Павел Александрович Новиков
Полное собрание сочинений. Том 4
Но в наличии «вещей-в-себе» мы сомневаться не можем (вспомните первую главу), сомнения могут одолеть нас, лишь когда заходит речь о всеобщности. Впрочем, такие сомнения легко устраняются, если только мы хотим знать о чём-то (т.е. необходима конвенция), а не просто транжирить слова. В то же время мы уверенно можем сказать, что наше знание не в полной мере соответствует действительности: каков точный размер данного объекта, синий это или голубой, сколько звёзд во вселенной… Даже с помощью современных приборов ответить на данные вопросы невозможно, не говоря уже о «голом человеке».
Говоря другими словами: мы имеем представление о «вещах-в-себе», но представление это (данная «вещь-для-нас») неточно, она несет в себе ошибку. Что значит: информация не точна? Это значит, информация имеет погрешность. Информация, заложенная в «вещи-в-себе», преобразуясь в «вещь-для-нас», приобретает некую погрешность, которую, хотя и приближенно, мы зачастую можем оценить (конечно, речь пока идет только о количестве). То, что в процессе преобразования появляется погрешность – явление совершенно очевидное, ибо, что есть наши рецепторы? Не иначе как органические (живые) первичные преобразователи каких-то данных, а мозг – процессор (плюс «жесткий диск», «оперативка»…). Не надо даже вдаваться в излишний механицизм, чтобы сказать, что «чувствование» есть преобразование одной величины в пропорциональную ей величину иного рода. Например, длина волны с помощью палочек (колбочек) преобразуется в электрический ток (нервные импульсы). Впрочем, всё это и ежу понятно. Непонятно это может быть только отъявленным гуманистам, которые здесь сразу же скажут «Ах!» и, с возгласами «Это же Человек, а не машина!» немедля обвиняет меня в кощунстве, механицизме, вульгарном материализме и прочем, не менее замечательном. Но вернёмся к нашим погрешностям. Погрешность здесь двояка: её можно разделить на первичную и вторичную.
Первичная погрешность – погрешность, возникающая вследствие несовершенства «средств измерения». Под средствами измерения здесь понимается как некие технические средства, которые, по первому закону метрологии, не могут производить измерения с абсолютной точностью, так и «собственные» средства измерения, а именно те или иные «измерительные» системы человека (зрение, слух, обоняние, осязание и ряд других). Уже на этой стадии можно утверждать о непознаваемости «вещи в себе» («голым человеком»); погрешность будет всегда. Так уж мы устроены, и с этим ничего не поделать.
Вторичная погрешность – погрешность, возникающая вследствие субъективности воспринимающего информацию индивида.
Данную погрешность, в принципе, можно свести к нулю, если дело касается точных наук, и если принимать некое измерение как факт. Можно абсолютно точно сказать, что вольтметр показывает 2,6 В или что в корзине ровно 12 яблок. Но как только мы начинаем осмыслять эти данные, тут уже появляются различного рода «всего лишь», «слишком» и т.п. И если в точных науках (в точном познании) эта погрешность практически не выдаёт себя, то в вопросах гуманитарного плана (социальное познание, психология, вообще всякие человеческие отношения…) такая погрешность столь велика, что зачастую за ней невозможно разглядеть собственно данные.
Помимо этого, рассматриваемую погрешность мы так же можем разделить на две части:
а) Погрешность субъективности образа. Любой предмет, свойство предмета или явление всегда представляется в виде информации (я полагаю, доказывать здесь нечего), информацию о каком-либо сущем я буду именовать образом. Ясно, что у каждого человека относительно чего бы то ни было всегда есть свой образ, своё представление. На то она и субъективность. Проиллюстрировать это можно на простом примере: кто-то эти буквы назовет черными, кто-то темно-серыми, а кто-то просто серыми, при этом, ввиду того, что четко дифференцировать эти цвета невозможно (по крайней мере, не точно-научными методами), все они будут правы. Это и определяет отклонения в понимании, в данном случае цвета, суть разночтения, что и есть данная погрешность.
Этот пример с цветом можно так же перевести и на более сложные вещи, такие как красиво – некрасиво, много-мало или даже хорошо-нехорошо (если уж касаться морали). Т.е. составляющей этой погрешности является индивидуальность образа.
б) Погрешность субъективности чувства. Если в прошлой составляющей субъективной погрешности как таковой речь шла только об образе, т.е. чистой информации (без примеси чувств), то здесь дело именно в чувствах. Очевидно, что те или иные вещи или явления вызывают в человеке определенные чувства, и именно эти чувства вызывают погрешность, накладываемую на восприятие. Эту погрешность можно было бы также назвать предвзятостью, причем, безусловно, не только в отрицательном, но и в положительном плане.
Может сложиться ошибочное мнение, что здесь шла речь только о преобразовании неких реально (в физическом мире) существующих предметов, явлений или свойств, однако, все эти погрешности можно так же перенести и на трансцендентную человеку информацию, носителем которой не является объект, обладающий данной информацией как свойствами. Это информация без объективного носителя. Примером такой информации может служить обыденная речь, которая, оперируя «объектами», не имеет таковых как «вещи-в-себе» (слова «долг», «честь», «красота»…). Правда, здесь первичную погрешность можно свести практически к нулю, которая теперь будет проявляться лишь как ослышивание, галлюцинация и т.д. Зато вторичная погрешность проявляет себя здесь как нигде больше.
Таким образом, погрешность всегда сопутствует преобразованию «вещи-в-себе» в «вещь-для-нас», хотя, что это именно погрешность, а не полное незнание, мы можем утверждать со всей уверенностью (есть «Я» есть «Не-Я» есть «вещи-в-себе» есть преобразование «вещи-в-себе» в «вещь-для-нас» имеется некое соответствие хоть какое-то верное знание есть). Для среднего человека эта погрешность достаточно высока, порядка ±20% (оценка геометрических размеров, частоты звука, длины волны света и т.д.), хотя, может, и несколько снижается: например, люди с абсолютным слухом, если им назвать те частоты, которые соответствуют нотам, определили бы частоту звука с погрешностью не более нескольких процентов. Но нет предела совершенству техники! Взять хотя бы линейки, штангенциркуль и какую-нибудь лазерную приладу – погрешности здесь будут совсем разных порядков. В общем, всё развитие как теоретической, так и практической науки сводится к снижению погрешности. Вопрос в том, может ли она когда-либо стать равной нулю? Впрочем, об этом позже.
Но коли уж мы завели речь о взаимодействии «Я» с «Не-Я», то не пора ли определиться, а что, собственно, являет из себя «вещь-в-себе». И не придем ли мы здесь к таким неразрешимым вопросам, что все погрешности в мгновение ока померкнут и обесценятся? Итак:
Качество и количество
Тот факт, что «вещь-в-себе» просто имеет место быть, если и важен, то только для самых общих гносеологических проблем. Если же мы затрагиваем познание (т.е. процесс преобразования «вещи-в-себе» в «вещь-для-нас») глубже, то такого факта нам явно недостаточно; нам надо ещё и знать, что эта «вещь» представляет собой, и что кажет нам. Пока, не вдаваясь в какие-то специальные вопросы, мы можем лишь сказать, чем «вещь-в-себе» характеризуется. Это мы вполне можем узнать, ибо качества, в отличие от количества, в преобразовании погрешности не приобретают.
Остановимся на последнем заявлении. Что есть качество (характеристика, атрибут, а то и свойство – здесь синонимы)? Говоря простым языком, это – то, что имеет количественную оценку. Это – размер, масса, цвет, плотность, температура и т.д. и т.п. Это есть опора количества, то, что количество описывает, и что количеством характеризуется. Какая здесь может быть погрешность? Цвет всегда есть цвет; размер всегда есть размер. Говоря о предмете, мы не можем сказать: «Я не уверен, что это цвет, может быть, это температура». Тот же цвет, как качество, не может быть «скорее цвет, чем температура» или «это на 90 % цвет, а на 10 % (вероятно) – это та же температура». Такие заявления есть абсурд. Качества (опять же свойства, атрибуты, характеристики – чтобы вы не забывали) отличны по самой своей природе, по своему фундаменту, которые перепутать просто невозможно, ибо первичные преобразователи различны.
Итак, «вещь-в-себе» имеет качества (я буду использовать именно это слово; надоело скобочки рисовать), которые, к сведению сказать, у всякой вещи ограничены, да и вообще этих качеств – раз, два и обчелся. Пока мы будем говорить о материи и, соответственно, именно качествах материи, причем конституирующих саму эту «вещь-в-себе», с нивелированием хоть одного из которых вся эта вещь не будет существовать. Другими словами, любая вещь обладает определенными качествами (масса, размер, цвет…), причём не принципиально, первичные ли они или вторичные. Если убрать хоть одно из них – уберутся и все остальные, ибо сама вещь без него (данного качества), существовать не может. Уберите массу у вещи, которая ею изначально обладает, и вы получите ничто, а значит, вещь исчезнет вместе со всеми остальными качествами. Хотя, если убрать её у того, у чего и так нет никакой массы (например, у фотона нет массы покоя), то, конечно же, ничего не получается, ибо здесь мы «убираем» то, чего и так не было. Уберите у вещи цвет – вы получите абсолютно прозрачное тело, т.е. пустоту; опять же ничто. И т.д.
В отличие от таких качеств (обзовем их объективными, ибо из них состоит «вещь-в-себе», причем обязательно состоит), есть и качества иного рода – субъективные, т.е., такие качества, которые приписывает объекту сам человек, и если сколь угодно много убирать их или добавлять, самой вещи от этого не будет ни холодно, ни жарко. Это такие качества, как хороший/плохой, красивый/уродливый или целый/разбитый, работающий/сломанный. Все эти качества относительны. То, что вещь для нас хорошая – самой вещи «по барабану», и если мы вдруг внезапно обзовем её плохой, вряд ли она от того аннигилируется. Более подробно следует остановиться на последних из выше приведенных качеств.
Может показаться, что если хороший/плохой самой вещи уж явно индифферентны, то, например, целый/разломанный – это уже говорит о вещи как таковой. Однако, это не так. Сама вещь ни работающей, ни сломанной быть не может, это мы говорим, что она работает, или она сломана. Причины же этого – те или иные количественные изменения; сами качества от того не меняются, меняется всего лишь количество. Мы говорим, вещь сломалась, она не работает, однако в самой вещи изменилось лишь одно, например, на … % ослабла пружина. Здесь очевидно, что упругость пружины – это количественная оценка, качество всё то же, а вот субъективно… сами понимаете. Т.е. здесь мы можем представить себе цепочку: качество «вещи-в-себе» → количество данного качества → субъективное качество (работает/не работает). Таким образом, и последние качества также субъективны, хотя и в значительно меньшей мере, чем первые.
Среди людей (а особенно философов) доминирует такое мнение, что качество есть вообще явление совершенно особенное, зачастую вообще не сводимое к количеству. Как часто мы можем слышать, что вот, к примеру, стол качественно отличен от солнца; человек качественно отличен от камня и т.д. Но что здесь имеется ввиду под словом «качество» совершенно не ясно. В моем понимании (я бы, конечно, сказал «в единственно верном понимании») разница здесь в том же количестве и наличии тех или иных составляющих (наличие так же описывается количественно). Стол имеет размер…., состоит из…, покрыт сверху лаком из вещества с химической формулой… и добавками (такими-то) в количестве… Компьютер состоит из… (и т.п.).
Всё описывается количественно. Достаточно составить таблицу наличия или отсутствия тех или иных элементов с их количественным отличием, и все. Качества те же, количества разные. Но если уж мы говорим здесь о качествах, то иметь в виду мы можем не иначе как качества субъективные. Тогда да, это действительно качественно разные вещи («вещи-для-нас»), ибо подход здесь – критерии – совершенно разные. Но мы же сейчас говорим о гносеологии, а не о психологии, не так ли? А потому оставим субъективную сферу «за бортом».
Возможно, вы скажете: «Как же? Вот был стол, потом его разломали и сожгли, получив от стола одни головешки. Разве же это не качественное преобразование?». «Не качественное» – отвечу я.
Пусть была одна крышка стола (это я для упрощения) с таким-то химическим составом, массой 10 кг. и цветом соответствующим 650 нм. Т.е. 1) 110 (отдельные части); 2) СхНхСyHy; 3) 10 кг5 кг; 4) 650 нм570 нм. Разве же это не количественные преобразование? А то, что они для нас стали качественно различны, так это для нас. Хотите сложнее? Был человек и умер. Возьмем минуту до смерти: мышечный тонус был равен…, стал…; давление крови было равно…, стало…; поток информации в головном мозгу был равен… стал равен нулю. Количество? Количество. А это «Батюшки, был человек и не стало, ой-ой-ой…» (какая качественная разница!) – так это опять же для нас. И не надо впихивать сюда альтруизм и т.п., не к месту он здесь, и не о нём я сейчас речь веду.
Не могу удержаться, чтобы не бросить камень в философский огород (а особенно на грядку Гегеля). Небезызвестный диалектический закон «перехода количества в качество» не является законом, а и является, по сути, абсурдным. Количество есть мера; качество – основа, как мера может стать основой? Как единица измерения может стать измеряемой величиной? Это нелепейшее смешение понятий. Да, закон этот истинен, причем истинен двояко, но чтобы он не был похож на пустой набор слов, его следует переформулировать. В первом случае: количественное изменение одного из качеств «вещи-в-себе» может привести к изменению субъективного качества. Это тот же пример со столом и головешками, или взять хотя бы город и деревню: деревня увеличилась (количественное изменение) и стала городом, со своим обликом, соответствующей инфраструктурой, соответствующими законами. Да, субъективно-качественно – это вещи совсем разные, но изменения качеств как таковых здесь нет; здесь снова меняются лишь их количественные характеристики.
Во втором случае: количественное изменение одного из качеств системы может привести к количественному изменению и других качеств данной системы. Был человек, положил на него 10 кг. – ничего, положили 100 кг. – ничего, положили тонну – умер. Количество в качество? А что значит «человек умер»? Количественное изменение. На человека давил такой-то груз, и он имел такие-то количественные характеристики, стал давить другой груз (количественно отличный от первого), и у человека количественное описание изменилось. Ведь так?
Попрошу обратить внимание на так называемые (мною) «нулевые преобразования». Под нулевым преобразованием я понимаю либо такое преобразование, в результате которого количество какого-либо качества сводится к нулю (т.е. само качество исчезает), либо такое преобразование, когда количество некоего качества становится отличным от нуля. В принципе, такое преобразование и можно было бы назвать «переходом количества в качество», т.к. здесь количественные изменения приводят в конечном итоге к качественным (т.е. качество или исчезает, или появляется). Но именно в конечном итоге, на самом же деле это опять же переход количества в количество, хотя и предельный. Примерами здесь могут служить та же смерть: количество информации в сознании становится равным нулю, т.е. само качество «сознательность» исчезает; или какая-нибудь гипотетическая остановка фотона, в результате чего он исчезает, т.е. количественное изменение скорости приводит к исчезновению такого качества как (например) протяжённость. И наоборот: сгорание дерева приводит к появлению такого качества как светимость. Но, как видите, по сути, это всё те же количественные взаимодействия, что, впрочем, само собой разумеется, ибо чистых качественных преобразований в природе не бывает; взаимодействует только количество.
Но! Да, мы сказали, что всякая «вещь-в-себе» имеет некоторые качества, которые всегда описываются количественно, и в природе все преобразования количественные. Значит ли это, что вещь кроме качеств с количественной характеристикой ничего более не имеет? Пока не значит. Так есть ли что-либо еще? Попробуем разобраться.
Сущность «вещи-в-себе»
Философы нередко упрекают учёных в том, что вот, мол, вы можете хоть со 100% точностью описать объект («вещь-в-себе»), но вы никогда и ничего не сможете сказать о его сущности, а уж тем более докопаться до нее. Но что есть «сущность»? Большой энциклопедический словарь так обозначает сущность: «это внутреннее содержание предмета, выраженное в единстве всех его многообразных свойств и отношений». Что такое «внутреннее содержание предмета», чем оно отличается от «наружного» и как их дифференцировать – об этом умалчивается. Т.е. данное определение, несмотря на всю свою авторитетность, является не иначе как набором слов, вообще ни о чём не говорящих. Можно встретить и такие определения, как «предмет как бы изнутри». «Как бы….» – даже третьекласснику за это «как бы» по шапке бы досталось. Как «это особое энергетическое образование, которое содержит всю информацию о предмете». Здесь вообще после каждого слова можно ставить «?!». И т.д. и т.п. Все эти разговоры вокруг сущности до боли напоминают монолог какой-нибудь анекдотичной блондинки: «Ой, я такую кофточку видела! Она такая… как бы… ну… И здесь ещё штучка такая. Правда, красивая?» Всем всё ясно? Я полагаю, вряд ли.
Единственно правильное определение сущности встречается, как ни странно, у Панина / Алексеева: «Категория сущности служит для выделения в системе её свойств и отношений, которые обуславливают другие её свойства и отношения». Вот это верно. Но это, как видите, не пускает сущность дальше гносеологии; она перестаёт иметь онтологическое значение, в то время как именно о последнем и гундят на каждом шагу.
Таким образом, никакого определения сущности как онтологии нет, и быть не может. А быть его не может по той простой причине, что нельзя дать определение тому, что не существует. Почему никакой сущности нет? А вы её видели? Вы хотя бы минимальное представление о ней имеете? Очень сомневаюсь. Да, говорить можно о чём угодно, а уж выдумать – так и вовсе хоть бога можно, но зачем выдумки и пустобрехство совать всюду, куда только можно? Зачем говорить на полном серьезе о том, что не только себя не проявляет, но даже в самых смелых логических построениях не намекает на своё наличие. Конечно, здесь можно возразить, что может существовать и то, о чём мы ещё и не догадываемся. Не спорю, очень даже может. Но если что-то возможно знать, это ещё вовсе не означает, что об этом дозволяется говорить так, как будто мы это уже знаем. Вот и говорили бы тогда, что возможно есть сущность, и может быть её нельзя познать. Но разве таковы интонации идеалистов? Что вы! Сплошное повелительное наклонение! А может быть всё что угодно, и рак на горе свиснуть может, и что же теперь, говорить, что раки свистят, а выдумка и факт – это одно и то же?
Наверняка кто-нибудь скажет: «А как же вы хотите, чтобы сущность проявила себя, если она непознаваема?» На что я вам отвечу: «А кто вам сказал, что она непознаваема»? Т.е., выдумали (?!) слово присвоили его предмету (?!), наделили это слово свойствами (?!) и перенесли их на сам предмет (?!). Отсюда и выходит, что даже если мы может знать предмет абсолютно точно, всё равно знать мы о нем будем крайне мало, т.к. глубже мира явлений нам никогда не пролезть. Ни нам самим, ни науке сущность никогда не познать. Очень интересно, не так ли?
А вот вам открытие! У всякой вещи есть «ущность»! Она сразу же раскрывает себя, как только с погрешностью 70 % (доверительный интервал 0,95) мы опишем больше половины её качеств. И она (эта «ущность») тут же сводит на нет всю сущность, так что не сегодня, так завтра, все-то мы и узнаем! Всю истину! Откуда я это знаю? Ну и что, что «ущность» себя никак не проявляет? Знаю, и всё тут!
А какой-нибудь Иванов скажет: «А я знаю «щность»! Она ещё круче «ущности», но познаваема только мистическим путем. И тут встает Петров…
Бред? А чем всё это хуже сущности? Абсолютно ничем. Это всё так же гипотетически возможно, и имеет не меньшие основания, чем приснопамятная сущность. А потому хватит заниматься брехологией и….
Нет, но что возмущает больше всего! Совершенно пустым, бездоказательным, нечетким понятием оперируют чуть ли не все люди науки (не говоря уж о иных) во всех отраслях научного знания, причем на полном серьезе! «Сущность данного явления в том…», «… занимается изучением сущности вселенной» и т.д. Хорошо, если под «сущностью» понимается просто «смысл» или «наиболее важное в предмете», а то ведь и в философском смысле пользуют! И как будто так и надо!
Кстати. У слова «сущность» достаточно много значений: это и смысл, и наиболее важное в предмете, и назначение (предназначение) и ещё много чего (хотя это, пожалуй, основное). В узком смысле всё здесь замечательно, однако в обще-гносеологическом получается очередная нелепица, а такой перенос – отнюдь не редкость. Что значит «смысл»? Смысл, прежде всего, подразумевает смыслополагание, также как и назначение. Это, в свою очередь, предполагает нечто (или некто), что это смысл или назначение придумано. Вот вам и бог (ну или т.п. трансценденция). Доказывать же, что бог есть предмет веры, а не знания – это уж как-то неприлично, а уж тем более неприлично рассматривать или применять его (бога) в русле гносеологии и тем более науки. Наиболее важное же (очень, кстати, распространенное понимание сущности) предполагает сравнение (а иначе, как мы скажем, что это более важно, а это менее?), что обуславливает существо мыслящее. Если вы считаете, что камень мыслит, что ж, тогда всё верно. Вот только такая сущность познаваема (научиться языку камней и спросить, делов-то!). Если ж камень не мыслит, то всё важное/неважное есть не более как наши выдумки, к предмету как таковому не относящиеся. А значит и у самого предмета («вещь-в-себе») никакой сущности нет; сущность есть только для нас.
Так что же в итоге? Ни о какой сущности мы говорить не можем. Это такая же выдумка, как вышеозначенные «ущность» и «щность». Тем более нельзя говорить о свойствах сущности (в частности – непознаваемость). Вот когда мы хоть каким-нибудь путем (логическим или эмпирическим) установим, что сущность всё же есть и дадим ей определение, вот тогда и будем говорить. Сейчас же… Уж извините, только качества, описываемые количественно; что имеет, о том и говорим.
Небольшое послесловие.
В кучу к сущности можно отнести и идею (Платон), и дух, и субстанцию и ещё много чего подобного. Это такие же «ясные» и «доказанные» понятия, как вышерассмотренная сущность. Всё это точно так же никак себя не проявляет, и ничего мы здесь не знаем, и говорить не можем. Ну, зашел заскок у какого-нибудь философа, ну понравилось ему такая гносеология – да ради бога! Кто же против? Мне тоже, порою, забавно почитать. Но не стоит же, как попугаи, повторять за ним всё, что ему взбрело в голову, даже не понимая (и не желая понять!) все эти «штучки». Ну ладно – философы, но вы ж, господа ученые! Ну как не стыдно? Открыли какой-нибудь мезон и начали сущность у него выискивать! Честное слово, как дети малые. Давайте, в конце концов, говорить о том, что есть.
Дискретность
Мы установили, что «вещь-в-себе» характеризуется качествами, которые, в свою очередь, характеризуются количеством, причём всякое преобразование количественно. Так же нам стало известно, что кроме качества/количества в вещи ничего более нет. Теперь пора бы поговорить о том, что особенного в этих составляющих. И если с качествами мы разобрались, то с количеством (а тем более с количественными преобразованиями) не очень.
Из самого названия данного параграфа уже, я полагаю, ясно, о чём здесь будет идти речь. Итак, сразу тезисы на защиту: 1) Любая количественная характеристика объекта в основе своей дискретна и 2) Существуют конечные значения количественных характеристик. Как ни странно, я не буду уподобляться Попперу или Пригожину и строить все свои доводы на единичных фактах (правда, оригинальный подход, для нашего-то времени?). Я пойду «к сути вещей».
Что значит «прямая непрерывна»? Это значит, что вся она состоит из бесконечного числа точек бесконечно малого размера. Говоря относительно количества, мы тем самым утверждаем, что вся она состоит из чисел с бесконечным количеством знаков после запятой. Говоря о бытии, таким образом, предполагается, что такой подход не абстрактный (чисто математический), а имеет место быть в самой организации природы. Далее мы можем пойти двумя путями. Первый – древний (рис. 1): где, t – время; х – событие.
Рис. 1
Так событие никогда не наступит, никакая вещь полностью не изменится, ибо до события всегда будет 0,0…01 с, 0,0…001 с; 0,0…0001 с и т.д. В общем, сие – известная апория Зенона. Конечно, жутко хочется обозвать всё это софизмом (не нравится, а сказать нечего софизм), но никакой софистики здесь нет; всё в пределах действия законов логики и без нарушения оных. А задачка не решается. Если, конечно, не применить дискретность. Если же мы применяем дискретный подход, то проблема сразу же снимается. Вышеприведённый график будет выглядеть уже следующим образом (рис. 2):
Рис. 2
Это означает, что время дискретно. Если время имеет непрерывный характер, никакое взаимодействие не может не только начаться, но и завершиться. Т.е., невозможно никакое взаимодействие и изменение; неподвижный, мёртвый мир. Однако ж практика (хоть даже и только внутренняя) говорит нам совсем иное. Но то, конечно, лишь время и ничего более. Мы же пойдём дальше.
Бесконечность есть понятие сугубо математическое и сугубо абстрактное. По крайней мере, эмпирически её ещё никто не видел. Бесконечность двояка: бесконечно большая величина и бесконечно малая. Нам будет интересен именно второй вид. Бесконечно малые величины имеют ту особенность, что с ними невозможно проводить арифметические действия. Если сложить десять бесконечно малых величин, то единица не получится, получается та же бесконечно малая величина. Но коли уж мы говорим, что бесконечность (бесконечно малые значения) существуют реально, то давайте перефразируем прошлый пример по отношению к самой действительности: если сложить десять бесконечно малых расстояний, миллиметра не получится. Однако, в мире мы отчётливо видим и миллиметры, и килограммы, и Джоули. Следовательно, из бесконечно малых величин они не могут состоять в принципе, ибо тогда ничего бы не было (а оно, чёрт побери, есть!). Если вам не по душе такое умозрительное доказательство дискретности, пожалуйста, вот вам наука. По Гейзенбергу, чем меньше пространства занимает частица, тем больше её полная масса. Отсюда, если пространство, занимаемое частицей, бесконечно мало, то и её масса бесконечно велика. Сами понимаете, такое актуальное положение вещей есть глупость. И если в природе нет величин бесконечно малых, то, значит, есть величины малые конечно. Например, минимальная длина 0,1 мм, тогда из десяти минимальных длин мы получаем тот самый стоящий перед нашими глазами миллиметр. Только так (через конечность) можно оправдать вообще наличие бытия.
Таким образом, в данном примере не может быть расстояния меньше 0,1 мм. После этого 0,1 сразу же следует ноль. Точно так же с большими расстояниями. Может быть 12,1 мм, 12,2 мм, но не может быть 12,15 или 12,18 мм. Если этот ряд продолжать до бесконечности (12,189573… мм), то, следовательно, потенциально существует расстояние 0,089673… мм, что, как мы установили, невозможно. Другими словами, последнее число (здесь) предполагает наличие расстояния в 0,000003 мм (и так до бесконечности), т.е. мы получаем, в конце концов, то же самое бесконечно малое число, которое, как уже было сказано, в природе существовать не может. Отсюда вывод: любая величина имеет конечное количество знаков после запятой вплоть до порядка наименьшей величины. Или: всякое значение кратно наименьшему.
Примером здесь может служить тот же электрический заряд. Не бывает заряда менее 1,6х10-19 Кл (само собой, я округляю, ну да не в том дело); либо так, либо ноль. И все большие заряды обязательно кратны данному. Возможен заряд в 8х10-18 Кл, но невозможен 7,9х10-18 Кл. Это хотя и частность, но суть, я полагаю, стала более прозрачной. Если же вам неясен ход моей мысли, перечитайте, ибо очень уж это примечательно и важно.
Что нам дают такие выводы? Сама метрология говорит, что абсолютно точно можно подсчитать только количество (пять яблок, десять ложек…). И если всё в этом бытии дискретно (а иначе никакого бытия и не было бы), то в любом изменении мы имеем дело с количественным подсчётом, который (см. мудрость метрологии) теоретически может быть абсолютно точным. Хотя, и этого пока нельзя отрицать, ещё возможны флуктуации этих самых «дискрет». Но об этом позже.
Просто? Так просто, что аж смешно! Банальность: всё, что существует, имеет свою основу, т.е. последнее, наименьшее значение, менее которого (на то оно и наименьшее) ничего быть не может. Это перечёркивает непрерывность и проявляет нам дискретность мироздания. Если вы полагаете, что такое положение несущественно – вы жестоко ошибаетесь. Дискретность означает, что существует последняя микрочастица, которая ни на что не делится, что время есть смена кадров, что… Хотя здесь, конечно, возникают новые вопросы, не менее интересные, чем в случае бесконечности: почему эта величина не делится? Из чего она состоит, если меньше нее ничего нет? Почему кадры (время) меняются именно с такой частотой, и можно ли её изменить? И т.д. Но всё это вопросы уже скорее научные, чем чисто философские, а уж тем более частные, а потому оставим их без внимания; не о том сейчас речь. Дискретность мироздания логически очевидна, со всеми вытекающими отсюда выводами. Одно удивляет: почему концепциями дискретности так мало занимаются? Нехорошо.
Детерминизм
Можем ли мы на основании дискретности говорить о познаваемости «вещи-в-себе»? С одной стороны – да. Действительно, если всё дело лишь в количестве, и количество это конечно, то мы можем абсолютно точно подсчитать что угодно, правда, пока лишь только в статике. Если же дело коснётся тех или иных преобразований, то кто сказал, что эти «дискреты» не будут флуктуировать? Если числа конечны, всё же может быть и так, что расстояние Х равно 100±5 минимальных длин. И это «+5», очевидно, может привести не только к неверному выводу (для нас), но и изменить вообще весь ход развития какого-либо процесса. В таком случае, ни о каком абсолютном знании и речи идти не может. Но можем ли мы свести на нет такую погрешность и, наконец, с полной уверенностью удариться в гносеологический оптимизм? Вы, конечно, удивитесь, но я скажу – да. Но это «да» возможно только в том случае, если все процессы в этом мире детерминированы. При этом под детерминированным я понимаю такой процесс, в котором нет места никакой случайности. В том числе необусловленному ничем отклонению или взаимодействию (это к вышеозначенному примеру «+5»). Если же абсолютной детерминации нет, то, как ни крути, мы никогда не сможем узнать Последнюю Истину; всегда будет вероятность неких отклонений: флуктуирует, флуктуирует, потом как ударится в бифуркацию и весь аттрактор насмарку! Обидно? Ну да не расстраивайтесь, это всё пустобрёхство; детерминизм спасёт мир.
