Татьяна Николаевна Зубачева
Аналогичный мир. Том первый. На руинах Империи
Тетрадь тринадцатая
Фредди их встретил на перегоне. Услышав в утреннем тумане мычание, стук и щёлканье копыт, пересвистывание парней, он громко окликнул их и поскакал навстречу.
– Здорóво, парни!
– Доброе утро, сэр, – откликнулся из тумана Эркин.
– А Эндрю где?
– Сзади, сэр. Подпирает.
Голос Эркина вежлив, но без малейших признаков радушия. Он был хмур и насторожен. Ко всему прочему, ему ещё перед самым утром, когда просыпаешься, вспомнился вчерашний разговор и пришла в голову мысль, от которой он едва не заорал в голос.
Женя ведь русская, «условно» белая, а Алиса вообще «недоказанная», и, значит, если что… их сразу… Как Андрееву мать. И все его надежды на то, что в случае чего, свора им одним натешится, а их не тронет, это так… блажь рабская!
Он сумел сдержать рвущийся наружу крик, даже не дёрнулся, чтобы не потревожить Андрея. Только сразу взмокли волосы от выступившего холодного пота и бешено заколотилось сердце. Он заставил себя ещё подремать, и утро шло своим чередом, но страшное чувство опасности уже не отпускало его. Андрей заметил, конечно, что с ним не то что-то, но ни о чём не спросил. А он об этом ни с кем, даже с Андреем говорить не мог. И тут ещё этот беляк чёртов. Припёрся гад и лупится во все глаза, сволочь.
Эркин покосился на Фредди, на аккуратный вьюк позади седла. Одеяло, припасы. Точно, значит, поселится с ними. За стадом следи, за этими из резервации следи, да ещё теперь на этого оглядывайся. Даже руганью душу не отведёшь. «Да, сэр», – и глаза книзу. Больше тебе ничего не положено. Ох, забыл. Надо ещё Андрею сказать, чтоб не загибал по-лагерному. Чёрт его, этого беляка, знает, может и догадаться. И как они не сообразили. А теперь не посигналишь. Вон он торчит, как…
Недружелюбие Эркина не удивило Фредди. И маска вежливости не могла его обмануть. Ох, и каша заварилась. Джонни сказал, что индеец ездил вчера к резервации. За границу не вылез, но стоял долго. Может, и перемигнулся с кем. А может, и договорился. Лица его Джонни не видел, а перекликнуться там – пустяк, горло драть не надо. Если он сговорился, то конец. Эндрю против напарника не пойдёт. Им и дальше вместе работать. Правда, индеец обещал драться за стадо. Только краснокожему на слово верить… им белого обмануть – доблесть и от своих уважение. Хотя на этого мало похоже, чтобы словами кидался.
Солнце поднялось, туман рассеивался. Бычки рассыпались и неспешно брели по блестящему от росы лугу.
– Андрей! – позвал Эркин. – Давай вьючных, на стоянку сгоняю, – и обернулся к Фредди. – Давайте и ваше, сэр. Это ведь ваши вещи, сэр?
– Держи, – Фредди быстро отвязал вьюк.
Эркин взвесил его на руке и наскоро прикрепил к своему седлу. Свистом подозвал Огонька и Резеду. Резеда заупрямилась, и он вытянул её ремнём по спине. Андрей подскакал помочь, и он успел быстрым шёпотом бросить.
– По-лагерному не загибай, – и ускакал.
Андрей крикнул ему вслед.
– Ага, ладно! – и чтоб Фредди не подумал чего, добавил. – Ты его перелей и подогрей хоть!
– Ладно-о-о! – донеслось издалека.
– А что, сегодня он в лагере? – небрежно спросил Фредди.
Андрей покосился на него и нехотя ответил.
– Да мы оба каждый день.
– Не держите очередь? – удивился Фредди.
– А зачем? – ответно удивился Андрей. – Что мы, считаться этим будем? Кто может, тот и кашеварит.
Фредди прикусил губу. Знал же, что третьим к ним не войдёшь. О чём-то индеец предупредил Эндрю. Устроил цирк с упрямой кобылой, тот подскакал и всё…
Андрей отъехал на свой конец стада, не подпуская бычков к кустам. Не слыша привычного пересвистывания, те беспокоились, и Андрей то и дело пускал Бобби по кругу, сбивая стадо.
Фредди зло жевал сигарету. Ему оставляли охрану. Эндрю словно не замечал его, покрикивая на бычков. Хотя, встречаясь глазами, улыбался, но и улыбка была другой, отчуждённой.
Прискакал Эркин, засвистел издали.
– Быстро управился! – крикнул Андрей.
– Варево я поставил.
– Всего-то? Оно ж до вечера, – смешно огорчился Андрей.
– Успеешь налопаться, – отмахнулся Эркин.
– Как там?
– Пока тихо. Шебуршатся у себя.
Фредди слушал, не вмешиваясь, но на последних фразах не выдержал.
– Ты что, в резервацию гонял?
– Зачем, сэр? – пожал плечами Эркин. – На стоянке дерево, оттуда всё видно, сэр.
Так, уже легче. Но… но парни работают так споро и слаженно, что втиснуться к ним сложно, а просто болтаться рядом… в Аризоне за такое могли и врезать самое малое плетью. Его терпят как… как чужака, которого нельзя шугануть. Хреново. Когда дойдёт до дела, это может сильно помешать. Но и спешить нельзя.
Когда бычки напились и улеглись на дневку, Эркин достал тряпку с лепёшками и флягу.
– Всё равно, не готово ещё. Чем мотаться, лучше здесь, – вежливо объяснил Андрей.
Фредди кивнул. Отпустив коней, они сели в тени. Эркин развернул тряпку, достал из кармана кружку и поставил её перед Фредди. А на его недоумённый взгляд спокойно сказал.
– Она чистая, сэр.
– Чего одна-то? – глухо спросил Фредди.
– Мы из горлá пьём, сэр, – по-прежнему спокойно объяснил Эркин. – Я вам первому налью, сэр.
И он уже наклонил было флягу, но Фредди быстро перехватил его руку, сжал запястье.
– Слушай ты… хватит. Убирай, пока я тебе не врезал.
Эркин поднял на него глаза. В них не было ни насмешки, ни вызова. Только бесконечная усталость.
– Не надо, сэр. Вам после цветного пить, себя ронять. Расу потеряете. Я же знаю это.
– Я сказал, убери, – тихо повторил Фредди, наливаясь кровью.
– Как хотите, сэр, – пожал плечами Эркин.
Мягко высвободил руку и убрал кружку. Протянул флягу Андрею. Тот сделал большой глоток и протянул флягу Фредди.
– После тебя, – резко бросил Фредди Эркину.
Тот снова поджал плечами, взял флягу, отпил, обтёр пальцами горлышко и отдал флягу Фредди.
Фредди глотнул, не ощущая вкуса. Передал флягу Андрею.
Они поели лепёшек, запивая холодной бурой бурдой. На последних глотках Фредди убедился, что сахара парни не жалеют. То-то у них муки и крупы всегда запас, мяса тоже хватает, а сахар выедают, похоже, раньше срока. Ну да, пить не пьют, курит Эндрю мало, а индеец вообще не дымит. Сладкоежки. Как дети малые. Надо будет сказать Джонни, чтоб сахару им подкинул.
Эркин стряхнул и спрятал тряпку, встал и потянулся, сцепив пальцы на затылке.
– Нутро не растрясёшь? – поинтересовался Андрей.
– Дрыхни пока, – спокойно ответил Эркин.
Фредди заметил короткий, брошенный на него взгляд и понял, что ответить хотели по-другому. Ну, чёрт упрямый, ничем его не проймёшь. Ладно, наладится. И хотя дрыхнуть посоветовали Эндрю, он решил отнести это и к себе. Растянулся на траве и прикрыл лицо шляпой. Удалявшееся посвистывание подсказывало, что индеец пошёл в обход стада. А Эндрю? Лёгкое посапывание сбоку. Фредди глянул из-под шляпы. Да, вон лежит. Голову под куст засунул.
Похоже, он и впрямь задремал. Разбудили его голоса и смех. И тяжёлые шлепки падающего тела о землю. Драка? Между собой сцепились? Чего ржут тогда? Фредди осторожно приоткрыл глаза. Увиденное настолько удивило его, что он уже в открытую уставился на них.
Индеец и Эндрю друг против друга в боевой стойке. Снова и снова Эндрю кидается на индейца, а тот валит его на землю. И ржут оба. Мальчишки! Однако ж и увёртлив индеец.
– Я так.
– Ну и так.
– А так?
– И так будет.
– А ногой?
– Поймаю, хуже будет.
Эндрю прыгнул, целясь ногами в голову индейца, но тот поймал его за ногу и крутанул. На этот раз Эндрю врезался в землю так, что встал не сразу. «Я не бил вас, сэр. Вы упали и ударились». Не врал парень. Значит, так и было. Поймал за ногу, и полетел я… Фредди не додумав метнулся в сторону. Потому что в этот раз Эндрю летел на него.
– А против двоих? – Фредди вскочил на ноги.
Опустив руки, Эркин смотрел на него. И улыбка нерешительно то уходила, то возвращалась на его лицо. И решил, улыбнулся.
– Увернусь, сэр.
– Попробуем, – предложил Фредди и посмотрел на Андрея.
Андрей потирал ушибленный в последнем падении локоть.
– С меня хватит, – отказался он.
– Зашиб? – сразу подошёл к нему Эркин.
– Обойдётся, – отмахнулся Андрей и озорно улыбнулся. – Тебя вон ждут. Щас посмотрю, как тебя приложат.
– Смотри, – пожал плечами Эркин и повернулся к Фредди. – Я готов, сэр.
Но встал не в боевую стойку, а просто… Опустив руки вдоль тела, чуть расставив ноги. Даже кулаки не сжал. Фредди пошёл на него, глядя в упор. В лицо. Индеец не отводил глаз. Только чуть прищурился.
Нет, драки не было. Просто Фредди промахивался. Почти не сходя с места, индеец уклонялся, пропуская удар мимо, так что Фредди сам еле удерживался на ногах, летя за своим кулаком. На пятом промахе, он сплюнул и, не скрывая восхищения, выругался.
– Ловок, чёрт. Как ты только такое украшение заработал? – и чиркнул ногтем себя по щеке.
И в ответ спокойное.
– Это не в драке, сэр.
– Как так?
И он уже догадывался об ответе, когда услышал.
– Когда пятеро держат и один бьёт, это называется по-другому, сэр.
– Да, – кивнул Фредди, переводя дыхание. – Это уже не драка.
На этом всё и закончилось. И они уже перегоняли бычков к стоянке, когда Эркин подскакал к Фредди и негромко окликнул.
– Сэр, – и когда тот удивлённо повернулся, сказал: – Вы бьёте сильно, но медленно. И всегда одинаково, – и сразу послал коня вперёд.
Фредди озадаченно посмотрел ему вслед. И тут же почти беззвучно рассмеялся. Хорошая вещь – драка, даже такая. Не всерьёз.
Пока загнали и уложили бычков, стемнело. В лагере Фредди сразу заметил, что его вьюк лежит отдельно, не развязанный. Всё понятно, ему показывали, что он чужой, но это было утром. И Фредди спокойно развязал его, перекидал припасы к общей куче, а одеяло бросил рядом с их одеялами. Андрей доставал миски.
– Ты на троих заложил? – спросил он, подходя с ними к костру.
– Считая тебя, на четверых, – огрызнулся Эркин, неудачно взявшийся за котелок с варевом.
– Фредди, – окликнул Андрей. – Иди.
– Сейчас.
Фредди покопался в припасах и подошёл с жестяной нарядной банкой в руках.
– И чего это? – сразу заинтересовался Андрей.
– Кофе не заваривал? – спросил Фредди у Эркина. Тот молча мотнул головой. – И хорошо. Я настоящего привёз. Сейчас засыплю.
– Настоящего? – удивлённо переспросил Андрей.
– Ну да. Тыщу лет не пил. Джонатан в город ездил. Достал там где-то.
Парни молча смотрели, как Фредди вскрывает банку и засыпает в кофейник непривычно пахнущий порошок, наливает воду и ставит на решётку.
– Пока поедим, вскипит.
Ели не спеша, молча, невольно принюхиваясь к необычному аромату.
– Никогда такого не пробовал, – не выдержал Андрей.
– Так уж никогда, – усмехнулся Фредди. – Оно лет десять как исчезло. Неужто… дома не готовили?
Эркин бросил тревожный взгляд на Андрея, но тот ответил внешне спокойно.
– Чай пили. Кофе я не помню.
– Бывает, – кивнул Фредди. – Значит, попробуешь.
На Эркина он не посмотрел даже. Индейцу-рабу совсем неоткуда знать про кофе. Но про дом, значит, Эндрю нельзя спрашивать. Сразу в напряге парень. И индеец забеспокоился. Они-то друг друга, видно, знают. А другому лучше не лезть. Нечего мину ковырять. Фредди дал дважды вскипеть кофе и разлил дымящуюся почти чёрную жидкость по кружкам.
– Ну, парни, пробуйте.
И засмеялся, глядя, как Андрей осторожно губой трогает кофе. Эркин глотнул чуть смелее.
– Очень… очень странно, сэр, – сказал он, наконец.
– А ничего, – Андрей почмокал, распробовав. – Совсем даже.
Фредди с наслаждением смаковал почти забытый напиток.
– Да, – согласился Эркин. – Хорошо. Спасибо, сэр, – подался вперёд, словно хотел подвинуть кофейник, и Фредди услышал тихий, но очень отчётливый шёпот: – Пошлите меня за водой, сэр.
– Сходи, ещё воды принеси, – сразу сказал Фредди, даже не успев сообразить, что это.
– Да, сэр.
Эркин встал, взял котелок и ушёл в темноту. Андрей спокойно пил кофе, но Фредди заметил, как он положил руку на голенище с торчащей рукояткой ножа, и незаметно подвинул кобуру под руку.
Эркин шёл шумно. Вот он спускается, видно оступился, потому что выругался вполголоса, вот зазвенел ручеёк о дно котелка. И только этот звон, журчание наполняющегося котелка… И вдруг тишину распорол вопль страха и боли.
Андрей вскочил на ноги и, испустив какой-то дикий клич, ринулся на крик. Фредди отпрянул от костра, выхватил кольт, но… в кустах что-то ворочалось, рычало и ругалось, а стрелять просто на шум он не хотел, и, взяв чуть повыше, выстрелил, не стараясь попасть, а пугая. Шум быстро удалился и затих. Фредди стоял неподвижно, ожидая. Не могли же уложить обоих. Кого же? Кто кричал? Индеец? У родника подстерегли? Но сам же попросился за водой. Эндрю сорвался позже…
Затрещали сучья, и к костру вышел Андрей. Огляделся.
– Фредди? – неуверенно позвал он.
– Здесь, – тихо отозвались из темноты. – Уйди от огня.
– Они ушли, – ответил Андрей, усаживаясь на прежнее место.
Фредди вернулся к огню и, помедлив с секунду, сел.
– Чёрт, гады ползучие, – Андрей подобрал свою брошенную кружку, – допить не дали.
– Где?.. – Фредди запнулся, вдруг забыв имя индейца.
– Эркин? – Андрей огорчённо рассматривал свою кружку. – К стаду пошёл. Ах чёрт, он же котелок у родника оставил. Сейчас принесу.
И тут Фредди услышал, что журчание изменилось, и понял: вода бежит через край наполнившегося котелка. Значит… значит, парень подставил котелок для шума и зашёл к тем с тыла. Ловко.
Они вернулись одновременно. Андрей с полным котелком и Эркин, злой из-за порванной рубашки. Он молча отобрал у Андрея котелок и долго пил через край, а остаток вылил себе на голову. И только сев к костру, сказал:
– Из рук вывернулся, – и выругался так, что Фредди крякнул.
– Рубашку он тебе? – спросил Андрей.
– Нет, Подлюга, – Эркин снова выругался, уже спокойнее. – Выстрела, видишь ли, испугался. Ну, и проволок меня малость, – оглядел решётку. – Кофе-то есть ещё, или ты всё сковырнул?
– Пей, – налил ему и себе Андрей.
– Сколько их было? – спросил Фредди.
– Не считал, – буркнул Эркин и тут же быстро добавил, – сэр.
Фредди поморщился, но промолчал.
Эркин залпом выпил полкружки, отставил её и стал стаскивать рубашку. Фредди заметил тёмные пятна спереди.
– Ранен?
– Нет, сэр. – Эркин говорил уже спокойно. – Я сгрёб одного, приложил к дереву, и от других им заслонился. А тут этот как ломанётся быком психованным, они и рванули. А как выстрел был, их и на коне не догонишь. А кровь? – он рассматривал рубашку. – Это, видно, когда я его головой по лицу двинул, мне и накапало. Гад Подлюга, такую рубашку порвал.
– Я думал, это ты орёшь, – смущённо признался Андрей.
Эркин вскинул на него глаза.
– Ты чего? Я ж сам пошёл. Чего ж я орать буду?
Андрей вытащил из-за голенища нож, осмотрел лезвие.
– Вроде, я кого-то задел.
Эркин вдруг засмеялся.
– Похоже, тебя задели. По скуле.
Андрей спрятал нож и провёл пальцами по наливающемуся синяку.
– Точно. И не заметил, когда, – и засмеялся. – Это не ты случайно?
– Может, и я, – пожал плечами Эркин. – Я ж говорил. Когда вблизи, не подворачивайся.
Эркин бросил рубашку и ушёл к вещам. Повозился там и вернулся с тугим матерчатым комком. Развернул тряпку с вколотой иголкой и намотанными на углы разноцветными нитками. Фредди впервые видел такое. Похоже, Эндрю это тоже в новинку.
Эркин быстро отмотал и оторвал нитку, прищурившись насадил на неё иголку и стал шить, разложив рубашку на коленях. Отсветы огня играли на его плечах, высвечивая то лицо с напряжённо сжатыми губами, то перекатывающиеся на плечах шары мускулов. Андрей взял его тряпку с нитками, повертел в руках.
– Ловко. Никогда такого не видел.
– Рабские выдумки, – пожал плечами Эркин. – У Зибо перенял.
– Зибо… кто это? – осторожно спросил Фредди, опасаясь нарушить то зыбкое, неощутимое, что появилось у костра.
– Старый раб, сэр, – спокойно ответил Эркин. – Тоже скотником был, сэр. – и взглядом остановил собиравшегося что-то сказать Андрея. – Спать по очереди надо.
– Думаешь, ещё полезут? – засомневался Андрей.
– Это была, как это, ну, смотрят перед боем…
– Разведка, – подсказал Фредди.
– Да, сэр. Разведка, сэр. Пока они добегут да расскажут…
– Ночь кончится, – закончил за него Андрей. – До утра они не управятся.
Эркин оборвал нитку, вколол иголку, снова скатал тряпку в комок и засунул его в карман джинсов. Допил свою кружку. Оглядел рубашку, попробовал пальцем пятна и встал.
– Пойду застираю, пока не засохло, – и уже на границе светового круга обернулся. – Я не люблю, когда меня сонного бьют. Прикрыться не успеваешь.
Фредди встал, поправил кобуру.
– Ладно. Я к стаду пойду.
– Идёт, – кивнул Андрей. – Я потом.
Фредди кивнул и не спеша пошёл в темноту к неясно белевшим пятнам бычков.
А похоже, индеец в главные выходит. Фредди усмехнулся. Ловко он провернул. Ну, и слух у парня, услышал. И сообразил сразу как. Может, и правда, что все индейцы – прирождённые воины. Был бы белым, цены б такому на фронте не было. Да и везде. Ладно. Его дело прикрыть парней и стадо. После этой драки пути индейцу отрезаны. Если он ещё дичиться перестанет… А здесь главное – не задеть его ненароком. Они оба, чуть что, на каждое слово топорщатся. С кофе хорошо получилось. Но никогда не думал, что у русских такой кофе. Настоящий. Без примесей. Вроде полкофейника ещё осталось. Это на утро.
Фредди обошёл стадо, стараясь ступать как можно бесшумнее. А ловок индеец, ох, и ловок. Жалко будет, если взбунтуется и в раскрутку пойдёт. Жалко таких. Он повидал уже. Сорвавшихся, давших выход ненависти. Эти до последней секунды не сдавались. Зубами рвали. Если могли дотянуться. У этого тоже накоплено немало. Но умён, при себе всё держит. И вышколен. По-серьёзному. Полгода на свободе, а старое сидит в нём крепко.
Когда Фредди вернулся к костру, оба уже спали. Он постоял, глядя на них. Эндрю завернулся с головой, а индеец лежит на спине, вытянувшись. Придумал же. На половину лёг, половиной накрылся. Костёр уже догорает, и виден на заброшенной за голову руке номер. А одеяло для него самого лежит по другую сторону костра. Всё-таки не удержались. Мы сами по себе, ты сам по себе. Фредди усмехнулся, сел на одеяло и прикурил от веточки. Показалось ему или и впрямь индеец следит за ним из-под ресниц? Не верит. Никому не верит. И ни единому белому не поверит. Питомниковый. Где он этого паренька – Эндрю совсем мальчишка – где-то он его нашёл и прикрылся им как напарником. Или Эндрю им прикрывается? Что может заставить белого жить с цветным? Ведь в их паре индеец командует. Он и старше, и сильнее Эндрю. И опытнее. Жалко будет, если сорвётся. Такие и работники хорошие, и в чём другом надёжны. И умны. Дураки не срывались. Покорно всё терпели, не понимая зачастую, что с ними делают. Дурак не бунтует. Лжёт, ворует по мелочи. Раб. Джонни прав – те все дворняги, шакалы. А это волк. Волка не приручишь. Редко кому удаётся с таким справиться.
Фредди сплюнул окурок в костёр и прислушался. Тихо. Поглядел на небо. Ещё раз обойду стадо и подниму Эндрю. Как раз будет.
Когда он ушёл, Эркин расслабился. Смутно ощущаемый сквозь сон чужой взгляд всё-таки мешал. И зря он так распустил себя. Беляк не простит, что у него старшинство отняли. Пусть бы командовал себе. Да больно обидно стало. Эти совсем близко подобрались. Когда взгляд на себе чувствуешь, значит, близко. А Андрей не чухается. И беляк… Обидно. И что-то знакомое было. Нет, того, что ухватил, он не знает. А вот второй… от которого он этим заслонялся… слышал он его. Только вот где? Не голос, нет. Орал тот, кого он схватил, второй молчал. Но знает он это дыхание, слышал раньше. Это плохо. Как он узнал, так и его узнают. И полезет его спальничество наружу. Ладно, Андрей знает. На беляка ему начхать… Начихаешь, как же! Сдадут в комендатуру. И всё. Никто ж так и не знает, что русские со спальниками делают. А что б ни делали. Ему надо вернуться. Если здесь схватят, она даже знать не будет. Нет, он не дастся. Надо будет, уйдёт. Плюнет на эти наполовину уже отработанные деньги и уйдёт. Значит, надо этого… знакомого… вырубить, пока тот не напакостил. А там, там посмотрим.
Неделю они прожили странной, дёрганой жизнью, кидаясь на всякий шорох. Видеть больше никого не видели, но следы попадались часто. Им довольно изобретательно пакостили, но на драку не нарывались. Один раз разорили стоянку. Ничего не взяли, но вещи раскидали по всей округе. В другой раз завалили родник. И Эркин полночи расчищал его. На бычков не посягали. Пока.
Обойдя очередной раз стадо, Эркин вернулся к костру. Молча сел рядом с Андреем и установился в огонь. Андрей курил, часто и зло затягиваясь, сплёвывая в костёр. Фредди сосредоточенно чистил кольт.
– Доведут они нас, – сказал, наконец, Эркин.
– Думаешь? – спросил Фредди, не поднимая головы.
– Да, сэр. Доведут и покажутся. Мы и ломанёмся за ними. Пока мы их ловить и морды им бить будем…
– Я уже готов, – перебил Андрей.
– Я тоже, – отмахнулся Эркин. – Сплю уже в седле. Только пока мы душу отводить будем, остальные стадо отсортируют.
– Что-что? – переспросил Фредди.
– Отсортируют, сэр. На сортировке решают, кому жить, а кому нет.
– Ясно, – кивнул Фредди. – Думаешь, так и задумано?
– Да, сэр. Пакостят шакалы, сэр. И ловить мы будем шакалов.
– А волки стадо порежут, – закончил за него Андрей.
– Я ездил вчера туда, – Фредди спрятал кольт в кобуру и закурил.
Они молча ждали продолжения.
– Их старший, Девис, клянётся, что ни один не переходил границу.
– Пока мы кого не схватим на месте, – начал Андрей, но осёкся под бешеным взглядом Эркина.
– Я работать нанимался, – Эркин говорил тихо и очень спокойно, – а не в эти игры играть. С меня хватит.
Фредди с интересом посмотрел на него. Ого, как разобрало парня.
– Завтра на это пастбище, что у границы, гоним, так?
– Так, – кивнул Андрей. – Всё уже вытоптали. Оно одно осталось.
– Это лучшее пастбище в имении, – сказал Фредди.
– Да, сэр, – машинально ответил Эркин, явно думая о своём.
– Завтра Джонатан приезжает, – подсчитал зарубки Андрей.
Первые дни он стеснялся доставать эти дощечки при Фредди. Но как-то достал. Фредди сделал вид, что ничего особенного не увидел. И Андрей снова занялся своим самодельным календарём.
– Пусть он решает, – предложил Андрей.
– Ага, – кивнул Эркин с тем же сосредоточенно отсутствующим выражением лица и встал. – Ладно, пойду поброжу. Может, – он зло усмехнулся, – может, и поймаю кого.
Отойдя подальше от костра, он прислушался. Тихо. Он не сказал ни Фредди, ни Андрею, но вчера он уже одного поймал. Парня подвели длинные волосы. В драке он ухватил за них и стукнул противника головой о ближайший ствол. Тот сразу обмяк. И он быстро обшарил вокруг и убедился, что парень один. Когда вернулся к нему, парень уже всхлипывал и дёргался, приходя в себя. Он присел на корточки в шаге от него и стал ждать. Наконец парень открыл глаза, увидел его и дёрнулся для удара. Он увернулся и влепил тому мощную оплеуху.
– Лежи смирно, тогда не трону. Руки за голову. Вот так.
Парень принял указанную позу. Луна давала достаточно света, чтобы они могли разглядеть друг друга.
– Ты один. Лежи, я сказал. Я уже смотрел. Зачем пришёл?
Парень молчал, не отводя от него лихорадочно блестящих глаз. Эркин вытащил из кармана кусок лепёшки, бросил ему на грудь.
– Одну руку вытащи и ешь.
Парень разжал губы.
– Подкармливаешь?
– Дурак. Это мой паёк.
Парень быстро затолкал в рот лепёшку и сам убрал руку обратно за голову. Эркин молча разглядывал его тёмное худое тело, блестевшее в дырах холщовой рубашки и штанов, лицо с запавшими щеками, длинные слипшиеся в пряди волосы. Наконец, судорожно дёрнув кадыком, парень заглотал лепёшку.
– Хорошо живёшь, если сразу не съел.
– Живу, как умею, – усмехнулся Эркин. – Теперь слушай. Как пришёл, так и уйдёшь. И больше ни ты и никто другой сюда не сунетесь. Понял?
Парень ответил руганью.
– Ты… прихвостень хозяйский… всё равно, хоть убей, не запугаете!..
Эркин спокойно переждал взрыв.
– Вы понимаете, что вас всех попросту перестреляют на месте.
– Этот, – парень презрительно оттопырил губу, – беляк, за которым ты миски подлизываешь, уже грозил. Девиса избил. Его не побоялись, а тебя…
– Пшёл вон, – тихо сказал Эркин. – Ну!
Но тот всё не решался двинуться с места.
– Н-ну! – повторил Эркин.
– Иди первым, – прохрипел парень.
Эркин тихо засмеялся.
– Тебе помочь, или сам умотаешь?
– Был ты прихвостнем, Угрюмый, стал цепняком.
Эркин кивнул. Значит, не ошибся. Узнал он, узнали и его. Он с дерева всё-таки углядел. Всё-таки Клеймёный.
– Передай Клеймёному, что длинный язык отрезают вместе с головой. А теперь мотай отсюда.
Он говорил спокойно. Но парень всё понял. Извиваясь, отполз, вскочил на ноги и убежал. Эркин долго слушал, как глохнут, исчезают его шаги. Значит, Клеймёный. Вот не ждал, не думал…
И весь день было тихо. Они уже сами дёргались. И сейчас тихо. Эркин обошёл стадо.
Если бы не эта чёртова резервация, Фредди бы не переселился к ним. Он устал. Устал от вечных опасений, от невозможности отвести душу с Андреем. Начиналась та же тягомотина, что и в имении, но там ему было на всё плевать, а здесь он теряет заработок. И Фредди – Эркин усмехнулся – надо освободить. Беляк изо всех сил старается показать, что он с ними на равных. А зачем? Когда это так, через силу, напоказ… Ладно, может, завтра и получится. Его никогда никто не жалел, почему он должен жалеть этих. Рисковать своими вещами, да всем… Ладно. На кого он может рассчитывать, так на Андрея. И, в крайнем случае, на Подлюгу. Ладно. Там видно будет…
Он подошёл к костру. Фредди уже спал. Эркин разбудил Андрея, молча поманил за собой. Фредди шевельнулся во сне, и Эркин спокойно сказал вслух.
– Пошли, бычки чего-то беспокоятся. Посвистим им.
У стада быстрым тихим шёпотом объяснил. Андрей только кивнул в ответ.
– Сделаю. Мне это тоже охренело.
– Я спать пойду. Мне голова свежая нужна.
– Иди, – кивнул Андрей.
Эркин почти бегом вернулся к костру. Быстро разулся и лёг. Ноги должны отдохнуть. Они себя и так довели за эту неделю.
Утром он встал почти сразу, как Фредди ушёл к стаду. Обмылся у родника. Вымыл голову. Оделся во всё чистое.
Когда Фредди пришёл от стада, Эркин уже развёл костёр и кипятил воду. Андрей ещё спал, как всегда завернувшись с головой. Фредди сел к костру, внимательно поглядел на Эркина.
– Ты что задумал?
– Ничего, сэр, – спокойно ответил Эркин.
– Я же вижу. Отмылся, рубашка чистая. Как, – Фредди усмехнулся, – как перед боем. Говорят, у русских такой обычай.
– Я не знал этого, сэр, – Эркин говорил по-прежнему спокойно, даже равнодушно.
– Тогда зачем?
– Надоело ходить грязным, сэр.
– Неделю терпел, и вдруг…
Эркин медленно, словно с усилием поднял на него глаза.
– Да, сэр. Неделю я терпел, сэр, – и, чувствуя, что начинает срываться, не смог промолчать, но заставил себя говорить тихо и спокойно. – Я не раб, и для мытья мне не нужно разрешения хозяина. Сэр.
Фредди плотно сжал губы. Эркин отвёл глаза и потряс за плечо Андрея.
– Вставай. Пора уже.
Андрей со стоном выпутался из одеяла, протёр кулаками глаза. Оглядел Эркина и кивнул.
– Ясненько.
Быстро взял чистую рубашку, полотенце, мыло и ушёл к роднику. Было слышно, как он там ухает и фыркает. Фредди потянулся встать за чем-то и услышал.
– Вот ваше кофе, сэр, – и твёрдое. – Никуда не надо ходить, сэр.
Фредди смял и швырнул в костёр сигарету.
– Что вы оба, как с ума сошли на этом купании! Как не мужики!
Лицо Эркина оставалось спокойным, но Фредди видел, как напряглось его тело, и понял: парня уже не остановить. Ах ты, чтоб тебя! Пошёл в раскрутку парень. Не выдержал.
Андрей подошёл, на ходу вытирая голову. Как всегда, в наглухо застёгнутой рубашке. Сел к огню. Быстрый взгляд на Эркина, на Фредди. Снова на Эркина. Эркин еле заметно мотнул головой. Взял свою кружку.
Поели в полном молчании. Эркин собрал посуду и ушёл к роднику. Андрей так же быстро навёл порядок на стоянке. И в том же молчании погнали стадо. На пастбище у границы.
Вежливое отчуждённое молчание парней, их переглядывания, сосредоточенность Эркина, напряжённость Андрея, – всё это довело Фредди до точки кипения. Он не знал на кого кинуться и понимал, что кидаться нельзя. А резервация казалась вымершей. Даже дымков не видно. Неделя нервотрёпки и сегодняшнее утро… Фредди чувствовал, что теряет самообладание. Мальчишки повели свою игру. А он устал. Устал следить за собой, за ними, за индейцами… И потому, услышав далёкий выстрел – сигнал Джонатана – он крикнул парням.
– Встречу! – и поскакал туда.
– Счастливой дороги, сэр, – тихо сказал ему вслед Эркин.
Андрей беззвучно рассмеялся.
– Ну, – Эркин повернулся к Андрею. – Либо я кончу, либо меня. Я пошёл.
– Удачи, – кивнул Андрей.
Эркин поехал к камню на холме, а Андрей вернулся к стаду.
У камня Эркин остановил Принца, похлопал по шее. Резервация перед ним была такой же, как он её увидел в первый раз. Но теперь он знал её. Столько следил за ней, что знал. Что ходячих – человек пятьдесят. Что Девис – это тот самый парень с перьями, которого он видел тогда на дороге. И разговор Фредди с Девисом он видел. Как Девис падал и снова вставал. И что-то говорил, еле шевеля разбитыми губами. Ладно.
– Стоять, Принц. Ждать.
Эркин спешился и неторопливо пошёл вниз к ручейку. Перепрыгнул через него и стал подниматься. Его видели. За ним следили. Как только он показался на холме. Но никто из шалашей не показывался. Хотелось оглянуться, посмотреть, как там Андрей, но оборачиваться нельзя. Через пролом в заборе Эркин вошёл на территорию резервации. И остановился, немного не дойдя до шалашей. Чтоб хотя бы пока за спиной было открытое пространство.
– Эй, Клеймёный! – позвал он громко. – Выходи, поговорим.
Ему ответило молчание.
– Выходи, Клеймёный! – повторил Эркин. – Я один.
– Не думал, что ты сорвёшься.
– Я тоже не думал, Джонни. С волками тяжело. Если ты не в стае.
– Не приняли?
– Я не знаю, что нужно, чтобы приняли, – Фредди отхлебнул из оплетённой в металлическую сетку бутылки. – Держатся они великолепно. Но я хочу одного. Откочевать отсюда. И оставить их обходиться без меня.
– Даже так, Фредди?
– Ты знаешь, чем они занимаются на дневках, когда не ездят на обед? Сиди крепче, Джонни. Тренируются. Мечут ножи. Делают затёсы на дереве. Голова, шея, грудь, живот. И кидают. На дальность, на меткость. Эндрю на пол-лезвия в любой ствол всаживает. Помнишь, он мне шляпу пробил? Я тогда не понял – как, и сейчас не понимаю… А про восточный бой ты знаешь? Что индеец выделывает, так он любого ихнего чемпиона уложит. Друг друга валяют. Сначала тренировка. Показывают приёмы, разучивают. Потом так… играют.
– Присоединяйся, – рассмеялся Джонатан.
– Пробовал. Индеец опускает руки и просто уклоняется от ударов. Попасть по нему невозможно. Эндрю… удирает под каким-нибудь предлогом. Это пустяки, Джонни. Они волки. Но мальчишки. А мальчишки не любят, когда взрослые лезут в их игры. Что-то я многословным стал, Джонни.
