Петр Сосновский
Папенькина дочка
– Наконец то ты искупил свою вину, исправил положение, твой проступок может быть Татьяной забыт.
На новоселье у Татьяны, Виктор от Валентины не отходил. Однако та нашла возможность прижать меня своей грудью в коридоре:
– Я, беременна, – сказала молодая женщина, играя глазами, – ты бы от меня не ушел. – После она меня все-таки достала и добилась – чего хотела. Но это было по прошествии многих-многих лет. Я тогда был сам не свой и нуждался в тепле и понимании.
Слова Валентины меня обрадовали, я перестал бояться ее неожиданных поступков. Положение, в котором женщина пребывала, обязывало ее быть предсказуемой. С Виктором Пресновым я вовремя небольших перерывов между трапезами разговаривал легко и не принужденно. Он жал мне руку, тряс и просил, чтобы я со Светланой заходил к ним в гости.
– Я уже и не помню, когда вы у нас были, – сказал друг. – Смотри, обижусь. Ты Андрей должен…
– Хорошо-хорошо, мы обязательно исправимся и скоро будем у вас, возможно, даже в это воскресенье! – ответил я, обнимая жену.
Мне было приятно, что все так удачно окончилось. Светлана, Татьяна Полнушка и Валентина снова стали подругами, такими, какими они и были раньше в годы учебы в техникуме. Правда, Татьяна могла бы и обидеться на Валентину, но она была человеком не злопамятным и считала, что Бог не делает все к лучшему. Рядом теперь возле нее находился Михаил – его присутствие не было лишним. Он сблизился с Татьяной и часто стал проводить время вместе с нами. Я. конечно, портил идиллию, так как у меня был спорт. Мне нельзя было часто нарушать установленный когда-то Физурновым, моим тренером распорядок дня. Я помногу времени пропадал на стадионе техникума. Там мне было удобнее. Ни что не отвлекало. Рядом со мной бегал Олег Анатольевич, бросал вместе со мной копье, гранату, диск, прыгал в длину.
– Главное, – говорил он, – нужно удержаться на достигнутом результате, не потерять его, лучше, конечно, превысить показатель, но это ох как тяжело. Я по себе знаю. Мне уже не дано. А ты, ты еще все сможешь, только не ленись.
Я не ленился, но спорту уделял столько времени, сколько мог, пытаясь при этом не потерять своих друзей. Михаил Крутов мне был менее близок, чем Виктор Преснов. И что главное этот самый Виктор не ушел от меня – не отдалился. Его жена Валентина пофлиртовала со мной и успокоилась.
Из-за стола мы поднялись после чаепития. Я не удержался и, обратившись ко всем участвующим в новоселье друзьям, сказал:
– Пора и честь знать.
– Да, ладно, – ответила мне Татьяна Полнушка, – еще светло!
– Да, светло, но уже темнеет, – поддержала меня Светлана и, обратившись к подругам, предложила быстренько навести порядок, а затем уже разойтись по домам.
Когда мы вышли от Полнушки на улицу, и кто-то из ребят завел разговор о работе, я предложил друзьям не тянуть и выбрать день выхода. Татьяна вышла нас проводить. Она, услышав мои слова, сказала:
– А что тут думать. Я вам предлагаю выйти на работу вместе со мной!
Михаил Крутов, следовавший позади нас, догнал и, обхватив Татьяну руками, сказал:
– А я знаю, а я знаю, отчего нас торопить Андрей! – затем, заглянув через голову девушки, дополнил свои слова:
– Он, каждый день, часов по нескольку пропадает на стадионе, а еще ему необходимо время, чтобы готовиться в институт – зубрить. Мы ему просто мешаем.
– Ну ладно, мешаете, вы мне мешаете! – крикнул я, и все засмеялись, однако предложение Татьяны осталось в силе и в назначенный день мои друзья отправились на завод оформляться на работу.
9
Светлана пошла, работать на завод на должность техника-технолога. Ее устроила моя мать. Она все сделала, чтобы место было спокойное. Любовь Ивановна надеялась на то, что сноха не остановиться на достигнутом результате и обязательно поступить в институт на вечернее или же заочное отделение. Того хотел и мой отец. А уж особенно Филипп Григорьевич.
Моя жена понимала обстановку у нас в доме и реагировала на нее. Однажды я чтобы хоть как-то ее подбодрить сказал:
– Ты можешь не слушать моих родителей. Хочешь, учиться? Учись! Нет желания? Не нужно себя насиловать.
– Андрей! Я, хочу учиться, и буду учиться, – ответила мне Светлана, – но вначале мне нужно разобраться. Я должна понять, что к чему! Ты себя уже нашел, – бросив на меня острый взгляд, сказала супруга, – для тебя атлетика – главная цель жизни! Ты каждый день бегаешь по утрам, а порой и по вечерам. Прыгаешь. Чуть что гири в руки и давай их поднимать. Я же получила диплом техника-технолога, однако не знаю еще, как быть – учеба это одно, работа – другое. Может – это все не мое?
Мне не хотелось верить словам супруги, и я их пропустил. Сомнения ее были необоснованными. Не ей так говорить. Светлана была лучшей студенткой: окончила техникум на отлично – это стоит больших трудов.
Я же учился не валко не шатко. Техникум мне был не нужен. Его я посещал только из-за Светланы, ну и еще, потому что увлекся легкой атлетикой. Если бы не Олег Анатольевич Физурнов мне там и делать было бы нечего.
Я знал, что мои родители разговаривали со Светланой об институте, но мне не были известны подробности. Давление на нее оказывалось. Однако оно было несерьезным. Моя мать Любовь Ивановна, да и не только она, но и мой отец Николай Валентович были интеллигенты. Они не могли быть чересчур надоедливыми. Кроме того, у них еще не было времени – сколько мы жили вместе – месяц, даже меньше, чтобы чего-то от снохи требовать. А вот отец Светланы, Филипп Григорьевич, тот на дыбы становился, как конь. Он слушать не хотел возражения своей дочери – рвался в бой и готов был все сделать, чтобы пристроить ее в вуз.
– Ты, значит, выбрал себе дорогу, метишь в институт, – говорил он мне, брюзжа слюной, – а моя доченька, единственная кровинушка, по твоей милости, пусть будет не грамотной, так что ли? Я не выучился! Мне война не дала. Моя дочь выучиться. Она будет ученой и все тут!
Мне его трудно было слушать. Светлана, как могла отбивалась от отца. Я недоумевал, отчего он так рьяно не занимался Алексеем. Пусть он ему и не родной сын, но ведь рядом живет. С соседями иначе себя ведут – больше внимания уделяют. А тут, словно посторонний человек. Вот бы, где нужна была его прыть. Прояви он ее, и парень не работал бы сейчас на заводе в горячем цехе в мареве дыма, гари, а ходил бы где-нибудь в отделе в халатике, нажимал кнопки, что-то писал ручкой в блокноте. Так нет же, бросил его, а тут лезет, куда не нужно. Сами без него обойдемся, решим, что и как.
Отбить напор Филиппа Григорьевича я бы не сумел. Мне помог мой отец. Только благодаря нему мой тесть угомонился. Правда, моя мать дала ему слово присмотреть за его дочерью на заводе и все сделать, чтобы у молодой женщины желание продолжить в будущем учебу не исчезло, а наоборот, усилилось. На том и согласились.
Первый рабочий день утомил мою жену. Она познакомилась с новыми людьми, но не запомнила ни одного имени и фамилии.
– Андрей, голова у меня как в тумане. Я не помню даже лиц своих коллег. Как мне работать? Ума не приложу!
Это, конечно, было не так. Что-то в памяти у Светланы да осталось. Затем ей часто на помощь приходили коллеги. Она могла слышать, как они обращались друг к другу. Этого порой было достаточно. По прошествии недель, месяцев, лет, многие из работавших рядом людей ей стали хорошими знакомыми и даже друзьями.
Я волновался за Светлану, и часто не удержавшись, отправлялся ее встречать. Толкаясь у проходной, я ждал, когда она выйдет за забор завода. Время всегда тянулось медленно. Наконец наступал момент, и охранник распахивал ворота, вначале я видел первых самых прытких одиноко спешащих людей. Затем минут через пять-десять уже шел сплошной поток. Я беспокоился – моя зазноба порой не знала о том, что толкусь у проходной. Мы легко могли разминуться. Я часто надеялся на свое сердце. Оно меня ни разу не подводило – начинало усиленно стучать, и я кричал:
– Светлана, я здесь!
Однажды на мой зов тут же откликнулась какая-то озорная девушка – ее, наверное, тоже звали также, как и мою жену:
– Иду, иду, мой любимый!
Тут же брызнул смех, идущих рядом с нею подруг.
Меня трудно было вывести из себя. Я, шутя, погрозил им пальцем и, заметив в потоке людей жену, устремился к ней.
Мощный людской поток подхватил нас и понес к железнодорожной станции. Многие из работников завода ездили из близлежащих окрестностей и торопились на электричку. Минут пять мы шли по течению, не сопротивляясь, а затем свернули в сторону, ручейком долго петляли между домов, пока не остались одни, наедине друг с дружкой.
Настроение у Светланы было бодрым. Она втягивалась в рабочий ритм завода. Держа меня за руку, жена с упоением рассказывала о своем рабочем дне. У нее трудовая жизнь налаживалась.
– Андрей, знаешь…
– Знаю! – перебил я ее, – знаю, ты начинаешь ощущать себя нужной! Так?
– Так! – кивнула головой супруга.
– Это нужно как-то отметить! – сказал я. – Ты, сейчас, наверное, очень голодна – мы быстро идем домой, кушаем, а после по телефону обзваниваем друзей и вечером собираемся в Доме культуры. Хорошо?
– Хорошо! – ответила Светлана.
– Все, отказавшиеся с нами встретиться, будут признаны в работу не втянувшимися. Им будет сделано общественное порицание. Согласна? – спросил я и засмеялся. Супруга засмеялась тоже и дополнила мои слова:
– Мы их уволим…
Вечером, после небольшого отдыха, мы отправились в микрорайон к Татьяне Полнушке, затем на обратном пути зашли к Михаилу Крутову. Он долго упирался и дал добро пойти, только после того, когда я в телефонном разговоре упомянул подругу Светланы. Девушка запала ему в душу и парень, для того чтобы увидаться, использовал любую возможность.
Михаила приняли на завод бригадиром, однако прежде он должен был пройти «курс молодого бойца» – месяц-два побыть в рабочей робе.
– Я, уже почти все умею! – сказал он при встрече. – Мастер мне скоро доверит участок. Он меня сегодня похлопал по плечу и задрал большой палец вверх. Это у него высший знак качества. Вот так.
Шумной кампанией мы зашли к Валентине и Виктору Преснову. Им, как и нам не хотелось сидеть дома. Они тут же собрались, и мы гурьбой вывались на улицу.
– Нам полезно много гулять, – сказал Виктор.
– Это всем полезно, – тут же дополнила его Валентина. – Ты меня так оберегаешь, будто я должна завтра родить. А у меня ведь еще только начальная стадия. Я еще ничем не отличаюсь от своих подруг. Вот так.
Не знаю, куда бы зашел разговор, но влез Михаил:
– Да, вот мы и взрослые, – сказал он, – полноправные члены общества. Нам доверили серьезное дело.
Я посмотрел на ребят. Мне немного было завидно.
– Да, счастливые вы. Позади школа, кое у кого армия, позади техникум… – что еще? Вы – взрослые. Один я еще нет. Ребенок – бездельник. Я ни где не работаю. Занимаюсь своей физической подготовкой, мечтаю об институте, готовлюсь – «ковыряюсь» в школьных учебниках. – Не знаю, чего бы я еще наговорил, но ребята меня перебили и тут же принялись успокаивать. Больше всех старался мой друг Преснов.
– Андрей, я думаю, ты также можешь отнести себя к счастливым людям, хотя бы потому, что нашел свое призвание. Через неделю-другую, ты сдашь экзамены в физкультурный институт. Станешь студентом. А в августе тебя введут в штат техникума, будешь заниматься своим любимым делом! А мы? Мы еще не знаем, как все обернется. Учеба – одно, работа – другое. Не буду отрицать, начало у нас хорошее, но это начало. Что нас ждет впереди вопрос, вопрос серьезный, всей нашей жизни!
– Да ладно вам! Пошли в Дом культуры! Там неплохой фильм сегодня, посмотрим, – перебила нас Валентина. – Зачем нам толкаться, спорить с жизнью, ее философией. Она сама все расставит по местам. Дай время!
Все тут же с Валентиной согласились, и мы отправились в Дом культуры машиностроительного завода. Однако оказалось, что Валентина ошиблась, в этот день были танцы.
– Ну, что? – спросила Светлана. – Поедем в микрорайон в кинотеатр. Там, наверняка, нам повезет!
– Да нет, пошли на танцы, – сказал Михаил Крутов. Он радовался возможности побыть вместе с Татьяной Полнушкой. Танцы для этого подходили больше, чем кино, можно было на виду у всех прижиматься с понравившейся девушкой, а то, что его тянуло к Татьяне, было заметно «невооруженным глазом».
Летом танцы проходили в парке. Цирк танцплощадки был открытым за исключением места, где играли музыканты. Сверху над нами свисали фонари. Они не были мощными. Свет давали рассеянный. Это многих отдыхающих радовало. Для меня, Светланы и Виктора с Валентиной было все равно. Женитьба что-то изменила в нас. Это Михаил и Татьяна могли отрываться.
Я, оставшись с Пресновым, под видом передохнуть, не удержался и спросил:
– Ну, как тебе?
– Вообще то ничего, танцы как танцы. Здесь на открытой площадке даже лучше, чем в помещении делать выкрутасы ногами, однако нет того зуда. Валентина она уже моя. Мне не нужно ее завоевывать. Пропал запал.
– Да, тут ты прав, – ответил я другу, – взгляни на Михаила и Татьяну, на их движения: у нашего друга руки нет-нет и срываются, скользят по бедрам девушки. Он боится своей смелости. Не знает, желает ли она его прикосновений или нет. Однако его тянет к ней. А нам чего боятся. Я Светлану не боюсь – законная жена. Ты, Валентину не боишься – законная жена.
– Танцы не для нас, – сделал заключение Виктор Преснов, – хотя их игнорировать и не следует. Взгляни сколько девушек. Этот самый зуд может вновь неожиданно, как пропал появиться.
– Да ну тебя! – хмыкнул я. Мне трудно было представить, что я мог изменить Светлане. Такого пируэта я не допускал. Тогда не допускал, но жизнь на то и была жизнь. Она все делала по-своему.
Вечер окончился. Мы «высыпали» в парк. Долго бродили в темноте, по улицам городка. Было тепло, даже душно. Ночью разразилась гроза. Дождь лил как из ведра, сверкали молнии, грозно ворчал гром. Мы проснулись. Светлана, заметив, что я не сплю, прошептала мне:
– Андрей, я в детстве очень боялась грозы. Часто забиралась под кровать и дрожала от страха. Порой кричала: «Мама, мама, а где папа?» Только он мог меня спасти». «На работе, – отвечала мать и добавляла. – Вот еще папенькина дочка». Теперь я рядом с тобой и мне ничего не страшно. Ты моя защита. – Я обнял Светлану и прижал к себе.
– Андрей, что это у нас сегодня было за мероприятие?
– Праздник – наш семейный праздник, первый после свадьбы – выход с друзьями, – прошептал я. – Мы славно провели время.
– Да, ты прав! – услышал я шепот жены.
Мы долго шептались, говорили о том, о сем пока нас не сморил сон.
Наступила пора вступительных экзаменов. У меня хватало времени, чтобы к ним подготовиться. Я не испытывал особого страха, хотя все-таки немного волновался.
За день до того, как отправится в столицу, мне кто-то из подруг супруги, возможно, это была Валентина, для успокоения, втолкала в руку таблетки препарата, притупляющего сознание, я их взял, но только чтобы не обидеть молодую женщину, пить не стал, по дороге тайком выбросил. Человек, перед началом любого важного дела должен идти с чувством понимания значимости момента. Это помогает акцентировать внимание, дисциплинирует, мобилизует силы.
Отправляясь на экзамен, я больше беспокоился за Светлану. Она была, что та переполненная чаша. Супруга, выпроваживая меня в Москву, задолго до того, как самой выйти на работу говорила и говорила:
– Андрей, будешь икать. Лицо у тебя будет гореть. Что еще…, не знаю. Одно скажу, буду тебя ругать.
– Зачем же ругать? – спросил я. – Ты думаешь, что я завалю?
– Не говори, это слово, не говори, его вообще не нужно поминать. Не завалишь! Но так принято. Это для того, чтобы у тебя все было хорошо, – поправляя воротник рубашки, сказала мне Светлана и, вытолкнув за дверь, резко закрыла ее.
Я внял ее словам и сдал все предметы на отлично – честно, от себя такого результата не ожидал. Выбрав время, я свозил жену в Москву и показал ей, вывешенный на доске объявлений приказ о зачислении.
– Молодец! Твой труд, должен быть отмечен! – сказала она. – Отец тебя уже наградил. Автомобиль, это отличный подарок. Но в гараже он ничто. Я хочу предложить устроить еще один наш праздник!
– Отправиться в Москву? – перебил я ее.
– Нет! – ответила Светлана. – Пригласим наших ребят, сядем в машину и поедем в поселок, ко мне домой. Там, мы покажемся на глаза моим родителям – Филиппу Григорьевичу и Марии Федоровне, а затем махнем в лес на речку. Покупаемся, позагораем. Я приготовлю шикарный обед на природе. Классно проведем время. Согласна душечка или нет?
– Согласна! – сказал я. – Душечка согласна. Но хочу дополнить. Тут мне недавно в хозяйственном магазине на глаза попались отличные шампуры из «нержавейки». Завтра я их обязательно куплю. Мой отец для пикника подготовит нам мясо, он это умеет делать, и мы там, у реки на костре сделаем отличные шашлыки, пальчики оближешь. Праздновать, так праздновать.
Подготовкой к празднику занимался в основном я. Светлана была вынуждена ходить на работу. Ей было не до того. Однако супруга тоже ни сидела, сложа руки: вечерами просматривала нашу одежду и подбирала необходимую для загородной поездки. Однажды, я услышал ее голос из шифоньера:
– Нашла, нашла, – и она выудила мою солдатскую форму: китель и брюки, – может, поедешь в этом?
– Нет-нет, это для торжественных случаев, – выкрутился я, – или же для войны. – Те годы вдали от семьи и от дома не были легкими, поэтому у меня не было желания снова почувствовать себя солдатом. Хотя времена чем-то сродни военным мне пришлось испытать и не только мне, но и моим товарищам, и не только им…
День праздника приближался. Друзья готовы были отправиться со мной и Светланой куда угодно. Но так как хотелось, не получилось – наши со Светланой планы неожиданно были нарушены Валентиной. Она отказалась от поездки. Мне нужно было самому ее попросить, а не надеяться на супругу. Для Валентины мои слова всегда имели значение. Отказать мне она бы не смогла, а Светлане запросто: «Свет, ты же знаешь, я беременна, день может оказаться прохладным, так вот мне в моем положении ни в коем случае нельзя переохлаждаться, нельзя».
Я вмешиваться не стал, так как мы могли задержаться и остаться на реке на ночь. И как нам тогда быть с Валентиной?
Михаил Крутов был несказанно доволен. Особенно Татьяна Полнушка. Она ведь была из одного поселка, что и Светлана. У нее представилась возможность похвастаться своим женихом, показать парня родителям.
У меня по тем временам был приличный автомобиль никакой-то там «Запорожец», или же «Москвич», а «Жигуленок». Их тогда только начал выпускать Тольяттинский автомобильный завод. Не знаю, уж каким образом удалось отцу получить его. Для этого необходимо было отстоять в очереди ни один год.
Мне не терпелось показать ребятам свою машину в действии, похвалиться подарком отца. Друзья видели моего «Жигуленка», но ездить им на нем не приходилось. Я раза два-три выруливал за ворота в магазин и обратно и всего лишь. Вот бы отправиться, на юг, к морю, например, в Ялту, однако свободен был я один – мои друзья работали. Предложение Светланы съездить на природу меня обрадовало. Я был доволен предоставленному случаю. Во мне все горело. Я рвался сесть за руль и продемонстрировать свое умение водить автомобиль. Как ни как в армии два года крутил «баранку» и не только, в так называемые парковые дни, мне приходилось заниматься еще и ремонтом автомобиля. Навык был.
Для того чтобы отправиться в поселок к родителям Светланы мы поднялись чуть свет. Пока моя жена прихорашивалась, я выскочил из дома, побежал в гараж и подогнал машину к крыльцу.
Мы наскоро позавтракали. Моя мать Любовь Ивановна иначе бы нас не отпустила. В дорогу она наготовила нам сумки провианта, необходимого для пикника. Отец Николай Валентович нехотя, с трудом, но доверил мне мясо. Он долго наставлял меня перед тем, как мы выехали за ворота, говорил и говорил, что с ним нужно делать и как. Я кивал головой. Но этого было недостаточно. Николай Валентович добился от меня, чтобы я сказал ему:
– Да не испортим мы твое мясо, не испортим, – и захлопнул двери «Жигуленка». Отец махнул рукой и ушел в дом.
Ребят – Михаила и Татьяну мы забрали по дороге. С нами хотел поехать Алексей, брат Светланы, но не поехал. Однако пообещал:
– Андрей, я вас догоню на автобусе, может быть, прихвачу с собой и Надежду. Все будет зависеть от тещи. Как она отпустит ее?
Дорога оказалась трудной. В карбюратор что-то попало и «Жигуленок» встал. Я, наверное, больше часа прокопался в моторе. Однако, запустил – показал умение. Это обстоятельство позволило присутствовать на пикнике и брату Светланы. Иначе бы он опоздал.
Моя жена была у меня штурманом. Татьяна также не молчала. Если что влезала в наш разговор. Необходимости пристраиваться к какому-нибудь маршрутному автобусу, идущему в поселок, не было.
Я мягко подрулил к дому родителей Светланы и остановился. К нам никто не вышел. Светлана выскочила из автомобиля, подбежала к калитке, открыла ее и исчезла за забором. Через минуту она снова появилась на улице.
– Нет никого! На дверях замок. – Помолчала, затем сказала мне:
– Андрей пойдем, забежим к бабе Паше. Она наверняка знает, куда подевались мои родители.
– Мы тоже на время отлучимся! – сказала, выбравшись из машины, Татьяна Полнушка:
– Михаил пошли, я тебе покажу свой дом, познакомлю с отцом и матерью. Мой отец, да будет тебе известно, воевал с Филиппом Григорьевичем на войне. Они однополчане. – Татьяна Полнушка шла и говорила, говорила, о чем, слышно не было, но слова подруги Светланы меня заинтересовали, и я для себя решил, что нужно будет у жены расспросить.
Татьяна и Михаил ушли, а я со Светланой отправился к бабе Паше.
Светлана привычно открыла калитку, и мы вошли во двор. На двери висел замок, но он не был закрыт, а лишь навешен.
– Она, наверное, на огороде, – сказала супруга. – Наша соседка если уходит далеко запирает дом, а так нет. Видишь, сковороду. Она стоит под водостоком. Из нее пьют куры. Если ты поднимешь ее, то там обнаружишь ключ. Однажды мой брат узнал об этом и забрался к бабе Паше в дом. Он был напуган. Отец собирался ему устроить очередную трепку. Вот и спрятался.
Баба Паша вернулась из магазина и обомлела. Она подумала, что забрался вор, тут же побежала к нам за помощью и привела мою мать. И что они увидели: на кровати, свернувшись калачиком, преспокойно спал Алеша. «Ах, ты мой внучек! – прошептала баба Паша».
Прошло много времени, а она его по сею пору так, и зовет – «внучек». И – любит. А сколько раз она сцеплялась с отцом, защищала моего брата – своего внучка.
Баба Паша оказалась рядом, в сарае. Она услышала наш разговор и вышла навстречу.
– А, это вы, здравствуйте. Я вот порядок навожу. Мне дрова должны завтра привезти. А твои родители чуть свет ушли за грибами. Вернуться часа через три-четыре, нескоро.
– Ну, ладно! Баб Паша передайте им, что мы приехали. Скажите на машине. Идемте, я вам покажу, какая у нас машина, – Светлана подхватила соседку под руку и повела ее на улицу. Я отправился следом.
На траве у «Жигуленка» сидел Алексей Зоров. Он был один, без Надежды. Его супруга не смогла вырваться, – наверное, причина была в том, что ребенок был очень мал, и оставлять надолго дочку на мать, Надежда не решилась. А может, она просто не хотела ехать в поселок. Не нужны ей были родители Алексея. Она их знать не желала и сколько я помню, приглашения приехать всегда игнорировала.
– А я вас жду, – сказал Алексей, поднялся, подошел и поздоровался с бабой Пашей, а потом уже спросил, глядя на меня:
– Ну, что в путь?
– Да, – сказал я. – Нужно торопиться мы и так потеряли много времени.
Я беспокоился о том, что минут тридцать еще уйдет на то чтобы забрать Михаила и Татьяну. Однако все обошлось, они не заставили нас ждать. Знакомство моего товарища с родителями девушки успешно состоялось. Крутов сумел отказаться от застолья. Ему в том помогла Полнушка. Она убедила родителей, что им не до того – они едут отдыхать на речку.
Ребята нас ждали у дома: сидели на скамейке и разговаривали. Я их увидел издали и лихо затормозил.
Наша дорога пролегла недалеко от церкви. Она показала нам свои серые стены и обшарпанные купола, спрятавшись за толстыми могучими вербами.
– Помнишь? – спросила Света.
– Да! – ответил я.
– Вы о чем? – полюбопытствовала Татьяна Полнушка.
– Да, так! – отделалась моя супруга ничего не значащей фразой. Этого оказалось достаточно, так как в разговор влез Алексей:
– Я предлагаю поехать на «бобровое место». Вид прекрасный. Высокий крутой берег. Внизу луга. Далеко на горизонте лес. Если мы задержимся – понаблюдаем за закатом солнца.
Асфальт быстро окончился – только мы выехали из поселка, тут же пришлось свернуть в сторону. Тут же из-под колес поднялась пыль, и как нам не было жарко, окна пришлось наглухо задраить. Я машину вел аккуратно, без спешки. Однако мой «Жигуленок» нет-нет и подбрасывало на неровностях дороги. Я все делал, чтобы не сесть днищем на грунт. Это была наука для меня и испытание для автомобиля. Он еще был новым и недостаточно обкатанным. Нагружать – не разрешалось.
Место, которое нам предложил Зоров, было прекрасным. Он не подвел. Обзор с крутого берега реки изумительный. Автомобиль я поставил под огромной сосной. Несколько пней от спиленных исполинов мы облюбовали, для того чтобы разложить на одном – еду, а на другие сесть самим.
Я сам лично разжег костер. Чтобы он разгорелся, использовал бересту, сухие сосновые веточки, шишки, а затем уже положил толстые поленья. Их мы заготовили, срубив с Алексеем и Михаилом сухое дерево. Прежде, чем приступить к приготовлению шашлыков я дождался хороших углей. Мясо я не пересушил. Оно получилось сочным. Для этого я время от времени поливал его сухим грузинским вином. Отец снабдил со словами:
– Не для пития, а как приложение к мясу, чтобы… – и, махнул рукой.
Пир удался на славу. Наелись до отвала. Было весело. О вине я забыл. Мы бы его так и привезли домой, но во время застолья Зоров явился инициатором допить остатки – это более половины бутылки и почти силой заставил выпить Михаила:
– Ты же сегодня познакомился с родителями невесты, – и, повернув голову к Полнушке, спросил: – Он познакомился?
– Да, познакомился! – ответила ему девушка.
– Так что, пей! – и протянул Крутову стакан, все остальные из нашей компании, в том числе и я, сумели отказаться. На что Зоров сказал:
– Ну, как хотите, и все выпил, отбросив, пустую бутылку под дерево. Светлана укоризненно посмотрела на брата. Он не отреагировал, сделал вид, что не заметил недовольства сестры.
Затем, немного отдохнув, мы нашли удобный берег, где можно было сойти в реку, и хорошо выкупались. Позагорали. А перед самим отъездом Алексей повел нас вниз реки и показал, срезанные зубами бобров деревья.
– Что я вам скажу! Раньше, тут было столько плотин. Я сам своими глазами видел бобров, стоило с удочкой прийти чуть свет или же запоздниться. Сейчас тишина. Не те времена. Пропали бобры, или ушли вверх по течению реки!
Уезжать не хотелось, но нас стали донимать комары и мы засобирались. Есть такое выражение: «пыль дорог», так вот, я ее ощущал. Может, это мне показалось, то была обычная усталость. Но я ведь был силен как медведь. Грех жаловаться. Не зря спортом занимался.
Автомобиль я вел мягко – вяло. Мои друзья это заметили. Зоров сказал:
– Ты же не пил… – Однако никто на его замечание не откликнулся. Все были заняты своими мыслями и смотрели в окна. На подъезде к поселку в поле нам на глаза попалась бывшая подруга Алексея – Людмила. Она собирала цветы, а может быть, делала вид – ждала своего дружка.
Зоров тут же заерзал на сиденье и попросил меня остановить машину.
– Я пройду немного, здесь недалеко! – сказал он. – До поселка – напрямик – рукой подать, – и он многозначительно повел рукой – я раньше вас буду дома.
– Хозяин – барин, – сказал я и тут же надавил на тормоз.
Алексей оказался прав. Он обошел нас и первым после бабы Паши известил Марию Федоровну и Филиппа Григорьевича о том, что мы уже близко – подъезжаем и они вышли нас встречать.
Я остановил автомобиль у окон дома, но выходить из него не спешил – знал, что приготовлен стол, знал, что на том столе есть водка. Желания выпивать у меня не было. Даже то, что я за рулем значения для Филиппа Григорьевича не имело. На приглашение своего тестя я наотрез отказался, заходить в дом не стал, покрутился во дворе и снова забрался на сиденье. Алексей скривил лицо. Он за компанию надеялся добавить – пропустить одну-другую рюмку и поэтому следом за отчимом принялся меня уговаривать:
– Там на столе жареные грибы – объеденье. Давай зайдем. Не пожалеешь! – Как я не любил жареные грибы, но не остался – шашлыки пересилили – наелся под завязку, поэтому и отговорился.
Моя жена не смогла отказаться – папенькина дочка, что тут поделаешь.
– Андрей я остаюсь, мне нужно помочь матери, выкопать на огороде картошку, – сказала она, – а вы с Михаилом поезжайте домой. Полнушка осталась в поселке. Мы с Крутовым ее подбросили до дома. Алексея я не стал дожидаться. Он обрадовался неожиданному приезду Людмилы. Тем более она приехала одна, без сына. У Зорова был отпуск, и он мог пользоваться свободным временем на свое усмотрение, отвечать перед своей совестью, ну может быть еще перед Надеждой.
Домой к себе мы добрались поздно. Эта поездка позволила мне обрести желание не держать автомобиль в гараже, а использовать его «по полной программе». К тому же она явилась праздником, отодвинувшим в прошлое еще одно важное событие в моей жизни – поступление в институт и приблизившим – день начала работы в техникуме. Сколько у меня в жизни было важных событий? Не перечислить! Я их принимал достойно – хорошие с удовольствием, плохие с выдержкой. Главное было то, что я не терял друзей. Они всегда находились рядом. Многим из нас порой было тяжело, жизнь крутила и испытывала на стойкость. Не все ее «выкрутасы» мы принимали, как следовало, не всегда были друг перед другом честными. Ну, наверное, на то она и жизнь. В ней предостаточно и хорошего и плохого.
