Петр Ингвин
Кваздапил. История одной любви. Начало
У Мадины мозги расплавились?! Какое продолжение, куда дальше-то?! Этого нельзя допустить!
Большой и указательный пальцы Мадины сложились в кольцо: «Окей».
«Все в порядке». Да какое, к чертям поросячьим, «в порядке», с ума она, что ли, спрыгнула и не долетела?! Я поднял руки. Мадина поняла знак, ее голова отрицательно мотнулась, ответом пальцев снова стало «Все в порядке».
Я ткнул себе в грудь около соска, мой взгляд беззвучно взвопил: родинка! Там! Ее увидят!
Меня просто проигнорировали. Подушечки больших пальцев проигравшей проделись под резинку на талии, и предельно безмятежным движением Мадина стянула с себя нижнюю часть одеяния. У всех перехватило дыхание. И у меня.
Я едва не выругался и одновременно восхитился. Перфекционистка, блин с мясом ей в горло. Открывшаяся на миг лужайка колосилась золотом. Мадина обесцветила волосики. Жгучая брюнетка в один красивый ход отвела от себя любые подозрения, теперь все будут уверены, что отдыхали в обществе блондинки.
В сценарии ничего подобного не было, но Мадина подготовилась. Знала или надеялась? Начинаю завидовать женской интуиции.
Кружавчатое спутанное лассо выполнило изначальную роль по поимке безмозглого стада, теперь оно только мешало. Жестом ленивого баскетболиста Мадина отправила его на спинку кровати, тоненькие ладошки сложились на заветной лужайке, белокурая головка склонилась набок. Зовущая к приключениям фигурка застыла в ожидании продолжения.
Идиллия. Ага. Тимоха был прав, вечер обещает быть жарким.
Тимоха протянул колоду Мадине:
– Прошу, барышня, раздавайте. Филька, не обижайся. Может быть, снова повезет. Ты же у нас, оказывается, везучий.
По правилам игры «в дурака» раздавать карты для следующего тура должен проигравший. Протянутая колода замерла в воздухе. Все ждали зрелища, представляя, как Мадина справится с обязанностью, ведь для этого задействуются руки.
Меня била мелкая дрожь. Безобразие пора прекращать. Если что-то случится…
А нужно ли прекращать? Никто не лезет в бутылку, все довольны, все хотят продолжения. Ну, взбрыкнула мадмуазель, и что? Не в первый раз, не в последний. Будь здесь ее сородичи, давно случилось бы смертоубийство, но в наличии – адекватные жизнелюбивые люди европейского менталитета, все хотят развлечений, и никто не хочет проблем.
Ладошка, поднятая с приковавшего взоры места, вновь показала мне «окей», однако на душе у меня было не окей. Меня снова подставили. Мадина знала, что безумный и безрассудный вариант с раздеванием возможен, она все продумала, а в сценарий не внесла, чтобы я заранее не воспротивился.
Так дела не делаются.
Напряжение переросло в раздражение.
– Игры не будет, – глухо объявил я. – Мы уходим.
– Почему?
Четыре лица, включая резиновое, уставились на меня. Мадина бездумно спряталась за спину Тимохи. Спряталась от меня! Тимоха с удовольствием выполнил роль защитной прокладки, даже сутулость чуть исправилась, чтобы плечи казались шире и вид грознее.
– Если уважаемый господин хочет уйти, – голос Тимохи наполнился враждебностью, – никто не возражает. Дама, как видите, уходить не собирается, а принудить ее не позволим.
– Дама уйдет с тем, с кем пришла. – Я поднялся во весь рост.
Тимоха тоже встал. Скулы заострились.
– Она твоя девушка?
– Нет, но…
– Сестра, что ли? Ты привел сестру?!
– Нет.
Он оскалился:
– Тогда – скатертью дорога.
Длинная фигура Игоря вытянулась рядом с сутулой:
– Серьезно, Кваздик, дама пришла развлекаться, ты сам говорил. Не порть вечер.
Филька тоже поддерживал приятелей – безмолвно, недвижимо, робко… но поддерживал. Мадина едва не оказалась отгороженной от меня непробиваемым живым забором, что вроде бы выступал на ее стороне. К счастью, до разошедшейся игруньи дошло: если я уйду, исчезнет единственный сдерживающий фактор, без меня забавы станут непредсказуемыми, и тогда нам с ней обоим грозят неприятности. Большие. И тоже непредставимые.
Мадина схватила новоявленных защитников за плечи, отчаянные жесты призвали к спокойствию и примирению.
Филька понял и высказал вслух то, что гостья не могла сообщить словами:
– Дама не хочет продолжения без Кваздапила.
Подумав, он перебрался ко мне и вытянулся рядом.
Двое на двое. Играла музыка, сжимались кулаки, взгляды горели верой в собственную правоту. Уступать никто не собирался.
Глава 13
Двое на двое и метавшаяся девушка позади, которая сама лишила себя слова – прелестный расклад. Все как на ее родине – за женщину решают мужчины. Нотку абсурда вносило то, что «почти кавказская история» происходила на кровати.
Нет, «Противостояние на кровати» – название никак не для кавказской истории, это что-то другое, и пахнет оно по-другому. И в любом случае ничем хорошим такая история не пахнет.
Мадина стремилась привлечь мое внимание, но вдруг сделала круглые глаза и исчезла за спинами. Тимоха с Игорем перевели взгляды за меня на входную дверь, я тоже обернулся. В прихожей застыл вернувшийся с работы Артур.
Новоприбывший сокомнатник примерно понял, что происходит.
– А вот и не подеретесь, – сказал он, разуваясь.
Обнаруженное в квартире зрелище его огорчило и порадовало, в первое он решил вмешаться и разрулить, а ко второму присоединиться. В конце концов, он тоже сокомнатник, и весь его вид сообщил нам, что пропустить происходящие здесь невероятные приключения Артур ни при каких условиях не собирался.
– Если угодно ломать друг другу носы и челюсти, добро пожаловать на улицу, – продолжил он, – а в пределах помещения объявлена безъядерная зона, никакие взрывы и даже испытания не допускаются.
Кроме имени, Артур не выделялся ничем: темненький, средненький, простенький. Такому в разведчики идти надо, он сможет идти плечом к плечу с объектом слежки и оставаться невидимым. Когда Артур начинал что-то рассказывать, проявлялись дотошность, внимательность к деталям и взрослая ответственность. Настоящий разведчик. Если выяснится, что он подрабатывает в детективном агентстве, я не удивлюсь. Незаметность, рассудительность и тонкое чувство юмора позволили ему прекрасно вписаться в нашу компанию таких же серьезных и остроумных неудачников по жизни.
Артур подошел к нам, глаза искрили при оглядывании противостоящих армий и предмета раздора, где на пятерых приходились одни штаны. А учитывая, что один из пятерки (к тому же, противоположнополый) щеголял и без кое-чего другого, то штаны Тимохи, можно сказать, нивелировались этим фактом. Обычно в таком виде малышня возилась на пляже рядом с занятыми своими заботами взрослыми. Всплыло выражение из детства, услышанное во времена, когда я сам был такой малышней: «Бесштанная команда».
В глазах Артура читалось именно это название.
– Позвольте полюбопытствовать, что происходит и чем помочь честной компании?
Стиль общения, немного удивлявший Мадину, для нашей квартиры был нормальным. Мужской клуб, одинокие джентльмены… Короче, аристократы в изгнании. Изгнали нас из бурной жизни, что проходила где-то параллельно. Мы очень хотели туда, в кипящий поток, но попытки пресекались неким высшим фейс-контролем. Нас возвращало обратно в родные стены «клуба», где мы зализывали раны и высоким слогом повышали друг другу мнение о себе.
Тимохе сейчас было не до высот изящной словесности, он указал на меня:
– Кваздапил пришел с дамой, а теперь хочет уйти. А она не хочет.
– Упущены некоторые моменты. – Как самый здравомыслящий, Филька взялся объяснить ситуацию с подробностями.
Артур внимательно слушал, иногда раздавались наводящие и уточняющие вопросы. Наконец, его голова понятливо склонилась:
– Решение проблемы лежит на виду, но сначала, если можно, представьте меня даме, а то чувствую себя как в гостях, словно ошибся адресом.
– Это Артур, наш сожитель, – опередил меня Игорь, чтобы иметь возможность обернуться к просвещаемой.
Она поблагодарила кивком, он же ее благодарности, скорее всего, не заметил, глаза смотрели гораздо ниже.
Во мне боролись два желания: дать ему по довольной физиономии и уставиться на Мадину самому. К счастью, я удержался от обоих.
Артур сморщился:
– Не люблю слово «сожитель», в него вкладывают много разного, и дама может понять не так. Мы сокомнатники.
– А это… – Теперь представлять взялся Тимоха, ему тоже хотелось посмотреть на прятавшуюся за спиной Мадину. – Мэрилин.
На его лице так же разлилось блаженство, а взор подернулся пеленой.
Поскольку при развороте Тимоха сдвинулся, кусочек вида достался и Артуру.
– Очень приятно. Хотелось бы поцеловать ручку, но обстоятельства вынуждают сохранять дистанцию, так как я одет неподобающим образом. Позвольте вашему покорному слуге присоединиться к обществу практически равных возможностей… – «Практически» Артур вставил, покосившись на джинсы Тимохи и, затем, на предельно откровенный вид дамы, которая довольствовалась нижним бельем в лице верхней его половины. – Если моя кандидатура не вызывает возражений…
В желании как можно быстрее влиться в происходящее Артур стянул свитер и носки, вслед отправилась водолазка. Из брюк он благоразумно не вылез, хотя позыв был заметен даже со стороны, а когда формой одежды сравнялся с Тимохой, полились резонные соображения:
– Давайте разбираться. Пройдусь по каждому. Кваздапил переживает за Мэрилин. Она и Филипп хотят повеселиться, но не хотят проблем. Тимофей с Игорем вели игру на опережение событий, поэтому все испортили. В результате недовольны все. В то же время, все хотели бы вернуться в момент до возникновения напряжения, чтобы все пошло по-другому. Я прав?
Множественные кивки подтвердили вывод. Морально поддержанный обеими сторонами конфликта, Артур взобрался на «игральное поле», заняв место между вражеских позиций. Вновь образовался круг, только порядок изменился. Теперь Мадина оказалась между мной и Филькой, а сторонники решительных мер и поступков сидели на кровати напротив нас. Сложившийся разорванный круг замкнул собой Артур.
– Итак, имеется конфликт и четыре участвующие стороны. Тихо! – оборвал он возникший гул. – Позвольте объяснить, почему сначала я назвал три, а теперь говорю о четырех. Себя я тоже отношу к участникам событий. Первая сторона – это я, сторона равноудаленная от всех, ни в чем не замешанная, потому идеальная в качестве независимого эксперта. Вторая… прошу простить за нумерацию, она – не по важности, а чисто информативная. Итак, вторая сторона – это Мэрилин и Филипп. Девушка, как мне сказали, не может говорить, но написать что-то необходимое, я надеюсь, она сможет?
Все посмотрели на прикрывавшуюся руками Мадину. Сейчас мне и Фильке приходилось для этого оборачиваться к ней, а Тимохе с Игорем и даже новому, кхм, члену развлекавшегося «клуба по интересам» никаких неудобств в постоянном лицезрении красавицы не существовало. Чем они откровенно и беспардонно пользовались. Я даже позавидовал.
Мадина кивнула. Артур удовлетворенно продолжил:
– Отлично, прошу Мэрилин подать знак, если мои рассуждения окажутся неправильными, тогда мы обратимся к помощи бумаги. А пока – далее. Вторая сторона желает провести приятный беззаботный вечер, который обещала третья сторона в лице Кваздапила. Но третья сторона повздорила с четвертой, с Тимофеем и Игорем. Разберемся, в чем причина и предмет спора, отсюда вытечет его решение. Чего добивалась четвертая сторона? Чтобы заранее установленные условия выполнялись. То есть, проигравший, которым в данном случае оказалась дама, исполнил бы предварительную договоренность дословно. А чего хочет Кваздапил, которого поддержал Филипп, поскольку приятный беззаботный вечер ради приятности начал терять беззаботность? Они всего лишь хотят, чтобы соблюдались приличия, и приятность шла не в ущерб беззаботности.
– Господин оратор, можно попроще? – скривился Тимоха.
– Можно и проще. – Артур вздохнул, послав Мадине выразительный взгляд: «Видите, сударыня, с кем приходится иметь дело?» – Тимофей, в силу понятных любому нормальному человеку естественных причин, хотел максимально раздеть девушку, для чего и вцепился зубами в договор и даже добился своего. Никаких других целей он не преследовал. А Кваздапил хочет, чтобы дама осталась в двух предметах одежды. А по условиям проигравший должен надеть женскую вещь. Прошу внимания, господа: что мешает Мэрилин, которая в любом случае уже удовлетворила любопытство Тимофея, вернуть второй предмет одежды на место, чтобы все утряслось, и веселье продолжилось?
Игорь поднял руки над головой и громко проаплодировал:
– Артур, ты гений.
– Спасибо, мне уже говорили, но повторение – мать учения, поэтому не стесняйтесь, продолжайте говорить.
– А победитель остается тот же? – сбивающимся голосом вымолвил Филька.
Ничто другое его сейчас не волновало.
– Если было сказано, что играем до последней вещи… – начал Тимоха без особой уверенности.
Ему до колик хотелось устроить еще один тур. Выторговать его, выцарапать, выбить силой… Сейчас, казалось, он был готов на все.
На все, кроме одного: он не хотел идти против всех. Одно дело – под настоящим или мнимым предлогом повести других за собой на восстановление попранной справедливости, совсем другое – оказаться одному против всех.
Артур похлопал его по плечу:
– Уймись, сверхзадачу по предоставлению глазам незабываемых впечатлений ты выполнил. Шанс выиграть в новом туре, который практически невозможен из-за позиции Кваздапила – один к шести (это включая меня), то есть почти недостижим, а Филипп завоевал титул победителя честно, ведь на тот момент к условиям еще не подкапывались.
Тимоха обреченно махнул рукой.
– Убедил. Претензии снимаются.
Он вместе со всеми уставился на Мадину – ей предстояло обратное облачение в висевший на спинке кровати элемент одежды.
Мадина не обманула общих надежд. Она постаралась. Откинувшись на спину, она легла между нами вдоль кровати, колени медленно подтянулись к груди, и вытянутые ступни изящно вделись в придерживаемую руками ажурную конструкцию. Затем сдвинутые меж собой ноги, по которым так же не торопясь проползал тканевый ободок, поднялись вверх, выпрямились, опустились, и через приподнявшиеся бедра нижняя часть белья, наконец, заняла отведенное приличиями место.
Зрелище получилось на славу, особенно некоторые ракурсы. И снова Тимохе с Игорем, оказавшимся в наиболее выигрышной позиции, повезло больше остальных. Жаловаться на судьбу им явно не стоило.
– Дамы и господа, – Тимоха соорудил на лице подобающее случаю серьезное выражение, – приношу искренние извинения за вспыльчивость и напористость, теперь я понимаю, что отстаивал точку зрения, которая могла испортить общий праздник, и прошу меня извинить.
Получилось покаянно и душевно. Жаль только, что не совсем искренне, а исключительно по необходимости, то есть для того, чтобы праздник для тел и глаз продолжался. Но разве можно за это винить?
– Ух, как завернул. – Я изобразил величавый аристократический поклон. – Принято. И я это… аналогично, как он сейчас сказал.
Противостояние закончилось, можно расслабиться и со всеми удобствами ждать следующего.
Артур был доволен тем, как проблема рассосалась с его помощью.
– Кстати… – Его глаза плутовски сощурились. – Посреднические услуги обычно оплачиваются. Могу я рассчитывать хотя бы на компенсирующий танец с дамой, раз уж припозднился и не успел к началу бала?
Мой скосившийся на Мадину взгляд заметил сложенные колечком большой и указательный пальцы.
– Филька, громкость прибавишь? – попросил я.
В прострации, случившейся от предчувствия невероятного приза, Филька готов был луну с неба соскрести и в зубах доставить. Он пробрался к проигрывателю, и музыка будто вырвалась из клетки.
Пронзительная медленная мелодия оказалась настолько кстати, что парни кусали губы от зависти. Артур помог даме спуститься, надвинулся, кистями притянул партнершу, а она не просто поддалась с безоглядностью танцующего на краю пропасти, но и без церемоний переместила щупальца поскромничавшего захватчика на самое сокровенное. Десять когтей с наслаждением впились, встречные схлестнулись на шее, и слившаяся фронтами пара закружила под незабвенную оду любви, которую пел, проговаривал, шептал и проникновенным ядом желания вливал в уши Серж Гинзбур. Стонами, эротичными восклицаниями и придыханиями женский голос вторил в песне мужскому. Такая же игра происходила на наших глазах. Невозможно было представить, что до занудности многословный и ничем не примечательный Артур способен на такое: его широко расставленные ноги чуть согнулись в коленях, он сполз по партнерше, щека скользнула по ложбинке между закованными в белое вулканами с магмой, и губы принялись играть с животом и тем, что недавно спряталось благодаря его вмешательству. Он терся лицом и покусывал, а отправленная в нокдаун жертва млела, ее глаза закатились. Парни скрипели зубами.
Снова вспомнилась Хадя, как противовес тому, от чего не мог оторваться взор. До боли в паху мечталось оказаться на месте Артура, но как только ментальный перенос происходил, тело в виртуальных руках превращалось в змею, изгонявшую из душевного рая в плотский. Мысль в мозгу зудела одна: только бы моя будущая девушка не оказалась похожей на эту, которую, наплевав на принципы, я хочу здесь и сейчас. И которую все хотят. И которая хочет всех. Не может, но ведь хочет.
Тимоха склонился ко мне:
– Квазд, Гарун говорил, ты после его вечеринки ночку с двумя телочками провел. Не врет?
– Смотря что ты вкладываешь в понятие «провел». Помог сокурсницам, и что?
– Ничего. Завидую.
– Нечему завидовать. Ты когда-нибудь пьяное тело от исторгнутого отмывал? Знаешь, каково?
– Зависит от тела. – Тимохины патлы указующе мотнулись в сторону Мадины. – Конкретная вот эта, конечно, безупречна, но и твои были…
Последовало смачное причмокивание.
Впереди два силуэта прижимались друг к другу, терлись друг о друга, наслаждались друг другом.
До отключенных мозгов докатилось сказанное, они ударили выводом:
– Гарун и имена растрепал? – Потянувшаяся за телефоном рука не обнаружила ни кармана, ни брюк в целом – они были далеко, а выключенный телефон еще дальше. – Завтра ему втык устрою.
Тимоха вдруг побледнел:
– Не надо. Это… не он.
А кто же? Кроме меня, Насти и Люськи, которой о событиях ночи целиком или полностью рассказали утром, о моем отъезде с девушками знал лишь Султан. Остальные могли только догадываться, и эти остальные никак не из Тимохиного окружения.
Собственно, и Гарун ничего знал, он мог предполагать, если бы навел справки, кто, когда и с кем ушел.
– Откуда знаешь? – прямо спросил я.
– Не сердись. – Тимоха уже пожалел, что разговорился. – Тебе звонили, когда спал. Ты не проснулся, а я как раз в туалет выходил. Ну… короче, я посмотрел фото в телефоне.
– Убью.
– Просто глянул и сразу закрыл, клянусь. Но – шикарно.
– Слюни подбери, противно слушать. – Мой нос что-то уловил, я принюхался, подавшись к расплывшемуся в гадливой улыбочке соседу. – Выпил, что ли? Когда успел?
– В холодильнике на пару глотков осталось, хочешь? Смотри, они закончили.
Мелодия затихла, Мадина выпорхнула из объятий Артура, оба двинулись к нам. Тимоха резко слинял в сторону.
– Приступим к получению главного приза прошедшего турнира. – Я показал Мадине на среднюю кровать из трех составленных. – Располагайся. Филька, это тебе.
Брошенный флакон со сливками со стуком ударился в цапнувшую ладонь. Вслед за Мадиной Филька влез коленями на кровать. Сразу принеслись недовольные возгласы: Филька пусть и маленький, но обзор загораживал, а зрители хотели видеть все.
Фильке пришлось перелезть через улегшуюся лицом вниз Мадину.
Пшшшш, сказал флакон. Потом еще. Ещщще. Ещщщщще. Застывшие волны увенчались пенными бурунчиками. Перед мелко моргавшими глазами задрожали очки, через миг они – и глаза, и очки – ухнули с вершин здравомыслия в кисельные берега. Донеслось жадное чавканье.
Фильке уже не завидовали, его люто ненавидели. Отношение овеществилось, сгустилось и висело в воздухе потрескивающим разрядами жутким маревом. Это было из области мистики, в которую никто из нас не верил, но это было так.
Филька не выдержал:
– Не привык есть в одиночку. Условия выигрыша позволяют мне пригласить друзей?
Вздохом облегчения можно было сбивать ракеты. На правах распорядителя я объявил:
– Только на прием пищи. Посуду мыть будешь один.
Прекрасная посуда нежно поерзала.
– Почему один? – не удержался Тимоха. – Я с удовольствием помогу.
– Поможем, – поправил Игорь.
– Филька сам справится, – отрезал я.
От множества забравшихся коленей кровати стонали и плакали. Любители сладкого приблизились со всех сторон одновременно, победитель потерялся в середине.
– Тогда потом пусть и общеквартирную помоет. – Длинные Тимохины космы мотнулись на спрятанное на кухне. – После такого ему только в радость будет.
– Филька с нами призом поделился, – напомнил я. – За это мы обязаны не только посуду за него мыть, но и белье стирать.
– Сам стирай, – буркнул Тимоха.
– То есть, против посуды ничего не имеешь? Никто тебя за язык не тянул. Филька, слышал, о посуде можешь не беспокоиться!
Я приложился губами к коже Мадины вместе со всеми. Она оказалась вкусной. Гладкой. Возбуждающей. Словно крем в эклере. Только здесь крем был снаружи, а само пирожное – внутри. Мне досталось левое бедро. Правое с фырчащим мурлыканьем окучивал Артур, спиной занимались Игорь с Тимохой, а Фильке, как герою дня, естественно, оставили главное блюдо стола. Когда он сдвигался ниже, сверху его теснили головами длинный и косматый, а когда выше, то со сказочных гор сгоняли мы с Артуром. Упругие возвышенности, в которых пряталась ажурная ниточка «одежды», сладкая пена покрывала полностью, но там же она быстрее всего исчезала. Губы и языки метались, как скоростные снегоуборщики, лица блаженно замирали с закрытыми глазами, периодически сталкивались лбы, пачкались носы и припадали к будоражащей благодати давно извозюканные щеки.
– Послушайте! – Помимо возгласа, Артур привлек общее внимание маханием рук, поскольку для этого пришлось оторвать внимание от другого. – Если форма одежды у большинства едина, может, все будем соответствовать? А то мне, например, неудобно.
– Я – за! – Извернувшись, Тимоха стянул джинсы.
Артур для этого спрыгнул на пол.
Пшшш! – брызнула из флаконы очередная порция сливок, хотя и старых еще хватало. Музыка продолжала бумкать ритмичным фоном, где-то что-то дребезжало, парни толкались локтями, выбирая место полакомее.
– Артуру место оставьте. – Вспомнив о новом участнике, я оглянулся. – А где Ар…
– Ни фига ж, ребята, вы отдыхаете!
На пороге, очумело озираясь, стоял Гарун.
