда, я поняла, что его кто-то волоком затащил в подъезд, чтобы он не замерз. Я стала тормошить его, думала, что он спит пьяный, и вдруг поняла, что Геннадий мертв. Я подняла рубашку и увидела, что все бока у него были синими. Это были именно синяки, а не трупные пятна, так как тело его было еще теплым. На подбородке – глубокая царапина.
– Анна, тебя допрашивали сотрудники милиции, прокуратуры?
– Пока со мной никто из них не говорил. Они при мне вызвали «Скорую помощь», но те, осмотрев тело, сказали, что он мертв уже приблизительно часа три. Виктор, ты был у Анвара?
– Да, я заходил к нему. Там какой-то уголовник попытался на меня наехать, пришлось дать ему в лоб, чтобы успокоился. Геннадий пришел вместе с Анваром. Они, похоже, ходили в магазин за водкой. Я попытался уговорить его, чтобы он пошел домой, но он остался там.
К Абрамову подошел молодой худощавый мужчина.
– А вы кем будете покойному? – спросил он Виктора.
– Я – брат его жены, значит, шурин, – ответил Абрамов. – А вы кто?
– Я – следователь районной прокуратуры Кашапов Марсель Валеевич. Значит, вы последний, кто видел его живым?
– Я так не думаю, – ответил Абрамов. – Я видел его в восемнадцать пятнадцать в квартире Анвара Садыкова. Вот те люди, наверняка, видели его последними. Вы посмотрите, Марсель Валеевич, как он одет. На нем нет свитера, ботинки не зашнурованы, пальто надето на рубашку. Это говорит о том, что после моего посещения квартиры Геннадий остался там. На улице конец декабря, холодно. Он не мог в таком виде выйти на улицу, да и водки у них там было достаточно много, чтобы задержаться.
– Вы мне это для чего рассказали? Может, считаете нас глупыми, что мы ничего не понимаем и не умеем делать элементарные выводы?
– Извините, я этого не говорил, а тем более не делал никаких выводов о ваших умственных способностях. Вы спросили, я ответил.
– Никуда не уходите. Сейчас поедете со мной в отдел милиции, там и поговорим.
– Мне с утра на работу, – ответил ему Виктор. – Хотелось бы помочь сестре с похоронами. Я в семье один мужчина.
– Здесь я решаю, что вам делать. А, в отношении похорон не беспокойтесь, мертвые не бегают, еще успеете похоронить.
Абрамов замолчал. Пререкаться со следователем прокуратуры ему не хотелось. Виктор долго ждал, когда Кашапов пригласит его на допрос. Наконец, тело зятя погрузили в машину и повезли в морг. Следователь пригласил его в машину. Виктор быстро забрался салон автомобиля, и они поехали в отделение милиции.
***
После того как Абрамов собственноручно написал объяснение по данному факту, следователь прокуратуры приступил к процедуре допроса. Он несколько раз переспрашивал Виктора, в каких взаимоотношениях он состоял с покойным. Не знаю почему, но его не устраивали его ответы.
– Послушайте, Марсель Валеевич, я что-то никак не пойму, почему вы задаете мне подобные вопросы. У меня были нормальные, ровные отношения с зятем, а вы все пытаетесь от меня услышать что-то совершенно другое. Я же русским языком говорю, что покойного видел в начале седьмого. После чего я уехал домой. Приехал сюда лишь после звонка сестры.
– Здесь я решаю, какие вопросы и кому задавать. Меня учить не нужно, вы знаете, я не люблю этого.
– Просто мы с вами топчемся на одном месте. Я же сказал, что расстался с зятем в квартире Анвара Садыкова. Почему вы его не вызываете и не говорите с ним конкретно по данному факту?
– Слушай, Абрамов! Тебе не кажется, что ты задаешь слишком много вопросов? Мы еще не имеем результатов вскрытия твоего родственника, а вопросов у тебя море.
– Так вы же сами меня три часа пытаете о моих взаимоотношениях с убитым, как будто это имеет какое-то отношение к его смерти.
– Как сказать, – произнес он, – все может быть. Ведь тебя сестра просила привести его домой. Ты его привел? Нет? А почему? Может, это ты его так отделал, что он умер?
Абрамов был потрясен логикой следователя. Теперь ему стало ясно, почему он так дотошно интересовался его взаимоотношениями с зятем. Виктор стал прокручивать в голове весь прошедший вечер: пришел с работы, помылся, поужинал и стал смотреть телевизор. Кроме матери, никто не мог подтвердить факт его возвращения домой. Соседка, что сообщила ему об этом убийстве, позвонила в начале первого ночи. Абрамов впервые почувствовал какое-то неприятное ощущение от общения со следователем.
– Марсель Валеевич, вы что, меня подозреваете в убийстве мужа моей сестры?
Он пристально посмотрел Виктору в глаза и сказал сквозь зубы:
– Я пока никого не подозреваю, так как не знаю причин смерти вашего родственника. Вот когда у меня на руках окажется заключение о его насильственной смерти вашего зятя, тогда и будут подозреваемые по этому делу. Вы, между прочим, не исключение.
От его слов у Абрамова перехватило дыхание. Он вскочил из-за стола, готовый ринуться в бой, но вовремя понял, что это бесполезно и снова сел на стул.
– Вот так-то оно лучше, Абрамов, – произнес Кашапов. – Ты думаешь, родственники не убивают друг друга? Еще как! Дети убивают родителей, те, детей. Так что ничего удивительного я в этом не вижу. Проверим, а там посмотрим.
Следователь встал из-за стола и посмотрел на свои наручные часы.
– Ладно, свободен. Вот здесь распишись и иди домой, – сказал он.
– Так это же подписка о невыезде.
– А ты, что хотел? Чтобы это была санкция на твой арест?
Абрамов, молча, подписал и вышел из кабинета. Начинало светать. Город, покрытый грязными сугробами, был похож на пьяного мужика, валяющегося в белом пушистом снегу. Домой, идти не было никакого смысла. Он медленно побрел на завод, по дороге обдумывая свое положение.
***
На работе Абрамов написал заявление на административный отпуск и стал плотно заниматься организацией похорон. Ему в этом сильно помогали друзья зятя, как по дому, так и по работе. Виктор приехал в морг, расположенный рядом с 15-ой городской больницей и обратился к девушке, сидящей за окошком.
– Девушка, мне нужна справка о смерти, так как нужно заказывать могилу. Ночью к вам доставили труп Николаева с улицы 10 лет Октября. Я звонил, мне сказали, что вскрытие уже было, и я могу получить справку.
– Вы сказали – Николаев? У меня справки нет, подождите немного, я сейчас узнаю, кто его вскрывал, и, если она действительно готова, то принесу.
– Мне сказали, что его вскрывал Семенов.
Ждать пришлось довольно долго. После Абрамова подобные справки получили около десяти человек, а ушедшая девушка по-прежнему не возвращалась. Наконец, она появилась в дверях кабинета.
– Подождите минуту, – произнесла она, – врач сейчас закончит ее печатать.
– Как печатать? Он же мне лично сказал, что она готова.
– Ничего не знаю, – сказала девушка, – его заключение чем-то не понравилось прокуратуре, вот он его и переписывает.
– Как переписывает?
– А вы его и спросите сами об этом. Он лишь попросил меня передать, чтобы вы подождали.
Абрамов вышел на улицу и закурил. Ему не хотелось верить ее словам, но факт оставался фактом. Виктору сразу все это не понравилось и в душе мелко что-то затряслось, как перед большой дракой.
– Абрамов! – окликнула меня санитарка. – Вас ждет врач.
Виктор бросил сигарету в урну и направился обратно. Около открытой двери стоял врач. Он, молча, направился к нему.
– Абрамов! Вот, получите заключение о причине смерти, – произнес он.
Виктор взял в руки бумагу и стал ее читать. Чем больше он вникал в суть того, что там было написано, тем сильнее билось его сердце. В заключение справки следовал довольно лаконичный диагноз: смерть гражданина Николаева наступила в результате обширного инфаркта миокарда.
– Это все? – задал Абрамов вопрос.
– А вы что ожидали? – спросил его врач.
– Не знаю, я его не вскрывал, – ответил Виктор. – Дело в том, что я сам видел труп до того, как его отправили в морг. На теле были огромные синяки, а из-под кожи торчали сломанные ребра. Мне приходилось сталкиваться с подобными трупами, и я могу утверждать, что при инфаркте миокарда подобных явлений я никогда не видел. Здесь стопроцентное убийство, и вы со следователем прокуратуры просто хотите его укрыть от учета. Его я понимаю хорошо, но вас, доктор? Вы же знаете, что после подобного заключения я не отступлюсь и потребую повторного исследования трупа, если даже придется его эксгумировать. Если хотите неприятностей, считайте, что вы их уже заработали.
Доктор побелел, а затем покраснел. Он явно не ожидал такой реакции с его стороны.
– Вы что себе позволяете, Абрамов? Меня не нужно пугать. Я отвечаю за каждое написанное здесь слово.
– Отлично, доктор, вот и ответите перед законом.
Виктор повернулся и направился к ожидавшим его ребятам. Они, как и он, были неподдельно удивлены подобным заключением.
– Вот что. Забирайте труп и везите его к сестре. Возьмите деньги, пусть его обмоют и оденут. Я поехал в прокуратуру республики, если повезет, то попаду на прием к прокурору, – сказал Виктор.
Они остались у морга, а он поехал в республиканскую прокуратуру.
***
Попасть на прием прокурору республики Абрамову не удалось, так как он был на выезде. Попросив у секретаря лист бумаги, Виктор изложил все, что накипело у него в душе.
На следующий день состоялись похороны зятя. Абрамов, как ни пытался в этот день встретиться с Анваром Садыковым и переговорить с ним, у него ничего не получалось. Дверь его квартиры была закрыта на замок. На следующий день Абрамова вызвали повесткой в милицию. Он приехал к назначенному времени, однако сотрудник, который его пригласил, почему-то отсутствовал.
– Скажите, а Тагир Ильясович будет сегодня? Я отпросился с работы, и мне не хотелось бы, терять этот день.
– Все вопросы к нему, – ответил его коллега.
Абрамов не знал, что ему делать, то ли ехать домой, то ли ждать сотрудника милиции. Он слонялся по отделу милиции в надежде, что откроется дверь, и его пригласят зайти.
– Молодой человек, вы кого-то ждете? – спросил его мужчина в штатском.
– Вот гадаю, стоит ждать сотрудника милиции, который пригласил меня к себе, или нет. Вызвал он к 14 часам, сейчас уже 15 часов, а его все нет, и будет ли он вообще, никто не знает.
– Как его фамилия?
– Он представился мне, как Тагир Ильясович.
– Ясно, это Гатин, – произнес мужчина. – Вы езжайте домой или на работу. Я с ним разберусь.
– Спасибо. А вы кто будете?
– Начальник отдела милиции.
Абрамов поехал на завод. Доработав до конца смену, он поехал домой. Около его подъезда стояла милицейская машина.
«Неужели за мной?» – подумал Виктор.
Он оказался прав. В квартире его ждал Гатин. Он сидел на диване и читал какой-то иллюстрированный журнал.
– Давай, поехали, Абрамов, – сказал он, – я устал тебя ждать.
– Я вас тоже ждал достаточно долго, – произнес Виктор.
– Ты поменьше базарь, парень. Я тебе не товарищ, а сотрудник уголовного розыска.
Абрамов быстро умылся, переоделся и направился вслед за Гатиным на улицу.
– Виктор, ты надолго? – спросила его мать.
– Не знаю, мама, как получится, – ответил Абрамов ей. – Это не от меня зависит.
Они сели в автомашину и поехали в отдел милиции. Виктор тогда еще не предполагал, что задержится там на всю ночь. Весь разговор с оперативником крутился вокруг его заявления в республиканскую прокуратуру.
– Чего ты хочешь, Абрамов? Хочешь повесить на наш отдел уголовное дело по убийству? Почему ты считаешь, что твоего зятя убили? Он – алкоголик, напился до чертиков, вот и склеил ласты от водки.
Виктор, молча, слушал его, не прерывая и не высказывая своего мнения по данному вопросу.
– Давай, Абрамов, бери бумагу и пиши встречное заявление, что ты ошибаешься и согласен с доводами следствия. Что твой зять скончался от сердечного приступа, что при последней вашей встрече Николаев жаловался на сильные сердечные боли.
– Извините меня, но я не пойму, зачем вам это? Для чего вы меня принуждаете давать ложные показания?
– Неужели ты не понял, Абрамов? Мне все равно, от чего «зажмурился» твой зять, от сердца или еще от чего-то. Ты хороших людей подставляешь, Абрамов, в частности врача и следователя прокуратуры.
– Выходит, истина этого происшествия вас не интересует?
– Неужели ты так ничего и не понимаешь? Ну, нет больше твоего зятя, нет его, и все. И ты, что бы ни делал, все равно его не вернешь с того света. Среди нас нет Иисуса Христа, который мог бы его воскресить, как умершего Лазаря.
– Но есть лицо, которое может ответить за это преступление. Прижмите Садыкова, и он расскажет, кто кого забил ногами до смерти. Почему вы с ним не хотите поработать?
– А потому, что его нет. Ты понял, его нет и где он, никто не знает. Сейчас это уголовное дело никому не нужно, оно просто влияет на положительную статистику отдела милиции.
– Вы меня можете убить, но я не буду писать никаких встречных заявлений. Розыск Садыкова – ваша непосредственная работа, вот и выполняйте ее, как положено.
– Значит, не будешь писать?
– Нет.
Сильный удар в челюсть свалил Виктора на грязный пол кабинета. Абрамов медленно поднялся и достал из кармана брюк носовой платок. Он вытер кровь, которая обильно текла из разбитой губы.
– За что ты меня бьешь? Разве я – преступник? Еще раз ударишь – сильно пожалеешь. Я бить тебя не стану, ты же этого от меня хочешь и поэтому провоцируешь. Я выброшусь из окна и покалечусь так, чтобы ты на меня всю жизнь работал. Надеюсь, ты понял?
– Ты чего меня пугаешь? Можешь бросаться хоть сейчас.
Он отошел в сторону и стал с любопытством смотреть на Виктора.
– Я и не думал тебя пугать. Утром я пойду в травматологический пункт и зафиксирую полученные мной травмы. Вот тогда мы и будем с тобой говорить в прокуратуре.
Вскочив со стула, Абрамов резко бросился к окну. Прыгать из окна он, конечно, не собирался, он просто хотел продемонстрировать оперативнику свои намерения. Гатин успел схватить его за рукав куртки раньше, чем Виктор приблизился к окну.
– Ты что, Абрамов, дурак что ли?
Его угроза, похоже, подействовала на Гатина. Он вывел Абрамова из кабинета на улицу. Несмотря на то, что часы показывали начало восьмого утра, на улице было еще темно.
– Подумай, что я тебе сказал, – произнес оперативник. – Если, конечно, не хочешь больших неприятностей.
– Ты сам подумай! Не вечно же будешь носить погоны на плечах. Когда ты их снимешь, мы с тобой встретимся и поговорим.
***
Абрамов приехал на завод в отвратительном настроении. Распределив работу, он прошел к себе в кабинет и сел за стол. Разбитая губа сильно болела, а один из передних верхних зубов шатался.
«Вот, сволочь, – подумал он об оперативнике, – кто бы мог предположить, что он начнет таким образом требовать от меня, чтобы я написал встречное заявление».
От этой мысли Виктора затрясло. Он встал со стула и сделал несколько шагов по кабинету. Закурив сигарету, снова присел за стол.
«Что же делать? – подумал Абрамов. – Он от меня точно не отстанет, пока не напишу это заявление. Значит, наезды могут продолжаться долго».
Жаловаться Виктору не хотелось, но и терпеть подобное он больше не собирался.
– Виктор, это кто тебя так отделал, хоть выставляй на выставку? – поинтересовалась у него начальник цеха. – Ты же мастер, на тебя смотрят рабочие, а ты с разбитым лицом появляешься на работе.
– Куда денешься, Нина Константиновна. Бог рога прикует, носить будешь. Вот и я не сам же себе разукрасил лицо. Это со мной так разговаривали в родной рабоче-крестьянской милиции. Кого-то она бережет, но я, видно, не вхожу в число тех людей. Просили меня забрать заявление, которое я написал в отношении зятя. Но, как видите, не договорились.
– Вот, никогда бы не подумала, что в милиции могут избить человека.
– Там могут не только избить, но и убить, – возразил ей Абрамов.
– Взял бы, да и написал это заявление. Неужели это так принципиально для тебя? Зятя ведь все равно не вернешь, а себе биографию можешь испортить своим упрямством.
– Может, вы и правы, Нина Константиновна. Но, я слово дал себе, что непременно разберусь с этим делом. Вот и разбираюсь.
– Так иди работать в милицию, там заодно и разберешься, – произнесла она и громко засмеялась.
– Другого предложения я от вас и не ожидал, вам так не терпится от меня избавиться.
Нина Константиновна засмеялась и направилась к выходу с участка, а он подошел к рабочим, которые собрались в кучку.
– Чего стоим? Кто работать будет? – спросил Виктор их.
– Виктор Николаевич, а это правда, что скоро вы уйдете от нас? – задала вопрос одна из работниц.
– Это кто вам такую чепуху наговорил? – спросил Абрамов.
– Да только что начальник цеха нам об этом сказала, – ответила все та же работница.
– Она пошутила, девчонки, – произнес Виктор, – а, сейчас давайте начнем работать.
Сотрудницы разошлись по рабочим местам. Абрамов направился в свой кабинет.
«С чего это она взяла?» – подумал Виктор.
Он сел за стол и, достав из кармана сигареты, закурил. В том, что она всячески хочет от него избавиться, Абрамов не сомневался. Ему об этом открыто сообщил и Соколов, ее заместитель. А чтобы вот так, без меня – меня женили, это было впервые.
Весь рабочий день Виктор только и думал об этих словах.
– Абрамов, срочно зайдите к начальнику цеха, – произнесла работница, заглянувшая в его кабинет.
Он встал из-за стола и направился в ее кабинет.
– Абрамов, возьми телефон, – сказала Нина Константиновна, протягивая ему телефонную трубку.
Виктор взял ее и приложил к уху.
– Да, Абрамов. Я вас слушаю…
– Здравствуйте, с вами говорит следователь прокуратуры Кашапов. Нам необходимо встретиться по интересующему вас вопросу.
– Нельзя ли точнее?
– Можно. По делу Николаева. Вопросы еще есть?
– Нет.
– Тогда я вас жду в восемнадцать тридцать в кабинете номер четыре прокуратуры.
Виктор положил трубку и посмотрел на Нину Константиновну, которая, затаив дыхание, прислушивалась к разговору.
– И вечный бой, покой нам только снится, – произнес Абрамов и направился к двери.
Он спиной чувствовал, провожающий взгляд начальника цеха, от которого ему было немного неуютно. Закрыв за собой дверь, Виктор облегченно вздохнул. До назначенного следователем времени было еще два часа.
***
Абрамов подъехал к парку имени Петрова и медленно направился в сторону прокуратуры. Загасив сигарету, он толкнул дверь и вошел в здание. До этого момента ему еще ни разу не приходилось быть в прокуратуре района, и поэтому Виктор побрел по длинному узкому коридору, рассматривая номера на дверях кабинетов. Вот и нужный ему кабинет. Дверь кабинета была открыта. За дальним столом сидел следователь Кашапов и что-то писал на листе бумаги.
– Разрешите?
– Да, входите. Вот, присаживайтесь на этот стул.
Абрамов, молча, сел и взглянул на него. Поймав на себе его взгляд, следователь оторвался от бумаг и произнес:
– Вот видишь, Абрамов, все мои коллеги ушли домой, а я вынужден здесь сидеть и разбираться с твоим заявлением.
Виктору стало предельно ясно, чем вызвана эта встреча.
