Сергей Грушко
Восставшее поколение
Глава 22. К новому дому
Тоненькими, узенькими, прозрачными колечками, чтобы как можно дольше наслаждаться свежестью, сочностью, прохладой, упругостью этого зеленого, пупырчатого, хорошо насыщающего овоща с мелкими, нежными, чуть хрустящими семечками. Так ел – нет, вкушал – обычный огурец расслабленный Руслан, расположившись на корме струга, который быстро шел под парусом на юг, вдоль постепенно приближающихся обрывов крымского берега. Его ноги упирались в массивные, вытянутые бруски кричного железа, которыми было завалено все дно суденышка. После первого жадного глотка хлебного кваса он поперхнулся от ощущения позабытого вкуса и откашливался, поэтому все остальные продукты – хлеб, вареную картошку, помидоры и особенно огурцы – ел медленно, растягивая удовольствие. От мяса отказался наотрез.
Рядом, на мягких шкурах, полуприкрыв глаза, лежал Андреич. Его продолжало мутить. Остальные товарищи сидели впритирку и вперемешку с командой ставшего тесным струга и вели оживленные разговоры. Маша сидела, зажатая с двух сторон Эдиком и еще одним из ее бахмутских друзей детства. Руслан, несколько демонстративно, старался не обращать внимания на этот чрезвычайно тесный с его точки зрения физический контакт, но когда однажды все-таки бросил быстрый взгляд в ее сторону, получил в ответ лучезарную улыбку и воздушный поцелуй. Чуть пристыженный, он опустил глаза. Все люди перед ним были ровесниками, многие знали друг друга с самого детства: из двенадцати членов экипажа восемь были из Бахмута, четверо из Северска, поэтому в их речах порой проскальзывали такие детали и намеки на давние истории и тамошние взаимоотношения, которые Руслан не совсем понимал. Но в общем из того, что он услышал в эти полчаса, вырисовывалась вполне понятная и стройная картина случившегося за время их скитаний.
Не найдя беглецов в волжском гараже, Радомир с помощью калитвенцев организовал масштабное прочесывание мало-мальски доступных мест вдоль могучей реки. Добрались до Астрахани. Он лично повел кучу народа по Каспию на юг. Там правда пыл многих поугас и кое-кто даже вернулся, но все-таки иранское побережье поисковики прошерстили как следует. Следы беглецов нашли, их самих – нет. Оставив три заставы смотреть за территорией от Апшерона до дальнего берега Ирана, сам Радомир с верными людьми прошелся вверх по нескольким тамошним рекам. Так никого и не найдя, оставив заставу из восьми северских в Астрахани, лишь к концу октября поисковики вернулись к себе. Дома ждали неприятные новости.
Узнав, что Радомир с верными людьми ушел аж на Каспий, почти четверть жителей Бахмута, большей частью молодежь, снялись с места и уплыли в Крым. Вместе с ними ушло и какое-то количество северцев. Идеологом исхода был Иосиф – слегка чокнутый, но в сущности безвредный мужик из первого поколения. Под его влиянием определились с местом поселения и названием – Сурож. Когда выяснилось, что переселенцы успешно осели на новых землях, и видя, что Радомир никак не возвращается, из Бахмута и Северска к ним – малыми и большими группами – хлынул новый поток людей. Поддавшись лихорадке исхода – ведь путь суденышек переселенцев лежал через Калитву – на новое место подалось даже несколько семей из Калитвы. Ко времени возвращения старосты, население Бахмута уполовинилось, а Северск покинуло до четверти ранее проживавших там.
Расследование, учиненное Радомиром, показало, что за столь короткий срок люди из его поселений сами переместиться в Крым попросту не смогли бы – не хватило бы плавсредств. Здесь им помогли калитвенцы, в авральном порядке все это время клепавшие массу суденышек и отдававшие их переселенцам даже авансом. Снова разразился скандал, с угрозами и даже бряцанием оружием, но дело было сделано – Калитва почти сравнялась по численности населения с Северском, а если учитывать и новый поселок, многие жители которого были благодарны калитвенцам за помощь при переезде, то и превосходила его в потенциале людской силы.
Ярополк заметно оклемался, стал тихим и беззлобным – ходил по поселку, со всеми здоровался и улыбался своей улыбкой явно нездорового человека. Возможно этот факт тоже как-то повлиял на действия его отца, который в итоге оставил своих калитвенских обидчиков в покое.
Руслан еще раз поблагодарил Виталия за угощение и спросил:
– Откуда столько железа?
– У нас на Керченском полуострове рудник. Там сразу и крицу делаем. Работаем вахтами, по месяцу. Наша была последняя в этом сезоне.
– Кто у вас в поселке староста?
– У нас есть совет, у совета председатель. Кто им сейчас – не знаю, они меняются каждые три месяца.
– Как с Денисом поступят?
– С Денисом? В каком смысле?
– Если Радомир потребует его выдать.
– Спросят, на каком основании. Проведут расследование, опросят свидетелей и ответят.
– Что ответят?
– Думаю, что-то без мата, в формальном стиле.
Еще засветло пристали близ большой бревенчатой свежесрубленной избы, стоявшей у узкого перешейка, который отделял полупересохшее соленое озерцо от моря. Набрали с десяток мешков соли и погрузили на струг. Как стемнело, все без исключения собрались вокруг костра и после незатейливой гречки на ужин, показавшейся Руслану пищей богов, смогли наконец в подробностях послушать историю далеких южных странствий. В изумлении передавали по кругу найденный первым череп гельда, рассматривали крупинки золота и косточки экзотических деревьев.
С рассветом уже явно перегруженное суденышко снова отправилось в путь. Ветер был не столь благоприятным, поэтому приходилось маневрировать парусом, что оказалось совсем непросто при таком столпотворении. Худо-бедно, пережив несколько неприятных моментов, когда струг опасно кренило, а потоки морской воды перехлестывали через борт, обогнув опасные скалы замысловатых форм, уже впотьмах по сильной волне добрались до последней стоянки.
Команда затащила струг повыше на берег и двинулась ко временному жилищу.
– Далеко еще плыть? – Руслан шагал рядом с Эдиком.
– Рукой подать, километров двадцать с небольшим. За тем полуостровом будет виден маяк, и сразу слева от него.
– Маяк?! – удивился Руслан.
– Да, – хмыкнул капитан. – Это блажь Иосифа. Прямо перед поселком высится остроконечный мыс, и ровно на его макушке он построил себе дом в виде маяка. Иногда ночью или в туман он зажигает на нем костер.
– Зачем?
– Он верит, что Сурож – это сакральное место, и сюда из-за моря явится пророк, который укажет человечеству верный путь. А сигнал с маяка – это приглашающий знак, призыв.
– Что за бред?
– Ну это ж Иосиф, он малость того, – Эдик постучал себя пальцем по виску.
Здешний домик был поухоженнее вчерашнего. Сюда явно хаживали охотники или кто-то еще. Он стоял невдалеке от небольшой горной речушки, которая в сезон дождей превращалась в бурный поток. Его окружал высокий, массивный плетень, а вокруг него недавно был высажен остролистный падуб. Стекол не было, но была широкая, выступающая крыша на столбах-подпорках, которая образовывала веранду, где можно было прятаться в дождь или даже спать, когда внутри душно. На веранде стоял длинный стол с лавками по краям. С другой стороны вплотную к стене лежала лодка.
– Смотри ж ты, никто не позарился. Мы выловили ее в море месяц назад, когда шли к рудникам, – унесло волнами у кого-то. Виталя! Лодку с собой захватим. Что ей тут гнить?
– Окэ.
Руслан, как и добрая половина команды, провел ночь на свежем воздухе. Постелью ему служила большая охапка душистой травы. Его товарищи по далекому путешествию естественным образом растворились в массе хорошо знакомых им людей, поэтому он чувствовал себя в некотором смысле одиноко, хотя физически вокруг него было много человеческих тел. За последний год ему стали привычны особенности пяти членов их дружного коллектива, но уже завтра он окунется в гигантский поселковый мир, состоящий из трех сотен малознакомых людей. С этими слегка тревожными мыслями он и уснул.
Утром долго не могли решить, выходить ли в море в такую погоду. И осталось-то всего ничего, но подувший сильный юго-западный ветер означал, что идти придется на веслах, борясь с крупным волнением. И это пока струг чуть прикрыт от волн выступающим полуостровом. Что будет за тем мысом, вообще непонятно. Скученность и толкотня на переполненном суденышке только усугубляли дело.
Наконец, Эдик решился:
– Надо плыть. Кто знает, что дальше будет. Так можем вообще дней на пять здесь застрять.
Как и предполагали, такое плавание оказалось сущим адом. Кое-как подошли к мысу, из-за которого ветер подул сильнее. Чтобы уменьшить толкотню, Руслан вызвался пересесть в буксируемую лодчонку.
– Давай, только не вывались, – Эдик был готов на что угодно, лишь бы его судно прибавило ход.
За вторым мысом увидели, что дальше в море волна еще крупнее. Лодку подтянули за веревку.
– Эй, парень, там на лодке слишком рискованно, – сообщил капитан громким голосом.
– Может я тогда назад, а как успокоится, сам доплыву?
– Как хочешь.
– Отвязываю веревку, – сказал Руслан и стал разбираться с узлом.
– Я с тобой, – раздался девичий голос.
Руслан на секунду замер.
– Давай-давай, подтягивай веревку, – Маша потянула свой край на себя. Через десять секунд она уже запрыгивала в лодку. – Отвязывай.
– Маша, я с вами, – Денис тоже было ломанулся к корме, но в последний момент его остановила крепкая хватка Андреича.
– Мальчик мой, мне нужна твоя помощь. Мне плохеет, – голос старшего товарища не принадлежал человеку, который чрезвычайно страдает, но когда Денис недоуменно взглянул на него, то увидел лицо того, чьи внутренности терзают все черти ада. – Один ты можешь мне помочь.
Андреич отпустил от себя Дениса, только когда к стругу полетела отвязанная веревка.
– Пусть плывут. Сейчас ты нужнее здесь, – успокоил он опешевшего юношу.
К вечеру ветер утих, а с ним и волны. Ночь была фантастической. Небесный звездный океан окутал сладострастным куполом прекрасную крымскую землю. Он обнимал и ласкал ее в своих воздушных объятиях. Лишь где-то там за горами слышны были удары далекого южного грома. И еще. И еще. Лишь ближе к утру все стихло. Днем ослепительные удары солнечных лучей накинулись на утопающую в неге предгорную лесостепь, терзая ее изумрудное разнотравье. Бриллиантовые потоки горных ручьев низвергались в тесные расщелины и неслись на равнину, питая жгучую, жаркую почву диких лугов.
Был полный штиль. Почти стемнело. Лодка плавно шла вдоль обрывистых берегов. Гребец устал за целый день работы веслами, но это была приятная усталость. Ведь он напрягал свои силы ради той, что была рядом с ним. Чувствуя ее близость, он был готов грести хоть целую ночь, если понадобится. Но не понадобилось. Когда обогнули темную громаду очередного мыса, Маша, смотревшая вперед, сказала:
– Прямо по курсу свет маяка.