Сергей Грушко
Восставшее поколение
Глава 14. Возвращение
Больные заметно пошли на поправку недели через три; серьезные приступы прекратились раньше, но временами еще подскакивала температура.
– У меня нет уверенности, что это наша обычная разновидность малярии. Возможно поэтому последствия болезни оказались не такими страшными, как я ожидал. А может и не малярия это вовсе, – Андреич стягивал жилами куски выделанной кожи, мастеря новый жилет, и беседовал с Вовкой. – Легко, можно сказать, отделались. Только похудели и ослабли. Ничего, отъедитесь. Будете как огурчики. Нигде не болит? Не покалывает? Печень там, почки?
– Да нет вроде.
– Ну и отлично.
– Я уже стал комаров бояться. Как услышу ночью жужжание, хочется укрыться с головой и не высовываться.
– Это нервы. Пройдет.
Андреич посмотрел на манипуляции сидящего рядом Дениса, который пришивал подошву к своему изделию:
– Не мельчи. Все равно крепче держаться не будет. Боже, что у тебя на голове? Когда тебя стричь будем?
Денис вздохнул:
– Андреич, я вот все хотел спросить.
– Давай, не стесняйся.
– Вот тогда, десятого мая, во время заброски вы же все голые были?
– Да, абсолютно. Все лишнее на теле увеличивало опасность серьезных, даже смертельных, ожогов.
– И вот вы, триста шестьдесят молодых людей, вдруг оказываетесь полностью голыми и безоружными совсем в другом мире, зная, что назад, в ваш привычный мир дороги нет.
– Ну?
– Как у вас в тот момент было с нервами?
– Ты имеешь в виду, было ли страшно?
Денис кивнул.
– Нет, страшно не было, мне точно. Было ощущение причастности к чему-то грандиозному. К рождению нового мира. Близко к эйфории, ну ты понимаешь. И еще у нас была инструкция. Мы знали, что делать. Действия при заброске отрабатывались много раз. Мы не стояли на месте, а отбегали от точки появления, парами. Мужчины формировали широкий внешний круг. Женщины должны были искать и подносить им то, что хоть как-то могло использоваться для защиты. Даже времени бояться не было. Все были в напряжении, при деле.
– А потом? Потом, когда все уже успокоились и ясно осознали, что произошло? Что вы никогда больше не увидите родителей, родственников и друзей?
– Ты знаешь, нас отбирали уже таких, тех, кто так или иначе хотел удалиться от этого мира и состоял в разных специфичных группах и общинах – родовых поместьях, экопоселениях, исторических и реконструкторских клубах. Насколько я понял, только людей с ярко выраженными религиозными взглядами не брали и эзотериков всяких, явно поехавших кукухой.
– Кого-кого?
– Ну таких, как наш Иосиф.
– А он тогда почему попал сюда?
– Он раньше не был таким. Это у него потом крыша съехала: Сурож, сакральное место, особая энергетика, все такое. Он был из экопоселенцев, откуда-то из Краснодарского края. Хотя всегда интересовался разными там рунами, оберегами, заклинаниями.
– А то, что все голые вокруг, не смущало?
– Ха-ха, парень, в первые минуты не до смущения было. Мы не друг на друга пялились, а внимательно смотрели, чтобы нас хищники не слопали. А потом юбки и накидки из травы сделали. Но еще раньше сандалии и головные уборы сплели. Это было гораздо важнее.
Глеб повернулся на своей лежанке к разговорившейся компании и сел:
– Отец мне рассказывал, что для заброски готовили больше людей.
– Да, на десять пар больше. На всякий случай, вдруг кто заболеет или откажется.
– А кто-то отказался?
– Нет. И вы же знаете, это был третий подход. Первые два оказались неудачными, или тренировочными, не поймешь. Нам каждый раз было непонятно, получится заброска или нет. Мы все очень хотели сюда попасть, хотя и понимали, что останемся в параллельном мире навсегда.
– Он вправду параллельный?
– Бог его знает. Схоже все: география, климат, звездное небо, растения, животные, их ДНК. Только вот нет человека и результатов его деятельности.
– Но теперь мы знаем, что здесь есть люди – гельды.
– Да, и это скорее хорошая новость.
– Почему?
– Хотя бы потому, что этот мир не запрограммирован на существование без человека.
– Что? – встрепенулся Денис. – Не понял. Ты говоришь о каком-то запрете на то, чтобы здесь жили люди?
– Не о запрете. О здешних особенностях. Было предположение, среди кучи других, что в истории этого мира есть, или скорее было, какое-то препятствие для появления человеческих существ. А раз так, то может нам или нашим потомкам здесь тоже будет небезопасно.
– Кто мог создать такое препятствие? – Вовка смотрел на Андреича широко раскрытыми глазами.
– Почему сразу «кто»? Не обязательно это результат чьего-то умысла. Может быть это такие природные особенности – особая радиация, не знаю, гравитация, воздействие других параллельных миров, что угодно.
– Мне батя говорил, – после небольшой паузы негромко произнес Глеб, – что это заповедник для сохранения природы прежнего мира, и что когда в старом мире люди уничтожат друг друга и вообще все на земле, отсюда туда будут забрасываться животные и растения, чтобы все могло восстановиться.
– Красивая гипотеза, – на лице Андреича не было и следа улыбки. – Одна из многих.
– А ты сам что думаешь? Зачем нужен этот мир? – Денис все так же выглядел ошарашенно.
Старший товарищ немного помолчал, собираясь с мыслями:
– Слово «зачем» подразумевает какой-то план, чью-то волю или цель. Таково уж свойство наших мозгов – для нахождения любого ответа использовать вопросы «кто сделал?», «почему сделал?», «зачем сделал?» Я же объясняю себе это просто случайностью. Особенности этого мира – просто случайность. Не очень романтично, зато честно. Мне понятнее так. И даже если все это не случайность, то так сложно устроено, что нам этого не дано понять.
Из-за ежедневных походов за водой от лагеря до ближайшей речки уже была протоптана вполне заметная тропинка. По ней, внимательно осматривая окружающую степь, Маша и Руслан добрались до приметной группы деревьев минут за пятнадцать. Подход к воде был не вполне удобным из-за толстого слоя прибрежного ила. Задачу облегчали мостки, которые соорудили уже на второй день пребывания здесь.
Руслан снял корзину, висевшую на лямках за спиной, и аккуратно достал из нее два кувшина в оплетке из лозы.
– По одному подавай, – Маша, стоя на шатких мостках, приготовилась набирать воду.
Парень шагнул на мостки и протянул ей кувшин. Непрочная конструкция зашаталась.
– Осторожно! – девушка взялась за плетеную ручку кувшина и потянула на себя. В этот момент ее подошва заскользила по мокрому дереву, она инстинктивно дернула кувшин на себя. Руслан, не успевший еще отпустить кувшин, подался вперед, потерял равновесие и полетел в воду, увлекая за собой Машу.
Они стояли по пояс в воде, лицом друг к другу, все мокрые, и смеялись. Волосы Маши растрепались, по ним стекали капли воды. Она так и не отпустила злополучный кувшин. Руслан протянул руки, нежно убрал волосы, прилипшие к ее лицу, а потом осторожно взял ее за плечи. Девушка перестала смеяться и смотрела на него не шелохнувшись. Губы молодого человека устремились к ее губам, но в последний момент она сделала шаг назад.
– Я не нравлюсь тебе? – растерянно спросил он, отпуская девушку.
Она молча вышла на берег:
– Давай не сейчас.
– Что не сейчас?
– Этот разговор, – она поставила вымазанный илом горшок на траву.
– Тебе трудно ответить?
– Мне нечего тебе ответить.
– Как так может быть?!
– Вылазь из воды. Простынешь.
– Не уходи от ответа, – Руслан выбрался из речки и стал перед девушкой. С него ручьями текла вода.
– Нам надо выжать одежду.
– Как понимать твое поведение?!
– А что не так? Я тебя чем-то обидела?
– Нет. Просто я тебя не понимаю!
– Ну это твои проблемы. Мне нечего тебе сказать. Давай наберем воды и пошли в лагерь.
– Кошмар какой-то!
Маша взяла кувшин, осторожно взошла на мостки, прополоскала его и набрала воды:
– Давай другой.
Молодой человек молча протянул ей второй кувшин.
Когда они уже отошли от речки и двигались к лагерю, Руслан, с потяжелевшей ношей следовавший за девушкой, не выдержал:
– Когда мы плыли по Каспию, ты ведь клеилась ко мне.
Маша шла впереди, держа свое копье на плече, и не реагировала.
– Разве не так?
– Можешь фантазировать все что угодно.
– Я что, слепой что ли?
– Следи за тылами.
– Я слежу!
Маша прибавила шагу, чуть разрывая дистанцию. Дальше до самого лагеря шли молча.
В начале марта, дождавшись когда поспеет высаженный у речки редис, стали готовиться в дорогу. Была надежда, что дней за восемь-десять можно достичь тех мест, где пойма Евфрата уже не представляет собой болотистый рассадник комарья. Глеб с Вовкой уже полностью поправились и успели поучаствовать в однодневной вылазке к северу. Разведка показала, что путь будет проходить, по крайней мере в начале, по степи, где то и дело встречаются стада различных копытных, а значит, будут и хищники, питающиеся всем этим разнообразием. Кроме того, надо будет держаться подальше от пойменных зарослей, чтобы избежать комаров. С другой стороны, возможно, несколько раз придется пополнять запасы воды. И если источников воды не встретится в степи, нужно будет приближаться к лесу.
Рано утром покинули безопасное пространство стоянки, оставив за спиной обустроенное жилище и покоящийся на берегу остов «Тигрис». Первую ночевку провели в зарослях кустарника, идеально подходящих для этой цели. Следующей ночью похожий кустарник пригодился вновь, и озабоченность по поводу предстоящих ночных остановок поутихла. На третий день пути подул ветер, и скоро небо было затянуто темными тучами. К вечеру хлынул ливень, из-за чего передвижение пришлось прекратить и забраться под тент.
Денис вытянул уставшие от долгой ходьбы ноги, привалился к своему рюкзаку и смотрел на воду, веселыми ручейками стекающую с крыши прямо в подготовленные кувшины:
– Маш, а сегодня восьмое число вроде?
– Да, – подтвердила сестра, чуть приоткрыв сами собой сомкнувшиеся веки.
– С праздником тебя.
До этого сидевшие в молчании мужчины оживились и стали немногословно поздравлять единственную женщину своего отряда.
– Спасибо, мои дорогие, – она ответила на поздравления сразу всем. – Мне приятно ваше внимание.
– Праздничным подарком будет освобождение от ночного дежурства. Да, парни? – проявил инициативу Андреич.
– Ага, – согласились все.
Несколько минут прошли в тишине, нарушаемой лишь звуками дождя. Вид стены из падающей воды был так непривычен для этой местности, что путники не уставали им наслаждаться. Потом дождь стал потише, но все еще накрапывал, и из-под тента вылезать не сильно хотелось.
– Андреич, а почему женский праздник именно восьмого марта? – спросил Денис.
– Какие-то революционерки так решили. Не знаю, почему выбрали именно этот день. Может кого-то из них в этот день убили, а может наоборот они кого-то убили. А может еще что. Без понятия.
Он чуть помолчал.
– Много было разных праздников – странных и не очень. Самый понятный – Новый год.
– А мужской день был? – подал голос Руслан.
– Был. 23 февраля, день армии. А так как в армии служили в основном мужики, то он считался мужским праздником.
– А все мужчины служили?
– Нет. Многие не хотели терять целый год. Откупались или учились там, откуда в армию не берут.
– А что, нельзя было просто спрятаться?
– Наверно и так можно было, но долго пришлось бы прятаться, думаю, лет десять.
– Не, лучше один год в горах границу охранять, – задумчиво произнес Денис.
– Ага, охраняете вы вдесятером, а тут на вас армия в тысячу человек. Схватят и вперед к ним в шахту на несколько лет, – высказал мнение Вовка, потуже завязывая свой хвост.
– Господи, помолчите, – поморщился Андреич. – Как ляпнете что-нибудь. Давайте вылезать, дождь кончился. Надо место для ночлега нормальное найти. Пограничники, блин.
На седьмой день лес на востоке стал редеть, а на восьмой путники уже уверенно вышли к Евфрату.
Как ни странно, за все время пути не случилось ни одного столкновения с хищниками. Зато у реки сразу же встретили небольшую, разновозрастную группу гельдов. Те предпочли в контакт не вступать, а быстро удалились в степь.
Пройдя несколько километров вдоль реки, выбрали безопасное место для стоянки. Уже через день приступили к изготовлению двух долбленок, из которых в итоге кропотливого недельного труда получился небольшой, легкий катамаран. На центральной платформе решили не ставить никаких сооружений, дабы не утяжелять конструкцию и не увеличивать парусность. Катамаран получился довольно вертлявым, но грести веслами на нем было эффективнее, чем на «Тигрис». Поставив мачту и штопаный-перештопаный парус, испытали новое плавсредство.
– Терпимо. Лучше так, чем пешком, – высказал общее мнение Руслан. – На месяц-другой хватит.
Дождавшись более-менее стабильного попутного ветра, отчалили. К тому времени, как достигли места слияния Евфрата с Тигром, уже приняли принципиальное решение двигаться вверх именно по Евфрату. Андреич не был уверен, что по Тигру они раньше времени не заберуться в какой-нибудь горный край.
Плавание под парусом против течения шло очень неспешно. Да и торопиться было некуда. Если попадался хороший остров, могли задержаться на нем подольше, чтобы в безопасности дождаться уверенного ветра в нужном направлении.
Порой берега превращались в полупустыню, что, как уверял Андреич, было нормально для этих мест. Время от времени встречались группы гельдов, иногда довольно большие. В одной из них, где все ее представители высыпали на берег поглазеть на невиданное плавсредство, Вовка насчитал сорок три головы. Он так и сказал: «Сорок три головы».
– Э, парень, – оживился Андреич, – это суперважный нюанс, какое слово для счета использовать. Сорок три головы, сорок три человека, сорок три особи. Чувствуешь разницу?
– Да, – ответила за него Маша. – Так мы решаем для себя, люди они или нет.
– Да люди они. Почему нет? Подрессировать их, так совсем людьми станут, – поддержал ее брат.
– Дрессируют животных. Людей тренируют, – поправил его Руслан.
– Это нюансы.
– Не исключено, что от таких нюансов будет в итоге зависеть их выживание, – сказал Андреич.
Прошло еще пару недель, и река из засушливой равнинной местности углубилась в высоченные живописные холмы. В них встретили настоящую стоянку гельдов, с примитивными шалашами. Это по сути была лишь вторая стоянка с подобными рукотворными сооружениями после поселения, в котором остались Адам с Евой. Ее обитателей, казалось, не особо заинтересовал вид проплывающих людей. Несколько пар глаз какое-то время смотрели в их сторону, но никто не поднимал тревогу. Так и разминулись без какого-либо контакта.
Еще несколько дней дул не очень сильный, порывистый, непостоянный, но в целом попутный ветер, что позволяло с меньшей скоростью, но все же двигаться на запад. Потом надолго наступила безветренная погода и пришлось потрудиться шестами, продвигаясь против течения зажатой высокими холмами реки. На нескольких участках удалось протащить лодку вдоль берега, по-бурлацки, связав шесты – веревки нужной длины и прочности не было.
Окружающие холмы становились все ниже и ниже, а потом ландшафт превратился в настоящую, сравнительно ровную, глинисто-песчаную пустыню.
Ночевки продолжали устраивать на островках, но это не отменяло ночных дежурств, тем более что расстояние до берега иногда было минимальным.
Весеннее солнце этих пустынных краев стало припекать так, что на центральной платформе катамарана пришлось поставить навес.
Медленное движение начинало изматывать. Теперь уже не ленились браться за весла – никому не хотелось из-за долгого безветрия застревать на одном месте по нескольку суток. Деревьев по берегам было довольно мало. Животные тоже почти не попадались.
– Андреич, сколько еще нам волочиться по этой пустыне? – иногда поднывал Денис.
– Все в руках Аллаха, – отвечал тот и искоса поглядывал на Руслана. Тот никак не реагировал.
Река долго шла на запад, углубляясь в пустынную местность, но наконец свернула на северо-запад, и почти сразу пошла более-менее приличная прибрежная растительность. Ну а где растительность, там и звери. Заметили леопарда. Иногда у воды встречались следы некрупных копытных. Несколько раз видели неизвестных мелких антилоп. Это необычное слово нравилось тем, что им можно было называть любое непонятное копытное.
Еще через два дня у Андреича появился резон воскликнуть:
– Слава Аллаху!
На высоком острове располагалось то, что можно было уверенно назвать рощей.
В этом благословенном месте задержались на неделю, чтобы привести в порядок себя и свои припасы.
Далее река вела строго на северо-запад и петляла не очень сильно. Поэтому с греблей особенно не напрягались и двигались опять в основном под парусом. Теперь день за днем по обеим сторонам тянулся однообразный степной пейзаж. Пойменные заросли снова стали обыденным явлением.
Опять встретилась группа гельдов. Потом такие группы стали попадаться регулярно. Было замечено, что огнем пользуется примерно каждое третье племя. Агрессию они проявляли довольно редко, тем более что путешественники старались их не провоцировать.
Один единственный раз группа мужчин-охотников увязалась за медленно плывущим катамараном и преследовала его несколько часов. Конечно можно было бы сместиться к другому берегу, и тогда бы они быстрее потеряли интерес, но такое сопровождение внесло разнообразие в монотонные будни пути.
– Вот какой им смысл нас преследовать? – задался вопросом Денис.
– Мы мясо, – предположил Глеб.
– Пытаются отогнать от своих охотничьих угодий, – был вариант Руслана.
– Им просто интересно, как и нам, – Маша не стала усложнять.
С наступлением сумерек катамаран все же переместили к другому берегу, и на этом взаимное наблюдение закончилось.
Через несколько дней речной путь опять свернул на запад, но теперь вокруг была не пустыня, а сочно-зеленая степь. Все чаще встречались родные ивы, тополя и абрикосы, однако хватало и экзотических деревьев, многие из которых обильно цвели.
– Ну не рай ли? – душа Андреича радовалась этому растительному разнообразию.
Встретились устья нескольких мощных притоков, несущих свои воды с севера.
– Первые признаки северных возвышенностей, – так прокомментировал это старший компаньон.
Несмотря на прибрежное богатство растительного мира, было очевидно, что совсем рядом, к югу, земля находится под властью песков. Время от времени сильные порывы ветра приносили тучи песчинок.
Всяческой живности тоже прибавилось. Часто мелькали группки газелей и джейранов. Туры, олени, ослы небольшими стадами и поодиночке подходили к реке на водопой. Удивительно, но гельды здесь встречались сравнительно нечасто.
Утром Маша вылезла из шалаша последней, когда завтрак уже был готов:
– О, яичница. Обожаю.
– По три яйца, – с гордостью добытчика уточнил Глеб. – Можно пожарить еще два, на добавку.
– Нет, спасибо. Мне черемши побольше.
Она сходила умыться и вернулась к столу. Народ уже вовсю жевал.
– Сегодня десятое мая. С праздником! – объявила девушка.
– По этому поводу надо выпить, – Андреич разлил чай по деревянным кружкам и первым поднял свою. – За тех, кто не дожил до этого дня! За ваших родителей!
Все чокнулись кружками и пригубили горячий напиток.
– За первое поколение! За тебя, Андреич! – Руслан поднял свою кружку снова.
– Здоровья, Андреич.
– За тебя.
– Долгих лет жизни!
Чокнулись второй раз.
– Спасибо, мои дорогие. Вам тоже всего доброго. И приятного аппетита.
Завтрак прошел в приподнятом настроении. Долго сидели вместе, доели все, что было. Молодежь вспоминала, как отмечали этот праздник с родителями. Вроде бы было чуть печально, но особой грусти не чувствовалось.
– Сегодня все равно ветра нет. Давайте проведем этот день на суше, – предложил Руслан, что было неожиданно, потому что его всегда тянуло в путь.
– Согласен. Готов в этом эдеме провести хоть неделю, хоть месяц.
– Что такое «эдем»? – поинтересовался Денис.
– Рай на каком-то древнем языке. Будешь в уголки играть?
– Прям с утра? Нет, не хочу. Давай попозже. Хотел бы здесь жить?
– Нет, не именно здесь. Отсюда до заселенных мест далеко. Но в месте с подобным климатом поселился бы.
– Где такие места ближе всего к нам?
– Южный берег Крыма и Кавказское побережье Черного моря. Особенно южная половина.
– Что ж ты не перебрался туда?
– Одному не хотелось, а другие не особо стремились.
– Наши в Бахмуте вели разговоры насчет Крыма, – сказала Маша.
– Иосиф-то? Да как его можно всерьез принимать?
– Есть те, кто просто хочет уехать от родителей. Им в принципе все равно куда, лишь бы подальше.
– Чтобы мозги поменьше полоскали?
– Точно. Согласны ехать хоть в Калитву, хоть в Кумшак, хоть в Крым.
– А в Северск?
– Северск слишком близко, ну и там эта долбанная общинность.
– Почему не едут в Калитву?
– У нас же отработка долга.
– Ах, да. У вас теперь эти дебильные правила отработки долга перед общиной. Сколько месяцев сейчас?
– Шесть! Шесть месяцев в шахте!
– Полная дурость!
– И еще эти пугалки насчет карантинного поста. Ты помнишь. А так три пары уже точно уехали бы, как минимум.
– А та экспедиция, что оттуда сливу привезла, они случайно не место для нового поселка искали?
– Говорили, что плавали за новыми растениями. Поэтому и Иосифа с собой брали, – он как бы спец. А на самом деле может из них кто и такой вариант в голове держал. Никаких разговоров до меня не дошло.
Вовка закончил драить дно котла и неожиданно вступил в разговор:
– У нас в Калитве тоже иногда разговоры ведут – молодежь в основном – насчет места потеплее.
– Интересно, – оживился Андреич. – Как Борис реагирует?
– Борис Сергеевич говорит, что в принципе можно было бы и южнее поселок сделать, но не сейчас, а когда людей станет побольше и пароходы запустят, лет через тридцать. Чтобы человечество не раздробились и не пошло кровосмешение.
– Ха-ха-ха, – Андреича вдруг разобрал смех. – Не хотят, не хотят, значит, людей от себя отпускать. Ни тот, ни другой. Один прямыми угрозами, другой страшными сказками. Вот почему я перебрался в Кумшак. У нас там полная воля – плыви, куда хошь! Или не плыви. Ха-ха-ха! Да, Руслан?
– Но ведь нам и правда всем надо держаться как можно ближе? Мелкие поселки – это путь к деградации, – Маше не давали покоя полученные в школе знания.
– Да, Маша. Лучше держаться вместе. И поэтому лучше взять всем вместе и переехать туда, где мягкий приморский климат, где зимой не бывает сильных холодов, а летом – страшной жары и суховеев.
– Но на юге нет железной руды, – парировал Денис.
– Есть. В Крыму, на севере Керченского полуострова. Не много, не такая хорошая, как в Северске, но нам всем хватит еще лет на сто. И это не секрет.
– Так почему ж не переезжаем?
– Несколько причин. Радомир сидит на хороших ресурсах – качественная железная руда Северска, уголь, медь и соль Бахмута. У Бориса есть уголь, мирабилит, а, значит, стекло. Плюс потихоньку выводит лошадей. Через Кумшак он присматривает за местом нашего появления в этом мире. И, думаю, это не большой секрет, близость к месту появления – психологически очень важная штука для первого поколения. Нам на уровне подсознания трудно далеко отойти от того места, где мы появились двадцать теперь уже восемь лет назад. В этом, кстати, одна из причин, почему не все захотели уезжать в первые годы из Калитвы в перспективный Северск. От Калитвы до места появления сто кэмэ, от Северска – четыреста с лишним.
– А сколько до тех теплых мест, что ты говорил? – Денис был полон интереса.
– Семьсот с лишним до Южного Крыма, из них пятьсот по морю. До Кавказского берега чуть дальше.
– Почему вам трудно далеко отходить от места появления? – спросил Руслан.
– Не отходить. Селиться. – Андреич сделал паузу. – Наверно все-таки где-то глубоко в голове у каждого из нас сидит мысль: «А вдруг новое появление случится не через 180 лет, как обещали, а раньше?» Вы ведь знаете, что каждый год, в это время к месту появления приезжает немало людей. Уверен, что некоторые из чуть ли не молятся все это время: «Заберите меня отсюда! Меня, меня!»
– Мой отец в эти дни ни разу не ходил туда.
– Рус, ты же знаешь, твой отец и Зоя не были добровольцами. Их отправили фактически насильно, чтобы вернуть отсюда в старый мир других людей.
– Он говорил, был выбор: всю жизнь сидеть в тюрьме или отправиться сюда. Они выбрали переезд в неизвестность. И угадали! Они были довольны, а когда спустя два года появились остальные, даже счастливы.
Андреич встал, чтобы размять ноги.
– А ты знаешь, я был хорошо знаком с тем человеком, которого вытащили отсюда благодаря твоему отцу.
– Ты знал Александра Кузнецова? – Маша резко подняла голову.
– Многие из нас знали его; в смысле, видели, слушали, разговаривали. Он был одним из наших главных инструкторов. Я много общался с ним лично, не по всем этим научным делам. Случайно оказалось, что у нас были общие знакомые – среди политической тусовки. Правда у нас были разные политические взгляды, но мы легко нашли общий язык.
Разминаясь, Андреич слегка покрутил туловищем.
– Он сожалел, что для спасения его и его семьи сюда пришлось отправить твоего отца и Зою. Он говорил, что это сидит в нем моральной занозой.
– Но он же не виноват. У него на самом деле тоже не было выбора.
– Да, получается так. Думаю, ему стало бы легче, если бы он узнал, что Рафик и Зоя были здесь счастливы.
Руслан кивнул головой.
– И еще он сказал, что по таким статьям – ну, нарушениям закона – как у твоего отца, нельзя давать пожизненное заключение. Это был слишком суровый приговор.
– Андреич, а он рассказывал, кто все это изобрел? Ну, перемещения из одного мира в другой, – Денис сгорал от возбуждения, так завел его этот разговор.
– Нет, он мало что об этом знал. Говорил, это секретный проект, и ведут его спецслужбы, что есть группа ученых, которая занимается им, но работают они абсолютно обособленно от инструкторов. Он общался в основном с другими инструкторами-практиками, теми, кто натаскивал нас.
У Глеба тоже созрел вопрос:
– Если бы была возможность вернуться в тот мир, ты бы вернулся?
– Хм, в отпуск бы съездил, на короткое время. Насовсем – нет.