Нока Соул
Вороная. Золотой Мотылек на Серой улице
– И это все? Только ради вот этого мы столько пережили? – испуганно спросила Алани. – Мы потеряли…
– Это стоило того. Как по мне, стоило, – мягко прервал ее Лукас, в очередной раз не давая хаски довести себя до паники.
– Ради чего было все это? – повторила свой вопрос фурри, любой ценой не приближаясь к пленке. – Так не бывает. Нам никогда ничего не доставалось просто так. Почему вдруг теперь должно?
– Алани, успокойся. Жертвуя одним, мы получаем другое. Миррор, – неожиданно назвав нового лидера настоящим именем и указав на него лапой, Лин совершил самую большую ошибку в своей жизни и в этой реальности. – Только недавно доказал нам всем это. Равенна пожертвовала собой ради нас, ради того, чтобы мы вернулись к нормальной жизни. Вот и конец этой долгой тропы. Счастливый конец и наш шанс рассказать о благородстве нашего лидера…
В ответ на слова лиса из темноты Агрессивной Границы выступила такая же рама, через которую новые Единицы и все новые Числа проходили в сеть Системы в том или ином смысле.
– Стойте. – Вдруг подал голос Блюбелл, привлекая к себе всеобщее внимание, и Лукас тихо зашипел, призывая к молчанию и явно угрожая волку, однако того было уже не остановить. – Все думал, откуда же все это взялось. Надо же, как просто. Зря я послушал тебя и не придушил еще в начале, Лин. Разве Киллер когда-либо называл свое настоящее имя? Ты прокололся на элементарщине.
Скосив глаза, Лин увидел, как все нынешние участники долгой игры в «Судьбу» стремительно достали кинжалы и заняли места вокруг него так, чтобы полностью контролировать зрительно каждое его движение.
– Брет, к чему ты сейчас все это ведешь? – с прежним спокойствием размеренно спросил Лукас, чуть прикрыв глаза. Вскинув голову, он со смехом продолжил:
– Уж не хочешь ли ты меня окрестить своим врагом? Абсурд, какой абсурд. Посмотрите туда. То, что вы видите – это настоящий выход отсюда в Истинную Реальность. Чего вы стоите? Программа отпускает всех нас просто так, нужно выбираться. Этот портал действительно ведет в нормальный мир, а ведь именно туда каждый из нас так мечтал вернуться…
– Не юли, Лин. Ты гораздо быстрее выдашь себя окончательно. – Отрезал Блюбелл, перехватывая нож поудобнее. – Может, нам стоит для начала… убить тебя? Ты так много знаешь о Программе, так стараешься поскорее избавиться от всех лишних свидетелей, покрываешь убийцу и манипулируешь мной конкретно, что непременно сможешь найти способ вернуться. Или ты все еще думаешь, что я верен договоренности? Что буду продолжать покрывать тебя? Мне жаль, что я однажды купился на это, и больше пачкать лапы в чужой крови не намерен. Я сделал слишком большую ошибку, чтобы продолжать это. Ты думаешь по-прежнему, что тебя окружают одни идиоты, которым не под силу раскрыть банальный фурреночий обман и узнать, что ты замышляешь?
– Я сделал все, чтобы уберечь нас от Проводников, которым вынужден был дать абсолютную свободу действий, – прошипел лис. – Око за око. Мне пришлось отдать многое, чтобы исправить твой промах в твоих глупых мечтах о лучшем. Ты не дурак, напротив. Ты достойный оппонент и крайне наблюдательный фурри, за что мне остается лишь быть благодарным. Что ты решил сделать сейчас, когда все предрешено?
– Всех спасти. Еще не поздно. Наша Судьба всегда только в наших лапах, а твои Иллюзии остались чистым надувательством, мы все это знаем. Не поздно начать с начала.
– Кто еще больший предатель? Вовсе не мне играло на лапу то, как умело ты определял местонахождение нужного Поселка, чтобы…
– Ты держал Проводников в курсе, где мы находимся и что делаем? – резко спросил Свифт, обращаясь к своему ученику и не скрывая своего разочарования и шока. – Ты сливал им всю информацию о нас?!
Волк стиснул зубы и исподлобья посмотрел на своего Инструктора.
– Так было бы лучше для…
– Как можно было рисковать ради несбыточных ожиданий? Может, проблема всегда была не в Лине? – сорвался было на крик Аргос, но вдруг в разговор вступил тот голос, который никто не ожидал услышать.
– Полно, Свифт, не вини во всем бедного волчонка, – язвительно произнесла Алани, появляясь за спиной Летиции, но глядя исключительно на Наставника. – В конечном счете все можно было бы свалить на тебя. Ты ведь знал, на что идешь, когда привел всех свои подопечных в подставной мир, не имеющий ничего общего с настоящей Системой Предопределения, не так ли? – хаски прошла в сторону Блюбелла и остановилась рядом с ним, будто бы демонстрируя свое превосходство. – Никакого сбоя здесь не было, не так ли? Наш прославленный Инструктор вряд ли мог бы обмануться после стольких лет беготни по лабиринтам темноты и судьбам других. Он тоже оказался в итоге не совсем тем, кем бы хотел себя видеть, верно? Какая жалость, не-герой.
Напряженное молчание, продлившееся на клочке этой пыльной земли, было истинным затишьем перед бурей.
– Убийца! – заорал пронзительно Блюбелл, одним махом выворачиваясь из лап Алани и замахиваясь на нее кинжалом. – Все это время!..
– Бегите! Прочь отсюда! – вмешался в бездействие остальных Свифт, и все мгновенно пришло в движение.
– Проводники! – высокий визг Летти на миг оглушил Миррора, поэтому Дримлап не воспринял ничего из того, что произошло за секунды его нахождения вне зоны досягаемости.
Когда новый лидер вновь обрел способность видеть и слышать, распределение и соотношение сил в корне переменилось. Сжав до боли в лапе кинжал с острой рукоятью, Киллер обвел глазами доверенную ему команду, чувствуя, как все отчетливее с каждым мгновением становится какой-то внутренний треск электричества, звучащий нестерпимым звоном в его голове. Блюбелл, Летиция и Свифт уже были схвачены призванными Проводниками и лишены способности двигаться, находясь под прицелом многочисленных лезвий. Подняв взгляд, Миррор увидел Лукаса, протягивающего ему лапу, и тут же вскочил с земли.
– Манипулятор. – Процедил пес сквозь зубы. – Мне не дано было узнать, кто убил величайшего лидера в мире Смерти, и это только моя вина, но ты… Тебя нужно было уничтожить раньше, чем Равенна…
– Ты не смог бы. Я заставил тебя остановиться, – насмешливо напомнил о своей новообретенной власти над Сильнейшей Аурой Лин.
– Лукас, – теперь уже привычным и приятным слуху голосом окликнула Уиллоу и указала глазами на всех «лишних».
– Впрочем, это не столь важно, – вернулся к сути лис. – Проблема всегда была в ком-то еще, не в тебе. Не будем терять времени зря. Ты нисколько мне не нужен, Дримлап. Как и твоя сестра. И все, кто еще остался от твоей хваленой команды. Мне нужна Равенна Софтер, и я настоятельно рекомендую тебе немедленно сказать мне, где она. Тогда я, может быть, опущу просто так и тебя, и Брета, и Летицию. Хоть ты и стал Сильнейшей Аурой, но своими силами. Ты бесполезен для меня… для нас.
– Что ты сделаешь с ней? – спросил Миррор, мысленно решая, в какой момент будет удобнее всего ударить Манипулятора кинжалом.
– С кем? С Равенной? Ничего такого страшного, если ты в кратчайшие сроки скажешь мне, где искать ее после побега от меня. Она, как жизнь, нужна нам не больше, чем все фурри из этого мира вместе взятые. Ты можешь хоть сейчас забрать их всех, – с расстановкой ответила Уиллоу, выдерживая театральные паузы.
– Мам, ты только его запутываешь, – прервал ее Лукас, и Миррор опешил: Алани – мать Лина?
– Дело вот в чем, Миррор: Равенна – единственная в любом измерении фурри, которая может помочь нам. Она дала обещание, что выручит кое-кого из большой беды взамен на себя и всех, кто по ошибке успел попасть в тот Переход, который я открыл специально для нее. Разумеется, мне пришлось провести сюда двух Инструкторов, чтобы у нее были навигаторы, однако я никогда не планировал затаскивать в ту часть весь город. Чем скорее мы закончим, тем лучше. Моя Система того гляди обрушится, и тогда все будет без толку. Моя сестра недолго погостит у нас, а затем вернется в реальный мир точно так же, как и все вы. Выбирай сам, а я лишь дам тебе последний шанс спасти тех, кто сейчас рядом с тобой. Только подумай, какая это возможность: вы все снова станете жить в привычном мире, у вас не будет нужды возвращаться в глобальную Программу, и вы сможете забыть все это, как страшный сон, если захотите. Вы станете полностью свободны, и…
– Ты врешь, – только и сказал Миррор, срываясь с места, однако…
– Ты хотел избавиться от нас? – осведомился Лукас, останавливая его, и Дримлап мысленно обругал себя, вспоминая о способности Манипулятора читать все мысли и узнавать все намерения еще до того, как они окончательно сформируются в голове нового лидера. – Это, поверь, лишь еще раз доказывает твое упрямство и твою горячность, характерные для истинной Сильнейшей Ауры. Но это вовсе не освобождает тебя от выбора. Оглянись вокруг. Мы все ждем только твоего ответа.
– Сначала отпусти всех, кто остался здесь. Даже тех, кто угодил в Пропасть без дна. Я знаю, ты можешь. Я должен безоговорочно верить тебе, чтобы на что-то соглашаться.
Лис улыбнулся, а потом, увидев выражение матери, тихо рассмеялся и проговорил:
– Будь по-твоему, Киллер. Ты быстро учишься.
Отступив назад, Дримлап сосредоточенно прислушался. В первую секунду все было тихо, однако потом низкое стальное небо загудело, и воздух наполнился летящими драконами, каждый из которых тащил кого-то из тех фурри, которые оказались в Пропасти. Прошло еще мгновение, и из Поселков потянулась длинная вереница Чисел, которая смешалась с бывшими Околдованными, уже пришедшими в себя и вернувшими себе память, одной цепью уходя в белую арку Агрессивной Границы. Надменно глядя на Миррора, Лукас не спешил торопить его с ответом, а Дримлап просто смотрел, не обращая больше внимания на Манипулятора, на сотни и тысячи абсолютно счастливых Единичек, Двоек, Троек – совсем еще фуррят, фурри помоложе и постарше, – идущих мимо и превращающих безжизненное плато мира Смерти в море бесконечного счастья. Как только все силуэты вернувшихся в Истинную Реальность растаяли вдали и в свете, рассыпающемся знакомыми золотыми крупицами, дошуршали последние фуррята, Лин вернул глаза и вопросительно кивнул головой, обращаясь вновь к Миррору, с откровенно наигранными сочувствием и интересом.
– Наша команда, – напомнил Дримлап.
– Лукас, я… – одновременно с возмущением и ужасом обратилась к сыну Алани, но тот лишь отмахнулся:
– Пусть идут. Они нам больше не понадобятся, у нас есть кое-кто получше. Отпустите их.
С шипением разомкнув удушающие объятья, Проводники улетели прочь черным дымом, а бывшие сокомандники Убийцы и Манипулятора попадали на землю.
– Уходите, пока они не передумали! – едва сдерживая бешенство, которое вселял в него предательский дуэт, велел Миррор строго.
– Но как же… – начала было Летти, но брат повысил голос и повторил:
– Уходите. Все. Сейчас же!
Больше не пытаясь переубедить его во избежание проблем, которые могли бы возникнуть, задумайся лис и хаски в правильности своей щедрости хоть на мгновение, Инструктор в сопровождении двоих Нулевых устремился к вратам Перехода, и последние три Числа навсегда померкли в этой Системе бесстыдной лжи.
– Это не все, – прислушавшись к своим ощущениям, чутко улавливающим воздействие посторонних волн, бросил Киллер.
– Ты ошибся! – возразил ему знакомый голос, который на миг заставил сердце остановиться.
Стремительно обернувшись, Дримлап увидел шагающую к бывшим сокомандникам Равенну. Живую, невредимую волчицу. Все ту же настоящую Софтер, благодаря которой и наступил этот великий день.
– Наконец-то. Долго же вы шмотки собираете, – довольно начал Лукас, на которого Ра даже не посмотрела.
– Возвращайся к матери, Миррор. Если вы хотите ждать меня, то ждите. Как бы то ни было, я скоро вернусь.
– Нет. Вот теперь я точно не оставлю тебя одну с этими…
– Им к черту не сдалась моя жизнь. Им нужна моя сила. Возвращайся, – Софтер достаточно грубо оттолкнула его от себя и не прогадала: в поисках равновесия Миррор сделал тот единственный шаг, что отделял его от той зоны, на которую распространялось притяжение портала.
Не успев даже оглянуться, Дримлап скрылся в свете рамы, и Переход свершился, после чего арка потухла.
– И мой отец выбрал тебя? Глупо с его стороны, – окинув взглядом Уиллоу, оскалилась Равенна.
– Воздержись от тех слов, о которых потом пожалеешь. Твоя судьба в наших лапах, – ни дрогнув, ответила Алани. Ловкость, с которой она одурачила всех в команде давала ей неоспоримое преимущество и делала каждое ее слово более весомым как в глазах собственного сына, так и в представлении его единокровной сестры.
Мир Смерти заполонила именно та пустота, которая всегда следует за последним рубежом на пути к заветному финишу…
24. Еще не зима
«Дневник,» – вывела Летиция на листе и остановилась, с какой-то беспомощной жалостью глядя на страницу.
Это по-прежнему была не ее записная книжка, но именно в этом дневнике записанная информация сохранялась лучше всего, будто бы между линованной бумагой, перекрестками измерений и сознанием того, кто брался выводить на страницах буквы и слова, существовала какая-то мистическая необъяснимая связь, позволявшая запечатывать в памяти все краски событий, не упуская ни малейшей детали, какую природу они бы ни имели. Именно благодаря исправной работе этого механизма Равенна однажды вернула себе память после комы. Дав себе мысленное обещание дополнить словесно картинку для волчицы сразу же, как та вернется, Летти молча считала дни, часы, секунды, напряженно ждала хоть какого-нибудь знака, говорящего о том, что Софтер вернется, несбыточной подсказки в тех местах, где Ра так любила гулять в гордом одиночестве и коротать унылые осенние вечера. Теперь все, что ни существовало бы в родном городе, попадаясь на глаза обеспокоенной печальной собаки, напоминало о пропавшей несколько недель назад фурри, лишь раззадоривая смутные предчувствия и тоску в омуте души Гармошки. Никто из вернувшихся не утерял ни одной подробности произошедшего, вопреки всем опасениям, и не столкнулся ни с одной преградой при рассказе о своих злоключениях тем, кто не знал боли и смерти для исчезновения в Судьбе…
Отбросив ручку и оставив дневник на столе, Летиция вышла из комнаты, прошла по коридору, глядя только себе под лапы, и, накинув легкую куртку, скрылась за дверью в подъезд. Никто не думал останавливать ее, никто не выбежал и не преградил ей дорогу, пока она терпеливо пересчитывала подушечками лап грязные ступени. Цена, которой Числа вернулись в свою Истинную Реальность, была слишком высока, чтобы пытаться отрицать всеобщее горе. И хотя последнюю точку в строке эпилога поставил Миррор, о котором не позабыли, вовсе не Дримлап был главным героем трагедии после падения занавеса на сцену. Выйдя на улицу, собака перебежала дорогу и спустилась на пляж, шагая не то по прохладному, не то по разогретому бесцветным солнцем песку. Шум прибоя едва барахтался в сонной тишине застрявшего между концом осени и началом зимы времени, делая все еще более похожим на полотно в жанре импрессионизма. Даже гул морского мегаполиса застыл в тревожном ожидании после того, как весть разошлась за пределы затронутых семей. Как бы Летти ни пыталась изложить все пережитое на бумаге, чтобы не забыть в силу инстинкта самосохранения, пытающегося скорее уничтожить панорамы, искривляющие долговечные соты разума и сбивающие живые ритмы, слова не желали склеиваться в цельный внятный рассказ, вызывая неопознанный страх перед самой собой. Обращаться к чужой тетради со словами о своем личном было ровно, что обращаться к Манипулятору с докладом об убийстве Проводника или просьбой уничтожить команду с указанием своего имени рядом. Как и сама волчица когда-то недавно, Дримлап-младшая отныне искала утешения в одиночестве, и ее окружение с пониманием отступало от нее, сознательно отказываясь от желания засыпать ее вопросами, жертвуя минуты, отведенные для того, чтобы укутать ее дефицитным ресурсом должного внимания.
Подняв голову к горизонту, собака равнодушно посмотрела, как к главному шлюзу порта медленно и величаво подплывает танкер, после неспешно заглядывая краем в док. Как только улеглись несвоевременные снежные бури, кораблей здесь стало значительно больше, или же они просто стали заметнее в свете ровного небосклона, все чаще затянутого серой пеленой туч. Все ожило само по себе, вне вмешательства временного хода, по всей видимости, лишь усердно создавая очередную иллюзию того, что все вернулось в нормальное русло реки жизни. Равенна любила раньше приходить на этот берег, чтобы вдруг в порыве разбежаться, замереть резко у самого гребня волны и закричать. Закричать, что есть духу, завыть, если неделимая тяжесть и боль непонятого сердца станет совсем невыносимой, когда горькая обида захлестнет такой же холодной волной… Дримлап-младшая безмолвно посмотрела на шелест песка, на который выбегало по крупинке энергии море, постояла рядом, но так и не осмелилась, боясь нарушить хрупкое равновесие, ступить за те рамки, что незримо очертила в самом пересечении воздушной сетки, рождающей это место, волчица. Вой не пришел. Нельзя по-настоящему допустить только одного – снега. Софтер предупредила, что едва зима подует льдами севера в стены города, станет слишком поздно выбираться. При любом раскладе те измерения, каким от создания не суждено быть рядом, рано или поздно оттолкнутся друг от друга, разрывая все связи, разрушая все мосты. Нет, они никогда не прекратят свое существование бесследно – они лишь станут несвязными противоположностями, которые, увы, по законам живой земли не притягиваются, теряют быстро основные пути сообщения и все Переходы… По густому воздуху, в котором уже собиралась изморось, не дающая ни единого намека на перемену сезона, поплыл, нарезая пустоту на ломтики, низкий долгий гудок парохода, что доставил из дальнего странствия туристов, готовых к долгим увлекательным рассказам. Непогода, это неприветливое море и почти-молчание придали Летти немного сил, и она нашла способ тронуть пухлые щечки легкой полуулыбкой. Тосковать можно было бы сколько угодно, но отрицать свою нежную любовь к родному городу, прикорнувшему на выступе земли, окруженной морем, было попусту невозможно, и фурри просто смирилась с этим, разворачиваясь и вновь ступая на укрытую гранитным покрывалом спину набережной. Тонкими ниточками застучал по камню белый дождь. Опустив голову под капюшоном, Летиция шла вперед, не то печалясь, не то радуясь. Так, стало быть, работает маленький уютный мирок, который Софтер образовала для себя…?
– Летти! Ну наконец-то! Я нашла тебя! – резко вырвавшийся из общей картины голос заставил Дримлап вздрогнуть и поднять глаза.
Перед собакой стояла довольная на редкость Трисс под своим извечным безобразно желтым зонтиком, сжимая в лапе телефон, на экране которого еще светился не сброшенный к тому моменту разговор.
– Да, все в порядке. Я нашла ее, спасибо, – быстро проговорила в динамик Лайт, поднеся устройство к длинному пятнистому уху, а затем торопливо попрощалась с кем-то и вернулась в реальность. – Наконец-то, я снова вижу тебя! Я уже все знаю и о том, что происходит сейчас, и о том, что было раньше, так что нет нужды тратить время на объяснения. Лучше скажи, как тебя угораздило согласиться на сущее безумие, пойти с совершенно посторонней фурри и впутать в эту беготню всю семью?!
Немного помолчав, Летиция прислушалась к несвойственному самой себе смущению: сейчас в ней не осталось ничего от той жизнерадостной и шустрой Дримлап, какая с радостью вступила бы в шумное веселое обсуждение. Сейчас в тело прежней фурри-собаки уже успела заселиться надежно полная противоположность, что просуществует в ней, замедляя исчезательное движение философии и сдержанности, наверное, еще долго, а оставит окончательно только с возвращением Ра. Как и сама волчица, потерявшая в борьбе за счастье для других свою Наставницу, собака познала точно то же, оставляя свою новую Инструкторшу, статус которой осознала много позже, в мире, готовом разорваться и расшвырять обломки по космосу.
– Летти, ну скажи уже хоть что-нибудь! – продолжала напирать подруга. – Расскажи хоть, где была, что видела. У нас скоро выступление, помнишь? В день начала зимы. Ты же сможешь прийти и будешь участвовать, верно?
«В первый день зимы?» – машинально повторила про себя собака, даже не пытаясь сконцентрироваться на болтовне зайчихи, которая не замолкала ни на секунду, перепрыгивая с темы на тему и переменчиво шныряя между бесконечными вопросами и рассказами о последних новостях.
– Ты меня вообще слушаешь? Что с тобой такое? Я тебя не узнаю, – возмутилась Трисс, не оставляя попыток расшевелить в Дримлап оптимистичное, что та полностью игнорировала, оставаясь при своих секретах.
«А ведь у меня совсем мало времени,» – неожиданно серьезно подумалось Гармошке. – «У Равенны – и того меньше. Я должна завершить хотя бы одно из тех дел, которые взялась довести до конца…»
– Вот только не надо бегать от меня и придумывать глупые оправдания по типу: «у меня появилось неотложное важное дело, нужно идти, от этого зависят жизни»!
Сурово и решительно посмотрев в сиренево-золотистые глаза Лайт, Летти обронила одну-единственную фразу, прежде чем развернуться и броситься бежать:
– Объясню потом. Я должна.
***
Стены нейтрального оттенка, завешенные карандашными рисунками и разнообразными фотографиями, выглядели в пресном свете дня совсем серыми, и прежний уют небольшого помещения теперь напоминал обстановку, единственным предназначением которой было навеять тоску и осознание безысходности. Придя в себя и открыв глаза, Ралфина взялась за лоб и попыталась сориентироваться в пространстве, определить свое примерное местоположение. Не привыкшая верить в чудеса, или что-либо подобное, необъяснимое наукой, Софтер-старшая подняла голову со столешницы, на которой задремала, не совладав со смертельной усталостью от бесконечной работы, и спустила со стола острые локти, силясь припомнить хоть что-то и глядя бездумно на выкройку, что лежала перед ней. Часть воспоминаний, которая будто бы никогда не принадлежала немолодой волчице, но находилась определенно в ее голове и полном ее распоряжении, была необыкновенно яркой и абсолютно безотносительной последовательностью событий, вспомнить какие не составляло труда. Пару недель назад Ралфине пришлось вновь сменить работу, чтобы прокормить себя и дочь, и на этот раз выбор пал на труд по специальности. Едва ли что-то могло пойти не так: в последний день все было в точности, как обычно. Небольшая утренняя ссора, отправление дочери в школу, поход в творческую студию, где и предстояло долго рисовать эскизы и высчитывать размеры… С какого момента начиналась эта пугающая звенящая пустота, оканчивающаяся каким-то серым небом, мертвой землей, черными фигурами вдалеке? Что по-настоящему случилось с этой фурри? Почему все нынешнее теперь кажется ушедшим безвозвратно в далекое прошлое?..
Протянув лапу к вороху бумажных свертков, Софтер-старшая откопала телефон, включила его, глянула на дисплей и тотчас почувствовала, как что-то внутри похолодело. Будучи уверенной в том, что выходила из дома в самом конце октября, волчица уставилась вытаращенными глазами на надпись, гласившую: «17 ноя. 19:41».
– Что же это? – пробормотала Ралфина, ощущая, как ее одолевает дрожь. Она еще спит?.. Она впервые ошиблась, ориентируясь во времени по своему внутреннему хронометру?.. Что здесь происходит?..
Дрожащей лапой открыв список контактов и отыскав средь прочих номер дочери, фурри активировала вызов и через секунду подпрыгнула от неожиданности, когда знакомый рингтон раздался в ее сумке. Точно же. Она наказала Равенну за очередной побег из дома и отобрала у нее телефон… Небеса, зачем только?.. Стараясь не поддаваться панике сразу, хотя животный страх постепенно брал верх над ее существом, Ралфина вскочила, с оглушительным для тишины студии грохотом опрокинув стул, наспех покидала в сумку-шоппер свои вещи и, позабыв про все остальное, помчалась неконтролируемым вихрем прочь. Лестницами, тропинками, петляющими между покоцанными зданиями брошенной когда-то фабрики, пустынными проспектами дождливого неласкового города, оседающего от брызг моря сырой солью песчаного замка, летела волчица, пробивая собой ветер, холод, летела, позабыв себя. Она во всем виновата. Где теперь Равенна? Что с ней? Жива ли она вообще?.. Зачем только Фина начала все это, ведь маскарад? Она ли не представляла, что потом будет? Ей ли не знать, как все бывает в несправедливой реальности?.. Стремительно темнеющее сумерками небо нисколько не способствовало успокоению и лишь красочнее рисовало в подсознании Софтер-старшей жуткие картины возможного исхода. Только бы успеть, только бы все обошлось… Замаячившая впереди дверь подъезда заставила внутренности сжаться в ледяной ком, страшивший сильнее рассерженного гудка машины, едва не налетевшей на Ралфину и остановившейся в миллиметре от волчицы. Это неважно… Это все уже неважно… Глянув по сторонам, фурри стремительно пересекла остаток дороги, откопала, разбрасывая вещи в разные стороны, в сумке связку ключей и окунулась во мрак подъезда. Пролет за пролетом… до знакомой по себе двери…
– Равенна! Где ты?! Пожалуйста, ответь! Отзовись! – закричала Ралфина, врываясь в прихожую, и тишина стала ей ответом.
Темная, оставленная всеми квартира была пуста.
***
– Вот и все, Равенна, – отражаясь эхом от пустых стен, голос Лукаса, излучающий полное спокойствие, действовал на нервы даже сильнее, чем Алани, стоящая за спиной и прожигающая затылок пронзительными янтарными глазами.
Стиснув зубы до боли в челюстях, Софтер угрюмо смотрела, как Лин, больше не обращаясь очертаниями неизвестного, неустанно ходит кругами по искусственной темноте, кажущейся теперь еще более абсурдной. Остановившись после четвертого круга прямо перед волчицей, лис замер на пару мгновений, и за это время Ра успела прочитать то, что светилось во взгляде ее сводного брата. Затаив дыхание, Равенна уставилась на него с выражением абсолютного изумления. Что все-таки все это значит? Столько времени этот фурри отнимал силы всех остальных, сдерживал натиск мира Смерти и контролировал все до последней детали, заставляя других все сильнее и сильнее убеждаться в том, что он является просто Манипулятором и предателем, чтобы теперь лично опровергнуть это? Волчица задумалась, стараясь отыскать хотя бы малейшую зацепку, что смогла бы подсказать, какой стороны держится Лин и стоит ли входить в его положение так, как этого просят простые земные чувства и эмоции, пусть даже спрятанные на большой глубине почти бездонного сердца. Что бы Лукас ни делал, он всегда оберегал всех и каждого, кто оказался в его части параллельного мира, и никому не делал откровенного зла. Все было спланировано так, чтобы никто не мог пострадать сильно, а если и пострадал, – чтобы смог всегда выбраться и спастись… Спастись и выбраться… Лис действовал в соответствии со своими убеждениями, удерживая при этом устойчивым баланс добра и зла, чтобы не разорвать эту крохотную вселенную на кусочки. А сейчас стоял перед Равенной и глядел на сестру, как на настоящую спасительницу, с такой надеждой и таким уважением, что Софтер пришлось приложить все усилия, чтобы не позволить подступившим отчего-то слезам навернуться на глаза. Почему кто-то выбрал главной героиней романа именно ее – несовершенную, порывистую и одинокую? Где ей искать опоры, когда чужая во всех смыслах жизнь находится в ее лапах и зависит от нее? Все время Софтер считала, предугадывала, искала по теням, чтобы найти способ обойтись без жертв. Всегда она хотела помочь в ущерб себе при всей широте личной обратной ненависти. Никогда не Киллер. Всегда только Противоречивость…
– Я знаю, о чем ты думаешь, – негромко сказал Лукас, подходя к ней на шаг. – Что ты не Сильнейшая Аура? Что ты недостойна? Брось: в глубине души ты сама знаешь, что это не так. Дело не в самом настойчивом Числе. Сейчас речь о моей сестре. Посмотри: это полностью ее заслуга, что столько замечательных фурри вернулись к жизни. Ты сделала больше, чем…
– Чем стоило бы. – С неожиданной твердостью холодно сказала Равенна, и ее голос прозвучал абсолютно ровно даже притом, что ее била крупная дрожь. – Я не хочу повторять своей ошибки. Прости меня, Лукас, но я не могу помочь тебе. Может, когда-то я была Сильнейшей Аурой. Ныне я просто обычная фурри. Я ничем не могу помочь. Судьба других не в моей власти.
Лис задумчиво посмотрел куда-то вдаль, а потом заговорил вновь:
– У нас осталось еще время. Впереди еще две недели до конца календарной осени. Я понимаю, что ты чувствуешь. Давай обсудим это. Не как хищник и жертва. Как брат и сестра. То, что описывает моя мама – не вполне реальная картина происходящего. Но не держи на нее зла. Ты ведь по себе знаешь, каково это – потерять очень близкого фурри и знать при этом, что все еще обратимо. Ты можешь представить себе, что сейчас творится с ее душой. За Алани сейчас говорят только ее сестринская любовь и отчаяние, поверь мне. Мы долго думали, как к тебе подступиться, чтобы объяснить так, как нужно, но ты решила все сама. Возможно, в этом виноват только я. Ведь я ни разу не спросил себя: а что, если ты думаешь иначе? что, если все уже знаешь, но не можешь согласиться, чтобы не предать саму себя? Мне очень жаль, что так вышло, правда. Надеюсь, что когда-нибудь ты сможешь смягчить свою оправданную ненависть ко мне. Мне нечего сейчас просить у тебя прощения, я прекрасно понимаю. На твоем месте я бы никогда не смирился с подобным. Но ты знаешь… Я говорю все это из любви к моей маме. И я лишь хочу, чтобы она смогла сейчас жить так, как жила прежде, и быть счастливой. Я не прошу тебя идти на какую-то жертву, ведь я готов пойти на это пожертвование сам. Только мне нужна твоя помощь. Мне стоило задуматься раньше…
– Лукас, я знаю куда больше, чем ты пытаешься сказать мне. Все это прекрасно, но я не хочу быть спасительницей мира. Я не хочу бегать по измерениям больше. Отдай мне то, что по праву принадлежит только мне. Я хочу быть просто Равенной. Моя мать тоже нуждается во мне, как и твоя в тебе. Вы отняли у меня отца. Оставьте мне хоть мою жизнь, которую тоже пытаетесь присвоить, и уйдите с дороги. Все должно было быть иначе. Все, чего я хочу – это вернуть то время, что я потеряла бессмысленно. Я бы рада помочь тебе, но не могу. Я имею право быть хоть раз полной эгоисткой, будучи рожденной живым существом и обычной фурри, а не божеством. Я не знаю, как помочь тебе. Ты – тоже по-своему Сильнейшая Аура… или как ты сам придумал это назвать? Я не позволю тебе торговать чужими душами. Давай расстанемся друзьями. Отпусти мою Наставницу. Ты сам знаешь, что…
