Сергей Грушко
Восставшее поколение
Глава 1. Беглецы
– Гляди-ка, Руслан, лодка, – Костя смотрел вдаль, на водную гладь Донца, по которой в их сторону двигалась небольшая долбленка с двумя гребцами. – Кто-то к нам с Северска тащится.
– Мы ждем, когда они пароход построят, а тут долбленки, – улыбнулся Руслан.
Лодка приближалась. Костя приложил ладонь ко лбу козырьком и чуть прищурился:
– Батюшки, Машка Воронцова с братом.
– Что их сюда понесло? Они вроде в Калитву по делам не плавают, – Руслан смотрел на лодку своими слегка раскосыми глазами.
– Машка едет себе жениха искать. Свои северские не подошли, – на ходу выдумал ответ Костя.
– Хорошее дело. В двадцать лет уже пора найти себе кого-нибудь, – Руслан поддержал шутку друга. – Хотя кого она тут найдет? Ей сразу к нам в Кумшак надо.
Товарищи засмеялись. Лодка плавно подошла к добротным деревянным мосткам, у которых сидели и балагурили два беззаботных молодых человека. Первой из нее выбралась невысокая стройная девушка в простой косынке, из-под которой виднелись недлинные каштановые волосы. Карие глаза цепко осмотрели все вокруг, лишь на миг остановившись на молодых людях. На тонких губах, сочетающихся с прямым римским носом и выразительными скулами, не было и намека на улыбку. Вслед за ней выбрался невысокий, худенький парень лет семнадцати, со всклокоченными волосами. Оба ужасно устали после долгой дороги.
Денис, брат Маши, вытащил из лодки большой, битком набитый рюкзак, в котором умещался весь их груз.
– Привет. Какими судьбами? – Косте не терпелось пообщаться со сверстниками, которых он в последний раз видел на прошлогодней осенней ярмарке в Северске.
– Привет. Мы к старосте. Покажете дорогу? – девушка часто заморгала своими длинными ресницами и быстро опустила глаза.
– Пойдем, тут два шага, – Костя направился по уходящей вверх брусчатке, сестра с братом следом, Руслан за ними.
– А что вы вдвоем-то в такую даль поплыли? – спросил Костя, которого так и распирало от любопытства.
Маша чуть помолчала, раздумывая, что сказать:
– Давайте мы сначала со старостой поговорим.
– Что, секрет?
– Да какой секрет? Просто долго рассказывать.
Поднялись наверх к трехметровому частоколу, окружавшему поселок. Прошли через калитку в воротах. По прямой, хорошо мощеной улице миновали два двора. Приблизились к широкой арочной калитке среди живой изгороди, за которой в глубине ухоженного сада виднелся добротный двухэтажный дом, облицованный белым камнем и крытый крупной темно-красной черепицей.
– Пришли, – Костя толкнул дверь калитки и шагнул на дорожку из того же белого камня, по обеим сторонам которой тянулся идеально подстриженный газон и небольшие клумбы с цветами. – Сергеич в доме скорее всего.
Звякнул медный придверный колокольчик. На звук дверь открыл высокий, опрятный, гладко выбритый, слегка седоватый мужчина лет шестидесяти.
– Здравствуйте, Борис Сергеевич. – Только и успела вымолвить Маша, как староста, окинув цепким взглядом пришедших, распорядился:
– Так, Костя, погуляйте где-нибудь, – он неопределенно махнул ладонью. – А вы заходите.
И пропустил двух путников в дом. Друзья, слегка разочарованные, вышли на улицу.
– Ну что, в общагу? – Костя приподнял соломенную шляпу и несколько раз с силой провел туда-сюда ладонью по своему ежику волос соломенного цвета.
– Пошли, – поддержал его Руслан. – Пора ужин готовить.
– Ужин, так ужин. Все равно до завтра делать нечего.
Друзья поплелись в сторону общего дома.
Костя сидел на кровати, потирал легкую щетину своего подбородка и сосредоточенно изучал содержимое вещмешка:
– Ну что, гречку?
– Не, надоела. Давай рису, с морковкой. И чтобы масла побольше.
– А утку будешь? В леднике оставался горшок консервов.
– Можно.
– Ну тогда тащи.
Руслан встал из-за стола и направился к выходу. Но дверь отворили раньше него. Борис Сергеевич ворвался в дом и сразу перешел к делу:
– Так, дорогие мои, у вас в дорогу все собрано?
– В принципе, да. А что?
– Плыть в Кумшак нужно сегодня. Точнее, сейчас.
– Как сейчас?! На ночь глядя? Зачем такая спешка? – Костя ошарашенно смотрел на старосту. Руслан тоже выглядел удивленным, но вопросов не задавал.
– У Воронцовых проблемы с Радомиром. Скоро здесь будут его люди, а может и он сам. Дело запутанное, неоднозначное. Им надо где-то пересидеть месяц-другой. Пусть страсти улягутся, и тогда будет шанс решить все на холодную голову.
– Что за проблемы?
– Они вам сами расскажут. Они уже поплыли вниз. Будут ждать вас за первым поворотом на той стороне.
Ребята ошарашенно смотрели на него. Это был совершенно экстраординарный случай.
– Короче, надо их спрятать. Не буду вам советовать, где и как. Просто это моя большая личная просьба – сделайте так, чтобы их не нашли, ну и, конечно, чтобы они не пропали в глуши.
– Но ведь Радомир нас на изнанку вывернет, если все так серьезно.
– Придумайте что-нибудь, типа вы только еды им дали, и они отправились на Волгу, в таком роде. Поверьте, я в долгу не останусь. Вы меня знаете.
– Конечно, Борис Сергеевич. Что-нибудь придумаем. А может и правда им на Волгу?
– Смотря куда. Думаю, стоянки будут шерстить все, и на Дону и на Волге. Ближние точно, а может и дальние. Не удивлюсь, если до Астрахани доберутся. Скорее всего будет работать несколько бригад. И наших парней припашут. Да-да, не удивляйтесь. Я не смогу отказать. Формально Радомир будет прав. Поэтому прикиньте мозгами как следует. В свой поселок их лучше не завозите; чем меньше людей их увидит, тем лучше.
– Сделаем, Борис Сергеевич, – парни побросали свои нехитрые пожитки в вещмешки и поспешили на выход. – Остановимся у Глеба Виноградова.
– О боже. Кстати, как бы он тоже под раздачу ни попал. Пусть заберется куда-нибудь в глушь. А лучше, – староста на миг задумался, – ему вместе с Воронцовыми уходить, вместе легче будет.
– Передадим. Он в принципе парень неплохой…
– Ну вот и посмотрим на его поведение, – кивнул головой староста. – Там Колька понес к вам в лодку мешок с кое-какими припасами, на дорожку. Давайте. Удачи!
Плыть по речной глади в июльский полдень – не большое удовольствие. Даже края соломенной шляпы не сильно помогают от палящего солнца. Для поддержания нужной скорости даже вниз по течению приходится работать веслами, а тело гонит и гонит из пор кожи ручьи пота.
Миновали пологий спуск к реке, на котором сгрудились с десяток бизонов. Животные пили воду и лениво посматривали на лодку.
Денис не выдержал первым:
– Может привал сделаем?
– Устал? – усмехнулся Костя. – Ничего, в рудниках Бахмута отдохнешь. Там солнца нету. Прохладненько, если киркой не махать. Правда тогда пайки не будет.
Денис промолчал и перехватил весло. Ведь не поспоришь. Надо грести, чтобы добраться до Дона как можно быстрее. А там вообще придется двигаться против течения. Хорошо, если с ветром повезет. Можно будет парус поставить, иначе поползут на веслах.
– Да ладно, не переживай. Мы вас в обиду не дадим, – Костя, сидевший впереди, как будто вспомнил о том, что его слышит симпатичная девушка, и решил сменить тон с язвительного на покровительственный. – А ты молодец! По кумполу Ярополку, кочергой. Ха-ха-ха. Герой! Я б так не смог.
– Смог, если бы этот урод к твоей сестре полез, – буркнул Денис.
– Ну может быть. А что вы раньше оттуда не свалили, если там такой беспредел?
– Да не было беспредела, – вступила в разговор Маша. Она сидела третьей, между братом и Русланом, который устроился на корме. – Более-менее нормально жилось. Пока маму зимой не похоронили. Он стал внаглую клеиться, как лед сошел. До этого так – хиханьки-хаханьки – только заигрывал.
– Хм, весеннее обострение, – сострил Костя. – А что Радомир?
– Что Радомир? Он за своего сынка горой. Сам спрашивал у меня, когда замуж собираюсь. Мол, двадцать лет уже, все такое.
– Ну а что? Пошла бы.
– Да он псих! Тупой псих!
– Зато большой и сильный. И папаша – староста самого большого поселка в мире.
– Ага, властелин вселенной, – бросил Денис, крепче сжав весло.
– Слушайте, а ведь он точно Ярополка себе в преемники метит. Получается, ты следующему властелину вселенной чуть мозги не вышиб! Или все-таки вышиб?
– Нет. Только кровь была, и то немного. Мозгов не было.
– Ха-ха. Ну ты даешь! Мозгов не было. Он точно дышал?
– Дышал. И пульс был нормальный.
– Ну дай-то бог.
– Да не бойся, – сказала Маша, сжав узкие губы. – Он – скотина живучая. В детстве с высоченного обрыва падал, только руку сломал. В прорубь провалился – даже не кашлял потом. Ничего твоему Ярополку не будет.
– Что сразу моему? – деланно обиделся Костя. – К тебе лез, значит твой.
– Я ему несколько раз прямиком говорила: «Отвали». Ну он решил осуществить свои сексуальные фантазии радикально. Вот и получил по башке.
– «Осуществить», «радикально» – ну и словечки у тебя. Слушай, а он что и Дениса вот так не постеснялся?
– Денис был на улице. Этот кабан зашел в дом и запер дверь изнутри. Денис вышиб окно, влез, увидел, что эта тварь уже на меня навалилась, ну и вмазал ему.
– Да понятно, понятно. Я ж говорю, твой братец – герой. А что, Ярополк вообще законов не боится?
– Ну наверно он бы потом сказал, что все было по согласию, а мы с Денисом позже сговорились. Да и что б ему сделали? Отец отмазал бы. В худшем случае отработал бы с полгода на рудниках. А мне от этого, знаешь, ни холодно, ни жарко.
– Неужели у вас в Северске все так запущено?
– Да мы только три года, как с Бахмута переехали. У нас ни матери, ни отца. Со своими Радомир сильно не борзеет. Ну и плюс сынок его – чисто отморозок. Местные его тоже недолюбливают.
За высоким обрывом из белого известняка причалили к стоянке. Деревянная избушка стояла средь деревьев неширокого пойменного леса, который тянется вдоль всего Донца. Место для нее выбрали не случайно – рядом бил родник, который облагородили, обложив камнями. Путники обновили запасы воды, размяли затекшие ноги.
– Ухоженное место, – заметил Денис. – Тут кроме вас кто-то еще останавливается?
– Бывает, – ответил Руслан. В лодке он все больше молчал, чуть стесняясь умной, симпатичной соседки. А теперь, когда та отошла по своим делам, почувствовал себя уверенней. – Сразу после половодья стоянки до Дона обновляют калитвинцы. И эту тоже. По Дону до устья Донца обновляем мы.
– А дальше вниз по Дону есть стоянки?
– Есть одна, у Маныча. Дальше наверно нет. Я за Манычем не бывал.
– До Азовского моря не хотелось дойти?
– Можно было бы, но одному в лом. Просто так, без дела, неохота в такую даль переться. Кстати, в позапрошлом году ваши в Крым плавали, шли тем путем. В прошлом там вроде никого не было. – Руслан сел на лавку и протер травой запачканные илом мокасины. – А море я видел, Каспийское.
Денис чуть помолчал.
– Не могу представить – вода до горизонта. Красиво?
– Дух захватывает. А если еще высокие волны, то даже страшновато.
Забрались в лодку. Обогнули островок, густо заросший камышом, и выдвинулись на середину реки.
Теперь впереди сидел Руслан, Маша за ним, дальше Денис и Костя.
Руслан греб мощно и умело. Жизнь на реке научила его рассчитывать силы, отточила мастерство управления лодкой. В свои двадцать три года он уже пять раз ходил в ежегодные экспедиции к Астрахани, и был, пожалуй, одним из лучших гребцов этого мира.
Маша смотрела вперед, на зелень пойменного леса, заросли камыша, затейливые коряги, тут и там торчавшие из воды. Но ее взгляд снова и снова останавливался на спине Руслана. Его безрукавка не скрывала сильно загоревшие плечи и руки, под ней угадывались уверенно работающие мышцы. Капельки пота украшали худощавое, жилистое мужское тело. Она поймала себя на мысли, что откровенно любуется им.
Вторую ночь пути провели на Дону. С ветром не повезло, и до стоянки добирались на веслах. Пристали в темноте. Быстро расправились с вареной картошкой в подсолнечном масле, с укропом, помидорами и огурцами. Копченую сомятину ели уже не спеша.
– Может зря утопили долбленку? – Денис тщательно вытирал жирные пальцы льняной салфеткой. – Хорошая лодка была.
– Не утопили, а притопили, на время. Как шухер с вами пройдет, достанем. А так пусть гадают, на чем и куда вы плывете, – авторитетно разъяснил Костя, деловито поправляя тюфяк на кровати. – Давайте спать. Если будет ветер, сразу тронемся, завтракать придется на воде.
Утро встретило безветрием. Но задерживаться не стали. По-быстрому подкрепились остатками вчерашней трапезы, похрустели перцем – еще одним гостинцем заботливого калитвенского старосты. Грести по холодку было намного приятнее. Миновали один изгиб могучей степной реки, другой. Впереди показался ровный участок водной глади. На коротком безлесном отрезке высокого правого берега мелькнула стайка сайгаков.
– Поднажмем, – Костя явно вжился в роль начальника. Примерно через километр на подходе к очередному изгибу русла он, развернувшись, ловко встал в полный рост и всмотрелся вдаль. – Пусто.
– Что людей пугаешь? – не выдержал Руслан. – Скоростью нас не возьмут, только измором.
От этого «нас» у Маши стало чуть легче на душе. Девушка даже улыбнулась. Бесконечные километры речной глади уже не казались нудными и тягостными. Ей вдруг захотелось, чтобы этот почти незнакомый, не сильно разговорчивый высокий парень с необычными темными глазами как можно дольше находился рядом. Чтобы она могла видеть его мускулатуру, ощущать его силу, и чтобы его уверенность передавалась ей. Она погрузилась в свои фантазии, эфемерные, нечеткие, как вот эти облака на ярко-голубом небесном своде.
После обеда поднялся ветер. Облака унесло на восток. Весла убрали и поставили парус, скорость возросла. Маша вдруг осознала, что присутствие Руслана не вечно, что уже завтра или послезавтра, когда они доберутся до его родного Кумшака, он вполне может распрощаться с ней. Скажет что-нибудь типа «вот вам два мешка картошки, топор, и плывите на верхний Дон». Может? Да запросто. И что тогда? Тогда их там и найдут, скорее всего еще до осени. А не найдут, то зимой они просто замерзнут или погибнут в стычке со степными волками. Или вернутся в крошечный Кумшак, жителям которого нет никакого резона прятать их от гнева влиятельного Радомира. И что может их с братом спасти? На кого можно надеяться? Спасти может он. Вместе они смогут добраться до таких мест, где их никогда не найдут. Там они перезимуют – да, вместе точно смогут перезимовать – а потом… А потом видно будет. Но одного слова «нас», которое он случайно бросил, тут недостаточно…
К вечеру ветер сначала немного изменил направление, потом опять стал попутным и на закате подул с новой силой.
– Поплывем ночью, – Костя направил лодку веслом к центру реки. – Грех не воспользоваться такой возможностью. Рус, кто первый на вахте?
– Давай ты.
– По одному? Парами?
– Туч нет, ночью будет луна. Можно по одному. Если что, разбудим напарника.
– И напарницу, – вставила Маша.
– Разумеется.
Для трех лежащих тел места в неширокой семиметровой лодке вполне хватало. Ящики с гвоздями и железными наконечниками для стрел – не идеальные постели, но спать можно и на них, особенно если сверху набросать побольше травы.
У плавания под парусом против течения по извилистому руслу есть одна особенность. Лодку иногда разворачивает к ветру так, что парус не помогает, и какое-то расстояние приходится выгребать на веслах, пока снова не поймают ветер.
Руслан сложил парус и взялся за весло. Он никого не будил себе в помощь, но не стал спорить, когда к нему присоединилась Маша. Вместе они выгребли до нужного места, но девушка не спешила ложиться спать.
– А правда у вас в Кумшаке нет своего старосты? – вполголоса завела она разговор.
– Нету.
– А сколько у вас дворов?
– Пятнадцать. И для четырех новых отмечены участки. Еще дом Глеба на отшибе.
– А Глеб с остальными общается?
– Ну да. Как только перебрался, держался особняком, а сейчас привыкли друг к другу.
– А он… это… ни к кому не лезет?
– В смысле?
– Ну, к парням.
– Нет, – хмыкнул Руслан. – Не замечал. Скорее, к нему лезут.
– Кто?!
– Вовка Митягин, тот самый, с кем его застукали.
– Так он же калитвенский?
– Вот и приезжает к нему, иногда. В гости.
– Ужас.
– А что ужас? Их личное дело. Они ж никому не мешают.
– Ну в общем-то да.
– Мы к нему сразу?
– Ага. Его дом стоит прямо у Дона. Сам поселок дальше, вдоль нашей речки.
– Помню. Я была у вас лет пять назад.
– Интересно. Не видел тебя тогда.
– Это была поездка со школой к месту появления. Заодно к вам заехали. Нас было десять детей и шесть взрослых.
– Припоминаю что-то такое. Кажется, я тогда первый раз был в походе к Астрахани.
Они говорили и говорили. Маша с легкостью находила темы для разговора. Это компенсировало некоторую нерешительность Руслана в общении. Ему нравилось внимание этой умной, симпатичной и – что уж там – привлекательной девушки. Не часто у него возникала возможность рассказать о себе, о своем детстве, об отце, которого он похоронил пять с лишним лет назад. О матери говорить он стеснялся, но собеседница была тактична и доброжелательна, и воспоминания о женщине, которая подарила ему жизнь, просто полились из него.
Вероника, его будущая мать, со своим мужем поселились в Калитве. Их первенец умер, не прожив и трех месяцев. Через год в зимнем походе к Волге ее муж получил воспаление легких и скончался уже около Кумшака в санях, которые тащили другие участники экспедиции. Его могила стала первой на кладбище этого поселка. Молодая вдова долго горевала, погрузилась в глубокую депрессию, а после ледохода попросила отвезти ее к могиле любимого человека. С могилы уходить она отказалась, сказала, что ляжет и умрет здесь. Сопровождающие долго упрашивали ее поехать назад, но она, уже с явными признаками безумия, агрессивно реагировала на их увещевания. В конце концов к могиле подошла тетя Зоя, сожительница отца, села рядом и стала что-то напевать на своем цыганском наречии. Пела, молчала, пела, молчала. Монотонные звуки и неравнодушное присутствие другого человека подействовали успокаивающе. Тетя Зоя сказала, что побудет рядом с горюющей женщиной. Вдвоем они просидели всю ночь у могилки, а утром пришли в дом отца.
Истинный характер отношений Рафика Камилова, отца Руслана, и тети Зои так и остался неизвестным никому. В этот мир они попали на два года раньше других, не по собственной воле, и жили чуть обособленно. Друг друга они называли братом и сестрой, но, разумеется, родственниками не являлись: в старом мире он был курьером узбекской наркомафии, а она цыганской баронессой, оба были приговорены к пожизненному заключению, но вместо тюрьмы выбрали переброску в новый мир.
Живя в их доме, Вероника не имела никаких обязанностей. Она была на полном попечении этой странной пары и только изредка помогала Зое в несложных домашних делах, особенно любила поливать цветы на клумбах. После того, как Вероника забеременела, Рафик стал называть ее женой. Если на нее саму рождение сына, казалось, не произвело никакого положительного, в смысле ментального здоровья, эффекта, то Рафику это явно придало новых сил. У него появился наследник и, значит, смысл существования в этом мире. Немногочисленные соседи-кумшачане отнеслись к рождению ребенка спокойно. А из Калитвы, где о событии очень быстро узнали, пришло лишь одно простое послание: если Рафик по своим узбекским обычаям сделает мальчику обрезание, его самого обрежут так, что других детей у него больше не будет.
Детство мальчика прошло на детской площадке в центре крошечного поселка, тогда состоявшего из семи-восьми дворов. Все дети росли, играли, кушали вместе под присмотром кого-то из взрослых. Потом вместе учились читать, писать и считать. Дрались, мирились, ябедничали, обзывались, дружили – и вместе постигали основные навыки, нужные для достойной жизни в этом необъятном, полном опасностей мире.
Мать умерла, когда Руслану было семь. Ее смерть не сильно опечалила мальчика. Она запомнилась ему тихо сидящей в своем уголке и мало обращающей внимание на его занятия. Иногда у нее случались приступы; она рыдала или даже выла, пугая мальчика, и тогда Зоя отводила Веронику в ее комнатушку, которую наполняла каким-то сладковатым, травянистым дымом. Как правило, это помогало.
Гораздо чувствительнее воспринял Руслан уход тети. Это случилось, когда ему исполнилось тринадцать. Он плакал сам и видел слезы на глазах отца. Если на всех остальных могилах их кладбища стояли кресты, то на ее холмике встал большой камень с надписью «Зоя».
– А отчего умер твой отец? – прервала Маша печальный монолог.
– Что-то с сердцем. Он иногда говорил, что оно побаливает. И в тот вечер перед сном покряхтывал, потирал грудь слева. Уснул и не проснулся. Его могила вторая, на которой стоит камень, скромный камень без надписи.
– И как ты справлялся? Ну, с горем утраты.
– Попросился в поход в Астрахань. Новые люди, новые отношения. Брался за самые трудные дела. В Астрахани мирабилит1 грузил за троих. Мне только показали, какой минерал лучше брать, а дальше я его на тачке с утра до ночи возил. Потом, как приехали, на охоту часто ходил, хотел к вам в Бахмут на шахту податься, но добрые люди отговорили. Как раз начали строить дома для семей второго поколения, я и впрягся. Рубил, таскал камни, бревна. Короче, тяжелый физический труд помог. А ты? Ну как ты…?
– Переживала смерть мамы?
– Да.
– Мне наверно легче, нас двое, мы поддерживаем друг друга. Но, по правде говоря, я еще и теперь не совсем отошла.
– Я тебя понимаю.
Они помолчали.
– Ладно, ветер стихает. Мы уже почти на месте стоим. Тут в паре километров стоянка небольшая. Даже не стоянка, а большая хижина, вчетвером поместимся. Но в ней все равно будет теплее ночевать, чем на воде. Давай будить наших и догребем туда.
– Как скажешь.
– Опа! Вовка Митягин! – Костиному удивлению не было предела. Возле устья Кумшака2, на берегу стоял и махал им рукой среднего роста парень, лет восемнадцати, с рыжеватого цвета волосами, собранными сзади в хвост. – Он же оставался в Калитве.
– Значит, прискакал на лошади, – высказал единственно разумное предположение Руслан.
– Да кто ж ему лошадь доверит?
– Похоже, на то была важная причина.
– Он на лошади ездить как следует не умеет.
– Значит, причина суперважная.
На лодке воцарилось напряженное молчание.
– Поднажмем, – проявил инициативу Руслан.
Лодка еще толком не причалила к берегу, а Костя уже закричал:
– Привет. Ты как здесь очутился?
– С Колькой на лошадях прискакали.
– Что случилось? Не тормози, – Костя сгорал от нетерпения.
– Через несколько часов, как вы уплыли, с Северска пришел струг. В нем Радомир и еще пятнадцать мужиков. За вами, – Вовка показал на Воронцовых. – Ярополка нашли у вас в доме без сознания, с разбитой головой. Он очухался, но, похоже, того… крыша у него съехала: никого вокруг себя не узнает, плетет какую-то чушь, даже ложку сам держать не может. Короче, Радомир в ярости. Сказал, что разыщет вас на краю света и на всю жизнь засадит в шахту. Потребовал у Сергеича людей для поиска. Сергеич выделил восьмерых. Они пойдут искать вас к Манычу. А Радомир со своими сразу сюда. Потом встретятся и будут обыскивать все стоянки.
Совет держали у Глеба во дворе.
– Тут такое дело, – замялся Вовка, – Сергеич спросил, хочу ли я остаться с Глебом. Сказал, что да. Тогда, говорит, вместе с Воронцовыми уходите подальше, а через год дадите о себе знать, и мы подумаем, что с вами делать.
– Короче, мы решили уходить с вами, если вы не против, – Глеб был более решительным.
– Не против, – коротко сказала Маша.
– А что мать твоя скажет? – спросил Костя у Вовки.
– Я ей ничего не говорил. Сергеич скажет. Она может еще и рада будет, что избавилась от извращенца.
– Есть один момент, – в разговор вступил Колька, сын калитвенского старосты. – Радомиру кто-то доложил, что вас, – он посмотрел на Костю и Руслана, – видели с ними.
Он указал взглядом на Воронцовых.
– Радомир сказал, что если узнает, что ты помогал им, – Колька снова взглянул на Руслана, – то найдет способ запрятать в рудники и тебя.
– Да этот гад – такой же беспредельщик, как и его сынок, – возмутился Костя.
– Если будет суд – а устроят его легко – я не уверен, что найдется много желающих испортить отношения с Радомиром из-за Руслана. Ну вы понимаете, – Колька отвел взгляд от пристально смотревшего на него Руслана.
На несколько секунд воцарилось молчание, которое прервал Вовка:
– Я видел, в каком бешенстве был Радомир. Он размахивал руками и вопил, как ошпаренный. Орал даже на Сергеича. Вспоминал прошлые обиды. Руслана называл очень нехорошими словами.
– Блин, – Костя с силой потрепал свой ежик волос. – Руслан, я бы на твоем месте уходил с ними. За домом я пригляжу. И сам бы с вами пошел, но ты знаешь, это будет капец для родичей.
Руслан был ошеломлен. Мысли в его голове толкались, как пойманная рыба в верше: «Вот так все бросить и пуститься в бега непонятно куда и на сколько? Превратиться в изгоя? И даже не по своей вине».
Ребята смотрели на него, он посмотрел на ребят. Задержал взгляд на Маше, повернулся к Кольке и произнес:
– Скажи отцу, что мы пойдем к Астрахани. Перезимуем в дельте Волги или на Каспии. Следующим летом пусть он передаст с теми, кто приплывет за мирабилитом, что нам дальше делать.
