Нока Соул
Вороная. Золотой Мотылек на Серой улице
Часть 1
1.Тот голос…
Вспомни все, Равенна…
Не дай им себя обмануть…
Если ты идешь по своей тропе не одна, то это вовсе не обозначает, что ты защищена… Ты любишь умирать, иначе и быть не могло… Расскажи им свою историю, если хочешь… Вспомни, что происходило с тобой все эти годы…
Тебе ли не помнить, как долго ты бежала по тому прозрачному безлистому лесу? Неужто ты не помнишь тот скрип гладких черных деревьев, который еще долго звучал где-то в твоей дурной голове и еще долго будил тебя по ночам? Не помнишь скрежет ровных острых ветвей и цепи вытянутых темных следов на неестественно белой корочке снега, который устилал пустую несуществующую землю, хоть как-то определяя безликое пространство? Не припоминаешь те красные реки, которые бежали в бесконечно долгое загоризонтье? А тот ветер, который был скорее похож на угрожающий шепот? Помнишь, какой холодок вызывал заунывный вой порывов ледяного воздуха? Ты всегда слышала в этом какую-то загробную песнь неведомого, абсолютно точно уродливого существа и чувствовала необъяснимую тревогу, что быстро переходила в панику?..
Теперь-то ты понимаешь, почему здесь так сильно пахнет кровью? Все слова, какие бы тебе ни говорили – для тебя уютная колыбельная, но помни, что ты продолжаешь спать на острых черных шипах ощетинившейся земли… Как отдаленно-родное, но с тем совершенно незнакомое «вспомни… вспомни все… вспомни все, Равенна…»
Тихий зов плывет медлительным звучанием над этим твоим пространством, постепенно делаясь все громче и громче, пока черное свечение леса, по которому ты так долго бежала, не идет цветной сломанной рябью…
Не дай им себя обмануть, Равенна…
Ты почти наверняка помнишь, как все началось, когда ты оказалась заперта в школьном актовом зале… Ты же так любила втайне приходить сюда и играть для себя на рояле своей учительницы, которая об этом, разумеется, и не догадывалась… Твоя неловкая, но чистая музыка уносила тебя в твой собственный закрытый мир, полный невообразимых чудес и волшебства, которые твои одноклассники сочли бы позорищем, тем самым вынуждая тебя все больше и больше отдаляться от них, замыкаясь в себе все сильнее… А ты просто оставалась озорным фурренком, о котором они все могли лишь мечтать… И твой фурренок так часто просился на волю, чтобы просто восхищаться новому рассвету, просто есть мороженое, просто прыгать через скакалку, просто играть в классики с самим собой, что тебе было неловко находиться со сверстниками. Он щекотался там внутри, ища лазейку, чтобы ты, наконец, улыбнулась и увидела, какие у него красивые и ясные глаза… Ты неловко загоняла его обратно и сидела далеко в стороне, пока другие жили так, как ты бы хотела сама, но вели себя так, как ты ненавидела – истинно уродливо… А ты просто была не такой. Другой, необычной. Тебя смог бы заметить любой, кто лишь украдкой бы глянул на толпу твоих одинаковых скучных одноклассников… Ты была такой чудной для них, но, в то же время, такой милой для всех остальных… Когда б ты не была такой отстраненной и серьезной, ты давно бы была душой всей компании… Но тебе не хотелось быть с ними.
Вопреки всему твоему сопротивлению, ты уставала порой от одиночества, тебе просто нужен был кто-то, кто помог бы тебе разделить тот непосильный для тебя одной груз. И тот, кто бы до конца понимал тебя… Твои родители такого не могут, не могут и теперь… Не обвиняй их, они правда пытались…
Ты всегда хотела найти друзей… Но кто бы ни пытался быть с тобой, был для тебя не тем… Ты опасалась и стыдилась своего фурренка, который час от часу терял свои силы, оставаясь в губительном сером заточении…
Ты все еще помнишь волшебные звуки, которые рождались под твоими лапами, когда ты с нежной осторожностью изучала клавиатуру рояля, сплетая ничто в божественную мелодию… И ты знаешь, что твоей вины не было и в том, что твое чудо ограничивало тебя… Ты знаешь, что не виновата в том, что не могла услышать ничего кроме…
Вспомни, Равенна… Вспомни, как она неслышно подкралась и выступила из мягкой драпировки занавеса… Как она – та, кого ты все время считала такой безвредной и по-очаровательному беззаботной; та, кто всегда сохранял вид жизнерадостной дурочки для других, – подобралась к тебе со спины… Как ты поздно дернулась, когда черно-белая лапа зажала тебе пасть, не позволяя закричать и позвать на помощь… Помнишь, как исказилась ее мордочка, когда она ударила тебя ножом? Тебе ли забывать это!..
Тебе не забыть того, как она с остервенением раз за разом вонзала в тебя острое лезвие, на котором немедля оставались темно-алые разводы… Ты не забудешь, ведь это тебе неподвластно… В твоих силах лишь пытаться это не вспоминать…
Помнишь, как ты приложила к себе лапу, и вся шерсть тут же пропиталась кровью?.. Она просто оставила тебя за кулисами, оттолкнув как можно дальше от света уже тогда, когда ты утратила устойчивость лап, и просто ушла…
Ты просто не можешь забыть, как стыдно тебе было перед своим игривым фурренком, не привыкшем слышать от тебя иного, кроме как доброго, смеха, когда ты сорвалась на долгий-долгий истеричный смех… Что тебя так позабавило тогда?.. Настолько, что она в панике сбежала с места своего неумелого преступления?.. Тебе было лишь больно; ты знала, что ее триумф напрасен, и рана не смертельна, коли вовремя вмешаться… Ты знала, что она не оставит тебя в покое, когда узнает, что ты не стала трупом сегодня… Ты помнишь, какой отвратительный слух она распустила, пока ты была в больнице?.. Помнишь, что тебе пришлось пережить, когда ты все же вернулась?..
Зачем ты так долго заходилась в сумасшедшем визгливом хохоте, который эхом отражался от высокого белого потолка с роскошной люстрой?.. Что помутилось в тебе тогда, в самый первый день?.. Что ты навсегда утеряла еще тогда, в самом начале начал?.. Ты отныне и впредь всегда сможешь вернуться к тем дням…
Чтобы попасть в нашу Судьбу, ты должна не только поведать о себе все, но и решить, как же ты умерла…
Ты должна умереть хоть раз, чтобы оказаться здесь. И тебе решать, как именно… Ты не должна действовать самовнушением. Твой путь – смирение и размышления… Найди в себе нужный росток, чтобы достойно встретить своих оппонентов…
А кто не говорил тебе, что это жестоко? Запомни, Равенна, игры с реальностью зачастую сводят с ума. Они никогда не бывают легкими и невраждебными…
Вспомни, кто ты на самом деле… Ведь ты еще не представляешь, во что ты ввязалась… Ты не знаешь, что ждет тебя дальше… Ты рискуешь потерять себя всю, и этот риск как никогда велик сейчас.
Так как ты умерла?.. Кем ты была, и что ты ищешь сейчас?.. Тот путь, на который ты ступишь – путь невозврата. Но, увы, ты не можешь иначе, как бы ни хотела…
Добро пожаловать в наши ряды, Десятая…
2. Где я оказалась?..
Я шла по улице, когда за мной увязалась целая толпа фуррят. Они бежали за той и что-то кричали… Что-то вроде: «Постойте! Пожалуйста, подождите! Вы настоящая?! Вы правда Равенна Софтер?! Равенна, как Вы умерли?! Это же невозможно!..»
Я быстро стала городской легендой… Так же быстро, как на этом самом месте – бесплодном и пустом земляном панцире без неба, – образовались типичные трущобы. Не то, чтобы я привыкла к такой жизни, но эти узкие чумазые улочки и крохотные земляные домики хоть немного скрашивали личное одиночество каждого. Это хоть как-то возвращало меня в Реальность, и даже как будто бы немного в прошлую жизнь…
И вот я шла по темному переулку, а маленькие фуррята, спотыкаясь и падая, бежали за мной, и в их глазах горело восхищение. Для их жизни, безрадостной и небольшой, я была как настоящий луч несуществующего здесь солнца. Они хотели, чтобы я их заметила. Хотели однажды увидеть меня вживую, постоять рядом и с почтением и смущением пожать мне лапу…
Я не знала, почему шла дальше… Почему я не остановилась тогда?..
У меня было две версии происходящего: или я медленно, но верно сходила с ума, как и многие здесь, или же я действительно начинала понимать, каким принципам подчиняется этот чертов ад.
Первое время мне было очень тяжело здесь. Очень сложно жить в том мире, где ничего нет, кроме каменистой пустой буро-огненной почвы и несуществующего неба. Мы, новобранцы, даже не могли ориентироваться в сутках, пока не поняли разницу между низким металлическим серым безоблачным небосклоном и призрачно-черным провалом без звезд. У нас как будто бы и вовсе не было светил, а рассеянный свет создавался только самой землей… И еще Числами.
Судьба оказалась реально очень жестокой. Пребывая в Истинной Реальности, я никогда бы и не подумала, что буду когда-нибудь идти вперед через силу, стиснув до скрипа зубы, когда каждую секунду рядом со мной кто-то тихо сходил с ума. Тут не было такого легкого выхода, как умереть. Нам были предоставлены только две дороги: в Реальность через адские страдания… или же в Пропасть… туда, куда по своей же воле каждые земные сутки бросались сотни Околдованных… Мне пришлось долго расспрашивать здешних жителей, прежде чем я поняла, что имеется в виду под этим названием…
Я пожалела, что узнала. Те, кто пришел сюда одновременно со мной, тоже получили Числа, и теперь я всех их вспомнила… А ведь эта Система была построена для Предопределения, и все, кто попадал сюда, так или иначе забывали себя до последней битвы… Я же, может быть, даже сама того не замечая, пошла против Программы и оказалась в центре всеобщего внимания: никто прежде не возвращался сюда после того, как Счетчик пересчитывал больше Главных Пяти… За всю недолгую историю этого мира еще никто не пытался вырваться из цепей Контрóллерской Системы… Не было в этом мире ни одного уголка, где бы меня не знали…
А теперь эти фуррята, которые бежали за мной по пятам… Я же видела Свечение… Свет Черных Чисел… Видела эти плывущие за мной Единицы… Не знаю, кто стоял за всем этим, но мы не могли жить так вечно…
Секунда – и один фурренок словно бы упал замертво… Но он не погиб. Нет – сошел с ума… Медленно его тоненький силуэтик растаял в темной подворотне… Теперь он в Пропасти, а значит, над нашей землей загорелась еще одна звезда. Он сегодня не вернется домой, где бы ни был… С Предопределением… он больше никогда не вернется домой…
Четверо оставшихся Единичек бежали за мной умоляюще… Фурряточки, когда б я могла остановиться, я б отдала вам все… Но я не могу останавливаться, иначе мой Провод может оборваться, и вы погибните не завтра, – от голода, – а уже сегодня, в Пропасти…
Мне нужно было как можно скорее уйти отсюда, поэтому я, уже совершенно не раздумывая, как в первый и последний раз побежала к мосту, который был перекинут через Лавовую реку… Настоящее безумство – умирать раз, еще раз, еще много раз… Но я теперь уже Сотая, а значит, ничего не может навредить мне… Я не окажусь в Реальности и не окажусь в Пропасти. Сумасшествие ли! – но для меня это самый быстрый и безопасный – если в этом мире еще есть слово с похожим значением и похожим звучанием, – способ перемещения. Это всего лишь боль, а ее очень много в любом мире, какую тропу вы бы ни выбрали. Я не думаю о том, что делаю, просто выбрасываю вперед лапы и лечу вниз под визг фуррят. Я четко знаю, куда хочу попасть, а потому я оказываюсь там почти сразу… Это что-то вроде магии телепортации в этом мире… Для этой реальности даже магия – это что-то извращенное… Я знаю, что теперь я – Сто-Первая, но что это меняет? Я уже далеко от того места, а мой Провод в сохранности обвязан вокруг шеи и тянется прямо из предплечья, прямо из кожи и плоти… Загадки позволяют мне не сходить с ума раньше, а значит, теперь я буду ходить и гадать, как же те монстры, что отвечают за подсчет, запихнули Провод прямо внутрь меня без каких-либо надрезов… Я все равно уже не я. С одной стороны это хорошо, ведь у земной меня было слишком много мыслей в голове… Но с другой стороны, я еще держу себя в своем сознании, – настоящую себя, – о чем они не догадываются…
Сколько себя помню, во мне всегда был этот стержень. Меня всегда было легко задеть, легко обидеть, легко заставить запаниковать… Но что бы ни происходило, я никогда не теряла себя в своем разуме… Мои нервы оставляли желать лучшего, но я всегда переносила худшие ситуации наяву. Да, с нервным тиком; да, со слезами, но никогда не сдаваясь и не оставляя на середине. Я морально и физически страдала, но всегда оставалась в состоянии собраться и завершить начатое… Сложно охарактеризовать такую странную мою черту и ее противоположности, уживающиеся во мне по соседству. Расшатанная психика с крепкими нервами?.. Ни то и ни другое. Я всегда была какой-то иной…
Я иду дальше, вижу устремленные на меня взгляды жителей этих земляных трущоб. Я все еще легенда в широких кругах, и мне удивляются все. Только в том Поселке, где схематично построен мой земляной домик, по велению Контрóллерской Системы, научились просто провожать меня взглядами без лишнего шума. Считается, что я живу в том поселении, хотя, на самом деле, я нигде не живу. Я всегда в движении. Однако все молчат, и Проводники не знают, что я уже давно нарушаю Программу, не только из-за моего в глазах Чисел статуса, но и из-за того, что я знаю, где хранятся запасы еды, которую раз в неделю сбрасывают с неба в ящике, и рискую изредка забираться в Хранилища и приносить что-нибудь.
Проводники определенно чувствуют, что что-то в их слаженной Системе не так, поэтому они уже начали высылать по ночам патрули в Поселки. Но не нужно бояться за меня, я очень осторожна: едва кто-нибудь из Проводников видит меня и бежит прямо на меня, я или просто спрыгиваю с высокой земляной крыши, или падаю с моста, или же втыкаю нож, который мне удалось похитить прямо из-под их носа, себе в горло, и оказываюсь в совершенно другом месте, где мне ничего не угрожает. Это же самый глупый по принципам мир, где никому не позволено убивать. Поэтому у меня море времени до того, пока Проводники сообразят, что к чему… Но я, конечно, опасаюсь, что в один прекрасный день что-нибудь во мне сломается окончательно… Я очень рискую быстро сойти с ума, если буду слишком часто перемещаться в этом небольшом пространстве. Из-за моих телепортаций пара-тройка жителей уже обгорела в лаве и отправилась в Пропасть… Мое открытие не должно принадлежать другим жителям с недостаточно сильной Аурой. Поэтому большинство свободных часов я просто прогуливаю в чужих Поселках, как бы вспоминая прогулки и жизнь земную…
А помнится…
Я шла по набережной… Уже не помню, то ли возвращалась домой после учебы, то ли после долгой прогулки в одиночестве – не суть… Все небо было освещено золотистым закатным солнцем, и над морем парили со своими мелодичными криками белые чайки. У горизонта стелились свинцово-синие грозовые тучи, и летний легкий ветер пах сиренью и шиповником. Мне тогда подумалось, как же хорошо жить на свете!.. Какие же прекрасные эти простые земные дни! Сколько удивительного могут принести обыкновенные земные сутки! Сколько всего у нас есть для абсолютного счастья! И мир тогда увиделся мне таким цветным и ярким, таким светлым и красивым, что я отбросила подальше тревожные мысли и спустилась прямо по песку к прозрачной воде и вошла в теплую волну, зажмурившись от яркости плавной ряби на зеркальной поверхности. Я помню, как была счастлива тогда, помню, как позабыла все то, что когда-либо печалило меня в серые будни… То был сладкий вкус Истинной Реальности, которому я верила до последнего вздоха, который целиком увлек за собой всю меня…
Наверное, у каждого из нас должны быть вот такие воспоминания из детства…
Были и у меня… Просто я еще не знала, что уже завтра Лайлакк убьет меня за кулисами актового зала…
3. Почему мы здесь?..
Равенна очнулась от пронзительного скрипа, который успешно отогнал последние крупинки сна. Жуткий звук повторился, заставив поморщиться, и волчица, наконец, осознала, что в ее квартире просто нет места такому шуму. Софтер опасливо приоткрыла глаза и увидела деревянный кривой потолок. Помещение, которое она тут же мельком изучила взглядом, было похоже на единственную жилую комнату старого деревенского дома, в котором давно не бывали жильцы. Фурри выпрямилась и прошла к одинокому окну, занавешенному пыльными тюлевыми занавесками, после чего отодвинула их и выглянула на улицу. За растрескавшейся двойной рамой, выкрашенной в скромный белый цвет, и поцарапанным стеклом бушевал настоящий ураган, и ветви ближайшего к дому дерева задевали прозрачную поверхность, издавая скрежет, услышанный волчицей ранее. Если бы тот запущенный и поросший непролазным бурьяном уголок можно было бы назвать садом, то это был самый скудный сад из тех, которые Равенна когда-либо видела: мшистые деревья, зараженные лишайником больше напоминали чудовищ; беспорядочно растопыренные в разные стороны клокастые кустарники скорее специально закрывали обзор из окна, нежели украшали это странное место; все цветы, которые, может быть, существовали здесь когда-то, теперь совсем одичали, став мелкими и блеклыми, едва ли заметными в размытой общей картине. Дождь без устали хлестал по окну и стучал по карнизу, так что скоро все, что окружало этот дом-призрак, окончательно расплылось, словно бы кто-то случайно выплеснул на акварельную миниатюру стакан воды.
Оставив тщетные попытки опознать место, волчица еще раз внимательно оглядела пустое помещение, чтобы в точности запомнить расположение предметов. Грязный пыльный пол, паутина по углам, кривой дощатый потолок, скромное окно… Ничего примечательного, благодаря чему можно было бы вновь найти этот дом, окажись Ра сейчас в другом месте.
«Нельзя сейчас просто так сидеть и ждать какого-то чуда,» – подумала фурри, замечая маленький коридорчик, выходящий из пустого помещения. – «…Нужно выбираться!»
Все еще не до конца понимая, что произошло, – вот она еще дома, а вот – уже незнамо где, – Софтер поднялась и неслышно зашагала вперед. Войдя в странный коридор, она оказалась в кромешной темноте на пару секунд, но потом впереди замаячил тусклый свет, и она ускорила шаг, приближаясь к «выходу».
Второе помещение, куда Равенна вбежала так, словно бы за ней гналось целое стадо подкроватных бабаек, представляло собой что-то вроде кухни: стол перед окном в полстены, на котором уже закипал чайник, три стула и нечто, напоминающее холодильник. Все предметы отбрасывали четкие тени в свете закопченной тусклой лампочки у потолка, но основным источником освещения все-таки служило окно. Ища какую-то неведомую угрозу, Равенна даже не заметила сидящую за столом фигуру, а потому вздрогнула, когда тишину дремлющего дома прорезал спокойный голос:
– Ты с нами?.. Вернее, ты за нас?
Стремительно обернувшись, Софтер увидела бурого лиса с кремовыми и белыми пятнами. Фурри держал двумя лапами чумазую на вид чашку и задумчиво смотрел на негодование природы за стеклом. Волчица недоверчиво прищурила глаза, когда незнакомец устремил на нее такой же спокойный, как и голос, взгляд темно-синих глаз, и промолчала. Лис пожал плечами и вновь устремил глаза в окно, наблюдая за нехарактерной для мая, почти осенней бурей.
– Начинать разговоры – явно не твой конек. Как ты умерла? – спросил лис, когда воцарившееся минут на пять молчание прервал щелчок закипевшего чайника, и перелил кипяток в кружку.
– Ты что же, издеваешься?! – Софтер оскалила клыки. Спокойствие лиса в нервной ситуации начинало бесить ее, заставляя закипать подобно дымящемуся чайнику на столе. – Ты это мне?!
– Знаю, об этом сложно говорить сейчас. Тебе стоит успокоиться и принять тот факт, что лучше заранее привыкнуть к этому вопросу. Ты теперь тоже в Судьбе, а значит, тебе, как новобранцу, придется отвечать на этот вопрос чаще, чем слышать простое земное «привет», – фурри придвинул к волчице кружку и взглядом указал на свободный стул. – Я не знаю, что еще можно сказать. Просто пойми, мы теперь в одной команде, пока не перейдем дальше.
Как ни странно, голос лиса, который только секунду назад выводил Ра из себя, теперь смог немного успокоить. Все еще с подозрением глядя на незнакомца, Софтер опустилась на краешек стула и сделала глоток из чашки. Живительное тепло обыкновенной горячей воды мигом взбодрило мысли и вернуло разбежавшееся понимание.
– Поразительно, да? Повезло, что здесь еще есть этот чайник. Такое себе у них обеспечение. Пока не согреешься, даже не ощущаешь, насколько здесь холодно, к тому же.
Выдохнув и обнаружив пар, который взметнулся к потолку при выдохе, волчица сделала вывод, что лис оказался прав.
– Где мы? – наконец нарушила свое нервное молчание она. – Что это за место?
– Я не знаю. Я в точно такой же растерянности, как и ты. Еще вчера я был со своей семьей на курорте, а сегодня – вот я уже здесь… Одно могу сказать точно: теперь настало наше время вступить в Судьбу. Все когда-нибудь вступают… – фурри еще немного посмотрел на ливень, нарушаемый шквалистым ветром. – Как тебя зовут?
– Равенна, – нехотя отозвалась волчица, все больше понимая, что этому лису по какой-то причине можно доверять даже и без знакомства.
– «Вороная» значит? Красиво, – фурри вытянул вперед светлую лапу. – Лукас Лин, будем знакомы.
– Что теперь? Как выбраться отсюда? – Ра покосилась на стекло, в которое бились ветви деревьев.
– А ты разве не знаешь ничего о Судьбе?.. Отсюда нельзя выбраться.
«Нельзя выбраться… Нельзя выбраться… Нельзя выбраться…» – страшные слова эхом отозвались в голове Софтер, на мгновение лишая ее возможности дышать.
Как?.. Как такое могло произойти?.. Что случилось с ней?.. Где хоть какое-то логическое объяснение в конце концов?!
– Как ты умерла? – настойчиво повторил лис, глядя в ее огромные от ужаса глаза. – Попытайся вспомнить, от этого зависит очень многое. Это правда важно…
– Я… умерла?.. – почти не слыша его, тихо повторила Равенна, и ее взгляд тут же опустел. – Не может быть… Это… Это просто невозможно!..
Лукас понимающе замолчал и убрал от нее лапы. Не всем так легко давался Переход из Реальности в Реальность, и Равенна была как раз из тех, кому требовалось значительно больше времени, чтобы прийти в себя.
– Неужели ты никогда не слышала о Судьбе?.. – пробормотал лис, больше даже для себя, чем для шокированной волчицы.
Где-то в коридорчике зловеще проскрипела и хлопнула дверь, и старый деревянный пол защелкал в такт медленным шагам того, кто не спеша приближался к освещенной кухоньке из пугающей темноты мертвого дома. Вместе с воем ветра за окном в помещение вошла еще одна фигура, с плаща которой стекала дождевая вода. Одновременно с тем, как силуэт скинул капюшон и отряхнулся, на улице раздался гром, что сотряс оконные рамы, из щелей которых посыпались опилки. Порыв холодного ветра закачал одинокую лампу у потолка и закружил пыль по углам, взметнув занавески.
– Бесполезно! – проговорил силуэт, оказавшийся на свету волком со светло-голубой шерстью и темными полосами на длинном хвосте. – Решительно бесполезно! Там нет никого из Инструкторов или Проводников. Все без толку! Худшее из возможных начал!
– О какой «судьбе» вы все неустанно говорите?! – с неприкрытым отчаянием воззвала Софтер, глядя то на Лина, то на новоприбывшего фурри. – Что все это значит?! Мы умерли?! Мы все умерли?! Чего мы ждем?! Чего мы можем ждать?!..
– Кто это? – пренебрежительно спросил волк после недолгого молчания.
– Так, да… Блюбелл, познакомься: это Равенна. Она с нами. Равенна, это Блюбелл, – терпеливо пояснил ситуацию Лукас, лишь вздохнув. – Итак, нас трое. И наша задача сейчас – все-таки попасть в Систему Предопределения, а не окончательно рассориться, едва успев познакомиться! Давайте сейчас все остынем и попытаемся найти решение вместе, раз уж никто не торопится помогать нам.
– Чего тут думать! – с той же интонацией отозвался Блюбелл, бросая плащ в угол и невозмутимо вытирая лапы о занавеси.
«Ему вообще плевать…» – Равенна с ненавистью глянула на пофигистичное выражение волка. – «Наплевать на то, что он мертв! Как он живет на этом свете?!»
– Брет, заткнись немедленно, – строго велел Лин. – А ежели тебе совершенно нет никакого дела до того, почему мы все застряли на границе миров, лучше уж просто не мельтеши перед глазами!
Что-то пробурчав, Блюбелл удалился в другую комнату, где пришла в себя Равенна около десяти минут назад.
– Прошу простить Блюбеллу его… заносчивость, – с прежним спокойствием Лукас сделал глоток из чашки и продолжил:
– Он проходит в Судьбу во второй раз; так уж вышло, что в первый он не попал в Систему из-за «другой» смерти: в момент Перехода его… сбила машина, если не ошибаюсь, вот и произошел глобальный сбой. Он, по сути, не бывал внутри Программы, просто помнит, что говорил ему Голос Наставника. Поэтому и задается. С какой-то стороны я могу с ним согласиться; на его месте я бы тоже вел себя чересчур… хм… высокомерно? В его-то шестнадцать – и уже стреляный воробей.
Посмотрев на лиса, что передал ей чашку, в которую уже успел налить еще кипятка, Равенна попросила:
– Ты можешь рассказать мне хоть что-то об этой… Судьбе? О чем я не знаю, но знаете вы оба? Я впервые сталкиваюсь с подобным, но у меня складывается такое впечатление, будто бы я должна была знать что-то раньше.
Лис, едва не выронив кружку, которую все еще удерживал в лапах, со звоном отставил посудину на стол и закрыл глаза, словно бы произнесенные слова могли сделать ему больно, и Софтер уже успела пожалеть о том, что решилась что-то сказать… В небе прямо над домом сверкнула ветвистая лиловая молния, и на хиленькое деревянное здание обрушился такой раскат грома, что потрескавшиеся стекла в окнах жалобно задребезжали. Словно бы дополняя угрожающую атмосферу, над крышей еще раз прогремело, и единственная тусклая лампочка, приносившая в комнаты хоть немного света, с хрустом погасла. Помещение обступил сизый грозовой полумрак, рисуя по углам тушью неясных теней.
– Ты уверена, что совсем ничего не знаешь о Системе? – как-то глухо прозвучал из темноты голос Лина, в мгновение став уставшим. – Попытайся вспомнить… Голос Наставника буквально обязан был рассказать тебе хоть что-то…
– Почему ты так спокоен? – прервала его волчица. – Тебе совсем не страшно? Тебя не пугает возможное осознание того, что мы без вести мертвы? Что так далеко остались те, кто нам был дорог? Что мы, может быть, так скоро исчезнем навсегда, что мы сотремся из истории своей же жизни на веки?..
– Поэтому для всех нас и существует Система Предопределения. Когда ты готова бороться за свою жизнь, готова пройти любые жизненные трудности и не отступить – только тогда ты заслуживаешь шансы на жизнь. Поэтому, рано или поздно, мы все попадаем сюда. Это что-то вроде естественного отбора. Нам необязательно проходить всю Программу. Программа эта устроена так, чтобы на любом уровне мы могли заслужить свой Шанс… – фурри открыл глаза и посмотрел на стол перед собой. – Понимаешь? Надо бороться и пытаться. Каждую секунду, каждый миг. Нельзя сдаваться, как бы ни было тяжело…
За оконной рамой сверкнула молния. Равномерный голос Лукаса действовал на меня успокаивающе. На какое-то мгновение мне показалось, что я вновь тот маленький фурренок из восьмого класса, который все еще видит волшебство в привычных повседневных вещах… Мне, знаете, действительно хотелось верить этому лису…
– Откуда ты столько всего знаешь?
– Увлекался в свое время наукой, но изучал в основном как раз то, как функционирует наша Система Предопределения. «Коллеги» любили смеяться над тем, как ловко я объединял сверхъестественность Судьбы и доказательства действия Программы, вот и…
– Лин, ты только больше запутываешь ее. Прибери свои заумные словечки для кого-нибудь другого, – в кухне вновь возник Блюбелл, и мое умиротворение тут же сошло на нет. Волк прошел к столу, оттеснил возмущенного Лукаса и уселся на третий свободный стул, сразу же обращаясь ко мне:
– Вот, что я тебе скажу, как там тебя… Равенна. В этой Судьбе нет ничего мистического. Есть мы, есть жизнь, есть смерть. А есть ворота в две стороны. Все куда проще: проходишь за ворота, остаешься за ними на неделю-другую и ходишь кругами. Когда не мешаешься Проводникам, то тебе везет – добро пожаловать обратно в свою ненаглядную жизнь. Мой тебе совет: не воспринимай все слишком серьезно. Это быстро сведет тебя с ума, а для сумасшедших там одна дорога – в Пропасть без дна. Короче, постарайся быть хорошей девочкой, и тогда тебя отпустят в твою нормальную жизнь. Это Система для всех, она вовсе не сложная и совсем не страшная. Любой дурак способен выжить. Но вот если взяться за ум и задаться целью эту Программу пройти целиком…
– Хватит! Этого еще не хватало! Блюбелл, это безумство! Мы должны выжить и вернуться! Мы здесь не ради красивых званий и пустого геройства! Наши смерти были случайны, а значит, нам одна дорога – назад, в Истинную Реальность!.. – перебил его Лин.
– Как ты умер? – с издевкой перекричал его волк. – Скажи же! Как ты умер, сколько раз?
– И тебе здравствуй, – фыркнул неконфликтный Лукас, контролируя свой тон.
– Сколько? Сколько раз? – продолжал насмехаться Брет.
– Один, – лишь чуть повысив голос, произнес лис. – Один раз.
– И как же?
Я не отрицала, что Брет все еще продолжал бесить меня, но, скажу по секрету, мой дорогой дневник, мне и самой стало интересно, что могло произойти с Лукасом в реальной жизни. Не похоже было, чтобы он мог погибнуть из-за своей же невнимательности, которая отсутствовала даже в его словах, или пренебречь своей безопасностью…
– Это личное, – вполголоса отрезал Лин и вновь принялся смотреть на пасмурное ливневое небо.
Ураган немного утих, превратившись в сильную грозу, и домик, в котором мы пережидали непогоду, рассеивая свои надежды на лучшее с приближением ночи, больше не скрипел и не раскачивался, подобно картонному.
– Ты просто сам не помнишь и не знаешь, – выплюнул Блюбелл так, словно бы эти слова были каким-то оскорблением. – Как же глупо!..
Этого я уже не могла стерпеть.
– Что ты себе позволяешь?! Слушай сюда! Меня пытались уничтожить чертовых три раза, я несколько раз едва не покончила с собой сама. Заткни свою пасть немедленно, если не хочешь детально выяснить, как можно умереть в Истинной Реальности, – вопреки всему, я говорила неторопливо, хотя в моей речи то и дело мелькали откровенно угрожающие нотки, из-за чего Брет все больше отступал назад. Я даже не могла объяснить себе, почему теперь с завидным спокойствием произносила эти слова. Словно бы что-то знакомое неуловимо проскользнуло в моей памяти, когда я упомянула искажение Реальности впервые… – Твое идиотское взросление может дорого тебе обойтись. Это не повод отравлять кому-то…смерть.
