Павел Александрович Новиков
Полное собрание сочинений. Том 4
Бесспорно, можно сказать, что рациональность есть та же парадигмальность, но применительно ко всей науке. Но, в то же время, парадигма, повторюсь, весьма конкретна. Момент смены парадигмы можно определить с точностью если и не до одного месяца, то уж до одного года точно. Она (смена собственно парадигмы) имеет конкретные причины и конкретные следствия. Во время же парадигмы её придерживается абсолютное большинство учёных, а то и (в точных науках вроде физике или химии) вовсе можно сказать, что почти все, за исключением единиц – отщепенцев. А что рациональность? Во-первых, непонятно, что значит – рациональность сменилась. Во-вторых, о смене рациональности говорят не иначе как post factum, что явно указывает на её нереволюционный характер. В-третьих, рациональность – это не установка, общие принципы всей науки, а скорее её наиболее яркие характеристики. Последних, в свою очередь, можно сосчитать несметное количество, и меняться они будут относительно друг друга совершенно сумбурно (по большей части). Да и значение какой-то характеристики зачастую спорно, ибо здесь нельзя говорить о действительно львиной доле приверженцев того или иного значения. Так что рациональность – это очередная выдумка философов, нужная разве что для получения учёных степеней. Ни о каких конкретных рациональностях, тем более об их хоть сколь-нибудь заметной смене говорить не приходится; историческая практика ничего такого нам не предъявляет.
Но то была присказка; будем мыслить глубже. Если новый тип рациональности возникает тогда, когда что-то меняется во взглядах или методологии учёного сообщества, то почему научных рациональностей всего три? Почему, например, постнеклассический тип рациональности возник в 50-х – 60-х годах ХХ в. (связан с НТР), да с тех пор и остается? А появление персональных компьютеров в 80-х? Появление Windows в 90-х (что значительно упростит процедуру общения человека с компьютером, и что, в свою очередь, привело к тому, что компьютер стал действительно массовым явлением)? Появление и развитие сети Интернет? Тоже ведь уже совсем другой подход в научной деятельности; новые возможности и новые проблемы. И что же теперь, всякое более или менее существенное новшество, относящееся к науке, означает новый тип рациональности? За период с XVIII по ХХI вв. таких типов можно насчитать, пожалуй, не один десяток. Так почему же сейчас всего лишь постнеклассическая рациональность, а не какая-нибудь там «не-совсем-сверх-нео-пост-не-классическая»? С такими же и успехами может быть и она, смотря как взглянуть на эту проблему. А «смотря как взглянуть» означает не иначе как субъективность, а значит, ни о каких объективных типах рациональности мы говорить не можем (в отличие от вполне видимой и объективной парадигмы); исторически, действительно, никаких рациональностей не существует.
Но давайте подойдём к проблеме с другой стороны. Если рациональность меняется тогда, когда происходит коренной (или хотя бы существенный) перелом в мировоззрении ученых, тогда… Тогда, как появилась первая рациональность, так она и существует до сих пор. Бесспорно, происходит перевес одних точек зрения над другими (и перевес порою существенный, взять хотя бы детерминизм XVIII в. и современный индетерминизм), но это всего лишь вопрос соотношения взглядов, а не самого взгляда учёного сообщества.
Таким образом, количество типов рациональности варьирует от 1 до ∞, смотря как посмотреть, а значит говорить о развитии науки через научную рациональность бессмысленно. Впрочем, если разобраться, как вообще образуется рациональность, то другого вывода мы сделать и не сможем. Если смена парадигм есть процесс скачкообразный, то смена рациональностей – процесс постепенный; одна рациональность может менять другую в течение десятилетий, причем незаметно для самого учёного сообщества (об этом я уже говорил). Мы можем это проиллюстрировать следующим образом (рис. 5):
Рис. 5
Здесь З – знание, t – время (все, конечно, очень образно). Первый рисунок – смена парадигм. Как видим, скачки есть революции, пологи участки – развитие науки в русле данных парадигм (1, 2, 3 …). В случае рациональности (правый рисунок) развитие постепенное, меняется только соотношение точек зрения, причем меняется здесь всё далеко не скачкообразно. Но мы почему-то выбираем какие-то отдельные участки и говорим – это один тип рациональности, это другой… А почему именно эти участки? «Так захотелось» – ничего более серьезного мы ответить уже не сможем.
Научная рациональность есть понятие объективно совершенно «размытое» и, как следствие, пустое; оно имеет вес только субъективно, субъективность же, как известно, объективного веса не имеет. Потому, говорить о каких-то типах рациональности, этапах науки, основываясь на таких пустотах, совершенно бессмысленно. Да, наука в каждый момент времени характеризуется увлеченностью или доминированием каких-то точек зрения по тем или иным вопросам, постоянно меняется и дополняется методология. Приоритеты исследования, в конце концов, тоже не постоянны, но говорить об этом имеет смысл только в плане конкретики (в 20-х годах ХХ в. в физике доминировало… физики занимались…), но никак не на теоретическом уровне философии науки, придумывая всякие красивые названия и нелепые характеристики.
С другой стороны мы можем говорить о типах рациональности в некотором приближении (абстрагировании) и в решении некоторых специальных вопросов. Хотя мы здесь и должны будем сказать, по какому такому критерию мы говорим о смене рациональности. Потом уже причины и следствия. С таким конкретным подходом ещё можно принять рациональность за нечто стоящее (хотя тем не менее практически-исторически несостоятельное), но то, что понимается под рациональностью сейчас… Какие-то немыслимые характеристики рациональностей, вроде «наука стала изучать самоорганизующиеся системы» (при этом непонятно, даже что это такое; тем более непонятно, почему это раньше наука такие системы не изучала), или «в науке стала признаваться возможность нескольких противоречащих друг другу истин» (ну это вообще бред). А спросите, почему эти характеристики сменились (т.е. почему произошла революция)? – нет ответа. Что принесла с собой такая смена взглядов? – нет ответа. В конце концов, разве большинство учёных сменило свои взгляды на позицию новой рациональности? Да большинство против такой рациональности (т.е. тогда вообще непонятно, с какого перепуга появились данные характеристики, тем более, почему мы говорим о какой-то там смене). Исторически ничего такого не было, нет и быть не может! Ни о каком развитии науки через рациональности говорить не приходится. Бред сивой кобылы и не более того. Всё! Более ничего не скажу. Точка.
Оправдание науки
Наука, конечно, не такое непогрешимое творение рук человеческих, но не так уж она и никчёмна, как кажется многим. Да, науку творят в подавляющем большинстве случаев бездарности и попросту недалёкие люди; безответственность и наплевательское отношение к самой науке стало практически нормой, но то всё – характеристики людей, но не самой науки. И хотя наука строится на людях (ученых), она всё же не есть только их внутренний мир; наука есть гораздо большее, влияющее все сферы человеческого бытия (в настоящее-то время), и как деятельность, претендующая на очень даже весомый авторитет. Но оправдывает ли наука своё высокое звание? Да-да, именно этот вопрос и являлся здесь основным. Что ж, мы рассмотрели основные проблемы, затрагивающие нашу измученную науку, и теперь мы можем уверенно сказать: наука, как сфера деятельности человека, оправдывает себя как теоретически, так и практически.
Откуда взялась наука? Из самого человека, являясь общественной актуализацией его стремления знать. Знать же, чтобы жилось лучше. Пора бы уже отбросить этот наивный и древний, ещё Аристотелевский взгляд, что человек познает, чтобы только знать (и точка). Человек познает, чтобы получать больше удовольствия при меньших энергетических затратах. Цель науки – не «абсолютная истина», а практика; все, что не практика – или побочный продукт, имеющий свои корни почти исключительно в психике создающего его учёного (социальное и политическое не так уж и важно), или со временем станет практикой (если имеется хоть какое-то возможное практическое применение). Отсюда, не стоит критиковать науку за её пассивность в продвижении к Истине и слабенькое желание объяснить всё и вся; не затем наука существует. Так же нелепо критиковать науку за то, что она, мол, ничего о действительности не знает, ибо не можем мы о ней ничего знать. Такое заявление есть вообще нелепость: либо вы говорите, что действительности нет, а всё есть плод вашего воображения (тогда кого вы критикуете? Себя?), либо, если вы всё же признаете хоть какую-то связь действительность-человек, вы должны сказать, что наука занимается делом и открывает нам всё большее и большее знание именно о действительности. А значит, все положения науки об истине и вообще её деятельность очень даже имеют право на существование, если не сказать больше.
«А как же быть с той проклятущей полной индукцией и лингвистическими барьерами?» – спросите вы. Отвечу: полная индукция несостоятельна абсолютно – теоретически, уже в относительном плане она недееспособна, не говоря уже о практике. Цель науки – практика, а то, что там философы измышляют в своих глобальных построениях, заходя всё в новые и новые тупики, – это проблемы философов, а не науки. В науке полная индукция работает? Работает. Так почему же мы должны тогда говорить, что наука на самом деле занимается ерундой? Так же и лингвистический барьер, который, конечно, хотя и создает определенную погрешность в толковании истин, но не носит решающего абсолютного характера для судьбы самой науки.
Развитие науки? Да, истины науки (ее теории) относительны, но разве относительная истина – это ложь? Это самая настоящая истина, хотя и не абсолютно верная. Почему знать значит знать всё, знать же часть – значит не знать ничего? Как-то странно звучит, не так ли? Парадигмальность же, на самом деле, есть благо для развития науки. Более того, именно парадигмальность вообще дает науке развиваться. Так что и в развитии науки всё стоит на своих местах.
Что же в итоге? Функция науки не есть продукт нашего непонимания системы мир-человек, наука занимается делом. Наука выполняет свою функцию, а значит, оправдывает себя, причем оправдывает не только как практика, но и как теория, как бы ни утверждали обратное различного рода скептики, прагматики и конвенциалисты. На этом все. Остается только добавить пронзительное: «Да здравствует наука! Ура!». А мыслить иное – значит мыслить ложь.
Ненаука наук
Введение
Ни много ни мало в этом разделе я буду говорить о самой философии, о чём вы, впрочем, уже наверняка и так догадались. В принципе, о философии говорил и говорит каждый второй (как минимум) философ, начиная с постановки проблемы Кантом. Конечно, нельзя сказать, что до Канта этой проблемы не было, но всё же не до такой степени, как после. Как я и обещал, об истории я скажу немного: все, что было раньше, было не верно. Обозначим же наиболее популярные точки зрения по этому вопросу. Самая распространенная точка зрения, что философия – это цельная наука, причем наряду со многими или даже выше последних. Такая теория не выдерживает критики, ибо цельная философия (и логика, и культурология, и онтология, аксиология… в одной куче) – это явно не наука, по крайней мере, в том виде, в каком она была в конце ХIХ – начале ХХ вв. Другая теория, даже несколько теорий, что философия на самом деле должна заниматься одной методологией, лингвистикой (в т.ч. научной терминологией) или обобщением научного знания (и т.д.) – тоже не очень похоже на правду, т.к. тогда философия теряет чуть ли не всё своё прошлое и становится неясным, куда отнести и кем теперь будут решаться все основные философские вопросы. Третья точка зрения, наименее распространенная среди философов, гласит, что философия вообще к науке отношения никакого не имеет и должна быть искоренена как пережиток «метафизического этапа». В итоге мы имеем следующее. Первое: философия как была какой-то непонятной наукой, так и остается ею по сей день. Вторая теория, а вернее её достижения, наполовину отпочковались в отдельные дисциплины, наполовину стали дополнять первую теорию. Третья же позиция так и осталась уделом прочих учёных и вообще далеких от философии людей. Так оно и было. Если хотите имен и фактов, литературы предостаточно; мне же (и здесь) это не важно.
Отсюда, совсем уже становится ясным, о чём я буду говорить. В общем, решать я буду те же проблемы: что есть философия, каковы её истоки, чем она должна заниматься и каково её место в нашем неумолимом бытие. Как вы уже догадались, начнем мы с самого общего, и здесь этим общим будет выступать отделение зерен от плевел. Т.е. мы постараемся увидеть не маску философии, которую рисуют нам современные философы-учёные, а увидеть всю правду, всё то, что из себя действительно представляет современная философия. Этим мы будем преследовать сразу две цели: во-первых, мы получим философию как она есть и, во-вторых, с ходу опровергнем существующее мнение на счет положения данной «науки». После поговорим о связи философии и науки, философии и творчества (искусства), причём поговорим пока лишь отрицательно. Так мы увидим философию в голом виде, чистую философию. Затем мы немного ударимся в психологию, чтобы проявившаяся нам чистая философия не ускользнула из виду; на психологическом же (это только звучит так красиво и сложно, на самом деле всё будет куда проще) базисе мы эту философию и поймаем, обозначим и запомним. Но далее нам нужно будет вновь сделать шаг назад, дабы понять философию во взаимодействии с прочим не через отрицание (как ранее), а через положительную взаимозависимость с наукой и творчеством. Только здесь мы сможем в полной мере осознать не только то, что есть философия, и откуда она взялась, но и понять её во всех отношениях со смежными областями. И напоследок мы займемся рассмотрением самой философии, ибо и в ней как таковой вопросов назрело предостаточно (хотя решаться здесь будут самые первостепенные). Глава же «ненаука наук» есть не иначе как заключение, т.е. обобщение; не более и не менее того.
Такую структуру я нашел наиболее целесообразной и «удобоваримой». И если не ставить себе барьеры в понимании нижеследующего материала различного рода выдумками авторитетных философов, то в этом чтении вы можете извлечь для себя не только пользу, но и, может быть, радость. На этом, пожалуй, я и закончу. Чтите.
Современная философия
Жил да был один очень умный человек. Многое он знал, и многое хотел знать. Детей он народил видимо-невидимо; заботился. Мало того, что человек этот отцом был, он ещё и детям дорогу в жизнь показывал, оберегал, научал, пока малы они были да несмышлены. Но со временем дети выросли, превзошли своего отца, да так, что тому и не снилось. Сами по себе стали. Отец же, привыкший к опеке и наставлению, не мог никак с детьми распрощаться, всё думал, что умнее он их, хотя на самом деле уже и в подметки не годился. Одряхлел отец, за сыновьями не поспевает, а всё будущее им показывает; по глупости своей старческой в разговорах их ничего не смыслит, но то и дело норовит подсказать иль решать проблему какую. Да что он скажет? Только знай, прошлые годы вспоминает, а как объяснить, спросить, так он только заученные фразы и повторяет, а то и вовсе отвернется и бубнит себе под нос какие-нибудь дела свои прошлые. Смеются над ним дети, но прошлые дела его уважают. Нынешние же… Да что с него взять? Так и живет он, никому ненужный маразматичный старик, до сих пор нянькой, и умнее всех считая себя.
Ясно?
Всякое человеческое, старея, ведет себя одинаково. Будь то человек, общество или наука. Возьмем того же старика. Обдумать и проанализировать настоящее у него получается уже с большим трудом, тем более доказать какие-то свои мысли; здесь он все свои доказательства строит на «непреложных» истинах и на том, что «…вот в 1937 году, как щас помню, был такой случай… так что…». Старики вообще любят вспоминать прошлое по делу и без дела. Также они любят участвовать и советовать во всех делах, но советы и мысли их поверхностны и в большинстве своем беспочвенны, ибо IQ уже далеко не тот, что был раньше. И, наконец, старики просто бесполезны. Да, они забавны, порой их интересно послушать, они могут натолкнуть на нужную мысль, но никакой пользы они, по сути дела, не приносят, хотя и утверждают, что они умнее всех т.к. «…я столько на своем веку повидал…». Если человек ранее был умным, а тем более заботливым, привык к всеобщему вниманию или даже послушанию, то в старости он будет именно таким стариком. И эти люди встречаются на каждом шагу, ведь это нормальный ход вещей. То же с обществом (а точнее с государством, цивилизацией). Государство, вырождаясь, не придумывает новой политики и новых законов, оно слепо следует старому. Оно любит вспоминать и бравировать прошлыми победами. Политическая сила много говорит, но всё это слишком «жидко» и поверхностно. Люди бегут из такой страны, ибо она становится бесполезной. Так везде.
Теперь давайте назовем вещи своими именами. Излишнее увлечение историей, а тем более разговоры об одной истории, назовем историзмом. Принятие на веру всякого знания, без его критического анализа, бравирование одними зазубренными понятиями (безо всякого их понимания) назовем догматизмом. Непонимание глубины проблемы и её бездоказательное, упрощённое, по сути ничего не объясняющее решение, назовём поверхностностью. Бесполезность же, соответственно, бесполезностью.
Философия прячет своё истинное лицо. Много оправданий придумано, и моё дело здесь – убрать маски и показать ту философию, которая действительно имеет место быть. Я покажу, чем именно (и почему) философия оправдывается. Это нам необходимо. Необходимо, чтобы видеть и понимать все современные условия. Философия обладает всеми этими признаками умирания. Эти признаки уже никто не прячет, ибо они видны и невооруженным взглядом. Они лишь выдаются не за убожество и смерть, а не иначе как за добро и необходимость.
Итак, историзм. Философия пропиталась историзмом насквозь. Откройте любой реферат, диплом, диссертацию, что вы увидите? Или «свои» размышления, так сдобренные историей, что это походит скорее именно на историю, нежели на собственное решение какой-то проблемы, или самую настоящую историю. Диссертации, на настоящий момент, представляют собой скорее изложение, чем сочинение: цитата на полстраницы, пара предложений, опять цитата на страницу, ещё пара своих предложений (свои – значит переписанные не из первоисточника, а из какой-нибудь книжке по истории философии). К примеру, тема «Онтология Бердяева» запросто может защищаться по специальности «Онтология и гносеология», хотя это, как ни крути, история, пусть и история всё же онтологии. Знаю я человека, которому не разрешили писать диссертацию по теме «Гносеология Карлоса Кастанеды», т.к. это не история (?!), а гносеология (т.е. другая специальность). И таких тем с каждым годом становится всё больше. Это нормально? Философия говорит: «Да, нормально». Более того, говорится, что историзм свойственен всякой гуманитарной науке. Может быть, конечно, он и свойственен (в некоторой степени), но, во-первых, далеко не так, как в философии, и, во-вторых, кто сказал, что это плюс или даже нормально? В историю вдаются, когда о настоящем писать нечего (нет тем), а писать все-таки надо. И так как философия сейчас не иначе, как просто мается дурью, а не занимается наукой, то тем здесь нет вообще; вот вам и вся «положительность» историзма.
Мне, конечно, могут возразить: «Но ведь все философы ссылаются и должны ссылаться на своих коллег. Так было всегда и всегда это считалось нормальным». Согласен. Но одно дело – по ходу своих размышлений вставить одну-другую цитатку (как бы мимоходом, для пущего подтверждения какой-то своей мысли), и совсем другое – просто тупо пересказывать позицию какого-то былого философа. Последнее наблюдается в 99% случаев, если даже это камуфлируется под свои мысли.
Особо «умные» пошли ещё дальше, утверждая, что философия и история философии – это одно и то же. Спрашивается, математика и история математики – это одна наука? Дураку понятно, что нет. Здесь же – да. Хотя предметы совершенно разные. Или может быть такой абсурд свойственен только гуманитарным наукам? Хорошо, история психологии и психология – это одно и тоже? Вряд ли какой психолог скажет, что да. Или история истории-науки и мировая история – это одно и тоже? Очень сомневаюсь. Так что, историзм если и свойственен другим наукам, то в очень малой степени, не более чем небольшая дописка к диссертации (причём здесь это совсем не поощряется); в философии же сама диссертация являет из себя сплошной историзм и это, плюс ко всему, считается нормальным.
Догматизм. Да-да, именно, современная философия догматична. Я не буду вдаваться в анализ понятия «догматизм», скажу проще: догматичное мышление – это не критическое мышление. Философия сейчас некритична до предела, как бы она ни пыжилась своим критическим подходом везде и во всём. Понятия просто выдергиваются из истории философии и суются куда вздумается. А правильны ли они, соответствуют ли действительности… кому какое дело? Основание всегда одно: «Да что вы говорите? Это же сказал сам… Вы что, считаете себя умнее…?». Никакой критики. Или та же синергетика, один … сказал, что есть самоорганизующиеся системы, и все за ним повторяют. Этим понятием все оперируют настолько свободно, как будто оно само собой разумеется. Но кто-нибудь осмыслил его, подошел критично? Да почти никто, ибо если бы подошли, то не повторяли бы. Вы спросите какого-нибудь очередного «синергета», что это – самоорганизующаяся система? Он, конечно, ответит вам зазубренной фразой, ну попробуйте копнуть дальше, узнайте, чем он это понятие обосновывает, и что оно для него значит. Ничего вы дальше не найдете; пустота.
Откуда и почему взялся этот догматизм? Да потому что, чтобы мыслить критично, нужно мозги иметь, а у тех…, которые наполнили сейчас философию, и понятия-то об оных нет. А для статей и догматизма достаточно. Сейчас философу нет необходимости мыслить критично. Это не только ненужно, это ещё и не поощряется. Попробуйте написать диссертацию по собственным мыслям. Да вас же даже к защите не допустят! «А на кого вы ссылаетесь? По ком вы пишете? Что, свои мысли? Да ещё и несогласие с общей позицией? Да кто вы такой, чтобы такое писать?!». С подобной ситуацией я столкнулся лично.
Догматизм же философия никак не оправдывает, как будто его и нет; сплошной критичный научный подход. И какой дурак в это поверит? Если только тот же догматик, ибо ему сказано: «догматизма нет!».
Поверхностность. Однажды мне было нужно составить список тем диссертации с 2000 по 2006 год. Из этих тысяч тем только несколько я мог бы назвать претендующими на глубину. И то, наверняка, там оказалась бы, сплошная история или скольжение по поверхности проблемы. Одна мелочь. Где та глубина, та смелость и тот полет мысли классической философии? Одно переливание из пустого – в порожнее. Совершенно пустые, бездоказательные мысли, банальность и мелочность самих вопросов, повторение уже сотни лет известных решений (в том числе и псевдо). Я уже не говорю, чтобы о проблеме писали по сути, а не на уровне светских размышлений.
Философия называет эту маску очень интересно: наука. Поверхностность означает научность. На том основании, что всякая наука не бросается в омут с головой, а идет шажками, медленно, но уверенно. Всякая же глубина и смелость означает метафизику и, как следствие, ненаучность. всё это было бы правильно, если бы всякая глубокая мысль и всякое докапывание до сути было бы метафизикой, что, безусловно, далеко не так. Можно ведь решать и небольшую проблему, но со всеми доводами, со всею серьёзностью и доказательностью. Небольших проблем пруд пруди, а вот с остальным одна беда. Сейчас в решении даже элементарной проблемы умудряются напихать столько беспочвенных светских мыслей, что только диву даёшься, как до такого бреда можно додуматься, когда как само решение может быть простым до безобразия; достаточно заглянуть в суть вещей и быть последовательным. Однако у какого современного философа хватит мозгов увидеть эту суть? На самом же деле поверхностность к научности, разумеется, никак не относится. Одно другого совсем не исключает. Причина же такой маскировки всё та же – ума маловато, да и те немыслимые рамки, в которые философия загнала сама себя.
Бесполезность. Современная наука-философия бесполезна. её никто не слушает и не принимает всерьез. Она не решает никаких действительно насущных проблем (или всё те же вечные, или явно «притянутые» за уши). От нее нет вообще никакой пользы. Какую науку или знание она может сейчас разъяснить? Тем более что она может упорядочить или классифицировать в науке? Какие ценности, о чём вы говорите? Кто над нами задумывается? Философия, как она сейчас кажет себя, есть то седло, что лежит на корове человечества. Не выполняет она никаких своих функций, а значит, не приносит пользы; бесполезна. Впрочем, здесь я бесполезность философии лишь обозначу. Конкретнее о полезности (функциях) философии в следующей главе, пока скажем так, в общих чертах.
Таким образом, философия мало того, что обладает историзмом, догматизмом, и поверхностностью, так она ещё и бесполезна. Все эти акциденции либо не признаются, либо выдаются за нечто хорошее или вполне естественное. Но вся это хорошесть – ложь. Этих особенностей у философии быть не должно, они должны быть отброшены. Они есть показатель вырождения; декаданса, невиданного во всей истории философии. И я нисколько не сгущаю краски. Да, философы всегда были недовольны современной им философией, но чтобы она стала историей философии, причем совершенно и никому ненужной, – об этом никогда и речи ни шло. Что проблемы, решаемые философией, и гроша ломаного не стоят – об этом никто и не заикался. И т.д. Сейчас же всё это видит и слепой. Прошлые уколы философии могли говорить максимум о глупости философии, ныне же глупость кажется чем-то таким безобидным, что и говорить об этом не стоит. Речь на всем основании зашла о вырождении.
Если же вы по наивности своей думаете, что все эти свойства вторичны, что под ними кроется настоящая философия, которую я не разглядел, то… Думайте сами: выкиньте из философии всю историю, как дополнение к своим размышлениям или и вовсе замещение оных. Что останется? Хорошо, если одна более или менее стоящая работа из десяти. Выкиньте догматизм, о чём будут говорить? Вообще один набор слов получится. Сколько сейчас действительно серьезных работ и стоящих решений? Пара диссертаций в год. Да нынешние философы ни о чём большем говорить и не смогут, ибо это уже выходит за границы «бесед за чашечкой кофе». И даже если вы выкинете всё это, станет ли тогда тот мифический остаток философии полезным? Очень сомневаюсь. Вывод: за этими масками в философии практически ничего не скрывается. Философия так пропиталась этим смрадом, что ни одного чистого места не осталось.
Можно сколь угодно много спорить по поводу того, не преувеличил ли я значимость и величину всех этих характеристик философии, но дело, в общем-то, вовсе и не в количестве. Дело в самом качестве. Все эти признаки говорят именно о вырождении или, как минимум, о кризисе. Отрицать же их наличие – значит просто врать самому себе. Причем, если уж говорить именно о количестве, то всего этого с каждым годом становится всё больше и больше; это видно невооруженным глазом. И что тогда сие такое, если не регресс? А то, что учёные философы утверждают, будто бы философия прогрессирует, приходит всё к большему и точному знания, оставляя позади и всякую метафизику, и всякое протознание… Ложь!
Тем самым, я полагаю, вы увидели истинное лицо современной философии. Жуткое зрелище, не так ли? Более того, можно разглядеть ещё много изъянов у этой «науки», но пока хватит и этого. Моей задачей здесь было проявить все основные черты декаданса, и я их проявил. Что происходит, стало более или менее понятно. Более придирчиво и основательно о состоянии современной философии (а именно, о современном философе) я скажу позже, в дополнениях. Там разбор данной проблемы будет уже более подробным и более откровенным. Очевидно, что и затронутые здесь характеристики будут повторяться и там, ибо философию все-таки делают философы. Однако, некоторые свойства я приписываю всё же только людям, но не науке (по очевидным причинам), поэтому и далее – шире. Пока же было важно только одно – показать истинное лицо современной философии, вывести её на чистую воду, что, (хотя и, может быть, не по всем качествам, но всё же по основным) мы и сделали.
Функции философии и их выполнение
Обрисовав современную нам философию и увидев всё её плачевное состояние некоторые всё же (в приступе беспочвенного оптимизма) могут заявить, что, несмотря на всё это, философия работает, т.е. выполняет возложенные на нее функции. Что ж, и здесь я вас разочарую. При этом, заметьте, я не говорю о том, что у философии нижеозначенных задач вовсе нет. Они, бесспорно, есть, правда являют они из себя какое-то не совсем понятное выборочное перечисление, а потому эта систематизация требует отдельного рассмотрения. Но это отдельный разговор. Сейчас же мы просто-напросто будем брать какую-нибудь задачу, и выпытывать у нее, выполняется ли она или нет. Отмечу лишь, что, как уже было сказано, то не все функции философии, но остальные всёже помельче, а потому давайте пока остановимся на том, что имеем как почти общепризнанное.
Сейчас принято выделять следующие функции философии: 1) Мировоззренческие функции. Сюда относятся гуманистическая, социально-аксиологическая (подфункции не важны), культурно-воспитательная и объяснительно-информационная функции. 2) Методологические функции. Здесь эвристическая, координирующая, интегрирующая и логико-гносеологическая функции (Панин и Алексеев). Пусть будет так. Но пока небольшое пояснение.
Функции любой науки можно разделить на практические и теоретические. Так же и философия двояка: философия как практика и философия как теория. При этом здесь названия и практических, и теоретических функций одни и те же. Более того, в философии теория неотделима от практики. Если мы говорим об аксиологической функции, это значит, мы говорим и о привнесении ценностей в массы (т.е. практика), и об открытии, доказательности этих ценностей (теория). Или координирующая функция – это не только практическая координация наук, но и теоретическое обоснование оной. И так для всех функций. Если же говорить о практике, то мы видим достаточно интересную вещь: практический объект философии не пассивен, а активен. Это или сам человек и общество, или отдельные институты того же общества. Философия здесь не только и не столько что-то открывает или объясняет, но создаёт. В этом особенность практической деятельности философии.
