Нока Соул
Вороная. Золотой Мотылек на Серой улице
– Я не сержусь… – растерянно отозвалась собака, переглянувшись с немолодой кошкой, что стояла рядом; должно быть, это ее мать. – Я только одного понять не могу…
Равенна, лежавшая за скамейкой на животе прямо на дороге, подалась еще вперед и вся обратилась в слух, пытаясь не пропустить ни слова и притом остаться незамеченной в своем укрытии с наиболее удачным для скорого выбора пунктом наблюдения. Но тут вдруг…
– Мама, а что тетя делает? – звонкий голос маленького фурренка, проходившего мимо вместе со своей матерью, разнесся в тишине секундного молчания так резко, как не прозвучал бы даже самый пронзительный вскрик.
Выглянув из-под лавки, Ра злобно уставилась на недоуменную белку и ее бельчонка, который, таращась на волчицу в ответ, сосредоточенно размышлял о том, можно ли смеяться теперь или же за это накажут. Шустрая мать в сомнении поглядела на свое чадо, не зная, как сформулировать свой ответ, и ровно в тот момент, когда напряжение сделалось максимально тяжким и неприятным, в кармане Равенны зазвонил телефон.
– Прошу прощения, наверное, мама ищет меня, – голос копии прозвучал откуда-то сверху, и сразу вслед за ним зашуршала куртка: похоже, поставная волчица ощупывала карманы в поисках гаджета.
«Или она действительно не понимает, что происходит, и считает, что существует по-настоящему…» – решила Софтер. – «Или же она перед тем, как явиться, освоила в совершенстве актерское мастерство и искусство перевоплощения… Да, Равенна, вот это ты попала…»
Тем временем копия, не обнаружив устройства при себе, стала осторожно продвигаться на звук рингтона. Ра похолодела, когда она остановилась прямо напротив нее, вызвав ошарашенный возглас белки, за сим наблюдающей, что только усугубило положение.
– Ох, вот что. Уронила под скамейку, – с явно читаемой в интонации улыбкой пояснила Летиции и ее матери клонированная Равенна, наклоняясь и начиная шарить по земле лапой, свесившись через спинку лавочки. – Какая… растяпа!..
Посмотрев на лапу, все еще пытающуюся нащупать телефон, глазами, в которых вспыхнул недобрый огонек, Ра подумала:
«Ну нет… Я не позволю! Будь, что будет!» – и с неадекватно-истеричным криком «ни с места!» вцепилась в рукав копии, повиснув на нем всем весом и пресильно ударившись головой о дерево скамейки.
Вскрикнув, подставная волчица потеряла равновесие и легко перекувырнулась через голову на другую сторону, а Равенна, не теряя ни секунды на то, чтобы прислушаться к собственной боли или замирающему сердцу, птицей вылетела из своего укрытия и диким зверем набросилась на себя же, врезав по мордочке. И сразу же боль точно так отозвалась и в собственной щеке, а кровь брызнула из носов обеих.
– Мама! Мама! Смотри! Их две! – бельчонок завопил отчего-то радостно и восхищенно, а потом залился смехом, таким же звонким, каким был его голос.
– Всевышний, помилуй… – обронила вместо ожидаемой поддержки белка, схватила свое чадо за лапку и бросилась бежать прочь, увлекая фурренка за собой.
Равенна зарычала, ощерив клыки; копия уставилась на нее с каким-то абсолютным ужасом и почти машинально ударила ее, тут же и сама сморщив переносицу.
– Ты кто такая?! – заорала Ра; копия безмолвно таращилась на нее, словно бы будучи не в состоянии дать связный ответ.
Вонзив клыки в мешающий воротник фактически чужой куртки, Софтер резко рванула ткань на себя, заставляя ее разойтись на две неравные части, а подставная волчица беспомощно замахала лапами, и от этого из ее кармана выпала небольшая потрепанная книга… Похищенный дневник. Краем глаза Софтер увидела, как брошюра отлетела к лапам застывшей вместе с матерью Летиции. Тут же подобрав тетрадь, собака вновь отступила назад, за ту невидимую черту, где меньше была вероятность пострадать. Ступор, и ничего тут не сделаешь. В какой-то момент Ра поняла, что не прочь была бы объясниться хоть с кем-то в этой жизни, но только тогда, когда вместо воротника, подвернувшегося совершенно случайно и неудачно, на две части будет разорвано горло этой самозванки, находящейся ровно напротив.
– Сгинь туда, откуда пришла, – лишь немногим громче обычного велела Ра, прижав уши, а копия так защелкала клыками, словно бы пыталась сказать что-то важное, но не могла сделать необходимый вдох кислорода.
«Скажи Летти то, что говорила она,» – вдруг подсказал какой-то неожиданный, но совершенно родной и хорошо знакомый голос, спонтанно возникший в голове.
Оттолкнув от себя подставную фурри, Ра изо всех сил вцепилась в скамейку, когда неведомая сила резко дернула ее назад, силясь уронить точно так же, и заверещала, перекрикивая те вопли, которые все звучали и звучали в воздухе, хотя никто уже не дрался и не кричал.
– Вот… так просто получилось… Я… я прошу прощения! Летиция, я не пыталась тебя напугать, пойми!.. Обидеть не хотела… как же там было?.. Проблема даже не в словах, а в правде, и зла я тебе не хотела, вот что я скажу!..
Внезапно все стихло. Воцарилась обыкновенная для этой набережной «тишина», нарушаемая только привычным шумом города. Обернувшись, Равенна увидела, что копии уже и след простыл.
«Не волнуйся, она не сбежала. Она правда исчезла,» – проговорил уверенно все тот же «голос разума». – «Опасность миновала, бояться больше нечего. Но ты справилась, мои поздравления.»
Подняв неловко глаза, Ра встала с дороги и несмело посмотрела на фурри, которые неподвижно стояли перед ней. Все еще не вполне соображая, Летти вытянула вперед лапу с открытой ладонью, и Софтер быстро поняла, что она хочет этим сказать.
– Спасибо тебе… Летти?.. Выручила, – тихо произнесла волчица и неловко пожала ее лапу.
– Что это сейчас было?.. – медленно опомнилась мать Летиции, глядя то на Равенну, то на пустующую сумеречную набережную, где еще лежал у лавки клок ткани, вырванный из воротника.
– А вообще… так-то да, хотелось бы хоть каких-то объяснений, если ты сама, конечно, знаешь, во что нас втянула только что, – Дримлап-младшая все так же по-доброму кивнула словам своей матери. – Было бы очень даже славно.
– Если бы я знала, что сейчас было… – Равенна обернулась через плечо и нервно усмехнулась.
– Летиция Дримлап, – собака еще раз протянула вперед лапу. – А это моя мама Нарцисса Дримлап.
– Равенна Софтер, – Ра кивнула. – Теперь снова знакомы. Очень приятно.
Даже не вспомнив о том, что у настолько разных животных, как кошка и собака, обыкновенно бывает очень разное происхождение, Равенна не стала интересоваться семейными связями рода Дримлап и просто промолчала. Впервые чье-то присутствие было не обузой, а по-своему защитой.
– Холодает уже, – заметила после недолгого молчания Нарцисса. – Темно стало. Давайте-ка возвращаться, пока еще чего не случилось. Равенна, как ты насчет того, чтобы заглянуть к нам на чай? Потом Летти тебя проводит, там идти-то минут пять, успеешь.
– Вы знаете… я бы даже не отказалась бы. Меня некому пока ждать: мать буквально живет на работе после всего, что случилось по моей вине, ее дополнительная смена закончится только завтра. До завтрашнего утра я свободна как ветер.
– Так значит… все, что рассказала нам… не ты… это все неправда?
– Если я говорила о том, что мать вернулась домой и вновь присматривает за мной, то да, все это неправда.
– Значит… ты все еще сидишь совсем одна по вечерам, да? Знаешь… А оставайся сегодня у нас? Ты нас ни капельки не стеснишь, – тут же предложила Летиция, и кошка согласно закивала. – Нам так будет за тебя спокойнее. Не возвращаться же тебе одной в темноту, правда? А вместе завсегда веселее. Ну, что скажешь?
«Может быть, в этом есть смысл? Так, наверное, все же разумнее поступить, они правы. У меня должны быть лишние глаза для самозащиты, черт знает, что будет сегодня же…» – отчаянно не желая ничего более, подумала Софтер, а вслух сказала:
– Ну… только разве что… Если только не стесню…
«Домой» возвращались дружно втроем.
***
– Ну наконец-то! Где вы столько ходите…?
– Привет-Миррор-познакомься-это-Равенна!
В первую после хлопка двери секунду Равенна не сумела даже разобрать слов, а услышала только чей-то голос из глубины квартиры, который ловко перебила своей практически непереводимой скороговоркой Летиция. Кажется, кто-то позвал Софтер по имени? Неужели кто-то только что обратился к ней по настоящему имени?.. Не «ты», не «Софтер», не «крыса», а «Равенна»?..
Вздрогнув, волчица лихорадочно зашарила глазами по комнате, когда вдруг наткнулась на серого пса с россыпью ультрамариновых пятен на шерсти.
«Наверное, родственник Летиции…» – пронеслось в голове Софтер, когда она заметила узнаваемый вздернутый нос и похожий разрез глаз, как и у самой Дримлап. – «Между собой они похожи… Но как же так тогда получилось, что Нарцисса – их мать?.. Любопытный случай…»
– Равенна, это мой брат Миррор, – как из тумана прозвучал жизнерадостный голос Летти, продолжавший что-то такое болтать. – Он учится в той же параллели классов, что и ты. Не встречались раньше?..
Разговоры Летиции интересны не были. Ее семья, в которой ее любили и ценили за один только факт ее существования – тоже. Ра вообще как-то никогда не стремилась узнать о чужом счастье и довольствовалась преимущественно тем, что своего у нее нет и не было. Проще всего сейчас было бы развернуться и просто уйти, резко очеркивая свои границы, заходить за которые запрещено всем до единого. Никто не собирался в этой семье думать о том, почему гостья оказалась одна с собой же на набережной, почему никто не пытался искать ее и переживать… А значит в ответ Софтер вовсе не обязана думать о том, что чужой теплый светлый дом с простором может быть роднее и лучше своей холодной темной и съежившейся даже отчего-то квартиры, в которой вместо семьи Ра живет постоянно тревога, близость ссоры и смутные голоса у потолка, призывающие день ото дня покончить со всем этим легче и раньше. «Око за око». Так было всегда куда проще жить и выживать, ждать свою мать с работы и изводить ожиданием саму себя, в то время, как вокруг все цветет и благоухает. О плохом думалось проще в бедах. О грубости и бешенстве представление складывалось куда проще, а вот так радикально пресечь сразу все попытки стороннего вмешательства в угасающую жизнь вслух – и того легче. Жить «просто» не получится; доверять кому-либо слишком опасно, а рассчитывать на другого таким, как она – сразу же безвариантно смертельно.
Исподлобья зло глядя на говорящую с жаром о чем-то Летицию, Равенна могла думать только о том, что зря тратит время, в которое может свершиться что-то важное, и мысленно повторять постоянно себе, что Летти слишком глупая, чтобы понять ее во всем объеме слов, а потому срывать свой гнев и усталость на ней не было бы хорошей попыткой выхода их непростого положения.
– Равенна? – мягкий ласковый голос и лапа, которая невесомо легла на плечо, заставили шарахнуться и на миг испугаться.
Вскинув голову, Ра с отчаянной смелостью уставилась немигающим взглядом горящих алых глаз на Нарциссу Дримлап, которая и окликала ее. В голове застучали ящики памяти и зашелестели страницы книг произошедшего с многочисленными кляксами задумчивости и сносками непонимания со знаками вопросов и чернильными точками в отрывистых фразах. Чего эта пожилая кошка хочет от Софтер сейчас? Она станет расспрашивать ее о жизни? Она поинтересуется тем, что произошло перед сценой с появлением в объективе ее, Равенны, копии? Или же скажет, что волчица – самая странная и неблагодарная фурри на свете, которая вовсе не умеет жить правильно? Последний вариант устраивал Ра больше всего: может, тогда ее без всех этих предварительных пыток просто возьмут и отпустят домой? Шансы, конечно, не то, чтобы очень велики, но даже от самой незначительной вероятности никогда нельзя отказываться в любом деле. Недоуменно вытаращившись на пятнисто-полосатую кошку, волчица фыркнула невпопад, но глаз упрямо не отвела. Не дождетесь того, чтоб ей ломаться! Никто не посмеет заставить ее унижаться ради какого-то совершенно не стоящего того пустяка вроде ответа на вопрос.
– Не стой в прихожей. Проходи, пожалуйста, – спокойно повторила Нарцисса и улыбнулась. На ее мордочке не дрогнул ни один мускул, и эта фурри по-прежнему выражала терпеливую доброжелательность и теплую искренность. – Проходи сюда, на кухню. Я сразу поставлю чайник. Как твои дела?
«Не смей сказать лишнего,» – приказала себе твердо Софтер. – «Следи за словами, что бы ни случилось. Нельзя подходить к ним слишком близко.»
– Все в порядке. – После недолгой паузы, в которой взвешивала каждое слово, что собиралась произнести, осторожно проговорила Равенна. – Со мной все хорошо.
Нарцисса кивнула и отвернулась к столу, чтобы разложить по чашкам пакетики с заваркой. Отрешенно глядя на чайник, в прозрачной вставке на боку которого бурлила закипающая прозрачная вода, волчица тщетно пыталась вспомнить, что же так напоминает ей эта бестолковая посудина, когда Дримлап-старшая вновь нарушила молчание.
– Не обижайся, пожалуйста, на Летти. Она чрезмерно эмоциональная, поэтому так трещит без умолку, когда ее что-то интересует. Не подумай, что ей нет до тебя дела. Это вовсе не так: это она сама всех нас подняла искать тебя. Думала, случилось что, когда ты не выходила на связь. Я уже обсуждала с ней то, что она не должна вот так сразу на тебя кидаться, но она, кажется, неисправима. Извини ее, ладно?
Ра молча посмотрела на фарфоровую чашку, которая опустилась перед ней на стол с уютным негромким стуком. Нарцисса отчего-то вообще не бесила Софтер, склонную стремительно выходить из себя по любому поводу. И вместо привычного раздражения в отношении всех взрослых фурри, которые пытались понять маленькую волчицу, но так и не поняли, эта кошка буквально заражала своим спокойствием и размеренностью мыслей. Умиротворение, приятный тембр голоса, неторопливость, которые так выразительно обрамляли каждую произнесенную реплику, будто бы слова, озвученные кошкой, независимо от своего содержания просто не могли быть ложью. Нарциссе сразу же захотелось доверять… как Равенна когда-то давно доверяла собственной матери, когда было на кого полагаться, когда еще не пришло разочарование от того, что даже самые прочные опоры когда-либо приходят в негодность… Нет. Ни в коем случае! Тогда все кончилось слишком плохо, чтобы теперь еще раз без оглядки испытывать коварную судьбу. Никогда больше! Повторять свои же глупые ошибки и очевидные промахи – первый же признак идиотизма и доверчивости, а Равенна не страдала больше ни тем, ни другим. Тишину, повисшую на мгновение-другое, прервал щелчок чайника и приближающиеся голоса Миррора и Летиции. Судя по громкости веселых фраз и задорному смеху, брат и сестра спорили о чем-то и обсуждали именно те мелочи, какие обыкновенно обсуждают тогда, когда не нужно думать о том, как повернется жизнь завтра, и можно просто радоваться обществу друг друга. Топот делался все громче и громче – и вот оба уже на пороге, растрепанные и задыхающиеся от смеха, а за ушами и в волосах перья от подушек – все признаки развеселой подушечной драки.
– Фуррят, все, остыли. Это кухня, – довольно строго для себя заметила Нарцисса, однако в ней все же не нарисовалось ни намека на злость и раздражение, какие уже сто раз возникли бы, будь бы на ее месте сейчас Ралфина Софтер. Любящие матери – всемогущие сверхфурри и самая великая сила на свете и во всех Вселенных.
В последний раз толкнув друг друга, младшие Дримлап зашли в комнату и заняли два свободных места. Равенна заметно напряглась, когда Летиция села рядом с ней и улыбнулась ей точно так же, как и родительница, словно бы сейчас должен был начаться долгий и нервный для волчицы, не умеющей поддерживать беседы и даже просто элементарно общаться, разговор, но того по какой-то причине не произошло: все просто без лишних слов взяли чашки и проявили интерес к шоколадному печенью на блюдце в центре стола.
Сделав микроскопический глоток чая, Равенна скосила глаза на собаку, которая находилась теперь рядом с ней, и стала незаметно изучать ее взглядом. Да, это определенно была именно та школьница, которую Софтер встретила в тот вечер, когда стала невольной свидетельницей той чудовищной аварии. Эту фурри было трудно не заметить в толпе: пусть ее рост не превышал средний, настолько яркие рыжие волосы и настолько необычные цветные от природы глаза едва ли можно было еще раз встретить у кого-то другого на улицах этого города. Конечно, Ра видела ее и раньше, но издалека: она частенько приходила к калитке лицея под конец последнего урока, чтобы встретить своего брата. А теперь… Это все та же фурри? Это она-то побежала следом за Равенной? Это она пыталась помочь ей все это время, что Софтер от нее убегала и пряталась?..
– … Летиция? – осторожно обратилась к ней Равенна, припомнив ее имя. – Можно я задам тебе вопрос?.. Зачем ты начала преследовать меня?.. Еще тогда, когда я заболела… Когда возвращалась домой из парка… Чего ты хотела этим от меня?
– Ничего я не хотела, с чего ты это взяла? – Дримлап-младшая посмотрела на нее вопросительно и со смехом в глазах, приподняв брови. – По-твоему, никто не может помочь тебе просто так, не ради награды и благодарности, а из доброты душевной?
Ра отвела взгляд и промолчала. Разумеется, она не верила. Она вообще не привыкла верить в этот мир, как ни странно. Не училась никогда рассчитывать на то, что завтра наступит… Но слушать сейчас все эти разубеждения не хотелось.
– Кстати, – Летти протянула лапу к стопке каких-то листков и выудила помятую, до боли знакомую книжку, к какой так часто возвращалось и возвращается повествование в этой странной путанной реальности. – Твой дневник. Ты обронила на набережной, а я…
Не дожидаясь, пока она завершит свои слова, Равенна вырвала из ее пальцев брошюру и накрыла ее рукавами своей кофты, положив на столешницу, как можно ближе к себе.
– …Не волнуйся, я не открывала. – С некоторым недовольством договорила Летиция, пристально глядя на нее, а потом замолкла.
– Спасибо. – Сухо поблагодарила Софтер, когда поняла, из-за чего все семейство смотрит на нее так. – Да… Спасибо. Мне он очень дорог.
Остаток чаепития прошел в молчании. Наблюдая за семьей Дримлап, Равенна с каждой секундой все яснее понимала неловкость обстановки и все больше жалела о том, что согласилась добровольно попасть эту незавидную ситуацию. Не нужно было бы искать другого повода сказать, насколько отчетливо Ра была «лишней» для этого дома и этого семейства.
«Почему я опять поступила как дура?.. Ну почему?..» – мысленно корила себя волчица, стараясь сохранить прежнее «беспристрастное» выражение и безэмоциональность на мордочке. – «Я должна была уйти… Или хотя б попытаться…»
Все медленно, но верно шло к тому, чтобы жизненно важные планы Равенны расстроились вновь. Нет, не бывать такому. Она обязана знать, что творится в ее голове, пока она не осознает и не воспринимает этого…
Прочитать дневник!.. Прочитать сегодня же!.. Немедленно! Сейчас же!..
…Сбежать ей так и не удалось.
***
– Вот, располагайся, как тебе удобно, – Летти обвела лапой комнату. После того, как стало возможно свободно рассыпаться по квартире, Летиция и Нарцисса долго что-то обсуждали, и, случайно подслушав их разговор, Равенна узнала, что они решают, как быть с ночевкой.
Летти до последнего настаивала на своем, говоря о том, что Ра не любит, когда в ее личное пространство, внушительное по своим габаритам и объему для любого, так сказать, помещения, вмешиваются посторонние, так что в конце концов Нарцисса разрешила дочери отдать гостье всю свою комнату в свободное распоряжение, а самой перебраться на ночевку к брату при условии, что ночью Дримлап-старшую не разбудит «шум дружеских посиделок и ржач». И вот теперь Летти привела Софтер к «заветной» двери и оставила волчицу наедине с ее неприкосновенным «я», уважительно закрыв за собой дверь. Медленно пройдя пару шагов, Равенна огляделась. Это была небольшая, но уютная спальня в нейтральных зелено-желтых тонах с нешироким окном, возле которого стоял письменный стол с кремовой столешницей, и односпальной кроватью, на какой уже была развернута чистая свежая постель. Лежащий на полу теплый ковер давал этому помещению одно неоспоримое преимущество: по углам не таились и не гуляли сквозняки, и можно было без риска простуды погасить основной свет и устроиться на спортивном кресле-мешке около торшера в круге золотистого достаточно яркого для чтения света, что Софтер и сделала. Сосредоточенно прислушавшись к голосам за стеной и убедившись в том, что брат и сестра Дримлап уже начали новую партию настольной игры, участвовать в которой Ра отказалась, и не придут приглашать вновь, волчица позволила себе немного расслабить лапы. Кажется, о ее существовании в этом доме уже позабыли? – Тем лучше. Никто не должен видеть личный дневник, об этом говорит даже само его название… Итак?..
Сделав глубокий вдох, Равенна открыла книгу о своей жизни и заскользила глазами по тексту. Уже первое знакомое «Привет! Меня зовут Равенна Софтер, и мне десять лет…» с лишними запятыми навело необъяснимую тоску и напомнило про существующие тревогу и дрожь. Страницы громко шелестели в трясущихся лапах, а строчки мешались и мельтешили перед глазами, когда Ра читала страницу за страницей, все больше и больше погружаясь в происходящее. Четыре ушедших года… Переход в лицей… Первая встреча с Лаймом… Напряжение росло, и Софтер сидела вся как на иголках к концу своих фурреночьих размышлений о месте первой любви в жизни каждого. Внутри что-то обломилось и полетело в невосполнимую ледяную пропасть… Сразу после этой записи волчица очень надолго бросила ведение своего дневника, а вот когда произошло то, из-за чего она возобновила ведение карты мыслей…
Стены комнаты вдруг съехались до неимоверно узкого коридорчика, сжавшего плечи с обеих сторон, а все посторонние звуки погрязли в какой-то призрачной дымке. Это последняя страница, которую она еще помнит, и именно этот маленький исписанный листок и есть сейчас последний единственный мост, ключ к настоящему. Как только он останется позади и исчезнет за горизонтом, активируются необратимые процессы… Это последний рубеж, последний шанс повернуть назад и предостеречь себя от шага в черный омут не-себя, из которого уже нельзя будет выбраться на полпути… Потолок смешался с полом, а горизонт накренился сразу вполовину, и Равенна почувствовала себя так, словно бы она потеряла сознание, даже будучи уверенной в том, что ее глаза все еще идут по тексту, а в голове остаются четкие последовательные строки рассказа о безвозвратности тяжелой жизни без поддержки и семьи, несущие в себе больше смысла, чем вся эта самая жизнь в последний месяц «реальной» действительности. Понимая, что голоса начинают неумолимо приближаться, а тело прошибает тем знакомым холодным электричеством судорог, Ра одеревеневшей лапой перевернула последний лист старой записи, на которой еще стояло число. Внутри что-то громко щелкнуло, подобно закипевшему в кухне Нарциссы чайнику, будто бы кто-то без всяких усилий переломил пальцами полую косточку из крыла какой-то маленькой птицы. Почерк белой страницы поскакал с шелестом…
Неожиданно раздался стук в дверь, и в комнате возникла Летиция Дримлап… Кажется, ее тоже немедленно втянуло в эту воронку?..
Пустота. Крики. Голоса в ушах. Падение… падение… падение… Молчание. Пульс. Темнота…
17. Ночь
Я долго уже бьюсь над вопросом, когда же это я перестала понимать саму себя. Когда я перестала верить, что все не одно и то же, запущенное по кругу, а из меня может то-то получиться?.. Что однажды заставило меня позабыть, какой отстраненной и эгоистичной я стала после смерти своей Инструкторши? Я всегда знала, что существует два мира – один, тот который мы наблюдаем ежедневно, и тот, который наблюдает за нами, чего мы не замечаем. На свете бывает столько чудес, столько случайных совпадений, что они буквально не могут происходить из ниоткуда. Мне всегда казалось, что за мной кто-то наблюдает – то с высоты, то из-за угла, то преследует меня по пятам невидимый. Можно было бы списать на то, что я стала чрезмерно суеверна, или на то, что у таких, как я, не вполне психически здоровых фурри повышена восприимчивость к этому самому «второму» измерению, что они лучше других слышат и видят его в силу своей способности нестандартно мыслить. Говорят, что сколько фурри, столько и мнений, только я с этим не согласна. Будь все они правы, у нас не случилось бы единогласий. Можно ли тогда представить, в какой сущий кошмар превратился бы наш родной мир, случись такое в реальности!.. Вот и в этом вопросе не было и половины правых среди всех мыслителей. Дело никогда не было в том, как видит этот мир каждый и какую оценку ему дает. Суть всегда хранилась на поверхности: этот и тот мир видит каждый, а замечают единицы. Я не была кем-то «из ряда вон», поэтому, наверное, так быстро потеряла тогда связь с миром, открывшимся мне… и всем Числам, если еще уместно будет их так назвать. Хотя нет. Это никогда все не было просто какой-то судьбой, странным стечением обстоятельств. Никогда никто не шутил шутки после того, что произошло. Кто-то один придумал когда-то эту иллюзию, чтобы остальные фурри продолжали в настоящем жить в привычном ритме, чтобы никто не убегал от Системы Предопределения осознанно, чтобы никто не вздумал создать хороший проработанный план побега, не полагающийся на одну только Удачу. И все же… что-то пошло сразу не так, как задумывалось. Аномалий было полно, и их стало значительно больше за последнее время. Кто-то один нарисовал другой портрет Смерти и изобразил ее по-другому, добавил в эту живопись новое направление. Установил те единственные допустимые принципы, которые… А ведь из этой другой реальности нельзя вернуться. Это от начала было невозможно ни для тех, кто знал это, ни для тех, кто не подозревал или отказывался верить, оказавшись на Перекрестке однажды. Я не приносила, не принесла и, должно быть, так и не принесу уже в Истинную Реальность новую историю. Я не нашла ничего из того, что бы в повседневности не существовало. Я не свершила решительно ничего новаторского, и все осталось своим прежним существом. Зачем я наделала столько глупостей в своем незрелом фуррячестве?.. Что, какой урок я вынесла из собственных ошибок?.. Я не знаю. Я вела свой дневник. Не верила в завтрашний день и в то, что еще тогда, впервые, я действительно умерла безвозвратно. Я узнала, что я не ошибалась в своем неверии, но сейчас… Во всем этом сразу же не было смысла, чтобы продолжать. Жаль ту «команду», которую я собрала однажды. Жаль тех, кому я доверила свою не-жизнь и свои несбыточные надежды. Тех, кого я повела за собой не видя ни тропы, ни земли как таковой. Я была мертва раньше, когда дом, в котором жила, рухнул в одночасье. Мой путь не новый для кого-то… Нет сил думать, что я опять ошибаюсь…
***
Звуки. Мягкое шуршание, будто бы занавеси шелестят по полу от сквозняка, какой-то повсеместный гул, определить местоположение начала которого и вовсе невозможно, и нечто щелкающее, будто бы кто-то играется с выключателем, то освещая комнату настольной лампой, то погружая ее обратно во тьму… Поморщившись от звона в голове, Равенна неожиданно поняла, что уже пришла в себя, и видит из-под закрытых подрагивающих век, как красноватая темнота то загорается, то гаснет до черного оттенка. Она оказалась где-то… неизвестно где, но совершенно точно в реальности, а не во сне: все окружающие ее звуки определенно не были непривычными и рисовали картинку обыкновенного города. Ра могла наверняка сказать, что за окнами вечер, давно выучив наизусть все мелодии мегаполиса, меняющие свой оттенок в зависимости от приходящего часа суток. Вот и сейчас, судя по шуршанию и шуму, доносящимся, похоже, из приоткрытого окна, волчица поняла: на улицах давно хозяйничает глубокий вечер. Еще одно доказательство того, что время идет своим чередом, оставив Софтер в привычном для нее мире на этот раз. Приоткрыв глаза, Равенна посмотрела сначала на пол перед собой, опасаясь слишком острых лучей света, какие могли бы заставить глаза слезиться от непривычной освещенности после долгого сумрака, а потом подняла взгляд. Так и есть. Она у себя дома, в своей комнате. Эти вечно открытое нараспашку окно и зеленые шторы она уже не спутает ни с какими другими; они не менялись, сколько она себя помнила. Сделав вывод, что ничто не мешает ей свободно двигаться, Ра встала с кровати, на которой сидела, и на миг замерла, решая, что делать дальше. Довольно быстро к ней пришло осознание того, что она вновь стала собой, такой, какой была для других на момент прихода в Судьбу… нет, не нужно. На момент Загрузки в Систему. Медленно, как во сне, Равенна подошла к подоконнику, взялась лапой за створку окна и потянула ее на себя, слегка придвигая стекло, чтобы взглянуть на свое отражение. Да, теперь это действительно опять она. Волчица зрелого возраста с шрамом на переносице и следами тотального недосыпа. С волосами, собранными в неопрятный узел на затылке, не потому, что в том виноваты врачи, нет. Это теперь своеобразный символ ее сопротивления… сопротивления Проводникам. Скосив глаза, Ра поглядела на свой черный пиджак, накинутый поверх серой водолазки с отрезанным «воротником», какой прежде оборачивался вокруг горла, прикоснулась лапой к разрезу на левом плече, из которого топорщились нитки. Да, все как и прежде. Все это – следы встречи с Проводниками, которые уже хотели убить ее искусственно однажды. Никто не сделал ничего, если бы…
Вздохнув, Софтер взялась за рукав пиджака и потянула его на себя, освобождая сначала одну лапу, а затем и вторую. Положив накидку на пол с нехарактерным для нее звуком, фурри вспомнила про кинжал, который сохранила при себе с самого «рокового» дня. Тот, которым зарезали когда-то давно ее Наставницу… Амадину… Смотреть на окровавленное лезвие с тремя черными пятнами и знакомой до боли продольной царапиной было выше ее сил. Вместо того Ра повернула голову вбок и посмотрела на свое предплечье. Знак… белый шрам от Провода… Как могла она так оказаться теперь дома? Так не бывает… Из Судьбы… из мира Смерти нельзя выбраться. Это просто невозможно… Какого лешего она делает здесь живой?..
Налетевший неожиданно порыв ветра со скрипом прикрыл окно еще плотнее и заставил волчицу вздрогнуть. Скрежет слишком резко отозвался в тяжелой дремотной тишине и ее плотном воздухе… таком плотном, будто бы можно было без труда нарезать его на ровные ломтики кинжалом. Устремив глаза обратно на стекло, Софтер вдруг заметила какую-то фигуру за своей спиной и на миг окоченела, пока не поняла, что очертания принадлежат Летиции Дримлап. Той собачке-спасительнице, которая по воле случая зашла в комнату тогда, когда случился этот неведомый временной скачок, похожий по своей природе на тот, что звался в… мире Смерти Переходом от одних врат к другим. Равенна довольно давно уже сожалела о том, что узнала ее и обрекла на такие же страдания, какие выносила в Другой Реальности и она сама. Теперь, когда воспоминания закружились в голове кинопленкой, занимая-таки свои законные места в последовательности, Равенна внезапно вспомнила все – гибель, Переход, своих знакомых, мир Смерти, Проводников и Поселки, пугающие предостережения Лемонграсс и Числа… – и в том числе также то, как встретила случайно Летти на улице, когда тем вечером нашла в себе силы перебороть слабость и выбраться из воды и льда, чтобы опять упрямо вернуться… Все это время Дримлап сражалась вместо нее и пыталась спасти от преследующей Смерти, а Софтер ее все это время агрессивнее и агрессивнее отталкивала от себя… Все это время Летиция предлагала ей свою помощь, надеясь на дружбу, неосознанно, когда силы были на исходе, когда нужна была поддержка и «резервный генератор» жизненной энергии, которую она истрачивала в минус самоотверженно ради почти чужой фурри… Так долго она искала этот зрительный контакт, чтобы не погибнуть самой, а Равенна…
