Виктория Старкина
Квест
Луиза хорошо помнила сон о катастрофе – придет конец всему. И тогда они канут в вечность, и там не будет ни ее, ни Марка, ни Артема, – никого. Лишь темнота, пустота, и тихое, спокойное сияние бесконечного разума, управляющего тысячами миров. Какая ему разница, что исчезнет еще один! У людей не осталось шансов, они не переживут сегодняшнюю ночь, она это знает. Так почему бы не провести оставшиеся часы с тем, кого избрало сердце? И если Всевышний спросит с нее за это, спросит уже очень и очень скоро, она готова ответить, готова объяснить. Пусть судит ее, если захочет, но Луиза верила, что Бог не станет ее осуждать, ведь она следовала велению сердца, за ним шла по дороге жизни, а оно вело сюда – в волшебное Закулисье. Туда, где опускается занавес. И вот настал миг, когда для нее опустился невидимый, непрозрачный занавес, ненадолго скрывший ее ото всех, от целого мира. Сейчас она существовала вне времени, вне пространства, вне сцены.
– Все, антракт, – с трудом переводя дыхание произнес Марк и сгреб девушку в охапку. Она не могла бы сказать, сколько прошло времени, но за окном все еще было светло.
– Антракт? – счастливо рассмеялась она, крепко прижавшись к нему, – То есть, спектакль еще не окончен?
– Думаю, тут требуется продолжение, – он поцеловал ее в макушку. – Да, однозначно, требуется продолжение. Время еще есть. Мы можем остаться здесь до темноты, как думаешь? Никто не приедет?
– Мы можем остаться, сюда никто не приедет. А куда пойдем потом?
– Какая ты любопытная, – он рассмеялся. – А слышала ли ты, что некой Варваре за это же самое оторвали нос?
Он двумя пальцами легонько дернул ее за нос, и Луиза снова рассмеялась.
– Хорошо, не говори, я сама знаю, куда мы пойдем.
– Знаешь? – он удивился не на шутку. – Откуда?!
– Я могу видеть будущее.
– Ты видишь будущее? – улыбка сбежала с его лица, и оно вдруг стало серьезным, в его глазах цвета лесного ореха мелькнуло изумление. – Правда?! И оно не пугает тебя?
– Нет, я же с тобой, – ответила она. – С тобой мне нечего бояться. Но это объясняет, почему я согласилась уйти. Иначе никогда бы не решилась оставить Донск, оставить родителей. Просто уйти. А теперь – какая разница! Хочу провести оставшееся мне время вдвоем с тобой.
– Странно, что твой Артем не преследует нас, – усмехнулся Марк. – Если он уже получил письмо, мог бы начать звонить, разыскивать, выяснять отношения! Тогда бы нам пришлось спасаться бегством!
– Мог бы. Но не сегодня. Ведь сегодня суббота.
– У него что, шабат?
Луиза рассмеялась.
– Это очень смешно! Нет, сегодня он обещал младшему брату сопроводить его на завод. Помнишь, я говорила тебе. Забыл? Он никогда не оставит Сенечку перед лицом опасности. Так что Артем сейчас далеко отсюда. Больше мы с ним никогда не увидимся.
– И это хорошо, – Марк удовлетворенно кивнул. – Не надо его видеть. Он совершенно не подходил тебе. Зачем тебе скучный тип, простой, как пять копеек? Он никогда не понимал тебя и никогда не поймет. Вы были вместе, потому что начали встречаться в детстве. В детстве все люди кажутся родными, подходящими. И лишь взрослея, обретаешь, ищешь и находишь, своих настоящих родственников – по душе, не по крови. Так мы нашли друг друга. Артем – прошлое. Будущее принадлежит нам, и я обещаю, оно будет ярким и прекрасным. Коротким, но ярким. Иди сюда.
С этими словами он снова поцеловал девушку, и достаточно быстро она поняла, что антракт окончен, на сцене снова вспыхнул свет и начался волшебный спектакль ее любви.
***
Время убегало. Стемнело. Луиза и Марк лежали обнявшись, вглядываясь в наступающие чернильные сумерки.
– Я не хотел бы никуда уходить, – заметил он. – Хотел бы остаться здесь, с тобой, навсегда. Чтобы это мгновение замерло и длилось вечно. Чтобы никогда не наступило то, что должно последовать дальше.
– Согласна, – прошептала она. – Может, давай никуда не пойдем? Останемся до утра?
Какое-то время он молчал, Луизе показалось, он раздумывал над ее словами. Но вот вдали послышалась трель ночной птицы, где-то на болоте защелкала выпь.
– Будет романтично прогуляться по саду, ты не находишь? – спросил вдруг Марк. – У цветов чудесный аромат именно вечером, когда восходит луна. Ты знала об этом?
Луиза кивнула.
– Пошли, – он поднялся и протянул руку. – Прогуляемся, посмотрим на луну, послушаем пение птиц. Это так хорошо делать вдвоем, не находишь?
Мысль показалась девушке чудесной, как удивительно он умел угадывать мечты, исполнять желания! Воистину, теперь с ней мужчина, от которого ее не отделяет пропасть непонимания, а они с Артемом, несмотря на возникшие в раннем детстве чувства, так и не сумели ее преодолеть.
Луиза поспешно натянула платье, Марк помог с многочисленными пуговицами на спине, потом она повязала легкий поясок, пригладила волосы и сообщила, что готова отправиться на прогулку.
– Мне нравится, что ты в белом сегодня, – он смотрел пристально, чуть наклонив голову, как если бы мог видеть даже сокровенные ее мысли, – Белое платье так хорошо смотрится на фоне темной ночи!
– Сегодня не темная ночь, небо совсем светлое, – ответила девушка. – Наверное, потому что полнолуние.
Марк, между тем, тоже оделся, на нем были темные джинсы, но рубашка была черной, и девушке показалось, что сам он как раз, наоборот, слился бы с ночью, растворился в окружающей темноте. На миг ей стало страшно, что он, и правда, бросится в темноту, скроется, она потеряет его и никогда больше не найдет. Луиза представила, как бежит, зовет, но не может догнать, а вокруг, отовсюду, наступает непроницаемый мрак.
Она крепко взяла его за руку, сжала ладонь, чтобы, уж точно, они не потеряли друг друга.
– Я волнуюсь за Сенечку и Артема, – сказала она, когда они выходили из дома.
– Почему?
– Кто знает, что встретится им на заводе. Меня никогда не оставляли сомнения насчет него, как если бы там было нечисто. Понимаю, это только домыслы, глупые подозрения, такие заводы есть во всех городах. Но почему-то мне всегда становилось не по себе, когда видела эти исполинские стены.
– Интересно, – он пожал плечами. – Я так и не успел увидеть ваш завод, сложно представить, что ты имеешь в виду. В любом случае, наверное, там стоило побывать. Но уже не успею.
– Уже не успеешь, – согласилась Луиза. – Мне бы хотелось думать, что с Артемом и его братом все будет в порядке, что они смогут выбраться и вернутся этой ночью домой.
– Не думай о них, – перебил он. – Мне не нравится, что ты все время говоришь про Артема. Ведь сегодня – наша ночь…
Они вышли в сад, побродили меж розовых кустов: Марк был прав, аромат цветов усилился к вечеру и теперь наполнял воздух.
– Только в волшебной стране и бывает такой воздух, напоенный цветами. Цветочный воздух, – улыбнулась Луиза. – Сегодня волшебная ночь! Волшебная луна, небо… И цветы. Ты прав, только наша ночь!
– Больше всего мне нравятся эти розовые бутоны, совсем нераспустившиеся и полуоткрытые, они напоминают тебя. Так же прекрасны, так же чисты, – ответил Марк и поцеловал девушку. Никогда прежде Луиза не чувствовала себя такой счастливой, не тихое счастье, о котором она мечтала прежде, – оно напоминало скорее экзальтацию. То же чувство испытывала девушка каждый раз, когда оказывалась в театре, каждый раз, когда поднимался занавес и на сцене оживали пьесы, персонажи. И никогда не надеялась пережить его в реальной, своей обычной жизни!
– Мы удивительная пара, – произнес вдруг Марк. Он поднял лицо к небу и смотрел куда-то далеко, что видел он там, в этой непроницаемой темноте, в которой не было даже звезд? – Ты любишь того, кто не существует, и готова отдать ему жизнь. А я люблю не тебя, но лишь воспоминание о тебе, лишь краткий миг, когда ты говоришь, что принадлежишь мне. Это та самая недолговечная красота, о которой я упоминал ранее. Ничего важнее, ничего чудеснее, уже не будет. Больше всего на свете я желал бы переживать это мгновение снова и снова, но только в первый раз оно дарит настоящее счастье. Потом бледнеет. И потому я люблю бутоны, а не цветы, которые скоро увянут, считаю, их нужно обрезать прежде. Лишь короткое время, пока распускаются бутоны, имеет значение. Остальное – печально и уродливо. Понимаешь, о чем я?
– Нет, – тихо ответила Луиза. – Не понимаю. Но ты прав: ничего не удастся пережить снова. Все заканчивается.
– Надо же, – он снова улыбнулся. – Ты не понимаешь, о чем говорю я. Я не понимаю, о чем говоришь ты. Все еще думаешь, что мы – идеальная пара, что между нами нет пропасти?
– Да, я все еще так думаю. Ведь мы понимаем друг друга в главном. И ты помог моим мечтам, иллюзиям, среди которых я жила свою скучную жизнь, стать реальностью, обрести плоть. Только это имеет значение! И сейчас мы стоим здесь, словно где-то опустился занавес, погасли огни рампы. А мы все еще остались на сцене, вдвоем. Как первые люди во Вселенной. Или, напротив, как последние из людей…
– Занавес еще не опустился, – кивнул Марк, – Но уже скоро, очень скоро. Пока у нас есть время, Луиза, пойдем, объясню, что имел в виду. И покажу тебе настоящее Закулисье. Ты пока не видела его, но так ждала.
Она доверчиво вложила свою руку в его, они вышли из сада и направились в рощицу, которая незаметно переходила в лес. У большого старого дерева они остановились. Марк обнял Луизу и поцеловал очень долгим, будто прощальным, поцелуем.
Комета была заметна, но время оставалось. Слишком рано прощаться, впереди еще несколько часов, а может и целая ночь! Почему он прощается сейчас?
Луиза вдруг поняла, что все это время они говорили будто об одном, но о разном: Марк говорил не о комете, не о конце земного мира, он и понятия не имеет об этом! Он говорил о конце их любви. Их время истекает, они не будут вместе. Но разве может закончится настоящая любовь? Нет, она не заканчивается никогда, никогда! Любовь не перестает…
Момент, которого она с ужасом ждала каждый раз, считая пролетающие секунды: вот, сейчас, совсем скоро, – он наступит. С тихим шорохом упадет безжалостный занавес и, словно лезвие, навеки отделит их друг от друга. Она останется в пустеющем, темном зрительном зале, посреди гулкой тишины замерших аплодисментов, а он уйдет в магическое Закулисье, в волшебный мир, куда уходят актеры после спектакля, а посторонним вход воспрещен. Она сохранит воспоминания о пережитых мгновениях восторга, – человеческая душа хранит их вечно, – но свет уже не зажгут и под крики «браво!» занавес никогда больше не поднимется вновь.
Глава 17. Любовь реальная
Виталий отошел от телескопа, зачем, если небо над головой и так стало ощутимо ярче. Увеличительное стекло отныне не нужно, комету можно видеть невооруженным глазом.
Вдали всходила луна, оранжевая, с красноватым отливом, сулящая несчастья. Шло полнолуние. Однако леденил душу не этот кровавый восход, вполне способный напугать суеверных людей, но кое-что пострашнее: с противоположной стороны, в то же самое время, всходила вторая луна. Такая же круглая, такая же кровавая. Только куда ярче предыдущей. И, в отличие от первой, эта, вторая, луна неуклонно росла.
Виталий вошел в дом, оставив телескоп во дворе. В голове молоточком стучала мысль: почему, все-таки, астрономы не позвонили? Почему не сообщили, что комета, уничтожившая земную цивилизацию, будет носить имя Виталии? Потому что ничто неважно? Потому что все закончилось? Или потому что хотят присвоить его лавры? И почему власти никого не предупредили? Не пытались спрятать, эвакуировать людей? Хотя бы рассказать о том, что должно случиться вскоре!
В кухне Наталья поставила чашки на стол.
– Ставь уж рюмки, – заметил Виталий, опустившись на табурет. Дверь отворилась, и вошла Флора с подносом в руках. На нем как раз стояли рюмки и штоф с чрезвычайно крепкой сливовой наливкой, прошлогодней, сделанной Флорой собственноручно.
– Это лучшая, – заметила она мрачновато.
– Замечательно, – Виталий кивнул. – Так и надо теперь. Беречь не за чем. Жаль, Луизы нет с нами. Артем ее искал, она с ним, наверное. Ну и пусть, с женихом – это правильно.
– Да не с ним она, – Флора безнадежно махнула рукой. – Всегда говорила, она его не любит, но кто меня слушает! Она сейчас с этим своим Тонино, я ж тебе рассказывала, но ты не помнишь. Не слышишь ничего не относящегося к твоей комете. Правильно, что она ушла. Пусть и перед самым концом, но лучше провести последние часы в любви. Жаль, не всем это выпало. Хоть ей повезло.
– Жаль Артема! – кивнул Виталий. – Бедолага не заслужил такого. Славный парень. Но хорошо, недолго ему страдать. Он уже знает?
Флора кивнула и поставила поднос на стол, отодвинула стул, села.
– А что до любви – у нас с этим нет недостатка, да, Наташа?
Он накрыл руку жены своей, она ответила слабым пожатием и чуть грустно улыбнулась. Второй рукой Виталий сжал ладонь Флоры. Та кивнула, освободила руку, прочла, неожиданно для себя самой, молитву вслух, потом поднялась и разлила наливку. Подняла рюмку.
– За нашу жизнь, она была неплоха.
– И за Виталю, – добавила Наталья. – Ведь это он открыл комету. А все молчат, как воды в рот набрали. Но хоть мы будем его чествовать!
– И за Виталю, – согласилась Флора.
Довольный запоздалым признанием, Виталий опустошил рюмку, женщины последовали его примеру, Флора налила по второй. Все почувствовали, как стало теплее, мышцы расслабились, нервы были уже не так напряжены.
– А знаете, странно, – заметила Флора, – Что никто не разглядел комету раньше. Ведь у Витали не такой сильный телескоп. В мире столько ученых, у них приборы, диаметр линз в десятки метров. И что ж, не видели они? Виталя, конечно, энтузиаст, он гений, никто не спорит, но, все-таки, это кажется подозрительным. Как может быть, что никто в мире не увидел комету?
– Видели, думаю, – с печалью в голосе произнес Виталий. – Конечно, видели.
– Почему тогда ничего не объявляли? Не говорили? – недоверчиво покачала головой Наталья. – Почему не думали, как спасти людей? Отвести их в укрытия?
Виталий уже знал ответ, но не хотел отвечать. Флора, внезапно догадавшись, ответила за него.
– Потому что не спасти нас, Наташа. Нет таких укрытий, которые помогут. И нет у нас кораблей, чтобы разом всем – сесть и взмыть в космос! А пугать людей попусту зачем? Хоть нормально пару недель пожили. Я вот свитер довязать успела. А так бегали бы в панике, как безумные. Побросали дома, жили в тесных подземельях. Зачем это нужно? Еще с ума бы посходили и поубивали друг друга. Вот думаю, может, этот, которого Артем назвал маньяком, с ума и сошел, когда узнал про комету. Потому и убил Аллу, нервы не выдержали. Может, хотел поделиться, а она слушать не стала… Или просто от страха, что жизни скоро не будет.
– Хорошая версия, – согласился Виталий. – Логичная. Все может быть. Интересно, до чего успели дойти в полиции! В любом случае, ясно одно: Алле повезло больше, она не дожила.
– Да уж, – Наталья вздохнула. – Ничего нет хуже, чем сидеть и ждать смерти. А делать что – а нечего. Ничего не успеем. Да и смысла нет что-то делать. Ничего не понадобится уже.
– Можем сказать друг другу добрые слова… – начал было Виталий, попытавшись обнять жену, но его романтичный порыв был прерван резким хлопком – ударом засова калитки: к ним кто-то пришел, а судя по топоту ног, доносившемуся с улицы, даже прибежал.
– Кого еще принесло? – мрачно хмыкнул Виталий. – Гостей не хватало! Если только астрономы…
– Может, Луиза вернулась? – Наталья вскочила и бросилась к двери.
Не шевельнулась только Флора – знала, кто явился. Несколько мгновений спустя на пороге показался Альберт, побелевший, растрепанный, на нем лица не было, что не удивляло в сложившихся обстоятельствах.
Флора медленно поднялась, не сводя с него глаз.
– Знаете уже? – спросил он.
– Что значит, знаем ли мы?! – возмутился Виталий.
– Как ты можешь такое говорить?! – поддержала негодование мужа Наталья. – Это Виталий открыл комету! Он заметил ее раньше всех, в свой телескоп! Никто в мире не заметил, а он заметил!
– А нам почему не сказал? – обиделся вдруг Альберт. Потом махнул рукой. – Ладно, шут с вами. И с вашей кометой. Не за этим пришел.
Он заговорщически качнул головой назад, как если бы призывая Флору выйти вместе. Женщина, не задавая вопросов, последовала за ним, он поднялся на второй этаж, направился в ее комнату, Флора покорно шла следом. Они вошли и закрыли за собой дверь. Наталья, не сказав ни слова, принялась разливать чай и раскладывать припасенные по случаю конфеты и пироги. Виталий протянул руку и взял кусок пирога.
Войдя в комнату, Альберт обернулся, Флора стояла позади и была выше его не на полголовы, но на четверть, не меньше. Какое-то время они молчали.
– Послушай, – взволнованно произнес гость, нарушив тишину, – Сегодня что было… Сидел я в магазине и думал о жизни. Никто не заходил. И решил, покупателей уже не будет, суббота, поздно, чего я тут сижу, штаны протираю. Убрал все, запер двери, вышел на улицу. И тут увидел ее. Сразу все понял: про нее в новостях говорили. Там просто сказали: «к Земле приблизилась комета». Больше ничего. И потому я сначала просто заинтересовался, любопытно стало. Смотрел, смотрел, а потом заметил вдруг, что она растет! Она становилась все больше, больше… Стала ярче луны! Почему так? Ты знаешь?
– Она не растет, она просто приближается, – кивнула Флора. – Скоро будет здесь.
– Прямо вот здесь?
– Да, прямо вот здесь. У нас дома тоже. У всех.
– Как думаешь, сколько осталось времени?
– Не знаю, – она пожала плечами. – Может часа три, может, два. Может полночи… Кто знает!
– То есть, – огорченно спросил он, – Пожениться мы не успеем?
– Нет, – чуть натянуто рассмеялась она и отвела глаза, – Конечно же, нет.
Альберт помедлил, потом его лицо приняло торжественное выражение, и он как-то по-доброму, ласково, улыбнулся.
– Флора! – громко произнес он. – Когда я смотрел, как она приближается, понял, что главное в жизни – время. И я его упустил. Столько времени упустил! Сначала в молодости, когда остался в магазине. Думаешь, не корил себя за это? Думаешь, не раскаивался? Каждый день думал, какой же был дурак! Что мне этот магазин! Но я не знал тогда, понимаешь, не знал, что это – настоящее. Думал, мое чувство к тебе – увлечение, пройдет. У всех проходит, и у меня пройдет. Мы же детьми были, что там могли понимать, чувствовать. Сплошные игры, ветер в голове! Думал, еще встречу свою судьбу, свою женщину. А из Донска уезжать не хотелось. И родителей бросать не хотелось, любил их очень. А потом, видишь, как вышло, – они оставили меня. Теперь я один на один с этим дурацким магазином! Женщину ту так и не встретил. Но хорошо помню день… когда ты только вернулась из города, увидел тебя… Ты шла по улице, переходила дорогу, как сейчас помню, в широкой такой юбке в клетку, с какой-то блестящей кофтой, с бусами красными, на каблуках, с яркой помадой, с волосами растрепанными, яркими, полыхающими, как огонь, я увидел и понял: наконец-то, вот она, эта женщина, которую столько лет искал! Красивая, изумительная, непохожая на других! Я не догадался, что это ты, представляешь? Не узнал сразу. Просто подумал, что вот идет моя женщина. И только, когда подошла, заговорила, понял, что это ты. И тогда я влюбился по-настоящему. Но поздно, ты была обижена, не хотела меня простить. И может, была права, я заслужил. За мою близорукость, за упрямство мое. Но теперь – все заканчивается, Флора. Время упущено, его оставалось и так мало, а скоро закончится и оно. И потому больше не хочу ошибаться, не хочу ждать. Хочу соединить, наконец, наши судьбы. Пусть и перед лицом смерти. Ты станешь моей женой?
– Так ведь комета же? – чуть раздраженно отмахнулась она. – Какая разница, согласна я или нет?
– Для меня есть разница, – насупился Альберт. – Отвечай, ты согласна?
У него был такой взволнованный и несчастный вид, как если бы он был подростком, а не пожилым человеком, все повидавшим в жизни, и Флора не могла не рассмеяться. Сейчас, когда время истекало, она расслабилась, и засовы, сдерживающие ее чувства долгие годы, стали чуточку податливее. Растроганная, женщина улыбнулась.
– Согласна.
Она протянула руку, но Альберт нетерпеливо затряс головой и спрятал ладонь за спину.
– Нет, подожди, это еще не все! Ответь, если комета исчезнет, если мы все выживем, ты не откажешься от своих слов? Станешь моей женой даже тогда? Если выяснится, что нам предстоит не смерть, а долгие годы совместного счастья?
– Не откажусь, – она рассмеялась. – Какой ты недоверчивый! Нет, Альберт, я не откажусь от своих слов, даже если нам предстоит долгое, безоблачное будущее. Я тоже смотрела на комету и думала, как глупа была. Обиделась на что-то, что давно прошло, злилась так долго. Всю жизнь. Зачем, почему? Сама не знаю!
– Теперь не злишься?
– Теперь не злюсь.
– Значит, и славно, что прилетела комета, – он улыбнулся. – Хоть какой-то от нее толк.
С этими словами он обнял свою уже невесту и поцеловал ее, однако, когда попытался перейти к более активным действиям, Флора решительно оттолкнула его.
– Ты что, с ума сошел? – зашипела она, – Кто ж так делает? Мы ж только что обручились!
– Так и что с того? Флора, ты ли это? С каких пор тебя волнуют формальности? Ты и в молодости отличалась свободой взглядов! А мы знакомы уже почти полвека! И уже сорок лет я тебя люблю. Мы обручены. Нам осталось всего два часа, может три. Человечеству осталось всего два часа!
– Вот именно! – с негодованием отрезала Флора. – Человечеству осталось всего два часа, как можно думать о всяких фривольностях?! Нет уж! Вот если мы выживем, если нас ждет безоблачное будущее, тогда поженимся – и все будет честь по чести. Иначе опять бросишь меня. Найдешь себе армянскую жену и бросишь. Или после кометы я умру, а ты останешься. Всего уже от тебя жду. Так что, пошли-ка вниз, дорогой, там Наташа чай наливает. Надо рассказать родным о нашем обручении, пусть будут свидетелями. Эх, жаль, Луизы нет с нами… Она бы порадовалась за свою престарелую тетку, всегда хотела, моя девочка, чтобы мы с тобой сошлись. Она такая добрая была… И ты ей нравился, хороший он, говорила.
– Почему была? – недоуменно спросил Альберт, намекая, что комета еще не унесла ничьи жизни. – Ты зачем беду кликаешь?
Флора нахмурилась и не ответила. С утра было тревожно на душе, и началось это задолго до приближения кометы. Она знала: Луиза в беде. Но помочь они уже не смогут, слишком поздно. Слишком мало у них осталось времени.
Они спустились вниз, взявшись за руки, и объявили Наталье и Виталию, что отныне намерены жить одной семьей.
– Не прошло и полвека, – одобрительно кивнул Виталий. – Что сказать, совет да любовь!
Наталья тепло обняла сестру и Альберта.
– Радостно за вас, – сквозь слезы сказала она, не стесняясь уже плакать, чего теперь стесняться! – Хорошо, что вы наконец-то забыли обиды, я долго этого ждала. Ведь у кого настоящая любовь, как не у вас! Столько лет вокруг ходите, никого не замечаете! Жаль только, жаль, что так не ко времени, Виталя, это твоя комета! И не поживете совсем одним домом, не порадуетесь своему счастью!
– Почему моя? – обиделся Виталий, – Как будто я ее сюда пригнал! Я только заметил и всех предупредил. А так летит она себе сквозь Вселенную, у нее своя траектория. Рано или поздно это должно было случиться: бессчетные небесные тела летят вдоль земной орбиты, ясно, что однажды какое-то да врежется в нас.
– Почему ты думаешь, что мы все погибнем? – спросил Альберт. – Был же Тунгусский метеорит, никто не погиб. Ну, если кто и погиб, то не все же!
– То метеорит, камень, осколок. А тут комета – большое небесное тело. Это как с велосипедом столкнуться или с «Камазом», есть разница?
– Некоторые и на велосипеде так ездят, что насмерть убьют, – сварливо заметила Флора, усаживаясь за стол. – Ладно, давайте, выпьем что ли, за нашу будущую свадьбу! И перекусим, чего на пустой желудок помирать. Наташа, чаю мне тоже налей, пожалуйста.
– Когда ешь и не очень вроде тревожно, – согласилась Наталья, Альберт уселся рядом с невестой и только кивнул, причем как-то неосознанно, как если бы не слышал ее слов.
На его лице застыла тихая, спокойная улыбка, и Наталья с удивлением поняла, что сейчас он не думает о комете: он забыл о ней. Забыл о предстоящей гибели Земли, о вплотную приблизившейся к ним смерти, о том, что скоро его душе предстоит пересечь бесчисленные миры и отправиться туда, где когда-то она была рождена. Все это потонуло в океане счастья, в котором парила его душа сейчас, а там такой яркий свет, что не видно кометы, не видно ее хвоста, не видно багрового неба и второй луны. Там царят любовь и покой. Флора тоже улыбалась, мягко, беззаботно. Они прошли свой путь и пришли к финалу. И о лучшем финале даже мечтать не могли.
Виталий, которого в отличие от влюбленных, обуревали сотни тревожных мыслей, тяжело вздохнул, поднялся из-за стола и выглянул в окно. Небо посветлело, комета сияла еще ярче и стала больше луны, значительно больше.
– Ну что, астроном, – спросила Флора, – Сколько осталось? Можешь вычислить?
Он пожал плечами. Можно было бы рассчитать, если постараться, но зачем? Какая теперь разница. Взял телевизионный пульт, включил телевизор, чтобы хоть фоном послушать новости про комету, но, к всеобщему удивлению, часть каналов вообще отключилась, по другим шла реклама. Кое-где транслировались старые фильмы или музыкальные клипы. Никаких новостей, никаких трагических подробностей. Телевидение в том виде, в котором к нему привыкли люди, прекратило работу. Служащие разошлись по домам, к семьям.
– О! – воскликнул Виталий. – Я – гений! Придумал, что мы будем делать! Сейчас это самое лучшее решение, поверьте!
Он с неожиданной прытью умчался на чердак, а оттуда вернулся со старым проектором. Наталья с Флорой быстро сориентировались и повесили на кухонную дверь белую простыню, погасили свет. Виталий зарядил старую пленку, на стене возникло черное пятно. Он покрутил ручку – и пятно посветлело, теперь экран был черно-белым. В кадре совсем еще молодая Наталья полотенцем вытирала после купания в речке голенькую Луизу. На женщине было платье в крупный белый горох, выгодно подчеркивающее ее статную фигуру, высокая прическа, модная в то время. Сама Луиза еще девочка, не больше семи, а то и меньше. Худенькая, маленькая, она морщила нос, сжималась, казалось, совсем замерзла в холодной воде, экран не передавал этого, но наверняка покрылась гусиной кожей, посинела. Наталья старалась как можно скорее растереть и укутать дочь в плед, чтоб не заболела. У девочки были две тоненькие смешные косички, в те времена она еще даже не носила купальника, надевала плавки, как мальчик.
Подошла Флора, протянула девочке стаканчик то ли с квасом, то ли с лимонадом, теперь уж не вспомнить, Луиза капризно отмахнулась, и тетка сама выпила его с явным удовольствием, еще молодая, стройная, как балерина, в черном слитном купальнике. Флора выглядела эффектно и вызвала одобрительный кивок Альберта, который спустя столько лет раздувался от гордости, что сумел завоевать сердце потрясающей, как ему казалось, женщины. О том, что характер у Флоры был на самом деле прескверный, он и думать забыл. Тем более, какая разница теперь, перед смертью.
– А счастливая у нас была семья, правда? – спросил Виталий. – И жизнь хорошая. Мы прожили ее в сказочном городе, где все спокойно, по-доброму. Все дружили, никто не ссорился. У нас и проблем-то не было никаких, кроме, разве что, Павла Петровича и его домов. И чего он приставал с этими домами? А мы зачем-то сопротивлялись, а зачем – неясно. Зря он, конечно, столько усилий приложил. Комета прилетит и, никого не спрашивая, все снесет. А Павел Петрович, как порядочный, ходил, разрешения спрашивал. Нет бы: действовал, как комета! Сейчас научится у нее – так ведь поздно. Не понадобятся уже новые знания.
– Почему «была счастливая семья»? – ворчливо спросила Флора. – У нас и была, и есть счастливая семья. Жаль только, Луиза не с нами, но, может, ей там куда лучше, чем здесь. А так мы очень счастливая семья.
– Мы счастливая семья, – согласился Виталий. – Спасибо, Флора, ты права. Мы очень счастливые. Все, о чем мечтали, – сбылось. Даже самое, казалось, невероятное, – и то сбылось. Нам жалеть не о чем.
– Нам жалеть не о чем, – эхом повторила за мужем Наталья. Дальше сидели молча, Виталий крутил ручку проектора, и кадры юности разворачивались перед ними.
Донск, еще полный старых домов и машин, друзья и родные, многих из которых уже нет, а другие изменились так, что не узнать. Кто-то покинул город, о ком-то не получали вестей. Но здесь, на кинопленке, они были веселыми, молодыми, полными жизни, и такими останутся навсегда.
Комета приближалась.
