Татьяна Николаевна Зубачева
Аналогичный мир. Том первый. На руинах Империи
– Стоп! – крикнул во внезапно наступившей тишине Берт.
Трёхкровка улыбнулся, разжимая захват. И негр, не дожидаясь решения судей, сам, бережно поддерживая висящую плетью руку, пошёл в толпу, взорвавшуюся рёвом и свистом.
– Это фантастика, Бредли!
– Просто удача, – Джонатан перевёл дыхание, как после бега.
Старцев удовлетворённо кивнул.
В следующей паре боролись двое местных, но зрители ещё обсуждали предыдущую схватку.
– Поздравляю, Бредли, отличная игра.
– Спасибо, капитан. Не попробуете?
– Против вас? Нет, – Старцев понимающе улыбнулся. – Вы нащупали закономерность.
– И вы её знаете? – вырвалось у Джонатана.
– Не буду портить вам игру, – рассмеялся Старцев. – Но я могу угадать, на кого вы будете ставить. Кроме этого парня и вашего пастуха. Хотите?
Их глаза встретились, и Джонатан медленно покачал головой.
– Вы правы, – стал серьёзным Старцев. – Извините за неудачную шутку, Бредли.
Вызвали следующую пару.
Эркин встал, расстёгивая рубашку, движением плеч сбросил её на землю и вошёл в круг. Его противником был один из местных грузчиков. Презрительно улыбавшийся вначале, он посерьёзнел, увидев Эркина вблизи.
– Начинайте.
Эркин вошёл в захват, легко оторвал противника от земли и сильным броском не вытолкнул, а именно выкинул за черту так, что тот с трудом удержался на ногах.
Старцев удовлетворённо кивнул, но воздержался от замечаний. Теперь он только смотрел и слушал.
Пара за парой выходили в круг. Росли ставки. Результаты казались непредсказуемыми. Ну… ну, индеец, Певун, понятно, его и в Мышеловке видели, цельный мешок корма пёр на себе с улыбочкой, а этот, трёхкровка, соплёй перешибёшь, а смотри, как идёт. А этот, мулатик смазливый, тоже, бугая взял и выкинул. А летят бугаи, ты смотри, как вылетают…
– Удача сегодня за вас, Бредли.
– День не кончен, джентльмены. Всё возможно.
– Фредди, ты за кого?
– За того, что справа.
– Ты что, головой приложился? Его ж сомнут.
– Как хочешь.
– Десятка, пять к одному.
– Идёт.
– Милочка, уберите локоть, вы так вибрируете…
– Никогда не думала, что… борьба так волнительна. Ах!..
– О да, захватывающее зрелище.
– Вы заметили? Ну, когда они встают?
– О-о, это же… вы понимаете?
– Это… это необыкновенно!
– О да, я всё помню!
– Весёлый, держишь за Певуна?
– Мы напарники.
– А ни хрена! Ща его вышибут!
– Спорим?
– Десять к одному, ставлю две.
– Деньги-то есть? А то…
– Не боись, Весёлый, под расчёт был.
После первого круга осталось шестнадцать пар. Ставки росли, росло и волнение зрителей. Новая жеребьёвка. И началось. Схватки всё яростнее, злее. Эркин оставался спокойным. Смотрел борьбу, молча про себя болея за своих. Пока везло: жребий ещё ни разу не сводил их между собой. Находил взглядом Андрея – ты смотри, куртку купил, молодец; Фредди – ух, как играет шибко, отводит душу за вчерашнее, судьям же играть запрещено; мельком посмотрел на Джонатана, но сразу натолкнулся на цепкий внимательный взгляд русского офицера и жадные, раздевающие взгляды белых леди на грузовиках. Шлюхи, одно на уме. И отвернулся, чтобы не завестись. Сейчас спокойно надо. Без особой спешки, но и тянуть нечего. Тянуть – силу терять. Хорошо – промяться успели, и суставы чуток разработали. И это ж не насмерть в камере, не поединок, а борьба. По правилам. А что ставят на нас, так на стрельбах одни белые, а тоже ставили и на них. Так что… Зовут. Всё побоку.
Эркин встал, привычным движением сбрасывая рубашку, и шагнул в круг. Везёт ему на противников. Опять… Ишь какие мяса у чёрного… Ну, сейчас, ну, замахнись на меня, раскройся…
Эркин поднырнул под летящий в лицо кулак, пригнулся и, крякнув от натуги, поднял на спине могучего негра, шатаясь под страшной тяжестью, сделал несколько шагов к краю круга и сильным качем кинул противника, даже не поглядев, куда кидает. Не до того сейчас.
Тяжёлое тело рухнуло на старших ковбоев, сбив нескольких с ног. Образовалась куча, из которой с хохотом и руганью выбирались придавленные.
– Стервец он у тебя, Фредди, – Дан сокрушённо разглядывал свою новенькую шляпу, смятую в лепёшку.
– Какой есть, – Фредди принимал выигрыши.
– Своеобразный юмор у парня. Держите деньги, Бредли.
– Не думаю, чтобы это было специально, – пожал плечами Джонатан.
– А что вы хотите, джентльмены? Нравы грубые, но простые.
Третий круг. Восемь пар. Шестнадцать человек. Двое местных, остальные – пастухи. Эркин спокойно ждал жеребьёвки. Теперь, как ни крути, они пойдут друг против друга. Договорились бороться честно. Так что… настоящая борьба только сейчас и пойдёт.
– Ну, ты смотри, а!
– Ага, ну ни хрена!
– Бугаёв кидал, а с фитюлькой возится!
– Трёхкровка-то? Так увёртлив парень, хрен ухватишь…
Над грузовиками сплошной уже истеричный женский визг. И новый взрыв ставок, ругани, свиста и хохота.
Старцев с наслаждением слушал дамские комментарии, хотя иные реплики вгоняли его в краску. Но сознание того, что он – единственный слушатель, так как остальные слишком заняты своими пари, и своей невидимости для дам позволяли сохранять самообладание.
Эркину достался местный. Жилистый крепкий метис. Не проблема, выкину. На боль его брать неохота. Да и незачем. Эх, парень, сам подставился. Лети. Падать здесь мягко.
Четвёртый круг. Жеребьёвки уже не делали. Чего там, четыре пары. Кто победил, ну, в соседних парах, вот пусть и сходятся.
– Ты смотри, какие красавчики, один к одному.
– Заткнись, падла, язык вырву!
– Ты чего парней подставляешь?
– Врежьте ему, кто ближе.
– Ты смотри, всерьёз пошло.
– Ну, сильны!
– Милочка, я…
– Я больше не могу, это же…
– Тише дорогая, я всё понимаю, но зачем вслух?
– Это восхитительно!
– О да, намёк всегда волнует…
– Милочка, вон тот, видите…
– Да-да, необыкновенное зрелище…
– Ах, это свыше моих сил!
– У неё обморок?
– Не беспокойтесь, глаза у неё открыты…
– Да, похоже, на равных пошло.
– Ну, теперь чистая удача.
– Сильны парни.
– А твой держится как.
– А похоже, все из этих, ну…
– С перепоя и не то покажется.
– Приложи ему дуло к затылку, охлади, а то ему кажется чегой-то.
– Хорошо взял, сейчас кинет.
– Нет, вывернется.
– Хорошо борются.
– Удача начинает вам изменять, Бредли.
– Ну, здесь силы явно равны, тут не угадаешь.
– Но индеец идёт на призовое место.
– Да, несомненно.
– Так что удача пока за мной.
– Отвечаю вашим же: день не окончен.
– Удивительная гибкость.
– Дамы в восторге.
– Ну, дамы всегда… в восторге.
– Я думаю, они подобного, вернее, подобных с зимы не видели.
– Стоит ли об этом?
– Да, оставим прошлое прошлому.
Пятый круг. Две пары. Слишком быстро, никто не успел отдохнуть. Эркин быстро напрягает и распускает мышцы груди и пресса. Увидят, опознают? Плевать. Проиграть сейчас – это подставить Андрея. И Фредди. Ну, и Джонатана. Хрен с ним, раз он у Фредди в напарниках. Ну, кто сейчас в пару? Мулат… Молодой. Вытолкну. А вторая – кто? Да, там тоже быстро пройдёт.
Рёв, свист, вой… Судьи тщетно пытаются расслышать крик боли, и видно, поняв это, борцы уже только выталкивают или кидают друг друга.
Ну, вот и всё. Шестой круг. Переводя дыхание, Эркин смотрит на противника. Да, двадцать четыре полных, мала разница. Правда, говорил, что не тянулся с весны. И не проминал никто, пока уже здесь не встретился. Думал вообще, что один и уцелел. Так задубел, что втроём мяли. Ну, ладно. Что есть – то и есть. Надо его сделать. Ладно, Джорджи, не обижайся, но договорились: честно и до конца.
– Начинайте.
Эркин осторожно выставил руки вперёд и сразу наткнулся на чужие ладони, еле успел отдёрнуть, уйти от захвата.
Они стояли почти неподвижно и только их руки… будто они оба ослепли и теперь ищут противника на ощупь. Да мгновенно вздувались и опадали мышцы на плечах.
– Вот это уже настоящая борьба, – улыбнулся Старцев и в ответ на быстрый взгляд Джонатана спокойно пояснил: – Равны по силе, равны в гибкости и пользуются одними и теми же приёмами. Самая интересная схватка.
С ним никто не спорил. Дамы, томно постанывая, обмахивались веерами. Зрители, не отводя глаз от борцов, передавали друг другу выигранные и проигранные деньги. Толпа уже стиснула круг до второй черты. Судьи встали и подошли ближе к борцам.
Притихшая было толпа взорвалась оглушительным рёвом. Схватились! Толкают друг друга к роковой черте. Ну же, ну!..
…чёрт, не выкину его… и на боль не возьмёшь, хорошо собрался… валить и придавливать…
Эркину удалось, подставив бедро, сбить Джорджа с ног. Тот успел встать на арку, и Эркин навалился на него сверху, вдавливая в землю.
…руки… заведёт руки за голову, упрётся ладонями, такую арку не сбить… так, поддёрнем, чтоб не теменем, а затылком упирался… руки… завяз он руками, хорошо…
Эркин медленно переносил вес, вжимаясь плечом в мокрую скользкую грудь негра, и медленно, очень медленно тот опускался под тяжестью тела Эркина.
Стоявший рядом Берт нагнулся, встал на колено, потом сам лёг на землю, чтобы видеть просвет между землёй и лопатками негра.
Неотвратимо сыпался песок, ещё чуть-чуть и обоим поражением. Крики, визг, хохот, ругань, свист – всё слилось в единый чудовищный рёв, в котором не было уже ничего человеческого.
Ну же… в глазах темно… крепкий парень, надо же, как арку держит… ну же… есть! Поддался!
Берт вскинул руку и вскочил на ноги.
– Есть! Туше!
– Чего?! – уставились на него судьи.
– Обе лопатки прижаты, – спокойно объяснил Берт.
– Ага, понятно, – закивали те.
На часы никто не смотрел, но и вопроса о том, уложились ли борцы в отведённое для схватки время, никто не поднимал.
Крик Берта заставил их обмякнуть и расслабиться. Но сил, чтобы встать, уже не было. Всё… Вокруг выли, свистели, судьи отгоняли зрителей за черту, чтобы строить участников на награждение, а они всё лежали. Наконец Эркин перевёл дыхание и заставил себя сесть. Проморгался и через плечо оглянулся на Джорджа.
– Вставай, нельзя лежать.
– Да, встаю, – еле слышно ответил тот.
Они медленно, помогая друг другу, встали. Кто-то из участников накинул им на плечи их рубашки. Эркин благодарно кивнул – говорить он не мог – и неловко, путаясь в рукавах и пуговицах, стал одеваться. Постепенно редел красный туман перед глазами, восстанавливалось дыхание. Он уже спокойно заправил рубашку, вытащил из нагрудного кармана, развернул и повязал шейный платок. Мягкая ткань приятно легла на мокрую от пота кожу. И уже встав на указанное место, Эркин приёмом, усвоенным на всю жизнь в детском питомнике, слегка качнувшись вперёд, как будто чуть не упал, оглядел строй. Точно! Вся их десятка впереди. Так-то! Это вам не распределитель, всей камерой одного увечить, один на один и честно… нам и ножи не нужны.
Появился мэр с помощниками, и общее внимание переключилось на них. Чего там на этот раз приготовили? Ну, рубашки там, платки… это понятно, это уж как всегда, волновалась толпа.
– А первым-то что?
– Вроде… тюки какие-то…
– Ну, ни хрена себе!..
– Да чего там?
– Ща покажут.
Мэр оглядел строй, быстро переговорил с судьями и кивнул помощникам. Те уже выложили на один поднос пакеты с рубашками, а на другой стопки платков.
– Первое место в борьбе занял… – Берт сделал паузу, ожидая, когда подготовят приз.
Мэр понимающе улыбнулся и кивнул. Восторженный вздох пронёсся по толпе.
– Да это же…
– Это ж ковёр!
Ярко-красный, в цветах, мягкий плюшевый ковёр.
– На пол его положить…
– Охренел?! На пол такое…
– Это на стенку повесить…
– Кровать застелить…
– …Эркин, – закончил фразу Берт. – Награждается ценным призом.
Мэр пожал Эркину руку и вручил ему ковёр. Эркин принял на руки мягкую невесомую тяжесть, а надо ж с судьями сейчас… Он быстро высвободил правую руку.
– Поздравляю с победой, – ухмыльнулся кряжистый мулат.
– Спасибо, сэр, – машинально ответил Эркин и, увидев лица судей, поймав одобрительный кивок Берта, уже всех судей именовал сэрами. А за ним и остальные.
Второй получил ковёр поменьше и синий. А их противники по полуфиналу – по маленькому зелёному. Но тоже, койку покрыть хватит. И все четверо по конверту от русской администрации.
– Ну, надо же…
– Да за такое я бы…
– Ну и шёл бы…
– Это ж год пахать и не жрать, а денег на такое не соберёшь…
– На то это и, как её?
– Олимпиада, вот!
– Ну, ни хрена, как прибарахлился парень!
– Так и отпахал он…
– Аж с лица спал…
– Подбери края, парень…
– Эй, Певун, с тебя причитается!
– Ну, куда ты, как шакал, дай парню очухаться…
Наконец, всё закончилось и опять… Водоворот поздравлений, похлопываний по спине и плечам… Без Андрея Эркину бы не справиться со всем этим. На последней схватке он выложился до конца и хотел только одного: лечь, закрыть глаза и полежать так, ну, хоть чуть-чуть, ну, совсем немного. Он тупо кивал, благодарил… Андрей помог ему свернуть ковёр, отбиться от предложений выпивки и выбраться с луга Дженкинса в город.
Они шли молча. Андрей изредка косился на застывшее лицо Эркина и не заводил разговора. На пределе парень, чего уж там. И когда на подходе к гостинице Эркин глубоко вздохнул и взмахом головы отбросил прядь со лба, Андрей позволил себе рассмеяться:
– Очухался наконец?
– Ага, – Эркин ещё раз глубоко вздохнул и улыбнулся. – Сейчас только в номер занесём его и на проминку.
– Давай ложись, я и один съезжу.
– Один на четырёх? Не жирно будет? – рассмеялся Эркин и уже серьёзно добавил: – Мне сейчас ложиться нельзя, вырублюсь. Отъедем подальше, и я потянусь немного. Сброшу напряжение, ну…
– Я понял, – кивнул Андрей. – Тебе бы поесть сейчас.
– Потом. И знаешь, я груши видел, ну, как Фредди говорил, большие, жёлтые. Давай купим по штуке.
– Ага, я тоже видел, – согласился Андрей. – Дорогие, стервы. Штука как два обеда.
– Пожрём два дня поменьше, да и призовые есть.
– Ну, я и наиграл ещё, – заржал Андрей.
Портье на этот раз сразу узнал их, поздравил с победой и ключ не бросил на стойку, а отдал Андрею в руки. Они вежливо поблагодарили его и поднялись в номер. И встречные, обычно проходившие мимо них, как мимо пустого места, сегодня кивали им, улыбались и поздравляли.
– Ш-шакалы, – еле слышно пробормотал Андрей, улыбаясь очередному поздравляльщику.
Парни и впрямь думали только зайти и оставить призы, но не удержались, развернули ковёр и положили его на диван. Он покрыл спинку, сиденье и свисал почти до пола. Эркин осторожно погладил его тыльной стороной ладони.
– Мягкий…
– Ага, – вздохнул Андрей. – Здоровская вещь.
– А… а у тебя… ну, дома, такой был? – осторожно спросил Эркин. – Ты говорил… в спальне… на полу…
– Нет, – Андрей задумчиво покачал головой. – Тот жёсткий был, и ворс такой… стоячий, щекотный. И узор совсем другой. Тут цветы, а там… – он усмехнулся, – загогулины всякие, завитки. И неяркий.
Эркин кивнул, глядя не отрываясь на яркое многоцветье.
– Ну, – наконец выдохнул он, – давай сворачивать.
– Во вьюк?
– Ага. Увязывать не будем, потом ещё посмотрим. Так, уберём пока с глаз.
– Ага, ясно. Рубашку призовую наденешь?
– Зачем? Сейчас с лошадьми всё равно. И вымыться надо, я ж в поту весь.
– Ну, понятно. Я и пояс оставлю. Всё равно нож ещё до ума доводить надо. Да, и складешок свой мне дашь. Тоже, небось, и расшатал, и затупил.
– Ладно. А куртку ты себе хорошую купил. Дорого?
– Мне за сто тридцать отдали, – заржал Андрей.
– Нож достал? – засмеялся Эркин.
– Зачем? – преувеличенно удивился Андрей. – Его и так видно.
Они убрали ковёр во вьюк, Эркин положил в шкаф на свою полку призовую рубашку, Андрей выгреб из карманов выигранные деньги, увязал их в узелок из шейного платка и положил вместе с призовым поясом на свою полку, а куртку повесил на вешалку.
– Шляпу возьмёшь?
– Ага, – кивнул Эркин, беря со стола ключ. – Ну что, пошли? Спорим, Фредди уже там?
– Тут и спорить нечего, – засмеялся Андрей. – Он вчера после скачек прибежал, а сегодня-то…
Так оно и оказалось. Майор, уже осёдланный, стоял у наружной коновязи, а сам Фредди курил в компании каких-то незнакомых белых. Пробегавших в конюшню парней он словно не заметил.
Денник Резеды уже был пуст. Значит, продали и увели. Ну… может, там ей и впрямь будет лучше, стервозине этакой. Эркин быстро заседлал Принца и повёл его к выходу. Андрей с Бобби и Огоньком нагнал его у ворот. Они вышли во двор, напоили лошадей у колодца, Андрей закрепил повод Огонька у седла Бобби. Фредди по-прежнему будто не замечал их, продолжая разговор, но, когда они уже сели в сёдла и Джошуа открыл им ворота, Фредди как-то одним движением отвязал Майора, взмыл в седло и оказался рядом с ними. И за ворота они выехали втроём.
Шагом проехали обычной дорогой и, оказавшись за городом, пустили коней рысью. Фредди сбил шляпу на затылок и улыбнулся:
– Устали, парни?
– Есть немного, – улыбнулся Эркин.
– Последний чуть не вывернулся, я аж испугался, – засмеялся Андрей.
– Мог, – кивнул Эркин. – Но он не тянулся давно, гибкость потерял.
– Я думал, ты его весом дожал, – удивился Фредди.
– На арке двойной такой вес держишь, – засмеялся Эркин, – но это если руками ещё упираешься, а тут… руки я ему зажал и с темени на затылок сдвинул, вот и смог дожать. И то… в глазах всё красно стало.
– Понятно, – кивнул Фредди.
– У тебя как? – Эркин посмотрел на него. – Удачно?
– Полный порядок, – улыбнулся Фредди.
Эркин привстал на стременах, оглядываясь.
– Ищу, где потянуться, – ответил он на вопросительный взгляд Фредди.
– Тогда давай туда, – Фредди показал на небольшую рощу. – Мы помаячим там рядом.
Эркин кивнул, спешился, перебросив поводья Андрею, и, не оглядываясь, быстро ушёл, почти убежал к деревьям, мгновенно скрывшись между ними.
Андрей проводил его взглядом и повернулся к Фредди:
– Он боролся, а я будто избитый. Смешно.
– Когда… ну, переживаешь за кого, – медленно сказал Фредди, – то… ну, как на себя принимаешь. Ну, тяжесть эту.
– Так тому ж от этого не легче? – неуверенно спросил Андрей.
– Не знаю, – пожал плечами Фредди. – Мы не говорили об этом. Не до того.
Андрей долго молчал, потом кивнул:
– Может, и вправду так.
Оба чувствовали, что говорить об этом не стоит. И молча кружили неподалёку от рощи, где среди стволов изредка мелькала человеческая фигура, изгибавшаяся под самыми невероятными углами.
Эркин вышел оттуда мокрым от пота, но довольный и повеселевший.
– Ух, хорошо, – он легко вскочил в седло. – Зря ты, Андрей, тянуться не хочешь. Я бы показал тебе, чего попроще. Да дымишь ты, дыхалку себе сбиваешь.
– Замолол, – засмеялся Андрей. – Ты что там, глотнул втихаря, что язык отпустил?
– Да пошёл ты, – весело отругнулся Эркин. – Фредди, а завтра что будет? Всякое болтали, я не понял.
– Показательные, – усмехнулся Фредди. – Сам не знаю, как это будет, придём – увидим.
– Придём, – кивнул Эркин. – А вот ещё болтали, что нам какие-то справки будут давать. Это что?
– Слышал, – кивнул Фредди. – Тоже толком не знаю. Это с лендлордами говорили. Наверное, Джонатан завтра скажет. Знаю только, что у каждого имя и фамилия должны быть. Так что придумывайте.
– А чего, у меня есть, – спокойно сказал Эркин. – В справке.
– Вот завтра у Джонатана всё и выяснишь.
– И бал завтра, – засмеялся Андрей. – Вот погуляем!
– Гуляй как хочешь… – начал Фредди.
– Но на утренней уборке чтоб был, – закончил за него Эркин с очень похожей интонацией.
– Ты меня ещё передразнивать будешь?! – преувеличенно возмутился Фредди.
– Да что вы, масса, я б никогда, масса, да ничегошеньки такого, масса, – испуганно зачастил Эркин рабской скороговоркой.
Андрей заржал, Фредди сразу вспомнил дневное происшествие и хохотал до слёз.
– Я… Дона вспомнил… – с трудом выговорил он сквозь смех. – Как ты его отшил!
– Классно сделано, – поддержал его Андрей.
– А что? – хитро улыбнулся Эркин. – И попробуй придерись ко мне.
– Что да, то да, – смеялся Фредди. – Умыл ты его… если б не борьба, его бы уже понесли по всем салунам. Ну, да это никогда не поздно. Долго отмываться будет.
– И не будет про нас всякую хренотень трепать, – усмехнулся Эркин.
Андрей так хохотал, что ничего не мог сказать, и только показал Эркину оттопыренный большой палец.
Когда они подъезжали к гостинице, им навстречу тянулись на проминку остальные. Многих заметно покачивало в сёдлах.
Они поставили на место и обиходили лошадей, убрали денники, задали корм и воду. Обычные хлопоты.
Не спеша поднялись в номер и, как уже привыкли, пошли в душ. Не спеша, с обычными шуточками и подначками привели себя в порядок. Эркин повертел призовую рубашку и положил её в шкаф.
– Завтра надену.
– На бал? – усмехнулся Фредди. – Правильно. Красоваться, так красоваться.
Андрей, занятый сортировкой выигрыша, ограничился одобрительным хмыканьем и фразой:
– Если нож доведу до ума, тоже надену. Сейчас им только кашу резать.
– И когда ты на это время найдёшь? – невинно поинтересовался Эркин.
– У тебя займу, – тут же ответил Андрей, заслужив одобрительный общий хохот.
Когда за Фредди закрылась дверь, Андрей быстро закончил сортировку и подсчёт кредиток и поднял на Эркина глаза, предлагая начать разговор.
– Ты, когда куртку покупал, бумажники не посмотрел? – подыграл Эркин.
– Смотрел, – кивнул Андрей. – Классные за две тысячи.
– Охренел?! У меня таких денег не было и не будет.
– Насчёт не будет, – засмеялся Андрей, – я бы того… поостерегся. Я так до игры тоже думал. Но за сотенную можем себе позволить.
– Я-то не играл, – хмыкнул Эркин. – Пятьдесят мне предел. А то и положить в него нечего будет.
– Видел и такие, – согласился Андрей. – Что ж, тоже… резонно. Кошелёк победнее, да в нём побольше.
– Тогда пошли, а то под ночную наценку попадём.
– Да, – Андрей изобразил внезапное воспоминание, – Сейчас подумал… Дай мне справку твою посмотреть.
Судя по тону, он явно не хотел объяснять причины просьбы. И Эркин, ни о чём не спрашивая, достал и протянул ему справку. Андрей читал долго и очень внимательно, сравнивая русский и английский тексты, и так же молча вернул её Эркину.
Они обулись, надели куртки и шляпы и вышли. Их вечер только начинался. И у Андрея были далеко идущие планы на этот вечер.
Обычная вечерняя гульба сегодня была чуть шумнее. Соревнования кончились, обмыть выигрыш, залить проигрыш, поздравить и посочувствовать – святое дело! Победителей узнавали, поздравляли, угощали, даже продавали им со скидкой. Поэтому Андрей и Эркин начали не с еды, а с покупок.
– Мне куртку за сто тридцать уступили, – быстрым шёпотом объяснял по-русски Андрей, – а так-то, я смотрел, они под двести. Пока горячо, так надо…
– Понял, – кивнул Эркин. – Вон туда давай. Вроде он цветным продаёт, и на борьбе я его видел.
– Ага, помню. Он, кажется, на тебя играл.
– Ну, тогда точно продаст, – засмеялся Эркин.
Торговаться почти не пришлось. Продавец – он же, видимо, и хозяин, так как сбавлял цену, а продавец себе этого не позволит, хозяина побоится – действительно был на борьбе, ставил на Эркина и потому не стал дорожиться. Высыпал перед ними целую россыпь бумажников и, пока они выбирали, рассказывал Эркину, как тот здорово боролся. Эркин кивал и поддакивал. Словом, вместо семидесяти шести они заплатили по пятидесяти восьми, да ещё получили по шейному платку в придачу. Тут же переложили деньги из карманов в бумажники, а Эркин, подумав, упрятал туда и свою справку – благо, отделений много – оставив в карманах только расхожую мелочь.
– Ну вот, – Андрей, сбив шляпу на затылок, победно оглядывал вечернюю, уже всю в огнях, шумную улицу. – Теперь поедим и вперёд.
– К Дюпону не пойду, – очень серьёзно сказал Эркин.
– Кто бы спорил?! – охотно возмутился Андрей. – Туда смокинг нужен, а я его ещё на выпасе сносил.
Про ресторан Дюпона – возможно, лучший, но точно, что самый дорогой в Бифпите – среди цветных ходило множество анекдотов. Больше всего смешило то, что туда по слухам пускали только в смокинге. Ни один из цветных смокинга в глаза не видел, но кто-то сказал, что это навроде пиджака, а пиджак – это как куртка, но совсем короткий и вся грудь открыта. И теперь все шутки крутились вокруг того, что если кто придёт только в смокинге, ну, без всего остального, то как… пустят его? Должны пустить, ведь про всё остальное, включая штаны, не сказано.
– Ну, пошли, – отсмеялся Эркин. – Драться не будем?
– Некогда, – с сожалением вздохнул Андрей.
– Тогда к Сомзу.
– А куда ж ещё.
Они свернули в проулок и быстро – Бифпит невелик – оказались в цветном квартале. Сомз славился крутым характером, крепкими кулаками и поварихой Салли. Кем она приходилась Сомзу, никто не знал, так как вопросов тот не терпел, сразу начинал злобно сопеть, и если чересчур любопытный оказывался проворным и успевал убежать, то обходилось без особых увечий. Но готовила Салли хорошо. К Сомзу ходили поесть. Правда, верный своему характеру, он и здесь не терпел никаких вопросов и предложений, самолично определяя, что нужно посетителю. И о цене спорить также не полагалось.
– А, победители! – приветствовал он Эркина и Андрея. – Не жрали ещё.
Это не было вопросом, но Андрей подтвердил:
– Точно. Как в воду смотришь.
Эркин молча кивнул, усаживаясь за стол.
– Балабол! – Сомз шмякнул перед ними тарелку с буханкой тёмного хлеба, которая как сама собой распалась на толстые ломти, и рявкнул: – Салли! По полному им!
– Учить меня вздумал! – Салли уже плыла к ним, балансируя большим подносом, уставленным тарелками и мисками. – А то я не знаю, чего с устатку нужно!
Салли подавала далеко не каждому. Обычно на рык Сомза она отвечала из кухни, что, мол, приди и возьми, готово уже, а то и вышвыривала оттуда наполненную тарелку или миску, ловко шлёпающуюся на стойку перед Сомзом, а он уже отправлял её по назначению.
Уставив стол мисками, тарелками и стаканами, она воинственно взмахнула подносом и исчезла в кухне. Полный комплект – это большая миска густого супа, тарелка с большим куском мяса и овощами, тарелка поменьше с чем-то острым или солёным, тарелочка или мисочка с чем-то сладким, стакан кофе и стаканчик спиртного.
– Ну, поехали! – Андрей оглядывал стол блестящими глазами.
– Смотри, не заблудись, – предостерёг его Эркин, придвигая к себе тарелку с нарезанной солёной рыбой.
Оглядев занятых обедом парней, Сомз занялся своими делами. Он умел быть очень незаметным, если ему не мешали.
Ели парни, не спеша, вдумчиво, растянув спиртное почти до половины мяса. И хотя подслушать их не могли – Сомз не терпел шляющихся у столов шакалов, безжалостно вышвыривая их, если, конечно, успевал дотянуться. Обычно стоило такому только заглянуть в дверь, как Сомз начинал вздыматься, нависая над своей стойкой, и попрошайка мгновенно исчезал. Но несмотря на это говорили парни камерным шёпотом, избегая имён.
– Понимаешь, позвали они меня.
– Тебе что сказали? Не светись.
– Им этого типа знать неоткуда, сам подумай. Их тогда здесь и близко не было.
– Не заиграешься?
– А для чего я тебя зову? Вот и приглядишь за мной. Ну, посвистишь там или ещё как. И вообще…
– А то я наших в паре не видел. Стрёмщиком, значит. Ладно.
– Твоя часть…
– Врежу, не зарывайся.
– Положено так, пойми.
– В люксе нам жить положено? Мне жить, – Эркин усмехнулся, – вообще не положено. А ты мне толкуешь…
– Ты десятую долю, ну, за то стадо и за Шекспира брал? Так чего ж?..
– С тебя не возьму. И хватит об этом.
– Ну, как хочешь. Но за обед я плачу. Ты вчера платил.
– Считаться вздумал…
– Я тоже врезать могу. Учти.
Они хмуро посмотрели друг на друга и одновременно улыбнулись.
– С вас семнадцать, парни, – прорычал Сомз одновременно с их последними глотками.
– С каждого, или вместе? – Андрей полез за бумажником.
– Уши заложило?! – рявкнул Сомз, принимая от него две радужные десятки. – Когда один платит, олух, то и говорят всё разом. А то лезет ещё!..
На улице Андрей озадаченно посмотрел на Эркина.
– Он что, слышал? Мы ж…
– Что ему надо, он всегда услышит, – хмыкнул Эркин.
– Ладно. Заложит – пожалеет, – очень спокойно сказал Андрей. – Пошли.
– Пошли, – кивнул Эркин.
В игровом было многолюдно и шумно. Так многолюдно, что Фредди с трудом протолкался к своему месту, а сесть пришлось ближе обычного. И, оглядев стол и играющих, Фредди еле удержал маску. Ну, русский здесь – понятно, ну, лендлорды, считай, все до одного – ещё понятнее. Но Берт как сюда попал? У ковбоев свои места. Старшие играют у Ройта, у него для этого отдельный зал, куда не всякого пустят, а остальные для серьёзной игры ходят к Тедди, у цветных для этого облюбована Берлога. Ну, бывает, что кто в старших первый год и не признали его ещё, сидит у Тедди, ну, кто из ковбоев уж шибко хваткий может к Ройту завернуть, но это уже совсем большая редкость. И всё. Как Рестон сюда залетел? На родовитого парень тоже не походит. Зазвали, чтоб обобрать… смысла нет, лендлорды, оба, с ним ещё не рассчитались, а сам он два дня судил, играть не мог, похоже, кредитки за душой нет. Сам он зайти не мог, да и не пустили бы его… Нет, точно зазвали. И похоже… да, опекают. Джонни его ведёт. И остальные… да, точно. А, понятно. Ну что ж, всё правильно, надо же расплатиться с парнем. Два дня на себе весь воз тащил. Только Дикси шебаршится, но его Джонни отсекает.
– Ну вот, Берт, а вы… смущались.
– Удача любит новичков, Берт.
– Спасибо, джентльмены, но такая пылкая любовь недолговечна и заканчивается болезненным разрывом.
– Ну, не надо быть таким пессимистом, Берт. Даже самая кратковременная любовь длится не меньше ночи.
Ты смотри, парень всё-таки соображает. Сам пробует. Аккуратно играет. Похоже, университетская выучка. Да, и знает, и кое-что умеет, его суммы смущают.
– Вам ещё сколько курсов, Берт?
– Три.
– Вы филолог?
– Буду им. Хочу заняться фольклористикой.
– А! Собирали здесь материал?
– Прежде всего, плату за учёбу. А… материал и навёл меня на мысль о фольклоре.
– А почему бы вам не сменить профиль, Берт? Скажем… на ветеринарию?
– Или ещё лучше экономику?
– Да, или на юриспруденцию, раз вас влечёт гуманитарное направление.
– Да, года ещё два лета старшим ковбоем, и вы – управляющий.
– Интересное предложение, джентльмены, здесь есть о чём подумать.
– Разумеется, Берт.
– Но на следующее лето вы, разумеется…
– Я уже договорился с мистером Рестоном. Команду себе он сам подберёт.
Ух ты, прыткий какой лендлорд! Ну что ж, у Берта хватка есть и людей чувствует, а остальному научиться можно. Сделал малыш карьеру.
– Но я не ожидал такой удачи.
– Да, эта олимпиада оказалась очень удачным изобретением.
– И как все увлеклись.
– Да, я знал о скачках, даже стрельбе, но что метание ножей окажется столь азартным зрелищем…
– А борьба столь волнующей.
– Особенно для дам.
– О да, дамы совсем потеряли головы.
– Если у кого они и были.
– Вы сегодня играли рискованно, Бредли.
– Вчера вы были осмотрительнее.
– Ну, лендлорд должен быть уверен в своих работниках. И я рискнул.
– Риск хорош, когда он оправдан.
– Риск оправдывается результатом.
– Согласен, но последняя схватка…
– Исход был проблематичен. И весьма.
