Влад Стифин
Рифмовщик
Он протянул старикашке пятьсот благ и, распрощавшись, поспешил в город. Горожане суетливо передвигались по заснеженным тротуарам. Почти никто не замечал, как над домами медленно проявляется из легкой дымки огромное солнце. Он щурился от его лучей, которые, искрясь, рассыпались на пушистом снегу. Он любил такую погоду. Еще не очень холодно, еще слежавшийся снег не превратился в ледяную корку, еще впереди были Новый год и яркие городские елки.
Он положил пакет с лицензией во внутренний карман длинного пальто и двинулся в свое любимое зимнее кафе, где не был с прошлой весны.
Он сразу заметил ее – она сидела одна за дальним столиком у окна. Это была та самая незнакомка в черном. Она кого-то ждала, поглядывая на входящих посетителей. Ему показалось (скорее, он почувствовал), что эта молодая женщина чем-то напоминает ему ту, ныне такую далекую, пограничную любовь. Он замешкался у входа, не решаясь сразу направиться к ней, и несколько секунд просто стоял и смотрел в ее сторону, пока она не узнала его и не удивилась неожиданной встрече. Он улыбнулся ей в ответ и, подойдя к ее столику, спросил:
– Не помешаю?
Она, как бы оправдываясь, что не сразу узнала его, ответила:
– Ах, это вы, – и немного смущаясь, добавила: – Да, конечно, присаживайтесь.
Он заказал себе чашечку кофе. Она отказалась от предложения что-то заказать себе.
– Вы кого-то ждете? – спросил он.
– Да, – ответила она и, стараясь поддержать разговор, спросила: – Рифмуете?
– Да, помаленьку. Хотите, почитаю?
Она замялась – видимо, не зная, что ответить.
– А вот и он, – сказала она, улыбаясь кому-то сзади.
– Вы, я вижу, отдыхаете, – раздался бодрый мужской голос. – Сегодня морозно. Такая погода нас должна радовать. Не правда ли?
Молодой человек поцеловал ее в щеку и уверенно разместился за столом между ними.
– Это мой друг, – сказала она, указывая на молодого человека. – А это мой знакомый рифмовщик.
Он кивнул головой «мойдругу».
– Рифмовщик – шлифовщик. Хорошая рифма, – включился в беседу «мойдруг». – Шлифуете слова и мысли. Вот если бы были рифмователем, тогда можно было бы зарифмовать с обывателем.
«Мойдруг» искренне улыбнулся, довольный своей шуткой. Она решила прервать «мойдруга» и предложила:
– Может быть, прочтете что-нибудь?
Он отпил пару глотков кофе и прочел:
– Мне когда-то станет грустно
Оттого, что в доме пусто.
Может, оттого, что осень,
Может, оттого, что бросил.
Я рыдать совсем не стану,
Чтобы не тревожить маму.
Ей судьбой досталась дочка —
Вот такая заморочка.
– О! Вы пишете от женского лица, – удивился «мой-друг». – Наверное, в прошлой жизни вы были женщиной. Знаете, есть такая теория превращения…
Она снова перебила «мойдруга» и попросила:
– А можно еще что-нибудь?
– Можно, – покорно согласился он и без выражения прочел:
Свеча у зеркала горела,
И пламя в сумраке играло.
А я куда-то вдаль смотрела,
Что там, вдали? Еще не знала.
Придет ли он, меня заметив.
Я ожиданием полна.
Быть может, зеркало ответит —
Я жду, я жду, я здесь одна.
Я чувствую, что счастье близко,
Вот-вот наступит час чудес.
И всё, что было раньше низко,
Высоким станет до небес.
Я вся дрожу, но страх проходит,
И рок мой где-то рядом бродит.
Что принесет мне? Не понять,
И я опять бегу гадать.
– Вы точно когда-то были женщиной, – уверенно заметил «мойдруг». – Или…
– Или, – прервал он «мойдруга» и прочел:
Если вам не повезло —
Вы проснулись рано,
Вашу лошадь понесло
Иль открылась рана, —
Горевать не стоит вам:
У других похуже:
У кого-то нету дам,
Кто-то сядет в лужу.
Кто-то смертную тоску
Заведет в квартире,
Кто-то в гроб себе доску
Подберет пошире.
Наслаждайтесь каждым днем,
Прогоните скуку
И не будьте старым пнем —
Вот и вся наука!
– Так вы можете и так – значит, вы…
Она не дала «мойдругу» развить свою мысль – встала и решительно произнесла:
– Простите. Нам пора.
«Мойдруг» стремительно вскочил вслед за ней.
– Да, пора. Извините, если что-то сказал не так.
Он в ответ кивнул головой и произнес только одно слово:
– Прощайте.
Молодые люди спешно покинули кафе, а он еще с полчаса посидел в полупустом зале, а затем направился в контору к администратору.
***
В конторе в этот раз было многолюдно. Посетители, увидев его у входной двери, зашушукались:
– Автор… Сам автор идет…
После присуждения ему премии его стали узнавать. Некоторые с ним здоровались – он машинально и несколько смущенно отвечал им кивком головы. Встречающий клерк проводил его в кабинет к администратору.
– Рад! Очень рад видеть вас снова у нас, – администратор встал из-за стола и радушно пригласил его расположиться в креслах. – Ваши рифмы нам так помогли – посетителей явно прибавилось! Я рад сообщить вам решение наших учредителей: отныне вы наш почетный клиент с бесплатным обслуживанием.
– Спасибо! – ответил он и продекламировал:
Грезы, как прекрасны вы!
С вами счастливы мы вместе.
Как нежнейшие цветы,
Вы везде. Вы в нужном месте.
Там, среди свободных снов,
Обретаем вдохновенье
И стремимся вновь и вновь
Задержаться на мгновенье.
Не мешайте грезить нам —
Нас реальности пугают.
Лучше предадимся снам —
Сны куда-то увлекают.
Ну и пусть! Влекомы мы,
Нет отрадней положенья.
В грезах пролетают дни —
Вы согласны с этим мненьем?
Не согласны? Очень жаль —
Ожидает вас печаль.
Администратор внимательно посмотрел на него, прищурился и как-то неуверенно произнес:
– Да, конечно, грезы… Ах, эти грезы… – и после паузы спросил: – Это тоже для нас?
– Да, если хотите, – ответил он.
Администратор с минуту помолчал, заставил себя улыбнуться и спросил:
– Чем изволите порадоваться сегодня?
– Пожалуй, такое же, как в прошлый раз. Только теперь зимой и годом раньше, – ответил он.
– Чудесно, чудесно, – обрадовался администратор, как будто сам собрался отправиться вместе с ним на замороженную, заснеженную реку – туда, где стояла застава.
– Понимаем, понимаем. Пришла зима, – администратор кивнул в сторону окон. – Хочется свою прошлую зимушку попробовать на ощупь – так сказать, эмоцию ту зимнюю с этой сравнить. Хорошая мысль, хорошая… Припоминаю: если не ошибаюсь, в прошлый раз у вас там лето было?
– Да, тепло, – ответил он.
– Вот теперь можно и померзнуть, – с улыбкой продолжил администратор. – Сейчас я распоряжусь, и вас обслужат.
Администратор вызвал секретаря, а он взглянул на часы: стрелки показывали час дня. В том дальнем дозоре он уже начал сильно уставать.
***
Старший наряда, ожидая его, снова остановился. А он лежал на жестком снегу и уже несколько минут не мог подняться. Он закрыл глаза, и мысли его устремились в то далекое детство, когда он гонял по пригородным горкам на своих легких лыжах. Лыжи у него были классные – слоеные с жесткими креплениями, не то что нынешние, выпиленные из простой доски. Да и палки он долго выбирал в магазине и всё-таки нашел тонкие, бамбуковые, легкие и прочные. А местные палки могли бы пригодиться для войны и для прочной мебели. Толстые и тяжелые, они явно не годились для бега по лыжне.
Он открыл глаза. Старший так и стоял метрах в пятидесяти от него и нетерпеливо ждал, когда он поднимется.
«Как только я встану, он сразу ринется вперед, – подумал он, – и опять придется гнаться за ним и, наверное, через полкилометра падать от усталости в снег».
Он приподнял голову. Впереди был ровный участок реки, и где-то там, километров за десять, находился пока еще невидимый их финиш. Он мысленно поменял всё свое снаряжение. Теперь на нём были его лыжи и черные ботинки. Легкие бамбуковые палки лежали рядом на снегу. Вместо ватных штанов, армейского бушлата и серой шапки-ушанки на нём были лыжные шаровары, домашний свитер, а на голове ощущалась маленькая вязаная шапочка. Он легко поднялся, встал на лыжню – боль в мышцах прошла; оттолкнулся двумя палками и заскользил по накатанному следу. Сегодня он угадал со смазкой – лыжи двигались отменно, без отдачи. Он набрал ход – и уже через пятнадцать минут, не более, догнал старшего. Скорость была высока, его лыжи наезжали на концы лыж впереди идущего. На школьных соревнованиях в таких случаях, когда не было параллельной лыжни, впереди идущий должен был уступить дорогу. Старший не уступал – по его напряженной спине было видно, что он изо всех сил старается увеличить скорость, но это ему не удавалось. Через километр такой гонки старший, зацепившись за неудачно поставленную палку, упал в снег, а он остановился сзади и мысленно вернул себе всё военное снаряжение. Теперь на нём снова красовались серые валенки, ватные штаны, защитного цвета бушлат и всё остальное для службы, автомат висел сзади за спиной – то есть всё, что положено иметь дозорному, было на месте. Он обошел лежащего старшего, оперся грудью о палки и ждал, пока тот встанет. Старший тяжело дышал, он еще с минуту восстанавливался, а затем зло выдавил из себя:
– Ты, салага, сильно бежишь. Будешь идти сзади в пяти метрах, как положено. Меня давить не надо. Понял?
– Понял, – ответил он и, когда старший встал на лыжню, расположился сзади. Он уже привычно вернул себе свое школьное снаряжение и легко заскользил за старшим, не приближаясь и не отставая от него.
От равномерного движения пришли спокойствие и уверенность. Морозный воздух бодрил. Солнце из-за марева тонких облаков не слепило, освещая весь их еще пока что долгий путь. До береговых ив, где они должны были свернуть к селу, было еще далеко. Это место только-только, едва заметно, развиднелось тонкой узкой полоской в морозной туманной дымке.
Он видел, как старший идет впереди не ускоряясь, – наверное, он наконец-то понял, что не стоит устраивать гонки в дозоре. А сам он скользил по лыжне, то толкаясь обеими палками, то попеременно широкими классическими шагами двигался вперед. Он шел и думал:
«Вот так можно идти далеко-далеко, не останавливаясь». А когда он выйдет к селу, он не будет пить много воды, чтобы не ослабеть.
Старшего он отправил далеко вперед и смотрел ему вслед, пока маленькая фигурка не превратилась в еле различимую точку, а потом и вовсе исчезла. Он остался один. Он шел и улыбался. Он был счастлив в этом белом пространстве. Он рифмовал. Все беспокойные мысли ушли. Была только долгая дорога, и он легко скользил по лыжне, уходящей за горизонт.
***
Администратор суетливо крутился вокруг него, когда его вынимали из кокона.
– Это ж надо!.. Ну никак не ожидал! Погубил он нас! Погубил… – администратор повторял эти слова и растерянно смотрел на обездвиженное тело, которое лаборанты аккуратно уложили на каталку. Администратор запаниковал и шепотом обращался ко всем, кто появлялся в иллюзионном зале:
– Почему не вернулся? Почему? Теперь точно закроют…
Кто-то сзади тихо сказал ему на ухо:
– Шеф, надо вызвать медиков.
– Вызывайте, – махнув рукой, ответил администратор. Он, наклонившись над лежащим клиентом, долго рассматривал его лицо, пытаясь понять, где находится этот маэстро. А маэстро тихо лежал с закрытыми глазами и улыбался – он рифмовал:
Не стоит торопиться,
Когда в конце не видно света,
Когда одни и те же лица
Идут по кругу без ответа.
Не стоит к истине стремиться,
Когда понятья исчезают,
Когда стареющие лица —
И те так мало в жизни знают.
И всё же праздник ожидаем,
И праздник этот приближаем,
И ищем, ищем беспокойно
Всё то, что кажется достойным…
На морозном воздухе рифмы складывались сами собой, и он продолжил:
Не торопись, идущий по дороге:
Длинна твоя тропинка в бурях.
Дыши и наслаждайся! Грозные отроги Еще тебе отсюда не видны,
Еще сегодня бурные пороги За поворотом скрыты до поры.
19.05.2015 – 24.09.2015
Откин
Сюрреалистическая повесть
Дорогой автор!
Спасибо за рукопись «Откина» и примите наши извинения за то, что не сразу ответили вам. Прошло уже более двух недель, как мы читаем и, если можно так выразиться, изучаем ваше последнее произведение. Понимаем и принимаем ваши усилия и настойчивость в исполнении сложной задачи – связать воедино три ваши повести. Некоторым образом мы оказались причастны к «Откину». Это утверждение, как мы думаем, требует пояснений. Для этого нам стоит припомнить наше письмо по поводу «И здесь, и там» и ваши разъяснения к этой повести. В данный момент следует процитировать ваши слова: «И думается, что читатель с фантазией мог бы сам умозрительно достроить историю превращения Крео в одинокого рифмовщика из второй повести» и привести нашу цитату: «… зря вы, дорогой друг, не изложили читателю историю превращения энергичного Крео в одинокого старика… По нынешним временам читатель с такой неуемной фантазией, позволяющей за автора додумывать сюжет, не водится».
Надеемся, что теперь нам всем всё стало ясно. Всем нам, но не читателю. Вот, прочтите следующее: «Очень путано всё. Понимаю, что общий сюжет абсолютно не отложился. На мой вкус, не очень. А этот Откин – это что, оживший из второй повести “oh’? Понятней надо писать!»
Это один из самых «спокойных» отзывов наших знакомых, которым мы, как говорится, на пробу предложили прочесть «Рифмовщика». На наш взгляд, стоило бы «Откина» расположить между «Яблоком» и «И здесь, и там» и, пожалуй, Крео сразу обозвать Откиным – тогда бы рядовой читатель разобрался бы, что к чему. Но ваше упорное желание создавать трудности для чтения ни к чему хорошему не приведет. Шарадам и головоломкам не место в повестях и рассказах. Вы, конечно, можете нам возразить: в жанре детектива есть элементы головоломок. Да, конечно, детектив специально пишется только для того, чтобы читателя увлечь, даже привлечь к расследованию какой-нибудь запутанной истории. Но ваши повести совсем не похожи на классические детективы.
И уж потерпите последнее наше дружеское замечание. Многовато у вас диалогов, разговоров. Обычному человеку такой текст в большом количестве быстро наскучивает. Мало действия. Мы-то, конечно, понимаем ваш замысел – на фоне бытового общения попробовать дать читателю темы для раздумий. Ну, например, о стремлении человека к свободе. Но мы, как говорится, «тертые калачи» в литературе, а обычный читатель вряд ли так тщательно будет раздумывать над текстом. Мы в этом уверены.
Таким образом, подводя итоги вышеизложенному и понимая, что наши замечания и рекомендации вы нечасто учитываете, призываем вас хотя бы на будущее творить чуточку понятнее для массового читателя, а не сочинять нечто для какой-то избранной публики. Этим и заканчиваем несколько длинноватый текст с пожеланиями дальнейших успехов.
С уважением, ваши друзья и почитатели.
***
Нечто странное – без смысла Появилось и ушло.
Может быть, чужие мысли?
Ну уж точно не мое…
(из веселой песенки)
Яркое весеннее солнце заглянуло на открытую веранду. Официант принял заказ и торжественно удалился в глубину ресторана.
– Уютное местечко, – сказала большая дама в светлом платье. – Я здесь впервые. Интересно: хороша ли здесь кухня?
– Кухня как кухня, – недовольно поворчал крупный пожилой мужчина. – А вот за природу надо будет заплатить.
– Как это – за природу? – удивилась большая дама.
Крупный мужчина ответил:
– А вы, голубушка, цены видели?
– Да-да. Здесь так красиво и уютно, что стоит за это заплатить, – ответила большая дама.
– Что вы сказали, я не расслышала? – включилась в разговор бодрая старушка. – Вы же знаете, я не очень хорошо слышу.
– Они говорят, что здесь дорого, – прокричал ей в ухо мужчина средних лет.
– Что дорого? – переспросила бодрая старушка.
– Всё дорого, – весело ответила молодая, стильно одетая дама. – Что же вы хотите? Этот ресторанчик не для всех. Правда, дорогой? – она подмигнула мужчине средних лет.
– Мы сегодня отдыхаем и празднуем. Весна пришла. Надо расслабиться, – подтвердил мужчина.
Торжественный официант появился вновь и элегантно разместил на круглом столе приборы.
– Что будем пить? Определились? – обратился он к мужчине средних лет.
Мужчина вопросительно оглядел присутствующих и нерешительно ответил:
– Нам что-нибудь красного для дам. Молодому человеку, – он кинул взгляд в сторону юноши лет восемнадцати. – Что ты будешь? Вино с нами или…
– Мне, если можно, коньяку? – ответил юноша.
– Сто грамм коньяка для молодого человека и водочки для дедушки – сто пятьдесят, – распорядился мужчина средних лет.
Дедушка отвлекся от умиротворенного созерцания весеннего парка и кивком головы подтвердил выбор мужчины.
Официант, довольный заказом, удалился.
– Вы слышали новость? Откин закатил в редакции скандал! – заговорщицки сообщила большая дама. – Ругался и сломал стул. Это возмутительно! Писатель – и так некультурно ведет себя! Говорят, так выражался, просто ужас!
– А как выражался? – пробурчал крупный мужчина. – Вы что же, сами слышали?
– Нет, – несколько смущенно ответила большая дама. – Мне рассказали.
– Вот так у нас всегда! – возмущенно произнес крупный мужчина. – Рассказали… Кто-то, кому-то, а что было на самом деле, никто не знает.
В ответ большая дама чуть обиженно заметила:
– Мне подруга рассказала. Она никогда меня не подводила.
– А подруге кто рассказал? – недовольно спросил крупный мужчина.
Разговор затих, словно тема была исчерпана, и никому не хотелось что-то еще говорить. Ожидали официанта.
– Вы замолчали – почему? – оживилась бодрая старушка. – Мне интересно, чем это закончилось.
Молодая гламурная дама громко, с артикуляцией звуков обратилась к бодрой старушке:
– Вы, мама, знаете Откина?
– Откина? – переспросила старушка. – Это тот, который написал «Грезы во тьме».
– Да, «Грезы», но только не во тьме, а во мгле, – подтвердила молодая дама.
– Да-да, я читала, но подзабыла, как там всё кончилось.
– Там был счастливый конец, – ответила молодая дама.
– Ничего себе счастливый! – проворчал крупный мужчина. – Герой бежит из города в глушь и там прозябает среди непуганой природы.
– Кого он там напугал? Я не расслышала, друг мой, – спросила старушка.
– Никого, – ответил крупный мужчина. – Сам себя.
– Да-да, – заключила старушка. – Хороший писатель, если у него счастливый конец. А то возьмешь роман – а там, боже мой, страсти ничем не кончаются! – продолжила старушка.
Принесли вино. На столе появились легкие закуски. Присутствующие выпили. Разговор продолжился как бы сам по себе, тема нейтральная – о литературе. У каждого было что сказать.
– А я люблю, когда природу описывают, – дедушка после рюмочки водки блаженно и с явным удовольствием наблюдал за остальными. – А то, знаете ли, автор как заведет рассуждения устами героев. Одни диалоги. Разговоров много, а действий мало. Природы вроде и совсем нет. Вот были же произведения об охоте, рыбалке, о лесе, о…
– О путешествиях, – подхватил тему крупный мужчина. – Любо-дорого читать! Я согласен с вами, что сейчас и читать-то нечего. Заведут тягомотину о том, какая жизнь скверная, или того хуже – сексуальные истории. Что об этом писать? Он, она и всё.
– Ну не скажи: есть и интересные вещи, – возразила крупная дама. – И мысли философские, и природа есть. Ты неправ.
– Я неправ? – возмутился крупный мужчина. – Возьмите любую книжку в мягком переплете, откройте в середине, и если хватит терпения, прочтите хотя бы одну страницу – муть голубая! И у вашего Откина в «Грезах», я открыл и сразу же закрыл.
Одно название – сплошная глупость. Вот еще – запомнил фразу: «Он обнял ее за талию и не спеша поцеловал». Ерунда какая-то! Вот вы можете мне объяснить? – крупный мужчина обратился к большой даме. – Как это можно обнять за талию и не спеша целовать? Руки можно положить на талию, можно обнять за спину, а так за талию – танец какой-то получается! Схватил даму обеими руками по бокам за талию и прямо в губы не спеша – чмок! Смешно!
– Ты совсем ничего не понимаешь, – парировала большая дама. – Ведь можно обнять за талию с боку и нежно поцеловать даму.
– Да-да, – проворчал крупный мужчина. – Нежно поцеловать. А в книжке написано: «неспешно поцеловал». Как это – неспешно? Медленно, что ли?
Бодрая старушка активно включилась в диалог.
– Вы говорите о поцелуях, о которых уже по возрасту всё подзабыли. Вы спросите у молодежи: как они теперь целуются?
Крупный мужчина саркастически улыбнулся и спросил мужчину средних лет:
– Как вы теперь целуетесь?
– На ходу, – быстро отреагировал мужчина. – Ты согласна со мной, дорогая? – он повернулся в сторону гламурной дамы. Она смущенно улыбнулась, кивнула головой и добавила:
– Мы уже в среднем возрасте. Спросите молодежь, – обратилась она к скучающему юноше.
– Ну, и как же целуется молодежь – так сказать, наше будущее? – иронично спросил крупный мужчина. – Так же, как сказано в книжке: «обняв за талию и не спеша»?
Юноша не ожидал такого поворота событий – спешно глотнул коньяка, выдохнул и немного взволнованно ответил:
– Нам всё равно, лишь бы был поцелуй, а там уж не спеша, спеша и прочее – это детали.
– Вот-вот! – обрадовался крупный мужчина. – Всё просто и практично. Лишь бы был поцелуй, а всё остальное – схоластика, одна теория без практики.
Появился официант и деловито разместил на столе основные блюда.
– Вот и еда настоящая появилась, не схоластическая, – прокомментировал изменения на столе мужчина средних лет. – Я предлагаю выпить за связь поколений – чтобы она не прерывалась.
– Замечательно! За связь! – поддержала бодрая старушка.
– За нашу молодость! – добавила она.
– За нашу и за вашу, – пробубнил крупный мужчина.
Посетители выпили и обратились к разнообразным яствам. На веранде появился седой мужчина уже в летах. Острым, внимательным взглядом он осмотрел окружающую обстановку и исчез в глубине ресторана.
– Кажется, это он, – прошептала большая дама.
– Кто? – разделываясь с аппетитным ростбифом, спросил крупный мужчина.
– Крео Откин, – тихо ответила большая дама.
Крупный мужчина спросил:
– Который целует не спеша?
– Ну что ты придрался к одной фразе? Прочел только это – и уже судишь, – возмутилась большая дама. – Помолчал бы! Нельзя судить о том, чего не знаешь.
– Да прочитал я эти «Грезы». Прочитал. Поэтому, голубушка, и судить могу, – парировал крупный мужчина. – Могу даже рецензию свою изложить.
– Знаем мы ваши рецензии! – недовольно ответила большая дама. – Обхаять всё – вот ваши рецензии.
– Нежнейшая вещь! Ведь могут готовить, – произнес дедушка и, довольный, откинулся на стуле. – Вот, смотрите: далеко от моря, а продукт весьма хорош!
– Почему далеко от моря? – спросила бодрая старушка. – Этот Откин – он что, далеко от моря?
– Мама! – громко заявила гламурная дама. – Дедушка говорит о рыбе. Ему рыба понравилась.
– Да, я поняла. О рыбе, – ответила старушка. – Он всегда любил рыбу.
– Морепродукты, – подтвердил дедушка. – Мы, материковые жители, совсем мало потребляем рыбы. Безобразно мало! Ничтожно мало! Отсюда и сосуды все забиты разной гадостью. А ваш Откин, наверное, много рыбы ест, а посему фантазирует в романах своих, да в этих ваших «Грезах» тоже. Придумал же «лечебные» сны.
– А что, совсем неплохая эта вещь – «лечсны», – пробурчал крупный мужчина. – Только не он придумал это. Всё до него уже придумано. У нас тоже уже открылась одна контора «лечснов». Приходишь и спишь с заказанным сном. Эта штука скоро вытеснит весь наш кинематограф.
Появился официант.
– Десерт будем заказывать? – обратился он к посетителям.
В наступившей тишине послышались слова строгого мужчины, появившегося на веранде:
– Здесь, я думаю, вам будет удобно.
На веранде появился Откин с некрасивой женщиной.
– Мы вот там разместимся, – сказал Откин, указывая на столик в противоположном углу веранды.
– Да, конечно, – услужливо ответил строгий мужчина. – Сейчас вас обслужат.
Откин со своей спутницей прошли к дальнему столику, осмотрелись и заняли места напротив друг друга.
– Он с супругой, – прошептала большая дама.
– Не может быть! – тихо возразил крупный мужчина.
– Ну, ты, конечно, лучше всех всё знаешь, – недовольно продолжила большая дама.
– Нам надо заказать десерт, – перебил их мужчина средних лет. – Давайте выбирать.
– Мне мороженое, – почти выкрикнул молодой человек и, указав пальцем в меню, добавил: – Вот это и это.
Официант кивнул головой и оглядел остальных.
– Мне вот эту штучку – как она называется? – большая дама прищурилась, разглядывая красочный лист.
– Штрудель, – пояснил официант.
– Штрудель, штрудель, где ты был? – слегка пропел крупный мужчина. – Ну что? Ударим по штруделю? Он у вас хороший?
Официант подтвердил:
– Отменный! Наш повар специализируется на штруделях.
– Ну что же, всем штрудель? – оглядывая присутствующих, спросил мужчина средних лет.
Гламурная дама, чуть-чуть замявшись, всё же удовлетворенно кивнула головой. Остальные молча подтвердили свое желание заказать штрудель. Когда заказ был сделан, дедушка произнес:
– Весна, весна. Веселое слово – «весна».
– Веселое, – согласился крупный мужчина. – Но только когда погода хорошая.
– Не скажите, не скажите! – продолжил дедушка. – Весна есть весна. В любую погоду веселость присутствует, а когда впереди много весен, то такая великая веселость наступает, что боже мой! Вот произнесите слово «вёсны» несколько раз – и веселость по всему организму разольется.
– А если этих весен немного осталось? – хмуро заметил крупный мужчина.
– Если немного, то всё равно надо радоваться, потому что за весной лето приходит, – ответил дедушка. – Посмотрите, какая красота вокруг!
Принесли десерт. Солнечные лучики заиграли на столе. Синее небо проступило сквозь свежую листву берез и лип. Вечерняя теплота разлилась по веранде, и собеседники не спеша приступили к поглощению десертных яств. Заказали чай, кофе – кому что захотелось, – и разговор вернулся к Откину и его спутнице.
– Это его последняя обожательница, – повертев головой, произнес крупный мужчина.
***
– Вам нравится здесь? – спросил Крео.
– Да, очень уютно и красиво, – ответила спутница. – Зелень в парке так украшает это место!
– Весна, весна… После зимы она украшает всё, – согласился Крео.
Официант терпеливо ждал, когда посетители – седой мужчина уже в летах и его спутница, некрасивая женщина – выберут что-либо из меню.
– А что там вдалеке с удовольствием потребляет дружная семья? – спросил Крео официанта.
– Молодой человек лакомится мороженым, остальные угощаются штруделем, – сухо ответил официант.
– Пожалуй, и мы угостимся штруделем. Вы не возражаете? – обратился Крео к спутнице и добавил: – И нам бы чаю.
Спутница в знак согласия кивнула головой.
– Сейчас они будут обсуждать меня и вас. Особенно вас.
– Вы так думаете? – удивилась женщина. – По-моему, они заняты чем-то другим.
– Может быть, может быть, но мне кажется, что только дедуля говорит и думает о чём-то отвлеченном, например о весне, – остальные заняты нами.
– Откуда это вы взяли? – удивилась женщина. – Вы сидите к ним спиной и всё уже успели заметить.
– Да, успел, – ответил седой мужчина. – Вот, проверяйте: спиной к нам сидит крупный мужчина, почти лысый, лет за шестьдесят. Он у них считается знатоком всего и вся. Всё время ворчит и часто чем-то недоволен. Напротив него – большая женщина в белом платье. По-моему, это его жена: часто не соглашается с ним, но вследствие мягкости характера постоянно уступает ему. Рядом с ней глухая старушка – скорее всего, мать молодой дамы гламурного вида… Вы успеваете следить за моим описанием?
– Да, успеваю, – ответила женщина. – У вас острое зрение, и вы наблюдательный человек.
– Наблюдательный человек… – задумчиво произнес
Крео. – Ну что ж, продолжим? – сказал он, когда принесли штрудель и чай.
– Хорошо, – ответила спутница.
– Слева от гламурной дамы – мужчина средних лет. Он там главный – по крайней мере, он руководит этим процессом заказа и поедания блюд. А мальчик с мороженым – это, пожалуй, его сын и гламурной дамочки. Еще совсем мальчик – скучает среди семейных «аксакалов», и единственным его развлечением являются изысканные блюда этого заведения. Я бы начал описание этого процесса такой фразой: «Яркое весеннее солнце заглянуло на открытую веранду».
Некрасивая женщина улыбнулась и спросила:
– А что бы вы написали дальше?
– Дальше я бы написал, как это общество обсуждает какой-нибудь роман известного писателя. Назовем его, к примеру, Откиным, и роман его я назвал бы как-нибудь эдак, – седой мужчина на минуту задумался. – Ну, скажем, так: – «Грезы во мгле». Крупный мужчина подверг бы одну фразу из романа резкой ироничной критике. С ним бы не согласилась большая женщина – и так не спеша вся компания перешла бы к обсуждению Откина с его спутницей.
– А какую бы фразу так резко раскритиковал крупный мужчина? – спросила женщина.
– О! Таких фраз могло бы быть великое множество. Вот, прямо на лету могу предложить, – и Крео нараспев произнес: – «Он обнял её за талию и не спеша поцеловал».
– И что же здесь его не устроило?
– Ему непонятна технология обнимания за талию и дальнейшего целования, – ответил Крео.
– Почему непонятно? – удивилась женщина. – Мы можем продемонстрировать этот прием, то есть меня обнять за талию и не спеша поцеловать?
– Вы действительно этого хотите? – прищурившись, спросил он.
– Ему, – она кивнула в сторону крупного мужчины, – непонятна технология. Давайте покажем ему, как это делается.
– Вы смелая женщина, – заявил Крео. – Ну что же, давайте попробуем. Им на это будет интересно посмотреть.
Седой мужчина в летах встал, присел рядом со спутницей в свободное кресло, правой рукой обнял ее за талию и не спеша поцеловал в щеку. Вернувшись на место, он продолжил:
– Теперь у них будет острая тема для продолжения беседы.
– А как у вас сложилось бы повествование в «Грезах во мгле»?
– «Грезы во мгле», – повторил он. – Это длинная история о том, как преуспевающий писатель, редактор литературного журнала постепенно всю свою литературную деятельность свернул и… – он на минуту задумался, – и превратился в маленького человека-рифмовщика.
– Грустная история, – заметила женщина.
– Я так не думаю, – возразил Крео. – Я полагаю, что этот Откин в конце концов нашел себя – как говорится, нашел свое тихое счастье. Как этот дедуля напротив. Рассуждает о весне, о счастье – и тем доволен. Я бы, пожалуй, эту весеннюю тему раскрыл пошире. Как-нибудь вот так, – и седой мужчина, закрыв глаза, тихо, словно кто-то ему подсказывал текст, начал читать:
«Зима медленно отступала. Снега уходили, уменьшались – сначала еле заметно, потом чуть быстрее.
Он каждое утро наблюдал из окна, как уменьшается высокий сугроб у крыльца. Особенно это было заметно в солнечные дни. Со стороны его лучей снег превращался в причудливые мелкие ледяные узоры. Лучи солнца как будто выгрызали в сугробе ямки, искрящиеся тонкими призрачными фигурками. В пасмурную погоду сугроб почти не таял. А бывали дни, когда темные тучи приносили хлопья влажного снега, и вся солнечная работа шла насмарку – сугроб немного подрастал, и, казалось, весна надолго отступала.
В такие дни ему становилось грустно, и он понимал, чувствовал, что придется потерпеть еще несколько недель, а может быть, и целый месяц до возвращения весны. Но дни летели, заботы безжалостно съедали время. Случалось, что он забывал посмотреть на свой сугроб, и в одно прекрасное утро сугроб исчез. Неожиданный теплый дождь за ночь уничтожил все остатки зимы. На месте его сугроба осталось грязное темное пятно со старой пожухлой травой, сквозь которую скромно пробивалась редкая зелень. Потом стало тепло, появились первые листики, новые запахи, новые, по-настоящему весенние дни».
