Виктория Старкина
Квест
Глава 15. Письмо
Сенечка вышел из дома с тяжелым сердцем: не хотелось говорить друзьям, что Артем присоединится к походу позже. Но убеждал себя, что ближайшие два часа они просто пройдут по дороге, как если бы гуляли. Сначала по городским улицам, потом через лес, еще будет светло. Может быть, сумерки, но в целом – светло. Они будут идти и болтать. А когда стемнеет – Артем уже будет с ними. И тогда все пройдет отлично. Тетя Поля тоже сказала, что все будет отлично!
Именно это он и сообщил мальчикам. Они, четверо, имели вид решительный, считали, что идут на ратный подвиг, и все, даже маленький хрупкий Славик, были готовы пройти путь до конца. Новость, что Артем присоединится позже, восприняли со стоическим спокойствием, в глубине души были уверены: именно так и будет, Артем не подведет.
– Да начнется наш Квест! – торжественно объявил Сенечка. Мальчики дружно крикнули «Ура!», потом направились по навигатору на северную окраину Донска: в той стороне находился завод. Вскоре их поход, и правда, начал напоминать веселую прогулку. Они шли, шутили, старались избегать шумных, людных улиц, а где-то, наоборот, выходили на площади: там их принимали за гуляющих в выходной день подростков, подозрений они возбудить не могли. Наконец, подошли к окраинам: здесь начинались деревенские дома, стало чуть тише, прохожих почти не было, эти районы дышали спокойствием и безмятежностью. Сенечка улыбнулся. Как он вообще мог подумать, что им угрожает опасность? Это же Донск! Самый безопасный город на свете! Здесь нет и не может быть страшных убийц. Здесь не может жить никакое зло! С чего он вообще взял, что с ними сегодня может что-то случиться? Скорее всего, они дойдут до завода, подождут Артема, проникнут на территорию и убедятся, что никакого Карлсона там нет, а сама зона вовсе не опасна. Завод, как завод. Этим поход и закончится. В худшем случае, если поймает охрана, вызовут отца, и Сенечке достанется от родителей. А его друзьям, вероятно, достанется от их родителей. На этом все точно завершится!
И потому, весело и спокойно, они зашагали вперед, по улице Лесной, ведущей к выходу из города. Оправдывая название, улица бежала напрямую к лесу. Дома остались позади, и теперь , мальчики покинув город, шли по тропинке через луг, который золотило заходящее солнце.
– Какое-то солнце странное, – заметил вдруг Мишка, взглянув на небо. Он был самым внимательным из четверки друзей, – Посмотрите, красное, яркое! Необычное.
– Так закат же, – беспечно ответил Сенечка, – На закате солнце всегда красное!
– Но не настолько! – продолжал Мишка.
– В этом есть что-то зловещее как будто, – пискнул Славик. – Как в ужастиках. Мрачное какое-то.
– Да бросьте, – Сенечка презрительно усмехнулся. – Солнце, как солнце. Не дрейфьте, парни, все нормально пройдет! Нам главное идти чуть быстрее, чтобы успеть до завода вовремя. А то Артем, если нас прождет, – спасибо не скажет!
– Он точно придет? – спросил Кирюха.
– Точно.
– А почему сейчас не пришел?
– Дела у него, сказал, что-то срочное, по работе.
– Может, убийцу того поймали…
– Нет, – Сенечка покачал головой. – Это они без Артема ловят, его отстранили. Ну мало ли, какие у него дела могут быть важные.
– Бабушку через дорогу перевести, – хихикнул Кирюха. Сенечка не мог не улыбнуться, но в глубине души точно знал: если брат не пришел, произошло что-то из ряда вон. Как будто других нарушителей, кроме убийцы, в Донске не сыщется!
Артем тем временем добрался до дома, где жила Луиза, сам не свой от волнения толкнул калитку, вбежал во двор. Там, возле телескопа, протирая линзу, как всегда вертелся Виталий. В величайшем нетерпении он ждал, пока стемнеет, чтобы увидеть предмет главных своих вожделений.
– Артем! – воскликнул он, поднимая голову, – Не ждали тебя сегодня. Говорили, ты занят, завтра придешь?
– Добрый вечер, – Артем не улыбнулся в ответ и не подошел пожать руку, – Где Луиза?
– Ее нет. Но она просила, если вдруг зайдешь, отдать тебе письмо, оно у Флоры.
– А где Флора?
– У себя в комнате. Позвать?
Не отвечая, Артем бегом помчался в дом, взлетел по ступенькам на второй этаж, где располагалась комната тетушки, и вошел даже без стука. Но женщина не вздрогнула от неожиданности: по глазам, по бледному лицу, понял – она ждала его. И хотя никогда не испытывала к Артему теплых чувств, считая, что он не подходит ее расчудесной племяннице, сердце рвалось от боли, когда она думала, что сейчас, на ее глазах, произойдет то, чего она никогда не желала бы видеть: умрет любовь. Артем, каким бы ни был, не заслужил этого. Молча Флора протянула нераспечатанный конверт. Артем взял его и кивнул.
– Ты знаешь, что это? – тихо спросила она. – Знаешь, что там?
– Нет, – так же тихо ответил Артем. – Пока не знаю, что. И вы не знаете.
– Я догадываюсь.
– Нет, – твердо ответил он. – Не догадываетесь. Никто даже не догадывается.
С этими словами он вышел из комнаты, оставив тетушку недоумевать, – не такой реакции она ожидала, – спустился вниз и направился в комнату Луизы. Там никого, дверь была не заперта. Там он мог прочитать письмо спокойно. Он прочтет, поймет, а потом решит, что делать. Но чтобы быть вовремя на встрече с Сенечкой, читать нужно быстрее. Даже если хочется сто раз пробежать каждую строчку и понять скрытый в ней тайный смысл.
Артем присел на кровать девушки, застеленную розовым пикейным покрывалом, в нетерпении разорвал конверт и развернул вложенный в него лист бумаги: в очередной раз не мог не восхититься, каким красивым и ровным был почерк Луизы, она настоящий каллиграф!
Письмо оказалось совсем коротким, и он быстро пробежал его глазами.
«Артем, прости, знаю, мои слова причинят тебе боль, меньше всего на свете я хотела бы этого. Никогда бы не поступила так с тобой, но я вижу пропасть, нас разделяющую. Если посмотришь под ноги, увидишь и ты. Ее нельзя пересечь, она разделяет наши жизни. Разъединяет навсегда. Неважно, что мы любим друг друга, не важно, что хотели быть вместе. Над нами царит судьба, и она говорит, что наши жизни – отныне разделены. Нам остается только принять это, потому что пропасть никуда не денется. Чувства к тебе навсегда сохранятся в моем сердце, надеюсь, и ты найдешь свое счастье. Что за пропасть, спросишь ты? Подумай сам. Мы живем в разных мирах, ты не видишь того, что происходит в моем, ты не веришь в то, о чем рассказываю. Знаю, ты любишь меня, правда, любишь, но ты никогда мне не верил. Я это чувствовала. Мне было трудно смириться, но я пыталась. Пыталась много лет. Однако теперь, когда появился человек, который верит, знает и понимает, говорящий на том же языке, что и я, мне тяжело выносить непонимание. И я не могу остаться с тобой теперь. Общаясь с Тонино, а ты, думаю, уже понял, что речь именно о нем, я осознала, что никогда не жила в обычном мире. Здесь жило лишь мое тело, лишь тень меня. А сама я всегда оставалась там, по ту сторону сцены, за занавесом, где располагается чудесный мир театра. Когда спектакль заканчивался для других, он никогда не заканчивался для меня, он продолжал играть в моих мыслях, жил в моем сердце. И с каждым днем все больше я понимала, что не принадлежу этому миру, что живу в мире искусства. Почему ты не видишь кикимору на болоте, когда ее вижу я? Из-за той пропасти, потому что мы из разных миров. И я думаю, правда думаю, что ты будешь куда счастливее, если найдешь девушку из своего мира. Я не хочу замечать упреки в твоем голосе, видеть сочувствие во взгляде. Ты ведь думал, что мне стоит показаться врачу? Считаешь меня больной, безумной? Я знаю, что это так. Ты считаешь, что я живу в окружении фантомов, воображаемых друзей. Это правда, не стану отрицать. Но и сама я – фантом. И хочу им остаться.
Возможно, я бы не стала выбирать, предпочла жить двойной жизнью. Но Тонино сказал, что так нельзя. Что могу быть с ним, только если признаю, что он для меня – есть все. Если скажу, что принадлежу ему целиком, до конца. Если ничего не оставлю себе. Тогда мы сможем уйти вместе. Оставить Донск. И он покажет дорогу, дорогу в мой мир. Научит меня, как жить, чтобы спектакль не заканчивался никогда. Обещал, что откроет дорогу в волшебное Закулисье. Теперь мне не нужно здание театра. Отныне весь мир, вся Вселенная, – будут моим театром.
Сейчас ты думаешь, что я предательница, Артем. Что оставляю тебя наедине с твоей болью. Но если бы ты знал то, что знаю я, вероятно, считал бы иначе. Точнее, нет, не так: ты знаешь то, что знаю я. Ведь я говорила тебе. Но ты опять не услышал и не поверил. Прощай, теперь уже навсегда. С любовью, Луиза.
Артем перечитал письмо снова. Его внимание привлекла подпись. Раньше она всегда писала «твоя Луиза». Почему не написала теперь? Потому что Тонино сказал, что она должна принадлежать только ему, принадлежать всецело? И она это приняла?
«Увлекается сначала, а потом, будто теряет интерес, как поймет, что она готова на все ради него, – так и теряет интерес. Сразу ему безразлична становится. Так и с Аллой вышло. И с этой бедняжкой, не помню, как звать-то ее, тоже будет», – вспомнились ему слова Рустама, но сейчас они вдруг приобрели для него иной смысл. Странным образом эти слова сплелись в единую цепочку с тем, что ранее говорила Лика. «Мы не знаем, почему он это делает. Не знаем, каких жертв выбирает». Артем поднялся. Самым правильным было бы позвонить Лике и выяснить, что из себя представляла женщина, убитая в Салехарде. Это ли исчезнувшая модель-блондинка, то ли Тоня, то ли Таня? Да, так было бы правильно. Но на это нет времени. Сейчас у него есть лишь гипотеза, которая появилась только что: жертвами становились те, кто соглашался подчиниться убийце. Те, кто принимал его целиком. Возможно, он ошибается, возможно, зря подозревает невинного человека. Но если Луизе грозит опасность, он не может стоять в стороне!
Бросив письмо на пол, Артем помчался из комнаты. Сердце сжалось при мысли, что Сенечка напрасно прождет у завода. Что ж, пострадает только его авторитет старшего брата, да авторитет Сенечки среди друзей, которые сочтут его, Артема, пустозвоном и станут тихо презирать. Ну, может, еще тетя Поля, чьи ожидания будут обмануты. Главное, Сенечка обещал не входить на завод один, значит, он туда не пойдет. Сенечка держит слово! Так что хотя бы прямая опасность ему не грозит. А вот Луизе грозит.
Артем выскочил во двор и бросился к калитке, но Виталий, стремительный, словно тигр, метнулся к нему, ухватив за рукав. Стемнело. Даже в темноте было видно, что его лицо бледно, перекошено ужасом.
– Там, там… – бормотал он, указывая на телескоп, – Там…
– Да что такое?
– Комета! Она… Иди, посмотри! Посмотри сам! Скорее! Совсем близко!
– Потом, потом, не время, я тороплюсь, – Артем с досадой вырвал рукав. – Не до того сейчас!
– Потом будет поздно! – визгливо воскликнул Виталий, – Она врежется в нас – и будет поздно! Я не понимаю, может, схожу с ума. Но почему молчат астрономы?! Почему ничего нет в новостях?!
– Где Луиза?! – крикнул Артем, не выдержав. Впервые фанатизм Виталия не показался забавным чудачеством, а всерьез разозлил его, – Ваша дочь в опасности, где она? Куда пошла? С кем?!
– Мы все в опасности, – словно зачарованный, прошептал Виталий, глядя куда-то в пустоту, и Артем понял, что толку не добьется. Он выбежал из дома, прыгнул в машину. Надо позвонить Сенечке, сказать, чтоб возвращался назад, что квест следует перенести, но даже на короткий звонок времени не было. Нельзя терять ни секунды.
Первым делом он помчался в заколоченный дом, вошел внутрь, благо Ильхам оставил дверь незапертой. Обежал его весь, так быстро, как только мог: но тут было темно и пусто. Никого. Куда еще они могли пойти? В театр? Артем мгновенно, нарушая все правила, заезжая на тротуары, доехал до театра. Стройку на сегодня остановили, строители разошлись, и он влез в здание через окно, быстро пробежал по пустым этажам, его шаги сопровождало гулкое эхо, зашел в комнаты осветителей, осмотрел темный, мрачный зал, прошел через все гримерные, полуразрушенные, обшарпанные. Посетил даже подвал и туалеты. Кричал, звал Луизу. Ни души. Тишина.
Артем почувствовал, что некстати подкатившие слезы защипали глаза. Собственное бессилие убивало. Он терял время: каждый миг был сейчас дорог, бесценен, а он бегает по этому пустому храму искусства, в которым уже не живут ни музы, ни боги. Что делать? Что если уже поздно? Прошло так много времени! Она ушла еще днем, может, даже утром! Что если она уже мертва? Артем вышел на улицу, при мысли о возможной смерти девушки, он почувствовал слабость в коленях, чтобы не упасть, прислонился спиной к каштану, оперся о его крепкий ствол и задумался. Куда еще она могла пойти? На берегу Донки есть место, которое она очень любит. Небольшая, тихая заводь, поросшая кувшинками и тиной. Зеленая, живописная. Но она всегда была там с ним, с Артемом. Это было их место. Там, на берегу, они часто сидели, обнявшись, на стволе поваленного дерева, которое кто-то подтащил к самой воде. Луиза никогда бы не решилась на такой кощунственный поступок: привести нового возлюбленного на место, принадлежавшее им двоим. Он слишком хорошо ее знал. Она бы так не поступила. Еще одно местечко в поле, красивый невысокий холм, скорее даже пригорок. Но и там они много раз были вместе. Там он подарил ей кольцо на обручение. Туда она тоже не пойдет с другим мужчиной. Место, где убили Аллу? Вряд ли даже во имя самой великой любви Луиза согласится оказаться на мрачном, злосчастном пустыре, где убита ее подруга… Нет, тут что-то другое! То, что дорого ей, но не связано напрямую с ним, с Артемом. Спиной он ощущал твердые выпуклости, трещины на коре старого каштана, мелькнуло воспоминание: знакомое ощущение твердой, растрескавшейся коры под руками. Он почувствовал его впервые так сильно, когда обнимал Луизу, прислонившуюся к похожему старому дереву. Ее тело давило на его руки, прижимая к стволу, и от соприкосновения с корой рукам было больно. Это случилось давно, несколько лет назад, у нее на даче. Дача! Артем рванулся к машине. Ну конечно, как он сразу не догадался! Это идеальное место – удаленное от всех, но Луиза его очень любит. Ни у кого не возникнет подозрений, если она отправится туда. Ни у нее самой. Ни у других. И это место, этот лес, как нельзя больше подходят, как для свидания, так и для убийства! Особенно для свидания с убийцей…
Артем взглянул на часы. Почти совсем темно. Наступил вечер. Она ушла еще днем. Возможно, уже поздно, слишком поздно! Алла была убита ночью, конечно, обычно серия имеет общие признаки, есть вероятность, что убийца нападает только по ночам. Хоть бы это было так! Тогда еще есть шансы… Артем вытер набежавшие слезы. Но прекрасно понимал, что нет никаких шансов. Он потерял слишком много времени и опоздал. Он не спасет любимую девушку, ставшую жертвой злого дурмана, и не поможет брату, отправившемуся в путешествие, полное трудностей, сложное и опасное. В путешествие, которое уж точно не под силу детям. Возможно, сегодня он потеряет обоих! И невесту. И брата. Тех двоих, что были ему дороже всего остального мира.
Что там говорил Виталий? Что комета убьет всех? Что ж… Это было бы не так плохо. По крайней мере, тогда его, Артема, вина будет не столь существенна. Если Луиза и Сенечка погибнут из-за кометы, как и миллионы других людей, как и сам Артем. Тогда никто не узнает, что он обманул и подвел мальчиков. О том, что мог спасти, но не спас, любимую девушку, как ранее мог спасти, но не спас, Аллу. Он не поймал убийцу, не раскрыл преступление. Не сделал ничего. Артем крепко сжал губы. У него было мало недоброжелателей, но те, что были, обычно говорили, что он ничего из себя не представляет, если чего и добился, то благодаря связям отца. Из всех возможных обвинений, это задевало сильнее прочих. Сейчас он вдруг подумал, что те, кого он считал просто завистниками и злопыхателями, оказались не так уж неправы. Любой другой на его месте справился бы хоть с чем-то. Он же сумел провалить все. Значит, он, действительно, ничего не может, ни как брат, ни как жених, ни как полицейский. Значит, он просто неудачник, считавший себя успешным человеком лишь потому, что успешным был его отец?
Будучи первенцем, рожденным в браке с другой женщиной, не с Меланьей, Артем всю жизнь стремился доказать и отцу, и мачехе, что достоин быть частью их семьи, боялся, что однажды станет третьим лишним, что мачеха решит избавиться от него. И потому стремился быть лучшим во всем, мечтал оправдать ожидания отца. Ему казалось, что так и вышло: Павел Петрович Красавин, мэр города Донска, гордится своим успешным сыном. Получается, это тоже фантом? Иллюзия, которую он сам себе создал? Луиза придумала Тонино, чтобы убежать от ненужной любви. Артем придумал успех, чтобы убежать от себя? И где они оба оказались! Теперь лишь комета может все исправить, расставить по местам, вернуть нарушенное равновесие. Нужная, правильная комета, прилетевшая тогда, когда следовало!
Машинально он протянул руку и включил радио. Пронзительная песня неожиданно оборвалась на полуслове, начались новости. И Артем не поверил ушам, на миг даже забыл о бредущем через лес Сенечке, который мог быть в опасности. И о собственной никчемности. И о Луизе, которая, вероятно, уже мертва. Потому что ведущий говорил о комете. О комете, приблизившейся к Земле так близко, как никогда не приближалось ни одно значимое небесное тело. Ударявшие по поверхности планеты метеориты, разумеется, не считались: ущерб от столкновения с ними был незначителен и не мог привести к сколько-нибудь существенным катастрофам. Можно ли ждать глобальных перемен, перемен планетарного масштаба в результате столкновения с кометой? Или это тоже не более, чем фантазия Виталия? Артем вспомнил бледное, испуганное лицо будущего тестя. Почему он называет его будущим тестем? Ничего уже не будет, все потеряно. Он сам все разрушил. Луизу мучило его недоверие. Если бы он скрывал его чуть лучше – верить ей он не мог, но мог лучше скрывать свои чувства, сохранять хорошую мину, – все было бы иначе! Она не влюбилась бы в другого. Не ушла бы с убийцей. Была бы жива и счастлива. И Сенечка был бы в безопасности. Мысль, что все самое страшное случилось только из-за его неумения скрывать истинные чувства, заставила Артема желать скорейшего столкновения кометы с Землей.
Глава 16. Любовь фантомная
Они встретились в небольшой рощице перед дачным домом. Тонино каким-то удивительным образом сумел найти дом без ее подсказок, обычно это редко кому удавалось. Но ведь на то он и благодетель здешних краев! Дачный поселок расположен в стороне от проезжих дорог, скрыт в лесах, если не знать, что там живут люди, – сразу и не обнаружишь. Когда, казалось, дорога уходила в совсем уж непроходимую чащу, ветви низко свисали над землей, деревья неожиданно расступались – и открывались дачи. Луизина стояла ближе остальных к дороге. Поселок был небольшим, чуть больше пятидесяти домов, многие подолгу пустовали. Сам домик был бледно-голубым, деревянным, с резными окнами, как принято в русском стиле, с балкончиком и мансардой. Тонино, со свойственным ему чувством прекрасного, нашел дачу очаровательной. Тонино отличало исключительное умение видеть и чувствовать красоту, он будто ощущал ее внутри себя, как если бы красота проникала в кровь и не давала ни мгновения покоя: она вдохновляла, подгоняла, чего-то требовала, о чем-то бесконечно просила. Луизина красота была еще беспокойнее: она волновала, затмевала все вокруг, лишала рассудка, не позволяла дышать. Луиза, тем временем, не подозревая о его внутренних страданиях, едва увидев, радостно улыбнулась, даже чуть вскрикнула от восторга, – она не ожидала, что он найдет дом без помощи, – потом, не сдержавшись, побежала и бросилась на шею своему возлюбленному. Тонино подхватил девушку, крепко прижал к себе: ее глаза сияли, лицо раскраснелось, сейчас Луиза была хороша, как никогда прежде. На ней белоснежное платье, кружевное, легкое, и это тоже ему понравилось. Белое платье как нельзя более кстати. Как для кино.
– Я так боялась, что мы не встретимся, что ты не придешь! Что ты передумаешь, или заблудишься! Что по дороге сюда с тобой что-нибудь случится! – взволнованно произнесла Луиза.
– Как бы я мог не прийти? – он улыбнулся и поцеловал ее в висок, – Мы же договорились. Идем, покажешь мне дом.
Он взял ее за руку, и Луиза повела его сначала на маленький участок, засаженный сплошь цветами и кустами смородины, – ничего больше на даче не росло, остальное выращивали в саду того дома, где жили.
– Это мой цветник, – рассказывала она. – Тут у меня даже растут розы. Разных сортов. И дома растут, и здесь. Но там ты их не видел. И, наверное, уже не увидишь. Но здесь ничуть не хуже! Их меньше, но они очень хороши. Душевные такие, правда?
– Очень красивые, – он кивнул, – Тебе идут розы. Мне кажется, розы подходят не всем девушкам. Каждой девушке – свой цветок. Но тебе очень подходят!
– Спасибо, ты вечно делаешь мне комплименты, – Луиза смутилась от его слов и пошла впереди, показывая путь.
Они направились по дорожке к дому, девушка чувствовала, что волнение переполняет ее, но не знала, что именно было его причиной. Она боялась, что придется сегодня же, прямо сейчас, покинуть Донск? Или же реакции Тонино на ее слова? Боялась, что он оставит ее, и она никогда больше его не увидит? Разочаровать его, наскучить? Что ее любовь окажется фантомной, не настоящей? Или же боялась, что время их истекает? Не только для нее и Тонино, для их чудесной любви, а для всего живого на этой планете? Время заканчивается, часы Земли вот-вот остановятся. Но так ли это страшно, как потерять Тонино? Так ли это страшно, как разочаровать его? Она не знала ответа и не могла бы сказать, чего боится сильнее, наверное, всего понемногу. Так или иначе, она чувствовала сильнейшее волнение, вызывавшее озноб и слабость в ногах, и с трудом преодолела привычный путь от огорода до дома.
Поднявшись на крыльцо, Луиза отперла дверь, ключ привезла с собой, и они вошли. Внутри домик был маленький, тесный, но очень чистый и уютный, даже обогревался печью-буржуйкой.
– В холода, конечно, жить нельзя, – девушка заметила скептический взгляд, который он бросил в сторону буржуйки. – Это не зимний дом. Но вот ранней осенью – тут так красиво! Деревья желтеют, дачники уезжают. Становится уютно и хорошо. Люблю осень.
– Сейчас никого нет, – заметил Тонино.
– Да, в будни приезжают редко, все же работают. На выходных обычно шумно. Сегодня суббота, но еще не доехали. Ближе к вечеру подтянутся. Это маленький поселок, можно его назвать и хутором. Домов немного. Мне повезло, я учитель, у меня отпуск длиннее, чем у других. Могу приезжать почаще, ухаживать за цветами.
– У актеров такой же, сезон заканчивается – и до следующего труппа уходит на каникулы, – улыбнулся Тонино. – Хотя летом бывают съемки, репетиции. Почти без отдыха работаем.
– Знаю, но это чудесно. Лучшая работа на свете! Вообще, когда работаешь в удовольствие, любишь то, что делаешь, – разве это не высшее счастье? Тем более, если деятельность связана с искусством, с творчеством, что может быть прекраснее?
– Ты бы хотела быть актрисой? – удивился он.
– Нет, что ты, – она смущенно махнула рукой. – Нет у меня таланта. Никогда не было. Ничего не могу изобразить. Могу только любоваться, смотреть, только обожать вас – и все.
– У тебя бы получилось, ты так чудесно смотрелась на балу. Замечательно танцевала! – он подошел ближе, и Луиза почувствовала, как от волнения перехватило дыхание. Воцарилась тишина, нарушаемая тиканьем старых часов, висевших над столом. И они тоже напоминали о неумолимом беге времени. В больших песочных часах, отмеряющих время Земли, осталось несколько песчинок. Но пока лишь Луиза знает об этом – больше никто.
– Сегодня суббота, – наконец произнес он. – Мы договорились о встрече, ты помнишь условия. И вот мы встретились. И вот мы здесь.
– Да, сегодня суббота, – тихо повторила Луиза.
– Ты должна была решить. Ты сделала выбор? – строго глядя на нее, спросил он.
– Сделала, – ответила она твердо, выдержав его взгляд.
– Чего же ты хочешь?
Луиза улыбнулась.
– Я долго думала, колебалась. Но потом поняла, что хочу идти с тобой. Куда бы ты ни позвал. Хочу быть с тобой всегда. То время, что нам осталось, хочу провести с тобой.
– И ты готова покинуть Донск? – его тон оставался строгим. В другое время Луиза могла бы смутиться, испугаться, но сейчас, как никогда прежде, была уверена в своем решении идти до конца.
– Готова.
– И оставить Артема?
– Да, – она опустила глаза, почувствовав, что краснеет от смущения.
– И ты думаешь, что у нас – настоящая любовь? – все так же сурово спросил он.
– Я не знаю, – прошептала она. – Этого не знаю…
– А что же ты знаешь? – он подошел ближе, Луиза молчала, и он ласково обнял ее за плечи.
– Ты знаешь, к примеру, что хочешь быть только моей? Знаешь, что хочешь целиком принадлежать мне?
– Да, это знаю, – снова уверенно ответила она. На его губах мелькнула улыбка.
– Этого мало… Ты должна знать кое-что еще.
– Что же?
– Знаешь ли ты, что Тонино – не существует? – он спросил это очень серьезно, но Луиза улыбнулась в ответ.
– Он существует! Я верю, знаю, он существует! Не будь таким, как Артем. Он тоже не хотел в него верить. Если бы Тонино не существовал, кто совершал бы все эти маленькие чудеса? Кто дал бы деньги на восстановление театра?
На несколько мгновений Тонино озадаченно замолчал, ее аргументы показались ему неожиданными и неуместными, зачем упоминать деньги в их романтическом диалоге? Разве деньги не разрушают красоту преждевременно, до срока?
– Деньги на восстановление театра, по слухам, дала Меланья Красавина, – суховато ответил он, – Тайком от мужа. История с Тонино была ее идеей, она не хотела, чтобы люди судачили. Считает, благотворительные жесты нужно делать тайно, в тишине. Чтобы правая рука не знала, что творит левая.
– Меланья? – удивилась Луиза. – Никогда бы не подумала! Зачем ей театр? Мы много общались, но она никогда не проявляла ни малейшего интереса… даже как-то насмешливо относилась к моим мечтам! Я просила ее поговорить с Павлом Петровичем, несколько раз просила, но она отвечала как-то уклончиво, говорила, муж очень занят, тяжело работает, ему не до того…
– Она шьет для театра костюмы. Где, как не на сцене, можно продемонстрировать свой талант модельера? Меланья дама прагматичная, я видел ее всего пару раз, у меня сложилось такое впечатление. Она красива, но ее красота из тех, что не задевает сердца. По крайней мере, мое сердце она никогда бы не зацепила. Прагматизм не привлекает. Но модельер она хороший, тут двух мнений быть не может.
– Если только так… – на лице девушки мелькнуло разочарование. – Ради костюмов, не ради искусства. Но кто тогда совершал остальные чудеса для Донска?
– Всегда находятся добрые меценаты, желающие оставить пожертвование в тайне. Поверь, Тонино тут точно ни причем.
– И все-таки, я продолжу верить, что он существует, – ее глаза заблестели. – Этого ты мне запретить не можешь? Правда?
– Ладно. Пусть так, пусть Тонино существует. Он живет где-то далеко и совершает добрые чудеса. Но ты знаешь, что это не я? Ты ведь знаешь, кто я?
Луиза молча кивнула.
– Так скажи. Назови меня по имени! – приказал он.
– Тебя зовут Марк, – тихо произнесла она. – Ты – актер нашего театра. Конечно, я это знаю. Не думай, что я совсем уж безумна.
– И ты готова уйти со мной? Я не так богат, как легендарный Тонино, не так знаменит!
– Мне не нужны деньги, не нужна слава, я хочу только одного – быть с тобой. Ничего больше, – очень твердо ответила Луиза.
Он снова удовлетворенно кивнул, эти слова зажгли какой-то новый огонь в его глазах, но девушка огня не заметила.
– Марк, – серьезно спросила она, – Но если ты – не Тонино, откуда все это? Сверкающие залы, бал, множество приглашенных? Как такое возможно?
– Это – для тебя, – он коснулся губами щеки девушки. – Ты хотела сказки, хотела попасть в Закулисье. Вот оно, вокруг нас! Мы собрали труппу, сделали декорации, взяли бальные наряды у Меланьи, продумали каждую деталь. Это была отличная постановка, Луиза, ты не находишь? Кажется, у меня есть режиссерские задатки, стоит подумать о новой карьере в будущем. Актеры часто переходят в режиссерское кресло, не так ли?
– Боже мой! – она всплеснула руками, ее глаза засверкали от радости. – Ты сделал это ради меня?!
– Чтобы завоевать твою любовь. Удалось?
– Но ведь… это еще чудеснее! – с восторгом воскликнула девушка. – Если бы ты был настоящим Тонино, легендарным богачом, и устроил для меня бал – это говорило бы в твою пользу, без сомнения! Но если все это было сделано из ничего, только ради меня, только чтобы создать волшебную иллюзию, воплотить в жизнь мои мечты – это куда более ценно, Марк! Это поступок, достойный настоящей любви!
– То был мой скромный подвиг во имя прекрасной дамы, – Марк рассмеялся. – Рад, что ты его оценила!
– Артем никогда бы так не сделал, – вздохнула Луиза. Даже сейчас, в это волшебное мгновение, она не могла забыть об Артеме, – Потому и сказала, что между нами всегда будет пропасть. Он не романтичный. Не способен на красивые жесты, а они нужны мне! Словно я не должна была родиться в обычном мире. Не могу там жить, иногда мне кажется, я задыхаюсь. Понимаешь?
– Потому что ты – не девушка, а маленький волшебный эльф, – он ласково провел рукой по ее щеке.
– То, что ты сделал, – бесценно. Никогда этого не забуду… И да, дорогой, я пойду за тобой, куда скажешь! Если нужно уехать из Донска – давай уедем. Только позволь мне проститься с родными. Отныне я принадлежу тебе, только тебе. Но позволь нам хотя бы попрощаться?
– Это слова, которых я ждал, – прошептал он, склонившись к самому ее уху, – Как раз то, что нужно. Скоро мы уйдем в волшебное закулисье самого большого театра. Потому что этот мир, этот город – не для тебя, Луиза. Тебе нужно другое, другая жизнь… Для этой ты слишком хороша и слишком красива. Слишком красива даже для меня… А красота так недолговечна…
Луиза от волнения уже не могла слышать его слов, они стали вдруг неразборчивыми, голос его доносился словно издалека. Он тоже перестал говорить, но принялся целовать ее, и теперь она уже не сопротивлялась, как прежде: Артем больше не стоял между ними, теперь она была подругой не Тонино, но актера Марка, и с ним готова прожить жизнь до конца, каким бы он ни был.
Он медленно, не спеша, расстегнул ее белое платье, откинул его в сторону, как если бы пытался продлить, задержать каждое мгновение, а Луиза вдруг отчетливо поняла, что есть кое-что еще, помимо ее любви и желания быть с ним. Кое-что, позволившее ей оставить Артема и разделить эти часы с новым возлюбленным. Потому что она знала – это последние часы. Дальше ничего нет. Ей не придется объясняться с Артемом, ему не придется терпеть боль предательства и расставания. Она не будет мучиться угрызениями совести. Остались лишь эти последние, короткие мгновения, и она хотела провести их так, как всегда мечтала: погрузившись в манящую пучину страсти, которой не знала прежде. Весь мир сошелся в одной точке, и больше она не хотела сдерживать свои чувства.
