Валерий Юабов
Долгая дорога
Глава 61. Эстер-внучка
Для меня имя «Эстер» как-то особенно тесно связывает ее с мамой. И не только имя. Всего лишь первый год жизни маленькой Эстер прошел на глазах у мамы, но ее любовь к внучке родилась в ту минуту, как она прижала к себе пухленькое тельце новорожденной. Бабушка Эстер радовалась каждому движению внучки. Радовалась ее первым словечкам. Радовалась ее живости, неуемной энергии. Тому родству характеров, которое уже тогда начинало проявляться.
…Мама, уже тяжело больная, сидит, откинувшись на спинку дивана. У ног ее играет годовалая Эстер. «Джони бивещ, – просит бабушка, – принеси-ка мне скамеечку под ноги». И малышка, энергично топая толстенькими ножками в белых башмачках, тут же отправляется на поиски скамеечки. Находит ее в дальнем конце комнаты – и тащит к бабушке, прижав скамеечку к животику в памперсах. Пыхтит, покраснела – скамеечка трется о памперсы… Притащила… Бабушка не скупится на благословения. А малышка, очень довольная, улыбается и хлопает в ладоши.
Маленькая Эстер росла отчаянной шалуньей и непоседой, намного перещеголяв и старшего брата с сестрой, и даже неуемного моего кузена Юрку. Я разделил ее существование на две части: Эстер спит и Эстер бушует. Она болтала, хохотала, визжала, она постоянно чего-то требовала. «Безобразница! – Кричал Данька после очередной ее выходки. – Меня за такое отец отшлепал бы и в угол поставил!» Что правда, то правда. Я много раз готов был дать Эське взбучку – но чаще всего, словно по мановению волшебной палочки, словно фея из сказки, появлялась ее защитница. Моя терпеливая женушка Света – надо видеть, какую доброту излучает ее улыбка – обнимала шалунью. «Эстер, папе не терпится, чтобы из тебя поскорее выскочила обезьянка»… И рука моя опускалась.
Я старался стать другом шалуньи-дочки. Надеюсь, что мне это удалось – даже еще в то время, когда для этого приходилось участвовать в ее играх. Помню, как перед тем, как забрать ее домой из школы мы бегали наперегонки: кто первый добежит и дотронется до телефона, потом – до кабельного столба и, наконец, до нашей припаркованной машины. За нашим состязанием следили, словно на стадионе, многочисленные зрители: дети и родители на школьном дворе. И вопили, как на стадионе: «Эстер быстрее!» «Папа, не зевай!» А Эська хохочет, визжит…
Но дружба дружбой, а от правил своих, от поведения требовательного отца, я не отступался.
* * *
По утрам я будил Эстер, как и старших детей, не позже шести. Заходил в детскую комнату с порцией имбиря и меда. Проглотив ее, Эська тут же снова закрывала глаза, но я уже присаживался возле – теперь с «порцией» чтения: с антологией англоязычной поэзии. Уложив дочку спинкой вверх, я принимался за массаж, а сам читал вслух, заглядывая в открытую книгу – «Пробуждение» Хаусмена:
Эй, проснись: уж сумрак свода
Возвращается во тьму,
И горит корабль восхода
На востоке, весь в дыму…
Эй, проснись: дрожит воочью
Купол тени с этих пор,
И давно разорван в клочья
Ночи дымчатый шатер…
Пробуждая дочку, я читал ей свои любимые стихи, но обычным ее чтением были, конечно же, детские книжки на русском языке и на английском, чаще всего – сказки. У Даньки и Вики любимой сказкой была «Белоснежка», а Эстер снова и снова просила: почитай «Снежную королеву!» Подъезжаем мы, бывало, ранним зимним утром с моей первоклашкой к школе – двери еще закрыты, минут десять придется ожидать в машине. Но у нас с собой любимая сказка. Эстер слушает завороженно, поглядывая то на картинки, то в окна машины. А за ними, словно современная иллюстрация к старой сказке, нью-йоркское царство Снежной Королевы. Деревья в снежных шапках, фигуры озябших, согнувшихся под пронзительным ветром людей…
* * *
Сказки… Их волшебный мир пробуждает воображение ребенка. И все же мне казалось: чем раньше начну знакомить дочурку с большой поэзией, тем скорее научится Эся чувствовать музыку стихов, понимать ее красоту. Постепенно к этому прибавятся вложенные в поэзию чувства и мысли. Ведь если у меня мурашки по коже бегают, когда слушаю в исполнении Безила Равбона «Ворона» Эдгара По, то должна же и Эстер понемногу начать ощущать ту силу чувства, ту скорбь поэта, которую так вдохновенно передает знаменитый актер. Об этом я и думал в тот вечер, когда, поставив аудиозапись, наблюдал за играющей на ковре семилетней дочуркой. Вот зазвучал голос Равбона – и она перестала прыгать, притихла. Слушает? Да… Я снова поставил запись – и убедился: слушает очень внимательно. Вскоре запомнила отдельные строки, выкрикивала вслед за Равбоном – «Nevermore!» – и печально повторяла имя усопшей Ленор… Тут я уселся с книгой в руках на ковер рядом с Эстер и, вторя Равбону, принялся читать «Ворона». А Эстер звонким голосом произносила, что помнила… Нам так понравилось это чтение «втроем», что мы нередко повторяли его.
Язык Эдгара По архаичен, читая его по-английски, я многих слов не понимал. В разных переводах им придан разный смысл. Как же понять истинный? Я пытался воссоздать его, вчитываясь в «Ворона», проникаясь его настроением. И, делая этот самостоятельный перевод, объяснял дочке, как я понимаю то или иное выражение.
Так, с «Ворона», началось наше путешествие на ковре гостиной в мир англоязычной поэзии. А «Ворона» Эся полюбила настолько, что даже переписала его в свой дневник.
* * *
Но все же «книжницей» Эстер не стала. Шалунья, озорница, непоседа… Такой она была все детство. Поэтому большой неожиданностью было для нас ее раннее увлечение шахматами. Познакомилась Эстер с этой игрой у Светиных родителей. И однажды я, не веря ушам своим, услышал от своей шестилетней дочери: «папа, хочешь – я тебе мат поставлю?» Еще больше я удивился, увидев, как правильно расставляет Эська фигуры на доске. И уж совсем был поражен, когда она стала поправлять мои ходы: «не конем надо, а пешкой, вот сюда»… Словом, очень быстро я получил мат. И, очень этим довольный, решил: такие способности не должны пропадать! Эстер стала учиться в шахматной школе чемпионки мира Сюзан Полгар, занималась она и с частным педагогом. Училась успешно – два раза выигрывала нью-йоркские чемпионаты среди детей.
Но прошло три года – и Эстер потеряла интерес к шахматам. Странно: обычно увлечение шахматами, да еще при несомненных способностях, не проходит всю жизнь. Но у Эси – все не как у других!
Вот, к примеру, ее отношение к музыке. Она с удовольствием слушала, как учится играть на фортепиано Вика. Полюбила Викину учительницу, Розу Шаламову. Роза специально для малышки наигрывала веселую музыку, и Эська плясала. Но когда Роза предлагала ей: «хочешь, будем учиться?» – тут же убегала. Однако когда я садился побренчать на старой своей, еще со времен юности сохранившейся гитаре (хорошо играть на ней я так и не научился) – Эська тут же подсаживалась. Ее привлекали и звуки, и сам вид гитары. Эська брала ее в руки, гладила блестящий коричневый изгиб, щипала струны. Смешно было глядеть, как на большом теле гитары появляются маленькие руки, а сверху торчит курчавая головка!
Заметив, как ее тянет к красивому инструменту, мы поставили дочке «смягченный» ультиматум: учиться музыке будешь обязательно, а на чем – на фортепиано или гитаре – выбирай сама! Эська, разумеется, выбрала гитару… Могу признаться: мне кажется, между моей дочкой и гитарой есть некое внутреннее сходство. Да-да, не смейтесь надо мной! Звуки гитары – то радостные, звонкие, то исступленно рыдающие – разве это не похоже на характер нашей младшенькой? Не забыть, как на мой день рождения – Эстер было тогда десять лет – она исполняла свой коронный номер: накинув на талию обруч (он тут же, без всяких ее усилий, начал вертеться), схватила в руки гитару – и под звон струн запела «Хеппи бёздей». Вся семья подхватила, я тоже стал хлопать. Веселая энергия Эстер передавалась нам, как когда-то от ее бабушки…
Но прежде чем дочка по-настоящему полюбила гитару, натерпелись мы немало. За три года пришлось сменить трех учителей – не желали они переносить ее выходки. Обезьянка продолжала в ней буйствовать… И все же играть она научилась сносно, не раз выступала со своей группой в общественных местах и в парках. Хитрый папа объявил, что хочет брать у дочки уроки – и постепенно Эстер действительно превратилась в моего учителя. С ее помощью я овладел инструментом настолько, что мы нередко в две гитары исполняем любимые песни моей юности. Особенно я люблю, когда звучит «Представь» Великого битла Джона Леннона:
Нет стран и нет религий —
Представь в мечтах своих!
И убивать не надо,
И умирать за них.
Представь: хотят все люди
Жить в мире без войны…
Мне кажется, такие замечательные песни, как эта, лучше всяких поучений и нравоучений пробуждают в детях стремление к добру. Их лирика, всем доступная, это как бы промежуточная ступень к пониманию высокой поэзии.
Маленькая Эстер полюбила стихи, сама нередко сочиняла. У меня даже записаны некоторые ее произведения. Вот они:
PONY
Pony, Pony you are the best.
I hold on to your chest.
Your purple shines on your back.
Your white thick tail flies as we ride.
Pony, pony I love you so much.
You keep me safe as we ride.
THE EARTH
Why is the Earth round?
Nobody knows!
I would love to tell you if I knew.
All I know is that Earth is blue,
Green and round.
Why is the Ears round?
Do you know?
How come the Earth would not be flat or
Square or a triangle and any other shape
You can think of.
Though to me I am happy with the way our
Earth is.
Are you?
MOM
My mom has black, beautiful wavy hair.
She is nice everywhere.
She smells like a flower.
She is not so big and she is not so small.
My mom looks like a rose when she does not scream,
And she looks like a lion or tiger when she screams.
But my mom will always look beautiful when she has
A smile on her face.
А вот еще песенка – юмористическая, на этот раз – на русском языке:
Я хочу плов из нашего огорода,
Но он там не растет.
Ах, почему же ты не растешь в огороде, плов?
Конечно, большого поэтического дара эти стишки не показывают, но о проснувшемся интересе к поэзии они, мне кажется, говорят. А ведь это главное, чего я добивался: пробудить интерес… Занималась дочка и рисованием. У меня и сейчас хранится картинка, которую она написала маслом к моему дню рождения, когда ей самой было десять лет. Среди замечательных книг – «Поэмы Эдгара По», «Моби Дик» Мелвилла – лежат две мои книги: «Все начинается с детства» – и вот эта, еще недописанная, «Долгая дорога»… Очень лестный подарок! Правда, может быть, и с долей насмешки?
…Пробудить интересы – а уж там пусть сама выбирает, чем будет заниматься, к чему окажется больше способностей и стремления. Широта интересов, их направление – это ведь в значительной степени и составляет богатство духовного мира человека. И уж если говорить о богатствах, то, на мой взгляд, одним из самых ценных достояний души является любовь к природе. Как развить ее в ребенке? Мне кажется, что сделать это можно только «через себя» – передавая то, что чувствуешь сам.
…По утрам, отвезя Эстер в школу, я ехал на работу недолгой и очень приятной дорогой: вдоль заброшенного озера Ивы (Willow) и Лесного парка. Озеро это обнесено проволочным заграждением. Его окружают деревья и высокие заросли тростника. Весной, когда проезжаешь мимо, озеро мелькает среди цветущих крон и манит своей серебристой гладью. Манит оно и птиц. Когда я в первый раз увидел там цаплю – она сидела на сухой ветке, недалеко от озера, – я решил: сегодня после школы привезу сюда Эстер. Увидим, если повезет – как цапля охотится на лягушек! И нам повезло – к тому же не один раз. Помню, как однажды, притаившись за тростником, наблюдали мы за белой гостьей. Не торопясь, будто о чем-то раздумывая, прогуливалась она вдоль берега. Но вот остановилась, замерла, вытянув длинную шею. Ух, какими хищными стали ее желтые, неморгающие глаза! Желтый клюв, подобно молнии, пронзил воду – и вот уже, выпрямившись, цапля закинула голову с трепыхающейся в клюве рыбешкой…
Нередко бывали мы с дочкой и на озере Флашинг Медоу. Это пригородное озеро создано людьми. Я уже писал, что следят за ним плохо, не чистят. И все же народа на берегах полно: хочется ведь посидеть у воды на свежем воздухе, закусить, в футбол поиграть или покататься на велосипеде. Но нас с Эстер привлекало сюда другое. Отойдя подальше от людского шума и гама, у заросших тростником берегов мы наблюдали то за утиным выводком, то за куликами и чайками, то за белыми лебедями, то за плавающими в воде черепашками. Я готовился к этим встречам, кое-что читал. Рассказывал дочке, что лебеди, как и гуси – мигрирующие птицы, но что некоторые канадские гуси предпочитают зимовать на озере, где их подкармливают… Тут Эська, не дожидаясь зимы, стала привозить из дома белый хлеб. С одним из гусей даже подружилась: этот гусь – и с виду необычный, крупный, бело-коричневый, к тому же весьма сообразительный, увидев Эську в ее красном велосипедном шлеме сразу подплывал к берегу. Подружилась она и с гусем, которого прозвала «Поломанный клюв» – оказалось, что он тоже на озере зимует. «Папа, как он выживет?» – тревожилась Эстер. И старалась посытнее накормить своего приятеля.
За первые два года поездок я побывал с Эстер на озере около восьмидесяти раз. Скормили птицам десятки буханок белого хлеба (серый они едят неохотно) и лепешек. Дочка все больше интересовалась живыми обитателями озера, красотой природы. Задавала мне все новые вопросы. Сама просила: «Давай-ка снова поедем на наше озеро». Полюбила бывать в музее естествознания… Надо ли говорить, как меня это радовало! Я рассказывал ей, что знал (а порой мне для этого приходилось разыскивать подходящие книги) – о том, например, что такое солнечный свет, почему небо голубое… Теперь бывает, что и дома она кричит мне со двора: «Неси скорее фотоаппарат, облака очень красивые!»
Но наш город-гигант – не лучшее место для того, чтобы ребенок ощутил, как прекрасен мир. Мы со Светой и старшими детьми совершили немало поездок по национальным паркам и заповедникам. Теперь участницей таких путешествий стала Эстер. Все началось с путешествия в Йеллоустон, первый в мире Национальный парк. Раскинулся парк в штатах Вайоминг, Монтана и Айдахо в Скалистых горах, на площади более двух миллионов акров. Не парк, а чудо природы: здесь сменяют друг друга хвойные леса и зеленые долины, горные реки и озера, гейзеры (их больше трех тысяч) и водопады, отвесные скалы и глубокие ущелья… Все это образовалось на дремлющем супервулкане – самом большом на континенте. В древности он несколько раз извергался с огромной силой – и возможно, еще покажет себя… Да – вот где ощущаешь красоту и могущество Природы!
Как только мы въехали в парк, начались путевые встречи. Неподалеку, у опушки леса, лакомился какими-то ягодами гризли. Он делал это не спеша, не обращая на нас никакого внимания. Тут появились откуда-то люди в форме – работники парка: «Не выходите из машин!» Но нам и в машине было хорошо. Эська, широко открыв глаза, вопила от радости и тут же, схватив фотоаппарат, высунулась из окна. Да и мы со Светой мало чем от нее отличались. «Какой лохматый!» – «Вот это лапы!» – «Смешно-ой!» – перекрикивали мы друг друга.
Не меньше порадовала дочку и другая встреча – во время поездки верхом по долине Ламар. Группа детей ехала впереди взрослых. Первой в группе была, конечно же, Эстер, что вполне в ее характере. И вдруг я услышал ее крик: «Папа, бизоны!» Большущие, с висящими по бокам клочьями остатков зимней шерсти, бизоны мирно щипали траву возле самой тропы. «А вон малыши, папа, вот они!» – Моя дочь не только не испугалась – ее глаза сияли от восторга и были так широко открыты, как могут открывать их только дети в самые счастливые минуты. И этим счастьем от новых впечатлений Эстер не замедлила поделиться со мной… Действительно, стоило посмотреть, как в центре стада, охраняемый со всех сторон, пасется беспечный приплод. Быки, насторожившись, тут же подняли головы и уставились на нас налитыми кровью глазами.
В этом прекрасном парке к посетителям относятся очень внимательно и заботливо. Для детей, например, создана образовательная программа. Мы, конечно же, воспользовались ею: Эстер участвовала в экскурсиях по парку – проводил их лесник – а потом дети письменно отвечали на вопросы о животном мире заповедника. Мне кажется, Эсе было приятно получить нашивку: «Младший охранник парка»… Мы со Светой радовались тому, с каким огромным интересом Эська все вокруг разглядывает, сколько задает вопросов проводникам, как часто кричит «папа, смотри!». За неделю поездки она сделала больше тысячи снимков.
Я боюсь здесь увлечься описанием наших поездок-походов, скажу только, что каждый из них прибавлял что-то новое к восприятию Эсей природы, ее красоты и многообразия. В национальном парке «Глейзер» это были ледники. Около двух миллионов лет назад создавала природа это чудо: горы с зубчатыми пиками, увенчанные ледниками, озерами, хвойными лесами. Увы – как ни печально, это чудо исчезает. Из 150 ледников, существовавших еще в середине XIX века, сохранилось всего 26. Ученые опасаются, что лет через десять не останется ни одного: идет потепление планеты, ускоренное растущей индустриализацией. Но пока еще парк прекрасен, он очень популярен, славится альпинизмом. Вот и мы стали альпинистами, хотя в труднодоступные места не забирались.
В парке «Глейзер» Эстер удалось сфотографировать горного барана-толсторога – могучего, с гордо поднятой головой… Пожалуй, ни у одного животного не встречал я такого выражения гордости, на которое невольно отвечаешь чувством, похожим на уважение. И снова сияли восторгом глаза дочки… Да и мои, признаться, тоже.
Но в этом же походе довелось ей испытать страх – возможно, самый сильный в жизни. Она шла впереди одна, скрылась за поворотом – и вдруг мы услышали отчаянный крик: «Волк, волк!» Спотыкаясь и оглядываясь, с перекошенным лицом, Эська бежала нам навстречу. Мы тоже испугались, остановились, дочурка прижалась к нам. Но волка что-то не видно было… Стали расспрашивать, Эська, взмахивая руками, описывала, как выглядел лесной разбойник – стало ясно, что тропу перед дочкой перебежала лисица.
* * *
Случилось так, что в одном из походов в «Глейзер» нам удалось познакомиться с коренными жителями страны. Знакомство было таким, что и у нас, и у дочки навсегда осталось чувство уважения к этим людям. Произошло это, когда мы поднимались к высокогорному озеру Алпайн. Вела нас туда женщина-лесник Су, невысокая проворная женщина со смоляными волосами. Оказалось, что Су – индейка из племени Блекфут – то есть Черноногих, прозванных так когда-то по цвету мокасин. Племя это оказалось удачливее могикан и делавар, которые были почти что полностью уничтожены европейцами во времена колонизации материка. Блекфут спаслись, возглавив миграцию к подножью Скалистых гор. Их резервация и по сей день расположена западнее «Глейзера». Живут они вполне современной жизнью, в контакте с «белыми», что видно и по профессии Су.
Вот этого никак не могла понять Эстер, которая знала об индейцах только по книгам. Она донимала Су вопросами: «А как вы строите вигвамы? А из лука стрелять умеете?»
Случилось так, что в тот же вечер встретились мы с еще одним, очень интересным и ярким представителем племени блекфут. Звали его Джек Гладстон. Он выступал в гостинице как композитор и исполнитель музыкального индейского фольклора. Гладстон прекрасно играл на гитаре (достаточно было взглянуть на восхищенное личико Эськи, которая училась играть уже три года) и оказался превосходным рассказчиком. Пел он и рассказывал о временах, давно ушедших, о безвозвратно утерянной земле предков, где теперь обитают лишь духи праотцов.
Предок Глэдстона имел вполне индейское имя – Мекэйсто (Красная ворона), в середине XIX века он был предводителем племени Блад (кровь). Правил долго и мудро, участвовал более чем в тридцати схватках. Он был одним из немногих лидеров, понявших, что с приходом белых завоевателей придется жить иначе – прекратить вражду с ними, заниматься не охотой, а земледелием и рыболовством.
Джек Глэдстон оказался человеком довольно известным. Штат Монтана не раз присуждал ему почетные грамоты за вклад в сохранение национального искусства. Но думается мне, что гордится он не грамотами, а тем, что удается ему рассказывать современным американцам о своем народе и оставаться носителем, хранителем древних традиций. Я слушал его с волнением и стыдом. Я думал о том, почему же правительство США до сих пор не извинилось официально за насилие, за истребление коренных жителей страны. Ведь такие предложения не раз поступали в американский конгресс, но дальше обсуждения дело так и не пошло…
* * *
Вот так, со Светой вместе, мы и растили маленькую Эсю. Но и старшие наши дети, Даниел и Виктория, вложили немало усилий, были с сестрёнкой в постоянном общении. Им удалось передать Эстер свои увлечения музыкой и мозаикой. Втроём то минору из стекла и камня смастерят, то шахматный столик.
Не всегда, конечно, их отношения складывались гладко. Особенно между братом и младшей сестрёнкой. Даниел был строг и требователен к Эсе. А она упрямилась, не хотела подчиняться и зачастую начинала реветь. Не успевали в такие минуты мы вмешаться, как появлялась Вика. Она брата покорит, а Эсю успокоит. После чего сядет в гостиной за пианино и попросит сестрёнку взять гитару.
Играет музыка, и дети втроём поют полюбившиеся нашей семье песни. Среди них: «Пусть будет так», «Ты когда-нибудь видел дождь?», «Гостиница Калифорния».
Присоединяемся к детям и мы со Светой. В какой-то момент мы переглядываемся и улыбаемся. Нам и без слов понятны наши мысли: «Мы вырастили хороших детей. Пусть по жизни они пройдут вот так – дружно и весело».
Согласитесь, ведь каждый родитель желает своим детям наилучшего.
