Петр Ингвин
Кваздапил. История одной любви. Начало
– Возьму билет до ближайшей станции, а на вашей сорву стоп-кран, какие дела? Если опоздаю на поезд, возьму такси. Все, жди.
Окружающие с удивлением смотрели на меня, медленно возвращавшегося в реальность.
– Друг приедет. – Я спрятал телефон в карман. – Надежный друг. Одним хорошим бойцом больше.
Девчонок мы отправили по домам. Начинались чисто мужские дела.
Глава 9
– У каждого с собой должно быть что-то серьезное, иначе нас замесят. – Данила повел нас к себе домой, в двенадцатиэтажку, высившуюся над тремя «хрущевками» двора, как тираннозавр над пожилыми крокодилами.
Там даже лифт был. Пусть с обгорелыми кнопками и невыносимым запахом, но он работал. В нашем районе такое жилье считалось элитным.
Мы вошли в добротно обставленную квартиру на третьем этаже. Введя нас в одну из комнат, Данила взялся за низ дивана, где у других обычно хранится белье, и выдвинул резким движением.
– Саня, что предпочитаешь?
В ящике внавалку лежали уличные средства защиты и нападения: велосипедные и обычные цепи разных размеров, в том числе с рыбацкими грузилами на конце, бейсбольные биты, кастеты, ножи всех размеров, от финок до тесаков-мачете. Особенно поразил диск циркулярной пилы, надетый на цепь. Не хотелось бы оказаться на пути такой штуки.
Я выбрал кастет: в ношении незаметно, в использовании просто, и, если что, легко избавиться. Захар сложил в карман велосипедную цепь, а хозяин арсенала повесил под мышку граненые нунчаки в самодельной кобуре.
– Для твоего друга что-то взять?
– Он сам по себе оружие. – Я задумчиво пожевал губу. – Но в тяжелой ситуации его порадует что-нибудь вроде кинжала.
Выходя, я окинул взглядом хоромы дворового лидера. Вроде бы внутри не было ничего сверхъестественного для квартиры людей с доходом чуть выше среднего: всякие шкафы-купе и комоды-пуфики, ковры с высоким ворсом и журнальный столик из резного дерева… Но одна вещь приковала взгляд.
В мое время хулиганы жили хуже. Король двора и компьютерный просиживатель штанов – разные виды животной фауны, на моей памяти они не пересекались. Либо одно, либо другое, никак иначе. Потому обладатель дорогого ноута, по цене сравнимого с автомобилем, вызвал уважение. Было видно, что аппарат стоит не для мебели. Не зря на Даниле девчонки пачками виснут, парень оказался многогранным. Что ж, потому и лидер. Или наоборот: лидер, потому и. У девчонок это на генном уровне – выбирать победителей по жизни.
Четко в оговоренное время, когда солнце в очередной раз нашло предлог обидеться на Азиопу и поплыло за Атлантику, а тени стали длиннее своих обладателей, из двора через улицу показалась толпа малолеток. Их возглавлял крепкий «бычок» в кожанке поверх тельняшки. Они косились на нас, а мы как можно равнодушнее разглядывали их.
Одиннадцать человек лет от тринадцати и выше. Один – с крысомордым питбулем на поводке. Двое, не скрываясь, крутили в руках монтировки. У кого-то из карманной колонки на всю улицу горланила музыка, что-то наркоманско-матерное. Моральные уродики упивались пародией на крутизну.
Каждая компания двинулась к близлежащему парку по своей стороне дороги. На пути неприятеля оказался магазин, снаружи работали несколько мужичков в робах, из уличного лотка они носили на склад нераспроданные ящики с фруктами. На наших глазах шпана окружила работяг, к животам грузчиков приставили ножи, после чего несколько пацанят хватанули из ящиков разных вкусностей и умчались вперед. Ножи их старших товарищей были спрятаны, и задиристая ватага под музыку прошествовала дальше. У обалдевших грузчиков открылись рты, но не вылетело ни звука. Вздохнув, они продолжили работу, словно ничего не случилось.
– Это демонстрация для нас, – пояснил Данила. – Выпендрежники. Фрукты им на фиг не сдались, сейчас все выбросят.
Так и случилось. Надкушенное и прочее, даже не попробованное, полетело на тротуар.
В кармане завибрировал телефон, я поднес его к уху.
– Не опоздал? – донесся голос Гаруна. – Ты где?
– Около парка, где церковь.
Послышались переговоры с таксистом и гудки. Через минуту друг выскочил из желтой машины – как раз, когда оба враждующих двора параллельными струйками вливались в разные двери парковых ворот. Центральные створки всегда были заперты, никто и никогда не видел их открытыми. Внутри бронзовый Ленин глядел в светлое завтра, с поднятой руки туда же смотрели облюбовавшие ее голуби.
Быстро познакомившись с моей командой, Гарун перевел внимание на вражескую, где его взгляд выцепил одного черненького.
– Вон того армянчика знаешь? – спросил он меня.
– Никого не знаю. Почему думаешь, что он армянин?
– Ты что, не на Кавказе вырос? Еще скажи, что аварца от кумыка не отличишь, совсем обижусь. Это армянин, сразу видно. – Он повысил голос. – Ара! Отойдем на пару слов, брат?
Переглянувшись с компанией, носатый паренек пошел с Гаруном к разделявшим враждующие группировки деревьям. Как всегда у ребят с юга, оба говорили громко, с жестами, стоя настолько близко друг другу, что любой житель большей части страны чувствовал бы себя некомфортно. О чем говорили – непонятно, но вскоре они позвали Данилу и быковатого главаря соседей. Переговоры в расширенном составе завершились пожатием рук, толпа малолеток схлынула вместе с плотоядно облизывавшимся питбульчиком, а наша компания уселась на ближайшей скамейке. Не знаю, как у других, а меня не держали ноги. Как только прекратился выброс адреналина, силы кончились. Мозги стали накидывать картинки, чем все могло закончиться в худшем случае. Крепок и славен человек задним умом.
Гаруна переживания такого рода не тревожили – то ли привык, то ли умело скрывал. Для умиравших от любопытства меня и Захара он провел информационный ликбез:
– Мы с Сержиком поговорили по-землячески. Я привел примеры, как надо жить, когда живешь рядом, их ребята согласились, что не надо делать из мухи бегемота, если слонов не завезли. Короче, Данила от вашей стороны подтвердил, что теперь мир-дружба-жвачка и полный бхай-бхай, и ходите через дворы друг друга сколько влезет, только языки и руки не распускайте. Иначе приедут злые дяди, которые наваляют каждому, кто по-человечески общаться не умеет. Всем понятно?
Судя по направлению взгляда, вопрос предназначался конкретно Захару.
– Поня-атно, – процедил тот.
– Завтра пойдешь извиняться. – Гарун поднял руку, останавливая готовое сорваться возражение Захара, у которого уже рот открылся. – Скажешь, что вспылил и просишь прощения. Это не западло. Ты, как мне сказали, за базаром не следил. В ответ они извинятся за то, что случайно обидели девушку, да еще в присутствии парня, и он, само собой, не мог ударить в грязь лицом. Если что-то пойдет не так, звоните. – Гарун посмотрел на часы. – Ну что, Кваздапил, одолжи галстук, а то совсем опаздываю.
– Все отцовские галстуки к твоим услугам. – Я сотворил жест дарения мира. – Все два.
Выданный мне кастет вернулся к хозяину, мы с Гаруном спешно распрощались с парнями и ринулись ко мне.
После выбора галстука из гардероба, которым батя не пользовался со времен свадьбы, Гарун исчез, как метеор в ночи. Можно было уехать с ним, но Гарун торопился, а мне, наоборот, нужно любым путем дотянуть до завтра. Последние события намекали, что здесь время пройдет занимательнее.
Надеялся я зря. До самой ночи Машка где-то гуляла, звонки остались без ответа, а обменяться контактами с веселыми девчонками я не догадался. Не идти же к Даниле за информацией о девушках, с которыми он сам гуляет. Траление всемирной сети тоже оставило без улова, подружки не нашлись ни среди студенток, ни среди старшеклассниц. Я пробовал везде, так как с возрастом Даши и Наташи не определился. Странно, что они нигде не светятся, интернет – второй дом для молодых и незамужних. Сетевая страничка Машки удивила тем, что в друзьях Даша с Наташей тоже отсутствовали. И среди друзей ее друзей. Неужели столь симпатичные особы не дружат с виртуальной реальностью? Покажи Даша в сети что-то из своего натурального, или Наташа улыбку без фальши, я бы лайкнул.
Вместо разноплановых приключений вечер прошел в разговорах с вернувшимися родителями.
– Как дела? – спросил отец.
– Нормально, – привычно ответил я.
Полученной информации для отца было достаточно: сын в порядке, живет своей головой, проблемы решает сам. С чувством выполненного долга отец сел за стол уминать борщ, попутно качая головой от новостей в бегущей строке телевизора. Тот работал с выключенным звуком – мама не любила лишнего шума.
Маму стиль общения, как у нас с отцом, не устраивал, ей требовались подробности, которые она считала важными:
– Питаешься хорошо?
– Изумительно.
– Не ври. Будто я студенческой жизни не знаю.
– Если знаешь, зачем спрашиваешь?
– Мне же нужно знать, как живет мой сын. Кстати, сынок, девочка-то у тебя есть?
– Мама!
– Что «мама»? Сорок пять лет мама. Вон у Лидии Степановны сын три года как женился. И у Варвары Никитичны. А у Олеженьки Розовского уже двойня.
– Тебе внуки нужны или чтобы я был счастлив?
– Конечно, чтобы счастлив. Но какое счастье без детей? Кстати, у Валентины Игнатьевны дочка сейчас колледж заканчивает…
– Ну ма-ама!
– Молчу-молчу. Но имей в виду. Алиной зовут. Такая хорошенькая…
– Мам!
– Все, ни слова больше. Но ты меня понял.
Затем отец включил новости со звуком, а мама стала собирать мне в дорогу соленья-варенья. Я отправился спать.
Отдельного помещения в двухкомнатной «хрущевке» для заскочившего на побывку отпрыска не предусматривалось, мне постелили в комнате, где последние четыре года царствовала сестренка. Заваленный коробками и тряпками двустворчатый шкаф, письменный стол у окна, две кровати по разные стороны – вот и вся обстановка. Из нового – только зеркало на стене, потерявшееся среди ярких плакатов. Мордочки смазливых мальчиков на плакатах мне ничего не говорили. Какие-то поп-звездуны с «небрежными» прическами и слащавыми улыбочками, и в таких позах, что смотреть противно.
Бардак в комнате уменьшался только после многократных материнских угроз, но последний раз озвученное намерение выбросить все, что лежит не на месте, было, видимо, очень давно, задолго до моего приезда. Машка неудобств из-за валявшихся вещей не испытывала. Наоборот, знание того, что стилус от планшета лежит под бело-розовым полосатым носком, который в свою очередь прикрыт джинсовыми шортиками, задвинутыми под кровать, после наведения порядка обнулялось, и наступал паралич мозга. Я отлично знал это состояние. Возникало ощущение, что в знакомом компьютере сменили вид операционки: файлы где-то внутри, а попробуй найди!
Взгляд пробежался по бумагам сестренки. Книжек практически нет, только старые учебники и глянцевые журналы с глупыми советами. Никакого блокнотика или записной книжки тоже не нашлось, и зря я все еще надеялся на телефоны-явки-пароли Даши или, на худой конец, Наташи. Для развлечения годились обе, для чего-то большего – ни одна из них. Значит, в этот раз развлечения отменяются окончательно. Залезть бы в Машкин телефон, там наверняка найдутся обе. К сожалению, телефон гулял вместе с владелицей.
Кстати, о телефоне. Днем я заметил у сестренки крутой смартфон. Как она раскрутила родителей на такой подарок? У меня тоже аппарат неплохой, но раз в десять дешевле. Надо сказать, чтобы не баловали девчонку, на такие деньги семья год проживет безбедно.
Едва я расположился на раздвинутом ради меня диване, в комнату шмыгнула вернувшаяся Машка.
– Санька, спишь?
– Цифры на часах, отсутствие света в комнате и моя поза под одеялом тебе ни на что не намекают? Тогда не сплю.
– Отлично, а то боялась разбудить. Слушай, ты, оказывается, такой крутой! И друг у тебя крутой. И я теперь крутая, раз у меня такой брат. Данила аж зубами скрипит. А Дашка от тебя без ума.
В темноте Машка разделась и юркнула под одеяло. От ее кровати до меня рукой подать, можно разговаривать без опасений, что услышат родители.
– Она сама сказала?
– Кто? – Улетевшие вперед мысли сестренки застыли в ступоре. – Что?
– Даша. Что я ей нравлюсь.
– Только слепой не видит. Она перед тобой и так, и эдак.
– Мне казалось, это потому что более подходящего кавалера не нашлось. А «и так, и эдак» – это, скорее, о Наташе. Ей я тоже нравлюсь?
– Такой большой и такой глупый. Натка просто злилась, что ты не на нее глаз положил. Она хотела Даниле нос утереть: смотри, типа, какие парни мной интересуются, а приходится с тобой ходить.
– Чего же она с ним ходит?
– Как ты сказал – потому что более подходящего кавалера не нашлось.
– А Даша?
– Что – Даша? – не поняла сестренка.
– Она тоже «ходит» с Данилой?
– При чем здесь Данила? Говорю же: ей нравишься ты, но если решишь подкатить, учти, она привередливая, ко многим липла, а затем, едва узнает их получше, сразу от ворот поворот.
– Она местная?
– Если в смысле, что не приезжая, как мы, то да, родилась здесь. А если насчет места жительства, то вопрос очень своевременный. На этой неделе Даша переезжает в город, где ты учишься, на все лето. Соседями будете.
– Чем она занимается?
– Учится.
– Где?
– Здесь, у нас.
– Спрашиваю, в каком учебном заведении, на кого?
Машкин телефон разразился нежным журчанием.
– Прости, это Захар. Я пообщаюсь.
Пока парочка обменивалась текстово-смайликовыми любезностями и случившимися за полчаса новостями, мой уткнувшийся в подушку организм решил, что на сегодня впечатлений хватит. Усталость взяла свое.
Сквозь дрему донеслось:
– Если Дашка попросит твои контакты – дать?
– Почему нет? Только не обнадеживай ее, я тоже привередливый.
Снились Даши и Насти, над всем царила хохочущая Мадина, тыча мне в рот пикантной родинкой, а в стороне тихо вздыхала и отворачивалась Хадя. В итоге я проснулся разбитым и недовольным, вставать не хотелось.
В голове крутилось: а стоит ли уезжать? Даша – вариант не хуже Насти, которая поиграет со мной и выкинет. Здесь я могу сам поиграть. Правда, сестренка говорит, что подружка у нее с норовом, и предыдущие авансы ничего не стоят. От добра добра не ищут, особенно когда второе добро под вопросом. Строить с Дашей отношения и называться ее парнем я не собираюсь, сердцу милее такие, как Хадижат – скромные и надежные. Жаль, что рядом нет ни одной похожей на нее кандидатуры.
Утро затянулось, а когда я, наконец, собрался, Машка соблаговолила проводить на станцию. Это значило, что Захар чем-то занят, но подавалось как великое одолжение брату.
На перроне было пусто, электричка стояла давно, до отправления оставалась пара минут.
– Саня, ты уезжаешь от интересных возможностей, но весь светишься. Похоже, Дашка зря губу раскатала. Тебя кто-то ждет?
– Нас всех впереди ждет что-то хорошее.
Машка фыркнула:
– Ну-ну. Или кто-то хороший. Признайся честно: у тебя есть девушка, и ты едешь к ней?
Впервые она спросила о моей жизни. До сих пор наши разговоры состояли из безостановочного треска о тупых подругах, не менее тупых парнях и невозможности нормально жить с людьми, которые тебя не понимают и во всем ограничивают. Вчерашний день, кроме вечера, и все утро сестренка только этим и занималась.
Стоп, еще раз: тупые подруги и парни, жизнь с людьми, которые не понимают и ограничивают… Мозги вспотели: Машка рассуждает точь-в-точь как Мадина!
– Нет у меня девушки.
– А выглядишь, будто есть.
– Как будет, познакомлю.
– Ловлю на слове.
Вот, опять. Хоть вообще в женском присутствии рот не открывай. Я вошел в вагон, мы помахали друг другу, электричка тронулась.
Хотел бы я представить Машке Настю как свою девушку? Один раз и мимоходом – с удовольствием. Мне это подняло бы самооценку, а сестренка гордилась бы братом еще больше. Но при близком знакомстве выяснится, что мы разной породы. Насте нужно все и сразу, я этого дать не могу, значит не заменю категорию «все», а буду обидно малой частичкой много вмещающего понятия. Поправка: вмещающего многих.
А тут еще Мадина в подруги набивается, волею судьбы – исключительно в тайные. Если честно, я ее побаиваюсь, хотя ничего не имею против плотских удовольствий как таковых. В идеале хочется иметь их с той, кого полюблю, но вакантное место по-прежнему остается вакантным. Или пусть даже с той, кто просто нравится, но не должно быть ни одной причины, из-за которой одному из нас потом будет стыдно за прошлое. Из всех, кого я знаю, роль моей девушки подходила только Хаде. Вот человек, которого я мог бы любить не стесняясь: тихая, скромная, обычно незаметная и при этом, без сомнений, красивая. Красота, которая не выпячивается – лучшая красота. А внешняя красота плюс красота души – идеальный комплект. И почему Хадижат не родилась какой-нибудь Олей или Таней?! А сейчас даже думать о ней бессмысленно, и проблема, к великому сожалению, не во мне.
Машка вернулась домой к своим проблемам, я уехал к своим. Путешествие длиной в несколько часов пролетело незаметно. В шестикроватной квартирке ничего не изменилось, соседи привычно отсутствовали. Я побросал вещи на кровать, и меня понесло по адресу, который довелось узнать чисто случайно: однажды всей группой провожали сокурсниц по домам. Звонить, чтобы уточнить номер квартиры, не хотелось, мало ли чем Настя занята. Мое время – после шести. Дождусь назначенного часа на месте. Не хватало получить отказ из-за не вовремя раздавшегося звонка.
Чем ближе ко мне оказывался нужный дом, тем мощнее взвинчивались нервы и стучало сердце. Стрелки часов заснули. А правильно ли я все понял? Вроде бы правильно, но кто знает этих женщин?
Пятьдесят девять после двоеточия на телефоне сменилось нулями, и к Насте ушел вызов.
– Я внизу. У тебя какой номер квартиры?
– Кто это?
Черт подери, у нее же высветилось, кто звонит! Лень на экран глянуть или не забила в контакты? Если так – плохой знак. А с другой стороны, возможно, она не хочет, чтобы ее богатенький ухажер знал, с кем еще его подруга общается.
Общается. Фу.
Но половину тела пронзила истома предвкушения.
– Кваздапил, – назвался я.
– А-а, ты. Да-да. Сейчас перезвоню.
Глава 10
Я долго мерил шагами площадку перед подъездом Насти. Обещанный перезвон состоялся минут через десять, когда настроением можно было гасить пожары и одновременно питать атомные станции.
– Посмотри на третий этаж.
Я задрал голову. В одном из окон приветственно махала рукой знакомая пухленькая фигурка. Организм вновь заволновался. Помахав в ответ, я выдохнул в телефон:
– Подниматься?
– Нет.
Позади меня остановилась машина, но я не отвлекался, продолжая смотреть вверх. Настя говорила:
– Прости, что так получилось. Мне звонила сестра Гаруна…
Означенный объект уже терся о мое плечо. Мадина собственной персоной. С виноватой улыбкой на ярких губах. Излом бровей удрученно смягчился, выражение на лице застыло скорбное и умоляющее. Она приехала на такси, которое теперь ждало у подъезда.
Голос у меня в ухе не умолкал:
– Мадина сказала, что ты ей кое-что должен, но сбежал и не отвечаешь на звонки. Я помогла. Не сердишься?
Не сержусь ли?! Нет. Это слово не передает и доли того, что творилось в душе.
Меня беспардонным образом подставили. Поймали на живца. Осталось последнее, что требовалось утрясти.
– Помнишь, ты сделала снимок, когда Люську…
– Ну, еще через сто лет вспомнил бы. Я стерла его на следующий же день.
У меня полыхнули уши. Хорошо, что не успел предложить пакт о взаимном ненападении.
Мадина моргнула конфузливо и самоуничижительно, хотя и чуточку наигранно, меня под локоть ухватила ее рука:
– Прости, ты не брал трубку, и я попросила Настю…
Вверх последовал благодарный кивок, в сторону таксиста – показавший единицу указательный палец, затем ладонь прижалась к сердцу, а губы сотворили улыбку. Знак, что нужно подождать минутку. Тот понял.
Фигура в окне исчезла, шторы задернулись, мой телефон печально отозвался гудками. Меня под руку проконвоировали к скамейке, где мы с Мадиной плюхнулись бок о бок, причем моя ладонь непонятным образом оказалась в тисках чужих ладоней. У меня не было слов, поэтому говорила Мадина.
– Я долго думала и поняла, что ты прав. Все должно быть в меру и в свое время. Нельзя торопить события, нельзя давить на людей и заставлять их конфликтовать с совестью. Прости, что напрягала тебя и едва не поссорила с братом. Мне хотелось внимания, все девушки завалены им по уши, а я как на другой планете живу.
Мечты о Насте рухнули, придавленный и расстроенный я буркнул:
– Понимаю.
Торопиться теперь никуда не надо, вечер свободен. Отныне я тоже на другой планете. Надежды организма на маленькое счастье развеялись, пламя погасло, остались гарь и чад. И плотный дым, что застилал глаза.
Мадина обрадовалась поддержке:
– Не представляешь, как приятно слышать. Так вот. Я все проанализировала, вывод получился неутешительный. Я вела себя неправильно. Можно сказать – недостойно. Прости, если задела чувства.
Сейчас меня задевало ее бедро. И периодически касалось плечо. Пусть. Отстраняться не хотелось, стало все равно. И слова способствовали, они были теми, которые хотелось услышать вчера. Сегодня мне требовались другие, но чтобы высказать такое вслух… Об этом даже мысли не было. Мысли вообще отсутствовали.
– Чтобы восстановить хорошее мнение о себе, сохранить дружбу и при этом не запираться в четырех стенах, я придумала одну штуку. Хочу устроить микро-вечеринку. Танцы, игры, ничего больше. Никакого алкоголя. Поддержишь?
– На таких условиях – да.
С Настей обломилось, так пусть же день-огорчение не пропадет даром.
– Тогда… поехали?! – Мадина радостно вскочила со скамьи.
– На оговоренных условиях. – Я тоже поднялся. – Танцы, игры, никакого алкоголя, и ты ведешь себя так, чтобы Гаруну не пришлось потом кого-то убивать.
– Договорились!
На заднем сиденье, куда вслед за собой Мадина втянула меня, лежал пакет. Она сдвинула его бедром, и рука снова вцепилась в мою, словно я мог сбежать.
Адрес, сообщенный водителю, оказался моим.
– К нам же ты приходил, – пояснила мне Мадина с томной улыбкой.
– Собираешься устроить вечеринку у меня?!
– Подумала: почему нет? Среди твоих однокомнатников моральных уродов не замечено, все нормальные, адекватные. А если кто-то из них решит, что может позволить себе больше, надеюсь, ты приструнишь. Ведь не позволишь обидеть девушку, правда?
– Не понимаю, чего ты хочешь. В лучшем случае там будет от одного до шести скучных парней, из которых ни один даже не смог найти себе девушку.
– Предлагаю веселое времяпровождение, и все.
– В компании меня и моих приятелей?! – дошло до меня вероломство замысла.
– Расслабься. Не будет никаких провокаций, я помню о твоей отповеди по поводу «плодить баранов». Проведем вечер в приятной компании, без выпивки и всего того, о чем сейчас ты думаешь и чего боишься. До черты не дойдем, успокойся. У вас такое не считается за непозволительное.
– А у вас?
Красивый излом бровей опустился и сдвинулся:
– Мы не у нас, ты не заметил?
Водитель иногда поглядывал в салонное зеркальце, поэтому разговор велся шепотом, а сплетенные руки находились ниже уровня чужих взглядов.
– Не предлагаю ничего, что заставило бы тебя прятать глаза от Гаруна, – тихо продолжила Мадина. – Этого достаточно?
– Эротические нотки в предлагаемой афере планируются?
Темные локоны с укоризной качнулись:
– Во-первых, никакая это не афера, такое сплошь и рядом, только и слышу о чем-то подобном то от одной приятельницы, то от другой. А во-вторых, если в одном помещении встречаются двуполые существа, то как же без флера соблазнительности? Не беспокойся, я подготовила сценарий, ты сам будешь решать, годится что-то или нет.
– Ко всему прочему – назначаешь меня ведущим этого безобразия?!
– Сколько раз повторять: будет обычный весело проведенный вечер. Я лишнего слова не скажу, обещаю. Вообще молчать буду. Все решения останутся за тобой.
– Нет.
Тонкие пальцы сжали мою ладонь еще крепче, лицо приблизилось к моему:
– Почему?! Скажи, что тебя смущает, любые проблемы решаемы. Что нужно, чтобы ты согласился?
– Причин несколько. Первая: я не хочу в этом участвовать.
На миг Мадина прижалась ко мне всем корпусом, ее губы лукаво растянулись:
– Врешь. Хочешь.
Меня накрыло жаром.
– Неважно, потому что вторая причина – мой друг, он же твой брат. Если он узнает…
– Сегодня он ночует не дома. А если случится что-то аховое, Хадя мне позвонит.
Я перевел внутреннюю дрожь в показное возмущение:
– Еще и Хадю приплела?
Сказал – показное? Вышло самое настоящее. Младшая сестра, чистая душа, не должна даже мысли допускать, что я могу творить с ее сестрой нечто тайное, сомнительное или, подумать страшно, постыдное. Даже Гаруну можно объяснить некоторые не совсем правильные поступки, но Хадя – это другое. Высокое. Ангел во плоти.
– Хадя не знает, куда я пошла. Думает, что на фитнесс. Больше возражений нет?
– Есть, последнее, с ним ничего не поделать, и поэтому я отказываюсь. Мои друзья, с которыми ты хочешь повеселиться, завтра же расскажут обо всем другим, слух поползет и рано или поздно достигнет Гаруна. По-иному быть не может. Попросить молчать можно, но нельзя проконтролировать.
– Уф, а я думала, ты о чем-то серьезном. – Мадина откинулась на сиденье и взяла лежавший рядом пакет. – Смотри. Никто не знает, что у меня такое есть, кучу денег стоит. Представляешь, как трудно было купить втайне от всех?
Внутри оказалась надеваемая на всю голову силиконово-резиновая маска Мэрилин Монро – с пышными волосами и яркими губами. Если отойти на несколько метров, от живого лица не отличить, кино снимать можно. С такой маскировкой все, что выше шеи, станет другим, черные локоны спрячутся под сеточку парика, и светлокожая горянка преобразится в белокурую фею. Да, Мадина подготовилась основательно. Все, что придумалось в ответ, это:
– А фигура? Тебя уже видели.
– Один раз, мимоходом. Одежда у меня сейчас другая, купила на всякий случай. Через неделю такой фасон мне больше не надеть, то есть всякий случай наступил. Ты же помнишь, это моя последняя неделя.
Точеные ножки были обуты в туфельки, бедра облегала короткая юбка, еще выше из-под легкой курточки виднелась прозрачная блузка. Тщательно упакованные прелести прятались под плотным бельем, чьи кружевные оборочки виднелись сквозь блузку. Где-то там, внутри, скрывалась чудесная родинка.
Мадина отследила мой взгляд, у нее мелькнула тень довольной улыбки.
– Карие глаза станут светлыми. – Перед моим носом покачалась вынутая из сумки коробочка с цветными контактными линзами. – А чтобы не узнали голос, придется молчать, поэтому вся надежда на тебя. Вот сценарий.
Я проглядел протянутые мне листы. К делу Мадина подошла не просто основательно, а скрупулезно, продумана была каждая мелочь. Мне предлагались тексты в зависимости от развития событий, а сами события пусть не сияли чистотой невинности, но успокоили душу: зная буйную фантазию партнерши, я предполагал худшее. Кое-что все же напрягло:
– Ты уверена, что без смывания никак? По-моему, достаточно простого сюжета, парни и так от счастья передерутся.
– Кваздик, это же только игра. Если боишься, то дверь закрывать необязательно, будешь держать события под личным контролем. Честно говоря, мне самой хочется, чтобы ты присматривал.
– А если победителем буду я?
Мадина томно пожала плечиками:
– Тогда дверь можно закрыть.
Я дочитал до конца.
– Последние пункты, как понимаю, на мое усмотрение? А то воображение у тебя разыгралось…
– Как дела пойдут. А то, если придется к месту, будет обидно, что не все предусмотрели, правда?
– Приехали, – объявил таксист.
Мадина потянулась к сумочке.
– Еще чего. – Я помог даме выйти и расплатился сам. – Посмотрю, кто вернулся и в каком состоянии. Все в жизни бывает. Жди на площадке.
***
В комнате мои вещи по-прежнему лежали на кровати, из других спальных мест занятыми оказались два, и кто-то третий гремел на кухне тарелками в поисках более-менее чистой. Этот кто-то жутко сутулился и потому легко опознался: Тимофей, в просторечии – Тимоха, наш главный специалист по девушкам, как он думал. Девушки так не думали, но Тимоху это не смущало. Он девушек любил, пусть пока безответно, и делал все, чтобы его заметили: отрастил волосы, чтобы походить на заправского мачо, на предплечье набил модную татуировку в кельтском стиле. Принятые меры не сработали, но Тимоха не отчаивался. Кто хочет, тот добьется. Этот лозунг вместе с «Всему свое время» был надеждой и опорой существования каждого в нашей «коммунальной квартире».
Остановившись в дверях, я привлек внимание поднятыми руками:
– Где Валька с Артуром?
– Валька до конца лета домой укатил, – сообщил сосед слева, коротышка-очкарик Филипп, он же просто Филька, – Артур ушел на подработку, вернется за полночь.
– Парни, объявление! – зычно провозгласил я. – Нет, стоп. Сначала расскажите, у кого что намечается на сегодня, потом поделюсь, какими могут быть общие планы.
Лежавшие на кроватях Филька с Игорем с удивлением отложили гаджеты, из кухни выглянул патлатый Тимоха:
– Наши планы зависят от. Исходя из сказанного, благородное собрание предпочитает выслушать, что имеет сообщить господин глашатай, и тогда мы объявим окончательное решение.
Благородное собрание пригладило вихры и поправило штаны, меня пробуравили три взгляда. Я торжественно объявил:
– Наш мужской клуб собралась посетить дама.
Лица потускнели, раздался горестный вздох.
– Когда-то это должно было случиться, – сказал Игорь, высоченный худой дылда в одних трениках. Его тощая грудь приняла вертикальное положение, ноги свесились с кровати, Игорь начал одеваться для ухода. – До скольки гулять?
– Ты неправильно понял. – Я улыбнулся, наблюдая, как меняются лица. – Дама пришла не ко мне лично, она хочет провести вечер в приятной мужской компании.
Тимоха на кухне сделал вопросительное движение, словно едет на лыжах.
– Фу, поручик, вечно вы все опошлите. – Мой посерьезневший взгляд по очереди коснулся каждого из присутствующих. – Дама не разговаривает, не пьет, не хочет открывать лица и не ищет приключений на нижние девяносто. В остальном она не против любого веселого времяпровождения, которое не ведет к неприятностям. Возможны танцы, игры, конкурсы…
Долговязый Игорь бросился переодеваться в выходное, с соседней кровати по подобному же поводу снесло мелкого Фильку.
С кухни донеслось:
– Эти стены не помнят ничего подобного со дня строительства. К нам пришла дама! Позвольте спросить, чем будем угощать гостью?
– Успокойся, Тимоха, ничего не надо.
Сутулый волосатик от удивления даже выпрямился, чего раньше его организм не умел в принципе. Длинные патлы открыли глаза, те едва удерживались в рамках орбит:
– Если мужчины ничего не предложат даме, они не мужчины. Стоп, ты сказал – не пьет?
– Еще он сказал – не разговаривает, – добавил Филька, поправив на носу очки.
Он уже заправил и застегнул рубашку, теперь оглядывал себя в выключенный планшет, используя его как зеркало.
