Петр Сосновский
Папенькина дочка
7
Мы устроились неплохо. Моя комната располагалась несколько в стороне от спальни родителей. Я и Светлана не были у моих родителей – Любови Ивановны и Николая Валентовича на глазах. При желании мы могли с ними даже не встречаться. Так порой и происходило. Это в том случае если мы никуда не спешили. Отец уезжал чуть свет – у Николая Валентовича дорога занимала много времени, он всегда торопился, а мать, хотя и работала недалеко – тут же в городке на машиностроительном заводе, дома также не рассиживалась.
Нам нравилось проводить дни в безделье. Правда, мы понимали, что уже очень скоро должны будем задуматься о своем будущем. Оно – это время было не за горами.
Моя жена Светлана намеревалась получить диплом техника-технолога и пойти работать на машиностроительный завод, туда, где работал ее брат Алексей и моя мать. Мне, мое будущее виделось иным. Я по совету своего физорга и с его помощью надеялся после получения диплома остаться в техникуме. Олег Анатольевич Физурнов мне предлагал место преподавателя физкультуры.
– Андрей! Ты сдавай нормативы на мастера, а я сделаю все остальное. – Я знал, он сделает.
Олег Анатольевич не только мне работу предлагал. После получения диплома я должен был подать документы в Физкультурный институт.
– Ты справишься. От техникума я гарантирую тебе хорошую характеристику. Так что поступишь без проблем. Иди на заочное или же, в крайнем случае, на вечернее отделение. Ты ведь женат, и тебе теперь нужно зарабатывать деньги. Зачем сидеть на шее у родителей.
Я с ним согласился. Мне необходимо работать – работать и учиться. На меня напирали и мои родители. Они хотели видеть меня человеком образованным. Особенно отец Николай Валентович. Он с удовольствием рекламировал мне все преимущество высшего образования:
– Вот видишь, – аккуратно разрезая ножом мясо, – когда мы ужинали, собравшись все вместе за столом, – тебя уже готовы взять на работу в техникум. Знаешь, почему? Потому, что у тебя диплом о среднем специальном образовании, можно сказать, почти лежит в кармане. Год-два, ну пусть пять лет тебя будут держать. Однако, если ты не предоставишь другой диплом – уволят, выгонят из-за несоответствия занимаемой должности, даже твой диплом мастера не поможет. Он ничто без документа о высшем образовании.
Светлана поддерживала свекра Николая Валентовича и кивала головой. Она тоже подумывала о продолжении учебы. Правда, еще не представляла, как это будет. Моя мать за столом была менее разговорчива. Однако как-то не выдержала, и все высказала Николаю Валентовичу:
– Это что же получается? Так ты, значит, на мне женился из-за того, что я окончила когда-то престижный столичный вуз?
–Может быть! – ответил отец и, увидев расстроенное лицо жены, принялся ее утешать.
– Да пошутил я! Вспомни, как все было. Ты, что забыла? Вспомни! Я работал главным инженером. Ты, после войны вместе со своими коллегами, приехала в командировку на наш завод. Я сразу тебя заметил, выделил. Что я думаешь, помогал бы вашему заводу, да нафик он мне сдался. Все из-за тебя, из-за тебя!
Мой отец мог ладить с женщинами. Я никогда не видел острых столкновений между ним и матерью, да и с другими людьми он всегда был корректен. Он нашел общий язык и с моей женой Светланой. Вел себя разумно. Она часто, рассуждая о Николае Валентовиче, выделяла его.
– Мне бы такого отца, спокойного и рассудительного. Филипп Григорьевич очень уж горяч. Натворит, а потом опомнится, но ничего уже менять не желает, грызет себя и всех своих домочадцев – грызет и мучается. Меня он жалеет – всегда, а вот мать, то жалеет, то на ней же и вымещает свою обиду. Алексея, того просто гоняет. Парень, не знает где ему укрыться. Если бы не баба Паша он бы пропал. У нее прячется. Она его называет своим внуком: «Вот умру я Алеша – тебе отпишу дом, забирай! У Людмилы есть. Ей ничего не нужно». Мой брат уже давно бы что-нибудь с собой сотворил – мать плачет и вытаскивает его из петли, омута на речке, прячет от него ножи.
Я не понимал отца Светланы. За спиной у жены порой принимался его ругать, если речь заходила о Филиппе Григорьевиче.
– Андрей, перестань! – кричал на меня отец. – Ты ничего не знаешь. Все, думаешь просто. Змей-Горыныч. Тиран? Все не так!
Я не ожидал, что на вручение дипломов приедет Филипп Григорьевич. А он приехал. Мне трудно было поверить в то, что Светлану в техникум устроил когда-то никто иной, а ее отец. Привез дочку в наш городок, долго возился с ней и успокоился лишь только после того, когда она поступила.
Техникум готовил специалистов в первую очередь для нашего машиностроительного завода. Правда, на завод не всех брали – самых лучших. Часть их уезжала по распределению на Урал и даже в далекую Сибирь.
– Я, специально выбрал это учебное заведение, – сказал Филипп Григорьевич, – а не повез Светлану в Москву. Здесь она рядом возле дома.
Филипп Григорьевич любил свою дочь, и расставаться с нею не хотел. Мне не раз он не человеческим голосом кричал: «Андрей, пойми, нет-нет никого у меня на этом свете. Светик – вот моя кровинушка. Она – единственная».
Но это была неправда. Филипп Григорьевич недоговаривал и оттого нервничал. Он знал, что где-то далеко в Башкирии у него есть семья. В поселке его обзывали Киргизом. Без злобы. Тесть не обижался на людей, но они не давали ему забыть о прошлом – как он не пытался отгородиться от него. Оно всплывало в памяти и мучило Филиппа Григорьевича. Успокоение он находил вначале в любви к Марии Федоровне, после рождения дочери – в Светлане. Она, только она и спасала его.
День вручения дипломов мне запомнился. Мой отец Николай Валентович меня, как и хотел, заблаговременно свозил в Москву и лично сам выбрал костюм. Он был светлым.
– Зачем тебе строгий официальный вид? – сказал родитель, когда я вдруг в одном из универмагов потянулся, чтобы снять с вешалки черный костюм из сукна. – Время не то. На дворе лето. Для того чтобы показать значительность события мы тебе купим соответствующий галстук, под его цвет носки и черные туфли. Этого будет достаточно. – Отец оказался прав. Я не зря согласился с ним и был ему благодарен, так как выглядел после посещения столичных магазинов элегантно. Моя жена соответствовала мне. Она была в ярком, василькового цвета, платье. Платье Светлана пошила, тогда модно было обращаться в ателье. Отрез ей помогла выбрать моя мать, а фасон подруга Татьяна Полнушка.
Мы собирались долго, торопиться нам не следовало, так как мероприятие было намечено на вечер.
За час-два до его начала я сбегал к тете Наде за цветами.
– Ну, что, еще одно торжество? – спросила она.
– Вы же знаете! – ответил я. – А потом мне больше и не кому обратиться, ну разве только отправиться в Москву… Да и там сейчас цветы не достать – время «жаркое» – в школах бывшие учащиеся получают аттестаты зрелости, а в специальных учебных заведениях дипломы, так что – идут нарасхват!
Запасшись букетами королевских георгинов, я поставил их в вазы, и лишь только когда настало время выходить, принялся торопить жену. Она отчего-то мешкала, крутилась возле зеркала. Я за ней такого раньше не замечал. Моей супруге что-то в себе не нравилось. Я после догадался – Светлана ждала отца.
Филипп Григорьевич ворвался в дом, как ураган. Тут же бросился к дочери и принялся ее целовать. Его долго нельзя было оторвать. Сентиментальность у нас в семье не приветствовалась. Я, мать, да и отец – чувства на показ не выставляли. По ночам я со Светланой был горяч, очень даже, но днем вел себя умеренно. Слов: мама, мамочка, папа, папочка я не употреблял. Если я что-то передавал Николаю Валентовичу от Любови Ивановны, то говорил: мам, отец просил тебя, если наоборот – тогда – пап, мать просила тебя….
Жену я вслух, при всех не величал: «зайчик», «моя киска», или еще как-то – не любил сюсюканья.
Моя мать Любовь Ивановна прервала нежности Филиппа Григорьевича и дочери:
– Так, мы выходим! Нужно спешить. Как бы, нам не опоздать? – сказала она громко. Мой тесть нехотя оторвался от Светланы, и мы направились к дверям.
Из-за Филиппа Григорьевича я чуть было не забыл цветы, опомнился на выходе, вернулся и забрал их.
Отец находился в командировке. Он обещал быть, но задержался и заранее позвонил мне и Светлане, поздравил нас со знаменательным событием. Из моих – сопровождала нас Любовь Ивановна.
Уже в Доме культуры машиностроительного завода к нам присоединился брат Светланы, Алексей.
– Чуть не опоздал, – сказал он.
Рядом с Алексеем я увидел отчего-то не Надежду, а Людмилу. Она поздравила меня и Светлану с окончанием техникума и тут же ушла.
В зале присутствовало много знакомых мне и Светлане людей. Глазами я нашел своего друга Виктора Преснова. Он сидел у сцены вместе с Валентиной, рядом, с другой от него стороны находились Татьяна и Михаил Крутов. В толпе празднично разодетого народа промелькнули лица матери Виктора – Нины Михайловны и его отца – Василия Владимировича.
Директор техникума зачитывал фамилии выпускников, и сам же вручал нам дипломы. Вместе с дипломами он выдавал направления. Я видел, как чинно за дипломом на сцену поднимались мои друзья. Свой диплом, я взял легко. Директор пожал мне руку и сказал:
– Только один диплом. А вот направления я вам не дам. Я рассмотрел предложение Олега Анатольевича Физурнова. Вас, Андрей Николаевич мы решили оставить у себя!
– На второй год? – выкрикнул кто-то из зала. – Директор подхватил реплику и ответил:
– И на второй, и на третий, и… – махнул рукой, – все последующие года.
Я был доволен. Мне не нужно было расставаться с техникумом. Мое трудоустройство уже было решено. А вот моя подруга замешкалась.
– Забыла свою новую фамилию? – подтолкнул я ее. – Тебя вызывают. Я Асоков, а ты, стало быть, Асокова, а была …
– Не нужна ей старая фамилия, – тут же в грубой форме перебил меня отец Светланы. – Забудь! Не это главное. Она Асокова и все тут!
Светлана пошла на сцену. На лице у Филиппа Григорьевича заиграла улыбка. Я нервно передернул плечами. Тестя, никого более, должно волновать то обстоятельство, что при замужестве его дочь сменила свою фамилию. Она стала как бы не папенькиной дочерью. Вместо Зоровой – Асоковой. Как он мог такое допустить. А еще любимый отец.
Мне не раз попадались по жизни пары с разными фамилиями, значит не все девушки, выходя замуж, стремятся отказаться от своей, не все… А вот Светлана Зорова – отказалась. Я за свою фамилию был горд.
Под шум и долгие аплодисменты директор вручал дипломы выпускникам, отправлявшимся по путевке на комсомольские стройки. Одним из них был мой сосед по парте – Леня Казаков. Он после добился больших успехов и получил медаль Героя Советского Союза. Сейчас такого уже нет. Да и кто может куда-то поехать? Никто! Для многих в этой настоящей жизни главным стали деньги. Романтики нет – там, где на первое место поставлены – барыши.
Вечером у нас было торжество. Мы отметили вручение дипломов в ресторане, самом лучшем в нашем городке. До того, как отправиться в ресторан я и Светлана решили заглянуть домой. Филипп Григорьевич отправился вместе с нами. Алексей Зоров не захотел идти, ему трудно было находиться рядом с отчимом, он ждал от него всяческих гадостей. Даже Любовь Ивановна моя мать его не смогла уговорить. Он бы пошел, если бы рядом с ним присутствовал мой отец, но его не было. Николай Валентович не распоряжался своим временем и часто как мне помниться на различных, важных мероприятиях в моей жизни отсутствовал. Правда, если оно было, это самое время, он его расходовал с полной нагрузкой, не зря.
Домой мы пришли, чтобы подготовиться к вечеру и предстоящей бессонной ночи, немного отдохнуть – поваляться на кровати. Однако представлены были друг дружке недолго – появился отец. Он поприветствовал нашу компанию: обнял мать, еще раз поздравил Светлану и меня с окончанием техникума, пожал руку Филиппу Григорьевичу и принялся распаковывать, привезенные с собой из командировки сумки.
– Слава Богу! – сказал отец. – Успел, успел, несмотря на задержку рейса – с погодой не поспоришь. Самолет не поезд, – и первым делом достал цветы, Любовь Ивановна тут же принесла вазу, затем поставил на стол шампанское и принялся выкладывать фрукты.
– Ну, вот стол и готов, – сказал Николай Валентович, – разведя руками. – Я бы сказал неплохой. Любовь Ивановну, попрошу принести бокалы, – сам же взял бутылку и открыл ее с эффектным хлопком при этом, не разив ни капли вина. Отец умел. Когда шампанское было разлито, и мы все подняли бокалы, отец торжественно произнес:
– Светлана и Андрей, за вас!
Нам было приятно. Даже уходить не хотелось. Но тут появился мой друг Виктор Преснов с Валентиной и Татьяной Полнушкой.
– Ребята, пора, пошли, – и мы веселой гурьбой выкатились во двор. Домой я со Светланой пришел уже под утро. Мы, стараясь не шуметь тихо разулись и осторожно стали пробираться к себе в комнату. В доме было тихо. Нам казалось: все уже давно спят. Мать спала, а вот отец нет. Из зала через щель в двери тонкой струйкой пробивался свет. Мы услышали голоса. Отец был не один. Светлана узнала голос отца Филиппа Григорьевича. Мне трудно было поверить, что Николай Валентович мог с ним так долго разговаривать. Да и о чем?
Он был человек высоко образованный, интеллигентный. Отец Светланы я часто слышал, о себе говорил следующие слова:
– Я, хотя и всего семь классов окончил, но знаю!
Мне было смешно. Что он мог знать со своими семью классами? – Я ни раз задавал себе вопрос. Одного только не понимал, что умение читать, писать – это не все. Грамоте учит жизнь – ее книгу нужно прочитать, чтобы что-то мыслить и понимать. А уж Филипп Григорьевич ее почитал: ногами отталкивал страницы – днями, неделями, годами. Чего только не было в ней написано. Красок было много и разных. Радужных мало, ох как мало. Хотя он прожил и долгую жизнь, но основное место у него заняла война. Она изменила его судьбу, все перевернула.
Спать Николай Валентович так и не ложился. Утром, когда за ним пришла «Волга» он посадил в нее Филиппа Григорьевича и попросил водителя отвезти его домой.
– Слушай, вези как дорого гостя, понял!
– Понял, Николай Валентович, понял! – крикнул ему в ответ водитель. Машина плавно тронулась, легко набрала скорость и скрылась в утреннем тумане улицы.
Я после нашел возможность поговорить с отцом. Мне очень хотелось узнать, о чем он так долго мог разговаривать с Филиппом Григорьевичем. Я не преминул заметить, что отец Светланы, возможно, никакой и ни Филипп Григорьевич.
– Вон, у нас в школе одна преподавательница при знакомстве всегда себя называла Надеждой Семеновной, – сказал я, – а однажды повела учеников на завод на экскурсию и попалась – их пустили за проходную, а ее нет, в паспорте было написано – Нейля Салеймановна или еще как-то… – не помню.
Отец выслушал меня и усмехнувшись, строго сказал:
– Андрей, я знаю и имя, и отчество твоего тестя. Ты своего тестя Филиппом Григорьевичем называл, так и называй… Тебе интересно: о чем мы с ним говорили, – продолжил Николай Валентович и тут же выдал: – Незачем тебе это знать! Сейчас, незачем. Нужно будет, я расскажу. Всему свое время. Я вот тебе и Светлане взял путевки. Мы с матерью хотим, чтобы вы отдохнули. Это наш свадебный подарок.
Поездка была недолгой. Однако она не позволила мне и моей жене побывать на свадьбе у Виктора и Валентины. Мы, конечно, сходили к ним после. Сделали все, как положено: купили цветы, шампанское, фрукты. Долго сидели за столом, говорили, строили планы на будущее. На первом месте у Преснова были слова о квартире. Молодой паре было тесно. Стоило мне и Светлане прийти к ним в гости, как родители Виктора – Нина Михайловна и Василий Владимирович тут же засобирались:
– Ребята, чувствуйте себя как дома, о нас не беспокойтесь, – сказал отец друга. – Мы идем в кино. В Дом культуры машиностроительного завода привезли хорошую картину.
Я сожалел, что рядом не было Татьяны Полнушки. Во время нашей встречи Валентина как-то странно смотрела на меня. Словно муху я смахивал рукой ее назойливый взгляд. Наверное, из-за этого Виктор со мной после простился несколько холодно. Мой друг был вспыльчивым. Он передо мной не очень выставлялся, уважал мою силу. А тут у порога какую-то околесицу понес. Я с силой сжал ему руку, он ойкнул:
– Ты, как медведь.
– Извини! – сказал я. – Не рассчитал. Я постарался не заметить его холодности, но ушел от Пресновых с неприятным осадком внутри, пытаясь скрыть его от Светланы. Однако мне этого сделать не удалось. В темноте улицы жена, слегка дернув меня за рукав, сказала:
– Я знаю, о чем ты думаешь. Это все она – Валентина! До замужества моя подруга была девушкой, как и я, боялась близости с мужчинами. Можно забеременеть. А тут, наверное, кто подсказал или же сама сообразила, как легко этого всего избежать и осмелела. Забудь о ней. Она мне завидует. Ее Виктор не такой как ты. Есть у нее эта плохая черта – завидовать. Иногда тошно на душе становиться, не хочется с ней даже разговаривать, – Светлана помолчала, а затем продолжила:
– Ты, не пропусти мы их свадьбу, среди народа не так бы бросался ей в глаза, она возможно бы тебя и не увидела. А здесь, за столом, – вот он – напротив. Валентина не умеет в полной мере радоваться тому, что есть. Достигнув чего-то, она тут же хочет уже большего.
Мы шли медленно по темным улицам городка. Жена, схватив меня под руку, иногда что-то спрашивала. Я отвечал ей. А еще, внимательно смотрел на дорогу, можно было споткнуться, не очень уж она была идеальной. Фонарей на улице было немного: раз-два и обчелся.
У Виктора с Валентиной все было не так как у нас. Возможно, жена друга, глядя на меня, понимала, что Светлане повезло больше, чем ей. Мне было не по себе: я боялся, что Валентина положит на меня глаз. Будет нервировать Светлану. А еще взбудоражит моего друга, а он, вспыхнув, таких дел натворит…
– Вспомни, – прервала мои размышления Светлана, – как нам было хорошо, вдвоем в Ленинграде, Риге, Лиепае?
– В номере на двоих? – спросил я.
– И в номере на двоих, – ответила она, – а еще, что главное ты в Лиепае, когда мы вышли к морю, не один час потратил на поиски для меня янтаря. Весь измазался. И нашел. Я не думала, что ты можешь найти янтарь, а ты нашел его!
– Ты, мой янтарь, – ответил я, – теплая, добрая и понятная, способная внести в мою жизнь спокойствие и уют.
На небе показалась луна полная, большая, такая, какой ее представляют все поэты и писатели, описывая в своих произведениях о встречах влюбленных пар. Мы прижались друг к другу и невольно поцеловались.
8
Дом, в котором я жил со Светланой и родителями, находился в пятнадцати минутах ходьбы от дома Виктора Преснова. После того, как мы поженились, он перестал бывать у меня. А вот его супруга напротив. Она часто толкалась в дверь и делала на лице недовольную мину, если ей тут же не открывали.
– Я, к Свете, – говорила молодая женщина мне, когда я вдруг оказывался у нее на пути, – пошушукаться. – Я пропускал подругу жены и вел ее в нашу комнату. Немного побыв, я уходил, оставляя Светлану и Валентину вдвоем. Мне было жалко жену. Супруга Виктора Преснова принималась жаловаться моей жене, каково ей жить в новой обстановке.
– Мы с тобой, как те сиротки! – говорила она. – В общежитии все было иначе. – Я, слыша ее слова, лишь усмехался про себя. Подруга жены все делала, чтобы невольно, будто бы случайно удержать меня рядом. При этом она выпячивала свою большую грудь, отчего та становилась еще больше. Я, быстро скользил взглядом по ней, опуская вниз глаза, затем что-то ей отвечал и поворачивался спиной.
Я побаивался Валентину. Она как магнит притягивала меня к себе и, наверное, знала о том. Не раз я слышал ее смех. Он выражал триумф, ее победу надо мной.
Хорошо, если бы рядом с нами находился Виктор Преснов, то может быть, я вел себя иначе. Поддерживать отношения лично с его женой мне не хотелось. Выставить ее из дома, я не смел. Она была подругой моей жены, и еще я был сыном Николая Валентовича. Он с женщинами был элегантен. Я тоже был вынужден соответствовать отцу.
Не только я сторонился Валентины, но порой и Светлана.
– Не знаю, как я могла раньше с ней общаться? – задавала она мне вопрос. – Другое дело Татьяна. Эта же пристанет, как банный лист. Даже на работу выйти хочет со мной в один день. Не дай Бог работать нам в одном подразделении.
– А ты и не будешь, – успокаивал я жену. – Завод большой. А еще, что я скажу – тебя на работу устроит моя мать Любовь Ивановна.
– Да, я знаю, но мне необходимо съездить домой. Там, сейчас, очень нужны мои руки. Я Валентине по поводу выхода на работу так и сказала, а затем, – Светлана вдруг засмеялась.
– Что такое? – задал я вопрос.
– А то! Не удержалась и спросила: у нее: «Тебя что Виктор достает? Вот еще – сказала мне подруга: – Он сам дома сидит, а я, что хуже его. Вот он выйдет на работу, тогда другое дело».
У Татьяны все обстояло иначе. Полнушка не могла долго прохлаждаться, так как ей после окончания техникума необходимо было освободить комнату в общежитии. Чтобы получить новое жилье девушка была вынуждена пойти в отдел кадров завода. Там она представила направление из техникума, и ей дали новое место и еще назначили день выхода на работу.
Я обрадовался появлению Татьяны у нас дома. С удовольствием пожал ей руку. Она засмущалась и, остановившись у порога, сказала:
– Андрей я по делу. Ты очень занят? – и, не дожидаясь ответа, продолжила. – Не поможешь мне перетащить вещи. Мне дали комнату.
– Конечно, – откликнулся я, и позвал Светлану.
– У тебя много вещей? – спросил я у Полнушки.
– Много, – смущенно ответила она. – Я жуткая тряпичница. Ну, раза за два-три, а может быть и четыре, мы все перетащим.
Тут появилась Светлана. Я объяснил жене ситуацию и предложил вместе с Татьяной отправляться в общежитие, а сам пошел к Михаилу Крутову за помощью. Мне не хотелось обращаться к Виктору, я мог встретиться с его женой, а это был лишний повод для скандалов. Преснов был ревнивым, и я все делал, чтобы не давать ему повода.
Михаил с Татьяной были у него на свадьбе свидетелями. Я рассчитывал, что Крутов без слов согласиться, как ни как девушка ему была знакома. Так и получилось. Едва я только объяснил, что от него требуется, он тут же утвердительно кивнул мне головой.
– Я, сейчас оденусь поприличнее, и буду готов. Подожди меня. Хорошо!
Михаил собрался быстро, и мы с ним, чтобы срезать дорогу – дворами отправились в общежитие техникума.
У входа нас встретила тетя Надя:
– Проходите ребята. Вас уже ждут!
Михаил был не прихотлив. Такой добродушный, без витиеватых мыслей парень. У него все было видно на лице. Он мне и Светлане был более понятен, чем Виктор и Валентина. Михаил очень подходил Татьяне. Я, глядя на него, не раз говорил жене:
– Вот был бы жених для твоей подруги, лучшего и не надо! – Она соглашалась.
Татьяна была родом из того же поселка, что и моя жена. Однажды я даже побывал у нее в гостях. Правда, это случилось, значительно позже.
Крутов, на свадьбе у Виктора и Валентины, встретившись с Татьяной – увлекся ею, но прежде «обжегшись» на своих девушках из городка.
Татьяна знала о его мнении о девушках «не своих» – «общежитских» и поэтому ему было непросто завязать с ней отношения. Мое предложение помочь девушке явилось, кстати. Мы – я и Светлана в будущем принялись все делать, чтобы способствовать дружбе Михаила и Татьяны. Лед начал таять. Мне было приятно наблюдать за ними во время упаковки и выноса вещей вниз – туда, где сидела тетя Надя: – они были, словно парочка молодоженов, переезжающих в новую квартиру.
Тетя Надя очень сожалела, что Татьяна уезжает, и вызвалась нам помочь – последить за вещами:
– Не беспокойтесь. Вот здесь возле меня оставляйте. Все будет в сохранности. Мы спустили со второго этажа коробки с книгами, чемодан, пакеты с одеждой и прочую утварь: кастрюльки, тарелки, сковородки.
Татьяна Полнушка была девушкой хозяйственной. Даже в общежитии в комнате она сумела создать атмосферу тепла и уюта. Благодаря ей, Светлана и Валентина могли чувствовать себя, как дома. Их подруга едва они только заселились, тут же поменяла казенные занавеси на свои домашние, заставила подруг у кроватей положить коврики, стол она застлала скатертью. На стенах развесила фотографии.
Я не удержался и, выбрав время, сказал товарищу:
– Михаил! Смотри, какая девушка! Стипендия – гроши, а у нее – «все сердито» и со вкусом. Не упусти. Жена будет что надо!
Друг хмыкнул и с удовольствием посмотрел на Татьяну, которая в соблазнительной позе, согнувшись, тряпкой протирала пол. Она, покидая общежитие, не хотела оставлять после своего отъезда беспорядок. Я после не раз замечал в ее характере – желание все раскладывать по полочкам – доводить до логического конца. Чего порой не хватало Светлане. Моя жена, увлекшись чем-то эфемерным, могла забросить понятное, и ясное, казалось, еще один шаг и все, дело сделано – вот он результат, так нет же. Ну и что в итоге – ничего, одни угрызения совести: «дура, я дура, куда смотрела» – и откат назад. Но это потом.
Переезд Татьяны занял много времени. Общежитие находилось в новом микрорайоне и нам добраться на «одиннадцатом» – пешком было невозможно. Автобус был необходим. Мы ездили два раза. Дом, в который вселялась наша Полнушка, был новым, не двухэтажный, а пятиэтажный – выглядел шикарно. Татьяне дали комнату на третьем этаже в однокомнатной квартире.
– Ну, ты растешь! – сказал я. – Была на втором. А теперь…
В доме было много семейных пар. У подъезда мы увидели молодых мам с колясками. Одна из них переехала нам дорогу и, оглянувшись, с улыбкой сказала:
– Кому-то повезет, – и засмеялась, увидев на моем лице смущение. Мой товарищ тут же толкнул меня локтем в бок и многозначительно сообщил:
– Андрей! Слышал! Это тебе со Светланой. Мотай на ус! – Светлана тут же заступилась за меня:
– Не отросли еще, – и мы зашли в подъезд. Татьяна Полнушка обратилась к вахтерше немолодой женщине. Она была совершенно не похожа на нашу тетю Надю, но также, как и она преградила нам путь. Затем женщина долго допытывалась о причине нашего появления в общежитии и зачем нам нужен комендант и лишь после, изучив направление, пропустила нашу подругу, а мы в ожидании ее, опустили на пол поклажу – Татьянины вещи и подперли желтушные крашенные стены. Прошло минут пятнадцать, прежде чем она к нам вышла и пригласила пройти. Вахтер бездействовала и даже не взглянула на нас. Мы, подхватив вещи, отправились к лестнице. На нужном этаже нас ждала комендант. Она зашла вместе с нами, оглядела пустое помещение и сказала Татьяне:
– Приходите за мебелью. Я буду ждать.
Квартира имела коридорчик, площадью – метра два-три, небольшую кухню, ванную, совмещенную с туалетом и приличную по метражу комнату. В ней кроме Татьяны мог еще поселиться один, а то двое человек.
Полнушка, окинув ее взглядом, тут же пожалела:
– Да, скучновато мне будет.
– Не переживай! – сказала Светлана. – Я думаю, что мы все сделаем, чтобы ты не чувствовала себя здесь одиноко – будем приезжать в гости. Так, Михаил?
– Да! – откликнулся парень. Я толкнул его в плечо, и поспешил вниз. Михаил следом за мной. Татьяна и моя жена принялись разбирать вещи.
Мы вначале принесли шкаф, затем железную кровать, стол. Татьяна окинула взглядом мебель и сказала:
– Так, стол есть, сейчас я вас напою чаем, – у нее даже в такое не подходящее время – полного хаоса – все оказалось под рукой. Пока она готовила угощенье, я хватился, что нет стульев, и снова отправился к коменданту. Она, оказалась расторопной женщиной, взглянув на мои бицепсы, не удержалась – запрягла меня. По ее просьбе я помог еще одной девушке, въезжавшей в общежитие, затем еще одной. Не знаю, сколько бы это продолжалось, если бы не Татьяна Полнушка. Она спустилась вниз и вырвала меня из ее рук:
– Да что вы! – налетела девушка на коменданта, – он же женатый мужчина. Его жена ждет.
– Такого можно ждать! – польстила мне комендант и отпустила с явным сожалением.
Мы со стульями поднялись наверх. Татьяна тут же усадила нас за стол. После чая мы долго разговаривали и уж под вечер засобирались по домам. Провожая нас, Полнушка сказала:
– Ну, вот я и пристроена. Еще недельку погуляю и на работу.
– И я тоже, – ответила Светлана.
– И я, – сказал Михаил Крутов.
Мне было несколько не по себе. Я, промолчал. Хвалиться не чем, после окончания техникума я подал документы в физкультурный институт. На работу в техникум мне идти было рано. Правда, я заявление оставил, но от него не было толку, подписать его собирались где-то в августе.
Чтобы поступить в институт, мне необходимо было готовиться. Одной «корочки» мастера спорта было недостаточно. Это при поступлении в обычный вуз она имела большое значение, порой даже решающее, и то если бы я был футболистом, и в институте имелась команда.
Дня через два Татьяна Полнушка приехала ко мне и Светлане в гости и официально пригласила к себе.
– Зову вас на новоселье, – сказала она, – хотя вы уже и видели мои «хоромы».
Я не удержался и спросил:
– Таня, а кто у тебя еще будет?
– Михаил! – сказала девушка, затем помялась и добавила, – еще Виктор со своей женой. Вы же сами, понимаете, я не могла пройти мимо них. – Она знала от Светланы о приставаниях Валентины ко мне.
– Так что добро пожаловать!
Мне трудно было согласиться. Жена попросила меня успокоиться и не обращать внимания на Валентину. Я посмотрел на просящие глаза Татьяны Полнушки и заверил ее:
– Хорошо, мы будем!
Татьяна ушла. Я и Светлана тут же принялись обсуждать, какой нам купить подарок ей на новоселье. Прийти с пустыми руками было неприлично. Я ничего толкового придумать не смог, моя жена также оказалась в затруднении, хотя она и знала свою подругу куда лучше меня. Наконец, не выдержав, я сказал:
– Поехали в Москву! Там, этих подарков навалом. Что-нибудь да выберем.
– Я согласна, – ответила мне Светлана. – Это выход.
Подарок Татьяне мы нашли в одном из специализированных магазинов: «Все для дома» – были раньше такие.
Мы купили ей чайный сервиз – он сразу привлек наше внимание – шесть изящных чашек с блюдцами, заварной чайник и сахарница – разрисованный зелеными листьями.
На новоселье я, когда вручал его Татьяне, замешкался, придумывая, что бы такое сказать, по оригинальнее. Михаил тут же влез и перебил меня:
– Ты смотри, как все четко: нас шесть человек и чашек столько же – предусмотрено для каждого. Это вот самой хозяйке – это Светлане, – это Валентине… – и он, выдергивая у меня из рук предметы, разложил их напротив каждого гостя, не забыв и про себя.
Полнушка подарком осталась довольна. Наш чайный сервиз оказался, кстати. После, она не раз выставляла его на стол, когда мы приходили к ней в гости. У нас, можно сказать, у каждого была своя отдельная чашка. Из нашей компании самым неуклюжим оказался Михаил Крутов, – он свою чашку быстро разбил, затем долго мучился, искал подобную, хотел купить и восполнить сервиз, но не нашел. Когда парень женился на Татьяне Полнушке, я сказал ему:
