Валерий Юабов
Долгая дорога
Глава 43. Браки свершаются на небесах
– Ну, за дело! – командует Марик. – Валера, где твоё место? Ставь жаровню! С палатками мы сами справимся!
Моё место… – бурчу я недовольно. – Почему это оно моё, а? Нашли себе повара!
Но бурчу я просто так, для порядка. Ещё во время первой нашей поездки за город, а было их уже немало, Марик и Лёнька заявили: «Будешь поваром!» Мол, кто же, как не я, единственный среди них азиат, сумею приготовить на углях вкусный плов или шашлыки? Сколько я ни отнекивался, они и слушать ничего не хотели: «Не ври, не ври! Умеешь. Видел хотя бы, как дома готовят!»
– Почему бы не попробовать? – засмеялась мама, когда я, вернувшись, стал жаловаться на друзей. – Ты и вправду ведь сто раз видел. А на всякий случай запиши рецепты. Между прочим очень полезное уменье для семейного человека…
– Диктуй рецепт! – говорю я, всем своим видом показывая, что разговор на тему «семейный человек» продолжать не желаю.
Вот так и оказался я походным кашеваром. И хотя бурчал, но рецепты выучил наизусть. Пусть друзья считают мастером!
Готовить на жаровне оказалось не так-то легко и приятно. Во-первых, этот мангал для шашлыков – его приволок Марик – был старый, с проржавевшим дном, к тому же ужасно неустойчивый, шатался при каждом прикосновении. Я всё время ждал, что котел рухнет мне на ноги, с него глаз нельзя было спускать, его надо было придерживать за ручку. А ведь готовить плов следует со вниманием и с любовью…
Вон лук уже подпрыгивает в масле, уже дал обильный сок и весело шипит. Теперь мясо, скорее класть мясо! Попробуй-ка, сделай это, придерживая одной рукой котел и стоя над раскаленной жаровней! Ага, получилось… Не забыть про морковь, где там она?
От меня так и пышет жаром, я и сам уже раскален почти как мангал. Но если честно, щёки мои пылают не только поэтому. За спиною я слышу веселые возгласы, хохот, а то и звуки поцелуев. Это Марик и Лёня, с помощью Светы и Ирины, устанавливают палатки. Ирина и Света – невесты моих друзей. Познакомились в Квинс колледже: обе девушки учились на нашем же факультете. Теперь они стали участницами всех наших поездок и развлечений… Впрочем, что касается развлечений, я-то, пожалуй, в них участвую меньше всех.
Вот, поглядите-ка, что у них там творится! Света хохочет, Ирка визжит – Лёнька, гоняясь за ней вокруг палатки, споткнулся о колышек и грохнулся… Влюблённые развлекаются, а я калечусь у жаровни!
Две влюбленные пары в дивных лесистых Катскильских горах, недалеко от Вудстока, известнейшего туристского местечка в двух-трех часах езды от Нью-Йорка… Неплохо, правда? Прибавим сюда и эти два-три часа дороги на машине. Американские автомобильные трассы достойны поэм. Вырвавшись из душного города с его небоскребами, мостами, скучными сетками улиц, с шикарными особняками и нагромождением безобразных строений из кирпича и металла, мчимся по одной из таких трасс… Нет, это она мчит нас среди лесов и лугов, среди пышной зелени американского лета! И вот уже исчезла куда-то городская усталость, вылетели из головы мелкие заботы. Ты глядишь по сторонам, будто проснувшись, с ненасытной радостью. Какая же красота вокруг! То блеснет меж деревьями озеро или речушка, то могучие выступы скалистой породы, в которой вырублено шоссе, подступят к самой обочине – на поворотах аж дух замирает… Постепенно, понемногу местность становится холмистой – словно бы огромные звери с круглыми зелёными спинами спят по сторонам дороги. Это уже начались отроги Катскильских гор. На горизонте, между облаками легким, размытым, полувоздушным абрисом проступают горы повыше. С каждой минутой, с каждым новым витком шоссе, они всё яснее, всё ближе. Уже видно, как прорезают темную массу деревьев широкие просеки – горнолыжные трассы. Уже мы, того не заметив, поднялись так высоко, что на очередном повороте видим далеко внизу домишки какого-то городка, похожие на спичечные коробки.
Ах, дороги, дороги, прославленные американские дороги! В открытые окна машины врывается ветер, и солнце уже не печет, как в городе, а ласково греет щёки. С каждым глотком душистого горного воздуха всё сильнее ощущение свободы, радости, молодости… Плохо ли на таких дорогах влюблённым? Мчатся они на три дня в Апстейт – верхнюю часть штата Нью-Йорк, в горы, к Вудстоку. А везу их я. За рулем своей первой машины, в качестве одинокого друга, драйвера и шеф-повара…
* * *
– Ну, как дела? О-о, запах какой! – Марк, прикрыв глаза, изображает восторг. – Молодец, Вал! Плов будет классный! А скоро? Знаешь, как жрать охота?
– Потерпите, – огрызаюсь я свирепо. – И вообще, не мешай. Можешь вот котел подержать, пока я рис засыплю…
Мне, конечно, тоже не так уж и плохо. Три дня отдыха в палатке, в лесу, то есть в американском кемпинге, вполне благоустроенном, с водой и электричеством, но не лишающем тебя ощущения, что ты среди дикой природы… Что за деревья вокруг – просто ботанический музей! Сколько хвои, листвы, что за мощные стволы! Лесные просеки ведут к реке и носят названия тех рыб, какие здесь водятся: Просека Окуня, Просека Сазана, Просека Форели. Кемпинг создан для любителей рыбной ловли. По просекам – съезды к площадкам, каждая на несколько палаток. Занял площадку – на ней уже больше никто не появится. Соседей отсюда не видно.
Нет, мне в таком замечательном местечке тоже совсем, совсем неплохо. Только вот иногда… Эх, да что там! Иногда хотелось плакать от тоски, даже зависти.
* * *
Почему же я был один?
С Инкой мы расстались уже почти два года назад. Не из-за того, что я охладел к ней. Это она оскорбилась и решила порвать отношения, когда я в очередной раз честно признался, что ещё не готов к семейной жизни, что надо подождать год-другой, пока не начну зарабатывать. Видно, не так уж дорожила нашей близостью, а жаждала именно брака. И не обязательно со мной: довольно скоро вышла-таки замуж… Мне горько было, я-то долго тосковал без неё, надеялся, что вернется. Других девушек я просто не замечал. Но, очевидно, рана стала заживать: настал день, когда я «заметил» Галю (назову её так).
С Галей мы тоже познакомились в Квинс колледже. Она училась на втором курсе и по вечерам кодировала программы в компьютерном центре, а я уже был аспирантом и приходил сюда по вечерам заниматься. Приятная пышноволосая девушка оказалась бухарской еврейкой и меня это порадовало – просто потому, что моих одноплеменников очень мало было в колледже, даже парней, а тут к тому же ещё и девушка… И тоже будет программистом! С шутливой болтовни об этом началось знакомство.
Первый признак того, что девушка тебе нравится – это то, что всё в её внешности, поведении, даже в одежде кажется совершенно особенным, таким, что выделяет её среди миллионов других. Ни у кого не было таких милых веснушек вокруг маленького носика, как у Гали. Ни у кого не было таких пышных, рыжеватых волос. Ни у кого так плавно не развевался при каждом шаге широкий подол на юбочке в складку. Словом, я всё больше влюблялся.
Мы еще не назначали свиданий, но даже если не было у меня занятий, я по вечерам частенько отправлялся в компьютерный центр. Заглянешь осторожно в дверь: здесь? Да, здесь… Усаживаешься где-нибудь поодаль, но так, чтобы видеть Галин профиль, и принимаешься за свои дела. В этом было особое удовольствие: заниматься своими делами и подглядывать за Галей. Она тебя не замечает, а ты сидишь и любуешься. Каждый вечер к моим открытиям прибавлялось что-нибудь новое. Вот проникли в окна закатные косые лучи, осветили Галину рыжеватую головку… Ух, как засияли, загорелись пышные волосы, какой персиковой стала щёчка! Даже веснушки выглядят ещё милее…
Не выдержав, я тихонько подкрадывался к Гале и ладонями прикрывал ей глаза. Она со смехом шептала: «Ой, кто же это? Отпустите!» – «Не отпущу, пока не узнаешь…» – меняя голос, шептал я. Иной раз я отправлял Гале по электронной почте что-нибудь смешное, например: «Hello, honey bunch!» («Приветик, медовый букетик!»), а сам, не отрываясь, глядел на её лицо. Секунду назад ещё сосредоточенное, со сведенными бровками, оно становилось таким живым и весёлым… Однажды я написал ей: «Поворотный момент в моей жизни настал. Я встретил тебя». И когда Галя, повертев головкой, отыскала меня взглядом, мне показалось, что у неё счастливое лицо.
Через месяц-другой нам, понятное дело, стало маловато одних только «случайных встреч». Начались провожания домой. Потом – нормальные свидания: гуляли, ходили в кино, а то отправлялись на какую-нибудь вечеринку. Менялись, конечно же, и отношения. Не настолько, как мне хотелось. Галя, хоть мы и целовались, и обнимались при каждой возможности, окончательной близости сопротивлялась. Я, впрочем, не удивлялся: ведь она, как и я, была воспитана в традициях бухарского еврейства!
Как-то отправились мы в Пенсильванию на свадьбу Джерри, того американского парня, с которым я учился в колледже, а теперь – в аспирантуре. Мы с ним по-прежнему дружили. Галины родители разрешили ей эту поездку с ночёвкой. Но, хотя после свадьбы в ресторане многие гости остались ночевать в гостинице, Галя вдруг объявила: «Поехали домой!» – «Да чего ты боишься? Будешь в номере с девчонками, кто вас там тронет?» – «Нет, не хочу! Поедем домой». И ведь не только потому упрямилась, что побаивалась оставаться ночью под одной кровлей со мной. Я уже давно убедился, что ей необходимо настоять на своем в любом, даже пустяковом споре. Любит главенствовать! Я был сонный, усталый, но пришлось ехать. Меня её упрямство, в общем-то, не задевало. А «не тронь меня» даже подогревало мой пыл. Я всё чаще подумывал о женитьбе.
Галя, конечно, знала об этом и в её согласии я не сомневался. Ещё в тех давних записочках по электронной почте я как-то написал ей: «У меня есть три скромных желания: стать богатым, стать знаменитым и жениться на тебе». Однако, того, что принято называть предложением я не сделал. Почему? Да так… У бухарских евреев это не принято. Мне и в голову не приходило, что мы с ней должны сами договориться, когда и как всё произойдет. Не наша это забота. Сначала родители жениха, то есть мои, должны прийти в гости к Галиным, познакомиться, сообщить, как полагается, о моих желаниях. И наметить, так сказать, весь распорядок действий. Словом, я, хоть я и посмеивался над сватовством, традиционную роль родителей считал вполне нормальной. А пока этого не произошло, я редко заходил к Гале домой. Её отец казался мне грубым и неумным, откровенно говоря, не нравился мне он… Однако отец-то как раз и настаивал, чтобы я бывал в доме. Я как мог увиливал. Заеду, бывало, за Галей на машине и жду у подъезда. Иной раз минут пятнадцать жду, волнуюсь, не случилось ли чего? Наконец, появляется. И с ходу, усаживаясь рядом: «Почему не зашёл?» – «Да так, знаешь… Вот встретятся родители, тогда…» – «Зря… Отец обижается», – вздыхает Галя. Голос у неё недовольный, но я уже отъехал, я уже обнял подругу, я уже всей грудью вдыхаю аромат её духов, наполнивший машину, я утыкаюсь лицом в её пышные волосы и скольжу ладонью по шёлку нарядного платья. О чьих-то там глупых обидах я и думать забыл. Эх, значит, сам я был не так-то уж умен… Надеюсь, что по молодости…
Но встречи родителей я добивался всё настойчивее. Дело было за Галей. Ей нужно было договориться дома, чтобы назначили день. А она почему-то никак не могла договориться. Вздыхала, смущённо пожимала плечиками:
– Понимаешь, отец в этом месяце очень занят… Как освободится, устроим встречу.
Но месяц прошел, а приглашения всё нет. Вот и второй проходит.
– Не могу понять, в чём дело, – откровенничал я как-то вечером с мамой. – Может, это её папаша вредничает, а Галя стесняется рассказать мне?
Мама сочувственно кивала.
– Ну, мы это узнаем… Я слышала, Фрида (так звали Галину маму) очень приятная, милая женщина. Позвоню ей сама, хочешь?
Конечно же, я хотел.
Но разговор мамы с Фридой нанес мне сокрушительный удар.
– Я очень давно хочу вас видеть, Эся, – сказала она, – но Галя не соглашается. Не могу же я её заставить.
«Заставить»… Мне казалось, я схожу с ума. То есть как это, Галя не хочет стать моей женой? Не может быть! Ложь, выдумка, это её родители противятся нашему браку! Но почему же Галя не говорит мне?
Я мечусь взад-вперед по своей комнате. Я вспоминаю все наши разговоры, её смущенное лицо, когда заходит речь о встрече родителей, постоянный ответ, что отец всё ещё занят… Я признаюсь себе: это уже давно тревожит и обижает меня… Нет, хватит, пора всё выяснить!
Всё выяснилось в день рождения Марика, в ресторане. Все ушли танцевать, мы с Галей вдвоем остались за столиком. Она вертела в руках ложечку и, как я ни старался поймать её взгляд, всё отводила глаза, смотрела куда-то вбок. Так, в сторону, и произнесла:
– Да, я не уверена в нас… В себе… Я… Знаешь, лучше нам не встречаться.
* * *
Вот и сказано то, чего я так боялся. Очень хотелось спросить: «Но почему?» Хорошо, что я удержался. Кто же знает, почему люди влюбляются, почему влюбленность иногда становится сильным, постоянным чувством, тем таинственным чувством, которое называют словом «любовь»… А иногда проходит, исчезает, расплывается, сменяется равнодушием, а то и неприязнью? Кто повинен в этом? Мы сами? Судьба? Она, как неопытный лаборант, пытается смешать в пробирке два реактива, не зная, какая реакция сейчас произойдет: то ли они соединятся в единое новое вещество, то ли забурлят, запенятся, выльются из колбы… А то и бабахнут так, что полетят во все стороны осколки стекла…
Именно так всё бурлило и пенилось в моей душе после разрыва с Галей.
Но мы всё же не реактивы, а люди, мы же чувствуем, мыслим!
Да, конечно, судьба, думал я. Но может, я виноват в том, что Галя охладела? Может, я чем-то её обижал? Раздражал? А почему же я раньше сам не замечал, что мы не подходим друг другу? Вот, например, её стремление главенствовать, быть лидером… Ведь я не всегда уступал! Спорил, настаивал на своём. Может, ей нужен был парень более покладистый, такой, из которых выходят мужья-«подкаблучники»? Ну уж нет, извините! Значит, она правильно поняла, что мы не пара?
Понемногу я успокаивался. Помогало и самолюбие, и время, и друзья. Особенно Марк, закадычный друг, с его постоянными шуточками – и не хочешь, а рассмеёшься! «Когда невеста уходит от жениха, счастливый жених должен пир устраивать! Ведь повезло-то как!» – вопил он. А то начинал тормошить: «Послушай, у меня тут есть одна, ну просто чудо что за девка! Не то что та коза. Поехали познакомлю!»
От знакомств я отказывался, не очень-то верил в Мариково «чудо». А что касается пиров, будем считать, что я их действительно устраивал. На природе, в загородных поездках.
Но в той поездке, с которой я начал главу, кое-что в моей жизни уже изменилось. Хоть и завидовал я веселью вокруг палаток, прежней острой тоски не испытывал. И не Галино лицо стояло перед моими глазами.
* * *
Её звали Света. Мы всего две недели как встретились, но на самом-то деле давно были знакомы, хотя оба до встречи вряд ли вспоминали об этом. По крайней мере я.
Три года назад был я в ресторане на свадьбе нашего соседа по дому. Веселился, танцевал, но никак не удавалось подобрать партнёршу для медленных танцев, до которых я большой охотник. Поэтому во время медленных я отдыхал за столиком. И вдруг слышу: «Славная девочка… Кто она?» – «Какая? В белом? Это родственница невесты. Света её зовут…»
Невысокая девушка в белом шла мимо нашего столика. Шла неторопливо, как-то удивительно непринуждённо, словно бы не по ресторану среди сотен людей, а по саду, например, или по лесу. Её черноволосая, с короткой стрижкой головка была чуть откинута, что придавало бы ей горделивый вид, если бы не широкая, добрая улыбка, такая искренняя, как у маленького ребёнка, который улыбается маме, солнцу, всему белому свету… Глядел я на неё и думал: приглашу эту девушку на первый же медленный танец. И пригласил…
Именно такую партнершу искал я весь вечер! Танцевала она легко, смотреть на доброе, доверчивое личико было приятно. Закинув голову вверх, подняв на меня большие глаза, Света всё так же лучезарно улыбалась и отвечала на мои вопросы своим негромким, мягким, мелодичным голосом. Что она делает? Учится в старшем классе… Ей шестнадцать… Да, они с Эллой, с невестой, близкие родственницы, кузины. Да, она тоже считает, что свадьба удалась, ведь сегодня так весело…
Время от времени Света поглядывала на свой столик, где сидели какие-то девчонки, её ровесницы… Сейчас, небось, эти малявки начнут её расспрашивать, кто такой этот взрослый парень. А что она скажет? Ведь совсем меня не знает, подумал я и мне почему-то стало очень весело.
Потанцевали мы со Светой ещё разок-другой, попрощались, расходясь и… Больше не встречались. Почему же я не сказал ей: «Давайте увидимся?» Ведь хотелось, но подумал: «Она совсем ещё девочка, школьница. Неудобно»… Да и я в то время был в бурных переживаниях: заканчивался роман с Инной. Через какое-то время встретился с Галей. К тому же я и работал, и в аспирантуре учился.
Вот так, в суете, в делах, в новых встречах ушло куда-то вглубь светлое, радостное впечатление. Ушло, притаилось, казалось даже, что забылось совсем. И никаких предчувствий не возникло у меня, когда три года спустя отец сказал за ужином: «Мы идём завтра в гости… В одну семью, их хвалят. И родителей, и дочку». Да и с чего бы появиться предчувствиям? Ведь говорилось такое уже не в первый раз. После моего разрыва с Галей родители с новой энергией принялись искать для меня невесту. Отец, встречавшийся в своей мастерской со многими людьми, вёл поиски по-деловому: расспрашивал, кого мог, собирал информацию, знакомился. Что ж, думал я, таков обычай. Ведь женились же по сватовству почти все молодые бухарские евреи, с которыми я знаком! К тому же я знал, что «на рынке женихов» ценюсь достаточно высоко, как один из самых «кошерных» парней в нашей среде: из приличной, хоть и небогатой семьи (у отца всё же свой маленький бизнес), с высшим образованием, не пью, не курю. Согласитесь, когда знаешь, что о тебе говорят с уважением, хвалят, ждут в десятках домов, – это всё же приятно.
Отец, понятное дело, искал невест только среди «наших». Одобряла это и мама. «Бухарская обязательно будет хорошей хозяйкой», утверждала она. Отец же напирал на моральные качества: «Наши девушки скромные, а это важнее всего. Характер там или ещё что – наладится. Главное, чтобы верная была жена. А если гулящая, какая уж тут семья?» Я не спорил, мне и самому хотелось – а кому же не хочется, – чтобы у меня была верная жена. Правда, сейчас-то я думаю: если женщина очень несчастлива в браке, можно ли её осуждать за попытки хоть как-то утешиться? Жизнь малость подскоблила мои восточные представления о поведении мужчин и женщин…
Словом, когда отец предлагал мне очередную «невесту», я не противился, даже, пожалуй, рад был отвлечься от своих неудач, от мыслей о Гале. А вдруг повезет!
Но везенья всё не было. После первой встречи я, как только мы вышли за дверь, сказал отцу: «Да ни за что!» – «Дело твоё», – сердито пробурчал он. Вторая «невеста» была милая и красивая, но ей не понравился я…
Постепенно я привык к тому, что прихожу в гости к незнакомым людям с намерением породниться. И всё же в первые минуты, чувствуя, что все взгляды направлены на меня, немного смущался. Так было и в тот вечер, когда мы пришли к Назгиновым. Вероятно, поэтому, здороваясь, проходя в дайнет, усаживаясь, я никого толком не разглядел. И только за столом, подняв глаза, внезапно встретился взглядом с той, ради кого пришёл сюда. «Да это же та девушка! Света…» – обрадовался я.
Потому ли, что и Света вспомнила меня, не знаю, только глядела она на меня приветливо, разговаривала охотно, без всякого смущения или жеманства. Мне это понравилось и даже удивило немного. Ведь обычно при первом знакомстве «претендент» распускает перья, старается показать себя, расположить к себе, а девушки держатся настороженно, замкнуто.
Так же естественно и просто, будто к ним пришли в гости добрые знакомые, вели себя её родители. Когда мы пришли, Миша, Светин отец, сидел, склонившись над газетой. Читал он её почему-то не в очках, а через лупу. «Вот ищу работу новую, – объяснил он. – Хочу профессию поменять. Надоело на фабрике, да и зрение никуда стало».
Миша был портным, как и мама, но, видно, гораздо легче, чем она, относился к проблеме смены профессии. Разговаривал он мягко, спокойно. Ни одного «анкетного» вопроса не было нам задано за этим столом, хотя у бухарских евреев вообще-то приняты в таких случаях долгие, с множеством подробностей, разговоры о делах, о родственниках.
Легко и просто было мне в этом доме. Я глядел на милое личико и думал: «Ведь уже три года мы могли бы… Ну а что будет теперь?»
Закинув головку, улыбаясь и глядя на меня снизу вверх, Света ответила мне, когда мы перед уходом прощались:
– Да, конечно, звоните. Я буду рада.
* * *
Вот так всё и началось. Мне кажется, что с первого взгляда за столом я что-то такое почувствовал. Мне кажется, что и Света… Но о том, как начиналось всё с той, кого ты и сейчас любишь, почему-то гораздо труднее писать, чем о любовных историях, которые давным-давно закончились. Наверное, потому, что для тебя это не «история», а твоя собственная жизнь, часть твоего существа.
Скажу только, что через три месяца после первой встречи мы со Светой поженились и вроде бы до сих пор нисколько об этом не жалеем.
