Виктория Старкина
Квест
Глава 23. Карлсон
Сенечка чувствовал подкативший приступ тошноты, но знал: если он остановится сейчас – остальные развернутся и уйдут. Нет, это его квест, он должен пройти до конца. Теперь отступить? Повернуть назад? Ни за что! И он, преодолевая дурноту, сделал шаг вперед, потом еще и еще, стараясь не смотреть на окружавшие поддоны с мертвыми животными, просто шел мимо и, наконец, дошел до двери. Мальчики бегом догнали, не хотелось оставаться здесь, оно и понятно.
Сенечка толкнул дверь, она тоже была не заперта, и они оказались в большой круглой комнате, в которой по периметру располагались на расстоянии нескольких метров друг от друга огромные чугунные печи: они разинули черные жадные рты, в которых сейчас не полыхал огонь, стояли безжизненные, холодные, а сама комната напоминала опустевший ад, оставленный демонами.
– Что это? – с ужасом прошептал Славик. – Зачем?
– Ты дурак? – с негодованием оборвал Кирюха, а Мишка вдруг добавил:
– Жарко здесь, наверное, обычно-то.
Сенечка смотрел на печи, словно завороженный. Он не думал ни об упомянутом невыносимом жаре, что царит здесь обычно, ни о пустоте этих пугающих чугунных жерл, ни о мертвых скрюченных телах, что остались за дверью в соседней комнате. Даже не спрашивал больше, почему не появился Артем. Теперь он задавал себе лишь один вопрос: почему сработала карточка Меланьи? Почему у его матери был пропуск СЮДА?
Он вспомнил их разговор, внезапное напряжение в ее голосе, неохоту, прикрытую равнодушием, когда та говорила о заводе. Мать сказала, что детям тут не место и сама бы с радостью не посещала эту зону. Завод, как завод, сказала она. Значит, она знала. Значит, бывала тут. Возможно, была, когда горели печи…
– Пошли домой, а? – заныл Славик, потянув, будто маленький, Сенечку за рукав, – Хватит, не хочу больше! Пойдемте домой!
– Слушай, мы что пока видели? – Сенечка решительно повернулся к нему и встряхнул за плечи, пытаясь привести друга в чувство. – Видели мертвых животных. И только. А дальше – живые. Понимаешь? Нам туда надо.
– Откуда ты знаешь, что дальше живые? – подозрительно спросил Кирюха.
– Знаю, – мрачно ответил Сенечка. – Кому нужны эксперименты на мертвых?
– А родители говорили, что время, когда в лабораториях использовали для экспериментов животных, прошло, – настаивал Славик.
– Видел, как прошло? Иди, загляни туда, хочешь?
– То есть, ты хочешь сказать, что родители врут?
– Нет, зачем врут. Просто не знают, – с этими словами Сенечка решительно пошел вперед, ему хотелось побыстрее увести друзей от опасной мысли, что его-то, Сенечкины, родители знают все. Они были в числе основателей завода, стояли у истоков, им даже принадлежит его часть. В том числе и эти печи.
Сенечка почувствовал, как глаза подозрительно защипало, потом толкнул следующую дверь. И так и застыл на пороге от неожиданности. Мальчики оказались в просторном помещении, занимавшем почти всю внушительную площадь здания, потолок находился высоко, примерно на уровне пятого этажа. Как таковых самих этажей не было, здание представляло собой единое пространство, огромное настолько, что дальний конец скрывался в темноте. Вдоль боковых стен располагались массивные, прочные, железные лестницы, ведущие на следующий уровень. А сами уровни, докуда хватало глаз, были заполнены клетками с живыми животными, именно они издавали те звуки, которые были еле-различимы снаружи. Здесь же они оглушали: свист, хрипы, рычание, визг, хлопанье крыльев, топот ног, шорохи, – все это сливалось в единый, протяжный гул, и мальчики зажали уши от неожиданности. Они стояли, дезориентированные, озираясь беспомощно по сторонам, в ужасе глядя на открывшееся зрелище. Тем больше они были поражены, что каждому ребенку в Донске с детства внушали: нельзя держать зверей в клетках, зоопарки – это стыдно и убого.
– Нельзя причинять страдания другим ради развлечений, – с раннего детства наставительно говорила Сенечке Меланья. – Это же так просто, правда? Но люди почему-то долгие годы не понимали. И водили детей в цирки, в зоопарки, в дельфинарии, в аквариумы, платили деньги, думая, что детям от этого делается хорошо. А это просто стыдно. Стыдно и убого.
И Сенечка много лет испытывал неловкость за людей, которым непонятны простые вещи. В Донске таких, разумеется, не было. Но он видел их по телевизору, читал о них в новостях, некоторые даже выкладывали фотографии из зоопарков в социальных сетях. Сенечка смотрел на эти снимки с недоумением, а чаще и вовсе старался не смотреть. Сейчас же, глядя на эту колоссальную тюрьму, наполненную всевозможными неприятными запахами: прения, жизнедеятельности, но более всего – запахом смерти, они стояли, потрясенные. И Сенечка понял, что сбылось то, чего он боялся: они попали туда, куда так опасались попасть. Здесь жило зло. Страшное, непобедимое, с ним не справиться детям. Они тут бессильны.
– Смотрите, – вытянул руку Мишка, они прошли дальше и увидели ванны, небольшие, чуть больше домашних, в которых лежали, едва помещаясь, тюлени или котики, мальчики не отличали их. – Они даже шевельнуться не могут…
– Боже, – прошептал Сенечка, прижимая руки к лицу и, точно как Славик незадолго до того, спросил, – Зачем?
Ошарашенные, потрясенные ужасом увиденного, они застыли. У них опустились руки: сделать что-либо не представлялось возможным. Это не в их власти, дети не смогут помочь даже крохотной части несчастных существ. Они стояли и стояли, не зная, как быть дальше с этим печальным открытием, а Сенечка был потрясен сильнее других по причинам, о которых упоминалось выше. Его родители. Они ходили сюда. Они это создали. И никому не сказали. Скрывали и от него, и от Артема. Если бы Артем знал, он не пустил бы брата сюда. Если бы мать знала, для чего Сенечка задает вопросы, она сделала бы что угодно, лишь бы он никогда не попал на завод. Теперь он и сам хотел бы никогда здесь не оказаться. Но сейчас этого уже нельзя ни изменить, ни исправить.
Ситуацию, почти безнадежную, спас Мишка, который шмыгнул носом, насупился и очень четко, спокойно и по-деловому, сказал:
– Мыши на два яруса выше. Пошли.
– А как же остальные? – тихо спросил Кирюха. – Мы оставим их здесь?
– Всем не поможешь, – отрезал Мишка. – Идем.
– Если бы пришел с нами Артем… – начал было Славик. Сенечка резко обернулся и взмахнул рукой, прерывая его.
– И что?! Что бы он сделал?! – не выдержав, он сорвался на крик, – Тут их тысячи, этих клеток, что он открыл бы все? Всех выпустил? На себе отсюда вынес? Что ты все время ерунду мелешь! Артем нам ничем бы не помог! Ничего бы он не смог! И хорошо, что его тут нет.
– Зато родители твои помочь могли бы, – мрачно заметил Мишка. Сенечка не ответил, в глубине души понимая, что Мишка прав. Но ругаться сейчас или выяснять отношения не хотелось, так недолго и до драки дойти. А им надо забрать Карлсона и выбираться из проклятого места. Теперь он сам, как и Славик, отчаянно желал поскорее покинуть завод.
Они, все так же, гуськом, поднялись выше, добрались, наконец, до клеток с мышами, те стояли в ряд, животных было множество, сплошная меховая масса, как понять, кто из них Карлсон, это совершенно невозможно! Все одинаковые, где-то белые, где-то серые, черные. Их мириады!
– Почему нет охраны, странно! – нарушил молчание Кирюха, просто чтобы что-то сказать. Тишина становилась угнетающей, казалось, в ней самой таится угроза.
– Да кому охота тут находиться! Еще среди ночи! Чего странного! – прикрикнул Мишка, а Сенечка почувствовал, что рубашка взмокла и прилипла к телу, пот заливал глаза, тек по лицу, хотя не было жарко, скорее, наоборот. Что это, от волнения? Или от подъема по лестнице?
– Ни черта не разберешь, – Мишка направил фонарь на клетки, хотя и без того было светло. В некоторых лежали уже мертвые зверьки, кое-где было видно, что обитатели вольеров доживают последние минуты. Мальчики резко отвернулись, чтобы не видеть смерть.
– Мы его не найдем, – заметил Славик. – Их слишком много. Наша миссия обречена на провал.
Сенечка пребывал в такой же растерянности, как и его друзья, задача казалась безнадежной. Артем прав: как искать иголку в стоге сена! К тому же многие мыши уже мертвы, Карлсон вполне мог быть среди них. Не будут же они осматривать мертвых зверьков. А потом вдруг вспомнил: Карлсон должен отличаться, и не только темным мехом на пузике, нет! Его ценность в другом. Тетя Поля всегда говорила, что он – не такой, как остальные!
– Он не должен быть в клетках с другими мышами, – четко осознал мальчик. – Его держат отдельно. Ведь его забрали для какого-то особого эксперимента с мозгом. Только бы еще был жив! Только бы они не опоздали!
– Нам надо найти мышь, которая сидит в отдельной клетке, – произнес он, постаравшись голосом не выдать товарищам свои опасения. – Он белый, а живот темный. Размером чуть крупнее обычного мыша. Тетя Поля говорила, что он реагирует на людей и откликается на свое имя. Говорила, что понимает человеческую речь. Но это, может, присочинила.
– Что еще она говорила? – деловито спросил Славик. – Может, она все время сочиняла! А ты ей верил!
– Еще… – Сенечка задумался, пытаясь вспомнить, что еще рассказывала тетя Поля о своем любимце, но в голову ничего не шло, – Еще говорила, что он куда лучше и достойнее большинства известных ей людей.
Славик с тоской оглядел помещение и вздохнул.
– Не, не сочиняла, – тихо сказал он.
Сенечка снова сжал губы и заморгал, чтобы удержать предательские слезы. Не таким он представлял себе их квест, не таким видел зло, с которым предстоит бороться! Он ожидал, что из канализационной трубы вылезет черное нечто с длинными загнутыми когтями, которыми пугали его старшеклассники в лагере, что призраки и привидения, невидимые, но смертоносные, будут преследовать их. Что в подвалах полигона обитают безжалостные вампиры и зомби, убивающие людей, выпивающие до капли всю кровь. Один из таких мог выйти в город и убить Аллу! Он ждал, что столкнется с толпой мерзких, отвратительных черных орков, охраняющих помещения. Сильных и безжалостных, несокрушимых. Но он никак не ожидал, что встреченное зло окажется вот таким. Будничным. Обычным. И страшным настолько.
Он медленно зашагал вперед, стараясь не смотреть по сторонам, краем глаза высматривая клетку, в которой находилась бы одна-единственная мышь, но такая не попадалась. Они прошли весь ярус до конца.
– Дальше куда? Наверх или вниз? – поинтересовался Мишка.
– Внизу мы уже были, идем выше, – ответил Сенечка. Они поднялись еще на один уровень, прошли его, в некоторых местах закрывали глаза и шли вслепую, чтобы не видеть то, что предстало перед ними.
– Я бы хотел это развидеть, – прошептал Мишка.
– Я б тоже, – согласился Кирюха.
Они все хотели развидеть, забыть, не вспоминать больше, но знали, что уже никогда не забудут.
Наконец, остался последний, пятый уровень. Здесь располагались ниши, часто пустые, поэтому идти стало чуть легче, но немного погодя они добрались до зоны, уставленной большими чанами, некоторые странно дымились, от других шел неприятный запах. Рядом Сенечка увидел стойку с противогазами.
– Разбираем, – приказал он.
– Зачем?! – хором спросили остальные.
– Вдруг понадобятся.
Здесь же лежали и брезентовые сумки, Сенечка взял одну, на случай если придется посадить туда Карлсона. До этого он планировал нести его в руках, но сейчас показалось, что идея с сумкой неплоха. Откуда-то из темноты донесся вдруг глухой стон, и Славик пошел на звук, понимая, что не хочет идти. Но, одновременно, пугающее любопытство, заставляющее людей читать криминальные хроники в газетах и смотреть фильмы ужасов, толкало вперед. Он так и не успел увидеть, что же стонало там, впереди: пол провалился, Славик ногой угодил прямо в дыру, увяз по колено и теперь беспомощно и виновато смотрел на товарищей.
– Тьфу-ты, тридцать три несчастья, – сплюнул Мишка, – Только с тобой и могло случиться. Давай, вытаскивай ногу свою!
– Не могу, я застрял, – Славик потряс ногой, потянул вверх, но нога не поддавалась.
– Ты покрути ею, ступней покрути? – предложил Сенечка, осторожно приблизившись. Осторожность оказалась излишней – других дыр поблизости не было. Славик крутил ступней, дергал ногой в разные стороны – не помогало. Застрял крепко.
– Мне придется остаться тут? – испуганно спросил он, готовый расплакаться, – Вы же не уйдете без меня?
– Да вытащим, не бойся, – Сенечка лег на живот и принялся светить фонарем в дырку, пытаясь увидеть, что именно держит ногу.
– А знаешь, как в таких случаях обычно делают, чтобы спастись? Ногу отпиливают, – мрачно продолжил Мишка. – Там на нижнем уровне были ножи. И у нас парочка с собой. Давай ногу тебе отпилим?
– Не надо…– прошептал Славик, покрывшись смертельной бледностью, – Не надо, пожалуйста!
– А иначе ты нас всех подставишь, – нагнетал Мишка. – Если найдут охранники. Тут уж выбирай, или дружба, или нога!
Сенечка поднялся и вытащил из кармана складной нож, Славик расширенными от ужаса глазами смотрел на блеснувшее холодом лезвие, казалось, он даже потерял дар речи. Не говоря ни слова, Сенечка снова лег на живот и просунул руку с ножом в отверстие.
– Сеня, ты что? Ты серьезно?! – взвизгнул очнувшийся Славик, – Не нужно ногу пилить! Не нужно, прекрати!
Он бешено задергал было ногой, но Мишка и Кирюха, крепко сжали ее, вынудив остановиться.
– Порядок, – раздался голос Сенечки снизу. – У тебя ботинок большой. Он и застрял. Я шнурки разрезал. Давай, вытаскивай ногу свою. Дальше босиком пойдешь.
Славик, вздохнув с облегчением, напрягся и вытащил ногу из обуви. Теперь он стоял перед ними в одном ботинке.
– Снимай второй, – холодно заметил Сенечка. – В одном неудобно будет. В носках лучше.
Славик покорно стянул ботинок, потом бросил его по совету мальчиков в ту же дыру, чтобы не оставлять улики на виду. Он огорченно взглянул на свои ступни в носках и побрел за товарищами.
– Ладно тебе, – Мишка хлопнул Славика по плечу, – Подвиги без жертв не бывают. Подумаешь, ботинки. Купят тебе новые.
Сенечка подумал, что попросит Артема купить Славику ботинки: в конце концов, это он виноват, что они, дети, на заводе без всякой поддержки.
А потом, завернув за угол, они наконец-то оказались на широкой, освещенной площадке, где стоял большой прозрачный ящик, аквариум или террариум, или как еще его назвать? Он располагался на столе, внутри опилки, кормушка, поилка и даже небольшой домик с норкой. А в центре сидела мышь. Сенечка готов был поклясться, что это и есть Карлсон. Мальчики бегом помчались к аквариуму. Остановились. Сенечка постучал по стеклу. Мышь подняла голову. На ней было что-то вроде странного шлема с проводочками.
– Это они мозг изучают, – шепнул Мишка.
– Карлсон! – громко позвал Сенечка, – Карлсон! Тот поднял глаза, показавшиеся мальчикам в высшей степени несчастными, – совсем не так описывала его тетя Поля. Было неясно, отреагировал он на звуки и появление людей или правда знал свое имя.
– Надо открыть крышку и перевернуть его. Посмотреть, какое брюшко, – распорядился Сенечка. Вдвоем с Мишкой они отодвинули довольно тяжелую крышку, без страха Сенечка опустил руку. Схватил мышонка и с криком отдернул ладонь. Удар тока был настолько силен, что заставил подпрыгнуть от боли, а глаза чуть не выскочили из орбит. Но своего он добился, грызун перевернулся на спину, запищал, – он тоже получил разряд, – и теперь бултыхал лапками. Пузико у него было темным.
– Карлсон! – снова позвал Мишка, тот повернул голову на звук.
– Это он, – тихо сказал Сенечка, постепенно приходящий в себя. – Видите, имя знает. Надо придумать, как снять с него эту штуку. Потом все, забираем и уходим отсюда.
Ничего резинового у них не было, поэтому решили попробовать отцепить шлем носком ботинка. Мишка снял кеды, подошва была прорезиненная, и осторожно толкнул шлем. Тот не поддавался, закреплен. Они пробовали снова и снова, но тщетно. Тогда решили, что Мишка кедами придавит Карлсона к полу, чтобы тот не шевелился. Сенечка, вытащив нож, которым он недавно освободил Славика, перережет проволоку. У ножа была пластмассовая ручка – электричества он не проводил. Не с первой попытки, но манипуляции все же принесли успех, Карлсон не пытался сопротивляться и не мешал, как если бы чувствовал, что проходит спасательная операция его имени. Наконец, несчастный мышонок был освобожден, извлечен из ящика. На его голове были замечены две раны: через них к мозгу подводили электроды.
– Бедняга, досталось тебе, – вздохнул Сенечка, посадил Карлсона в сумку и осторожно прижал к груди. – Все, уходим.
И тут оглушительно взвыли сирены. Мальчики, вздрогнув от неожиданности, задрали головы вверх – лампочки мигали, звук становился все громче, животные беспокойно заметались в клетках, птицы захлопали крыльями.
– Что это? – спросил Славик с суеверным ужасом, озираясь по сторонам. – Что происходит?!
– Драпать надо, вот что! – завопил Мишка и помчался назад, к лестницам. Остальные неслись за ним, что есть мочи, Сенечка отставал: старался не выронить сумку. А вот босоногий Славик летел впереди всех, еще говорят, бегунам важна экипировка! Бегунам важна правильная мотивация, а страх был отличной мотивацией! Они бегом спустились с лестницы, промчались к выходу из зала, к счастью, двери не были заблокированы, и снова оказались в помещении с печами. И тут поняли, для чего Сенечка велел взять противогазы! Ибо печи теперь изрыгали едкий желтый дым, от которого слезились глаза и перехватывало дыхание.
– Скорее, надевайте! – крикнул Сенечка. Спустя несколько мгновений, все нацепили защиту, как учили в школе на уроках по безопасности. Никогда школьники не думали, что навык может пригодиться, но он оказался неожиданно полезным.
– А Карлсон? – спросил Славик.
– Ничего, он в брезенте. Выдержит. Уходим, быстро! Пока не задохнулись!
Они вихрем пронеслись по залу с мертвыми грызунами, который тоже был наполнен едким дымом. Больше всего Сенечка боялся, что пропуск не откроет входную дверь и они окажутся в смертельной ловушке, ядовитый дым убьет их. Но к счастью, дверь не была закрыта: войдя внутрь мальчики просто не захлопнули ее до конца! В мгновение ока они оказались на улице, стащили с себя резиновые маски и, откашливаясь, фыркая, упали на траву, судорожно пытаясь отдышаться. Здесь был чистый воздух, они втягивали его с наслаждением – сюда желтый газ не просочился.
Наконец, все пришли в себя, дыхание выровнялось, сердце перестало колотиться. Сенечка сел, потом медленно поднялся. Остальные последовали его примеру. Сигнализация сработала, но охраны по-прежнему нигде не видно. Что-то необъяснимое! Сегодня, определенно, очень странный день!
– Зачем они газ-то пустили? – поинтересовался Кирюха. – Ненормальные! Убить нас могли!
– Видимо, что-то ценное украли, раз сигнализация сработала. Они очень дорожили этой мышью, похоже, – ответил Мишка. – Сеня, как думаешь, зачем твоим предкам мышь?
– Причем тут мои предки, – зло ответил Сенечка, почувствовав, что опять предательски защипало в носу, наверное, от газа. – Они ж не ученые. Мало ли, кто тут работает. Тут не только мои предки, полно народу. Тысячи работников. Пойдемте, хватит лежать. Нужно скорее выбираться! Скоро сюда нагрянут!
Не желая продолжать разговор, он подхватил сумку и побежал к задним воротам, туда, где находилась проходная. Мальчики мчались за ним, им не терпелось покинуть территорию завода, как можно скорее. У проходной Сенечка остановился и еще раз обернулся на чудовищную громаду. Какое счастье, что они скоро оставят полигон позади! Охранников в будках, по-прежнему, не было. Отстегнул пуговицу и вытащил из кармана карточку, хорошо еще не потерял ее во всех перипетиях! Приложил к считывателю. Раздался тихий металлический звук. Датчик мелькнул красным. Дверь не открылась. Сенечка пробовал снова и снова – безрезультатно. Пропуск не работал.
– Отлично, – он убрал карточку в карман. – Теперь еще и мамин пропуск заблокировали. Она мне спасибо не скажет.
– И как нам выбраться? – безнадежно спросил Славик.
– Пойдем к другим воротам, – предложил Мишка. – Тут полно ворот, может, где-то не успели заблокировать. Это они из-за кражи сделали.
– Тогда везде будет закрыто, – предположил Кирюха. – Чтобы воры не убежали.
Его предположение оказалось верным: за полчаса мальчики обежали несколько ворот, но пропуск Меланьи не работал, все попытки оказались бесполезны. Главные ворота открывали иначе, с охраны, пультом, но, как это сделать, никто не знал. Стало ясно, что прежним путем не выбраться.
В отчаянии, они опустились на траву, Славик закрыл лицо руками. Остальные напряженно молчали.
– Ну, что теперь делать? – мрачно спросил Мишка у Сенечки. – Ты же у нас мозг операции. Есть план Б? Телефон не заработал?
Сенечка пожал плечами, вытащил телефон, связи не было.
– Как вариант, можем подождать до утра? – предложил он. – Утром придут охранники, разблокируют двери – и мы незаметно прокрадемся.
Этот вариант никому не понравился, все понимали, что прокрасться незамеченным мимо охраны не получится, а быть обвиненными в краже Карлсона не хотелось. Уж два и два охранники сложат – догадаются, кто украл ценную мышь! Кроме того, отсутствие охраны наводило на мысль, что работники могут не прийти и завтра. Но главное, всем хотелось, как можно скорее, покинуть ужасное, проклятое место, находится тут, а уж тем более ночевать, невозможно! Позади оставалось зло, оно нависало тяжестью, наступало удушьем, и хотелось бежать, карабкаться на стены, делать что угодно, лишь бы оказаться подальше отсюда!
– Жаль, не умеем телепортироваться, – протянул Мишка. – Здорово было бы.
– Да, полезное умение, – согласился Славик, поднимая, наконец, голову.
Они безуспешно пытались найти дыры, бреши в стене, но все было плотно закрыто, в прямом смысле: не проскочит и мышь! Даже если попытаться спасти только Карлсона, выпустить его из сумки, – ему не одолеть эти стены. И потом, как же вернуть его тете Поле?
Обреченно и медленно, измученные, притихшие, они шли по направлению к главным воротам, когда внимание Сенечки привлекла металлическая труба, тянувшаяся вдоль стены вверх. Он остановился, изучая ее. А потом снял рюкзак и вытащил свое снаряжение – веревку и альпинистский крюк.
– Можем заползти по одному, – предложил он. – Этот крюк будем забрасывать и страховать себя. Хотите, первым полезу? Потом Мишка, давай ты, Славик за тобой, будете с Кирюхой курировать его. Так же спустимся на ту сторону, по этой трубе.
Мишка задрал голову и посмотрел вверх.
– Тут метров сорок будет, не меньше, – заметил он. – Сил может не хватить. А если упадем – все, хана.
– Выбора-то нет, – мрачно ответил Сенечка. – Или тут до утра сидим – или лезем наверх. С этими словами он крепко обвязал веревку вокруг пояса, потом размахнулся и закинул крюк за одну из скоб, удерживавших трубу. Лямку сумки перекинул через плечо, чтобы уж точно не уронить драгоценную ношу.
– Ну все, я полез, – сурово кивнул он товарищам.
Сенечка никогда не отличался ни смелостью, ни спортивностью. Он был тихим, домашним мальчиком, любившим смотреть фильмы и читать книжки. Но сейчас им двигала мрачная решимость, которая толкает людей, оказавшихся перед лицом смерти. Он не видел другого варианта, кроме как одолеть стену. Иначе они все окажутся в опасности, и, прежде всего, несчастный Карлсон. Они не спасут его от печальной участи, а сделают только хуже. И, прогнав мысли о возможной неудаче, он медленно полз вверх.
Когда преодолел первый десяток метров, труба вдруг качнулась и скрипнула, отчего сердце Сенечки ушло в пятки, а самого его прошиб холодный пот. На миг он представил, что вот сейчас металлическая скоба отлетит от бетонного тела стены, и он вместе со своей брезентовой сумкой рухнет вниз, полетит далеко-далеко. Стоявшие внизу мальчишки кажутся крошечными. Лететь долго. Он никогда больше не поднимется на ноги – для него все закончится очень и очень быстро. Неужели, он родился, чтобы умереть сейчас, так бессмысленно глупо? Просто рухнуть вниз с заводской стены?
Но труба выдержала. Он перевел дух, подождал, чтобы руки перестали дрожать, отцепил крюк, уже уверенно размахнулся и закинул его выше, зацепил и полез дальше.
– Порядок там? – крикнул Мишка снизу.
– Да, все нормально, – откликнулся Сенечка.
Добравшись примерно до середины стены, он опять передохнул, стараясь унять предательски колотившееся сердце.
Главное, не смотреть вниз, ни в коем случае не смотреть вниз, думал Сенечка. Потом передышка закончилась, и он пополз дальше. Труба скрипела, железные скобы гнулись. Но мальчик продолжал упорно ползти.
Прошло довольно много времени, прежде чем Сенечка, наконец, оказался на вершине бетонной стены. Отсюда было видно поле, далекий темный лес и огни Донска.
