Влад Стифин
Рифмовщик
Сократ предложил ему старый, потертый стул у края стола.
– Вот говорят, что лицензионная работа полна формализма, – начал свою лекцию «философ». – А мы отвечаем вам: «Нет, вы глубоко заблуждаетесь»! Вот вы, например, напишите под вдохновение, – и «философ» с выражением прочел: «Как дышится мне рано поутру». – А имеете ли вы право такую мысль фиксировать?
– Без лицензии не имею, – быстренько отреагировал посетитель.
– Вот именно, – подтвердил «философ». – Нам важно разобраться, понять, так сказать, тенденции уменьшения или прекращения процесса.
– Процесса чего? – машинально спросил он, постоянно соображая, как бы этого Сократа направить на нужную для себя тему.
– Конечно, процесса творчества, – уверенно ответил «философ». Он на секунду задумался, что позволило посетителю задать нужный ему вопрос:
– А если лицензия не кончилась, можно ли фиксировать мысль?
– Банальный вопрос! Несомненно, можно.
Посетитель решил «добить» Сократа и снова спросил:
– А если старую форму лицензии решили заменить на новую, то старая будет действовать до конца срока?
Сократ насупился.
– Ах, вот вы о чём! Уже литераторам известно, – он недоверчиво взглянул на посетителя и спросил: – Вас только это интересует?
– Нет, что вы! И рецессия, и стагнация тоже, – испугался посетитель.
– Да, – как-то грустно продолжил Сократ. – Серьезные проблемы вряд ли вам будут интересны.
– Нет, уверяю вас, ради серьезных проблем я здесь и нахожусь, – спохватился он, чувствуя, что «философ» теряет к нему интерес.
– Да-да. Все так говорят в самом начале, – «философ» окончательно загрустил. – А потом… – он встал, обернулся к окну и тоскливо добавил: – А потом выясняется: им нужна только бумажка, а мысль, вдохновение, творческий полёт? Куда прикажите девать это?
Наступило неловкое молчание. «Философ» в задумчивости наблюдал, как за окном раскачиваются голые ветки деревьев. Порывы ветра то усиливались, то утихали. Синее прозрачное небо, как будто вымытое осенними дождями, сияло на солнце.
– А вы не бойтесь, – не оборачиваясь произнес Сократ. – Всё, что выдано, отобрано быть не может. Ваша старая лицензия будет действовать до срока ее окончания.
«Философ» не отрываясь смотрел куда-то, а посетитель не знал, как поступить: то ли попрощаться и уйти, то ли поблагодарить и ждать дальнейших событий? Всё выходило как-то невежливо, и он продолжал сидеть на обшарпанном стуле.
Сократ, похоже, почувствовал его неловкость и прочитал несколько строк:
«Как дышится вам рано поутру?
Вы новый день встречаете с испугом
И ждете встречи с закадычным другом,
А прочих вам встречать не по нутру…»
– Прощайте, – не оборачиваясь, произнес «философ».
Посетитель тихо встал, пробрался к двери и, сказав «спасибо», вышел в длинный коридор.
***
А там он собрался в дозор на правый фланг. Предстояло пройти на лыжах около двадцати километров вдоль берега реки. Ему этот поход не казался трудным. На лыжах он бегал сносно, даже имел юношеский разряд. Бегал на соревнованиях и пять, и десять километров, так что пройти без спешки двадцать, да еще имея возможность самому себе задавать темп, ему казалось не ахти какой сложной задачей.
К середине декабря снег в этих краях устанавливался основательно. Ветер наметал сугробы в тихих местах и слизывал снег на полях. Морозец от десяти до двадцати с лишним был еще не столь жесток, как в январе, и низкая влажность не давала воспринимать его как болезненную кусачку.
Они вышли на рассвете. Утренняя заря только-только занялась. Старший наряда – из «дедов» – шел впереди, а он первые десять километров практически не отставал и держался за старшим на расстоянии не более пятидесяти метров. Лыжню от предыдущего, вчерашнего наряда еще не замело. Идти было приятно.
Справа на высоком, обрывистом берегу шумел на легком ветру низкий дубовый лес, который осенью не сбрасывал засохшие листья до самой весны. Погранцы использовали дубовые ветки с листьями для банной парилки. По субботам вся застава мылась в сельской бане, которая работала по пятницам и субботам раздельно для женщин и мужчин. Вторая половина дня субботы предоставлялась для помывки бойцов. Главным банщиком трудился маленький худенький мужичок национальности той сопредельной стороны. Он когда-то давно перебрался к нам, женился на нашей, да так и обосновался в этом селе. Про него из поколения в поколение погранцов передавалась легенда о его храбрости. Когда-то по молодости он ходил в разведку на ту сторону к врагам и выполнял особо важные задания наших спецслужб. Теперь он отвечал за баню, за ее исправную работу по графику, помывки местного населения и погранцов. Среди рядового и сержантского состава ходила такая шутка: «Жена банщика зовет его чай пить, а он отвечает: “чай-ча-за”».
Он шел по лыжне и вспомнил, как однажды старшина поручил двум «фазанам», и ему в том числе, в субботний день разгрузить машину цемента. Цемент в кузове находился россыпью, и им пришлось совковыми лопатами сбрасывать его сверху в деревянный бункер на складе. Цементная пылища стояла жуткая – приходилось делать частые перерывы для того, чтобы хоть немного пыль улеглась и можно было продолжить работу. В итоге они настолько пропитались цементной пылью, что вокруг глаз, рта и носа образовались темно-серые круги, но впереди были помывка и возможность очистить организм от этого стройматериала. В бане они терлись, фыркали и блаженно радовались не только теплу и воде, но и окончанию цементной муки и тихо надеялись, что в вечерний наряд после такого ударного труда их не пошлют. Но реальность оказалась иной: их послали часовыми с восьми часов вечера.
Он шёл по лыжне за старшим и начал отставать. Через час ноги в валенках стали плохо слушаться. Движение замедлилось – хотелось упасть в снег рядом с лыжней и замереть на несколько минут. Старший останавливался, поджидая его, и всякий раз по мере его приближения метров на пятьдесят снова устремлялся вперед до следующей остановки.
Они прошли вдоль кривой протоки и вышли на прямой, длинный участок реки, где окончание их пути еле виднелось на горизонте узкой полоской низкорослого леса на месте слияния двух рек. Белая пустыня простиралась впереди и не вселяла никакой надежды на скорейшее окончание их похода.
Слева за рекой тянулся унылый берег сопредельной стороны с дальними сопками, покрытыми заснеженным лесом. Ориентироваться на ту сторону, отмеряя пройденный путь, было совсем неэффективно. С правой стороны метрах в ста виднелся наш берег, монотонная картинка которого слишком медленно менялась по мере продвижения наряда.
Он уже несколько раз падал набок в снег и минуты две-три отлеживался, глядя на удаляющуюся фигуру старшего. Тот, обернувшись, останавливался и ждал, пока он не встанет на лыжню и не двинется вперед. По всему было видно, что старший не собирался замедлять темп, и только долгие и частые лежания младшего наряда заставляли его прерывать движение и ждать.
Последний километр, когда стали явственно видны береговые ивы, он шел не чувствуя ног, и только мысль о том, что дошел, не давала ему упасть в снег. Они поднялись на берег, зашли в первый же дом на краю села, старший попросил воды, немного отпил и подал кружку ему со словами: «Много не пей – ноги откажут». А он не смог удержаться и выпил всю кружку. Потом еле забрался в кузов машины, которая пришла за ними, и лежал там наверху, не чувствуя ног. Когда машина остановилась во дворе заставы, ему помогли выгрузиться, и он подумал:
«Вот почему лошадям не дают много пить после скачек, но я не лошадь…»
***
А здесь он несколько дней бездельничал, не выходил из дома. Да и что там, на улице, делать? То мороз, то оттепель – не знаешь, как одеться и на какую погоду настроиться.
– Конечно, надо бы что-то зарифмовать о похудании, – думал он, но тема как-то не складывалась в голове, и он оттягивал тот последний, решительный шаг, когда отступать будет некуда.
Он часто вспоминал того «философа» из центра и его прощальное четверостишие.
«Интересно? – подумал он. – Какое продолжение могло быть у этого стиха? Или эти четыре строчки – это и есть вся его мысль?»
Он пытался продолжить мысль «философа», но получалось поверхностно и скучно.
«Не надо трогать чужое», – решил он и прекратил бесплодные попытки.
Ему уже давно никто не звонил. Старые друзья разбежались каждый по своим норкам, а новых он старался не заводить. Правда, были у него хорошие знакомые, которые не надоедали, умели слушать, и он старался отвечать им тем же. Они обладали с его точки зрения ценнейшим качеством – не надоедать.
Он бесцельно побродил по квартире, машинально перебрал бумаги на столе, обнаружил набросок старого стишка. Он уже даже не помнил, когда исчиркал этот клочок блокнотного листа, и застыл в изумлении – первые две строчки звучали так:
Вы новый день встречаете с испугом,
Не ждете никого уже давно…
Вторые две строчки он разобрал с трудом – много слов было зачеркнуто. Сверху и снизу наслаивались неразборчивые исправления. Внимательно рассмотрев текст, он прочел всё целиком:
Вы новый день встречаете с испугом,
Не ждете никого уже давно.
Давно не виделись вы с закадычным другом,
И жив ли он? Вам стало всё равно.
«Не может быть. Это мистика какая-то! Такое совпадение!» – он потер рукой лоб, отошел от стола и снова вернулся к старому, помятому листку бумаги.
– Может, я это где-то опубликовал? – спросил он сам себя. Он не помнил. Этот текст напрочь вылетел у него из головы. Ему захотелось срочно встретиться с Сократом, но, лишь стоило вспомнить строгую тетку на проходной, желание это как-то растворилось в других эмоциях.
«Это же надо! Одна и та же мысль пришла в две разные головы! Так бывает, – думал он. – Но чтобы так совпали слова – это редчайший случай! – и он решил: – Вот что я сделаю. Я сегодня же пойду в центр и выслежу этого Сократа на выходе после работы».
За полчаса до окончания рабочего дня он стоял недалеко от входа, заняв удобную позицию для наблюдения. Ровно в означенный час чиновники всех мастей сплошным потоком начали вываливаться из дверей и делиться на небольшие рукава, которые затем растворялись в сумраке городских улиц. Минут через десять он забеспокоился, не пропустил ли он «философа», и переместился ближе к выходу.
Она узнала его издалека и уверенными шагами направилась прямо в его сторону.
– Ой! Как я рада, что вы опять здесь!
Деваться было некуда – не бежать же ему, солидному человеку, от нее по тротуару на глазах у административной публики! Он не очень приветливо ответил:
– Здрасьте вам.
– Я могу вам еще немножко прочесть? – заговорщицки произнесла она.
– Извините, но я жду, – ответил он, стараясь не упустить из вида выходящий поток.
– Ой! Что вы, это недолго! Всего четыре строчки.
– Да-да, – машинально ответил он, пристально вглядываясь в лица выходящих.
Она вплотную приблизилась к нему. Он инстинктивно прикрыл правой рукой свою центральную пуговицу, но она нашла способ прикоснуться к нему, прихватив его за краешек воротника. Вырываться было бесполезно – он только чуть сдвинулся в сторону, чтобы лучше видеть выход.
– Вы не представляете, как вы мне помогли! У меня открылось вдохновение! Это такое счастье… – она говорила и говорила, а он уже пожалел, что пришел сюда.
– Бесполезное занятие, – подумал он и вслух прервал ее бесконечный поток слов: – Читайте, я слушаю.
– Ой! Простите! – сказала она и прочла:
Как хочется кого-то полюбить —
Страдать и счастье получать одновременно!
И думать, что на верном я пути.
И цели я добьюсь здесь несомненно.
Вот этот или тот – мой милый друг,
Тебя обожествляю я смиренно.
Готова испытать я сей недуг,
На ласки отвечаю я мгновенно.
– Вы прочли более четырех строк, – мрачно заметил он.
– Ой! Простите, машинально вырвалось! – Она немного смутилась и, потупив взгляд, спросила: – Вам понравилось?
– Да, – лаконично ответил он.
– Ой! И это всё? – удивилась она.
– Вы хотите подробностей? – он решил взять инициативу в свои руки.
– Да, – немного волнуясь, ответила она и отпустила его воротник.
– Пишите. Для вас это лучше, чем не писать. А остальное – рифмы, смысл, динамика, экспрессия и прочее – всё это чепуха. Пишите…
Он заметил, что уже более минуты из дверей никто не выходит. Она стояла рядом и молчала – наверное, обдумывала сказанное. Он почувствовал, что зря теряет время, и неожиданно спросил:
– Скажите: а как мне встретиться с Сократом?
Она очнулась от размышлений и спросила в ответ:
– Ой! Я могу надеяться на следующую встречу с вами?
– Можете, – быстро ответил он и снова спросил о «философе».
– Сократик? Так он несколько дней тому назад уволился. Теперь он здесь не работает.
– Как уволился? – огорчился он.
– Ой! Да так – как-то тихо и уволился. Говорят, в конфликте был с руководством по поводу лицензий – не приняли его предложения по обмену старых форм на новые. Странный был человек. Не такой как все. Одевался не так, разговаривал, и вообще. На наших женщин не обращал внимания.
– Так что же, лицензии надо всем менять? – настороженно спросил он.
– Да, это несложно. Приходите к нам и за неделю всё оформите, – ответила она. – Приходите, я буду ждать.
– Спасибо, – прервал он ее. – А где сейчас этот Сократ, где можно его найти?
– Ой! Так это в кадрах надо спросить, – ответила она. – Приходите к нам завтра, я буду вас ждать, – и она, опустив глаза, шепотом спросила: – Придете?
– Я постараюсь, – ответил он. – До свидания, – и, решительно повернувшись, заторопился уйти от своей новой знакомой.
***
Он монотонно читал текст:
Вы хотите похудеть
Безболезненно и быстро?
И, конечно, не потеть,
Чтоб вокруг всё было чисто?
Чтоб фигуру сохранить
И в скелет не превратиться,
Чтоб с диетой не шутить
И с едою подружиться?
Мы методику дадим —
Наслаждайтесь, сколько нужно!
Мы здоровье защитим —
Заходите к нам все дружно!
Когда он закончил читать, хозяин встал из-за стола и несколько раз прошелся вдоль окна.
За окном была зима. Она пришла вчера. Всю ночь шел снег. К утру город встал. Уборщики не успевали расчистить улицы от пушистого, абсолютно белого и какого-то легкого снега.
– Вы совсем перестали производить краткие тексты, – хозяин остановился у окна. – Какая красота сегодня! – вздохнул он. – Длинные тексты сложно воспринимаются. Вы согласны со мной?
Автор кивнул головой.
– Вы можете рифмовать короче? – спросил хозяин.
– Да, – тихо ответил автор и зарифмовал:
Если похудеть хотите,
К нам скорее приходите.
Мы методику дадим
И здоровье сохраним.
– Так-так, – оживился хозяин. – Неплохо. Можно повторить?
Автор повторил:
– Без издевок над здоровьем
Похудеете у нас.
Вы не будете коровой,
Наше средство – просто класс!
– Вы опять хотите мне устроить «веселенькую» жизнь? – не отрываясь от зимнего пейзажа, произнес хозяин.
Автор пожал плечами и ничего не ответил.
– Вы рифмуете прямо на ходу – а кто будет выбирать? Не хотите ли поработать в нашем штате? Вознаграждение, я обещаю, будет не хуже, чем сейчас.
– Я должен сразу ответить? – спросил автор.
– Можете подумать. А впрочем, что думать-то? Постоянная работа. Постоянное вознаграждение. Я бы на вашем месте согласился.
Автор повернулся к окну и заметил:
– Так рифмовать любой может, даже ваша секретарша. Вот, например, так:
Худейте с нами на здоровье,
Как в сказке, где-то в лукоморье!
От нас красивыми уйдете,
С методой нашей оживете.
– Вы шутите, – грустно сказал хозяин. – Вы поэт, а мы здесь прозаики, – он вернулся к столу. – Скоро Новый год, заказы посыплются – будет много работы.
– Да, – согласился автор.
– Оплата, как обычно, – сухо сказал хозяин. – За все двадцать четыре строчки по двадцать за каждую. Всего четыреста восемьдесят благ.
***
В вестибюле конторы его никто не встретил. Он по указателям добрался до регистратуры и заглянул в одно из окошек. Миловидная девушка, не отрываясь от экрана, спросила его:
– Что желаете?
– А что у вас сегодня есть? – спросил он.
– У нас сегодня есть всё. Можете просмотреть проспекты в зале.
– Я могу переговорить с администратором? – спросил он.
– Он занят, – не поворачивая головы, ответила девица.
Ему стало скучно, но, пересилив себя он побрел в зал. Несколько клиентов в тишине внимательно изучали проспекты. Он занял кресло подальше от всех и взял первую попавшуюся на глаза раскладку. Контора предлагала увлекательный поход в горы. Реки, водопады, красивые виды дальних и ближних гор его не увлекли, и он взял следующую картинку. Мокрый песчаный пляж длинной косой уходил в абсолютно голубое море. Закатное солнце изящно касалось морского горизонта. Проспект предлагал очутиться в этом просторе и пробыть там не менее часа.
«Что делать на пустынном пляже целый час? – подумал он. – Целый час смотреть, как садится в море солнце?»
Он положил проспект на место и рассеянно перебрал остальные. В зале появился энергичный молодой человек и обратился к присутствующим:
– Кто готов, может пройти со мной.
Он поднял руку. Молодой человек подошел к нему.
– Пройдемте со мной.
Они прошли несколько коридоров и оказались снова в регистратуре. Молодой человек подвел его к той же девице и скороговоркой произнес:
– Клиент готов. Оформи его.
– Ваш номер? – спросила девица.
Он ответил:
– Тихое место на закате. Средняя полоса.
– Вы не определились? – переспросила девица.
– Совершеннейше определился, – ответил он.
Молодой человек обратился к девице:
– Ну, вы здесь уточняйтесь, а я побежал, – и он скоренько удалился.
– Вы должны назвать номер своей услуги, – настойчиво повторила девица. – Без номера я не могу вас оформить.
– Так я вам и говорю: тихое место на закате, средняя полоса. А номер, будьте любезны, подберите сами, – ответил он.
– Это не входит в мои обязанности, – отпарировала девица.
– Тогда пригласите администратора, – строго произнес он.
– Администратор занят, – услышал он в ответ.
«Ах так? Так ты сейчас узнаешь, что такое гневный посетитель!» – подумал он, а вслух, четко выговаривая каждое слово, каждую букву, произнес:
– Я буду жаловаться. Я буду так жаловаться, что вашей конторе не поздоровится. Я напишу памфлет о вашем заведении! Вы лично точно потеряете работу, а ваш администратор будет долго жалеть о том, что не соизволил встретиться с… – и он назвал свое имя.
Девица удивленно посмотрела на него и даже приоткрыла рот, а он не останавливался.
– Я брошу всё и займусь только вами! Вы наконец-то запомните мое имя… – он снова повторил свой псевдоним.
– Хорошо, хорошо, – испуганно ответила девица. – Я сейчас доложу о вас.
Она куда-то позвонила. Через несколько секунд рядом с ним образовались две массивные фигуры в темной форме.
– В чём дело? – спросил один из них.
– Я хочу встретиться с администратором, – ответил он уже не так решительно.
– Администратор занят, – почти хором ответили ему.
– Передайте ему, что с ним хотел бы встретиться… – и он в третий раз назвал свое имя.
– Позвони в приемную, – приказал один из массивных.
Девица засуетилась.
– Да… У нас проблема… Хотят видеть администратора… Он говорит, что он… – она обратилась к посетителю: – Извините, как ваша фамилия?
Он недовольно буркнул:
– Запоминайте… – и в четвертый раз назвал себя.
Девица повторила в трубку его фамилию.
– Хорошо. Вас примут, – ответила она и добавила: – Пройдите с товарищами.
Товарищи проводили его в приемную. Дверь кабинета распахнулась, и улыбающийся администратор вышел к нему навстречу.
– Боже мой! Боже мой! Сколько лет, сколько зим! Вы нас совсем забыли. Не появляетесь. Избегаете старых друзей. Это совсем нехорошо.
Администратор широко расставил руки, как будто хотел его обнять, а он настолько опешил от этих слов, что промямлил что-то вроде «да, я вот зашел, я хотел…»
– Да, мы понимаем, творите на своем поприще. А мы всегда рады. Присядем? – предложил администратор.
Он указал на два кресла в углу приемной, и они расположились в них. Администратор убрал улыбку и спросил:
– Чем интересуетесь?
– Тихое место на закате. Средняя полоса, – ответил он.
– Отлично! Прямо в точку! Прямо для вас – тридцать пятый номер. Река, лес, закат. Середина лета. Следующие породы: береза, ива, дуб, немного кустарника… – он хотел еще что-то добавить, но неожиданно снова открылись двери кабинета и два солидных дяди в деловых костюмах появились в приемной.
– Мы вас ждем, – обратился один из них к администратору, а второй добавил:
– Пора бы заканчивать.
Администратор резко поднялся, вытянулся, словно хотел встать по стойке смирно, и отрапортовал:
– Одну минутку. Сейчас разберусь с консультантом. Может быть, чай, кофе?
Деловые решительно ответили: «Чай» и вернулись в кабинет.
Администратор распорядился по поводу чая и, озабоченный, уселся рядом с ним.
– Вы знаете, у нас комиссия. Задергали ужасно. – Он поправил прическу и как-то тихо, как будто их подслушивают, сказал: – У нас ЧП: клиент не вернулся.
– Начинаю догадываться, – отреагировал он. – Поэтому я и стал консультантом?
– Да, они бы возмутились тем, что я их бросил ради клиента, – пояснил администратор. – Может быть, зайдете завтра, когда их не будет?
– Да, можно и завтра. А как это – клиент не вернулся? Он у вас в кабинете сидит?
– Нет, что вы, маэстро, – шепотом ответил администратор. – Из модуля мы его извлекли. Сейчас в госпитале находится. А вот мозги не вернулись, точнее – сознание. Что-то с головой произошло. Теперь вы понимаете, как это серьезно. Они могут нас временно приостановить. А это – конец. Убытки огромные.
– Да, это серьезно, когда убытки, – согласился он. – А клиент, наверное, сам виноват?
– Да, конечно, сам. А как же? Не там и не то нажал, а система запуталась. Так попробуй докажи, что он идиот, – администратор разволновался. – Вот, маэстро, всё для клиента делаем, а клиент что сделал для нас? Одни только требования.
– Я напишу о вас хорошие стихи, если хотите, – вырвалось у него.
– Стихи? – удивился администратор. – Пожалуй, это хорошо. Мы их в рамочку при входе – пусть знают, кто у нас бывает.
– А я могу его увидеть? – спросил он.
– Кого? – переспросил администратор.
– Клиента, – ответил он.
– Этого идиота? – уточнил администратор.
– Да, невозвращенца, – подтвердил он.
– Если пустят, то можно, – ответил администратор и назвал адрес госпиталя.
***
Госпиталь шумел. Машины то и дело подвозили на пандус тяжелых больных. Санитары через специальные двери увозили их на каталках в глубину четырехэтажного здания.
У главного входа толпились посетители. Одни из них с пакетами входили внутрь, другие, опустошенные, кто с удовлетворенным, кто с печальным, озабоченным лицом выходили наружу.
Он проскользнул внутрь и остановился в нерешительности. В гардеробе суетился народ. У турникетов, отделяющих гардеробное пространство от внутренней части госпиталя, стояла местная охрана и равнодушно наблюдала за происходящим.
Он сдал пальто и направился к охране.
– Скажите, пожалуйста, как мне найти больного? – спросил он.
– Там, в справочном, – охрана махнула рукой куда-то влево, и он побрел по коридору, на стенах которого теснились стрелочки с надписями. Одна из них гласила: «Справочное».
– Добрый день, – поздоровался он со справочной женщиной, утомленной сидением в каморке. – Мне нужно найти больного.
– Фамилия? – спросила справочная.
– Я не знаю фамилии. Я знаю, что его привезли из… – и он произнес название конторы администратора.
– А кто он вам? – спросила справочная.
– Знакомый, – ответил он.
– Так как же я вам его найду? Знакомого без фамилии? – скучно спросила справочная.
– Да, я понимаю, что сложно, – ответил он, – но мне очень нужно.
Справочная тяжко вздохнула и спросила:
– А чем он хоть болен, вы знаете?
– У него не работает голова, то есть мозг, – ответил он и, подумав, добавил: – Он как будто без сознания.
– Без сознания… Значит, в реанимации, – определила справочная. – Сейчас уточним.
Она куда-то позвонила, буквально с полминуты поговорила и, повернувшись к нему, покачала головой.
– Там таких нет.
Сзади очередь из трех человек занервничала:
– Не знает, что нужно, и всех задерживает!
– Да не трогайте вы его, а то до утра здесь стоять будем!
– Почему до утра? Госпиталь в шесть для посетителей закрывается.
– Значит, он находится где-то в другом месте, – просительно произнес он.
– Подождите, – ответила справочная. – Мы сейчас попробуем по-другому.
Она не больше минуты еще раз с кем-то поговорила и удовлетворенно произнесла:
– В нейрохирургии ваш бессознательный. Второй этаж по центральной лестнице.
В коридоре второго этажа медсестра загородила ему дорогу:
– Без халата никак нельзя! Как же вы… – она замахала руками. – Немедленно покиньте отделение!
– Нет уж, ни за что! – подумал он, достал крупную купюру, сунул ее в нагрудный карман халатика медсестры и заявил: – Я арендую ваш халат – мне это крайне необходимо.
Медсестра, немного смутившись, ответила:
– А как же я?
– Вы местная – вам легко. Кстати, а где здесь у вас больной из конторы?
Медсестра, смирившись с арендой халата, спросила:
– После иллюзии?
– Да, после нее, – ответил он.
– Я вас провожу, – предложила она.
Он сразу узнал его. Это был Сократ, только немного исхудавший и обросший. Лицо его с закрытыми глазами выражало полное удовлетворение. Временами он еле заметно улыбался, словно видел приятные сны. На голове его он заметил несколько датчиков, очень похожих на те, что прикреплялись в конторе.
– Он спит? – спросил он.
– Нет, – ответила медсестра. – Он там что-то видит, а может быть, и делает.
– А как узнать что? – снова спросил он.
Медсестра ответила:
– Нам известно, что у него там «тихий уголок». Там он, наверное, и находится. Давайте уйдем. Мне попадет, если нас здесь застанет доктор.
– Да, тихое место на закате, – сказал он, глядя на Сократа.
– Что вы сказали? – тревожно оглядываясь на дверь, спросила она.
– Пойдемте, – ответил он. – А то действительно доктор может появиться, – и добавил: – Средняя полоса.
***
А там дежурный, ворвавшись в казарму, истошно заорал:
– Застава, в ружьё!
К третьему году службы этих «в ружьё» он наслушался достаточно, но каждый раз при этом мелькала одна и та же мысль: «Это в самом деле или учебная суматоха?» В этот раз, похоже, было «в самом деле». Только-только застава «отбилась», то есть те, кому положено, улеглись спать. Еще не все задремали крепким пограничным сном, как на тебе: «В ружьё!».
Пока вскакивали с постелей, привычно ныряли в форму и валенки, хватали оружие и патроны, по суматохе сборов прошел слух: эти, что на той стороне, границу перешли и, наверное, уже угнетают наш ночной наряд. Кто как и кто в чём погрузились в машину. Ввиду скорости сборов еще не всё обмундирование было в порядке.
Машина рванула со двора – одеваемся в кузове, готовимся к делам серьезным. Тут уточнилось, что наш наряд обнаружил этих, с сопредельной территории, вооруженными и, похоже, открыто стремящимися захватить наши исконные рубежи.
Мчимся в ночь. Морозно. Доводим снаряжение до полного порядка – как-никак, может, и воевать придется. Напряженно как-то в кузове стало. По селу в минуту промчались, за село выскочили, сгрузились и к берегу вниз рванули за командиром. Вылетаем на заснеженную отмель. Там где-то в снегу наш ночной наряд должен был находиться – тот, что сообщил на заставу о нарушителях, а встречаем другой наряд из пяти наших. Свои, слава богу! Расспрашиваем, что да как. Наши никаких нарушителей не видели. Загадочка получается! Командир упрямо допытывается:
– А где же тот наряд, что тревогу такую закатил?
Оглядываемся вокруг – недалеко, метрах в пятидесяти, за сугробом наряд ночной обнаружили. Затаились они там – видать, вдвоем воевать с противником собрались. Старший наряда, как положено, доложил командиру, что наряд такой-то, в таком-то составе несет службу там-то и что обнаружил вооруженную группу с чужой стороны и поэтому доложил по связи на заставу.
Командир – опытный офицер – въедливо эдак спрашивает старшего: а не обознался ли он? Этих пятерых за не наших принял?
– Нет, – отвечает старший. – Те в шубах косматых были, гурьбой шли, руками в сторону нашей родины махали, а главное – говорили не по-нашему. Точно не наши были.
Озадачился командир, приказал всё осмотреть внимательно и по тропе еще раз пройтись: если и были нарушения, то следы на снегу остаться должны. На том и операция почти закончилась.
Его послали с этим большим нарядом из пяти погранцов пешком к заставе следы чужие проверить – так, на всякий случай.
Только наутро он узнал, что там ночью за селом произошло. Земляк из того большого наряда из пяти человек тайну ему открыл.
А сейчас, возвратившись к своей койке, он подумал: «К какому случаю отнести это “в ружьё”? Настоящая или учебная суматоха? Нарушителей не обнаружили – да, похоже, их и не было. Получается, что это срочное мероприятие можно отнести к учебным. И какой же коварный этот старший наряда – такую учебную суматоху совершил, все сначала подумали, что “в ружьё” настоящее! К тому же еще и большое начальство ночью подняли – успел дежурный по заставе наверх по инстанции доложить про этих мифических нарушителей».
Засыпая, он вспомнил настоящее «в ружьё», когда еще «фазаном» был. «Фазанья» служба легкая и простая. Ходи туда-сюда, исполняй, что прикажут, и делай, что положено. Всё уже знаешь, соображаешь, как себя вести. До демобилизации, то есть до дембеля еще далеко. Он, этот дембель, еще грусть по дому в голове не культивирует. Спокойствие и порядок в такой службе. Красота, да и только!
Тот случай тоже зимой произошел. Как-то в вечер, еще не отбились, часовой заставы с испугом докладывает дежурному, а по сути криком кричит:
– Стрельба на границе! Стреляют…
Тут уж шуточки в сторону. «Застава, в ружьё!» – орет дежурный. Хорошо, что одетые все были, – вскорости собрались. Высыпали на берег. Где, что? Понять невозможно. Вроде войны нет. Отлегло у бойцов. Один наряд из двух человек стоит и несколько взволнованно объясняет обстановку. Старший говорит:
– Вышли мы на лед, а там следы свежие на снегу ведут прямо на сопредельную территорию.
Всё сразу понятно стало: нехорошее событие – нарушитель от нас ушел, а мы прозевали. Спрашиваем нервно:
– А стрелял-то кто и зачем?
Старший отвечает:
– Так я и стрелял в воздух, чтобы тревогу объявить.
Потом мы узнали, что старший от нервного возбуждения ракетницей не сумел воспользоваться – опыта не хватило. Неспециалистом он был по пограничным делам – служба его на радиостанции проходила.
А сейчас нечего рассуждать – нарушителя изловить требуется. Рванул сержант с младшим по следу. Реку след пересек, загогулину сделал и метрах в ста от первого места в село возвратился, а там уж и затерялся в сельских тропках и дорожках. Хотели было с собакой пройтись, да мороз сильный – жалко животину, да она по холоду такому вряд ли сработала бы. Потом начальство расследовало: какая это зараза бдительность нашу проверяла? Профилактику с этой заразой провели, и дело тем и закончилось.
